Фредерик Уильям Энгдаль Финансовое цунами Часть 3. Долгосрочная программа Гринспена Семь лет монетарной "шоковой терапии" Волкера (см. статью К чему приводит "выдавливание" инфляции монетарными методами - прим.перев.) разожгли кризис платежей по всему Третьему миру. Миллиарды долларов вновь пущенных в оборот нефтедолларовых долговых обязательств, выданных после повышения цен на нефть в 1970's для финансирования импорта нефти крупными нью-йоркскими и лондонскими Банками, внезапно перестали выплачиваться.   В этих декорациях началась следующая фаза рокфеллеровской программы финансового дерегулирования. Она пришла как революция в самой природе того, что может считаться деньгами – революция "Новых финансов" Гринспена. Многие аналитики эпохи Гринспена сосредотачиваются на неправильном отражении его роли и предполагают, что он был в первую очередь государственным служащим, который совершал ошибки, но в конце концов спас и экономику страны и Банки, совершив чрезвычайные подвиги в управлении финансовым кризисом, удостоившись титула Маэстро. [1]   Маэстро служит Большим Деньгам   Алан Гринспен, как любой председатель Совета директоров Федеральной резервной Системы был тщательно подобранным верным слугой фактических владельцев ФРС: сети частных Банков, страховых компаний, инвестиционных Банков, которые создали ФРС и поспешно узаконили ее накануне рождественских каникул в декабре 1913 года в практически пустом Конгрессе. В деле "Льюис против Соединенных Штатов" Апелляционный суд США девятого округа заявил, что "резервные Банки не являются федеральными государственными органами, но… являются независимыми, находятся в частной собственности и на местах под контролем корпораций". [2]   В течение всего срока пребывания в должности председателя Федеральной резервной Системы Гринспен посвятил продвижению интересов американского мирового финансового господства в стране, чья национальная экономическая база после 1971 года оказалась в значительной степени разрушена. Гринспен знал, кто мажет маслом его хлеб, и неукоснительно выполнял то, что Конгресс США в 1913 году назвал Money Trust (Большие Деньги), клика финансовых лидеров, злоупотребляющая общественным доверием, чтобы взять под контроль многие отрасли промышленности. Интересно, что многие из финансовых институтов, стоявших за созданием в 1913 году Федеральной резервной Системы, имеют важнейшее значение и в сегодняшней революции Секьюритизации, в том числе Citibank и JP Morgan. Оба имеют долю собственности в ключевом Нью-Йоркском Федеральном резервном банке, являющемся сердцем Системы. Еще одним малоизвестным держателем акций Нью-Йоркского Федерального резервного банка является Депозитарно Трастовая Компания (DTC), крупнейший центральный депозитарий ценных бумаг в мире.   Базирующаяся в Нью-Йорке DTC держит на хранении более 2,5 млн. американских и неамериканских акционерных капиталов, корпоративных и муниципальных долговых ценных бумаг из более чем 100 стран на сумму более 36 трлн долларов. Она и ее филиалы заключают в год более чем на 1,5 квадрильонов долларов сделок с ценными бумагами. Не так плохо для компании, о которой большинство людей никогда не слышали. Депозитарная Трастовая Компания обладает исключительной монополией на такой бизнес в США. Они просто купили всех других претендентов. В этом, возможно, лежит часть причин того, что Нью-Йорк смог так долго доминировать на глобальных финансовых рынках, длительное время после того, когда американская экономика в большинстве своем превратилась в запущенный "пост- индустриальный" пустырь.   Хотя ревнители чистоты свободного рынка и догматические последователи покойной подруги Гринспена Айн Рэнд (воинствующая антисоветчица и пропагандистка американского образа жизни, свободного рынка и либерализма, в девичестве Алиса Зиновьевна Розенбаум - прим. перев.) обвиняют председателя ФРС в ведении рискованной интервенционистский Политики, в действительности существует красная нить, которая проходит через каждый крупный финансовый кризис в течение его 18-летнего пребывание в качестве председателя ФРС.   В течение восемнадцати лет на посту руководителя одного из самых мощных финансовых институтов он сумел использовать каждый последующий финансовый кризис, чтобы развить и укрепить влияние сконцентрированных в США финансов на мировую экономику почти всегда с серьезным ущербом для экономики и общему благосостоянию населения. В каждом случае, будь то крах фондовой биржи в октябре 1987 года, азиатский кризис 1997 года, дефолт российского государства в 1998 году и последующий крах фонда Long-Term Capital Management (LTCM) или отказ внести технические изменения в контролируемые ФРС биржевые гарантийные депозиты для охлаждения фондового Пузыря Dot-com, или стимулирование им ипотеки с переменной ставкой (когда ставки были минимальными), Гринспен использовал последующие кризисы, большинство из которых было вызвано, в первую очередь его широко известными комментариями и Политикой учетных ставок, чтобы продвинуть программу глобализации Рисков и либерализации Регулирования рынков и разрешить тем самым беспрепятственное функционирование крупных финансовых учреждений.   Раскрутка кризисных игр   В этом истинное значение кризиса, который сегодня разворачивается в США и на мировых рынках капитала. 18 лет пребывания в должности Гринспена могут быть охарактеризованы как переваливание финансовых рынков их одно кризиса в другой, более крупный, чтобы выполнить основополагающие требования Больших Денег, определяющих повестку дня Гринспена.   