Лазарь Моисеевич Каганович Памятные записки Глава 05. Создание Красной Армии В своем выступлении на III съезде Советов товарищ Ленин говорил о том, что старая царская армия отошла в прошлое — она исторически отдана на слом. Он подчеркнул, что Советская власть создаст новую, социалистическую армию из людей, которыми руководят идеи борьбы за освобождение эксплуатируемых, что, когда эта работа будет закончена, Российская Советская Республика будет непобедима. Эта задача стала первоочередной важнейшей задачей партии и Советской власти. Она остро диктовалась разгоравшейся внутри страны гражданской войной белой гвардии с победившими в революции рабочими и крестьянами, вероломным наступлением кайзеровской немецкой армии и коварными замыслами интервенции империалистических держав Антанты. Уже с первых дней моего приезда в Петроград Всероссийское бюро военных парторганизаций при ЦК вовлекло меня в разработку вопросов поставленной Лениным задачи — создания новой, Советской Армии. После окончания заседания ВЦИК 6 января товарищи Подвойский и Мехоношин позвали меня на заседание Всероссийского бюро, на котором были заслушаны сообщения товарищей о ходе разработки проектов декрета и положения об организации новой армии. По этим сообщениям было признано, что необходимо ускорить окончание этой работы, тем более что по указанию ЦК и Ленина на III съезде Советов должна быть создана военная секция съезда, на которой необходимо обсудить эти проекты. Товарищ Подвойский внес предложение «включить в эту работу товарища Кагановича Л.М., который является делегатом III съезда Советов и поможет нам в работе военной секции съезда». Другие товарищи поддержали и предложили вообще взять его на постоянную работу в создаваемую Всероссийскую коллегию по организации Красной Армии. Я сказал, что с удовольствием займусь этой важной боевой работой, но необходимо иметь в виду, что я связан с Полесской партийной организацией и еще являюсь председателем Полесского комитета; что я приехал в Петроград временно и должен вернуться обратно, так как там много работы по закреплению Советской власти.   «Ну, — сказал Подвойский, — это дело ЦК, он имеет право и отозвать вас. Мы этот вопрос поставили перед ЦК и надеемся, что ЦК примет наше предложение. А пока что, не дожидаясь решения ЦК, Всероссийское бюро поручает вам немедля включиться в работ} временного бюро по организации новой армии, выделенного съездом по демобилизации армии. Прежде всего необходимо подготовить проект создания организационно-оперативного отдела создаваемой Всероссийской коллегии по организации новой армии».   Таким образом, еще до решения ЦК я окунулся в практическую работу по этому новому и трудному делу В октябре Красная гвардия выросла количественно и качественно как мощная «ударная сила» пролетарской революции. В Петрограде она уже насчитывала 40-50 тысяч красногвардейцев, в Москве — примерно 15 тысяч. Проявив героизм в борьбе с вооруженной контрреволюцией, неимоверную храбрость и боевую сметку в штурме помещичье-ка-питалистического строя, Красная гвардия в военно-техническом отношении была все же слаба для войны с вымуштрованными, во-енно-обученными ордами белых офицеров и с внешними империалистическими интервентами — как немецкими, так и антантовскими. Восторгаясь от всей души нашей рабочей Красной гвардией, мы видели и тем более теперь видим её большие военные недостатки. Это была, по существу, приведенная в боевой порядок рабочая, народная милиция. Она была недостаточно вооружена и обучена тактике и практике боя, да и управление ею не носило строго военного характера. Мы видели и то, что нередко страдала боевая дисциплина, особенно когда красногвардейские отряды отрывались от своих промышленных центров и оказывались на фронте. Там не только у отдельных групп матросов, но и у отдельных элементов Красной гвардии имели место факты нарушения воинской дисциплины. В декабре в Петрограде, в Москве, в Белоруссии и на Украине, других центрах страны и на фронтах закипела творческая инициатива по организации новой, социалистической армии. Изученные в январе 1918 года отчетные материалы, обращения, проекты инструкций, положений и так далее показали, что к январю уже была .