Народ

	Армен Михайлович Залинян
Глава 2. Социальня революция и правопреемство государств Продолжение
Среди советских учёных также не было единого мнения по затронутой проблеме. Их тезисы в основном можно свести к следующему:группа учёных (Е.А.Коровин, Ф.И.Кожевников, Л.А.Моджорян, А.А.Есаян, Н.В.Захарова и др.) стояла на точке зрения, согласно которой социальная революция не прекращает существование государства как субъекта международного права, т.е. в результате социальной революции не рождается новый субъект международного права, налицо непрерывность /континуитет/ международной правосубъектности государства. Следовательно - в результате социальной революции не возникает, как они отмечали, вопрос правопреемства – перехода международных прав и обязанностей. Однако они подчёркивали, что революционное изменение общественно-политического строя государства даёт ему право на пересмотр и отказ от неприемлемых для нового строя дореволюционных международных договоров; другая группа учёных (А.Г.Гойхбарг, Е.Б.Пашуканис, С.Б.Крылов, Р.Л.Бобров, М.М.Аваков, М.Х.Фарукшин, Д.И.Фельдман и др.) выражала мнение, что в силу победы социальной революции и прихода к власти нового социального класса, старое государство в качестве субъекта международного права«отмирает» и на его месте появляется совершенно новый субъект международного права, вследствие чего, как они отмечали, безусловно наступает правопреемство (переход международных прав и обязанностей), причём особое правопреемство, обусловленное особенностями последствий социальной революции. Постараемся вкратце представить точки зрения как первой, так и второй группы.К теоретическому исследованию данной проблемы одним из первых в советской науке международного права обратился Е.А.Коровин. В своём очерке «Международное признание СССР и юридические его последствия»[50] он писал: «РСФСР в международно-правовом смысле тот же самый субъект, что и Российская империя. Значительно сократились её границы; существенно изменился внутренний, политический и социальный её порядок: вместо империи - республика, вместо государства централизованного - федеративное, вместо «правительства царя, - помещиков и банкиров» - «рабоче-крестьянское правительство», - власть Советов, но государство Российское, как субъект международных прав и обязанностей, неизменно». В подтверждение своей точки зрения Е.А.Коровин приводил ряд международно-правовых актов и заявлений государственных руководителей отдельных западных государств, свидетельствующих о том, что в вопросе признания «страны Советов» речь шла не о признании нового субъекта международного права, а о признании «Российского правительства». Е.А.Коровин утверждал, что социальная революция не затрагивает государство как международно-правовую личность, не прерывает его международную правосубъектность. Относительно же влияния социальной революции на совокупность международных прав и обязанностей он подчёркивал, что в этом вопросе применима оговорка «rebus sic stantibus», ибо социальная революция - это единственный случай, когда правомерность применения данной оговорки не может вызвать сомнения[51]. Итак, концепция Е.А.Коровина сводилась к тому, что социальная революция не создаёт в юридическом смысле нового субъекта международного права. О непрерывности международно-правовой личности государства, пережившегореволюцию,утверждаливдальнейшемФ.И.Кожевников[52], Л.А.Моджорян[53], А.А.Есаян[54], Н.В.Захарова[55] и др., а также некоторые учёные стран Восточной Европы[56]. Так, Ф.И.Кожевников, в частности, отмечал: «...Великая Октябрьская социалистическая революция не создаёт в юридическом смысле нового субъекта международного права. Субъектом этого права попрежнему остается Россия, разумеется, уже теперь новая, социалистическая Россия»[57]. «Великая Октябрьская социалистическая революция в России не просто изменила прежнюю форму правления в русском государстве, а создала новый, социалистический тип государства»[58]. А.Есаян, подчёркивая, что социальная революция дело каждого народа, обосновываянепрерывность правосубъектности государства, писал: «Социальная революция не уничтожаетгосударственностьданногонарода,аизменяетеёклассовуюсущность. Существующийсубъектмеждународногоправапретерпеваетсоциально-экономические коренные качественные изменения, однако его международно-правовая личность в порядке непрерывности сохраняется»[59], - и далее продолжал, - «Поскольку при социальной революции не возникает новый субъект международного права, не возникает также вопрос правопреемства»[60]. Н.В.Захарова же, в частности, отмечала: «Являясь внутренним делом государства, социальная революция не прерывает существование государства, как субъекта права»[61]. Сторонники же концепции «отмирания» старого субъекта и возникновения нового как прямой результат победы социальной революции отмечали: Так, А.Г.Гойхбарг полагая, что правило «forma regiminis mutata, non mutatur ipsa civitas» /с переменой формы правления не меняется само государство/ относится, главным образом, только к перемене политического стоя государства и едва ли применимо к случаям коренного изменения социального строя в результате социальной революции[62], подчёркивал, что в результатеВеликойОктябрьскойсоциалистическойреволюциивозник новыйсубъектмеждународногоправа,которыйимеетправоотказатьсяотмеждународных обязательств своих предшественников[63]. Е.