Абрахам Маслоу

Зададим себе вопрос: кто интересуется творчеством? Мой ответ таков: практически все, а отнюдь не только психологи и психиатры. Творчество стало теперь вопросом национальной и международной политики. Люди (в первую очередь военные, политики, мыслящие патриоты) должны вскоре прийти к пониманию того, что в военной области наступил пат, и похоже, что он будет продолжаться. Функция армии сегодня прежде всего в том, чтобы предотвратить войну, а не в том, чтобы вести ее. Нынешняя борьба между большими политическими системами, то есть холодная война, будет продолжаться, но не вооруженным путем. Преимущество получит та система, которая сумеет привлечь нейтральных людей. Какая из них предложит лучший тип личности, более дружелюбной и миролюбивой, менее жадной, в большей мере заслуживающей любви и уважения? Кто окажется привлекательнее для народов Африки и Азии? И т.д. и т.п.

В общем, психологически более здоровая (или более высоко развитая) личность выступает как политическая необходимость. Надо быть личностью, не вызывающей ненависти, которая способна ладить с людьми и проявлять дружелюбие ко всем, включая африканцев и азиатов, которые мгновенно ощущают пренебрежение к ним, предрассудки или ненависть. Ясно, что гражданин страны, претендующей на лидерство и победу, не должен иметь расовых предрассудков. Он должен испытывать к людям братские чувства, быть готовым прийти к ним на помощь. Он должен быть лидером, заслуживающим доверия, а не вызывающим опасения. В конечном счете он не должен быть авторитарным, склонным к садизму и т.п.

Универсальные потребности

В дополнение к сказанному, есть другая, возможно, более непосредственная необходимость, с которой сталкивается любая жизнеспособная политическая, социальная или экономическая система, — необходимость иметь больше творческих людей. Соображения, связанные с этим, имеют большой вес в нашей крупной промышленности, где хорошо знают об опасностях, которыми чревато старение производства. Там всем известно, что какими бы богатыми и процветающими ни были вы в данный момент, однажды, проснувшись поутру, можно обнаружить, что кем-то изобретено новое изделие, сделавшее ваше производство устаревшим. Что станет с производителями автомобилей, если кто-либо выйдет на рынок с устройством для личного передвижения, которое будет стоить вдвое дешевле, чем автомобиль? Понимая это, каждая богатая корпорация, которая может себе это позволить, тратит весьма значительную долю своих средств на исследования и разработку новых изделий, так же как и на усовершенствование старых. Аналогом этого на международной арене является гонка вооружений. Верно, что ныне достигнуто равновесие в области средств ядерного сдерживания, бомб, бомбардировщиков и т.п. Но предположим, что в будущем году случится нечто вроде того, что произошло, когда американцы изобрели атомную бомбу. Как быть тогда?

Поэтому сегодня во всех крупных странах идет множество исследований и разработок в рамках оборонных или военных программ. Каждый пытается изобрести новое оружие, которое сделает все существующие вооружения устаревшими. Думаю, что руководители могущественных стран начинают понимать: на такие изобретения способны чудаки, к которым они всегда испытывали неприязнь; иначе говоря — творческие люди. Ныне руководители должны учиться управлению творческими людьми, их раннему выявлению, обучению, воспитанию и т.п.

Вот почему я думаю, что многих наших лидеров интересует сегодня теория креативности. Историческая ситуация, с которой мы столкнулись, способствует становлению интереса к креативности у социальных философов и, вообще, у мыслящих людей. В нашу эпоху общество в большей мере находится в движении, в процессе быстрого изменения, чем в какую-либо из предшествующих. Ускоряющееся накопление новых научных фактов, изобретений, технических достижений, равно как и новых психологических событий, новых проявлений изобилия, ставит сегодня каждого человека в ситуацию, отличающуюся от существовавших когда-либо ранее. Помимо прочего, утрата непрерывности и устойчивости в переходе от прошлого через настоящее к будущему делает необходимыми изменения, характер которых многими еще не осознается. Например, весь процесс образования, особенно технического и профессионального, полностью изменился за последние несколько десятилетий. Попросту говоря, сейчас мало пользы в усвоении фактов; они устаревают слишком быстро. Мало пользы в изучении технологий; они устаревают почти мгновенно. Мало пользы, например, в том, что профессора учат студентов всем тем методам, которые они сами учили в свои студенческие годы; сейчас эти методы почти бесполезны. По сути, практически во всех сферах жизни мы сталкиваемся с устареванием прежних фактов, теорий и методов. Мы все — мастера, умения которых никому не нужны.

Новые концепции обучения

Каков же в этих условиях правильный путь обучения, например подготовки инженеров? Ясно, что мы должны учить их быть творческими людьми, по крайней мере в смысле способности справляться с новизной, импровизировать. Они не должны бояться изменений, напротив, должны чувствовать себя комфортно, встречаясь с изменениями и новшествами и, насколько это возможно, даже быть способными наслаждаться ими. Это означает, что мы должны обучать и готовить инженеров не в старом стандартном смысле, а в новом — готовить "творческих" инженеров.

