01 августа 2004 г. (19 июля по старому стилю)
исполнилось 90 лет со дня начала страшной трагедии, последствия которой
во многом предрешили ход истории XX века, —
Первой мировой войны.
В полночь на 19 июля/1 августа 1914 г. немецкий посол в Санкт-Петербурге
Ф. Пурталес передал российскому министру иностранных дел С.Д. Сазонову
ультиматум, а вечером того же дня последовало объявление
Германией войны
России.
В секретных архивах царского министерства иностранных дел сохранилась
примечательная запись о том, как происходило вручение ноты об объявлении
войны. Между собой мидовские архивисты называют этот документ не иначе,
как “слезы Пурталеса”.
Дело обстояло следующим образом. В 5 часов вечера граф Ф. Пурталес
сообщил по телефону начальнику канцелярии министра иностранных дел
барону М.Ф.
Шиллингу, что ему необходимо безотлагательно видеть
министра. Барон сказал, что С.Д. Сазонов в настоящее время находится в
Совете министров, и обещал уведомить посла, как только министр вернется.
Как сказано в дневнике министра, предупрежденный о желании Ф. Пурталеса
приехать в министерство С.Д. Сазонов не обольщал себя никакими
надеждами и, идя навстречу послу, бросил мимоходом барону М.Ф.
Шиллингу,
что Ф. Пурталес, вероятно, привез объявление войны.
Войдя в кабинет министра, германский посол спросил, согласно ли
российское Правительство дать благоприятный ответ на его ноту от 18/31
июля. Нота, по сути, носила ультимативный характер, ибо требовала от
России отменить объявленную в стране мобилизацию, направленную против
желания Австро-Венгрии силой оружия разрешить конфликт с Сербией, где в
Сараево 15/28 июня 1914 г. были убиты наследник австрийского престола
Франц-Фердинанд и его жена.
С.Д. Сазонов ответил послу отрицательно, прибавив, что, хотя
объявленная общая мобилизация не может быть отменена, Россия не
отказывается продолжать переговоры с целью изыскания мирного выхода из
создавшегося положения.
Далее события развивались по всем законам трагикомического жанра
Граф
Ф. Пурталес, уже приехавший весьма озабоченным, стал выказывать признаки
возрастающего волнения. Вынув из кармана сложенную бумагу, он еще раз
поставил перед министром тот же вопрос, подчеркнув тяжкие последствия, к
которым может привести отказ России согласиться на требование Германии
об отмене мобилизации. С.Д. Сазонов твердо и спокойно подтвердил только что данный им ответ.
Все больше волнуясь, посол вновь задал тот же вопрос, на что министр
сказал, что у него нет другого ответа. Посол, глубоко растроенный,
задыхаясь, с трудом выговорил, что в таком случае немецкое Правительство
поручило ему вручить министру следующий документ. С этими словами Ф.
Пурталес дрожащими руками передал
С.Д. Сазонову ноту об объявлении
войны.
Как впоследствии выяснилось, нота содержала два варианта текста, по
оплошности германского Посольства в Санкт-Петербурге соединенных в одном
документе. Эта подробность, впрочем, была замечена не сразу, поскольку
суть германского заявления была настолько ясна, что, говоря языком
министерского дневника, не в словах было дело.
После вручения ноты германский посол отошел к окну и, взявшись за голову,
заплакал. Совладав кое-как с собой, Ф. Пурталес обнял
С.Д. Сазонова и
покинул министерство.
Приведенный фрагмент дневников может создать впечатление, что Россия
сама жаждала войны, потому С.Д. Сазонов и проявил такие выдержку и
твердость в разговоре с Ф. Пурталесом. Однако если проанализировать шаги
российской дипломатии после начала австро-сербского кризиса, который в
историографии также называют июльским кризисом, то выяснится, что на их
фоне “слезы Пурталеса” можно было бы охарактеризовать не иначе, как
“крокодиловы слезы”.
Сразу после начала июльского кризиса российская дипломатия уповала на
мирный исход, полагая, что доказать причастность белградского
Правительства к покушению на австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанда в
Сараево не удастся, а престарелый император Австро-Венгрии Франц-Иосиф
не захочет омрачить близкий конец своего правления кровопролитием. Но
при этом С.Д. Сазонов, как и российский император
Николай II, вовсе не
был намерен отдавать Сербию на растерзание Австрии.
Между тем в Санкт-Петербург стали поступать тревожные сигналы о
возможных международных последствиях убийства австрийского эрцгерцога
Вырисовывалась вероятность резкого демарша Австро-Венгрии,
подкрепленного военной угрозой.