Б.Пашуканис, утверждая, что государство является органом классового господства[64], писал: «Она /социальная революция/ в корне изменила существо государства, его классовую структуру»[65]. Далее автор приходит к выводу, что социальная революция - особый случай возникновения нового государства[66]. Одним из ярких представителей защитников данной концепции был С.Б.Крылов. Он утверждал, что государство прекращается, когда происходит смена государства одного исторического типа другим, происходит смена государства в смысле смены социально-экономической формации[67], и в этом случае возникает вопрос о правопреемстве[68]. При этом С.Б.Крылов подчёркивал, что при смене государства одного исторического типа другим правопреемство международных обязательств, по общему правилу, не может предполагаться[69]. Р.Л.Бобров же концепцию образования «нового субъекта» в результате победы революции аргументировал, ссылаясь на положение марксизма-ленинизма о сломе буржуазноймашиныв результатесоциалистическойреволюции. Он приходитк выводу, что «созданное в результате Великой Октябрьской социалистической революции новое, социалистическое государство представляет собой новый субъект международного права, не связанный никакими международными обязательствами, взятыми на себя свергнутыми российскими правительствами, если только эти обязательства специально не подтверждены Советским правительством»[70]. В своих более поздних работах Р.Л.Бобров говорит уже о создании в результате революции нового субъекта«в социально-классовом» смысле[71]. Последовательный защитникданной концепции М.М.Аваков в своей монографии «Правопреемство Советского государства» отмечал: «…Советское государство есть качественно новый субъект международного права, так как государствоестьпреждевсегополитическаяорганизациягосподствующего класса, и смена господствующего класса означает вместе с тем смену социально-экономического строя, а следовательно, и государственного строя в стране»[72]. Далее, говоря о пределах правопреемства Советской России, М.М.Аваков подчёркивал: «Советское государство имеет в силу его новой социальной сущности суверенное право критической оценки всего того, что было создано старым субъектом международного права - царской Россией... . При решении вопроса о судьбе того или иного договора Советское государство исходило из классовой сущности этого договора, т.е. из характера регулируемых им отношений и способа решения того или иного вопроса»[73]. Концепцию возникновения нового субъекта международного права в результате социальной революции поддерживали также М.Х.Фарукшин, Д.И.Фельдмани другие[74]. Она получила признание также среди учёныхстран Восточной Европы[75]. Вышеназванные учёные питали своиконцепции разнозначными, подчас необоснованными, на наш взгляд, толкованиями и анализами отдельных фактов международно-правовой жизни после Октябрьской социалистической революции и практики российского Советского правительства, вышедшего из этой революции, некоторые из которых до сих пор отдельными учёными оцениваются как основания для того, чтобы отметить, что при социальной революции возникает вопрос правопреемства – перехода международных прав и обязанностей от старого государства к новому, образовавшемуся в результате социальной революции.А теперь, безусловно, не претендуя на бесспорность, представимнашу точку зрения о том, прерывает ли социальная революция существование государства как организации общества, как субъекта международного права, и какое влияние она оказывает на международные права и обязанности этого государства, акцентируя прежде всего практику российского Советского правительства, вышедшего из Октябрьской социалистической революции 1917 года. В первую очередь, следует отметить, что ни исторические факты, ни юридические документы не дают никаких оснований утверждать, что в результате Октябрьской социалистической революции прекратилось существование России как государства, как субъекта международного права. Никогда не ставился также вопрос о признании Советского государства как вновь возникшего субъекта международного права. Относительно объёма изменений в области договорных отношений, следует заметить, что эти изменения не охватывали всех договоров. Общего отказа от прежних договоров, общей их отмены со стороны Советского государства, как известно, никогда не было. В противовес выдвигавшемуся некоторыми учёными правилу, что Советская Россия сразу же аннулировала политические договоры, отметим некоторые факты из истории, которые в корне ставят под сомнение высказывания этих учёных[76]. Итак, с провозглашением Советской власти в России после Октябрьской социалистической революции Республика Советов не порвала автоматически связи с союзниками по Антанте в войне с четверным союзом /Германия, Австро-Венгрия, Турция и Болгария/. Советская Россия не раз выступала как союзница Франции, Великобритании, Италии, США, Японии, Бельгии и т.