Лиманская Т.О. Сергей Дмитриевич Сазонов Сергей Дмитриевич Сазонов происходил из старинной провинциальной дворянской семьи. Он родился 29 июля (10 августа) 1860 г. в имении своих родителей в Рязанской губернии. Семья Сазоновых была по духу монархической и религиозной. В юности С.Д. Сазонов хотел избрать духовную карьеру, но окончание Александровского лицея открыло перед ним дипломатическое поприще, и в 1883 году он был принят в канцелярию Министерства иностранных дел.   Семь лет рутинной службы не принесли ему заметного продвижения. Шансы С.Д. Сазонова на карьеру несколько возросли в связи с браком с А.Б. Нейгардт — свояченицей будущего председателя Совета министров П.А. Столыпина. В 1890 году С.Д. Сазонов прибыл в Лондон, где четыре года провел в должности второго секретаря российского посольства, во главе которого стоял опытный дипломат Е.Е. Стааль. В 1894 году Сергей Дмитриевич был назначен секретарем русской миссии при Ватикане, где работал под руководством А.П. Извольского — одного из наиболее способных дипломатов того времени. Значение отношений с папским престолом определялось наличием довольно многочисленного в России католического населения, прежде всего в польско-литовских землях. Императорская миссия стремилась проводить применительно к Ватикану гибкую линию, учитывая, по возможности, его пожелания относительно интересов российских католиков. С.Д. Сазонов, выступая верным помощником А.П. Извольского, зарекомендовал себя умелым и исполнительным чиновником. Это весьма пригодилось ему позднее, когда А.П. Извольский стал министром иностранных дел. В Ватикане С.Д. Сазонов прослужил 10 лет, после чего получил назначение советником посольства в Лондоне. Там Е.Е. Стааля сменил к тому времени граф А.К. Бенкендорф, большой поклонник всего английского. Лондонская среда была уже не новой для С.Д. Сазонова, и он легко адаптировался к ней.   Иногда ему приходилось заменять посла в качестве поверенного в делах и напрямую соприкасаться с “большой политикой” Осенью 1904 года С.Д. Сазонов приложил немало усилий для урегулирования Гулльского инцидента, когда эскадра вице-адмирала З. П. Рожественского, направлявшаяся на Дальний Восток, обстреляла в районе Доггер-Банки английские рыболовные суда, что едва не привело к крупному британско-русскому военному конфликту. 12 ноября удалось заключить временное соглашение, подписанное министром иностранных дел России В.Н. Ламздорфом и британским послом в Петербурге Ч. Гардингом. С.Д. Сазонову пришлось также вести сложные переговоры с британским министром иностранных дел Г. Лэнсдауном по поводу англо-тибетского договора от 7 сентября 1904 г., нарушавшего обещания Великобритании не оккупировать тибетскую территорию и не вмешиваться во внутреннее управление этой страной. В 1906 году С.Д. Сазонов вернулся в Ватикане в качестве главы российской миссии. При новом папе, Пии X, возросло влияние иезуитов и других реакционных кругов. Их С.Д. Сазонов называл “католической черной сотней”. Изменившиеся обстоятельства, а также, по словам С.Д. Сазонова, “непреоборимая косность” петербургской администрации обрекли царского представителя при папском престоле на тягостное бездействие. Его не покидало чувство неудовлетворенности. В переписке с А.П. Извольским, ставшим в 1906 году министром иностранных дел, С.Д. Сазонов просил назначения посланником в Бухарест или Пекин. Но перестановка кадров на таком уровне, даже при благожелательном отношении министра, была в России трудным делом. Поворот в судьбе наступил неожиданно. В 1908—1909 годах разразился боснийский политический кризис, резко осложнивший русско-австрийские и русско-германские контакты. Глава русского МИД потерпел тогда неудачу, к тому же он вошел в конфликт с большинством правительства во главе с П.А. Столыпиным. Недоволен был министром и царь. П.А. Столыпину нужен был человек, который держал бы его в курсе действий министра. Таким человеком как раз и мог стать его свояк С.Д. Сазонов. Для А.П. Извольского кандидатура бывшего подчиненного и ученика, чьи способности он оценивал не слишком высоко, тоже оказалась приемлемой. С.Д. Сазонов получил предложение занять пост товарища министра и после некоторых колебаний принял его. В июне 1909 года в петербургском здании МИД на Певческом мосту появился новый высокопоставленный чиновник, почти 50-летний человек, отвыкший от жизни в России. Ему понадобилось немало времени, чтобы войти в курс дел. Правда, А.П. Извольский существенно помог ему в этом. Он требовал присутствия С.Д. Сазонова при всех докладах начальников политических отделов, посвящал его в подробности своих переговоров с иностранными представителями. В сентябре 1910 года скончался русский посол во Франции А.И. Нелидов. Это позволило правительству осуществить давно намечавшуюся комбинацию: А.П. Извольский занял вакантный пост в Париже, а управление министерством целиком перешло в руки С.Д. Сазонова.   Политическое наследство, полученное новым министром от предшественника, было “крайне пестро”   Во внешней политике Россия опиралась, прежде всего, на союз с Францией, уже доказавший свою прочность и взаимную выгоду. Отношения с Великобританией после конвенции 1907 года С.Д. Сазонов имел основание считать вполне удовлетворительными и не угрожавшими России осложнениями.   Намечалось также дальнейшее укрепление дружественных связей России и Италии, скрепленное соглашением 1909 года в Раккониджи о поддержке Петербургом Рима в вопросе о возможном захвате Италией Триполитании. В то же время положение России на границах с Германией и Австро-Венгрией представлялось неустойчивым и побуждало Петербург рассматривать эти державы как вероятных противников. Двуединая монархия уже ступила на Балканах на путь захватов, и опасность увеличивалась покровительством венским замыслам со стороны Берлина. Усиливалась и собственно германская экспансия, причем во многих регионах. На Балканах ситуация осложнялась борьбой малых государств за присоединение этнически родственных территорий и прогерманской ориентацией правительства Турции. После революции в Персии российское правительство увязло там в интервенции. Не налаживались отношения с Афганистаном, даже в узких пределах, определенных англо-русским соглашением 1907 года. Только на Дальнем Востоке некоторое сближение с Японией после неудачной войны с ней обеспечивало относительную стабильность. Что касается личной линии С.Д. Сазонова, то он первое время продолжал взятый при А.П. Извольском курс — политику соглашений и соблюдения равновесия. Это предусматривало и серию договоренностей с державами-соперницами, и балансирование между Англией и Германией. Такой линии способствовали объективные обстоятельства: перестройка армии и флота после поражения в русско-японской войне, ход аграрной реформы П.А. Столыпина и других преобразований, сила инерции царской политики. В том же направлении действовали личностные моменты, например влияние А.П. Извольского, который не стеснялся подавать советы из Парижа. Еще раньше, чем С.Д. Сазонов стал полновесным министром, ему пришлось пройти нелегкое испытание, связанное с германофильством царского двора. Николай II, не без подсказки П.А. Столыпина, повелел С.Д. Сазонову присутствовать при очередном свидании с кайзером Вильгельмом II в Потсдаме 22—23 октября (4—5 ноября) 1910 г. Отношения России с Германией после боснийского кризиса оставались напряженными. Уход А.П. Извольского, которого в Берлине обвиняли в антантофильстве, казалось бы, давал шанс разрядить атмосферу и проложить путь к нормализации связей.   С.Д. Сазонов склонен был воспользоваться этим, что соответствовало желаниям и П.А. Столыпина, и царя. А перед отъездом в Германию С.