Война
полов идет давно
Собственно, она шла
всегда. С тех незапамятных времен, когда они ещё и не осознавали себя
таковыми. С тех самых драматических пор, когда произошло разделение на
разнополые клетки. Слияние – а именно во имя этого произошло разделение
– есть иная форма поглощения. Их тяга друг к другу и слияние в экстазе
изначально были всего лишь новой, изощренной формой поглощения,
уничтожения, каннибализма, то есть самовыживания за счет другого. Так
было всегда, и так есть сейчас, сегодня. Иной уровень, иные формы, но
суть – та же, первобытная, плотоядная. Сегодня, по существу,
противостояние вылилась в ожесточенную войну западной и восточной
культур на выживание. А в принципе - на установление окончательного и
безраздельного господства женской особи.
Мужская особь объективно никогда не была значимой, существенной с точки
зрения выживания вида, а только это может быть сколь-нибудь рациональной
целью любого сообщества. Мужская особь всегда была и есть
прилагательное, её роль весьма ограниченна, вторична. Мужских особой
всегда много, непозволительно, избыточно много. Ибо каждая женская особь
всегда на счету, она может породить лишь ограниченное количество
потомства, в то время как каждая мужская особь в принципе может стать
родителем всего приплода в
популяции, и потому ценность отдельно взятой
особи ничтожна. самцы взаимозаменяемы, легко взаимозаменяемы, в то время
как каждая самка – безусловная самоценность.
Некоторое избыточное
количество самцов,
конечно, необходимо для отбора наиболее качественных из них для
воспроизводства, но вопрос качества всегда относителен и привязан к
каким-то внешним обстоятельствам, в то время как количество есть
абсолютно объективный и независимый параметр. А с появлением возможности
оплодотворения соматическими (телесными) клетками, т.е. клонирования,
роль мужчины в процессе воспроизводства вообще сводится, по существу, к
нулю.
В природе роль самца при всей кажущейся
её важности и значимости на
самом деле вторична и малозаметна, а в экстремальных ситуациях сама его
жизнь стремительно обесценивается. Можно вспомнить, например, что в
голодные годы самка хомяка неизменно убивает своего супруга, а у
некоторых видов пауков самка пожирает своего партнера сразу же после
спаривания. И так далее.
В природе роль самца объективно может быть несколько выше, поскольку
период течки у самки,
как правило, ограничен, и недостаточное количество самцов может просто
«не успеть» оплодотворить всех потенциальных рожениц.
Не то у человека
Тем не менее, по какому-то историческому казусу, а точнее, вследствие
специфических особенностей гипертрофированно развитого органа, который
некоторые с особой гордостью называют «мозг», случилось так, что
человеческое общество развивалось как мужское общество, мужская
цивилизация, так сказать, pax masculus, что проявлялось в подчиненном,
униженном положении женщины в системе его культурных ценностей. (Даже в
таких сакраментальных «мужских» выражениях, как «она мне дала», или «не
дала» присутствует характерная логическая ошибка, отражающая
маскулинизацию культуры, в которой активным, доминирующим элементом
может выступать только он, мужчина. А между тем: что она дала? Что она
вообще могла дать? Не он ли, наоборот, отдал ей всё, что имел – семя
свое, драгоценность и единственное достояние свое?)
И хотя природное её пренебрежение к мужчине, как фундаментальная и
объективная данность, сохранялась во все времена и во все формации вне
зависимости и вопреки отведенным ей юридическим статусам, сей межполовой
нонсенс так или иначе должен был быть когда-нибудь окончательно
устранен. Соответственно, война полов вступила в новый драматический
период: в сугубо человеческом измерении – это война за политические
свободы, равные права для всех.
"Права человека" по большому счету – это
права женщины (как права слабого), а
демократия в целом – это женская
цивилизация, pax femineus. Ибо мужская цивилизация – это цивилизация
силы, а не права, доминант криминального (т.е. насильственного)
элемента. И именно таким, т.е. криминальным все ещё остается на
сегодняшний день наш «прекрасный» мир. Возвращение к «естественному»
праву будет означать окончательное воцарение женской
цивилизации. И это
столь же неизбежно, как и справедливо, если в природе вообще допустимо
оперировать подобными понятиями.
Замещение инстинктов традициями, а затем традиций - юриспруденцией
закрепило и соответственно извратило в человеческом обществе то, что в
человеческом стаде было всего лишь данью целесообразности и служило делу
выживания вида, а именно – разделение труда, выполняемых функций по
признаку пола. Вследствие этого в той системе ценностей, которую
установил находящийся в резком переизбытке самец, и в которой именно
вследствие этого переизбытка естественным и наиболее выраженным
приоритетом была война и военное дело, женщине, естественно, должна была
отойти второстепенная роль.
Сама война, как способ существования, была навязана человеческому
сообществу маскулинизированным сознанием как единственный вариант
сохранения господствующего положения самца в условиях, когда
человечество уже освоило земледелие, и мужчина в значительной степени
утратил свою роль основного добытчика. Существование первобытных племен
в джунглях Юго-Восточной Азии, живущих в удивительной гармонии с
окружающей средой и друг с другом, опровергает тезис о некоей фатальной
неизбежности войны, как родового признака человека.
По понятным причинам правила игры
устанавливает тот элемент, который
находится в переизбытке
Постоянный чудовищный переизбыток особей
мужского пола должен был привести к ситуации, когда правила игры
устанавливает именно он – мужской пол, поскольку уже в силу своей
избыточности он принужден к активности, конкуренции, и эта активность –
война. По большому счету это война за обладание самкой,
её
благорасположение. Именно потому, хотя правила устанавливает избыточный
пол, сами эти правила должны служить делу сохранения и приумножения
противоположного (недостающего) пола. Так оно и есть в человеческом
обществе: приоритет получают, как правило, те идеи, которые служат либо
делу войны (т.е. уничтожению соперников и, соответственно, изменению
пропорций в пользу противоположного пола), либо же удобству и красоте
вожделенной женщины.