На данном этапе остается неясным, является ли революция Секьюритизации Гринспена проваленной операцией, означая конец и доллара и глобального доминирования долларовых финансовых институтов на многие десятилетия вперед. Решительное сопротивление Гринспена всем попыткам Конгресса установить хоть какие-то минимальные правила о внебиржевой торговле Деривативами между Банками и гарантийных депозитов при покупке акций на заемные деньги, его неоднократная поддержка Секьюритизации низкокачественного высоко-рискованного ипотечного кредитования; его неустанное десятилетнее давление по ослаблению и окончательной отмене ограничений Гласса-Стиголла на Банки, владеющие инвестиционными Банками и страховыми компаниями, его поддержка бушевских сокращений налогов, которые раздували дефицит бюджета с 2001 года, его поддержка приватизации целевого фонда социального обеспечения, чтобы направить эти триллионы долларов наличности своим приятелям на Уолл-Стрит - все это было хорошо спланированным приведением в исполнение того, что некоторые сегодня называют революцией Секьюритизации, созданием мира, Новых Финансов, в котором Риски будут отделены от Банков и размазаны по всему миру до такой степени, что никто не сможет определить, где находится реальная опасность.   Когда он снова вернулся в 1987 году в Вашингтон, человек тщательно подобранный Уолл-Стритом и крупными Банками для воплощения своей Гранд-Стратегии, Алан Гринспен был уолл-стритовским консультантом, в чьих клиентах был среди прочих и влиятельный JP Morgan Bank. Прежде чем стать главой ФРС, Гринспен уже заседал в советах некоторых наиболее могущественных корпораций в Америке, в том числе Mobil Oil Corporation, Morgan Guaranty Trust Company и JP Morgan & Co. Inc. В октябре 1987 года его первым экзаменом должна была стать Манипуляции фондовыми рынками с использованием тогда еще новых рынков Деривативов.   Гринспеновская парадигма 1987 года   В октябре 1987 года, Гринспен возглавил аварийную спасательную операцию на фондовом рынке после краха 20 октября при помощи вкачивания огромные вливаний ликвидности для удержания рынка на плаву, и при помощи закулисных Манипуляций на рынке через чикагский фондовый индекс Деривативов при неявной поддержке гарантиями ликвидности ФРС. С того события в октябре 1987 года, ФРС дала совершенно ясно понять крупным участникам рынка, что они по определению на жаргоне ФРС являются "слишком большими, чтобы разориться". Не страшно, если банк рискует десятками миллиардов, спекулируя с маржой на рынке тайских батов (денежная единица Таиланда — прим.перев.) или на рынке Dot-com. Гринспен дал ясно понять, что в критический момент нехватки ликвидности он всегда рядом, чтобы спасти своих банковских друзей.   Крах в октябре 1987 года, в течение которого произошло невиданное ранее резкое падение Dow Industrials на 508 пунктов, был отягощен новыми моделями компьютерных торгов, на основе так называемой теории Black-Sholes Option Pricing (Модель оценки стоимости Опционов на основе цены и степени неустойчивости соответствующего фондового инструмента, цены исполнения, процентной ставки и времени, остающегося до окончания срока действия Опциона — прим.перев.), теперь Деривативы оценивались и торговались на рынке точно так же, как Фьючерсы на свинину раньше.   Крах 1987 года сделал ясным, что на рынках не существует никакой реальной ликвидности, когда она необходима. Все финансовые менеджеры пытались сделать одну и ту же вещь в одно и то же время: играть на понижение Фьючерсов по биржевым индексам в тщетной попытке хеджировать свои позиции. По словам Стивена Зарленга (Stephen Zarlenga), который как трейдер находился в нью-йоркских биржевых залах во время кризисных дней в 1987 году: "Они создали крупное обесценивание на фьючерсном рынке… Участники арбитражных сделок, которые купили у них с большой скидкой Фьючерсы, оборачивались и продавали основные акции, прижимая рынок наличных вниз, подпитывая процесс и в, конечном итоге, обваливая рынок".   Зарленга продолжал: "Некоторые из крупнейших фирм на Уолл-Стрите обнаружили, что они не могли остановить участие своих предварительно запрограммированных компьютеров в этой автоматической торговле Деривативами. Согласно частным сообщениям, они были вынуждены выдергивать их из розетки или отрезать провода к компьютерам, или находить другие способы отключить их от электричества (были слухи об использовании пожарных топоров из холлов), так как невозможно было прервать программы, посылающие приказы на торговые площадки". "На нью-йоркской фондовой бирже в определенный момент в понедельник и во вторник серьезно рассматривалось полное закрытие на несколько дней или недель и делалось это открыто… Именно в этот момент… Гринспен сделал нехарактерное объявление. Он сказал в самых недвусмысленных выражениях, что ФРС предоставит кредиты в распоряжение брокерского сообщества, если понадобится. Это был поворотный момент, поскольку именно недавнее назначение Гринспена в качестве председателя ФРС в середине 1987 года было одной из первых причин для рыночных распродаж". [3]   Важным в октябрьском однодневном крахе 1987 года являлся не уровень падения   Важно то, что 20 октября ФРС без публичного объявления вмешивалась через доверенных дружков New York bank Гринспена при JP Morgan и в других местах, чтобы манипулировать восстановлением рынка за счёт использования новых финансовых инструментов, называемых Деривативами. Видимой причиной восстановления рынка в октябре 1987 было то, что чикагские Фьючерсы MMI (Major Market Index) на голубые фишки Нью-Йоркской фондовой биржи начали идти выше номинала в полдень во вторник, в то время, когда одна за другой закрывались позиции по Dow. Это стало точкой возврата из коллапса. Арбитражеры покупали акции, лежащие в основе Опциона, вновь открывая их, и продавали Фьючерсы MMI выше номинала. Позднее было установлено, что лишь примерно 800 контрактов, купленных в MMI Фьючерсах было достаточно для создания премии и начала восстановления.   Гринспен и его дружки из Нью-Йорка сконструировали рукотворное восстановление, используя те же самые модели торговли Деривативами наоборот. Это было началом эпохи Производных финансовых инструментов. Исторически, по крайней мере по мнению большинства, роль ФРС, наряду с управлением контроля за денежным обращением, состояла в том, чтобы действовать в качестве независимых наблюдателей из крупнейших Банков для обеспечения стабильности банковской Системы и не допускать повторения банковской Паники 1930-х годов, и прежде всего ФРС выступала в роли "кредитора последней инстанции".   