д., предлагая начать совместные переговоры с вражескими странами - Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией - для заключениявсеобщего мира, на основе положений, изложенных в Декрете о мире. Из нот и иных официальных документов, которыми обменивались Советская Россия и союзники по поводу мирных переговоров и их взаимоотношенийвообще,явно проявляютсядвамомента:1/Советская Республика вовсе не отмежевалась от всех прав и обязательств России в отношениях с государствами-союзниками; 2/ после Октябрьской социалистической революции речь шла не о признании нового государства, а опризнании нового правительства России. Так, например, в Обращении Советского правительства к правительствам и народам воюющих стран с предложением присоединиться к переговорам о перемирии (15/28 ноября1917 г.) говорится: «Мы, Совет Народных Комиссаров, обращаемся с этим вопросом к Правительствам наших союзников /подчёркнуто нами - А.З./: Франции, Великобритании, Италии, Соединённых Штатов, Бельгии, Сербии, Румынии, Японии, Китая. Мы спрашиваем их пред лицом их собственных народов, пред лицом всего мира: согласны ли они приступить вместе с нами 1 декабря к мирным переговорам?»[77] Из выражения«наши союзники» следует, что Советская Россия считала себя продолжателем государства Российского. Констатируя свою решимость добиться всеобщего мира без аннексий и контрибуций, Советское правительство в том же обращении отмечало: «Рабочая и Крестьянская революция уже предъявила свою программу мира. Мы опубликовали тайные договоры царя и буржуазии с союзниками и объявили эти договоры необязательными для русского народа. Мы предлагаем всем народам открыто заключить новый договор на началах соглашения и сотрудничества. На наше предложение официальные и официозные представители правящих классов союзных стран ответили отказом признать Правительство Советов/подчёркнуто нами - А.З./и вступить с ним в соглашение о мирных переговорах»[78]. В дополнение к вышеизложенному отметим ещё и то, что, как известно, пункт 3 ст. 116 Версальского мирного договора прямо резервирует права России на возмещение и репарации, основанные на принципах этого договора, хотя «союзные и объединившиеся» державы отказывались признать изменения, происшедшие в России. Это обстоятельство ещё раз подтверждает, что никто и ничто не отмечало о прекращении существования России как государства, о прекращении его международной правосубъектности, и кроме тогоподчёркивает, что отказ в признании правительства после социальной революции не затрагиваетмеждународной правосубъектности государства. То, что Советская Республика не рассматривалась как новый субъект международного права, подтверждают и двусторонние мирные договоры, заключённые Советской Россией с Польшей, Эстонией, Литвой, Латвией, Грузией, Арменией[79], образовавших независимые государства согласно Декларации прав и народов России от 2 /15/ ноября 1917 года[80]. Что касается последствий Октябрьской социалистической революции в области международных прав и обязательств Российского государства, то Советское правительство при определениисвоего отношения к международным правам и обязательствам по договорам, заключённым прежними правительствами России, исходило из критерия - насколько тот или иной договор по своему содержанию и целевому назначению соответствует «правовому сознанию демократии вообще и трудящихся классов в особенности»[81]. Именно на основе этого критерия в первых же своих внешнеполитических актах Советская Россия выдвинула принцип недействительности неравноправных договоров. Были аннулированы все тайные, кабальные, неравноправные договоры[82], заключённые бывшими российскими правительствами (в том числе договоры, которые нарушали суверенные права и интересы народов соседних стран, в частности, стран Востока, а также договоры по борьбе с революционным и национально-освободительным движением и т.д.), материализуя тем самым существовавшие демократические концепции, которые впоследствии были закреплены в Венской конвенции 1969 года о праве международных договоров. Декрет СНК от 29 августа 1918 г. провозгласил отказ от ряда договоров России с Германией, Австро-Венгрией, Пруссией и Баварией «ввиду противоречия их внутреннему строю России, созданному революцией и переходом власти в руки пролетариата»[83]. Все договоры и акты, касающиеся разделов Польши, были отменены «ввиду их противоречия принципу самоопределения наций и революционному правосознанию русского народа,признавшего за польским народом неотъемлемое право на самостоятельность и единство»[84]. Вместе с тем было подтверждено участие Советского государства в ряде многосторонних договоров, способствующих развитию нормальных, добрососедских, взаимовыгодных отношений между странами, поддержанию международной безопасности и мира (Всемирная почтовая конвенция 1878 г., все международные конвенции Красного Креста) [85]. Советское правительство отказалось также от признания так называемых «приобретённых прав», под которыми подразумевались права и привилегии граждан иностранных государств получать концессии и создавать предприятия на территории России[86]. Одним из основных претензий, предъявляемых к Советской России со стороны западных государств[87], был вопрос уплаты старых долгов России по займам, аннулированным Советским правительством[88], обвиняя его в нарушении международных обязательств Российского государства. Однако, рассматривая данный вопрос в конкретных условиях того времени, нужно констатировать, что аннулирование старых долгов являлось необходимостью, этот шаг был продиктован самим ходом революции[89]. Относительно международных обязательств по внешним долгам старой власти следует отметить, что Советская Россия аннулировала старые долги не потому, что социалистическая революция принципиально исключает возможность оплаты старых долгов. Скажем более: Советское правительство согласилось пойти на некоторые уступки в уплате старых, довоенных долгов, но только при обеспечении, гарантии действительного мира со стороны великих держав[90], безусловного соблюдения принципов суверенности и территориальной неприкосновенности, что было крайне необходимо для Советской России, для развития процесса революционных преобразований. Вместе с тем, Советское правительство категорически отказалось от уплаты странам Антанты «военных долгов» свергнутых правительств, т.