На фоне естественного обожествления женского начала действительно
вопиющим нонсенсом выглядит неравноправное, подчиненное положение самой
женщины в рамках юридических и психологических норм «мужской»
цивилизации. Самым парадоксальным, однако, является тот факт, что борьба
против засилья мужской цивилизации ведется руками мужчины же: в
многовековой борьбе человека за демократизацию и верховенство закона
(что, как уже было отмечено, является признаками новой, «женской»
цивилизации) сама женщина играла малозаметную роль, а её нынешняя во
многом потешная борьба под флагом феминизма объективно работает даже
наоборот - на упрочнение существующего статус-кво.
Тем не менее,
подсознательно ощущая пагубность внедрения демократических принципов для
своего господствующего положения, мужчина, являясь сознательным
инициатором и проводником всех революционных идей, одновременно всеми
доступными средствами упорно сопротивлялся (и продолжает сопротивляться)
любым нововведениям в направлении pax femineus. Тенденция развития
упомянутого органа под названием «мозг» состоит, однако, в постепенном
вытеснении, замещении бессознательного сознательным, и соответственно
мотивированные, осознанные действия всё больше доминируют над
инстинктивными, подсознательными. Окончательное примирение с идеей
неизбежности «женской» цивилизации – важнейшая, переломная веха на этом
пути.
Тем не менее, мужчина так просто не сдает свои позиции, его
сопротивление, приобретающее все больше характер внутренней борьбы с
раздвоением собственной личности в глобальном масштабе, находит все
более причудливые формы выражения, и отражается, точнее, сублимируется,
в самых разнообразных сферах человеческой деятельности. Вероятно, многие
исторические катаклизмы, так же как и простейшие бытовые коллизии, могли
бы получить гораздо более строгое логическое объяснение, если бы
аналитики догадались учитывать рассматриваемый здесь важнейший
мотивационный фактор. Разнообразие форм и методов ведения «войны
мужского начала», наверное, ещё не скоро будут полностью осознаны нами –
мы склонны увязывать те, или иные исторические события с теми, или иными
явлениями и причинами, никогда не задумываясь о главном движущем мотиве
поступательного развития – великом противостоянии полов.
Классовая и
национальная борьба, великие переселения народов и неистребимые корни
преступного мира, социализация производства и социализация людей, наука
и искусство, любовь и ненависть … - всё-всё воспринимается совсем
по-другому, если обратить внимание на этот важнейший, по нашему мнению,
фактор. Принципиальная разница между двумя цивилизациями состоит в том,
что в основе pax masculus лежит борьба за обладание самкой, в то время
как в основе pax femineus – борьба за сохранение потомства. (Характерный
пример: самец медведя-гризли без хитростей убивает детенышей, чтобы
стимулировать интерес самки к спариванию). В мужской цивилизации –
примат силы, в женской – работы, созидания.
По состоянию на сегодняшний день передняя граница «мужской» обороны
проходит по линии противостояния мусульманского мира с западным образом
жизни. Арьергардные бои, которые ведет мусульманский мир, конечно,
изменить ничего не могут: мужчина должен занять то подчиненное место,
которое отведено ему самой природой. Рано или поздно, но повсеместно.
Ожесточенное сопротивление мусульманского мира западной культуре – это
безнадежные попытки оградить от разрушающего воздействия новой
цивилизации тот патриархальный уклад, при котором женщина остается на
второстепенных ролях. Опустошительные войны, разруха и голод объективно
служат этой подсознательной цели, и они будут вечным спутником тех
стран, которые находятся на переднем крае «мужской» обороны. Именно в
этом ключе следует рассматривать, допустим, проблему перепроизводства
детей в известных странах, следствием чего становится перенаселенность и
острая нехватка материальных ресурсов, а это в свою очередь служат
сохранению крайне важной с точки зрения «мужской» обороны постоянной
напряженности в обществе.
В истории крушения европейской маскулинизированной цивилизации
германский нацизм был её последней зычной отрыжкой, последним смертным
боем. Немецкий «железный порядок» должен был продемонстрировать не
просто жизнеспособность, но и бесспорное преимущество «мужского»
обустройства общественной жизни, однако эта попытка потерпела
сокрушительное поражение. Примерно тех же целей с тем же плачевным
результатом пытался достичь и приснопамятный советский «социализм».
Впрочем, «русский»
путь в рассматриваемом здесь контексте – предмет особого разговора
Заметим, что лютая ненависть нацистов к евреям и
гомосексуалистам, равно
как и к «продвинутой» Великобритании – суть явления одного порядка, и
отражает она неприятие, отторжение всего того, что олицетворяет
надвигающуюся новую цивилизацию. Наверное, нет нужды вдаваться в особые
объяснения относительно гомосексуалистов, а вот что касается евреев,
надо отметить, что во все времена они были одними из наиболее активных
проводников pax femineus во всем мире, и именно этим более всего
вызывают неприязнь маскулинизированного сознания.
Возвращаясь к специфической роли России в великом противостоянии полов,
можно отметить, что в русской (точнее сказать, славянской) традиции на
бытовом уровне мужчина всегда занимал второстепенное, униженное
положение, и именно эта его вторичность в быту стимулировала
гиперактивность (на другом полюсе – сверхпассивность) в общественной,
«присутственной» жизни, чем, по всей видимости, и определялось, в свою
очередь, противоречивое и многообразное лицо России, как государства.
Безудержные устремления российского экспансионизма в сочетании с
самоотверженностью в отношении покоренных народов следует рассматривать
сквозь призму постоянного подсознательного бунта русского мужика,
бессчетно повторяющихся его попыток реализации своей мечты
«справедливого» обустройства жизни где-нибудь подальше от третирующего
его родного очага. Жестокий парадокс, однако, состоял в том, что русский
солдат на своих плечах и в своей голове приносил при этом покоренным
народам тот самый «женский» мир (или, по крайней мере, его зачатки), от
которого, сломя голову пытался убежать, покидая собственный дом. Эта
двойственность и противоречивость России в великом противостоянии полов
остается актуальной и на сегодняшний день, поэтому Россия по существу
также находится на переднем крае войны полов, но граница этого
противостояния проходит внутри страны и внутри её граждан, образуя самые
затейливые и неожиданные изгибы и комбинации. Именно потому здесь
происходят, возможно, самые болезненные и непредсказуемые (в короткой,
конечно, перспективе) процессы.
