| Валентин Исаакович Рабинович | |
| Лубянка | |
В годы моего
детства так именовался предмет, который в годы детства моих детей уже
полностью вышел из употребления, даже в качестве детской игрушки, –
сундучок, изготовленный из
луба – тонкой липовой доски.Когда мои родители вместе с кем-нибудь из друзей отправлялись на пикник и брали меня с собой, то мама обыкновенно вручала мне небольшую лубянку, в которой лежали вареная курочка, коробочка с солью, сваренные вкрутую яйца, огурцы, хлеб и фунтик с сахарным песком. В старой Москве такие сундучки, а так же другие лубяные изделия изготовляли на улице, начинавшейся у моста через речку Неглинку, называвшегося Кузнецким, поскольку вокруг него селились кузнецы, и кончавшейся у ворот в городской стене возле церкви Сретенья и потому прозывающихся Сретенскими. Улица эта, естественно, называлась Лубянской, или, попросту, Лубянкой. В ХХ столетии лубяным промыслом не только на Лубянке, но и вообще в Москве, никто уже не занимался. Изделия из луба можно было приобрести только на городских рынках, куда их привозили деревенские умельцы, кое-где еще сохранившиеся. 2 Магазинные же полки заполнили фибровые, проще говоря, картонные чемоданы и чемоданчики, куда менее прочные, а при хорошем ливне намокавшие, зато легкие в изготовлении, а потому более дешевые. Как правильно указано в одном из законов Паркинсона, все, что может испортиться, портится, а что не может, портится тоже. Вероятно, в этом проявляется всеобщий закон энтропии. Однако в отличие от лубяных сундуков и сундучков, само слово, их обозначающее, из употребления не вышло. С ним стал ассоциироваться другой предмет или, лучше сказать, другое явление, которое, возникнув в 1918 году в Петрограде, к середине тридцатых распространилось на всю страну подобно взрыву, эпицентр которого находился в Москве, как раз в том месте, где некогда жили и трудились изготовители липовых сундуков. Теперь его заполонили тысячи неулыбчивых дядей, специализировавшихся на изготовлении липовых обвинений, по которым другие тысячи, десятки тысяч, а потом и миллионы ни в чем не повинных людей шли на каторгу и в могилы. Так что для моего поколения и поколения моих детей, Лубянка это не изделие из луба, и не одна из московских улиц, которая, в двадцатые годы была переименована в улицу Дзержинского, а засевший в домах, с которых она начинается, гигантский спрут, охвативший своими смертоносными щупальцами шестую часть планеты и не очень считавшийся с государственными границами других стран. В конце ХХ века он затаился и прикинулся существом миролюбивым и для законопослушных граждан безвредным. Если поживем, то увидим. Знает кошка, чье мясо съела и чей обездолила кров в день, когда «слово и дело» обозначали кровь Камень к хвосту бы – и в воду, где раков усатая рать Чище бы стала природа… …Да рук неохота марать 1991 Источник Оглавление |
|