Под управлением же Гринспена после октября 1987 года, ФРС все чаще становилась "кредитором первой инстанции", поскольку ФРС расширяла круг финансовых учреждений, достойных страхования ФРС: от собственно Банков, которым было поручено осуществление банковского надзора ФРС, и от искусственной поддержки фондовых рынков, как в 1987 году, до аварийного спасения хеджевых фондов, как в случае с кризисом платежеспособности хеджевого фонда Long-Term Capital Management в сентябре 1998 года. Последнем наследием Гринспена будут возврат к ФРС, а с ней и к американскому налогоплательщику, роли "Кредитора последней инстанции", чтобы аварийно спасать крупные Банки и финансовые учреждения, сегодняшние Большие Деньги, после того как лопнет их многотриллионный Пузырь ипотечной Секьюритизации.   К моменту отмены ограничений Гласса-Стиголла, события исторического значения, погребенного в архивах финансовых сводок, ФРС Гринспена ясно дала понять, что будет готова страховать наиболее рискованные и сомнительные новые авантюры финансового сообщества США. Пришло время для запуска гринспеновской революции Секьюритизации.   И это была не случайность, а тщательная разработка. Политика невмешательства ФРС в отношении банковского надзора и Регулирования после 1987 года имела решающее значение для осуществления более широкой программы Гринспена по дерегулированию и финансовой Секьюритизации, на которую он намекал в своем первом выступлении перед Конгрессом в октябре 1987 года. 18 ноября 1987 года, всего лишь через три недели после октябрьской фондовой катастрофы, Алан Гринспен заявил Банковскому Комитету Палаты представителей США, что "…отмена ограничений Гласса-Стиголла обеспечит значительную общественную выгоду при одновременном контролируемом увеличении риска". [4]   Гринспен будет повторять эту мантру до тех пор, пока ограничения не будут окончательно отменены в 1999 году. Поддержка со стороны ФРС Гринспена нерегулируемого использования Производных финансовых инструментов после катастрофы1987 года сыграла важную роль в глобальном взрыве номинальных объемов торговли Деривативами. Глобальный рынок Деривативов вырос на 23 102 % по сравнению с 1987 годом и достиг величины 370 трлн долларов к концу 2006 года. Такие номинальные объемы выходят за рамки понимания. Уничтожение ограничений Гласса-Стиголла Одним из первых действий Гринспена в качестве председателя ФРС состояло в призыве к отмене Акта Гласса-Стиголла, за что горячо выступали его старые друзья в JP Morgan и Citibank. [5]   Закон Гласса-Стиголла, официально Закон о Банках 1933 года, вводил разделение коммерческой банковской Системы от уолл-стритовского инвестиционного и страхового банкинга. Изначально Гласс-Стиголл предназначался для обуздания трех основных проблем, которые привели к жестокой волне банковских падений и Депрессии в 1930-е. Банки инвестировали свои активы в ценные бумаги с последующим Риском для коммерческих и сберегательных вкладчиков в случае биржевого краха. Недоброкачественные займы выдавались Банками для того, чтобы искусственно поддерживать цены на некоторые ценные бумаги или финансовые позиции компаний, в которые банк инвестировал свои собственные активы. Банковский финансовый интерес в собственности, ценообразовании или распределении ценных бумаг неизбежно искушает банковских чиновников давить на своих банковских клиентов, чтобы те инвестировали в бумаги, которые сам банк был вынужден продавать.   Это был колоссальный конфликт интересов и приглашение для Мошенничества и злоупотреблений. Банки, которые предлагали инвестиционно-банковские услуги и взаимные фонды были субъектами конфликта интересов и других злоупотреблений, что приводило к нанесению ущерба собственным клиентам, в том числе заемщикам, вкладчикам и Банкам- корреспондентам. Подобным же образом сегодня, когда нет больше ограничений Гласса-Стиголла, Банки, предлагающие Секьюритизацию ипотечных обязательств и аналогичных изделий через полностью принадлежащие им специальные компании, которые они создают, чтобы вывести риск "из банковской отчетности", являются соучастниками в Мошенничестве Sub-Prime Секьюритизации, которое вероятно войдет в историю как величайшее финансовое Мошенничество всех времен.   В своей истории Великого Краха экономист Джон Кеннет Гэлбрейт отметил, что "Конгресс был обеспокоен тем, что коммерческие Банки в целом и Банки-члены Федеральной резервной Системы, в частности, понесли значительный урон в связи с падением фондового рынка отчасти из-за своего прямого и косвенного участия в торговле и владения спекулятивными ценными бумагами. "Законодательная история закона Гласса-Стиголла", - продолжает Гэлбрейт, - "свидетельствует о том, что Конгресс также имел в виду и неоднократно фокусировался на более тонких опасностях, которые возникают, когда коммерческий банк выходит за рамки бизнеса, действуя в качестве попечителя или управляющего, и вступает в инвестиционный банковский бизнес либо непосредственно, либо путем создания филиалов, чтобы держать и продавать частные инвестиции".   Гэлбрейт замечает: "В течение 1929 года один инвестиционный дом Goldman, Sachs & Company организовал и продал почти на миллиард долларов ценных бумаг в трех взаимосвязанных инвестиционных трастах: Goldman Sachs Trading Corporation, Shenandoah Corporation и Blue Ridge Corporation. Все они в конечном итоге обесценились до нуля".   Операция Возвращение   Основные нью-йоркские крупные финансовые центры давно уже держат в голове отказ от ограничений Конгресса 1933 года . И Алан Гринспен в качестве председателя Федеральной резервной Системы был их человеком. Основные крупные Банки, возглавляемые влиятельным рокфеллеровскими Chase Manhattan Bank и Sanford Weill’s Citicorp, потратили свыше 10 миллиардов долларов, лоббируя и проводя кампанию пожертвований влиятельным конгрессменам, чтобы добиться дерегулирования ограничений на банковское и фондовое страхование эпохи Великой Депрессии. После революции 2001 года их отмена открыла дорогу Секьюритизации. В течение двух месяцев после вступления в должность 6 октября 1987 года, всего за несколько дней до большого однодневного краха на Нью-Йоркской фондовой бирже Гринспен сообщил Конгрессу, что Банки США, в эпоху новых технологий "замороженные" структурой Регулирования, которая была разработана более 50 лет назад, проигрывают свои конкурентные сражения с другими финансовыми учреждениями и нуждаются в новых полномочиях для восстановления баланса: "Основные продукты, предоставляемые Банками, — оценка кредитов и диверсификации Рисков — являются менее конкурентоспособными, чем они были 10 лет назад".   