Владислав Иноземцев

Впервые его книга открывается не анализом финансовой ситуации или конкретных хозяйственных трендов, а пространным (иногда даже чрезмерно) философским эссе, из которого читатель может не только уяснить жизненную позицию автора, но и понять, под воздействием чего она сформировалась именно в таком виде. 

Как никогда серьезно подходит Дж. Сорос к оценке глобальных тенденций и стремится рассмотреть их с позиций, свойственных далеко не каждому бизнесмену. Между тем структура работы и особенно заключительные ее главы свидетельствуют как о том, что автор не смог придерживаться единых методологических подходов, так и о том, что философ, пытавшийся взять в нем верх над финансистом, потерпел очевидное поражение. 

Отмечая, что он "задумывал эту книгу как четкое изложение своей философии", автор оказывается вынужденным еще в Предисловии признать, что "в результате вмешательства истории получилась книга, которую я считаю настоятельно необходимой, необходимой именно сейчас", симптоматично разделяя эти пассажи словом "однако" (стр. XV).

Книга разделена на две части, содержащие одиннадцать глав, и снабжена концептуальными Предисловием и Вступлением. 

Каждая из частей выглядит по отношению к другой провоцирующим диссонансом

В первой автор рассматривает философские элементы своей концепции, основанной на идее рефлексивности социальных процессов, а также формулирует доктрину открытого общества, рассматриваемого в качестве идеального социального типа.

Исследование рефлексивности, дополненное множеством примеров рефлексивных ситуаций, занимает более трети объема книги. Несмотря на то, что автор обнаруживает детальное знакомство с философскими основаниями этой концепции, он рассматривает ее, ни на минуту не отвлекаясь от доминирующего в книге экономического контекста. 

В результате все богатство теории рефлексивности редуцируется до утверждения, что "рефлексивность - это всего лишь новое название двустороннего взаимодействия между мышлением и реальностью, глубоко укоренившееся в нашем здравом смысле" (стр. 11). 

Соответственно, по мнению автора, рефлексивная ситуация возникает там и тогда, где и когда исследователи, пытающиеся понять ту или иную реальность, в то же самое время оказываются вовлеченными и в конструирование самой этой реальности, где и когда субъект одновременно выполняет и пассивную, и активную функции, функции наблюдателя и участника (см. стр. 7). 

Совершенно очевидно, что при таком подходе любые социальные и экономические процессы становятся примерами рефлексивных ситуаций (см. стр. 32), что позволяет критиковать современную экономическую теорию за то, что она "не достаточно глубоко анализирует реальность, ... не учитывает рефлексивные связи между событиями на рынках и условиями спроса и предложения" (стр. 46-47). 

Указывая, что "в рефлексивных ситуациях факты не обязательно предоставляют независимый критерий истины" (стр. 15-16), автор тем самым подталкивает читателя к мысли о том, что в современной экономике все большую роль играют интуитивные действия экономических агентов и остается все меньше возможностей для проверки истинности теоретических положений или избранной стратегии. 

Прекрасным подтверждением этому служит пространное рассуждение Дж. Сороса о том, насколько велико значение "догадок" для поведения участников фондового рынка и, как следствие, для формирования хозяйственной конъюнктуры в целом (см. стр. 54-55)

Все эти и подобные пассажи оставляют подготовленного читателя в некотором недоумении. Та часть книги, что заявлялась в Предисловии как содержащая философские основы авторской теории, излагает факты и гипотезы, которые не могут вызвать у большинства исследователей серьезных возражений, причем не столько вследствие глубокой аргументированности, сколько, скорее, по причине их очевидной банальности. Завершив такую подготовку, Дж. Сорос переходит к изложению теории открытого общества.

Здесь возникают первые поводы если не для возражений, то для сомнений На протяжении всей книги читатель вынужден преодолевать впечатление, что автор смешивает понятие открытого общества как социального феномена и той реальности, которую представляет собою созданный им одноименный фонд. 

Выступая в роли не столько объективного исследователя, сколько социального проповедника, автор пишет: "Открытое общество, в которое люди могут верить, должно отличаться от настоящего положения вещей. Оно должно выполнять роль идеала, ... открытое общество должно быть особым, или специальным видом идеала - самосознательно несовершенным идеалом" (курсив мой. - В. И.) (стр. 96). Мы вполне допускаем, что "Открытое общество" чем-то обязано лично автору, однако это вряд ли может стать основанием для формулирования определений в подобном тоне. 

