Наталья Ольхова

Звезда и смерть камергера Резанова
В начале июня 2003 года на Камчатку доставлен прах отважного путешественника — яхтенного капитана Зигмаса Жилайтиса, который вышел в кругосветное путешествие на яхте «Камчатка», чтобы повторить легендарный поход российских мореплавателей, совершивших 200 лет назад — в начале XIX века — первую в истории нашего Отечества «кругосветку», но, преодолев тысячи морских миль, умер у берегов Коста-Рики. Этот поход завершали за него уже другие камчатские яхтсмены…

Имена адмиралов И. Крузенштерна и Ю. Лисянского, благополучно завершивших тот первый поход, навечно вписаны в историю российского флота. Но мало кто в России знает имя человека, который был истинным руководителем и вдохновителем этой первой русской кругосветной экспедиции — Николая Петровича Резанова. Так тоже, к сожалению, нередко бывает в истории…
 
Душа в заветной лире сей прах пережила...

13 марта в Красноярске поминают Николая Петровича Резанова, скончавшегося здесь, посреди России, на пути из Русской Америки в Санкт-Петербург. Общество друзей Резанова (кажется, так оно называется? Или «любителей Резанова»? Да не суть важно…) говорило в интервью телевидению о том, что в Японии так чтят первого русского посла, что даже перевели книгу о нем.
 
О том, что когда-нибудь на площади, где он был похоронен, воздвигнут памятник в виде колонны, у подножия которой будет сам Резанов, а на ее острие — Кончита, его калифорнийская невеста, в виде парящего ангела. 10 миллионов на памятник пока нет, но он будет, будет… А тут еще какие-то вандалы погубили воздвигнутый любительницей Резанова на Троицком кладбище крест, на котором была, кажется, такая надпись: Николай Петрович Резанов: «Ты меня никогда не увидишь», Консепсия де Аргуэлло: «Я тебя никогда забуду». И годы их жизней.

Почему этот памятник возник на новом кладбище, трудно понять. Дама говорит, что, согласно ее личному расследованию, прах Резанова перенесли именно сюда, а дальнейшие исследования делать запретила, чтобы не беспокоить дух усопшего. А вот почему на одной неопознанной могиле два имени, как раз можно понять. Потому что поэт Вознесенский и композитор Рыбников написали рок-оперу «Юнона» и «Авось» про любовь Резанова и Кончиты. Эту оперу уже 25 лет танцуют и поют в московском Ленкоме Николай Караченцов с разными партнершами.
 
Вот и решила сердобольная женщина похоронить несчастных любовников в одной могиле. И, правда, хорошо получилось: вдовец лежит с католической монахиней под одним православным крестом. Говорят, даже какой-то ковбой из Техаса приезжал, землю американскую на могилку привез. Там у них тоже любят истории про любовь…

Чтобы не возвращаться больше к имевшему так много последствий спектаклю, перескажу письмо студента из Питера Андрея Объедкина, который был на творческой встрече с Караченцовым и своими ушами слышал, что актер сообщил своим поклонницам, что героя рок-оперы назвали Николаем Петровичем в честь него, Николая Петровича Караченцова… Я бы не поверила, если бы не услышала по телевизору, как Караченцов утверждал, что Резанов отправился в первое кругосветное путешествие на кораблях «Юнона» и «Авось».
 
Наверное, артист очень бы удивился, узнав, что рожденного в 1764 году мальчика, сына Петра Резанова, нарекли Николаем. И он действительно возглавил в 1803 году первое кругосветное путешествие россиян, только корабли назывались «Надежда» и «Нева», а на «Юноне» Резанов ходил из Русской Америки в Калифорнию. Потом он построил в Америке тендер «Авось» и отправил на нем двух славных моряков, Хвостова и Давыдова, отомстить японцам за поруганное достоинство. Те так почистили Курильские острова, что японцы до сих пор проклинают Резанова.
 
Впрочем, разве важны такие подробности для большого искусства? Вот мексиканцы собрались снять телесериал про любовь Кончиты и русского камергера, пригласили на главную роль Олега Меньшикова, а поэт Вознесенский и режиссер Захаров предъявили… авторские права на сюжет. То есть не принадлежит больше никому, кроме них, Николай Резанов, русский дворянин хорошего, но бедного рода.
 
Который служил в гвардии, стоял на карауле у спальни Екатерины Второй и был примечен старушкой-императрицей столь основательно, что последнему фавориту Зубову не оставалось ничего другого, как отправить красавца в далекий Иркутск с непременным условием: вернуться женатым. И Резанов женился.
 