к. народы России приняли на себя основную тяжесть первой мировой войны. Российская делегация на Генуэзской конференции, аргументируя необоснованность требования уплаты «военных долгов» свергнутых правительств, подчеркнула: «То, что именуется военными долгами России, представляет собой в действительности запасы военного снабжения, изготовлявшегося на заводах Союзных стран и посылавшегося на русский фронт для обеспечения успеха союзных армий. Русский народ принёс в жертву общесоюзным интересам больше жизней, чем все остальные союзники вместе; он понёс огромный имущественный ущерб и в результате войны потерял крупные и важные для его государственного развития территории. И после того, как остальные союзники получили по мирным договорам громадные приращения территорий, крупные контрибуции, с русского народа хотят взыскать издержки по операции, оказавшейся столь прибыльной для других держав»[91]. Как нам представляется, отказ от долгов прежних правительств отнюдь не является обязательным элементом революционных мероприятий, о чём свидетельствует также история. Обращаясь, в частности, к практике "народно-демократических" государств /Польша, Чехословакия и т.д./ мы замечаем, что ими не был поставлен вопрос аннулирования старых долгов, поскольку эта проблема для них не являлась вопросом жизни и смерти. Что же касается «военных долгов», а также долгов, связанных с подавлением революционных, национально-освободительных движений, то в истории, ещё в далёком прошлом, уже существовали прецеденты отказов от уплаты таких долгов[92]. В общей сложности практика Советского правительства, связанная с международными правами и обязанностями России, впоследствии учитывалась вышедшими из социальных революций правительствами других советских республик, стран "народной демократии", социалистических стран[93]. Итак, исходя из вышеизложенного, подчеркнём, что Октябрьская социалистическая революция в России не подтверждает, как нам представляется, концепцию о возникновении нового субъекта международного права в результате социальной революции: в этом случае наблюдается непрерывность международной правосубъектности государства и проблемы перехода международных прав и обязанностей, разумеется, не возникает. Это положение относится также к тем странам, в том числе странам «народной демократии», которые перешли к новым правопорядкам будучи суверенными. То же самое нельзя сказать о тех странах «народной демократии», которые, освободившись от колониальной зависимости, добились государственной независимости на базе «народно-демократического государства» /Демократическая Республика Вьетнам, Корейская Народно-Демократическая Республика и т.д./. В этом случае в результате победы революции действительно возникли новые субъекты международного права[94]. Следовательно, в дальнейшем, говоря о непрерывности международно-правовой личности при социальной революции, мы будем иметь в виду последствия социальной революции в независимом государстве. Итак, для полного представления, изучения и разрешения проблемы – прерывает ли социальная революция существование государства как организации общества, как субъекта международного права, и какое влияние она оказывает на международные права и обязанности этого государства, по нашему мнению, следует исходить из разграничения двух понятий – «государственность народа» и «государство». В первую очередь, подчеркнём общепризнанный принцип, что социальная революция - внутреннее дело каждого народа. Народ суверенен в своём государстве установить желаемый им государственный, общественный строй, не связывая свои шаги в этом отношении с волей других государств. Очень точно и интересно об этом отмечает Жорж Селль ещё в 1922 г.: «На основании какого права одно государство или группа государств вмешивалась бы во внутренние дела другого государства и притязали бы на суждение о законности или незаконности правительства?Такое вмешательство чужих «в семейное дело» возможно только в особых случаях опеки и протектората. Позволить же иностранцам решать вопрос о «моральности революции», значит широко раскрыть двери произволу»[95].«Никто не вправе вдаваться в рассмотрение вопроса о «законности» власти, избранной народом, если эта власть не нарушает прав других государств, т.к. за всеми народами признано их право на самоопределение»[96]. Источником суверенного государства является суверенитет нации, народа. Источником международно-правовой личности суверенного государства является государственность данного народа, т.