В то же время New York Times отметила, что "г-н Гринспен уже давно гораздо более благосклонно настроен в отношении дерегулирования банковской Системы, чем Пол А. Волкер, его предшественник в ФРС". [6] То первое выступление Гринспена в Конгрессе 6 октября 1987 года в качестве председателя ФРС имеет важное значение для понимания преемственности курса вплоть до революции Секьюритизации последних лет, революции Новых Финансов. Вновь цитируя рассуждения New York Times, "г-н Гринспен, сокрушаясь о потерях Банками конкурентных преимуществ, указал, как он выразился, на "слишком жесткую" нормативную структуру, которая ограничивает доступ к потребителям и эффективное обслуживание и препятствует конкуренции. Но затем он указал и на другое развитие событий "особого значения" - достижения в области обработки данных и телекоммуникационных технологий, которые позволили другим узурпировать традиционную роль Банков как финансовых посредников.   Иными словами, основной банковский экономический вклад - риск своими деньгами в виде кредитов на основе обладания превосходящей Информации о кредитоспособности заемщиков - оказался под угрозой". Times цитировал Гринспена по поводу вызова современному банковскому делу, в связи с этими технологическими изменениями: "По словам Гринспена, обширные он-лайн базы данных, мощный потенциал вычислений и телекоммуникационные средства предоставляют кредитную и рыночную Информацию почти мгновенно, что позволяет кредитору проводить свой собственный анализ кредитоспособности и разрабатывать и осуществлять комплекс торговых стратегий по хеджированию Рисков. Это, добавил он, наносит постоянный урон "конкурентоспособности депозитарных учреждений и в будущем позволит расширить конкурентное преимущество рынков секьюритизированных активов", таких как коммерческие бумаги, перекрестные ипотечные ценные бумаги и даже автомобильные кредиты". Он заключает: "Наш опыт вплоть до этого момента показывает, что эффективнейшая изоляции банка от связанной финансовой или коммерческой деятельности достигается через холдинговую структуру". [7]   В банковской холдинговой компании, Федеральном фонде страхования депозитов, портфель вкладов, чтобы гарантировать банковские депозиты свыше 100 тыс. долларов на каждом счету, будет применяться только к центральному банку, а не к различным дочерним компаниям, созданным для участия в экзотических хеджевых фондах или другой деятельности, не входящие в учетные книги банка. В результате этого в кризисных ситуациях, таких как надвигающийся "черный понедельник" Секьюритизации, в конечном счете окончательным кредитором в последней инстанции, страховкой банковских Рисков становятся американские налогоплательщики.   Это вызвало серьезные дебаты в Конгрессе и продолжалось до окончательной полной законодательной отмены при Клинтоне в 1999 году. Клинтон передал перо, которым в ноябре 1999 года он подписал этот акт отмены, Закон Грэмма — Лича — Блайли, в качестве подарка Санфорду Вейлу, могущественному главе Citicorp, что есть, по меньшей мере, любопытный жест для демократического президента.   Человек, который сыграл решающую роль в продавливании через Конгресс отмены закона Гласса-Стиголла был Алан Гринспен. На слушаниях Комитета по банковским и финансовым услугам Палаты представителей 11 февраля 1999 года, Гринспен заявил: "Мы поддерживаем, как мы уже это делали в течение многих лет, значительный пересмотр, ... Закона Гласса-Стиголла и Закон о банковских холдингах, чтобы устранить законодательные барьеры на пути интеграции банковской, страховой и биржевой деятельности. (выделено автором-прим.перев.) Существует практически единодушие между всеми заинтересованными сторонами, и частными и государственными, в том что эти барьеры должны быть сняты. Технологически стимулируемое распространение новых финансовых продуктов, которые позволяют разделение Рисков, все в большей степени соединяют свойства банковского дела, страхования и ценных бумаг в единый финансовый инструмент". (выделено автором-прим.перев.)   В том же выступлении в 1999 году Гринспен разъяснял, что отмена означает меньшее, а не большее Регулирование вновь создаваемых финансовых конгломератов, вступая тем самым на прямую дорогу к нынешнему фиаско: "Когда мы стоим на пороге двадцать первого века, остатки философии девятнадцатого века проверки Банков упадут на обочине. Банки, конечно, по-прежнему нужно будет контролировать и регулировать, в немалой степени потому, что они подпадают под действие сети гарантий. Моя позиция в том, однако, что характер и масштабы этой деятельности должны прийти более в соответствии с рыночными реалиями. Кроме того, к банковским партнерам не нужно – на самом деле, нельзя — применять Регулирование, подобное банковскому" (выделено автором -прим.перев.) [8]   Распад банковских холдингов с присущим им конфликтом интересов, в результате чего десятки миллионов американцев оказались безработными и бездомными в течение Депрессии 1930-х годов, был именно той причиной по которой в первую очередь Конгресс принял закон Гласса-Стиголла. "… стратегии, невообразимые десять лет назад…" New York Times описывала новый финансовый мир, созданный отменой ограничений Гласса-Стиголла, в июньском очерке о Goldman Sachs в 2007 году, за несколько недель до наступления кризиса Sub-Prime: "В то время как Уолл-Стрит еще делает деньги, консультируя компании по вопросам слияний и фиксируя эти сделки, реальные деньги - огромные деньги - делаются торговым и инвестиционным капиталом с помощью глобального массива сногсшибательных продуктов и стратегий, невообразимых десять лет назад".   