Не имея возможности в рамках одной публикации коснуться даже малой части
наиболее интересных и важных проявлений великого противостояния полов,
тем не менее, не могу отказаться от соблазна дать объяснение одному
давно занимавшему меня феномену. Очень долгое время я не мог для самого
себя найти логическое объяснение той лютой ненависти, которую питали (и,
как это ни печально, очевидно, питают) турки по отношению к армянам и
грекам, хотя с учетом исторических реалий, казалось бы, все должно было
быть как раз наоборот, ибо именно эти народы в наибольшей степени
пострадали от турецкого нашествия.
Всё встало на свои места, как только
мне открылась изначальная причина почти всех человеческих конфликтов –
великая война полов. И греки, и армяне наряду с евреями во все времена,
безусловно, являлись наиболее активными проводниками нового мира, между
тем как Турция и на сегодняшний день все ещё остается одним из самых
консервативных обществ, хотя внутри неё, как и в России, начала
происходить собственная межполовая война, точнее её робкие
разведывательные бои. Для Турции, таким образом, греки и
армяне всегда
были и остаются злейшими врагами на самом передним крае её
принципиальной идеологической борьбы. Ненависть формируется на
подсознательном уровне, не находя, вроде, никакого логического
обоснования.
В заключение остается заметить, что в рамках одной публикации, конечно,
невозможно рассмотреть все аспекты человеческого бытия с принципиально
новой, притом совершенно неожиданной точки зрения. Посему приглашаю в
свою кампанию всех, кому предлагаемый здесь подход не показался
абсолютной глупостью.
Источник
О, моя прекрасная леди!
Развлекательное чтиво
Женщина! Чистое создание природы. Не в смысле непорочное, но в смысле
абсолютное, безраздельное, первобытное. Пока мужчина мучается в поисках
своего истинного предназначения, её сокровенной мечтой остается
атавистическое желание, чтобы за неё боролись и погибали.
Женщина готова
оправдать даже убийство, если оно совершено во имя её, во имя обладания
ею. Ей необходимо ежедневно, ежечасно удостоверяться, что она самая
красивая, самая привлекательная, что мужчины (все) страстно жаждут её, а
для этого ей мало комплиментов, мало даже признаний в любви – все это
ею, как правило, воспринимается с недоверием; единственное, что может
окончательно доказать ей силу испытываемого мужчиной чувства – это
смертный бой во имя её, или же изнасилование.
Только когда мужчина ради
своей страсти решается на преступление, за которое может быть жестоко
наказан, только в этом случае женщина может удовлетворенно сказать: "Я –
красива!" Это единственное, ради чего она живёт. По этой же причине
женщины так льнут ко всякого рода преступникам – они полагают, что они
идут на преступления ради них самих. Женщина, бросившая верного ей
человека ради денег, чтобы затем на эти деньги получить «любовь»
альфонса – явление не такое уж редкое. Альфонс – это почти идеал
женщины; он знает, как ей надо льсить.
В центре её мироздания находится она, её красота. И в этом мире не
существует иных ценностей. Каждая женщина
живёт в абсолютном убеждении,
что она и есть высшая ценность на земле. Какой бы ни был самоуверенный
мужчина, он никогда не сравнится с женщиной в этом убеждении. Всякое
сравнение, а тем более соревнование лишено для неё всякого смысла –
зачем, когда и так все ясно? (Вот откуда безразличие подавляющего числа
женщин к спортивным соревнованиям). Самая неказистая, больная, безносая
женщина неколебимо убеждена, что у
неё всегда есть, чем расплатиться с
мужчиной. Максим
Горький блестяще показал это в
рассказе Страсти-мордасти.
Вся человеческая цивилизация построена на той асимметрии, которая
существует между мужскими и женскими желаниями. Главное их различие: он
постоянно думает о ней, она – тоже о себе!
Самец (настоящий самец!) всегда должен быть готов погибнуть во имя
секса, а вот самка, наоборот, должна жить именем его!
Мужчина хочет получить
оргазм и готов платить за это. женщина за свой же
оргазм хочет ещё чего-то получить. Грезя о чистой любви, она тем не
менее бывает страшно оскорблена, если мужчина ей не заплатил (каким-либо
способом). Женщины (почти без исключения) считают естественным требовать
что-то отдельное за свои ласки. При это они ужасно обижаются, когда
мужчины относятся к их ласкам (и соответственно, к ним самим), как к
товару. Это железная женская логика.
В любви у мужчины никогда не возникает вопрос «зачем?», непременно
присутствующий в мыслях у женщины. Конечно, она может увлечься и
потерять голову, но в самый решающий момент у неё неизбежно возникнет
этот вопрос, и она неожиданно (для него) откажет.
Сокровенная, но неосуществимая мечта женщины: отдаться по великой любви,
но получить за это хорошие деньги.
Неосуществимая мечта мужчины: быстро, по любви, бесплатно.
Чем интересен мужчина?
Тем, что в нем всегда выражено желание, и он
готов на многое, на очень многое, чтобы это желание удовлетворить.
Чем интересна женщина? Отсутствием определенности. Непредсказуемостью.
Тем, что в самый неподходящий момент у неё могут возникнуть
непреодолимые желания и, наоборот, – такое же непреодолимое безразличие,
или даже отвращение в самый пиковый момент желаний. Сомнение – её
имманентная суть. Тот ли это субъект?
Ибо женщина стоит перед проблемой выбора. Она несет большую
ответственность за свою яйцеклетку. Она обязана использовать её
максимально рационально, потому женщина находится в постоянных метаниях
– она не может определиться, кому все-таки отдаться.
Женщине предстоит решить, кто станет производителем потомства. мужчина
свободен от подобных забот. Он должен быть производителем потомства –
всегда и везде. Эта фундаментальная задача и определяет поведение той и
другого.