Д. Сазонов был уже хорошо информирован о вероятных настроениях немецкой стороны и знал, что берлинские политики будут добиваться прекращения оппозиции строительству немцами Багдадской железной дороги и сооружению Тегеран-Ханекинской железнодорожной линии, которая соединила бы Багдадскую магистраль с будущей сетью дорог в Персии. В качестве программы-максимум мог встать вопрос о взаимном нейтралитете при войне Германии с Англией или России с Австро-Венгрией. Накануне отъезда С.Д. Сазонова в Петербурге состоялось совещание о перспективах урегулирования российско-германских отношений по персидской проблеме, после которого ему пришлось констатировать, что переговоры с берлинскими политиками должны будут носить “лишь очень общий характер”, так что желательно не связывать себя “никакими определенными обещаниями”1). Тем не менее на предварительном свидании в Берлине с канцлером Т. Бетман-Гольвегом и статс-секретарем по иностранным делам А. Кидерлен-Вехтером С.Д. Сазонов пообещал им забыть о “боснийском эпизоде” и внимательно отнестись к пожеланиям германской дипломатии. Немецкие государственные деятели помимо вышеупомянутых вопросов хотели затронуть и судьбу военных блоков   Они зондировали возможность соглашения, по которому Россия обязалась бы не поддерживать антигерманскую политику Англии в обмен на обещание Германии не поддерживать честолюбивых замыслов Австро-Венгрии на Балканах. С.Д. Сазонов проявил готовность искать взаимоприемлемые решения в обоих направлениях, чем вызвал нескрываемое удовлетворение у берлинских собеседников. Однако еще раньше, чем состоялись переговоры в Потсдаме и Берлине, С.Д. Сазонов получил предупреждение от российского посла в Германии Н.Д. Остен-Сакена (опытного дипломата и патриота), который призывал не питать никаких иллюзий ни в отношении русской политики Германии, ни возможной перемены ее отношений с Австро-Венгрией. После этого С.Д. Сазонов, соблюдая внешнюю любезность, повел себя на переговорах очень осторожно. Он дал условное согласие на смычку будущих персидских железных дорог с Багдадской дорогой в Ханекине, но сопроводил это существенными оговорками. Глава российского МИД обещал не чинить препятствий немецкой торговле в Северной Персии в обмен на отказ Германии преследовать там любые политические и прочие некоммерческие цели. Что касается блоков, то С.Д. Сазонов сузил свое предложение до желательности посредничества Германии в случае, если интересы мира потребуют достаточно доверительных отношений между Россией и Австро-Венгрией. Эта сдержанность позволила ему уйти от ожидавшихся Берлином заверений относительно Англии. Вернувшись, С.Д. Сазонов не спешил с оформлением соглашения и постепенно готовил к нему общественное мнение и западных партнеров России. Германская дипломатия, напротив, проявляла нетерпение, делая упор на блоковом аспекте. Стремясь подтолкнуть колеблющегося С.Д. Сазонова и извлечь политические выгоды из потсдамского свидания, канцлер Т. Бетман-Гольвег выступил в рейхстаге с заявлением о том, что стороны будто бы уже договорились в том смысле, что “оба правительства не предпримут никаких комбинаций, острие которых могло бы быть направлено против другой стороны”. Но канцлер только испортил дело, облегчив С.Д. Сазонову уход от германского проекта, и 28 ноября (11 декабря) 1910 г. он отклонил идею общеполитического соглашения двух стран.   В конечном счете российский министр избежал каких-либо письменных обязательств, просто сославшись на устные заверения, данные друг другу царем и кайзером в Потсдаме. Берлинским дипломатам пришлось признать, что С.Д. Сазонов сделал “неплохой ход”, так что им оставалось удовлетвориться лишь принятием его заявления к сведению. Сложнейший клубок международных противоречий завязался опять на Балканах   В сентябре 1911 го-да вспыхнула итало-турецкая война, принявшая затяжной характер   С точки зрения Петербурга, это таило риск распространения зоны военных действий на Балканы, где с трудом удавалось сдерживать от выступления малые балканские государства, и прекращения торговли через Черноморские проливы. С.Д. Сазонов стал прилагать усилия с целью ускорить итало-турецкое примирение. В октябре 1912 года мир был заключен, но к этому моменту на арену выступил Балканский союз. Идея сплочения балканских государств и Турции для совместного противодействия австро-венгерской экспансии на полуострове принадлежала еще А.П. Извольскому и была теперь подхвачена С.Д. Сазоновым. Соответствующие переговоры шли с 1910 года. Трудность согласования интересов балканских государств усугублялась их стремлением направить свое объединение в первую очередь против Турции, а не против Австро-Венгрии. Ядром нового союза должно было стать болгарско-сербское соглашение. Однако эти два государства никак не могли договориться о разделе территории, которую предполагалось отобрать у Турции. Российские посланники в балканских столицах старались влиять на ход переговоров, но без особого успеха. В феврале 1912 года С.Д. Сазонов передал в Белград и Софию настоятельный совет Петербурга “прийти поскорее к соглашению по существу”, положившись в вопросе будущего раздела спорных земель на третейский суд России. Это возымело действие, и 29 февраля (13 марта) 1912 г. болгарско-сербский союз был заключен. Однако договор преимущественно был направлен против Турции, причем его участники брались сами определить благоприятный момент для перехода к активным действиям.   Упоминавшийся в договоре контроль со стороны России вступал в силу лишь в случае разногласий между Болгарией и Сербией. С.Д.Сазонов с оптимизмом оценил этот договор, полагая, что Россия взяла “в руки средство влияния на обе державы”, создав одновременно “гарантию против распространения влияния более сильных держав на Балканском полуострове” 2). И вскоре ему пришлось срочно искать дополнительные средства, чтобы удержать балканские государства и Турцию от конфликта. К тому времени наметились изменения во внешнеполитическом курсе России   В унаследованную от А.П. Извольского линию соглашений и балансирования С.Д. Сазонову в 1912 году пришлось вносить коррективы. К этому побуждали перемены и в международной ситуации, и во внутреннем положении России. В результате Агадирского кризиса и колониального раздела правобережного Конго и Марокко между Германией и Францией, итало-турецкой войны 1911—1912 годов за Ливию и гонки вооружений, развернутой великими державами, резко обострилась ситуация в Европе. Положение на Дальнем Востоке также осложнилось в связи с Синьхайской революцией 1911 года в Китае и соперничеством держав за укрепление там своих позиций. В России же курс П.А. Столыпина на “успокоение и реформы” не принес в полной мере ожидаемого успеха. Известный прогресс был достигнут лишь в реорганизации вооруженных сил. После гибели П.А. Столыпина в 1911 году в правящих кругах появилось сомнение в правильности его курса. Это затронуло и внешнеполитический аспект. Балансирование между Англией и Германией уступило место поискам иных путей обеспечения интересов России. С.Д. Сазонов быстро отреагировал на новые веяния и предпринял шаги к дальнейшему укреплению связей с Францией и Англией. Параллельно С.Д. Сазонов прилагал серьезные усилия по упрочению позиций России на Дальнем Востоке. Он сумел добиться заключения секретной конвенции с Японией, подписанной в Петербурге 25 июня (8 июля) 1912 г., уточнявшей российско-японскую демаркационную линию в Маньчжурии и Внутренней Монголии. Этот документ рассматривался как успешное продолжение предыдущих соглашений, закладывавших основу для российско-японского союза при соблюдении “специальных интересов”. На европейском театре серьезное значение имело расширение союзных обязательств России и Франции, подписавших при участии С.Д. Сазонова военно-морскую конвенцию. В ходе визита в Россию премьер-министра Франции Р. Пуанкаре 2—3 (15—16) августа 1912 г. французский лидер, в частности, высказал пожелание, чтобы С.