Виктория Анатольевна Суковатая Человек перед лицом секса: казнить/нельзя/помиловать рецензия на книгу: "Сексуальная культура в России. Клубничка на березке" Гипертекстовая версия Имя Игоря Семеновича Кона широко известно постсоветской аудитории. Не одно поколение российской / украинской / казахской / белорусской... и т. д. интеллигенции выросло на его работах. Это имя - культурная мифология, знаковый образ, подобно Аничкову мосту или МГУ им. Ломоносова. В 80-е годы он стал популярен как автор уникальных для бывшего СССР книг по не-медицинским аспектам сексологии. Он был признан классиком до такой степени, что власть ему - единственному! - легитимировала право писать "про это". Его "Введение в сексологию" и "Вкус запретного плода" выдержали не одно переиздание. Психолог и социолог, он стал одним из фундаторов серии по антропологии детства, выпустив фундаментальное исследование "Ребенок и общество"; а в монографии "Открытие "Я", вобравшей огромный пласт культурологического и философского материала, представлен весь сложный процесс формирования личности в истории. Масштаб охвата, энергия и эрудиция этого человека поражают, как и списки цитируемой литературы, объем которых свидетельствует о добросовестности ученого старой, еще "до-перестроечной" и "до-постмодернистской" школы. Две новые работы Игоря Семеновича Кона являются, на наш взгляд, во многом программиыми. В них сделана попытка визуализировать топос секса, долгое время потаенного в культурном подсознании общества между оппозитивами "да"/"нет", "можно"/"нельзя", "разрешить"/"запретить", "казнить"/"помиловать". "Сексуальная культура в России" (1997) - книга идеологическая, со значительным количеством статистических и социологических данных, газетных примеров, цитат из политических слоганов и личных биографий. Местами - это страшная книга (глава об изнасилованиях в мужских тюрьмах, армии, следственных изоляторах т. д.), местами - смешная (как пример из телепередачи начала 90-х, где одна женщина категорически заявила: "У нас секса нет", что вошло в анналы перестроечного движения).   Цифры советского и постсоветского времени, сухо констатирующие количество абортов в стране, внебрачных детей, половых контактов и, в целом, динамику сексуального влечения, сопровождаются примерами из персональных историй - "дворовых"; "уголовных"; "интеллигентских", с сохранением всей их беспристрастной наготы - наготы воспаленного нерва. Это честная, но и очень полемическая книга, которая, не являясь ни философским, ни социологическим исследованием этим-то и может задеть моралистов от науки. Текст обращен в день сегодняшний, но предшествуют ему главы по истории предмета, начиная от образования "государства Российского" до октябрьского переворота 1917 года, когда власть приняла на себя функции официального контроля над сексуальностью и телесным выражением личности (читай антиутопии Дж. Оруэлла "1984" и Н. Замятина "Мы"). Автор пытается вскрыть стереотипы, которые в течение многих десятилетий навязывались многомиллионному жителю СССР сначала большевистской, а затем "государственно-монополистической" пропагандой в каждой, отдельно взятой стране, неважно, Украине или России. Игорь Кон деконструирует миф об "исконном целомудрии" славян, растиражированный "славянофильски" ориентированной прессой, и приводит факты из истории языка, религии, литературы и искусства, традиционного образа жизни, которые позволяют сделать, по нашему мнению, некоторые интересные выводы.   Первый состоит в том, что именно православием с его жестко-антитетичной системой ценностей, воспринятым от Византии и переосмысленным в соответствии с национальным характером великороссов (стремление к стихийности, неуправляемости, выходу "за рамки"), обусловлено в русском обществе закрепление антитетично-ханжеских императивов (стереотипы "мужского" и "женского", "до-брачного" и "после-брачного" поведения как принципиально противоположного друг другу, но не всегда взаимодополнительного), с которым Западная Европа рассталась гораздо раньше - в эпоху Возрождения, и позже, на рубеже XVIII и XIX веков.   Русская сексуальность вынуждена была развиваться между "богоугодной" аскезой и истерическим развратом "по-купечески", когда страдающей стороной в большинстве обоих случаев оказывалась женщина. На наш взгляд, отсутствие светской. куртуазной эротической культуры в массах при демонстративном почитании Матери (читай: производительницы)2 привело к успешному формировании сексофобиии в период сталинизма. Сексофобия, как и скрытое женоненавистничество привело к распространению латентной проституции, запрещению и/или криминализации абортов, профессиональной дискриминации по признаку пола. В качестве единственно возможной формы чувственного влечения в период тоталитаризма допускалась любовь к Большому Брату" (см. " 1984" Дж. Оруэлла).   