Они имели в виду революцию Секьюритизации. Times процитировал председателя Goldman Sachs Ллойда Бланкфейна о новых финансовых инструментах Секьюритизации, хеджевых фондах и Деривативах в мире: "Мы прошли полный круг, потому что это именно то, что Ротшильды или ДжиПи Морган делали в пору своего расцвета. Именно закон Гласса-Стиголла вызвал отклонение от прямого пути" [9]   Бланкфейн, как и большинство банкиров с Уолл-Стрита и финансовых инсайдеров, рассматривал "новый курс" правительства Рузвельта как аберрацию, открыто призывая к возвращению ко временам ДжиПи Моргана и других магнатов "позолоченного века" злоупотреблений 1920 годов. Гласс-Стиголл, аберрация по Бланкфейну, была, наконец, ликвидирована, благодаря Биллу Клинтону. Goldman Sachs был основным вкладчиком в избирательную кампанию Клинтона, и даже направил к Клинтону своего председателя Роберта Рубина в 1993 году, сначала в качестве "экономического царя", а затем в 1995 году в качестве секретаря Казначейства США.   Сегодня еще один бывший председатель Goldman Sachs, Генри Полсон, снова занимает должность секретаря Казначейства США, но уже при республиканце Буше. Власть денег не знает партий. Соучредитель Института экономической Политики Роберт Куттнер, выступал перед Комитетом по вопросам банковской деятельности и финансовых услуг США конгрессмена Барни Франка в октябре 2007 года, вызывая призрак Великой Депрессии: "С момента отмены Гласса-Стиголла в 1999 году, после более десяти лет фактических посягательств, супер-Банки смогли вновь установить в законодательном порядке те же виды структурных конфликтов интересов, которые были распространены в 1920 годах - кредитование спекулянтов, упаковка и страховка кредитов и последующая их продажа оптом или в розницу, и взимания платы за каждый шаг на этом пути. И многие из этих бумаг являются еще более непрозрачными для банковских ревизоров, чем во времена их коллег в 1920-х. Значительная часть из них вообще не являются бумагами, и весь процесс нагнетается с помощью компьютеров и автоматизированных формул". [10]   Комментатор Dow Jones Market Watch Томас Костиген, писавший в первые недели разворачивающегося кризиса Sub-Prime, отметил роль отмены ограничений Гласса-Стиголла в открытии широкой дороги для Мошенничества, Манипуляций и эксцессов кредитного левереджа в растущем мире Секьюритизации: "Было время, когда Банки и брокерская деятельность были отдельными предприятиями, объединение им запрещалось во избежании конфликтов интересов, финансового краха, монополии на рынках, всех этих вещей вместе. В 1999 году закон, запрещавший сочетание брокерской и банковской деятельности, Закон Гласса-Стиголла 1933 года, был отменен, и вуаля! финансовый супермаркет вырос на месте того, что мы знаем как Citigroup, UBS, Deutsche Bank и др. Но сейчас, когда эти Банки, кажется, споткнулись на своей некачественной ипотеке, стоит просить, привели бы их ошибки к такому масштабу опустошения на остальной части финансовых рынков, если бы ограничения Гласса-Стиголла оставались на месте ? Разнообразие всегда вело к снижению риска. И Гласс-Стиголл сохранял разнообразие, разделив финансовые мощь на Банки и брокерские конторы. Гласс-Стиголл был принят конгрессом, чтобы запретить Банкам приобретать в собственность брокерские конторы с полным набором услуг и наоборот, так как инвестиционно-банковская деятельность, такая, как гарантирование вкладов корпоративных и муниципальных ценных бумаг, не может быть поставлена под сомнение, а также для изоляции банковских вкладчиков от Рисков крушения фондового рынка, подобного тому, что стал причиной Великой Депрессии. Но поскольку Банки все чаще посягали на бизнес с ценными бумагами, предлагая торговые скидки и взаимные фонды, индустрия ценных бумаг протестовала. Таким образом, в том 1999 году запрет закончился, и финансовые гиганты пошли в атаку. Citigroup проложила путь, а другие последовали. Мы увидели как были поглощены Smith Barney, Salomon Brothers, PaineWebber и многие другие известные брокерские бренды. Предполагается, что на брокерских фирмах должна быть китайская стена, которая разделяет инвестиционный банкинг от торговой и исследовательской деятельности. Такое разделение должно удерживать торговых агентов от оказания давления на своих коллег аналитиков, чтобы те выдавали бы лучшие результаты для клиентов, все во имя увеличения их общей итоговой строки в годовом отчете. Ну, мы видели, насколько хорошо эти стены держались в времена расцвета эпохи Dot-com, когда смехотворно высокие оценки выдавались корпорациям, гарантом (underwriter) которых по случайности выступала та же фирма, которая также торговала их ценными бумагами. Когда такие стены ставились внутри их новых банковских домов, то на них появлялись трещины и, все более очевидно, они игнорировались. Никто реально не интересовался новой причудой предоставлять обеспечение банковского долга по закладным в виде нескольких различных типов финансовых инструментов и продавать их через другое подразделение того же самого учреждения. Этим начали интересоваться только сейчас … Когда Банки усердно и тщательно исследуются аналитиками ценных бумаг третьей стороны, то возникает больше вопросов, чем в том случае, когда исследование ведется людьми, которые ходят в тот же самый кафетерий. Кроме того, сборы, сделки и тому подобное стали бы делом независимых торговых агентов, а это означает, что люди сбивали бы цены и выясняли бы детали гораздо больше, для увеличения своих собственных прибылей, - вместо того, чтобы работать в команде для увеличения общего премиального фонда. Гласс-Стиголл, по крайней мере, давал то, что следует из его названия: прозрачность (Glass = стекло, -прим.перев). Это лучше всего достигается, когда всматриваются лица извне. Когда же все находятся внутри рассматриваемого объекта, то они смотрят наружу и видят одно и то же. Это не хорошо, потому что тогда вы не можете видеть вещи надвигающиеся (или падающие), и каждый подвержен падению крыши. Конгресс в настоящий момент проводит расследование ипотечного фиаско Sub-Prime. Законодатели рассматривают ужесточение правил кредитования, считают вторичных покупателей долговых обязательств ответственными за практику злоупотреблений, и, на позитивной ноте, даже берут на поруки некоторых домовладельцев. Эти временные меры помощи, однако, не починят то, что сломано: Система конфликтов, которая возникла, когда продавцы, торговцы и оценщики принадлежат к одной и той же команде". [11] (выделено автором — прим.перев.)   