проделана серьезная подготовительная работа. В декабре была издана «Инструкция по формированию революционных батальонов Народной социалистической гвардии» за подписью Главковерха Крыленко. В этой инструкции указывается, что Народная социалистическая гвардия формируется из солдат действующих армий на основе добровольчества, с тем, однако, что кроме личного желания требуется рекомендация войсковых комитетов. В инструкции предусматривается формирование рот, батальонов, полков и корпусов. Положение о формировании революционной Красной Армии было разработано командованием Северного фронта; выпущено обращение об организации «Народной армии» и командованием Западного фронта. Фактически некоторые такие формирования были созданы, но они оказались временными, сыгравшими известную роль в борьбе с немцами, с Калединым и петлюровской контрреволюцией. Но вскоре эти формирования демобилизовались, а лучшие, более устойчивые элементы влились в формировавшуюся армию в январе после декрета Совета Народных Комиссаров. Большая подготовительная работа была проделана в Петрограде. Здесь инициатива принадлежала военной организации партии и её Всероссийскому бюро. Фактически первое руководство Народного комиссариата по военным и морским делам состояло из руководящих деятелей Всероссийского бюро военных организаций партии. Оно же и руководило Всероссийским съездом по демобилизации армии, который не ограничился разработкой мероприятий по демобилизации такой большой армии, но, по указаниям Ленина, занималось вопросами организации новой, социалистической армии. Всероссийское бюро военных организаций при ЦК не раз само собиралось и созывало широкие собрания военной организации для обсуждения и разработки вопросов организации новой армии. Всюду красной нитью проходит единый принцип добровольчества. На основе этих совещаний и документов фронтов было разработано и утверждено первое «Положение об организации социалистической армии» за подписью: «Народный Комиссариат по военным делам». Нужно сказать, что штаб Красной гвардии оказался уже в декабре оперативным, жизнеспособным центром формирования отрядов для немедленной помощи фронтам — старым и новым. Уже к началу января 1918 года был сформирован первый отряд для отправки на фронт. Какое большое политическое значение имела эта отправка на фронт из Питера этого первого отряда Красной гвардии, показывает то, что на проводы этого отряда приехал и выступил перед солдатами Владимир Ильич Ленин. Январь был месяцем начала Красной Армии   Февраль был месяцем её боевого крещения. Уже в первые дни моего пребывания в Петрограде я не только изучал материалы, документы, которые мне дал товарищ Подвойский, но, по его же указанию, побывал п районах Петрограда, в первую очередь в Выборгском районе — в этом питерском Кронштадте. Я увидел, что действительно работа закипела — идёт напряженная работа по вербовке в новую армию. Отряды Красной гвардии перестраивались. Из отрядов Красной гвардии и добровольцев — матросов и революционных солдат — формировался батальон социалистической армии, который должен был иметь специальные команды: пулеметные, команды связи и другие. Первый пулеметный полк оказал большую помощь выделением оружия и командиров-инструкторов. Но пока что все сосредоточивалось вокруг отрядов и штабов Красной гвардии. Вербовочных пунктов Советов еще не было, они появились потом; необходимо было ускорить их организацию и издание необходимых окончательно оформленных инструкций и положений. К 10 января нами, совместно с товарищами из временного бюро, были разработаны предложения об организационно-агитационном отделе будущей Всероссийской коллегии по организации Красной Армии. Вопрос был мною поставлен на заседании временного бюро съезда по демобилизации, которое обсудило мои предложения. Хотя основное руководящее ядро работников было уже подобрано и фактически работа уже начиналась, но полного разворота работы еще не было, поскольку не только отделы, но и сама Всероссийская коллегия по организации Красной Армии не была еще официально оформлена. На созванном заседании Всероссийского бюро военных организаций Николай Ильич Подвойский доложил, что товарищ Ленин требует ускорения разработки проекта декрета и обсуждения его на военной секции III съезда Советов и представления его в Совет Народных Комиссаров. Все товарищи согласились принять участие в военной секции. Для организации и руководства секцией бюро выделило трёх делегатов съезда Советов: товарищей Подвойского, Крыленко и Кагановича. До созыва военной секции делегатов III съезда Советов было еще раз собрано заседание Всероссийского бюро военных организаций для предварительного рассмотрения проекта декрета об организации новой армии и о порядке проведения заседаний военной секции съезда. На этот раз собрались мы у товарища Подвойского в бывшем кабинете военного министра, шикарно обставленном. В связи с этим некоторые из нас отпускали шутки в адрес нашего скромного друга и руководителя: «Ишь ты куда забрался, пропал наш массовик Николай Ильич, теперь до него не доберешься». — «Не беспокойтесь, друзья, — полушутя-полусерьезно ответил он, — большевик, если он настоящий, всюду и всегда останется большевиком — не место красит человека, а человек место. Ведь все это обставлено на народные деньги, не выбрасывать же — надо использовать». После этой шуточной увертюры приступили