к. суверенное государство является субъектом международного права не потому, что в нём та или иная форма правления, что в нём у власти стоит тот или иной общественный класс, та или иная социальная группа, что в нём тот или иной государственный строй, а потому, что налицо прочная политическая организация общества, исторически обусловленная форма существования нации, народа, где в наличии основные признаки государственности - территория, население, проживающее на данной территории, суверенная власть. Понятие государственно организованного народасвязано с понятием народного суверенитета - идеей, внесённой в мир ещё в эпоху буржуазных революций. Первичность суверенных прав и обязанностей народов получила практическое признание и закрепление в самом универсальном международно-правовом документе, в «конституции» международного сообщества – в Уставе ООН, который был принят правительствами официально от имени своих народов. «Мы, народы Объединённых Наций, ... решили объединить наши усилия ...»(We, the peoples of the UN ... have resolved to combine our efforts...)», - так начинается преамбула Устава. Это положение подчёркивает тем самым, что Устав ООН возлагает права и обязанности не на правительства, а на народы, что основой международной правосубъектности каждого суверенного государства является государственно организованный народ, сохраняющий своё неотчуждаемое право быть представленным вовне независимо от изменения социально-экономической, политической сущности его государственности. Касаясь соотношения понятий «государственность народа» и «государство» отметим, что тогда, как государственность народа относительно постоянна, государство, как организация общества, как аппарат руководства обществом, изменчиво и претерпевает коренные изменения при социальной революции, в результате чего модифицируется содержание, а может быть и форма государства, меняется не только характер власти, но и природа общества, но государственность данного народа сохраняется. Из факта непрерывности государственности народа вытекает принцип непрерывности международно-правовой личности, международной правосубъектности государства. Итак, если после социальной революции сохраняетсягосударственность народа, то налицо непрерывность данной международно-правовой личности, в рамках которой произошли коренные изменения. И наоборот, если после революции прерывается государственность народа, то прерывается и существование данной международно-правовой личности. Однако, даже социалистическая революция, с присущим ей нигилизмом старого, ни в какой стране, в том числе и в России, не уничтожила государственность народа. Здесь хотелось бы подчеркнуть роль современных конституций[97] государств в признании и закреплении непрерывности, незыблемости государственности несмотря на социальные революции, изменения форм правления, государственного устройства и т.д. . В российской Конституции это выражено в преамбуле, где говорится о возрождении суверенной государственности России, чтуследует, по-видимому, понимать как признание, наряду с непрерывностью государственности, «фактического умерщвления» Российским государством своей суверенности в годы вхождения в состав СССР и стремление восстановить её. В преамбуле Конституции Республики Армения отмечается о «восстановлении суверенной государственности». Итак, непрерывность государственности народа – вот что определяет непрерывность международно-правовой личности, международной правосубъектности пережившего социальную революцию государства. И это вполне закономерно, ибо международное право, признавая за народами право свободного выбора и установления общественно-политического строя государства, естественно, не поставит в какой бы то ни было мере непрерывность существования государства как субъекта международного права в зависимость от социальной революции. Поскольку в порядке непрерывности сохраняет существование государство, уже признанное субъектом международного права, в связи с социальной революцией возникает лишь вопрос признания нового правительства.И конечно же не возникает вопроса о переходе международных прав и обязанностей. Государство, пережившее социальную революцию, продолжает быть носителем прав и обязанностей, закреплённых в ранее заключённых международных договорах. Однако непрерывность международно-правовой личности государства, его международной правосубъектности вовсе не значит непрерывность международных прав и обязанностей, вовсе не предполагает обязательного сохранения всех этих прав и обязанностей. Как правильно отметила Н.В.Захарова: «...