Пузырь Dot-com Гринспена его последствия   Еще не высохли чернила на подписи Билла Клинтона, отменяющей ограничения Гласса-Стиголла, а ФРС Гринспена полностью включилась в стимулирование следующего кризиса — преднамеренное создание фондового Пузыря, соперничающего с 1929 годом, Пузыря, который впоследствии ФРС точно так же преднамеренно хлопнет. Азиатский финансовый кризис 1997 года, а затем российский государственный дефолт в августе 1998 года создал чудесное преображение глобальных потоков капитала в пользу доллара. С Кореей, Таиландом, Индонезией и большинством новых рынков, разоренных после скоординированной, политически мотивированной атаки трех хедж-фондов США: возглавляемый Соросом Quantum Fund, Джеймсом Робертсоном Jaguar and Tiger funds и Moore Capital Management, и еще, по слухам, хедж-фонд LTCM Джона Мерриуэзера.   Влияние азиатского кризиса на доллар было заметным и подозрительно положительным. Эндрю Крокетт, генеральный управляющий Банка международных расчетов, организации ведущих мировых центральных Банков в Базеле, отмечал, что хотя в 1996 году страны Восточной Азии имели комбинированный дефицит текущего счета в 33 млрд. доллара США, в результате притока спекулятивных горячих денег, "1998-1999 годах текущий счёт поменял знак на 87 млрд в плюсе".   К 2002 году излишек достиг впечатляющих размеров в 200 млрд. долларов. Основная часть этого излишка возвращалась в США в виде покупки задолженности Казначейства США азиатскими центральными Банками, по существу финансируя Политику Вашингтона, толкая вниз процентные ставки в США и подпитывая формирующуюся Новую Экономику, NASDAQ Dot-com New Economy IT boom,. [12]   В ходе экстремального азиатского финансового кризиса 1997-1998 годов Гринспен отказывался действовать, чтобы облегчить финансовое давление до тех пор, пока не рухнула Азия, и Россия получила свой дефолт по государственной задолженности в августе 1998 года, а дефляция распространилась от региона к региону. Затем, когда и он и ФРБ Нью-Йорка вмешались для спасения огромного хедж-фонда LTCM, обанкротившегося в результате кризиса в России, Гринспен произвел необычно резкое сокращение процентных ставок ФРС, в первый раз на 0,50%. За этим, Спустя несколько недель, последовало сокращение еще на 0,25%. Это дало мгновенный импульс нарождающемуся Пузырю Dot-com NASDAQ IT.   В конце 1998 года на фоне последовательных сокращений процентных ставок Федеральной резервной Системы и накачивания достаточной ликвидностью, фондовые рынки США, во главе с NASDAQ и NYSE, стали разгоняться. В одном только 1999 году, когда Пузырь Новой Экономики шла полным ходом, был зарегистрирован ошеломляющий рост стоимости акций, принадлежащих американским домохозяйствам, на 2,8 трлн долларов. Это составило более 25% годового ВВП, в бумажной стоимости. Ограничения Гласса-Стиголла на Банки и инвестиционные Банки, продвигающие акции, которые они вывели на рынок (в точности конфликт интересов, который вызвал к жизни Гласса-Стиголла в 1933 году), эти ограничения исчезли. Уолл-стритовские фондовые промоутеры получали бонусы в десятки миллионов долларов за мошенническое раскручивание акций компаний сети Internet и других, таких, как WorldCom и Enron. Это снова были все те же "ревущие 1920е", но с электронными компьютеризированными турбореактивными "завлекалками".   Невероятная речь в марте 2000   В марте 2000 года, на самом пике биржевой мании Dot-com Алан Гринспен выступил на конференции по "Новой экономике" в Бостонском колледже, где повторил свои в те времена стандартные мантры во славу ИТ-революции и об ее влиянии на финансовые рынки. В этой речи он даже превзошел предыдущие восторги фондовыми Пузырями IT и их предполагаемым "обогащающим воздействием" на уровень потребления домохозяйств, который, по его утверждению, поддерживал устойчивый рост экономики США. "В последние несколько лет стало все более очевидным, что этот бизнес-цикл отличается кардинальным образом от многих других циклов, которые характеризовали Америку после второй мировой войны", - отметил Гринспен. "Достигнуто не только рекордное по длительности расширение, но и сделано это при большем экономическом росте, чем ожидалось".   Он продолжил почти поэтически источать мед: "Мои замечания сегодня будут сосредоточены как на том, что очевидно является источником этого впечатляющего достижения - революция в области информационных технологий… Когда историки будут изучать вторую половину 90х или два последних года, я подозреваю, что они заключат, что мы сейчас переживаем ключевой период американской экономической истории… Эти инновации, и здесь характерным последним примером служит умножившееся использование Интернета, поставили на поток запуск фирм, многие из которых претендует на возможность произвести переворот и доминировать в крупных частях национальной Системы производства и распределения. И участники рынков капитала, недовольные тем, что им приходится иметь дело с быстро меняющимися сдвигами в структуре экономики, вслепую ищут адекватные оценки этих компаний. Исключительная волатильность фондовой стоимости этих новых фирм, и, по мнению некоторых, их завышенных оценка указывают на грядущие трудности предсказания особых технологий и бизнес-моделей, которые будут превалировать в ближайшие десятилетия".   Затем Маэстро перешел к своей реальной теме - способности распределять риск через технологии и Интернет, предвестник его осмысления этого едва проклюнувшегося феномена Секьюритизации: "Влияние информационных технологий стало особенно заметно в финансовом секторе экономики. Возможно, самым значительным нововведением стала разработка финансовых инструментов, которые позволяют перераспределять Риски по тем сторонам, которые наиболее готовы и способны нести этот риск. Многие из вновь созданных финансовых продуктов, и в первую очередь финансовые Деривативы, привносят экономическую стоимость путем разделения Рисков и перемещения их в высшей степени точным способом. Хотя эти документы не могут уменьшить Риски, присущие реальным активам, они могут перераспределять их таким способом, который вызывает приток инвестиций в реальные активы, и, следовательно, приводит к повышению производительности труда и уровня жизни