На 14-летней дочери купца Шелехова Анне Григорьевне. Взял за нее большое приданое, построил собственный дом в Петербурге и получал огромные деньги от сибирских купцов за то, что стал представлять их интересы при дворе. А купцы те были владельцами Русской Америки. Это они водрузили на американском континенте русский флаг.

При масоне Павле I Резанов стал масоном и командором ордена Мальтийского креста. При Александре I вошел в число ближайших друзей царя, которые замыслили либеральные реформы в России. Карьера летела ввысь. Вот он уже действительный камергер и обер-прокурор правительствующего сената… Но в 1802 году купеческая дочь Анна умерла при родах, оставив мужа в неописуемой печали.
 
Чтобы излечить черную меланхолию, император советует Резанову развеяться в кругосветном путешествии. И он уходит в плавание с верительными грамотами чрезвычайного посланника в Японию и полномочиями министра Русской Америки. Только кругосветка не стала приятным времяпрепровождением. В Петербург, к своим детям, Резанов не вернулся.
 
Камергеру суждено было пережить позор и унижения, его славу и награды присвоили другие, а могилу в Красноярске забыли. Потом в Америке романтик Брет Гарт напишет поэму, посвященную монахине, прождавшей своего жениха 50 лет…
 
Такая вот песня

Моя история с Резановым началась 17 лет назад. Я сидела в декретном отпуске и в одиночестве слушала дефицитную по тем временам пластинку «Юнона» и «Авось». Когда начиналась ария Резанова «Ты меня на рассвете разбудишь, проводить, необутая, выйдешь…», меня начинали душить рыдания.
 
Ну, не только оттого, что мне жаль было Николая и Кончиту. Просто мой муж уезжал на съемки тунгусского метеорита, я вышла, босая, проводить его в коридор нашей коммуналки, и он сказал, что я простыну. И, в общем-то, у меня не было никаких оснований предполагать, что я его никогда не увижу, но все-таки томное предчувствие трагической любви при словах романса «Ты меня никогда не увидишь…» заставляло меня снова и снова лить слезы.
 
Беременные женщины вообще плачут легко. Но состояние это хорошо тем, что скоро проходит. Вернулся из командировки муж, в срок родилась моя доченька, а история Резанова засела у меня в мозгу просто как неоконченное дело: коль судьба занесла меня в Красноярск, нужно будет навестить могилу камергера. И я отправилась на поиски его последнего приюта. Но тут начинается уже другая история.

Во-первых, оказалось, что могила на старом кладбище действительно была. С солидным памятником из гранита, с величественной надписью, отлитой из чугуна, и коринфской вазой — символом печали. Только памятник тот сгинул еще в 1937 году. Как рассказали пожилые краеведы, эта ваза мешала юным парашютистам ОСВОДа прыгать со шпиля старого Воскресенского собора.
 
К пятидесятым годам могилка и вовсе затерялась среди таких же старых захоронений. Кладбища в Сибири никогда особо не почитались. Люди сюда приезжали не по своей воле, умирали нелепо, а живые на очередной забытый всеми гроб ставили другой — по рыхлой земле зимой ведь легче копать… В общем, в 1957 году на месте старого кладбища решили построить Дом молодежи.
 
В Москве как раз Фестиваль молодежи и студентов проходил, установка партии была — все внимание подрастающему поколению, вот и откликнулись сибиряки горячим комсомольским порывом. Студентам пединститута, как будущим историкам, была доверена честь складывать старые кости в ящики для перезахоронения на современном кладбище. Вспоминают, что разрыли они тогда интересный гроб: снаружи железный, а внутри другой — деревянный.
 
Когда открыли, лежал там хорошо сохранившийся покойник — в черном фраке, при шпаге и… в белых тапочках. Когда веселые комсомольцы стали этими тапочками швыряться, один из преподавателей прикрикнул на них, сказав, что это, возможно, прах Николая Петровича Резанова. Тапочки вернули на место (кстати, надеты они были на лакированные туфли), и машина из музея увезла куда-то необычный гроб.
 
Кто в нем находился и что было с прахом дальше — неизвестно. Потому что с 1957 года времени прошло много. Ведь даже меня тогда не было на свете (хотя многие уверены, что я — участница Октябрьской революции, но, увы…). В общем, когда я стала разыскивать директора музея той поры Глузскую, оказалось, что она уже дряхлая старушка. Которая потом и вовсе умерла.
 
Кстати, и Дом молодежи на месте кладбища тогда так и не построили. Гораздо позднее на том месте воздвигли Большой концертный зал. Потому что было дано новое указание партии: «Сибири — высокую культуру!»
 