Незамедлительно С.Д. Сазонов предупредил австрийского поверенного в
делах О. Чернина: “Не вступайте на этот путь: он опасен”. Затем
предписал российскому послу в Вене Н.Н. Шебеко “дружески, но настойчиво”
указать австрийскому министру иностранных дел Л. Берхтольду “на опасные
последствия, к которым может привести подобное выступление, если оно
будет иметь неприемлемый для достоинства Сербии характер”.
В этот момент для России было крайне важно договориться с Францией о
единой линии поведения. В ходе визита Президента Франции Р.
Пуанкаре в
Россию 7—10/20—23 июля С.Д. Сазонов вел переговоры и с самим
президентом, и с председателем Совета министров Франции, министром
иностранных дел А. Вивиани. Особое внимание было уделено назревавшему
австро-сербскому конфликту, который рассматривался в контексте
поддержания европейского равновесия.
Результат бесед можно было свести к трем пунктам: констатация общности
взглядов на проблемы мира и европейского равновесия, в особенности на
Востоке; решение повлиять на Вену с целью предотвратить предъявление
требований, которые были бы равносильны вмешательству во внутренние дела
Сербии и могли рассматриваться как покушение на ее суверенитет;
торжественное подтверждение обязательств, возлагаемых на обе стороны
союзом России и Франции.
К намеченным дипломатическим акциям двух держав
в Вене было решено привлечь также Англию
Однако Россия и ее союзники не успели предотвратить австрийский
ультиматум Сербии. С.Д. Сазонов узнал о нем утром 11/24 июля и
охарактеризовал возникшее положение словами “это европейская война”.
Министр сразу же связался по телефону с Николаем II, доложил о
происшедшем и попросил его срочно созвать Совет министров. Затем С.Д.
Сазонов пригласил к себе начальника
Генерального штаба
Н.Н. Янушкевича
и обговорил с ним возможность частичной (против одной Австро-Венгрии)
мобилизации русской армии.
Тут же С.Д. Сазонов принял австрийского посла С. Сапари, который вручил
ему письменное сообщение, включавшее текст венского ультиматума
Белграду и выводы следствия о сараевском покушении. В документе и в
устном заявлении посла Сербия обвинялась в организации заговора,
угрожающего целостности и безопасности Двуединой монархии. В ответ С.Д. Сазонов обвинил Австро-Венгрию в умышленном провоцировании войны,
посоветовал взять ультиматум обратно и, как минимум, смягчить
австрийские требования.
С.Д. Сазонов встретился также с послами Франции и Англии и предложил
выработать совместный план действий. Министр и французский посол М.
Палеолог ознакомили посла Великобритании в Санкт-Петербурге Дж.
Бьюкенена с соглашением двух правительств, достигнутым во время визита
Р. Пуанкаре, и поставили вопрос о присоединении к нему Англии. Дж.
Бьюкенен передал просьбу в Лондон, но Форин офис от ее выполнения на
этом этапе уклонился.
Днем собрался на заседание Совет министров России. С.Д. Сазонов и
министр земледелия А.В.
Кривошеин обосновали необходимость, несмотря на
риск ускорить начало войны, занять твердую позицию. Главы других
ведомств согласились с ними. Было намечено, продолжая дипломатические
усилия во имя сохранения мира, прибегнуть в зависимости от хода событий
к частичной мобилизации войск. Решение это было, конечно,
преждевременным — Санкт-Петербург в бой не рвался. Сразу же после
заседания С.Д. Сазонов принял сербского посланника М. Спайлаковича и
посоветовал, чтобы Сербия, отвечая на австрийскую ноту, проявила
максимум уступчивости, совместимой, однако, с сохранением суверенитета.
Вечером состоялось свидание С.Д. Сазонова с германским послом
Граф Ф.
Пурталес, оправдывая действия
Вены, предлагал локализовать
австро-сербский конфликт, оставив Сербию один на один с противником.
Русский министр отказался разделить такой взгляд и обвинил
Австро-Венгрию в предъявлении заведомо неприемлемых требований и
неуважении к мнению других держав.
Утром 12/25 июля С.Д. Сазонов ознакомился с полученными за ночь
телеграммами. Австро-Венгрия сосредотачивала вооруженные силы на
сербской границе. Из Белграда обещали дать примирительный ответ на
австрийскую ноту, но не считали возможным принять все требования Вены.
Затем состоялось заседание Совета министров под председательством
императора. С.Д. Сазонов доложил о ходе дипломатических переговоров и о
последних событиях, свидетельствовавших, что тучи сгущаются. Обсуждался
вопрос, объявлять ли намеченную накануне частичную мобилизацию.