населения. Информационные технологии сделали возможным создание, оценку и обмен этих сложных финансовых продуктов на глобальной основе… Исторические данные свидетельствуют о том, что, может быть, от трех до четырех центов из каждого дополнительного доллара на фондовом рынке в конечном итоге отражаются на увеличении потребительских покупок. Резкое увеличение объема потребительских расходов по отношению к располагаемым доходам в последние годы, и соответствующее падение в норме сбережений, является отражением этого так называемого эффекта богатства на бытовые покупки. Кроме того, повышение фондовых цен, через снижение стоимости акционерного капитала, помогло поддержать бум в капиталовложениях. За последние пять лет расходы, вызванные приростом капитала в акциях и домах сверх роста доходов, насколько мы можем судить, добавили в среднем примерно 1 процентный пункт к ежегодному росту валового внутреннего потребления. Дополнительный рост расходов в последние годы, который сопровождал этот прирост богатства, а также другие поддерживающие влияния на экономику, по-видимому, обеспечивались в равной степени увеличением чистого импорта, а также товарами и услугами, произведенными чистым приростом числа вновь нанятых работников сверх нормального роста численности рабочей силы, в том числе значительным чистым притоком рабочих из-за рубежа". [13]   Пожалуй, самым невероятным был выбор момента для эйфорической хвалебной песни Гринспена благам фондовой ИТ-мании. Он хорошо знал, что последствия шести повышения процентных ставок, которые он инициировал в конце 1999 года, рано или поздно заморозят покупки акций на заемные деньги. Пузырь Dot-com лопнул через неделю после этой речи Гринспена. 10 марта 2000 года сводный индекс NASDAQ достиг своего пика в 5048 пунктов, что более чем вдвое превысило его уровень всего лишь год назад. В понедельник 13 марта NASDAQ рухнул в одно мгновение на 4%. Затем с 13 марта 2000, дойдя до самого дна, рынок потерял в стоимости ценных бумаг на сумму, номинально больше чем 5 трлн долларов, когда резкий подъем ставки Гринспеном привел к жестокому концу Пузыря, наличие которого Гринспен продолжал отрицать вплоть до момента его окончания. В долларовом выражении фондовая катастрофа 1929 года выглядит как семечки по сравнению с гринспеновской катастрофой Dot-com. К марту Гринспен поднял процентные ставки в шестой раз, и этот факт привел к жестокому охлаждению спекуляций при кредитовании на рынке акций компаний Dot-com.   Спекуляции на разнице: Правила Т   Снова Гринспен присутствовал на каждом шагу пути, чтобы взрастить "иррациональное изобилие" рынка Dot-com . Когда даже самым рядовым членам Конгресса стало ясно, что цены на акции вырвались из-под контроля, а Банки и инвестиционные фонды брали взаем десятки миллиардов кредитов для спекуляций на разнице, раздались призывы, чтобы ФРС применила свою власть по поводу требований к покупке акций с частью оплаты за счёт кредита. К февралю 2000 года задолженность по марже превысила 265.2 млрд долларов, подскочив на 45 процентов всего за четыре месяца. Значительная часть прироста произошла вследствие увеличения заимствований через онлайновые брокерские конторы и направления их в акции Новой Экономики NASDAQ.   Согласно Правилам T, ФРС имеет исключительные полномочия устанавливать первоначальные требования к марже для приобретения акций в кредит, которые с 1974 года составляли 50%. Если на фондовом рынке должно было произойти серьезное падение, то требования внести дополнительные средства вследствие неблагоприятных ценовых изменений превратили бы умеренный спад в крушение . Конгресс полагал, что именно это произошло в 1929 году, когда маржинальные обязательства составили 30 процентов на фондовом рынке стоимости.   Вот почему он дал Федеральной резервной Системе власть контролировать первоначальные маржинальные требования в Законе о ценных бумагах от 1934 года. Требования 100 процентов означали бы, что даже ни одна часть закупочной цены не могла быть оплачена заемными средствами. С 1974 года был неизменным уровень 50 процентов, что позволяло инвесторам занимать не более половины покупной цены акций непосредственно у своих брокеров.   К 2000 году этот маржинальный механизм действовал подобно бензину, подливаемому в бушующий костер. По этому вопросу были проведены слушания Конгресса. Инвестиционные менеджеры таких Пол МакКалли из входящего в топ- десять мировых фондов облигаций PIMCO сообщил Конгрессу, что "ФРС должна поднять этот минимум, и поднять его прямо сейчас. Конечно же, г-н Гринспен скажет "нет", поскольку (1) он не может найти доказательств наличия взаимосвязи между изменениями маржинальных требований и изменениями в уровне фондового рынка, и (2) поскольку что увеличение маржинальных требований будет дискриминировать мелких инвесторов, чьим единственным источником кредитования на фондовом рынке является их маржинальный счёт". [14]   Сделки с маржой   Но перед лицом очевидного американского фондового Пузыря 1999-2000 Гринспен не только неоднократно отказывался от изменения фондовых маржинальных требований, но также в конце 1990 года председатель Федеральной резервной Системы фактически начал говорить в хвалебных терминах о Новой Экономике, допуская, что технологии способствовали повышению производительности. Он сознательно разжигал рыночное "иррациональное изобилиие".   С июня 1996 по июнь 2000 года индекс Доу вырос на 93%, а NASDAQ - на 125%. Общее соотношение фондовых цен к корпоративным доходам достигло рекордных вершин, не виданных со времен краха 1929 года. Затем, в 1999 году Гринспен начал серию повышения процентной ставки, когда инфляция была даже ниже, чем в 1996 году, а производительность росла даже быстрее. Но с отказом привязать рост ставок к росту маржинальных требований, которые бы четко дали понять, что ФРС серьезно настроена охладить спекулятивный Пузырь на рынке, воздействие Гринспена на экономику более высокими ставками, очевидно, было направлено на увеличение безработицы и снижение трудовых затрат во имя дальнейшего повышения корпоративной прибыли, а не для охлаждения безумия фондовых покупок Новой Экономики. Соответственно, фондовый рынок это проигнорировал. Влиятельные наблюдатели, в том числе финансист Джордж Сорос и заместитель директора Международного валютного фонда Стенли Фишер, советовали ФРС выпустить воздух из Пузыря за счёт повышения маржинальных требований. Гринспен отказался от этой более чем разумной стратегии.   