Непрерывность международной правосубъектности государства и непрерывность его международных прав и обязанностей - не одно и то же»[98]. Как показывает международно-правовая практика государств, и это, на наш взгляд, следует считать вполне закономерным, когда новая власть, рождённая социальной революцией, проявляя суверенитет государства, производит переоценку всего международно-правового наследия прошлого, в соответствии с принципами нового государственного строя и общепризнанными нормами международного права. Практика государств свидетельствует о том, что новая власть использовала право на отказ от неприемлемых международных договоров при социальной революции в целях укрепления суверенитета и независимости, в то же время сохраняя в силе все договоры, отвечающие общепризнанным началам международного права. Сегодня международное право, признавая, утверждая и гарантируя за народами право на изменение государственного строя, самим выбирать и менять свою политическую, экономическую, социальную систему, в качестве одной из важных правовых гарантий осуществления этого права, не может не признавать за государством права в случаях, когда такое изменение происходит, пересмотреть неприемлемые для него международные договоры. Навязать обязанность исполнения таких международных договоров значило бы нарушить суверенитет народа - обязать народ следовать чуждым ему, отвергнутым им принципам, идеям. И конечно же, коренные изменения государственного строя в полной мере могут расцениваться как правомерное основание для прекращения действия международных договоров - в соответствии с оговоркой«rebus sic stantibus». «Для того чтобы привести в соответствие совершенно неоспоримые исторические факты, свидетельствующие о непрочности международных договоров с юридической доктриной, о их нерушимости была выдвинута особая теория относительно clausula rebus sic stantibus «клаузула ребус сик стантибус» (условие о сохранении существующего положения). Эта теория утверждает, что всякий международный договор заключается применительно к данному положению вещей; если это положение вещей перестаёт существовать, то договор теряет силу. При этом такого рода оговорка может быть молчаливой, т.е. не содержаться в самом договоре. Отсюда делается вывод, что всякое государство, в случае изменившегося положения вещей, может односторонне отказаться от договора», - так охарактеризовал возникновение и сущность оговорки «rebus sic stantibus» Е.Пашуканис в своей книге «Очерки по международному праву»[99]. В прошлом, в общей сложности, оговорка «rebus sic stantibus»официально не признавалась многими государствами. Более того, в 1871 г. была принята Лондонская декларация о том, что ни одно государство не может односторонне отказываться от договора, не получив на то согласия других государств, вместе с которыми этот договор был подписан. Однако и после принятия этой декларации в практике были случаи отказа от международных договоров со ссылкой на коренное изменение обстановки, при которой был заключён договор. В 1969 г. правомерность случаев ссылок на «rebus sic stantibus» (коренное изменение обстоятельств)как основания для прекращения действия международного договора была закреплена в ст. 62 Венской конвенции о праве международных договоров, которая гласит: 1.На коренное изменение, которое произошло в отношении обстоятельств, существовавших при заключении договора, и которое не предвиделось участниками, нельзя ссылаться как на основание для прекращения договора или выхода из него, за исключением тех случаев, когда: а) наличие таких обстоятельств составляло существенное основание согласия участников на обязательность для них договора; и b) последствие изменения обстоятельств коренным образом изменяет сферу действия обязательств, всё ещё подлежащих выполнению по договору. 2.Накоренноеизменениеобстоятельствнельзя ссылаться как на основание дляпрекращения договора или выхода из него: а) если договор устанавливает границу; или b)еслитакоекоренноеизменение,накоторое ссылается участникдоговора, является результатом нарушения этим участником либо обязательства подоговору,либоиного международного обязательства, взятого им на себя по отношению к любому другому участникдоговора. 3. Если, в соответствии с предыдущими пунктами, участник вправе ссылаться накоренное изменение обстоятельствкак наоснование для прекращения договора или выхода из него, тоонвправетакжессылатьсянаэто изменение как на основание для приостановления действия договора. И что знаменательно - ни в практике, ни в теории, ни в Венскойконвенции 1969 года о праве международных договоров прекращение государством международных договоров вследствие коренного изменения обстоятельств («rebus sic stantibus») не связано с вопросомнепрерывности международно-правовой личности этого государства. Ограничения в вопросе использованияоговорки «rebus sic stantibus», внесённые Венской Конвенцией 1969 года, в особенности относительно государственных границ, полностью оправданы, т.к. исходя из характера современного международного права, основная идея которого составляет охрана международной безопасности и мира, существуют международные договоры, к каким относятся договоры о границах, признание которых обязательно в любом случае, в том числе - в случае социальной революции. Венская конвенция о праве международных договоров, как известно, закрепила и другие, признанные международным правом основания для отказа государств соблюдать международные договоры, для прекращения их действия. Одним из таких оснований это - в прошлом - концепция, а сегодня - общепризнанная норма международного права, что договор ничтожен и аннулируется государством, если он противоречит основным принципам международного права (ст. 53), и конечно же, независимо от непрерывности международно-правовой личности государства. Такими являются договоры, нарушающие принципы суверенного равенства государств, самоопределения наций и народов и т.