Как утверждал Вильгельм Райх в "Социальной функции сексуального вытеснения", создание атмосферы невротической "вождей" - за счет использования сексуальности. Впервые этот принцип был применен христианством, подавившим человека перед выбором - абсолютного начала или абсолютного конца, рая или ада, добра или зла, порочного тела, которому апостолом Павлом был вынесен приговор (не вердикт - FV) "Виновно!" ("Казнить, нельзя помиловать"), или бессмертной души.3 Если в названии первой книги фигурирует слово "секс", то в заглавии второй - "любовь". Она действительно о любви, но о том её образе, который долгое время вынужден был пребывать под сенью сумерек, не решаясь назвать себя, и только в середине XX века заявил о себе. Это гомосексуальная любовь, о которой на самом деле широкой публике известно очень мало, несмотря на обилие мифов и предрассудков. Это любовь, которая на протяжении почти двух тысячелетий наполняла ужасом христианский мир - до такой степени, что даже художественная литература не решалась говорить о ней открыто. Книга Игоря Кона - это своего рода энциклопедия по однополой любви, первое и единственное в своем роде издание на русском языке5. Ученый не стремится выдвигать теории "происхождения гомосексуальности" или концептуализировать стадии развития влечения. Это изящное, остроумное, тактичное, в высшей степени профессиональное исследование не имеет ничего общего с медицинскими справочниками и диссертационными трактатами - с "выводами", "следствиями", "суммами". Первая глава посвящена обзору мнений и взглядов на феномен гомосексуальности, с привлечением экзотических фактов из истории цивилизаций инков, ацтеков, майя, камчадалских чукчей и японских самураев, истории исследований этого феномена в европейской и американской науке, в таких разделах, как генетика, биология, эндокринология, нейрофизиология, психоанализ и философия. Сравнивая феномен гомосексуальности с леворукостью, от переучивания которой отказались в конце ХIХ века, автор задается вопросом: а надо ли перевоспитывать "голубых"? Вторая и третья главы - это коллекция "культурных историй" о гомосексуалах и лесбиянках разных времен и народов, начиная с "греческой любви" и заканчивая выдержками из дневников Льва Толстого, Достоевского, Кокто, Андре Жида, Пруста, стихов Михаила Кузмина, любовных приключений Пазолини, Висконти, Юкио Мисимы, которые в некоторой степени могут передать образ гей-культуры и гей-нравов. Особый интерес, на наш взгляд, представляют разделы, в которых приведены квир-феномены, необычайно популярные в конце XX века, ставшие знаковыми фигурами альтернативной сексуальности, сметающей любые бинарные стереотипы пола. Например, Ру Пол - черный трансвестит, мужчина, превращающийся в объект вожделения, переодевшись в женщину. Безусловно, это очень полезное и интересное исследование, которое должно быть представлено в каждой уважающей себя библиотеке. Его значение определено не только научной ценностью, но и демократической направленностью, популяризацией актуального в современной культуре знания. Подобно антирасистскому движению середины XX века, выдвинувшего лозунг "черный - это красиво", исследования по гомоэротизму в своей основе способствуют либерализации общества, солидаризируясь с тезисом некоторых гомофильских организаций: "гей - это хорошо".   Известно, что в древней Спарте хромых младенцев сбрасывали со скалы, Средневековье сжигало на кострах женщин и уродов, эпоха Просвещения сажала безумных на цепь, а XIX век линчевал негров. Инаковость, непонятность нередко вызывала страх у "белого, гетеросексуального мужчины-протестанта англосаксонского происхождения". Закон многих стран начала века предусматривал уголовное наказание за однополую любовь, невзирая на ее взаимность. Однако будем надеяться, что так же, как суеверия, связанные с горбунами и черной кошкой, так же, как дискриминация негров, евреев, латиноамериканцов, стариков, инвалидов, женщин, ограничения в свободе самовыражения для сексуальных меньшинств отойдут в прошлое, и человечество поймет, что гендер несводим к полу, а сексуальность - к гетеросексуальности.   И книга Игоря Семеновича Кона в этом саморазвитии культуры является значительным этапом, вынося оправдательный приговор: "Казнить нельзя, помиловать". Примечания 1. Идеи, перекликающиеся с высказанными и/или поддерживающие их можно встретить у Б.Ф. Егорова в "Очерках по русской культуре" ("Из истории русской культуры" в 5т. -т.5 -М., 1996), где проводится мысль о том, что ортодоксальная традиция внедрила в массы уверенность в потенциальной правоте только одной позиции, одной церкви, одного мировоззрения, укрепляя, тем самым, нетерпимость и ригоризм к "инаковости". 2. Ср.: "Notre Dame de Paris" на русский язык принято переводить как Собор Парижской Богоматери, хотя буквальный смысл названия звучит как "Наша Дама Парижа", что лишний раз иллюстрирует пропасть между поклонением женщине в образе Мадонны в Европе ("Ма-донна" - "Моя дама", почтительное обращение к замужней женщине, жене ) и культом Богородицы - Бого-родительницы, "воспроизводительницы мужчин" - в России. 3. Райх В. Психология масс и фашизм // Пер. с англ. Ю. Донца. - СПб.: Университетская книга, 1997. 4. Что во многом сопоставимо с "кощунственным" в своей парадоксальности тезисом Ницше о том, что христианство с самого начала было результатом неприятия жизни и отвращения к ней, скрывающегося под личиной веры "в другую", якобы "лучшую" жизнь, что ненависть к "миру", осуждение "страстей", страх перед чувственностью и красотой, стремление к смерти, к ничто, к концу, на самом деле означают вовсе не подъем морали, а жуткую и опасную форму "воли к упадку" - Ницше Ф. Рождение трагедии. 5. Когда же украинская наука будет в состоянии породить нечто подобное? Например, "Студии украинской гомосексуальности", или "Историю украинской сексуальности"? . Гендерные исследования (Харьков), 1999, № 3, стр.361-364 Заметки на полях и по поводу   www.pseudology.org