к обсуждению вопроса. О проекте декрета об организации новой армии доложили товарищи Крыленко и Подвойский. Проект был очень большой — нечто среднее между воззванием и декретом. Помнится, что он был раза в три-четыре длиннее, чем впоследствии изданный декрет. Большинство прежде всего высказалось за сохранение проекта, сделав его более четким и ясным. По существу принципа добровольности все единодушно высказались за этот принцип, иного в настоящий момент быть не может: солдаты старой армии находятся в состоянии демобилизации, устали, измучены войной; зачислять механически в новую армию даже лучших из них невозможно было. Партия считала, что через известное время, после того как солдаты побывают дома, получат помещичью землю, они, по крайней мере многие из них, станут вновь боевыми солдатами, защитниками завоеваний Октябрьской революции. К тому же командный состав в громадном большинстве враждебен революции и призывать его теперь в обязательном порядке невозможно; нужно, особенно вначале, выковывать новый командный состав преданных Советскому строю, привлекая лишь персонально старых военных специалистов. Поэтому в данный момент единственный способ создания новой армии — добровольчество. Условились, что именно в этом духе и надо объяснять принцип добровольности и призывать боевых рабочих и сохранивших свою боеспособность и энтузиазм солдат и матросов вступать добровольцами в новую армию. Но и добровольцев не просто зачислять всех, кто захочет, а установить необходимость рекомендации войсковых комитетов и организаций, стоящих на платформе Советской власти. После обсуждения проекта декрета заслушали и обсудили краткое сообщение о том, что уже делается для организации новой армии. Товарищ Подвойский, доложив об этом, предложил подтвердить решение, чтобы все члены Всероссийского бюро немедля включились в эту работу, в том числе и те, которые сейчас находятся на общепартийной работе, и, повернувшись ко мне, сказал: «Вот товарищ Каганович уже включился в работ}', но все еще считает себя связанным с Полесской парторганизацией и затрудняется дать свое окончательное согласие. Давайте примем окончательное решение о полном переходе товарища Кагановича на работу по организации Красной Армии и доложим в ЦК, а ЦК, надеюсь, примет наше предложение». Бюро приняло это предложение. После краткого обмена мнениями о неотложных мерах бюро поручило тт. Подвойскому, Крыленко, Мехоношину и Кагановичу, с привлечением из штаба Красной гвардии тт. Трифонова и Юренева, срочно переработать проект декрета и организовать его обсуждение на военной секции съезда Советов. Проект декрета был сокращен и рассмотрен на военной секции съезда   Председателем секции был избран тов. Крыленко. Доклад о проекте декрета сделал тов. Подвойский. Обсуждение было оживленным; в выступлениях затрагивались и вопросы, выходившие за рамки декрета. Часть делегатов — солдат, по преимуществу с фронта, — подчеркивали, что главный контингент добровольцев должны дать тыловые гарнизоны, Красная гвардия и заводы, потому что солдаты фронта измучены и стремятся поскорее домой. Другие делегаты, в том числе и некоторые с фронта, им возражали и говорили, что и на фронте есть немало солдат и таких, у которых в деревне ни кола, ни двора, ни семьи, которые охотно пойдут в новую армию, что на фронте уже формируются некоторые части новой армии. Выступили представители флота — моряки, которые твердо заявили, что матросы в большинстве останутся во флоте, на кораблях и готовы по зову Рабочего и Крестьянского Правительства организовать отряды моряков, чтобы и на суше защищать завоевания революции. Местные товарищи поставили ряд организационных вопросов, но на первом заседании секции решили еще раз собраться для обсуждения этих вопросов, так как нельзя откладывать представление декрета в Совет Народных Комиссаров. Товарищ Подвойский нам сказал, что по этому вопросу уже был обмен мнениями на Совете Народных Комиссаров и товарищ Ленин уже внес ряд поправок и требует еще большего его сокращения. Отредактировав еще раз проект декрета, мы его представили товарищу Ленину. 