На слушаниях в Банковском комитете Сената США в 1996 году по поводу его повторного утверждения он сказал, что он не хотел бы дискриминировать тех, кто не богат, и поэтому нуждаются в заимствованиях для игры на фондовом рынке (sic). Как он хорошо знал, трейдеры, покупающие акции на марже, в массе своей не бедняки и нуждающиеся, но профессиональные агенты ищущие "бесплатного сыра". Интересно, однако, то что в точности тот же аргумент Гринспен будет повторять для обоснования своей пропаганды кредитования Sub-Prime ипотеки, чтобы позволить небогатым людям приобщиться к прелестям владения Недвижимостью, порождение его Политики после 2001 года. [15]   Фондовый рынок начал падать в первой половине 2000 года, и не потому, что выросла стоимость рабочей силы, а потому, что были, наконец, достигнуты границы доверия инвесторов. Финансовая пресса, включая Wall Street Journal, который год назад славословил руководителей Dot-com пионерами Новой Экономики, сейчас высмеивала публику за то, что она поверила в вечный рост акций компаний, которые никогда не принесут прибыли. Новая Экономика, как сказал один из авторов Wall Street Journal, в настоящее время "выглядит как старомодный кредитный Пузырь". [16]   Во второй половине 2000 года, американские потребители, чье соотношение задолженность-доход дошло до рекордно высокого уровня, начали уходить. Рождественские продажи пошли вниз, и в начале января 2001 года Гринспен отступил сам и пошел на снижение процентных ставок. В результате 12 последовательных сокращений ставки ФРС снизились с 6% вплоть до послевоенного наинизшего уровня ставки 1% в июне 2003 года. Гринспен держал ставки ФРС на этом историческом минимуме, невиданном со времен Великой Депрессии, до 30 июня 2004 года, когда он начал первое из четырнадцати будущих последовательных повышений ставки вплоть до ухода в отставку в 2006 году.   Он поднял фондовые ставки ФРС от низкого уровня в 1% до 4,5% в течение 19 месяцев. В ходе этого процесса он убил Пузырь, несущий золотые яйца Недвижимости. Из выступления в выступление председатель ФРС разъяснял, что его ультра-легкий монетарный режим после января 2001 года был нацелен на поощрение инвестиций в ипотечное кредитование. Этот феномен Sub-Prime, ставший возможным только в эпоху Секьюритизации активов и отмены ограничений Гласса-Стиголла в сочетании с нерегулируемой внебиржевой торговлей Деривативами Производных, был предсказуемым результатом преднамеренной Политики Гринспена. Тщательное изучение исторических записей делает это факт совершенно очевидным.   Примечания   1 Woodward, Bob, Maestro: Alan Greenspan's Fed and the American Economic Boom , Nov 2000. Книга Вудворда служит примером очаровательного обхождения, которое Гринспен получал от главных новостных агенств. Начальницей Вудворда в Washington Post была Кэтрин Мейер Грэхем (Graham), дочь легендарного инвестиционного банкира с Уолл-Стрит Андре Мейера (Meyer), и близкий друг Гринспена. Книгу можно рассматривать как часть хорошо рассчитанного создания мифа о Гринспене влиятельными кругами финансового истеблишмента. 2 Lewis vs United States, 680 F.2d 1239 (9th Cir. 1982). 3 Zarlenga, Stephen, Observations from the Trading Floor During the 1987 Crash , in http://www.monetary.org/1987%20crash.html 4 Greenspan, Alan, Testimony before the Subcommittee on Financial Institutions Supervision, US House of Representatives, Nov. 18, 1987. http://fraser.stlouisfed.org/historicaldocs/ag/download/27759/Greenspan_19871118.pdf 5 Hershey jr., Robert D., Greenspan Backs New Bank Roles , The New York Times, October 6, 1987 6 Hershey, op.cit. 7 Ibid. 8 Greenspan, Alan , Statement by Alan Greenspan, Chairman, Board of Governors of the Federal Reserve System, before the Committee on Banking and Financial Services , US House of Representatives, February 11, 1999, in Federal Reserve Bulletin, April 1999. 9 Anderson, Jenny, Goldman Runs Risks, Reaps Rewards , The New York Times, June 10, 2007. 10 Kuttner, Robert, Testimony of Robert Kuttner Before the Committee on Financial Services , Rep. Barney Frank, Chairman, US House of Representatives, Washington, DC, October 2, 2007 11 Kostigen, Thomas, Regulation game: Would Glass-Steagall save the day from credit woes? , Dow Jones MarketWatch, Sept. 7, 2007, in http://www.marketwatch.com/news/story/would-glass-steagall-save-day-credit . 12 Engdahl, F. William, Hunting Asian Tigers: Washington and the 1997-98 Asia Shock , reprinted in http://www.jahrbuch2000.studien-von-zeitfragen.net/Weltfinanz/Hedge_Funds/hedge_funds.html 13 Greenspan, Alan, The revolution in information technologyBefore the Boston College Conference on the New Economy , Boston, Massachusetts, March 6, 2000. 14 McCulley, Paul, A Call For Fed Action: Hike Margin Requirements! , testimony before The House Subcommittee on Domestic and International Monetary Policy on March 21, 2000. 15 Алан Гринспен в качестве председателя ФРС неоднократно утверждал, что невозможно судить о том, существует ли спекулятивный Пузырь, пока он растет. В августе 2002 года после того, как его четкая стратегия подъема ставок ФРС стала очевидной для участников рынка, он подтвердил это: "Мы в ФРС рассмотрели ряд вопросов, связанных с финансовыми Пузырями - то есть роста цен активов до неустойчивых уровней . Как показали разворачивавшиеся события, мы признали, что, несмотря на наши подозрения, это очень трудно окончательно определить Пузырь до тех пор, пока тот факт, что он лопнул не подтвердит его существование" . Alan Greenspan Remarks by Chairman Alan Greenspan Economic volatility At a symposium sponsored by the Federal Reserve Bank of Kansas City, Jackson Hole, Wyoming August 30, 2002. 16 Faux, Jeff, The Politically Talented Mr. Greenspan , Dissent Magazine, Spring 2001. ------------------------ Оригинал статьи © Перевод специально для сайта "Война и Мир" Оглавление   www.pseudology.org