Мужчина является обладателем практически бесконечного количества
сперматозоидов, в то время как жещина, наоборот, является хозяйкой очень
редкого богатства – всего одной яйцеклетки в месяц. Поэтому, если
мужчина нацелен на скорейшее и по возможности ширчайшее распространение
своей генетической информации, женщина должна очень аккуратно и
взыскательно избрать того единственного кандидата, от которого может
забеременеть. Отсюда и нацеленность мужчины совокупляться со всем, что
попадется под руку, и женщины – воздержаться, проверить, перепроверить и
– опять воздержаться! А после соития пожалеть, что продешевила, не того
избрала, могла бы ещё подождать и т.д. То есть у неё всегда остаются
сомнения, тому ли она, на самом деле, уступила. Ведь, возможность у неё
на довольно долгое время, на самом деле, всего одна.
В природе эта проблема и для самца и для самки решается самым простым
способом: смертными боями самцов. Победивший получает всё, и самки не
впадают в фрустрацию, ибо выбор осуществляют не они. В человеческом
обществе именно право выбора вводит самку в депрессию. Чем свободнее
женщина в человеческом обществе, тем дискомфортнее она себя ощущает, и
ей кажется, что это оттого, что ей не хватает свободы.
Из этого круга нет
выхода
Приведенные соображения могут показаться бессмысленными, поскольку, на
самом деле, в человеческом обществе вопросы потомства решаются
посредством брака и семьи, и на первый взгляд, как мужчина, так и
женщина в равной степени имеют возможность разрешить все свои сомнения
лишь в добрачный период. В юридическом плане такая интерпретация
безупречна, но на уровне подсознания, генетики поведение мужчины, и
женщины подчиняются совершенно различным мотивационным схемам.
Разница между интересом мужчины к женщине и интересом женщины к мужчине
заключается в том, что мужчина добивается внимания женщины, чтобы
реализовать свое желание, а женщина добивается внимания мужчины, чтобы
только выбрать наилучшего, что практически означает – отказать. И самое
главное – даже если женщина на самом деле уступает (и уступает самому
лучшему), у неё всегда остается такое чувство, что она промахнулась.
Есть весьма примечательная фраза: муж – это моментально обесцененный
жених.
Жены даже самых выдающихся людей никогда не склонны признавать в них
гениев (исключения лишь подтверждают правило). Наоборот, чем
талантливее, чем неординарнее доставшийся женщине супруг, тем сильнее,
тем ожесточеннее у неё желание каким-либо образом показать и доказать,
какое, на самом деле, он ничтожество (в сущности, женщине необходимо
доказать это только самой себе, но она не погнушается выплеснуть
«сокровенное» и в присутствии посторонних).
Не менее тверда в них
убежденность, что своими успехами мужья обязаны исключитедьно их (то
есть жениным) необыкновенным талантам. Происходит это по той причине,
что женщине психологически необходимо оправдать в собственных глазах
свою измену. Измены, как таковой, при этом может вовсе и не быть, но
инстинктивно женщина всегда готовит солидную почву для
неё. Это – её
естество, и здесь ничего не поделаешь. Замечу, кстати, что в природе,
когда самка имеет возможность «пойти налево», она неизменно пользуется
этим моментом, и побудительный мотив у неё (если так можно выразиться о
простом инстинкте) все тот же – избрать наилучшего производителя,
устроить так называемое «соревнование спермы».
Мужчина, наоборот, всегда пытается возвысить свою женщину, чтобы самому
себе показать, что частые его измены – чистое баловство, а по-настоящему
он любит и ценит только свою благоверную.
Женщине же нужна серьезная
причина для измены, для неё это никогда не баловство, потому она и
готовит загодя для столь ответственного шага солидную «теоретическую»
базу – бездарность мужа.
Женщина обязана найти в своем мужчине что-то, за что она может его
презирать. Без этого она не может ощущать свою самоценность, обосновать
для себя самой свою претензию на лучшую долю, без чего она просто не
может жить.
Её цель (скорее всего, неосознанная) – опустить своего мужчину до нуля.
Только такой поворот событий может её утвердить в собственной значимости
и дать в собственных глазах карт-бланш для измены.
Ей, несчастной, никогда не везет. Она всегда нацелена на то, чтобы
выбрать наилучшего, и она не успокаивается, даже если наилучший уже
прнадлежит ей. Сомнения мучают её. Это – её природа. Она обязана
заботиться о качестве. Скорее всего, она об этом никогда и не
задумывается, но природа делает это заместо неё. Слишком это серьезное
дело, чтобы природа оставила его на усмотрение женского ума.
Он уходит к другой не потому, что она лучше, а потому что она – другая.
Она же уходит к другому в тщетной надежде, что он – лучше.
Тем не менее, мужчина всё не теряет надежду, что женщина станет светом
его души, но на самом деле чаще всего она действительно становится
смертью души, как это заметил некий средневековый монах.
Женщина не теряет надежду, что мужчина станет для
неё богом, но в лучшем
случае он становится её деспотом, в худшем – марионеткой. В принципе,
женщине и нужен мужчина только для того, чтобы объявить его своей
марионеткой, какой бы ни была бесперспективной и плачевной (прежде всего
для самой женщины) такая психологическая установка.
Почему мужчина так ожесточенно выступает против женщины? Потому что
ощущает свое абсолютное бессилие перед ней.
Почему женщина не менее ожесточенно выступает против мужчины?
Потому что пока не
может никак без него обойтись. (Здесь ключевое слово – «пока»).
Начало несчастий человека (мужчины и женщины) уходит в те далекие темные
времена, когда у первых гоминид стала ослаблевать роль циклических
сексуальных сигналов в их половой жизнедеятельности, что привело в итоге
к полной замене циклической половой активности, присущей всем остальным
млекопитающим, на регулярную. У человека, как известно, половые
отношения характеризуются доминированием кортикального (то есть
сознательного) контроля над эндокринным.
Преодоление циклического
характера половой активности знаменовало собой зарождение «мужской
цивилизации», в которой все межполовые отношения, начиная от брака и
кончая проституцией, построены таким образом, чтобы не мужчина, а
женщина всегда была в «ждущем режиме». И именно эта, противоречащая
истинной природе человека, установка является непреодолимым пороком
мужской цивилизации. Ждущий режим для женщины - это неизбывная и
практически неосуществимая, вопреки всем зафиксированным правилам и
финансовым затратам, мечта самца. В этом драма взаимоотношений мужчины и
женщины и, в частности, драма семьи человека.