Последствия этого шага в правительстве отлично понимали. Поэтому решено
было пока воздержаться, выждав реакцию Австро-Венгрии на сербский ответ.
Однако со следующего дня на всей территории империи было введено в
действие “Положение о подготовительном к войне периоде” с комплексом
предмобилизационных мероприятий. Центр усилий стал перемещаться из
дипломатической в военную плоскость.
Вечером Австро-Венгрия разорвала дипломатические отношения с Сербией,
заверив другие державы, что это еще не означает начала военных действий.
С.Д. Сазонов не жалел усилий, чтобы склонить Англию открыто
солидаризироваться с Францией и Россией, что в общем-то и понятно —
солидарная позиция держав могла бы оказать сдерживающее влияние на Вену
и Берлин.
Но ни ежедневные беседы С.Д. Сазонова с Дж. Бьюкененом, ни личное
письмо Николая II Георгу V, ни попытки воздействовать на Лондон через
Париж не давали желаемого результата. Пришлось примириться с тем, что
“Англия не выскажется, пока объявление всеобщей войны не выдвинет
определенного во-проса о европейском равновесии”.
Оставалась, однако, еще одна возможность сдержать трагическое развитие
событий, не допустить кровопролития
С.Д. Сазонов поддержал просьбу
Сербии, чтобы державы приняли на себя третейское посредничество в
конфликте с Австро-Венгрией, и предложил дипломатам Двуединой монархии
вступить в неофициальный обмен мнениями для совместной переработки
некоторых статей австрийского ультиматума.
Однако вечером 15/28 июля Австро-Венгрия объявила Сербии войну и сразу
же приступила к боевым операциям. Германия солидаризировалась с
союзницей и предупредила, что поддержит ее в случае выступления России.
Франция, опасаясь колебаний Санкт-Петербурга, тоже подтвердила свою
готовность исполнить союзнические обязательства. В британском кабинете
началась борьба между “либерал-империалистами” и их оппонентами по
вопросу о вступлении в войну. Правительство Г. Асквита решило оставить в
мобилизованном состоянии собранный для маневров флот.
И даже в этой ситуации Санкт-Петербург попытался остановить “сползание”
Европы к катастрофе. С.Д. Сазонов поддержал британскую идею
посредничества четырех держав (Англия,
Франция, Германия и
Италия) в
австро-сербском и австро-российском конфликтах и предложение Форин офиса,
допускавшее частичную оккупацию Австро-Венгрией сербской территории при
условии отказа от дальнейшего продвижения войск в ожидании результатов
посредничества держав.
Последние надежды на предотвращение “большой войны” возлагались в
Петербурге на примиряющее влияние
Берлина. Они возникли в связи с
обменом телеграммами между Николаем II и его кузеном — кайзером
Вильгельмом II 16 /29 июля. А С.Д. Сазонов в тот день дважды имел
объяснения с германским послом.
Первое как будто бы давало надежду на
мирный исход кризиса. Но во время второго визита Ф. Пурталес зачитал
С.Д. Сазонову телеграмму германского министра иностранных дел
Бетман-Гольвега, где говорилось, что, если Россия будет продолжать
военные приготовления, Германия сочтет себя вынужденной мобилизоваться и
перейти от слов к действиям. Это предупреждение вызвало следующую
реакцию С.Д. Сазонова: “Теперь у меня нет больше сомнений относительно
истинных причин австрийской непримиримости”.
После некоторых колебаний российский министр иностранных дел согласился
с мнением военных о необходимости общей мобилизации, чтобы безнадежно не
отстать в мобилизационных мероприятиях от центральных держав — к тому
времени в Австро-Венгрии мобилизация уже шла полным ходом.
За ночь ситуация ухудшилась
Поступили известия о военных приготовлениях
Австро-Венгрии на российской границе и предмобилизационных мероприятиях
Германии. С утра 17/30 июля военный министр В.А. Сухомлинов,
Н.Н. Янушкевич и С.Д. Сазонов, к которым присоединился А. В. Кривошеин,
старались убедить царя в неотложности общей мобилизации.
В три часа дня
царь согласился предоставить С.Д. Сазонову аудиенцию для доклада об
общем положении. Министру с большим трудом удалось убедить Николая II,
что Германия уже сделала выбор в пользу войны и у России не остается
иного выхода, кроме общей мобилизации.
Царское повеление С.Д. Сазонов
сразу же передал по телефону Н.Н. Янушкевичу, и механизм общей
мобилизации заработал.
Растаяли последние надежды на предотвращение начала мировой войны.
Несмотря на все ее усилия, России так и не удалось остановить
наступление мировой трагедии.
МИД
www.pseudology.org
|