Д. Сазонов использовал свою предстоящую поездку в Лондон для согласования действий на море всех держав Антанты. Результаты визита русского министра в Англию (сентябрь 1912 года) оказались неоднозначными. Он получил твердое обещание короля Георга V и британского министра иностранных дел Э. Грея, что в случае “большой европейской войны” британская сторона сделает все возможное, чтобы нанести удар по германскому военно-морскому могуществу. Однако от заверений перенести военные действия на Балтику англичане уклонились. Э. Грей уточнил также, что Лондон вступит в войну только в том случае, если в роли агрессора, стремящегося сокрушить Францию, окажется Германия. При обсуждении персидских дел английская сторона высказалась за вывод из владений шаха русских войск. С.Д. Сазонов же делал акцент на стремлении английских предпринимателей закрепить за собой “нейтральную зону” в Персии. Обмениваясь мнениями по острой ситуации на Балканах, британская дипломатия уклонилась от обещания участвовать в давлении на Турцию. Таким образом, С.Д. Сазонов отошел от принципа балансирования между Германией и Англией, сделав ставку на Антанту, хотя и придерживался курса на оттягивание “большой европейской войны”. Более прочное скрепление блоковых связей с Англией тормозилось наличием расхождений по азиатским проблемам и относительно событий на Балканах: боязнь Лондона российской экспансии в сферу “британских интересов” сохранялась. Усилия России предотвратить вооруженный конфликт на Балканах путем одновременного воздействия на всех участников событий оказались тщетными   В октябре 1912 года началась Первая Балканская война Черногории, Болгарии, Сербии и Греции против Турции. С.Д. Сазонов заявил о российском нейтралитете и попытался локализовать конфликт, что сулило в перспективе укрепление позиций России. Сергей Дмитриевич пытался объединить великие державы вокруг идеи их невмешательства после первых решительных действий противников для достижения компромисса, чтобы избежать радикальных перемен на Балканах.   Но военные успехи союзников побудили С.Д. Сазонова трансформировать намеченную линию. От требования далеко идущих реформ в европейских владениях султана он перешел к признанию державами правомерности территориальных компенсаций балканским странам с соблюдением принципа равновесия между ними. При этом он считал обязательным условием сохранение за Турцией Константинополя с полосой вдоль западного побережья Мраморного моря от Эноса к Мидии для обеспечения безопасности османской столицы, а также общеевропейских интересов в проливах. В ходе Первой Балканской войны не раз возникали серьезные международные осложнения, связанные с тем, что Австро-Венгрия, не желающая допустить усиления Сербии, выхода последней к Адриатическому морю, перехода Скутари (Шкодера) к Черногории и хотевшая превратить Албанию в зависимую от Вены территорию, прибегла к военному шантажу, проведя частичную мобилизацию войск и сосредоточив их на границах с Сербией и Россией. В этой непростой ситуации С.Д. Сазонов проводил сдержанную политику, стремясь к компромиссному решению проблем, и добился от Сербии согласия ограничиться коммерческим выходом к свободному порту на Адриатике, а от Черногории — отказа от Скутари. Кроме того, Петербург признал автономию Албании под сюзеренитетом султана и контролем держав. В ноябре 1912 года была провозглашена албанская независимость. А отношения России и Австро-Венгрии еще более ухудшились. Зимой 1912—1913 года военный министр России В.А. Сухомлинов предложил ответить на военные приготовления Австро-Венгрии частичной мобилизацией войск. На совещании у Николая II, а затем на заседании Совета министров С.Д. Сазонов вместе с Председателем Совета министров В.Н. Коковцовым решительно выступили против В.А. Сухомлинова, аргументируя свою позицию напряженностью международной обстановки и опасностью большой войны, к которой Россия не была готова ни в военном отношении, ни с точки зрения внутреннего положения страны. В итоге частичная мобилизация была отклонена и заменена более осторожными мерами 3). Сдержанная линия С.Д. Сазонова и В.Н. Коковцова привела к тому, что в марте 1913 года Россия и Австро-Венгрия договорились о взаимной отмене военно-подготовительных мер. Источник напряженности содержался и в угрозе падения Стамбула под ударами болгарской армии. Результатом могло стать появление в проливах международной эскадры держав и изменение режима Босфора и Дарданелл, что России было невыгодно. С.Д. Сазонов срочно поставил перед правительством вопрос о необходимых контршагах: намечалось послать к Босфору Черноморскую эскадру и высадить десант в Стамбуле. Однако турки смогли удержать прикрывавшую Стамбул Чаталджинскую укрепленную линию. Российской дипломатии удалось тогда не допустить антиболгарского выступления Румынии, которая предъявила свои территориальные претензии на Балканах в уплату за нейтралитет. На Петербургской международной конференции в марте—апреле 1913 года, где председательствовал С.Д. Сазонов, было достигнуто временное компромиссное решение, обязывавшее конфликтующие стороны соблюдать сдержанность. Впрочем, ни Болгария, ни Румыния не были удовлетворены. Первая Балканская война привела к укреплению влияния Антанты (особенно России) на полуострове. Это побудило Центральные державы (Германию и Австро-Венгрию) активизировать усилия по расколу Балканского союза, члены которого никак не могли договориться о разделе отвоеванной у турок территории. Напрасно С.Д. Сазонов предлагал им прибегнуть к посредничеству России.   В июне 1913 го-да вспыхнула Вторая Балканская война Греции, Сербии, Черногории, Румынии и Турции против Болгарии. Центральные державы обещали последней поддержку. Срочно предпринятые русской дипломатией усилия были направлены к скорейшему примирению воюющих, причем С.Д. Сазонов решительно возражал против попыток Турции пересмотреть условия Лондонского мира 30 мая 1913 г., завершившего Первую Балканскую войну. В результате Второй Балканской войны разгромленная Болгария приняла условия противников и лишилась не только некоторых своих приобретений в предыдущей войне, но и части собственной территории. Хотя общий баланс обеих балканских войн оказался в пользу России и ее партнеров, тем не менее Балканы так и остались узлом острейших противоречий. Дипломатическая борьба той поры сильно повлияла на взаимоотношения европейских великих держав   На фоне нараставшего соперничества Антанты и Тройственного союза укрепились австро-германские и англо-французские связи. Некоторые уступки России Центральным державам вызывали разочарование у Франции и Англии, склонных к более твердой позиции. С.Д. Сазонов, в силу своего положения, чувствовал это острее всех других российских министров. Не случайно именно он ставил вопрос об опасности дальнейших уступок Германии и Австро-Венгрии. Очередной кризис был вызван появлением в Стамбуле германской военной миссии генерала Л. фон Сандерса с широкими полномочиями. Он должен был, в частности, стать командующим турецким корпусом в Стамбуле. Данный шаг был расценен в России как попытка Берлина установить контроль над Османской империей, в частности над проливами. С.Д. Сазонов в объяснениях с немецкими дипломатами сразу взял резкий тон, обвинив собеседников в недостатке дружелюбия и искренности. Затем, правда, предпринял безуспешную попытку договориться с Германией, для чего использовал кратковременное пребывание В.Н. Коковцова в Берлине. Тогда же он стал добиваться коллективного давления Антанты на Турцию. 23 декабря 1913 г. (5 января 1914 г.) С.