Это же, в общем, справедливо и по отношению к функционерам, руководителям и администраторам в бизнесе и промышленности. Они должны уметь приспособиться к тому, что любой новый продукт, любая технология неизбежно и быстро отстают от жизни. Они должны не бороться с переменами, а предвидеть их, вдохновляться и наслаждаться ими. Нам надо вырастить племя импровизаторов, способных творить "здесь-и-теперь". Мы должны определять умелого, или подготовленного, или образованного человека совершенно иначе, чем мы привыкли (то есть не как того, кто имеет богатый прошлый опыт и может при необходимости воспользоваться им в будущем). Многое из того, что мы называли обучением, стало бесполезным. Всякое обучение, сводящееся к простому приложению прошлого к настоящему или использованию прежних приемов в нынешней ситуации, устарело во многих сферах жизни. Образование нельзя более рассматривать просто как процесс обучения; теперь это также процесс воспитания характера, формирования личности. Конечно, это не всегда так, но это так в большой мере, и все больше год от года. (Я полагаю, что наиболее радикально, четко и безошибочно выразил то, что хотел сказать.) В некоторых областях прошлое оказалось почти бесполезным. Люди, слишком зависящие от прошлого, оказались почти беспомощными во многих профессиях. Мы нуждаемся в человеке нового типа, способном отрешиться от прошлого, чувствующем себя достаточно сильным и мужественным, чтобы доверять себе в возникающей ситуации и, если требуется, решать проблемы без предварительной подготовки, импровизируя.

Все это дополняет наш акцент на психологическом здоровье и силе. Это означает и более высокую значимость способности как можно полнее концентрироваться на ситуации, существующей "здесь-и-теперь", хорошо слышать и видеть то, что происходит перед нами в этот конкретный момент. Это означает, что мы нуждаемся в людях, отличающихся от среднего человека, воспринимающего настоящее как повторение прошлого и как период подготовки к будущим угрозам и опасностям, которые он боится встретить неподготовленным. Мы нуждались бы в этом новом типе человека, даже если бы не было холодной войны и человеческий род был объединен в братском содружестве — просто чтобы справиться с тем новым миром, в котором мы живем.

Ситуация холодной войны, о которой я говорил выше, а также новый мир, с которым мы сейчас столкнулись, навязывают нашему анализу креативности новые приоритеты. Поскольку мы, в сущности, говорим о типе личности, типе мировоззрения, типе характера, акцент смещается с творческих продуктов, технических новшеств и эстетических объектов как таковых. Мы должны больше интересоваться творческим процессом, творческой установкой, творческой личностью, а не только творческим продуктом.

Поэтому представляется наилучшей стратегией уделить больше внимания при рассмотрении творчества фазе вдохновения, а не фазе разработки, то есть "первичной" креативности, а не "вторичной".

Нам следует чаще использовать в качестве примера не законченную, социально полезную работу в области искусства или науки; скорее мы должны сосредоточить внимание на импровизации, на гибком и адаптивном, эффективном взаимодействии возникающей "здесь-и-теперь" ситуации, независимо от степени ее значимости. Дело в том, что использование в качестве критерия законченного продукта приводит к слишком большому смешению креативности с хорошими трудовыми навыками, упорством, дисциплиной, терпением, хорошими редакторскими способностями и другими характеристиками, которые прямо не связаны с креативностью или, по меньшей мере, не специфичны для нее.

Все эти соображения делают даже более желательным изучение креативности у детей, а не у взрослых. Здесь мы избегаем многих проблем, смущающих нас и искажающих получаемые нами результаты. Так, например, мы здесь не можем требовать социальных инноваций или социальной полезности творческого продукта. При этом желательно также избежать путаницы, связанной с ориентацией на большой врожденный талант (по-видимому, мало связанный с универсальной креативностью, которая является врожденной у всех нас).

Теперь о некоторых причинах того, почему я считаю столь важным невербальное воспитание, осуществляемое посредством искусства, музыки, танцев и т.п. Меня специально не интересует подготовка профессионалов в области искусства; во всяком случае, ее осуществляют иначе. Я не очень интересуюсь искусством как времяпрепровождением для детей и даже как средством лечения. Художественное образование как таковое не слишком мне интересно. Чем я действительно интересуюсь — это новым типом образования и воспитания, который мы должны разработать и который содействовал бы становлению нужного нам нового типа человека — находящегося в движении, творческого, импровизирующего, доверяющего себе, мужественного, самостоятельного. Исторически случилось так, что специалисты по художественному воспитанию оказались первыми, кто двинулся в этом направлении. Но столь же легко это могло бы произойти и с математическим образованием, и я надеюсь, что однажды так и случится.

Конечно, математике, или истории, или литературе сегодня большей частью обучают авторитарным, опирающимся на запоминание способом (хотя это уже не так для новейшего метода обучения, ориентированного на импровизацию, догадки, творчество; о таком обучении писал Дж. Брунер, а математики и физики разработали его применительно к средней школе). Вопрос опять в том, как научить детей действовать "здесь-и-теперь", импровизировать и т.д., то есть как стать творческими людьми, приобрести творческую установку.

Новое движение "обучение посредством искусства" с его отказом от диктата объективности намного меньше обычного озабочено правильным и неправильным. В нем эта проблема отодвинута в сторону, и, благодаря этому, ребенок может взаимодействовать с самим собой, со своей смелостью или тревогой, своими стереотипами или своим свежим взглядом и т.д. Это можно хорошо выразить так: там, где реальность убирается, мы получаем ситуацию хорошего проективного теста и, следовательно, хорошую ситуацию для психотерапии или психологического роста. Это именно то, что осуществляется при тестировании проективными методами инсайттерапии: требования реальности, правильности, приспособляемости к миру, психические, химические и биологические детерминанты — все это снимается, так что психика может раскрыть себя более свободно. Я рискнул бы даже сказать, что в этом отношении обучение посредством искусства — разновидность метода терапии и роста, поскольку она дает возможность проявиться более глубоким слоям психики, что позволяет их поощрять, укреплять, тренировать и воспитывать

www.pseudology.org