Имея в своей глубокой основе несомненную биологическую составляющую,
взаимоотношения мужчины и женщины, конечно, формировались и
видизменялись также в процессе социального развития человеческого
общества. Однако здесь не место исследовать через какие матримониальные
этапы прошли наши далекие предки, были ли на самом деле периоды
промискуитета (беспорядочных половых отношений), группового брака и
других экзотических форм сожительства, и как они повлияли на поведение
современных мужчин и женщин. На сегодняшний день просто имеется
данность, и мы пытаемся кое-что в этой данности понять. Причем данность
эта также находится в постоянном достаточно стремительном движении. Вот,
например, что писал Шопенгауэр о природе взаимоотношений полов всего 150
лет тому назад: «Первая заповедь женской чести заключается в том, чтобы
не вступать во внебрачное сожительство, дабы каждый мужчина
вынуждался к браку, как к капитуляции». Сегодня эта фраза может вызвать
только улыбку. (За исключением слова «капитуляция», конечно).
Мужчина должен по своей природе стремиться к количеству, женщина – к
качеству. Но поскольку в итоге выбор сохраняется за женщиной, именно
она, перебирая жаждущих одного за другим в целях получения высшего
качества, в итоге остается с максимальным количеством. А мужчина… ну, о
мужчине вообще и говорить не стоит. В этом смысле он – абсолютный
примитив. Но у мужчины может быть некоторая жизнь за пределами своей
природы; у женщины она отсутствует начисто. Трагедия мужчины как раз в
том и заключается, что он никогда не сможет примириться со своей
природой, хотя и следует вынужденно ей во всех своих проявлениях. Потому
он никогда не сможет примириться и с женщиной, а она – простить ему его
инстинкты. И если мужчина не дает женщине возможность жалеть его, он
никогда не будет понят ею и прощен. А давая ей такую возможность, он
самолично подписывается под её презрительным приговором.
Но почему, почему он так фатально, так упорно не желает делиться самкой?
Разве не дает он тем самым ей возможность властвовать над собой? Или же
это его плата, его тяжелая дань за мнимое главенство в общественном
устройстве, которое называется «патриархат»?
Ключевое слово в определении женщины, как это ни странно, не
существительное, а прилагательное; и это слово – «абсолютный». Что бы вы
ни сказали о женщине, вы обязаны добавить это слово; тогда вы не
ошибетесь.
Неспособность к обучению – главное проявление женщины. Конечно, она
может быть блестяще образованна и иметь солидный успех на
профессиональном поприще, но в быту, в отношениях со своим мужчиной,
которые, в сущности, определяют её историческую роль, она никогда не
может засомневаться в абсолютной правильности и однозначности своих
поступков. Только женщина может, вроде, искренне признавать собственную
вину и слезно просить прощения, а после этого упорно продолжать гнуть
свою линию и ожидать изменений в поведении именно с вашей стороны. В
соответствии с обстоятельствами она может тактически временно с чем-то и
примириться, но никогда – понять свои ошибки и сделать хотя бы искреннюю
попытку что-то изменить в себе самой. В этом вопросе сомнения ей
совершенно не свойственны. Женщина по определению не в состоянии
сожалеть о своих поступках и соответственно не способна к покаянию
принципиально.
Синдром непогрешимости – изначально женская болезнь
Легенда о кающейся женщине не может быть правдой, даже если она
подкреплена авторитетом Священного писания.
Рефлексия может и доступна женщине, но только в той части, которая
касается её собственных чувств; она любит не кого-то, или что-то, а
именно свои собственные чувства к этому.
Мышление женщины
абсолютно конкретно, у неё нет времени думать о пустоте жизни, между тем
и великая наука, и великое искусство рождаются лишь в результате
мучительных поисков абстрактной истины, что недоступно женскому складу
ума. На это обратил внимание ещё Отто Вейнингер
в своей знаменитой книге Пол и
характер, вышедшей в свет в 1902 году. Бесперспективно и некорректно
поэтому ожидать от женщины заметных достижений в области высокого духа,
что, впрочем, никак не умаляет её самоценности. Сокровище её лежит
совершенно в иной плоскости, но она, неразумная, фатально пытается
захватить не принадлежащее ей пространство духа.
Сегодня уже можно представить себе, что когда-нибудь человечеству для
заселения далеких галактик потребуется использовать все имеющиеся
биологические ресурсы, и оно будет вынуждено извлекать, искусственно
оплодотворять и далее помещать в инкубатор все без исключения здоровые
женские яйцеклетки. Каждая женщина при этом будет в состоянии сдавать в
соответствующий банк максимум 12 яйцеклеток в год в течение достаточно
короткого репродуктивного периода, в то время как мужчина – как минимум
пару сотен миллионов сперматозоидов еженедельно.
Это и есть истинная
пропорция биологической ценности мужчины и женщины! (Интуитивно женщина
ощущает её и сегодня). Если учесть, что необходимость в тяжелой
физической работе к тому времени полностью отомрет, а вопросы
сексуального характера вполне успешно будут решаться всякого рода
имитаторами (не говоря уже о лейсбийской любви), то мужчины будут
сохранены лишь в качестве единичных семяпроизводителей на миллиарды и
миллиарды особей женского пола (соответствующие хромосомы будут
отделяться уже на уровне спермы).
Фантастика, конечно, но генетическую основу
женского высокомерия
выявляет достаточно выпукло
Самка, выдаивающая у самца
сперму,
естественно рассматривает его в качестве обслуживающего персонала. Надо,
наконец, понять, что фраза «она ему дала» лишена какого-либо смысла.
Всегда и везде только мужчина выступает в роли «дающего», но почему-то у
него какое-то постоянное дурацкое чувство вины перед женщиной. Она,
искусная в притворстве, сумела-таки внушить ему, что он от неё чего-то
такого очень важного получает, ничего не давая взамен. Это величайшее
притворство и мошенничество, какое существует на земле.
Как бы то ни было, женщина всегда нацелена на что-то другое. В этом её
суть, и в этом смысле, она – квинтэссенция человека. Ибо человек всегда
нацелен (должен быть нацелен) на что-то другое.