Д. Сазонов представил царю записку о необходимости созвать совещание по вопросу о миссии Сандерса. Министр считал, что Россия не должна мириться с успехом Германии в Турции, который имел бы “самые гибельные последствия”: очередное отступление не предохранит Россию “от возрастающих притязаний Германии и ее союзников, начинающих усваивать все более неуступчивый и непримиримый тон во всех вопросах, затрагивающих их интересы. С другой стороны, во Франции и Англии укрепится опасное убеждение, что Россия готова на какие угодно уступки ради сохранения мира. Раз такое убеждение укоренится в наших друзьях и союзниках, без того не очень сплоченное единство держав Тройственного согласия может быть окончательно расшатано, и каждая из них будет стараться искать иных обеспечений своих интересов в соглашениях с державами противоположного лагеря”.   Поэтому С.Д. Сазонов предлагал, не отказываясь от переговоров с Германией, заручиться обещанием Франции и Англии до конца отстаивать общие требования и приступить к совместному давлению на Турцию, начиная от финансового бойкота, разрыва дипломатических отношений и вплоть до временной оккупации некоторых турецких портов и территорий. С.Д. Сазонов отдавал себе отчет в возможности вмешательства Германии, но считал целесообразным пойти на риск, если с этим согласятся военное и морское министерства, а поддержка Франции и Англии будет обеспечена. Такое совещание состоялось 31 декабря 1913 г. (13 января 1914 г.). С.Д. Сазонов впервые разошелся с В.Н. Коковцовым, продолжавшим защищать примирительную линию, зато оказался вместе с представителями военного министерства. Осторожная позиция В.Н. Коковцова возобладала, но в последний раз.   К февралю конфликт был улажен   Россия добилась формальной уступки: генерал Сандерс отстранялся от командования корпусом в Стамбуле, становился инспектором турецкой армии. Это вовсе не лишало немецкую миссию ее значения. Отношения между двумя соседними империями заметно обострились. Показателем стала русско-германская “газетная война”, вспыхнувшая тогда же. Один из выводов, сделанных в Петербурге, заключался в необходимости дальнейшего укрепления Антанты, и прежде всего ее более слабого русско-английского звена. В январе 1914 года С.Д. Сазонов предложил создать механизм политики держав Антанты в балканских делах. Эта идея была реализована в форме периодических совещаний послов России и Франции в Лондоне с британским министром иностранных дел. В феврале С.Д. Сазонов поднял вопрос о превращении Антанты в открытый оборонительный союз. Предполагалось использовать влияние Франции, более тесно связанной с Великобританией. Но проведенный тогда зондаж показал, что либеральное правительство Англии на такой союз не пойдет и что Франция не видит необходимости настаивать на этом решении. Вместо этого французские политики предложили содействовать установлению между Россией и Англией столь же тесных отношений. Речь шла о военно-морском и политическом соглашениях. Российская сторона согласилась, не отказываясь в принципе от более выгодной формы оборонительного союза, но дорожа возможностью укрепить группировку. Британский Форин оффис поставил заключение военно-морской конвенции с Россией в зависимость от ее уступок Англии в Персии и Тибете. В письме послу в Лондоне А. К. Бенкендорфу 11 (24 июня) С.Д. Сазонов жаловался, что англичане выдвигают все новые требования, а сами тянут с заключением конвенции. Министр мирился с мыслью, что дальнейшее сближение с Англией “предполагает некоторые жертвы”, однако опасался, как бы англичане не потребовали от России “слишком больших жертв”. При этом он обещал “остаться верным до последних пределов возможного” решению развивать и укреплять связи с Англией. Последняя стадия русско-английских переговоров уже переплелась с июльским военным кризисом и протекала под его влиянием. Проект военно-морской конвенции был подготовлен, хотя и не успел получить официального утверждения 4). Усилия С.Д. Сазонова по укреплению блока коснулись тогда и Румынии. С целью закрепить благоприятный поворот в отношениях двух стран было организовано свидание Николая II с румынским королем Карлом I Гогенцоллерном в Констанце. Затем С.Д. Сазонов лично посетил Бухарест, где вел переговоры с королем и его первым министром Й. Брэтиану-младшим. В результате русской дипломатии удалось нейтрализовать Румынию как потенциальную союзницу Центральных держав. А.П. Извольский считал откол Румынии от Тройственного союза огромным успехом С.Д. Сазонова 5). Но июльский кризис разразился раньше, чем русская дипломатия сумела осуществить замыслы по консолидации Антанты. Возникли два вопроса: готовы ли партнеры России солидаризироваться с ней, чтобы совместными усилиями не допустить унижения Сербии Австрией, и готовы ли партнеры в случае войны на почве балканских дел сразу же принять сторону России? С.Д. Сазонов сначала уповал на мирный исход кризиса, полагая, что доказать причастность белградского правительства к покушению на австрийского эрцгерцога Франца-Фердинанда в Сараево не удастся, а престарелый император Австро-Венгрии Франц-Иосиф не захочет омрачить близкий конец своего правления кровопролитием. Но он, как и царь, вовсе не был намерен выдавать Вене Сербию. Между тем в Петербург стали поступать тревожные сигналы о возможных международных последствиях убийства австрийского эрцгерцога   Вырисовывалась вероятность резкого демарша Австро-Венгрии, подкрепленного военной угрозой. 23 июня С.Д. Сазонов предупредил австрийского поверенного в делах О. Чернина: “Не вступайте на этот путь: он опасен”. Затем предписал российскому послу в Вене Н.Н. Шебеко “дружески, но настойчиво” указать австрийскому министру иностранных дел Л. Берхтольду “на опасные последствия, к которым может привести подобное выступление, если оно будет иметь неприемлемый для достоинства Сербии характер” 6). Было крайне важно договориться с Францией о единой линии поведения. В ходе визита Р. Пуанкаре в Россию 7—10 (20—23) июля С.Д. Сазонов вел переговоры и с самим президентом, и с председателем Совета министров Франции, министром иностранных дел А. Вивиани. Особое внимание было уделено назревавшему австро-сербскому конфликту, который рассматривался в контексте поддержания европейского равновесия. Результат бесед можно было свести к трем пунктам: констатация общности взглядов на проблемы мира и европейского равновесия, в особенности на Востоке; решение повлиять на Вену с целью предотвратить предъявление требований, которые были бы равносильны вмешательству во внутренние дела Сербии и могли рассматриваться как покушение на ее суверенитет; торжественное подтверждение обязательств, возлагаемых на обе стороны их союзом. К намеченным дипломатическим акциям двух держав в Вене было решено привлечь также Англию. Однако Россия и ее партнеры не успели предотвратить австрийский ультиматум Сербии. С.Д. Сазонов узнал о нем утром 11(24) июля и охарактеризовал возникшее положение словами “это европейская война”. Министр сразу же связался по телефону с Николаем II, доложил о происшедшем и попросил его срочно созвать Совет министров. Затем С.Д. Сазонов пригласил к себе начальника Генерального штаба Н.Н. Янушкевича и обговорил с ним возможность частичной (против одной Австро-Венгрии) мобилизации русской армии. Тут же С.Д. Сазонов принял австрийского посла С. Сапари, который вручил ему письменное сообщение, включавшее текст венского ультиматума Белграду и выводы следствия о сараевском покушении. В документе и в устном заявлении посла Сербия обвинялась в организации заговора, угрожающего целостности и безопасности Двуединой монархии. В ответ С.Д. Сазонов обвинил Австро-Венгрию в умышленном провоцировании войны, посоветовал взять ультиматум обратно и как минимум смягчить австрийские требования. С.