© 1968 Casa Ed. Valentino Bompiani & С. Spa, Via Pisacane, 26  Milano © А. Г. Погоняйло, В. Г. Резник, 1998 г. Умберто Эko Отсутствующая структура. Введение в семиологию B. Дискретное видение (семиология визуальных сообщений) 2. Миф двойного членения 1. Небезопасная склонность объявлять "необъяснимым" все то, что не поддается моментальному объяснению общепринятым способом, привела к забавной ситуации, некоторые Системы коммуникации не признаются языком на том основании, что у них нет двойного членения, конституирующего словесный язык (смотри A 1.III.1)   Факт существования более слабых, чем словесный язык, кодов убедил некоторых, что это не коды, а Факт существования целых блоков означаемых, например, тех, что соответствуют иконическим изображениям, побудил принять два противоположных решения с одной стороны, отказать им как не поддающимся анализу в принадлежности Знакам, с Другой, попытаться во что бы то ни стало отыскать в них тот же тип членения, что и в словесном языке Одну из таких ловушек, в высшей степени коварную и хитроумную, представляют собой заметки Клода Леви-Строса об абстрактной и фигуративной живописи Известно, что в языке выделяются единицы первого членения, наделенные Значением (монемы), которые в сочетании друг с Другом образуют синтагмы, и что эти элементы первого ряда затем членятся на составляющие их элементы второго ряда. Это фонемы, и их меньше, чем монем В языке бесчисленное, а лучше сказать, неисчислимое количество монем, в то время как число составляющих их фонем весьма ограничено 25. Разумеется, в языке означивание совершается как взаимодействие единиц этих двух уровней, но никто ещё не доказал, что любой процесс означивания всегда именно таков. Однако Леви-Строс утверждает, что о языке можно говорить только тогда, когда условия двойного членения соблюдены. 2. В Entretiens 26 на радио Леви-Строс поделился своими взглядами на изобразительное искусство, в которых уже угадывалась позиция, позже обоснованная во Введениии к "Сырому и вареному", в этом своем выступлении, говоря об искусстве как о Модели Реальности, он вновь обратился к теории изобразительного искусства как иконического Знака, которую он разработал ещё в "Неприрученной мысли". --------------------------- 25 О первом и втором членении см Martinet, op cit., l 8 26 С Charbonnier — С Lévi-Strauss, Colloqui, Milano, 1966, Il crudo e il cotto, cit. Подробнее эти вопросы рассматриваются в разделе Д 4 145 Искусство, подчеркивал Леви-Строс, несомненно знаковое явление, но оно находится на полпути между лингвистическим Знаком и реальной вещью. В искусстве культура прибирает к рукам природу, природный материал обретает способность значить, возводясь в ранг Знака, выявляя свою прежде потаенную структуру. Но коммуникация в искусстве осуществляется как особая связь Знака с породившей его природной вещью, не будь этой иконической взаимосвязи, перед нами было бы не произведение искусства, но явление лингвистического порядка, условный Знак, и с Другой стороны, если бы искусство было исчерпывающим воспроизведением природной вещи, оно не носило бы знакового характера. Но если в искусстве сохраняется ощутимая связь между Знаками и природными вещами, то это происходит, несомненно, потому, что иконичность предоставляет искусству возможность обрести семантику, и если иконическое изображение всё же Знак, то это потому, что оно так или иначе воспроизводит тип артикуляции словесного языка. Эти воззрения, высказанные в беседах по радио в самом общем виде, более строго и последовательно излагаются во введении к "Сырому и вареному". 3. Соображения ученого при этом весьма просты: в живописи, как и в словесном языке, можно выделить единицы первого членения, носители Значений, которые могут быть уподоблены монемам (очевидно, что Леви-Строс имеет в виду узнаваемые образы, т. e. иконические Знаки), а на втором уровне членения выделяются эквиваленты фонем — формы и цвета, носители дифференциальных признаков, лишенные собственного Значения. Нефигуративные течения в живописи считают возможным обойтись без первого уровня, удовольствовавшись вторым. Они попадают в ту же самую западню, что и атональная музыка, утрачивая всякую способность к коммуникации, становясь одним из самых больших заблуждений нашего времени — "претензией на создание знаковой Системы с одним уровнем артикуляции". Леви-Строс достаточно проницательно судит о проблемах тональной музыки, в которой он признает наличие элементов первого ряда, интервалов, нагруженных Значением, и отдельных звуков как элементов второго членения, приходя в конце концов к ряду слишком ортодоксальных выводов. 1) Нет языка, если нет двойного членения. 2) Двойное членение устойчиво, его уровни не допускают замены и не меняются местами, оно основывается на определенных культурных соглашениях, которые, в свою очередь, отвечают каким-то глубинным природным движениям. 