Женщина, конечно, не
творит «другое», но она стимулирует, принуждает к этому мужчину.
Человек – это женщина. Волк – это волчица. Слон – это слониха. Вид
представляет самка. Она воспроизводит и охраняет его.
Самец есть
имманентный враг данного вида. Он обязан совершенствоваться, чтобы
победить соперников в борьбе за самку. Совершенствоваться – значит
меняться. Меняться – значит менять вид.
Самка не хочет менять вид, она –
консервативное начало. Сочетание этих двух начал обеспечивают эволюцию,
прогресс. Контрпродуктивно бороться со своим началом и стараться стать
похожим на противоположный пол. Природа сама выработала механизм
совершенствования видов, и этот механизм называется –
коитус,
совокупление. Инновации с той и другой стороны должны оставаться строго
в рамках природных ограничений.
При этом природа жестоко подшутила над человеком. Анатомически женщина,
в отличие от мужчины, всегда готова к
совокуплению, но именно её, в
отличие от мужчины, труднее к нему склонить. Так что убежденность
мужчины в том, что инициатива действительно находится у него в руках
является его величайшей иллюзией, а женщина до поры до времени очень
умело поддерживает её в своих меркантильных интересах. Болезненно
переломный момент, через который неизбежно проходит любой зрелый
мужчина, в настоящее время переживает вся «мужская цивилизация», которая
шаг за шагом уступает место иной – «женской цивилизации». Об этом чуть
ниже.
Мужчина испытывает неловкость и вину перед женщиной, когда у него нет
желания, и он не в состоянии удовлетворить её потребности. Порой он
готов даже заплатить другому мужчине, чтобы тот успокоил её.
Женщина в аналогичном положении испытывает к мужчине только отвращение и
презрение за его «животную похоть».
Но самое интересное в женщине то, что чем меньше с возрастом её
интересует секс, тем ревнивее она становится и тем большее значение
придает своей внешности.
Разве это не парадокс?
Чем безразличнее и даже враждебнее она становится к мужскому полу, тем
остервенелее она стремится привлечь его внимание. Потешные наряды старух
обусловлены вовсе не затаённой сексуальной потребностью, какая,
безусловно, определяет поведение мужчин, а каким-то иррациональным,
сугубо женским мистическим зовом. В любом возрасте более всего она
желает убедиться, что всё так же красива, все так же желанна. Но на этом
её устремления заканчиваются. Дальше она идти категорически не желает.
Стареющая женщина не в состоянии простить мужчине его сексуальную
активность. Она начинает ненавидеть его за то, что он хочет её.
(Когда-то она могла только за это полюбить). Она буквально готова убить
его за то, что он все ещё обладает способностью наслаждаться тем
восхитительным действием (она ведь помнит его!), которого уже начисто
лишена сама. Она чрезвычайно интересуется чужой половой жизнью, но
только для того, чтобы в очередной раз удостовериться, до чего она ей
противна. И громко заявить об этом.
Суть отличия мужчины от женщины хорошо просматривается в том, что
стареющий мужчина, ощущающий с годами (или чем-то
ещё) свою физическую
несостоятельность и понимая физиологические потребности своей жены,
готов даже заплатить деньги тому, кто согласится эти потребности
удовлетворить. Женщина же в аналогичной ситуации сделает все возможное в
её силах, чтобы не дать мужу в последний раз насладиться жизнью, и если
ей все-таки не удастся воспрепятствовать этому, её истерика может иметь
самые роковые последствия. Не дать другому (даже совсем чужому человеку)
насладиться – вот отныне её жизненная задача. Но почему???
Пожилой мужчина живёт с мечтой о молоденькой любовнице. А вот каковы
мечты пожилой женщины?
Секс её совершенно не волнует, но мужчину своего
она ни в коем случае отпускать не желает. В основе её поведения должна
быть какая-то биология, но она никак не просматривается – пожилая
женщина поразительно мистическое существо. Она более всего желает быть
женщиной, когда в ней уже нет ничего от женщины.
У Гоголя, на сей счет, находим грубоватый образ: «Когда стара баба, то и
ведьма» (Вий).
Грибоедову старухи виделись «зловещими».
Женщина вообще в состоянии полюбить только то, что она в принципе может
присвоить; все остальное для неё не представляет никакого интереса.
Редко встретишь женщину, которая, например, умеет наслаждаться природой.
Но букет цветов, подаренных лично ей, вызывает у неё неподдельный
восторг. И даже самая «продвинутая» женщина готова днями смотреть,
любоваться совершенно недоступным ей роскошным платьем в витрине
дорогого магазина, ибо в принципе оно создано для неё и теоретически
когда-нибудь может быть ею приобретено.
Она часто обвиняет мужчину в том, что тот «совершенно не знает, что
такое женщина», сама не имея ни малейшего понятия, что такое мужчина.
Самое интересное в том, что если мужчина, на самом деле, начинает
разгадывать её, она бывает более всего возмущена и оскорблена. В
противоположность этому, мужчина бывает счастлив, когда женщине удается
хоть в малой степени разгадать его. А разгадать мужчину, в этом смысле,
проще простого: ей достаточно элементарно усвоить, что самое важное для
него – секс. Более того, между мужчиной и женщиной может быть только
секс и больше ничего; точнее, если между ними нет секса,
значит не может быть и ничего другого. (Ещё она может быть его матерью,
но это другой разговор).
Счастливы не те пары, в которых мужчина понимает, что женщине нужно
много нежности, а те, в которых женщина понимает, что мужчине нужно
много секса, и она храбро идет на него, умело подавляя порой даже
отвращение. Ибо секс, в конце концов, порождает у мужчины и нежные
чувства, но нежные чувства вовсе не обязательно возбуждают в женщине
секс.
Но женщина слишком сосредоточена на собственной персоне, на сиюминутных
своих чувствах, чтобы идти на какие-то жертвы, даже ради своей же
стратегической выгоды. Мужчина должен это понимать и принимать.
Мужчина
должен всегда помнить, что «в любви женщины всегда есть несправедливость
и слепота ко всему, что вне любви её. Даже в сознательной любви женщины
всегда есть засада, молния и ночь рядом со светом» (Ф. Ницше).