д. (договоры о разделе третьих государств, о включении их в сферы влияния, различного рода неравноправные договоры), которые с самого начала являются противоправными, юридически ничтожными, недействительными, и любая из сторонможет отказаться от выполнения такого договора (что и сделала в своё время, «предвосхищая», так сказать, демократическое развитие принципов международного права, Советское российское правительство после Октябрьской социалистической революции 1917 года). Итак, подытоживая всё вышеизложенное, констатируем, что, по нашему мнению, результате социальной революции, при сохранении государственности народа, нового субъекта международного права не возникает, в порядке непрерывности сохраняется прежний, не возникает вопроса перехода международных прав и обязанностейитемболее – правопреемства государств. Оценка же со стороны новой власти международных договоров, международных прав и обязанностей государства, пережившего социальную революцию, -каждый раз конкретная проблема: в одних случаях может возникнуть необходимость значительного изменениядоговорных отношений, прав и обязанностей, в других – менеезначительного, но необходимость оценки договоров проявляется у каждого государства, где произошла социальная революция. Однако прекращение действия международных договоров, противоречащих новым принципам, сложившимся новым реалиям, может быть реализовано только лишь в соответствии и в рамках, очерченных общепризнанными принципами и нормами международного права, на основе права международных договоров. -------------------------------------------------------------------------------- [50] Советское право. 1924.№ 3/9/. С. 76 - 86. [51] Коровин Е.А. Оговорка rebus sic stantibus в международной практике РСФСР // Советское право.1923.№ 3 (6).С. 55. Многие учёные советского времени выражали такую точку зрения (Филиппов С.В.Оговорки в теории и практике международного права. М., 1958. С. 72; Шуршалов В.М. Основные вопросы теории международного права. М., 1959. С. 199 и др.). С.В.Филиппов, в частности, отмечал: «Трудно представить более существенное изменение обстановки, имевшей место при заключении договора, нежели те изменения, которые представляет собой революционное преобразование одного из государств-участников договора». [52] Кожевников Ф.И.Советскоегосударствоимеждународноеправо1917 - 1947. М., 1948. С. 31, 32, 43. [53] Моджорян Л.А. Идентичность, непрерывность и правопреемство субъектов международного права // Советское государство и право. 1958. № 9. С. 61 - 70; Она же, Основные права и обязанности государств. М., 1965. С. 124, 134 - 135; Международное право /под ред. Л.А.Моджорян, Н.Т.Блатовой /.М., 1970. С. 166 - 169. [54] Есаян А.А. Некоторые вопросы правосубъектности и правопреемства в теории международного права. Ер., 1963.24 с. [55] Захарова Н.В. О международной правосубъектностигосударства при социальной революции // Советский ежегодник международного права 1960 г. М., 1961.; Влияние социальной революции на силу международного договора. М., 1966. 140 с.. [56] Гельберг Л. Вопросы международноправовой непрерывности государства в практике народной Польши // Советское государство и право. 1958. № 10. С. 75-80. См. Захарова Н.В.Влияниесоциальной революции на силу международного договора.М., 1966. С. 110. [57] Кожевников Ф.И.Указ.соч.С. 32. [58] Там. жеС. 43. [59] Есаян А.А. Некоторые вопросы правосубъектности и правопреемства в теории международного права. Ереван, 1963. С. 13, 14. [60] Там же, С. 19. [61] Захарова Н.В. О международной правосубъектности государства при социальной революции. // Советский ежегодник международного права 1960 г.М., 1961. С. 164. [62] Гойхбарг А.Г.Международное право. М., 1928. С. 167. [63] Там же, С. 175.Следует отметить, что А.Г.Гойхбарг допускал ошибки в использовании названий государств. Явно говоря о Советской России после 1917 г., он пишет ¦СССР§. Например: «Конечно при одной мысли о социалистическом перевороте все подобные соглашения не были бы заключены. Они заключались, наоборот, в целях прямой борьбы с возможностью установления такого строя, какой возник в Союзе Советских Социалистических Республик после Октябрьской революции» /с. 175/. [64] Пашуканис Е.Б.Очерки по международному праву. М., 1935. С. 79. [65] Пашуканис Е.Б.Указ. соч. С.82. [66.] Там же, С.84. [67] Крылов С.Б.Последствия прекращения существования государства // Международное право /под ред. Е.А.Коровина/.М., 1951. С. 211. [68] Там же, С. 216. [69] Там же, С. 211. [70] Бобров Р.Л. Международное признание Советского государства // Учёные записки ЛГУ Серия юридических наук. Вып. 1. 1948. С. 74. [71] Бобров Р.Л. Два вопроса теории признания новых государств и правительств // Советское государство и право. 1958. № 1. С. 82. [72] Аваков М.М. Правопреемство Советского государства. М., 1961. С. 13. [73] Аваков М.М. Указ. соч. С.22 - 23. Кстати, следует отметить, что и Аваков, так же как и А.Г.Гойхбарг, допускал неточности при использовании названий объектов юридического исследования, что недопустимо при рассмотрении и оценке тех или иных положений и высказываний. Очень часто встречаются выражения «правопреемство Советского государства», «суверенитет Советского государства» и т.д.. В этих случаях возникают определённые трудности, ибо непонятно о каком советском государстве идёт речь: о СССР, о РСФСР, о какой-нибудь советской республике. [74] Фарукшин М.Х., Фельдман Д.