14 января товарищ Подвойский предупредил нас, что, возможно, товарищ Ленин вызовет нас для рассмотрения проекта декрета. И действительно, 15 января товарищи Крыленко, Подвойский, Трифонов и Каганович были вызваны к т. Ленину. Ленин встретил нас приветливо и оживленно и сразу задал ряд вопросов: как отнеслись делегаты, участвовавшие в совещании военной секции съезда, к проекту декрета, какие поправки вносили, как вообще настроены делегаты и др. Товарищ Крыленко подробно доложил тов. Ленину, и после ответа на вопросы Ленин приступил к рассмотрению проекта декрета. Товарищ Ленин очень внимательно, и не один раз, прочитал проект и после краткого раздумья начал вслух читать и рассматривать проект пункт за пунктом. В мою память врезались главнейшие его поправки. В вводной части было сказано, что «старая армия служила орудием классовой борьбы в руках буржуазии», — товарищ Ленин сказал: это верно, но для масс яснее будет, если мы скажем: «Старая армия служила орудием классового угнетения трудящихся буржуазией». Мы все, конечно, согласились, что так лучше будет; эта формулировка яснее определяет классовую роль и природу старой армии и послужит тезисом для наших агитаторов при разъяснении декрета. Далее в проекте было записано: «Красная Армия создается без принуждения и насилия: она составляется только из добровольцев». Тов. Ленин, обратившись к нам, спросил: «Что же вы думаете, что это уже гарантирует надежность армии? Ведь добровольцы разные бывают, а в настоящий острый момент важен классовый характер создаваемой новой армии». И тут же он предложил заменить нашу формулировку следующей: «Рабоче-крестьянская Красная Армия создается из наиболее сознательных и организованных элементов трудящихся классов». Мы все с радостью согласились и с этой поправкой, и это было записано первым пунктом принятого декрета. Далее тов. Ленин улучшил следующую формулировку проекта: «В Красную Армию поступает каждый, кто готов отдать свои силы, свою жизнь для защиты завоеваний Октябрьской революции и власти Советов», добавив в конце: «и социализма». А какой глубокий смысл, какое важное значение для большевика имеет это слово «социализм»! Мы переглянулись, улыбнулись, точнее посмеялись над собой, как бы говоря себе — «вот как мы промахнулись, упустили записать главное — социализм. Как хорошо, что есть Ленин, который поправил нас». Далее тов. Ленин обратил внимание на пункт об обеспечении семей красноармейцев. Обратившись к нам, тов. Ленин спросил: «А вы убеждены в том, что местные органы власти будут в силах выполнить все, что здесь записано?» После нашего ответа, звучавшего довольно-таки неуверенно, тов. Ленин сказал: «Надо обещать только то, что можно выполнить, а тут очень размашисто написаны обещания, которые в настоящих условиях разрухи в народном хозяйстве, в финансах наши Советские органы вряд ли сумеют полностью выполнить. Необходимо записать примерно так: «Нетрудоспособные члены семей солдат Красной Армии, находившиеся ранее на их иждивении, обеспечиваются всем необходимым по местным потребительским нормам, согласно постановлению местных органов Советской власти». Так и было записано в принятом декрете. После внесения поправок в проект товарищ Ленин сказал: «Ну, теперь внесем этот проект на заседание Совнаркома». На заседании Совнаркома обсуждение не заняло много времени. Проект с поправками тов. Ленина был принят единогласно. Я должен здесь сказать, что на меня пребывание у товарища Ленина произвело неизгладимое на всю жизнь, большое впечатление. Все мы слышали не раз о простоте и доступности Ленина, но мне кажется, что слово «простота» не выражает всей сути, хотя другого слова и я не нахожу. Но я бы добавил, что это не «уменье держать себя просто», а безыскусственная, естественная простота, вытекающая из равноправного, товарищеского отношения к другим. Ведь вот Ленин делал свои критические замечания по нашему проекту, вносил свои поправки, всячески стараясь убедить нас в их логичности и необходимости, ни на йоту не подчеркивая какого-либо превосходства. Мы принимали его замечания и поправки без возражений и сомнений не потому только, что мы преклонялись перед авторитетом Ильича или, как чиновники, принимали все, что он говорил, как ядовито сказали бы иные «критически мыслящие личности», а потому, что Ленин убедителен своей железной логикой. Ленин выглядел уставшим, но какая оживленность, активность при рассмотрении проекта и какая конкретность, деловитость в поправках. Признаюсь, что меня особенно поразила, потрясла память Ленина, я никогда не думал, что он мог помнить меня по конференции военных организаций в июне 1917 года. А когда тов. Подвойский сказал: «Вот товарища Кагановича, который сейчас работает председателем Полесского комитета партии, мы хотим взять к нам на эту новую работу по организации Красной Армии», товарищ Ленин сказал: «Помню, помню товарища Кагановича по военной конференции. Он ведь выступал по моему докладу... Это хорошо, что вы его берете сюда, для работы по организации новой Красной Армии. Пусть товарищ Каганович поработает на этом важном деле, но согласуйте это с товарищем Свердловым». Нечего и говорить, как воодушевило меня пребывание у Ленина После окончания съезда Советов товарищ Свердлов получил возможность принять меня и Подвойского по вопросу о моей работе. Приём был кратким, в приемной ждало много делегатов с мест. «Что вы, товарищ Каганович, можете сказать по поставленному Подвойским вопросу?» — спросил меня