И когда она говорит:
«Ну, я все же женщина!», она имеет в виду, что
мужчина должен знать и беспрекословно принять, что она лжива, ветренна,
своенравна, вероломна, глупа, беспринципна и безнравственна, а он обязан
обожать её такую и смиренно ждать милостей от неё. Возвращаясь домой от
любовника, она искренне верит и где-то в глубине души даже ожидает, что
муж должен встретить её со слезами на глазах: «Милая моя, как же я довел
тебя до жизни такой!»
О себе (не как о конкретной личности, а как о женщине вообще) она имеет
достаточно объективное мнение, и оно настолько чудовищно, что ничего
похожего никогда не придет в голову ни одному мужчине. «Ты не знаешь,
что такое женщина!» – эта фраза в её устах звучит, как страшная угроза.
Но женщина ещё и мать! Прежде всего мать. И она моментально меняется,
как только обнаруживает в себе признаки новой жизни, только потенцию
стать матерью. «Все в женщине загадка, и все имеет одну разгадку: эта
разгадка называется беременностью. Мужчина для женщины – только
средство; цель – всегда дитя». Это опять же Ницше, и его слова, как
всегда, предельно точны.
Женщина-мать действительно способна проявить чудеса героизма, но,
преклоняясь перед материнской жертвенностью, нельзя не отметить, что она
в основном продиктована и целиком находится в русле все тех же природных
инстинктов, в то время как глубокие отцовские чувства – это, несомненно,
исключительно человеческое достижение. Кстати, они встречаются не так уж
часто, что само по себе говорит о том, что формирование сугубо
человеческой цивилизации находится пока на довольно ранней стадии.
Этология (наука об инстинктах, в том числе в приложении к человеку) ещё
долго будет оставаться актуальной для объяснения поведения нашего брата
человека.
Упомянутый выше Отто Вейнингер рассматривает женщину в двух ипостасях –
матери и проститутки, наделяя первую всеми добродетелями, а вторую –
ужасными пороками. Правда, однако, состоит в том, что и пороки, и
добродетели (в разных, конечно, пропорциях) присущи и той, и другой, а
самое главное – в каждой женщине неизменно присутствует и мать, и
проститутка, и это естественно.
Вы замечали, какие улыбки у проституток? Жалкие и в то же время
извиняющие. Нас извиняющие. Ибо знают они о нас нечто большее. И
извиняют. Потому что знают. По-моему, проститутка – очень сложный
психологический образ. Оставаясь физиологически женщиной, она
психологически, вроде, перестает быть ею, ибо уже лишена главного
женского качества – возможности отказа. Она обязана включаться, как
лампочка по щелчку выключателя. Это ужасно.
И именно это, а не
физический износ разрушает её личность, её женскую сущность. А нередкие
случаи насилия над проститутками (вплоть до убийства), смею
предположить, происходят в отдельных случаях также из-за того, что в ней
иногда в самый неподходящий момент с непреодолимой силой пробуждается её
природный женский инстинкт, и она пытается отказать клиенту, который уже
находится в невменяемом состоянии.
А что же мужчины?
Мужчины влюблены в свой
фаллос. И как все влюбленные,
они более всего страдают от всяких сомнений и комплексов. По тем же
универсальным законам влюбленности они как-то очень легко уверили себя,
что женщины ревнуют их к главной мужской драгоценности, органу, который
они считают своей главной драгоценностью. Сами трепетно относясь к нему,
они ожидают его обожествления и со стороны противоположного пола. Это,
конечно, по крайней мере, самообольщение.
Но в одном они правы: каждая
женщина желает быть папой. В смысле доминировать в семье. И если ей не
дать такой возможности, вся её энергия будет направлена на разрушение.
Неважно чего, но, скорее всего, под её огонь попадет ближайшее
окружение. Как противоядие, западная цивилизицая выработала
замечательную формулу: «Хочешь покорить женщину – покорись ей!» Эта
формула оказалась наиболее эффективной не только с точки зрения
умиротворения её необузданных страстей, но и как средство максимально
возможной гармонизации межполовых отношений. Никогда не следует
забывать, что женщина – самый непримиримый максималист. Она должна
получить всё. Тогда вам может перепасть что-то от её милостей. Это
максимум, чего вы можете добиться.
Повсеместный триумф западной формулы и будет означать окончательную
победу, так сказать, «женской цивилизации». Но это, конечно, не решит
никаких проблем. Ибо...
Ибо женщина недовольна всегда – это её имманентное качество. Именно оно
стимулирует мужчину. И дает ему шанс (тем, кто умеет им пользоваться).
Ибо во мраке вечного недовольства должны быть всполохи яркой надежды и
непреодолимого желания. Шекспир сказал, что на великих часах времени стрелки всегда направлены
на одно и то же деление: «Сейчас!» К его словам можно добавить: там же
находится и женщина.
Подобное утверждение может показаться странным в свете всего
вышеизложенного, из чего следует, что выбор женщины всегда очень
тщательно продуман, но все дело в том, что сама природа не предусмотрела
для самки возможность выбора; она отдается сразу же, как только у
неё
начинается течка. Такое вот, жестокое противоречие.
ЦСоответственно, для женщины не существует прошлого, или будущего –
только сейчас! Бесполезно апеллировать к её обязательствам или клятвам;
её невозможно смутить темным прошлым, или вдохновить светлым будущим,
данный момент – вся её жизнь. И, скорее всего, она права.
Потому цивилизация есть враг женщины, её сокровенной сути
Цивилизация
есть насилие над женской природой, ибо даже самая примитивная
цивилизация предполагает некую упорядоченность, в то время как стихия
женщины – это настроение, случай, дивный момент. Момент, когда её вечные
сомнения вдруг уступают нахлынувшим желаниям. Все, что «до» и «после» не
имеет никакой ценности, никакого значения. А цивилизация строится на
истории.
Инстинктивно ощущая враждебность цивилизации, женщина подспудно делает
все, что в состоянии, чтобы уничтожить её; коварное оружие женщины в
этом деле – ненасытные требования роскоши и всяческих излишеств,
результат её усилий – разорение, упадок и деградация несущих структур.