Русское путешествие

Вот пишу и боюсь — вдруг эта статья попадет в рубрику «Хочу все знать с Иваном Федоровичем Крузенштерном»… Потому что пришла пора рассказать о том, кто в действительности был командиром первой кругосветной экспедиции россиян 1803-1805 гг.

Ну, во-первых, экспедиция была не прогулочная, она была организована Российско-американской компанией с целью доставить грузы в Америку более дешевым морским путем. Финансировала экспедицию эта самая компания, а не государство. На ее деньги были закуплены в Лондоне два корабля — «Леандра» и «Темза», переименованные в «Надежду» и «Неву». Сначала компания назначила командовать экспедицией капитана Крузенштерна.
 
Но после того как Резанов решил сам отправиться в вояж, начальником был назначен он. Такой оборот дела не устраивал И.Ф. Крузенштерна, и после отплытия он стал искать ссоры с Резановым.

Вот как описывал это путешествие на корабле «Надежда» сам Николай Петрович: «Спустя несколько времени прибыли с «Невы» капитан-лейтенант Лисянский и мичман Берг, созвали экипаж, объявили, что я самозванец, и многие делали мне оскорбления, которым при изнуренных уже силах моих повергли меня без чувств. Вдруг положено вытащить меня на шканцы к суду. Лежа, почти без сил, ответил я, что не могу идти по приказанию его.
 
Потом прибежал капитан. «Извольте идти и нести ваши инструкции», — кричал он. Я отвечал, что прошу оставить меня в покое, но слыша крик и шум: «Что, трусит? Мы уж его!», решился идти с высочайшими повелениями. Увидя в шляпе Крузенштерна, приказал ему снять ее, хотя из почтения к императору. Прочтя им высочайшее ко мне повеление начальства, услышал хохот и вопросы: «Кто подписал?» Я отвечал: «Государь наш Александр» — «Да кто писал?» — «Не знаю», — сказал я. «То-то не знаю, — кричал Лисянский, — мы хотим знать, кто писал, а подписать-то знаем, что он все подпишет».

Все подходили ко мне со словами: «Ступайте, ступайте с вашими указаниями, нет у нас начальника, кроме Крузенштерна». А лейтенант Ротманов добавил: «Он у нас будет хозяином в своей койке, — и, ругая по-матерну, кричал: — Его, скота, заколотить в каюту». Я едва имел силу уйти в каюту и заплатил жестокой болезнью, во время которой доктор ни разу не посетил меня.
 
Ругательства продолжались, и я принужден был, избегая дальнейших дерзостей, сколь ни жестоко мне приходилось проходить экватор, не пользуясь воздухом, никуда не выходить до окончания путешествия из каюты своей».

На Камчатке началось следствие по бунту на корабле. Чтобы не позорить честь экспедиции, Резанов принял извинения Крузенштерна и решился идти с ним на «Надежде» в Японию.
 
Японский позор

Резанов прибыл в Страну восходящего солнца с подарками и верительными грамотами императора, со спасенными во время шторма японцами и полной уверенностью в успехе своей дипломатической миссии. По законам европейской цивилизации его должны были принять с распростертыми объятиями. Но полгода русского посла продержали в тюрьме, а корабль — под арестом, в гавани Нагасаки. Подарки от императора не приняли, а спасенные японцы настолько не хотели покидать борт корабля и возвращаться на родину, что несколько раз пытались сделать харакири.

Все это имело историческую подоплеку. Япония была открыта португальцами в первой половине ХVI века. Радушно принятые японцами и местным князем, португальцы с огромными барышами продали свои товары и благополучно вернулись, принеся известие о необычайных богатствах открытой ими страны. С португальцами и испанцами прибыли туда и неизменные спутники их — католические миссионеры.
 
Преследуя, как и всюду, не только религиозные, но и политические цели, они вмешивались во внутренние дела страны, чем вызвали эдикт 1639 года, в силу которого все христиане изгонялись из пределов Японии и всякому японцу под страхом смертной казни воспрещалось иметь сношение с «позорным племенем христианским». В том же указе о запрещении иностранцев на территории страны говорилось о том, что и японцам нечего делать за пределами острова.
 
А каждый, кто ослушается, при возвращении на родину будет подвергнут суду и казнен как предатель. Вот потому-то спасенные японцы предпочли харакири возвращению на родную землю.

Оставались в Японии только голландские купцы, которые за коммерческий интерес ползали на четвереньках перед мелкими японскими чиновниками, показывали им свои личные письма домой для цензуры и не смели сделать ни одного шага за пределы отведенной им территории.