Характерно, что несколько выше Дж. Сорос категорически утверждал, что "система мирового капитализма является искаженной формой открытого общества" (стр. XVIII), а "рыночный фундаментализм", собственно и породивший ее, "представляет сегодня большую опасность для открытого общества, чем тоталитарная идеология" (стр. XIX). Подобные утверждения в их совокупности вызывают ряд вопросов. Во-первых, может ли вполне объективным образом сформировавшаяся в мировом масштабе хозяйственная система быть "искаженной формой", и можно ли в принципе создать "неискаженную форму", учитывая относительный и рефлексивный характер любого действия, совершаемого в экономической сфере? Во-вторых, не кажется ли странным тезис, утверждающий (если опустить все словесные трюки), что реальность (пусть и плохая) является "искаженной формой" идеала (пусть и хорошего)? 

Вопросы такого рода могут быть продолжены до бесконечности

Задача построения теории открытого общества, и это можно утверждать совершенно определенно, остается в книге Дж. Сороса нерешенной. 

Основное внимание автора сосредоточено на нескольких позициях: во-первых, он утверждает, что необходимо повышать роль и значение коллективных механизмов принятия решений, так как оптимальный индивидуальный выбор далеко не всегда тождественен оптимальному общественному выбору (см. стр. XXIV). 

Во-вторых, акцентируется внимание на негативных сторонах того явления, которое обозначено в книге как "рыночный фундаментализм" и нередко сравнивается с религиозным фундаментализмом (см. стр. XVII). 

В-третьих, автор полагает, что переход к открытому обществу является фактически единственным средством установления гармоничного мирового порядка. Однако следует заметить, что понятие открытого общества применяется Дж. Соросом исключительно в ходе весьма абстрактных рассуждений. 

Там, где он переходит к конкретным вопросам, появляются и более конкретные понятия, такие как "открытое мировое сообщество" (см. стр. 107-108) или "коалиция открытого общества" (см. стр. 252-255), ни одно из которых, вместе с тем, четко не определено. 

Таким образом, можно сказать, что фактически единственным итогом первой части книги является созданное у читателя ощущение неприемлемости сохранения в неизменном виде современной ситуации и необходимости радикальных преобразований

Вторая часть книги лишь подтверждает этот вывод. Дж. Сорос обращается к современному экономическому кризису, и его анализ, безусловно тонкий и представляющий несомненный интерес, в то же время показывает, что автор не столько сформировал у читателя определенное отношение ко всему происходящему в мире, сколько передал ему собственные ощущения.

Эти ощущения в самых общих чертах могут быть сформулированы в нескольких основных тезисах. 

Во-первых, считает Дж. Сорос, современный кризис порожден прежде всего разбалансированностью финансовых рынков, любые другие экономические факторы не играют, с его точки зрения, сколь-либо существенной роли. 

Во-вторых, негативные процессы зашли слишком далеко, и вскоре начнется катастрофический спад как на фондовых рынках, так и в реальном секторе, который затронет весь мир.

В-третьих, средством преодоления этих тенденций может служить формирование мировых политических структур, адекватных мировой экономике. 

В-четвертых, что особенно важно, открытое общество, по убеждению автора, возможно только в общецивилизационном масштабе, в силу чего важнейшей задачей современности является всемерное содействие усвоению всеми странами мира ценностей свободного общества.

Остановимся на этих вопросах несколько подробнее

В седьмой главе автор детально анализирует причины азиатского кризиса 1997 года, отмечая, что в их числе можно назвать "структурные изъяны в банковской системе и формах владения предприятиями, порочную связь между бизнесом и политиками, недостаточную прозрачность и отсутствие политической свободы" (стр. 155) и т. д. 

В этой связи обращают на себя внимание два момента. С одной стороны, на протяжении всего изложения Дж. Сорос постоянно апеллирует к перегруженности предприятий долгами, гипертрофированному кредитованию, масштабам невозвращенных ссуд, спекуляциям на валютном рынке и т. д.; при этом он совершенно игнорирует структуру реальной экономики азиатских стран, их зависимость от поставок технологий из-за рубежа и значение экспорта собственной продукции в страны Запада, неразвитость внутреннего рынка и т. п., что, на наш взгляд, служит гораздо более значимыми источниками кризиса, чем сами по себе финансовые спекуляции. 

С другой стороны, автор справедливо полагает, что "невозможно предотвратить кризисы ликвидности, просто ссужая стране больше денег" (стр. 162); тем самым он усматривает более глубокие истоки кризиса, но в то же время категорически утверждает, что "крах мировой капиталистической системы можно предотвратить в любое время посредством вмешательства международных финансовых властей" (стр. 190). 

Таким образом, косвенно признается, что за современным кризисом стоят некие фундаментальные изменения, но внимание акцентируется, тем не менее, исключительно на финансовых причинах кризиса и столь же, соответственно, односторонних мерах, которые следовало бы предпринять в мировом масштабе. 