Цивилизации разрушаются руками мужчин, но по прихоти женщин.
Иррациональное по своей сути и маниакальное по психическому проявлению
непреодолимое стремление женщины к невероятным излишествам (когда,
например, при наличии трех ни разу не одеванных шуб в истерическом тоне
требуется приобретение четвертой) есть трансформация, а точнее,
извращение её природного инстинкта к накоплению запасов для
материального обеспечения грядущего потомства; то же самое (то есть
накопление) неизменно делает и самка хомяка, или полевой мыши,
принципиальная разница, однако, состоит в том, что в условиях «мужской
цивилизации» природная тяга к накопительству для обеспечения потомства
трансформировалась в накопительство во имя сохранения и приумножения
собственной, так называемой, «красоты».
Самый большой грех «мужской
цивилизации», в этом смысле, заключается именно в тотальном извращении
сути женской красоты, все остальные несуразности являются уже
производными от этого «достижения». Начало процесса формирования понятия
«красота» относится все к тем же далеким темным временам, когда у высших
гоминид циклическая половая активность оказалась целиком замененной на
регулярную, вследствие чего инициатива, вроде, перешла полностью в руки
самца, и он фактически получил неведомое в природе право выбора. Как и
всякая необоснованная и неестественная прерогатива, это право не могло
не привести к извращениям, и таким извращением в человеческом обществе
стало понятие женской красоты, а стало быть, и красоты вообще. Можно
даже сказать, что извращенные пристрастия самца и стали формировать
«мужскую цивилизацию», её ценностные критерии.
На самом деле, красивая женщина действительно есть абсолютная ценность,
ибо в конечном итоге все делается только ради неё. Проблема лишь в том,
что человек своим интеллектом (пригодным для чего угодно, но только не
для эстетики) извратил суть её красоты. В реальности единственная
красота женщины – течка. В природе самой желанной является та самка,
которая готова к совокуплению, другие – просто незамечаемы. Однако
мужчина, в тенетах своего заблуждения, что женщина всегда готова, или
должна быть готова к совокуплению, и соответственно у него имеется
возможность широкого выбора, стал вырабатывать по своему разумению (и
под влиянием своей корыстолюбиво-пристрастной подружки) некоторые новые
критерии женской красоты.
Результат – наряженная мехами и шелками
длинноногая, голубоглазая блондинка, как символ красоты в человеческом
обществе. Между тем, повторюсь,
течка – единственный символ и признак
женской красоты. Человек должен был пережить целую «мужскую
цивилизацию», испытать жестокие разочарования в постели и в целом в
семейной жизни, чтобы потихонечку начать осознавать эту непреложную,
природную истину. Осознание этой истины и знаменует начало перехода к
«женской цивилизации». (Между прочим, здесь вполне уместно отметить, что
в среде шимпанзе - наших ближайших родственников, гены которых совпадают
с человеческими на 98% - наибольшей популярностью пользуются вовсе не
молодые гладкошерстные самочки, а совсем наоборот – старые, с отвисшей
кожей и большими залысинами «матроны», за обладание которыми самцы
ведут нешуточные бои. Правда, надо отметить, что у
шимпанзе отсутствует менопауза, но для нашего разговора это не имеет существенного значения).
Поспешая делать выводы, можно было бы констатировать, что «мужская
цивилизация», основанная на ложной прерогативе самца в вопросах половой
жизни, увела человечество в сторону от главного направления его
развития, но такое заключение было бы слишком скоропалительным и
близоруким, ибо в подобной интерпретации событий не учитывается то
важнейшее обстоятельство, что именно формальная готовность самки у
высших гоминид к совокуплению без ограничения во времени способствовало
воцарению относительного мира внутри вида благодаря ослаблению, или даже
исключению жестоких боев за обладание самкой, что в свою очередь
позволило консолидировать усилия сообщества проталюдей для
противостояния внешним вызовам и, таким образом, обеспечить его
поступательное движение по пути прогресса.
Так что «мужскую цивилизацию»
следует рассматривать, как
необходимый, но уже
завершающийся этап человеческого развития
Как бы то ни было, нынче уже очевидно, что инициатива постепенно
переходит в руки женщины, что знаменует собой наступление «женской
цивилизации», и это правильно. Ведь в природе невозможна случка без
желания самки, именно она определяет
её время. Возвращая самца на его
законное место в сексе, надвигающаяся «женская цивилизация»,
наверняка, окажет благотворное влияние и на его психику, умерит его
агрессивность, не говоря уже об умиротворении собственно женской
сверхагрессивности.
Как показали недавние социологические исследования,
проведенные среди американских старшеклассников, девочки проявляют
больше агрессивности и меньше милосердия в борьбе за командное положение
в своих социальных группах, чем мальчики, что хорошо коррелирует с
данными известной исследовательницы приматов Джейн
Гудол, установившей,
что женские особи шимпанзе – помним о 98%! – проявляют в конкурентной
борьбе гораздо большую жестокость и беспощадность, чем мужские.
Означает ли это, что в грядущей «женской цивилизации» наступит полная
гармония между полами? Это вряд ли. В конце концов, все противоречия в
нашем мире в принципе преодолимы, за исключением изначального
противоречия между мужчиной и женщиной. Но именно из-за него никогда не
будут преодолены и все остальные противоречия.
Можно ли предположить обратное, что «женская цивилизация» обещает нам в
будущем хаос, поскольку, как было отмечено, женщина по своей природе
чужда самой идее цивилизации? Вопрос, конечно, интересный, но ответит на
него сама новая цивилизация, ибо все находится в движении, в том числе –
и сама женщина, не говоря уже о мужчине.
Какой же из всего изложенного основной вывод?
Автор отнюдь не является женоненавистником, он ни к чему не призывает.
Единственное, что он хочет сказать: женщина не может безраздельно
принадлежать своему мужчине, так же как и мужчина не может безраздельно
принадлежать своей женщине. Оба они безраздельно принадлежат только
своей природе. Потому к женщине надо относиться, как западный человек
относится к власти: необходимое зло. И точно так же женщине следует
относиться к мужчине.
Разумеется, рекомендация
не может быть распространена на период влюбленности
Автор
Секс
www.pseudology.org
|