Д. Сазонов встретился также с послами Франции и Англии и предложил выработать совместный план действий. Министр и французский посол М. Ж. Палеолог ознакомили посла Великобритании в Петербурге Дж. Бьюкенена с соглашением двух правительств, достигнутым во время визита Р. Пуанкаре, и поставили вопрос о присоединении к нему Англии. Дж. Бьюкенен передал просьбу в Лондон, но Форин оффис от ее выполнения на том этапе уклонился 7). Днем собрался на заседание Совет министров России. С.Д. Сазонов и министр земледелия А.В. Кривошеин обосновали необходимость, несмотря на риск войны, занять твердую позицию. Главы других ведомств согласились с ними. Было намечено, продолжая дипломатические усилия во имя сохранения мира, прибегнуть в зависимости от хода событий к частичной мобилизации войск. Сразу же после заседания С.Д. Сазонов принял сербского посланника М. Спайлаковича и посоветовал, чтобы Сербия, отвечая на австрийскую ноту, проявила максимум уступчивости, совместимой, однако, с сохранением суверенитета. А вечером состоялось свидание С.Д. Сазонова с германским послом. Граф Ф. Пурталес, оправдывая действия Вены, предлагал локализовать австро-сербский конфликт, оставив Сербию один на один с противником. Русский министр отказался разделить такой взгляд и обвинил Австро-Венгрию в предъявлении заведомо неприемлемых требований и неуважении к мнению других держав. Утром 12 (25) июля С.Д. Сазонов ознакомился с полученными за ночь телеграммами   Австро-Венгрия сосредоточивала вооруженные силы на сербской границе. Из Белграда обещали дать примирительный ответ на австрийскую ноту, но не считали возможным принять все требования Вены. Затем состоялось следующее заседание Совета министров под председательством царя. С.Д. Сазонов доложил о ходе дипломатических переговоров и о последних событиях, свидетельствовавших, что тучи сгущаются. Обсуждался вопрос, объявлять ли намеченную накануне частичную мобилизацию. Решено было пока воздержаться, выждав реакцию Австро-Венгрии на сербский ответ. Однако со следующего дня на всей территории империи было введено в действие “Положение о подготовительном к войне периоде” с комплексом предмобилизационных мероприятий. Центр усилий стал перемещаться из дипломатической в военную плоскость. Вечером Австро-Венгрия разорвала дипломатические отношения с Сербией, заверив другие державы, что это еще не означает начала военных действий. С.Д. Сазонов не жалел усилий, чтобы склонить Англию открыто солидаризироваться с Францией и Россией. Но ни его ежедневные беседы с Дж. Бьюкененом, ни личное письмо Николая II Георгу V, ни попытки воздействовать на Лондон через Париж не давали желаемого результата. Приходилось примириться с тем, что “Англия не выскажется, пока объявление всеобщей войны не выдвинет определенного вопроса о европейском равновесии”. В сложившейся ситуации С.Д. Сазонов поддержал просьбу Сербии о том, чтобы державы приняли на себя третейское посредничество в конфликте с Австро-Венгрией, и предложил дипломатам Двуединой монархии вступить в неофициальный обмен мнениями для совместной переработки некоторых статей австрийского ультиматума. Однако вечером 15(28) июля Австро-Венгрия объявила Сербии войну и сразу же приступила к боевым операциям. Германия солидаризировалась с союзницей и предупредила, что поддержит ее в случае выступления России. Франция, опасаясь колебаний Петербурга, тоже подтвердила свою готовность исполнить союзнические обязательства. В британском кабинете началась борьба между “либерал-империалистами” и их оппонентами по вопросу о вступлении в войну. Правительство Г. Асквита решило оставить в мобилизованном состоянии собранный для маневров флот. С.Д. Сазонов поддержал британскую идею посредничества четырех держав (Англия, Франция, Германия и Италия) в австро-сербском и австро-российском конфликтах и предложение Форин оффис, допускавшее частичную оккупацию Австро-Венгрией сербской территории при условии отказа от дальнейшего продвижения войск в ожидании результатов посредничества держав 8). Последние надежды на предотвращение “большой войны” возлагались в Петербурге на примиряющее влияние Берлина. Они возникли в связи с обменом телеграммами между Николаем II и его кузеном — кайзером 16 (29) июля. А Сергей Дмитриевич имел в тот день два объяснения с германским послом. Первое как будто бы подавало надежду на мирный исход кризиса. Но днем, во время второго визита, Ф. Пурталес зачитал С.Д. Сазонову телеграмму Т. Бетман-Гольвега, где говорилось, что, если Россия будет продолжать военные приготовления, Германия сочтет себя вынужденной мобилизоваться и перейти от слов к действиям. Это предупреждение походило на ультиматум и вызвало следующую реакцию С.Д. Сазонова: “Теперь у меня нет больше сомнений относительно истинных причин австрийской непримиримости” 9). После некоторых колебаний он согласился с мнением военных о необходимости общей мобилизации, чтобы безнадежно не отстать в мобилизационных мероприятиях от Центральных держав, и взялся убедить в этом царя, чего и добился при телефонном разговоре. В Париж и Лондон были направлены телеграммы о принятом Россией кардинальном решении, о благодарности Франции за твердую поддержку и с обращением к Англии “не теряя времени” присоединиться к партнерам. Вечером царь, получивший новую телеграмму от кайзера с неопределенными обещаниями, распорядился заменить общую мобилизацию на частичную. С.Д. Сазонов узнал об этом уже ночью и не решился беспокоить монарха новым звонком   Около часа ночи он принял Ф. Пурталеса по его просьбе. Посол спросил, согласится ли Россия удовлетвориться обещанием Вены не нарушать территориальной целостности Сербии при сохранении прочих требований к ней. С.Д. Сазонов ответил отрицательно, так как превращение Сербии в австрийский протекторат было для России неприемлемо. На просьбу посла сформулировать российские условия он набросал следующий проект: “Если Австрия, признав, что австро-сербский вопрос принял характер европейского, заявит готовность удалить из своего ультиматума пункты, посягающие на суверенные права Сербии, Россия обяжется прекратить свои военные приготовления”. Собеседники расстались взаимно неудовлетворенными 10). За ночь ситуация ухудшилась. Поступили известия о военных приготовлениях Австро-Венгрии на российской границе и предмобилизационных мероприятиях Германии. С утра 17 (30) июля В.А. Сухомлинов, Н.Н. Янушкевич и С.Д. Сазонов, к которым присоединился А.В. Кривошеин, старались убедить царя в неотложности общей мобилизации. Николай II, объяснения с которым шли по телефону, отказался изменить свое решение, а от встреч с ними всячески уклонялся. В конечном счете он согласился предоставить в три часа дня аудиенцию С.Д. Сазонову для доклада об общем положении. Министру с большим трудом удалось убедить царя, что Германия уже сделала выбор в пользу войны и у России не остается иного выхода, кроме общей мобилизации. Царское повеление С.Д. Сазонов сразу же передал по телефону Н.Н. Янушкевичу, и механизм общей мобилизации заработал. Далее С.Д. Сазонов незамедлительно известил об этом Англию и Францию 11). Германский МИД 18 (31) июля обратился к российскому правительству с грозным предупреждением, в полночь на 19-е последовал немецкий ультиматум, а вечером 19 июля (1 августа) Германия объявила России войну и оказалась в положении державы, первой обнажившей меч в защиту союзницы, на которую не только никто не нападал, но которая сама напала на соседнюю маленькую страну. Если российской дипломатии и не удалось сохранить мир, то с задачей выставить противника нападающей стороной С.Д. Сазонов справился успешно. Это имело важное значение для вступления в схватку не столько Франции, которой Германия тоже объявила войну, сколько Англии, избравшей, впрочем, поводом для своего вмешательства нарушение немецкими войсками нейтралитета Бельгии.   В течение 19—24 июля кризис перерос практически в общеевропейское военное столкновение 26 июля (8 августа) на заседании Государственной думы, продемонстрировавшем единство перед лицом войны почти всех ее фракций, обычно сдержанный С.