Такая позиция представляется объяснимой, но не оптимальной

Дж. Сорос излагает в своей книге пессимистический в целом взгляд на перспективы мировой капиталистической системы. Ей, отмечает он, "предстоит [пережить] период заката, за которым последуют переходный момент и катастрофическое скольжение вниз, ... мы, - продолжает автор, - продвинулись по этому пути значительно дальше, чем я предполагал ранее" (стр. 184). Приближающаяся катастрофа, по мнению финансиста, существенно отличается от обычных циклических кризисов, так как может подорвать стабильность всей сложившейся мировой экономической системы. "Если и когда спад затронет американскую экономику, - пишет Дж. Сорос, - развал мировой финансовой системы, возможно, будет сопровождаться развалом всей системы международной свободной торговли" (стр. XIII). 

Одной из важнейших причин, позволяющих автору утверждать неизбежность подобного хода событий, выступает неспособность современных международных финансовых институтов локализовать и преодолеть нынешний кризис. 

Пессимизм автора столь же объясним, сколь и безоснователен

Как сообщено читателю, книга была написана между 22 сентября и 18 ноября 1998 года (см. стр. V). Хорошо известно, что то были дни, когда индекс Доу-Джонса колебался на минимальных значениях, составляя около 7500-7600 пунктов. Если принять во внимание, что сегодня он достигает 11000 пунктов, то есть поднялся более чем на 40 процентов всего за полгода, алармизм автора представляется преувеличенным. 

Российский кризис, произведший на него сильное впечатление (подробный отчет о его развитии занимает почти десятую часть общего объема книги), также не мог добавить оптимизма одному из крупнейших инвесторов в российские ценные бумаги. Вопрос, однако, кроется в ином: следует ли считать данный кризис опасным для мировой капиталистической системы или же он должен лишь более четко очертить ее истинные пределы? К этой проблеме мы вернемся ниже.

Особое внимание уделяет Дж. Сорос вопросу о том, что необходимо предпринять для преодоления складывающихся негативных тенденций. Основным методологическим тезисом выступает здесь положение, согласно которому "для стабилизации и подлинного регулирования мировой экономики нам нужна некая мировая система принятия политических решений ... нам необходимо мировое сообщество для поддержания мировой экономики" (стр. XXV). 

С этим тезисом следует безоговорочно согласиться, он, на наш взгляд, и составляет основное рациональное зерно авторской концепции

Утверждение, что новый мировой порядок не может поддерживаться без некоего единого мирового правительства, несомненно, будет по достоинству оценено уже в ближайшие десятилетия. Между тем автор допускает досадную двусмысленность и непоследовательность в толковании этого вопроса. 

С одной стороны, он утверждает, что гораздо более реальным представляется проведение четкой и ясной экономической политики внутри отдельной страны, чем в мировом масштабе, так как политическая верхушка имеет бoльшую власть над населением собственного государства, чем любой международный орган - над мировым сообществом (см. стр. XVI-XVII). 

С другой стороны, он полагает необходимым "создать совокупность международных правовых норм без того, чтобы был нарушен принцип национального суверенитета" (стр. 254). 

На наш взгляд, подобные задачи являются взаимоисключающими; управлять мировой экономикой как единым целым в условиях национального суверенитета невозможно. Пример Европейского Союза, который приводится автором, свидетельствует как раз о прогрессирующем политическом объединении стран-участниц и приоритете законов Союза над нормами национального законодательства; при этом результаты даже подобной практики не считаются автором вполне удачными (см. стр. 247-249).

И, наконец, нельзя не остановиться на трактовке открытого общества как общецивилизационной модели

Проповедуя его в качестве идеала, Дж. Сорос вынужден оговориться, что в условиях нового мирового порядка "страны, которые не придерживаются обязательства соглашаться с решением квалифицированного большинства, подлежали бы исключению из коалиции открытого общества" (стр. 254); "находиться на периферии, - по мнению автора, - крайне невыгодно, но это все же лучше, чем выйти из системы, поскольку для экономического развития бедные страны нуждаются в привлечении внешнего капитала" (стр. 137). Таким образом, он полагает, что исключение той или иной страны из "коалиции открытого общества" не происходит естественным образом, а является скорее методом волевого воздействия на нее.

Следовательно, позиция автора сводится к тому, что современный мир внутренне целостен и соответствующим образом координируемое хозяйственное развитие должно способствовать укреплению этой целостности. 

Идеалом выступает открытое общество, основанное на превосходстве общественных ценностей над частными и вытекающей отсюда осознанной координации усилий в рамках национальных и мировой экономических систем. 

Современные проблемы порождены в первую очередь пренебрежением таким подходом и абсолютизацией роли рыночных методов регулирования; безудержный разгул рыночной стихии и вызвал финансовые потрясения последних лет. 