Миссия русского посольства во главе с Резановым осенью 1804 года окончилась провалом. Да иначе и быть не могло. Среди множества других причин Резанов указал в письме императору главную: Россия не имела в Тихом океане своей эскадры. Как он и предсказал, американская эскадра Перри, которая в 1867 году доставила посольство США, смогла одним своим присутствием убедить японцев немедленно начать торговлю.

После Японии «Надежда» с Крузенштерном вернулась в Петербург. Капитан-лейтенант получил награды и славу, издал журнал путешествий. Но до конца своей жизни (а умер он в 1846 году 76 лет от роду в чине адмирала, директора Московского кадетского корпуса) питал ненависть к Резанову и винил посланника во всех неудачах. А Резанов на бриге «Мария» после Японии отправился к берегам Америки.
 
Пьяная республика

Екатерина Вторая не одобрила планов иркутского купца Григория Шелехова по расширению страны на американский континент — дай бог Сибирь освоить. Но Шелехов со товарищи уже сходили к американским островам, вернулись с богатым грузом пушнины и, обогатившись, не собирались отступать. Благодаря Резанову, они добились признания. Павел I издал указ о переносе правления компании в столицу, Александр I стал акционером Русско-американской компании.

Резанов был в Америке впервые. По рассказам купцов, там должна была быть страна свободы, но он увидел «пьяную республику» с опухшими от цинги и голода людьми. Камергер прибыл в Америку с книгами для школ, которых не было. Не было больниц и судов. Зато были постоянные набеги диких индейских племен, вырезавших до последнего человека и без того малолюдные поселения. В 1805 году в Русской Америке жило 470 русских на грани голодной смерти.

Николай Петрович понимал, что нет будущего у этих земель, если не найти надежного поставщика продуктов. Он покупает у бостонского капитана Вульфа судно «Юнона» и отправляется к берегам теплой Калифорнии. Это было очень опасно. Калифорния в то время принадлежала Испании, союзнице Наполеона.
 
Шел 1806 год, Россия числилась противником Наполеона, с минуту на минуту ждали вестей о начале военных действий и русский корабль вместе с командой вполне мог погибнуть от пушек крепости Сан-Франциско. Но Резанов рискнул. И его корабли пропустили в гавань Сан-Франциско. Благодаря личному мужеству и обаянию он добился переговоров и сумел расположить к себе испанцев так, что вскоре в его честь были даны балы, а губернатор Калифорнии плясал на них вместе с русскими моряками.

Только католические монастыри, которые владели большей частью земель, не спешили заключать договор о поставках продуктов. И тогда Резанов делает козырный ход. Он начинает ухаживать за влюбленной в него дочерью коменданта Сан-Франциско и делает ей предложение. Родители были в ужасе. Жениху — 40, их дочери — 14 лет. Он — православный, она — католичка.
 
Но девочка своей решимостью выйти замуж «за русского принца» сумела преодолеть все запреты. К нашим кораблям потянулись столько подвод с продовольствием, что трюмы уже не вмещали зерно, масло, соль. Будущий зять коменданта крепости стал для монахов перспективным партнером по бизнесу.
 
И вопрос о том, вернется ли он для заключения брака с Кончитой, просто не стоял. Он поклялся, что добьется разрешения на брак у своего императора. Просто судьба остановила этот полет…

Любил и плакал

Дилетантам везет, это точно. Когда я 15 лет назад попыталась найти в Государственном архиве Красноярска хоть какие-то документы Резанова, мне говорили, что ничего, кроме записки о ясаках, там нет. В отчаянии стала смотреть микрофильмы с архивами купца Юдина и вдруг наткнулась на строки письма какого-то Н.Р. брату: «Из калифорнийского донесения моего не сочти, мой друг, меня ветреницей.
 
Любовь моя у вас в Невском, под куском мрамора, а здесь — следствие энтузиазма и новая жертва Отечеству. Консепсия мила, как ангел, прекрасна, добра сердцем, любит меня, я люблю ее и плачу о том, что нет ей места в сердце моем. Здесь, друг мой, как грешник на духу каюсь, но ты, как пастырь мой, СОХРАНИ ТАЙНУ».

Открутив назад пленку, я прочла начало письма:

«От генваря 24 дня 1807.
Наконец я в Иркутске! Лишь увидел город сей, то и залился слезами. Милый, бесценный друг мой живет в сердце моем одинаково! Я день, взявшись за перо, лью слезы. Сегодня день свадьбы моей, живо смотрю я на картину прежнего счастья моего, смотрю на все и плачу…»

Это было последнее письмо Резанова. Через две недели он уедет из Иркутска навстречу своей гибели. Этого письма, давшего ключ к разгадке любви камергера, историки не знали. Я ж говорю, дилетантам везет… Года два назад я разместила это письмо в интернете, и мне пришел вопрос из программы «Намедни». Парфенов готовил программу о Резанове и редактор беспокоился: так кого же любил камергер?