Д. Сазонов плакал на трибуне не в силах совладать с собой при этом зрелище. 27 июля (9 августа) он инициировал вопрос о присоединении Англии к обязательствам России и Франции по союзному договору, и 23 августа (5 сентября) в Лондоне А.К. Бенкендорфом, Э. Греем и французским послом П. Камбоном была подписана конвенция трех держав о незаключении сепаратного мира. К ней присоединились позже Япония, а после вступления в войну и Италия. Руководимая С.Д. Сазоновым российская дипломатия активно участвовала в привлечении на сторону Антанты новых союзников. В случае с Италией российскому МИД пришлось согласиться на передачу ей в будущем Далмации с полуторамиллионным славянским населением в ущерб интересам Сербии. С.Д. Сазонова потом нередко обвиняли в недостаточном знании славянских проблем и, соответственно, малом внимании России к этой стороне дела. Нужно, однако, принимать во внимание, что он сначала твердо противился притязаниям Рима на Адриатике и уступил лишь под двойным давлением как западных союзников, так и Ставки, заинтересованной весной 1915 года в военной помощи со стороны Италии против Австро-Венгрии.   Участие Японии в войне на стороне Антанты было закреплено русско-японским союзным договором 1916 года. С.Д. Сазонов сыграл также заметную роль в усилиях по привлечению к Антанте Румынии и Китая (их присоединение осуществилось уже после его отставки). Неудача постигла министра относительно Болгарии, которая предпочла выступить на стороне Центральных держав. В ходе мировой войны С.Д. Сазонов активно участвовал в выработке странами Антанты совместной программы послевоенного устройства. На начальном этапе представил Франции и Англии свой сценарий передела мира в случае победы, где на первое место выдвигал задачу “сокрушить могущество Германии и положить конец ее стремлению к военному и политическому господству”. Намечались территориальные изменения в Европе, по так называемому “национальному принципу”. Германские колонии подлежали разделу между Англией, Францией и Японией. Австро-Венгрия по этому проекту теряла польские и югославские земли и, после выделения в ее рамках Королевства Чехия, превращалась в триединую монархию.   Центральные державы выплачивали военную контрибуцию. Потом этот план был дополнен гарантией свободного прохода русских судов через Босфор и Дарданеллы (речь не шла об их аннексии). Пока Турция сохраняла нейтралитет, важно было каким-либо неосторожным шагом не толкнуть ее в лагерь противника. Тогда союзники не дали официального ответа на предложения С.Д. Сазонова, ограничившись общими заявлениями об их поддержке в целом. Одной из наиболее острых была проблема будущего урегулирования на Ближнем Востоке. Вступление Турции в войну на стороне Центральных держав стимулировало выдвижение российским правительством претензий на обладание Черноморскими проливами. Эти претензии поддержали и многие политические деятели России, пользовавшиеся широкой известностью, в том числе лидер кадетов П.Н. Милюков, прозванный журналистами Милюковым-Дарданелльским. С.Д. Сазонов вплотную столкнулся с вопросом о проливах еще в ходе балканских войн. 13 ноября 1913 г. он представил Николаю II записку, в которой констатировал бессистемность и неэффективность подготовки России к решению столь важного вопроса. Министр выступал за разработку всесторонней и планомерной программы с привлечением всех заинтересованных ведомств. Царь согласился на созыв предложенного С.Д. Сазоновым особого совещания. Оно состоялось в феврале 1914 года под председательством самого С.Д. Сазонова. Там он высказал убеждение, что в случае ухода проливов из под власти Турции Россия должна будет завладеть ими. Впрочем, участники совещания понимали, что открытая борьба за проливы вряд ли возможна без общеевропейской войны. Пока что они определили меры, необходимые для того, чтобы иметь возможность захватить проливы “в недалеком будущем” Но реализовать намеченную программу до начала мировой войны не успели. Закрытие Турцией проливов в самом начале войны отрезало Россию от ее союзников и снизило ее боевую мощь Переход Турции на сторону Германии и Австро-Венгрии угрожал, по оценке С.Д. Сазонова, России “особенно опасными последствиями”, ибо открывал неприятельским силам доступ в Черное море и задерживал на турецкой границе значительную часть русской армии. Такие действия запирали русские морские силы в Черном море, отрезали Россию от прямых сообщений с союзниками и парализовали экономически, оставляя ей для связи с внешним миром один морской выход “через отдаленный и во всех отношениях малоудовлетворительный Архангельский порт” 12). К Мурманскому порту к тому времени еще не было проложено железной дороги, а Владивостокский порт был маломощным и слишком удаленным от театра военных действий. Пиратское нападение германо-турецкого флота на Черноморское побережье в октябре 1914 года, ставшее возможным из-за того, что Порта пропустила через проливы германские линейные корабли “Гебен” и “Бреслау”, давало русскому правительству весомое основание для постановки вопроса о проливах “в полном объеме”, то есть в смысле их присоединения к России. “Нападение на нас в 1914 году Центральных держав и под давлением их, Турции, — констатировал С.Д. Сазонов, — поставило Россию в необходимость выйти из роли внимательной наблюдательницы и поставить вопрос о проливах... о нашей безопасности в Черном море на очередь вопросов, требовавших скорейшего практического разрешения” 13). В этой связи С.Д. Сазонов инициировал внутреннюю подготовку, выступив в январе 1915 года на закрытом заседании бюджетной комиссии IV Думы и на сессии Думы с заявлениями, положившими начало агитационной кампании в русской печати. 9 (22) февраля состоялось узкое совещание правительства под председательством И. Л. Горемыкина с участием С.Д. Сазонова, военного, морского министров и начальников штабов, посвященное вопросу о проливах. Горемыкин считал, что их захват может быть предпринят после победоносного мира с Германией. С.Д. Сазонов внес поправку: да, подходящим будет время после разгрома Германии, но еще “до окончательного заключения мира”. Он считал предпочтительным вариант прохода российских войск через Румынию и Болгарию перед морской десантной операцией. В рассуждениях того и другого крылось недоверие к благожелательному отношению западных держав. Обсуждая масштабы территориальных претензий России в районе проливов, С.Д. Сазонов поддержал мнение генералитета об осуществлении максимальной программы, которая затем и получила одобрение 14). После этого С.Д. Сазонов приступил к воздействию на союзников. 19 февраля (4 марта) он адресовал М. Ж. Палеологу и Дж. Бьюкенену памятную записку, в которой утверждал, что “вопрос о Константинополе и проливах должен быть окончательно разрешен и сообразно вековым стремлениям России”. Он говорил о переходе к России Константинополя, обоих берегов и островов Мраморного моря, а также находившихся у входа в Дарданеллы островов Имброс и Тенедос.   Взамен Петроград обещал союзникам “такое же сочувствие осуществлению планов, которые могут явиться у них по отношению к другим областям Оттоманской империи и иным местам”. Ответы, полученные из Лондона и Парижа, не удовлетворили С.Д. Сазонова. Союзники не возражали против пожеланий России, но указывали, что окончательное разрешение дело может получить лишь в мирном договоре и в результате совместного обсуждения всех условий завершения войны. С.Д. Сазонов продолжал убеждать М. Ж. Палеолога и Дж. Бьюкенена урегулировать проблему, не дожидаясь мирного конгресса.   