Средством преодоления трудностей является создание новых финансовых институтов, оперативно влияющих на ситуацию, и установление более четкого порядка регулирования финансовой сферы в целом; при этом перспективная цель финансового вмешательства состоит в приобщении все новых стран к идеологии "открытого общества".

Эта позиция представляется достаточно целостной; ее несомненное достоинство заключается в том, что она вполне согласуется с ценностными ориентирами и жизненным опытом ее автора. Однако это достоинство в то же время является и недостатком

На наш взгляд, Дж. Сорос чрезмерно завышает оценку как позитивных, так и негативных сторон современного финансового капитализма, не обращая должного внимания на стоящий за ними тип общественного производства. Более продуктивной была бы, с нашей точки зрения, оценка современного кризиса не как следствия финансовых неурядиц, а как неспособности индустриальных стран Азии, ориентированных на массовое производство промышленных товаров, противостоятъ на мировой арене постиндустриальным державам, контролирующим важнейший производственный ресурс нашего времени - технологии и информацию. 

Именно этим обусловлено то, что азиатская хозяйственная модель не может развиваться, не прибегая к колоссальным внутренним и внешним заимствованиям; то, что Дж. Сорос считает ошибкой азиатских менеджеров, на самом деле представляет собой внутренний порок всей системы, в которой они действуют. 

При таком подходе становится очевидным, что никакие финансовые вливания в подобные экономики, будут ли они проводиться под эгидой уже действующих или еще только планирующихся организаций, не помогут им выйти из кризиса. 

Азиатский кризис заключается сегодня не в том, что эти страны попали в ситуацию, которой они не заслуживают, а в том, что и сейчас они не созрели для эффективного, самодостаточного развития, что они оказались в беспрецедентной зависимости от помощи и инвестиций западных стран. 

Соответственно и идеал открытого общества, столь близкий автору, вряд ли имеет шанс воплотиться в жизнь 

Мы присутствуем при рождении мира, гораздо более четко разделенного на две части, чем когда бы то ни было ранее; сегодня постиндустриальная цивилизация, способная развиваться на собственной основе, все более жестко замыкается в себе. 

Продвижение по пути к открытому обществу в масштабах планеты может и должно стать целью западных стран лишь после того, как они в своих пределах преодолеют нарастающий социальный конфликт, возникающий между новым господствующим классом постиндустриального общества - классом интеллектуалов - и так называемым низшим классом, рекрутируемым из того населения, что остается за рамками информационного, или четвертичного, сектора экономики. 

Именно это новое социальное деление представляет собой подлинный источник напряженности, проявившейся сегодня в мировом масштабе в виде кризиса индустриального производства на фоне расцвета информационного хозяйства. 

И коль скоро сам Дж. Сорос полагает, что решать внутренние проблемы отдельных государств легче, чем международные, то, следуя этой логике, задача спасения гибнущих индустриальных государств не может в настоящее время быть для Запада актуальнее, чем преодоление сложившихся противоречий внутри самого постиндустриального общества

Книга Дж. Сороса представляет собой уникальный образец творчества человека, в равной степени проявившего себя и в качестве талантливого финансиста, и в качестве квалифицированного ученого-социолога. 

В условиях, когда и в социальной, и в финансовой сферах господствует относительная стабильность, такое сочетание оказывается крайне полезным и плодотворным. Однако в моменты, когда рушится та парадигма организации международных финансов, которая для автора de facto заслоняет весь остальной мир, трудно ожидать, что его суждения будут объективными и беспристрастными; автор слишком вовлечен в происходящие события, чтобы адекватно анализировать их - и разве сможет он сам, убежденный сторонник концепции рефлексивности, оспорить это утверждение?

Завершая рецензию, хочется сказать несколько слов о работе переводчиков и издательства, выпустившего книгу на русском языке. Безусловно высокой оценки заслуживает как сам замысел издания, так и скорость его осуществления. 

Однако ценою этой скорости стали как точность многих авторских формулировок, так и, порой, откровенные ошибки. Не сетуя на то, что бывшего председателя Федеральной резервной системы США зовут Пол Уолкер (а не Фолкер) (см. стр. 205), что немецкий философ, автор категорического императива, известен как Иммануил (а не Эммануил) Кант (см. стр. 100), что ГКО являлись номинированными, а не деноминированными в рублях ценными бумагами (стр. 172), что невозвратные ссуды в азиатских странах исчислялись не десятками долларов, а десятками миллиардов долларов (таблица 7.1, стр. 158), отметим, что автор озаглавил вторую часть своей работы как "Современный момент в истории", а не "Настоящий момент истории" (см. Содержание, стр. VI). 

Однако все это нисколько не умаляет заслуг издательства "Инфра-М", исключительно своевременно представившего российскому читателю новую книгу Дж. Сороса.

www.pseudology.org