Сам Резанов затруднялся ответить на этот вопрос. В Иркутске он плачет об Анне. Но если бы судьба дала ему шанс добраться до императора, он бы взял разрешение на брак с католичкой. И, может, Кончита стала бы хорошей мачехой его детям. А рожденные в новом браке дети стали бы правителями Русской Америки, которая простиралась бы от Аляски до Калифорнии. Но камергер погиб, Кончита ушла в монастырь, а Русскую Америку в 1867 году продали Соединенным Штатам.
 
Можно бы сказать, что вот и вся история. Несчастная история жизни и любви, которая случилась почти 200 лет назад и которая откликается щемящей нотой и заставляет поэтов писать поэмы о невозможности счастья, а сердобольных женщин — ставить нелепые памятники на кладбище… Да разве можно долюбить? Даже если пойти с любимой под венец и согреваться десятилетиями под одним одеялом, вырастить детей и внуков, разве успеть долюбить? Поэтому и отзывается та далекая история в каждом из нас.

Выходит из моды рок-опера. И кажется странным спектакль с постаревшим Николаем Караченцовым, который, задыхаясь и не утирая с лица пот, насилует под песни юную невесту. И постаревший поэт Вознесенский пишет очередную изящную вещицу, на которую находится все меньше читателей. И академик Николай Болховитинов, подаривший когда-то поэту сюжет, но после прочтения поэмы рассорившийся с ним из-за поэтических вольностей, устало пишет мне письмо, что больше не будет заниматься Резановым.
 
Есть ведь в мире другие герои. Я тоже давно занята другими темами и стараюсь не ввязываться в споры, когда будет поставлен в Красноярске памятник Резанову. Да поставят, наверное, когда-нибудь. Даст бог — не жуткую фаллическую колонну с наколотым ангелом… Что от этого изменится? Улучшится городской пейзаж, молодоженам будет куда привозить цветы… Все, что могло произойти с Резановым в Красноярске, уже случилось 195 лет тому назад.
 
Послесловие. Есть ли у Резанова потомки?

Можно, конечно, сказать возвышенным стилем, что, мол, он и так след в истории оставил. Но ведь всегда интересует другое, что стало с его детьми, остались ли прямые наследники Николая Петровича? О сыне Петре мы пока знаем только то, что он был принят в пажеский корпус. Дочь Ольга вышла замуж за генерала Кокошкина и в 26 лет умерла от родов.
 
Так же, как и родившая ее мать. Кажется, следы обрываются. Но год назад я получила письмо из Санкт-Петербурга от Катерины Николаевны Резановой: «О том, что это наш предок, как-то упомянул мой дедушка, и слова его запали мне в душу. Случился этот разговор как раз в Некрополе Александро-Невской лавры, где действительно есть несколько могил Резановых. Никаких доказательств своего родства я, УВЫ, не имею.
 
Да и о чем может идти речь, если революция исковеркала жизни и судьбы стольких русских семей. Ни документов, ни фотографий, ни даже каких-то семейных легенд не сохранилось, все выброшено и забыто, стерто из памяти. Последний известный мне предок по отцовской линии — Павел Резанов (мой прадед) был расстрелян в 1922 году. Вот что я о нем знаю: он был третьим сыном в семье.
 
По традициям того времени старший брат был военным, средний — чиновником, а младший закончил в Петербурге Духовную семинарию, женился на дочери священника из Ярославской губернии и унаследовал его приход. Там и родился мой дед Серафим Павлович, его братья, Сергей и Федор, и сестра Галина. Потом братья перебрались обратно в Петербург, к родственникам, с тех пор здесь и живем.

А кто я сама? …Мне 23, год назад закончила СПбГУ (бывший ЛГУ, то есть государственный университет), кафедру экономической географии, писала диплом о выборах (по электоральной географии). Работала несколько лет на радиостанциях Петербурга, сейчас занимаюсь больше IT-менеджментом, рекламой.
Ну откуда в этой личности (я камергера имею в виду) столько притягательности и каких-то качеств, вызывающих уважение и признательность?».

Мне очень хочется, чтобы Катя оказалась из «тех» Резановых. Все-таки очень хорошо, если человек уходит не просто в поэму, а продолжается в своих потомках. И гены, складываясь непостижимым образом, вдруг воскрешают в правнуках жившего 200 лет назад деда…
Источник
 
www.pseudology.org