К переговорам подключился царь   В русской печати шла полемика с английскими и французскими газетами, выступавшими тогда за нейтрализацию проливов и международный статус Константинополя. Первой уступила более гибкая британская дипломатия, и 27 февраля (12 марта) Дж. Бьюкенен вручил С.Д. Сазонову памятную записку, содержавшую согласие на русские претензии, в том случае “если война будет доведена до успешного окончания и если будут осуществлены пожелания Великобритании и Франции как в Оттоманской империи, так и в других местах” 15). В другой памятной записке, переданной в тот же день, уточнялась одна из претензий Лондона: пересмотр соглашения 1907 года о Персии “в смысле признания нынешней нейтральной сферы как сферы английской” 16). Согласие Англии облегчило С.Д. Сазонову воздействие на Францию, к которому присоединился теперь Форин оффис. Но только после угрозы министра, что ему придется в случае отказа уйти в отставку, а его место может занять приверженец былого союза трех императоров (Россия, Германия, Австро-Вегрия), Париж поддался и 28 марта (10 апреля) дал положительный ответ в форме вербальной ноты, повторявшей условия Лондона. Успех С.Д. Сазонова, которому удалось вплотную приблизиться к многовековой цели российской имперской политики, был очевиден. Он свидетельствовал не только о высоком в тот момент удельном весе России в Антанте, но и о способностях министра, сильно подняв его авторитет в правительстве и думских кругах. Конкретизируя свои притязания на Востоке, Англия и Франция, со своей стороны, повели переговоры о разделе азиатских владений Турции. Их внутренняя договоренность нашла отражение в “соглашении Сайкс-Пико” о разделе арабских земель на британские и французские колонии или сферы влияния. Будущие британские владения (“синяя зона”) закрывали бы России выход к Персидскому заливу. Французская “красная зона” чересчур приближалась к предполагаемым российским владениям.   С.Д. Сазонов сумел использовать успехи русских войск против турок на кавказском фронте, чтобы внести в англо-французский проект поправки. Главная касалась возможности России самостоятельно решить армянский вопрос. Тем не менее по новому соглашению трех держав (июнь 1916 г.) границы владений и сфер их влияния в этом регионе неминуемо сближались или даже смыкались, что затрудняло предотвращение конфликтов. С началом войны возросло значение польского вопроса. От будущего Польши зависело отношение ее населения к войне. В 1915 году в связи с ожидавшимся провозглашением Германией “независимости” российской части Польши возникла потребность противопоставить этому какой-либо акт о намерении России удовлетворить в будущем пожелания польского народа. С.Д. Сазонов разработал проект российско-польской унии, который предусматривал общих монарха, двор, армию, границы, финансы, дипломатию и пути сообщения. Проект был разослан в виде инструкции российским представителям за границей. Требовалось также добиться принятия его правительством.   С.Д. Сазонов обратился к царю с запиской по польскому вопросу, приложив составленные в МИД “Основные постановления Устава о государстве Царства Польского”, предусматривавшие нераздельность трона, единство общегосударственных дел и управления Польшей особыми постановлениями на основе отдельного законодательства. Но на этот раз министр потерпел неудачу: Николай II не возражал против рассмотрения проекта Советом министров, но правительство в отсутствие С.Д. Сазонова признало его “несвоевременным”, с чем царь потом согласился. Последним крупным дипломатическим успехом С.Д. Сазонова было заключение в Петрограде 20 июня (3 июля) 1916 г. договора с Японией о союзных отношениях. Открытая часть текста предусматривала укрепление уже наметившихся ранее достаточно дружественных отношений, не исключавших, однако, соперничества. В секретной части говорилось о возможности совместных мер против любой третьей державы, которая захотела бы нанести ущерб российским или японским интересам в Китае. Но этот успех никак не повлиял на сложившуюся неблагоприятную для С.Д. Сазонова атмосферу. В начале июля 1916 года, уехав с разрешения царя на отдых в Финляндию, он получил отставку. Правда, его опала назревала давно. Царь и царица не забыли ему участия в протесте группы министров против смены верховного главнокомандующего осенью 1915 года, когда царь лично возглавил Ставку. Императорскую чету раздражало также нескрываемо отрицательное отношение С.Д. Сазонова к Г.Е. Распутину и стремление министра находить общий язык с Думой. Сыграли свою роль и некоторые его дипломатические неудачи, особенно с Болгарией, которая осенью 1915 года вступила в войну германской союзницей. Так что “излишняя настойчивость” в польском вопросе лишь ускорила отставку. О своем увольнении С.Д. Сазонов узнал внезапно, читая “Правительственный вестник”. В то время Сергей Дмитриевич, оставаясь верноподданным монархистом, был далек от крайне правых и стоял на позициях, близких к Прогрессивному блоку. Задумываясь о своем будущем, он мечтал о месте посла в столице одной из великих держав. В декабре 1916 года умер А. К. Бенкендорф, открылась посольская вакансия в Лондоне. Ситуация, казалось, благоприятствовала С.Д. Сазонову, тем более что о его назначении просил в письме царю король Георг V. В Лондон сообщили, что место А. К. Бенкендорфа займет С.Д. Сазонов. Но это вызвало недовольство в черносотенных и придворных кругах, и правительство под разными предлогами оттягивало реализацию дела. Только после Февральской революции министр иностранных дел Временного правительства П.Н. Милюков подтвердил лондонское назначение С.Д. Сазонова. Однако и он не спешил, учитывая недоверие к бывшим царским сановникам Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. После образования в России первого коалиционного правительства преемник П.Н. Милюкова М.И. Терещенко отправил С.Д. Сазонова, так и не успевшего уехать в Англию, в отставку. Общая политическая позиция С.Д. Сазонова оставалась консервативной. К Временному правительству он, как и большинство дипломатических чиновников, отнесся сначала лояльно. Но по мере развития революционных событий пришел к заключению, что свержение монархии было ошибкой. Октябрьскую революцию С.Д. Сазонов воспринял враждебно, а когда началась гражданская война, предложил свои услуги белому движению, ориентировавшемуся на Антанту. С.Д. Сазонов вошел в состав Особого совещания в качестве управляющего отделом внешних сношений. Платформа этого “органа гражданского управления” на юге России в международных делах базировалась на ориентации на западных союзников, а по внутренним вопросам исходила из идеи сохранения целостности и восстановления великодержавия “единой и неделимой” России. После поражения Центральных держав осенью 1918 года на первый план выступила проблема переустройства мира   Когда в ноябре 1918 года в Париже началось предварительное совещание победителей в мировой войне с целью подготовки мирной конференции, деникинское руководство образовало совет по делам внешней политики, а в самом Париже — Русское политическое совещание, центр “белого дела”. Его возглавил бывший председатель Временного правительства (первого состава) князь Г.Е. Львов, а официальным представителем белых сил, руководимых Деникиным и адмиралом А.В. Колчаком, был назначен С.Д. Сазонов. Одновременно в Париж прибыли делегации ряда национальных новообразованных российских окраин. Но организаторы Парижской мирной конференции с участием делегаций 32 стран, официально открывшейся 16 января 1919 г., ссылаясь на отсутствие в России единого и признанного ими правительства, изъявили готовность заслушивать при обсуждении вопросов, касавшихся России, лишь отдельных лиц, суждения которых “могут оказаться полезными”. С.