146 Этим ортодоксальным выводам мы противопоставляем (аргументацию см ниже) следующие утверждения: 1) У коммуникативных кодов бывают разные типы артикуляции, а бывают коды вообще без неё: двойное членение не догма. 2) Бывают коды, в которых уровни артикуляции не неизменны 27, и если регулирующие код Системы отношений как-то укоренены в природных явлениях, то очень глубоко, в том смысле, что различные коды могут отсылать к некоему Пра-коду, который всех их обосновывает Но отождествить этот соответствующий природным началам код, скажем, с кодом тональной музыки, хотя всем известно, что он сложился в определенную историческую эпоху и западное ухо с ним освоилось, и отвергать атональную Систему как не отвечающую задачам коммуникации, а равно и нефигуративную живопись, это то же самое, что уравнивать какой-нибудь язык с возможным языком мета-описания. 4. Распространять принципы тональной музыки на музыку вообще — это все равно что считать, что с французской колодой из пятидесяти трех карт (52 карты плюс джокер) можно играть только в бридж, т. e. что их комбинаторные возможности исчерпываются кодом игры в бридж, который, вообще-то говоря, является субкодом, позволяющим сыграть неограниченное число партий, но который всегда можно поменять, используя все те же 53 карты, на код покера, Другой субкод, перестраивающий артикуляцию элементов, складывающихся из отдельных карт, позволяя им образовывать новые Комбинации с иными Значениями.   Очевидно, что код той или иной игры — в покер, бридж и т.д. — использует только некоторые возможные Комбинации карт, и ошибся бы тот, кто счёл бы, что этим кодом исчерпываются комбинаторные возможности карточной колоды 28. И действительно, 53 карты уже есть результат членения, выбора в континууме позициональных Значений — и так это и со звуками звукоряда — и конечно, на основе этого кода могут быть образованы разнообразные субкоды, и точно так же очевидно, что существуют различные карточные игры, нуждающиеся в разном количестве карт в колоде — сорок карт неаполитанской колоды, тридцать две — немецкой. -------------------------------------- 27 Яркий пример применительно к музыке см Pierre Schaeffer, Traité des objets musicaux, Paris, 1966, cap XVI 28 Кроме того, в зависимости от типа игры некоторые карты изымаются как лишенные оппозиционального Значения, например, при игре в покер от двоек до шестерок Тарокки, напротив, увеличивают колоду за счёт "козырей" 147 Главный код всех карточных игр представляет собой комбинаторную матрицу (набор возможных Комбинаций) описываемую и изучаемую теорией игр (и не мешало бы музыковедам заняться изучением комбинаторных матриц, порождающих различные Системы...), но для Леви-Строса всякая игра в карты — бридж, он не делает Различия между одной конкретной реализацией и глубинной структурой, обеспечивающей возможность разных реализаций. 5. Помимо всего прочего, пример с картами сталкивает нас с весьма важной для нашего исследования проблемой. Есть ли у карточного кода двойное членение? Если лексикод покера образуется путем приписывания Значения определенному раскладу карт (три туза разной масти значат "трис", четыре — "покер"), то эти Комбинации вполне могут сойти за полноправные "слова", тогда как отдельные карты окажутся единицами второго членения. И всё же 53 карты различаются между собой не только местом в Системе, но и двойственной функцией. Они противопоставляются по своему Значению, образуя иерархию внутри одной масти (туз, двойка, тройка... десятка, валет, дама, король), и противостоят друг другу в иерархии четырех разных мастей. Следовательно, две десятки образуют "двойку", десятка, валет и дама, король и туз — "стрит", но только все карты одной масти образуют "масть" или "королевский стрит". Следовательно, некоторые признаки оказываются дифференциальными в рамках одного расклада, и другие — Другого. Но будет ли отдельная карта последней неразложимой единицей всякой возможной Комбинации? Если семерка червей противостоит шестерке любой масти, а также семерке треф, что же такое масть червей как таковая как не элемент дополнительной и более детальной артикуляции? Первое, что можно сказать на это, так это то, что игроку или тому, кто владеет языком карт, не приходится заниматься выделением единиц применительно к масти, она уже расчленена по Значениям (туз, двойка... девятка, десятка), но это возражение, если и убедит игрока в покер, игроку в скопу, в которой суммируются очки и в которой, стало быть, единица масти является единицей измерения, покажется гораздо менее убедительным. Смотри по этому поводу Б.3.1.2.Д. 6.   Таковы различные соображения, вынуждающие нас признать, что проблема типов членения в языке далеко не проста. В связи с чем в методических целях необходимо:   1) сохранять название "языка" за словесными кодами, для которых наличие двойного членения бесспорный Факт, 2) считать прочие Системы Знаков "кодами", положив разобраться в том, существуют ли коды с большим числом членений. 148 Оглавление Литература   www.pseudology.org