И. К вопросу об объёме правопреемства в международном праве // Вестник СНО Казанского ун-та. Гуманитарные науки. Вып. 1. Казань, 1959. С. 3,5,6,8. Фельдман Д.И. Признание государств в современном международном праве.Казань, 1965. С.97, 100, 203, 204, 206 и др. . [75]Kirsten J.Einige Probleme der Staatennachfolge.Berlin, 1962.s. 49 - 50, 107. Геновски М.Основи на международното право. София, 1956.С. 113, 115, 120 - 123. [76] Высказывание учёных, что политические договоры, как правило, аннулируются после победы социалистической революции, не подтверждается также международно-правовой практикой других государств (См. Государственное право стран народной демократии /под ред. В.Ф.Котока/. М., 1961. [77] Документы внешней политики СССР. т. 1. М., 1957. С. 29. [78] Там же, С.29. [79] Есаян А.А. Некоторые вопросы правосубъектности и правопреемства в теории международного права. Ереван, 1963. С. 15. [80] Документы внешней политики СССР. т.1.М., 1957. С. 14. Как известно, в Декларации прав народов России от 2 /15/ ноября 1917 г. за каждым народом признавалось право на свободное самоопределение вплоть до полного отделения и образования самостоятельного государства, тем самым провозглашая отказ от насильственного удержания в пределах территории России таких народов. В результате – от России отделились и образовали самостоятельные национальные государства народы стран, бывшых в составе Российского государства. Они приобрели статус суверенных государств и вступили в международно-правовые отношения в качестве новых субъектов международного права. [81] Документы внешней политики СССР. т. 1. М., 1957. С. 12. [82] Документы внешней политики СССР. т. 1. М., 1957. С. 13, 34 - 35. Сборник секретных документов из архива бывшего Министерства иностранных дел. СП/б/., 1917.№ 1. С. 3. [83] Документы внешней политики СССР. т. 1.М., 1957. С. 458 - 460. [84] Документы внешней политики СССР. т. 1.М., 1957. С. 458 - 460. [85] См. Аваков М.М.Правопреемство Советского государства.М., 1961. С. 46 - 52. [86] Однако впоследствии оно согласилось пойти на некоторые уступки в этом вопросе«с целью прекращения всякого конфликта с великими державами Согласия» /Документы внешней политики СССР. т. 2.М., 1958. С.58 - 59/. [87] Всегда следует помнить, что Советское правительство подвергалось сильному давлению со стороны западных государств. Всякие возможности надавить на него использовались, в первую очередь, из принципиальных позиций против социалистического строя, являвшегося исторически новым, строя, который полностью отверг частную собственность - основу основ капиталистического мира. [88] Долги царского и Временного правительств были аннулированы декретом Советского правительства от 28 января/10 февраля/1918 г. (См. Документы внешней политики СССР. т. 1. М., 1957. С. 97 - 98). [89]Следует отметить, что Советская Россия аннулировала не только долговые обязательства по пассивам, но и по активам России, имевших кабальный характер. Документы внешней политики СССР. т. 2.М., 1958. С. 221 - 222. Документы внешней политики СССР. т. 3.М., 1959. С. 178 - 185, 536 - 544, 563 - 569, 597 - 604. Документы внешней политики СССР. т. 7.М., 1963. С. 332 - 335. [90] Документы внешней политики СССР. т. 2. М., 1958. С. 58. [91] Документы внешней политики СССР. т. 5.М., 1961. С. 240. [92] Ладыженский А. К вопросу о русских военных долгах Антанте // Международнаяжизнь. 1922.№ 12 /130/. С. 45 - 46. Хайд Ч. Международное право, его понимание и применение Соединёнными Штатами Америки. т. 2.М., 1951. С. 125. Гурвич И.Притязания Антанты к России в свете международного права// Советское право. 1923. № 2/5/. С. 33 - 42. [93] Моджорян Л.А. Идентичность, непрерывность и правопреемство субъектов международного права// Советское государство и право. 1958.№ 9. С. 61-70. Гельберг Г. Вопросы международно-правовой непрерывности государства в практике народной Польши// Советское государство и право. 1958. № 10. С. 76. Государственное право стран народной демократии /под ред. В.Ф.Котока/.М., 1961. Есаян А.А. Международная договорная практика Советской Армении // Научный вестник Ереванского государственного ун-та. Вып. 81, серия юридических наук.Ереван 1962. №2. С. 3 - 14. Захарова Н.В.Влияниесоциальной революциинасилу международного договора. М., 1966. С.64-74. Власова Л.В. Правопреемство государств в отношении договоров. Минск, 1982. С. 11-12; Международное право /под ред. Л.А.Моджорян, Н.Т.Блатовой/. М., 1970. С. 168-169. [94] Захарова Н.В. Влияниесоциальной революциинасилу международного договора. М., 1966.С. 64 - 76. Государственное право стран народной демократии/под ред. В.Ф.Котока/.М., 1961. [95] См. Правительства «де факто» и «де юре» // Международная жизнь.1922.№5 /123/. С. 13. [96]Моджорян Л.А. Идентичность, непрерывность и правопреемство субъектов международного права// Советское государство и право. 1958.№9. С. 63. [97] Конституция Республики Армения от 5 июля 1995 г., Конституция Республики Грузия от 24 августа 1995 г., Конституция Республики Молдова от 29 июля 1994 г., Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 г. и др. [98] Захарова Н.В.Влияние социальной революции на силу международного договора.М., 1966. С.83. [99] Указ. соч.М., 1935. С. 160. --------------------------- начало Оглавление www. pseudology. org