Д. Сазонов не скрывал того, что был глубоко оскорблен тем, что русскую делегацию и его самого не только не признали официально, но и уравняли с представителями “самозванных новообразований”. Лично он готов был считаться лишь с посланцами Польши и Финляндии, да и то в рамках прав, признанных за ними еще Временным правительством. Чтобы придать белому движению больше авторитета, его лидеры решили консолидировать заграничные антисоветские силы. С.Д. Сазонов возглавил аппарат дипломатической комиссии, которая подчинялась руководящему исполнительному органу — Русской заграничной делегации. Однако и она официально не была допущена на Парижскую конференцию, и лишь некоторых ее членов время от времени приглашали высказаться по отдельным вопросам. Шокированный всем этим С.Д. Сазонов бурно протестовал, но добился лишь того, что лидеры западных держав отказались встречаться с ним. С.Д. Сазонов понимал, что к голосу белой России будут внимательно прислушиваться только при условии единства белого движения, и пытался способствовать его сплочению. В конце декабря 1918 года он от имени Русского политического совещания сообщил А.В. Колчаку в Омск: “Признаем верховную власть, принятую Вашим превосходительством, в уверенности, что Вы солидарны с основными началами политической и военной программы Добровольческой армии”. 10 января 1919 г. он получил положительный ответ в связи с тем, что еще раньше А.И. Деникин, и тоже через С.Д. Сазонова, известил Колчака о своей готовности к “полному и нерушимому согласию”. Теперь Колчак назначил С.Д. Сазонова своим министром иностранных дел, так что в глазах белых именно Сергей Дмитриевич стал персонифицировать за рубежом единство белого движения 17). Колчаковский Омск и деникинский Екатеринодар настойчиво ставили перед ним задачу добиться официального их признания Западом. По мнению белых лидеров, это дало бы им возможность считаться преемниками царского и Временного правительств, восстановить получение западных кредитов и открыто рассчитывать на военное снабжение. Внутри страны такой факт способствовал бы консолидации антибольшевистских сил. Однако западным державам официальное признание представлялось малопривлекательным, ибо затрудняло проведение антироссийской политики. И только весной 1919 года, когда армия А.В. Колчака развернула успешное наступление из Сибири через Урал, союзники стали испытывать сомнения в правильности идеи непризнания. В мае 1919 года они направили А.В. Колчаку ноту, в которой ставили предложение поддержки белого движения в зависимость от принятия “верховным правителем России” ряда условий: созыв учредительного собрания, признание независимости Польши и Финляндии, а также автономии восточноприбалтийских земель, кавказских и закаспийских народностей и пр. Эти условия представляли, по мнению сторонников “единой и неделимой”, явное вмешательство во внутренние дела России.   Когда Русское политическое совещание и лично С.Д. Сазонов были ознакомлены с данной нотой, то в секретной телеграмме главе Омского правительства и его министру иностранных дел П.В. Вологодскому С.Д. Сазонов рекомендовал, прежде всего, подчеркнуть в ответе союзникам, что нота рассматривается “как намерение держав признать правительство адмирала Колчака всероссийским правительством” и что при составлении ответа должны быть “тщательно взвешены все выражения, чтобы создать как впечатление нашей сговорчивости, так и вместе с тем не связывать себя по существу никакими обязательствами, противоречащими суверенитету России”. Ответ Омска был выдержан именно в таком духе. Впрочем, официального признания так и не последовало.   А летом 1919 года колчаковские армии стали терпеть поражения, после чего рассчитывать на признание было бы наивно. С.Д. Сазонов являлся убежденным представителем течения сторонников великодержавной политики, будучи в этом смысле единомышленником А.В. Колчака и А.И. Деникина. Уступая лишь в польском вопросе, он категорически отвергал возможность признания независимости Финляндии. Такая позиция явилась причиной его отказа от участия в планировавшейся зимой 1919 года лидерами Антанты общей конференции всех враждующих сил России на Принцевых островах.   12 февраля 1919 г. С.Д. Сазонов совместно с председателем Временного правительства Северной области (в Архангельске) Н.В. Чайковским направил генеральному секретарю Парижской конференции ноту и от лица “объединенных правительств Сибири, Архангельска и Южной России” заявил: “В нынешних условиях не может быть и речи об обмене мнениями с большевиками”. Теми же мотивами руководствовалось Русское политическое совещание, когда 4 мая 1919 г. выступило с протестом против предложенного в апреле норвежским ученым и путешественником Ф. Нансеном плана оказания бедствующему населению России продовольственной и медицинской помощи. С.Д. Сазонов видел свою задачу, как и ранее, в отстаивании извечных исторических интересов России, которые, как он считал, обязательно опять займут свое место, когда кончится преходящее “Смутное время&serverurl=http://www.pseudology.org&server_name=Псевдология&referrer1=http://www.pseudology.org&referrer2=ПСЕВДОЛОГИЯ&target=>Смутное время”. В конечном счете лидеры белого движения разочаровались в С.Д. Сазонове. А.И. Деникин незадолго до конца своей эпопеи успел сместить его с поста министра иностранных дел. С.Д. Сазонов упорно не признавал “законности” этого смещения и считал себя находящимся на прежнем посту, пока главнокомандующий русской армией генерал-лейтенант П.Н. Врангель не подтвердил увольнения и не назначил весной 1920 года вместо него бывшего лидера правых кадетов П.Б. Струве.   Некоторое время после отставки С.Д. Сазонов еще рассчитывал, что его опыт и знания будут все же востребованы в эмиграции, но после поражения П.Н. Врангеля остался не у дел. Погрузившись в тяготы повседневной суеты, метался между различными лидерами и организациями, сохраняя при этом верность прежним своим идеалам. Мучительно переживая все то, что случилось в России после 1917 года, С.Д. Сазонов то пылал надеждой на возрождение ушедшего, то впадал в пессимизм. В 1927 году он опубликовал свои “Воспоминания”, охватывающие его деятельность на посту товарища министра и министра иностранных дел царского правительства. Эта публикация мало что изменила в его затруднительном материальном положении. 25 декабря того же года С.Д. Сазонов умер в Ницце. Вместе с ним отошла в прошлое целая полоса российской дипломатии, связанная с судьбами империи Романовых и ее драматической кончиной. _________ 1) И.В. Бестужев. Борьба в Росии по вопросам внешней политики, 1906-1910. М, 1961, с. 328. 2) Международные отношения в эпоху империализма: документы из архивов царского и временного правительств (далее - МОЭИ). М-Л, 1935, сер.2, т. XIX, ч. 2 с. 180, 353. 3) АВПРИ, ф. Архив комиссии по изданию документов эпохи империализма, оп. 1, д.196, л.166-176; В.Н.Коковцов. Из моего прошлого воспоминания, 1911-1919. М, 1991, с. 181-186. 4) МОЭИ, сер.3, т.III, с. 396-398; А,В,Игнатьев. Русско-английские отношения накануне Первой мировой войны (1908-1914 гг.).М, 1962, с. 213-219. 5) МОЭИ, сер.3, т.I, с. 383; С.Д.Сазонов. Воспоминания. М, 1991, с. 132-137. 6) Ю.А. Писарев. Великие державы и Балканы накануне Первой мировой войны. М, 1985, с. 254. т. IV, с. 381-382. 7) МОЭИ, сер.3, т.V, с. 45-46; А.Писарев. Указ. соч. с. 256. 8) С.Д.Сазонов. Указ. соч. с. 233-234. 9) А.В. Игнатьев. С.Д.Сазонов// Вопросы истории, 1996, №9.с.36. 10) С.Д. Сазонов. Указ. соч. с. 239. 11) Там же, с.249. 12) С.Д. Сазонов. Указ. соч. с. 277. 13) Там же, с.297-298. 14) См. С.Д. Сазонов. Указ. соч. с. 302-303. В.А. Емец. Очерки внешней политики России в период Первой мировой войны, взаимоотношения России с союзниками по поводу ведения войны. М, 1977, с.135-137. 15) А.В. Игнатьев. С.Д.Сазонов// Вопросы истории, 1996, №9.с.40. 16) Там же, с.40. 17) Г.З. Йоффе. Колчаковская авантюра и ее крах. М, 1983, с.175. МИД   www.pseudology.org