Свердлов. Я коротко изложил то, что я уже говорил Подвойскому. «Знаете, товарищ Каганович, — ответил Свердлов, — я вам сразу скажу наше мнение, мы уже обменивались по этому поводу. Вы, конечно, правы, что на местах люди нужны, и мы ценим то, что вы не гонитесь за работой в центре, а хотите оставаться на местной работе, но, во-первых, мы формируем в центре новый государственный аппарат, в особенности такой новый, как для организации новой армии — вы теперь уже избраны съездом Советов во ВЦИК, и это вам придает нужный для нового дела, организации армии, авторитет, так как в проектируемом организационно-агитационном отделе Всероссийской коллегии вам придется иметь дело со всеми местными Советами и парторганизациями. Что касается Полесского комитета, то нужно учесть, что теперь это уже будет не тот Полесский комитет, который играл роль областного, которому подчинялся и губернский центр Могилёв и даже ряд других районов Белоруссии и Украины; теперь Могилёв будет губернским центром, и Гомель хотя и останется важным пунктом, но в составе Могилевской губернии; во-вторых, в Гомеле есть хорошие старые большевики, такие, как, например, Приворотский, Хатаевич, которые смогут вас заменить. Вам и не следует выезжать даже для сдачи дел — это при теперешнем состоянии транспорта дело затяжное, а вам нужно приступать немедля к новой работе здесь, в Питере». Я встал и сказал: «Сделаю все, Яков Михайлович, чтобы оправдать доверие Центрального Комитета». На этом, собственно, и кончился наш разговор. Прощаясь, товарищ Свердлов сказал: «Нам с вами придется еще не раз встречаться, так как организационно-агитационный отдел, которым вы будете руководить, является самым близким к ЦК и ВЦИКу отделом». Хотя мне было жаль, что я не могу вернуться в Белоруссию — Могилевщину и Гомельщину для завершения работы по укреплению Советской власти, но работа по организации Красной Армии захватила меня, и я отдал ей все свои силы и энергию. Поскольку кадры отделов Всероссийской коллегии были в основном подобраны еще до юридического оформления отделов, то организационный период не занял много времени. В своем последующем отчете Всероссийской коллегии я так описал этот период: «С назначением ответственного комиссара 22 января организационно-агитационный отдел был сконструирован 25 января и приступил к работе. Первой задачей отдела была выработка основных положений и конструкции самого отдела для правильной планомерной его работы. Задача эта тут же была проведена в жизнь. Отделом выработаны в срочном порядке соответствующие положения, которые и были утверждены Всероссийской коллегией в заседании 30 января». Аппарат всего отдела был небольшим, всего 25 человек. Отдел состоял из двух подотделов: организационного и агитационно-просветительного. Интересен и для сегодняшнего дня тот факт, что оклады были установлены без большого разрыва между руководством и исполнителями. Так, например, комиссар отдела получал 500 рублей в месяц (по тогдашнему курсу рубля это была сумма небольшая), заведующие подотделами тоже 500 рублей в месяц, его помощник 400 рублей, секретарь отдела 450 рублей в месяц, делопроизводитель 400 рублей, регистратор бумаг 350 рублей, машинистка 350 рублей и т. п. Интересно еще то, что все товарищи, работавшие еще до оформления отдела, фактически не получали оплаты, так как финансовый отдел Коллегии отказал в выплате ввиду того, что отдел не был юридически оформлен, и люди не протестовали, а приняли это как должное. Рабочий день был установлен 7 часов — с 10 до 5, а фактически работали по 12-14 часов и по праздничным дням. Должен сказать, что хотя нигде еще не было опубликовано и оформлено существование отделов Всероссийской коллегии, но уже во время съезда Советов и особенно после его окончания делегаты съезда Советов с мест обращались в организационно-агитационный отдел, начавший размещаться в Мариинском дворце, и лично ко мне по вопросам организации Красной Армии. Приходившие товарищи ставили не только организационные вопросы, но и материально-финансовые. Представители с мест знали, что 16 января вслед за основным декретом Владимир Ильич Ленин подписал декрет Совета Народных Комиссаров об ассигновании 20 миллионов рублей на организацию Рабочей и Крестьянской Красной Армии. Для того времени это была значительная сумма, но это было немного по сравнению с потребностями и их направлением, предусмотренным декретом. Из отпускаемой суммы, говорилось в декрете, открываются кредиты местным областным, краевым Советам, армейским комитетам, штабам Красной Армии для организации Рабочей и Крестьянской армии, для снабжения солдат организуемой армии и их семей, для организации Центрального Управления. По организационным вопросам, хотя мы и не имели еще утвержденной инструкции, но по имевшемуся проекту мы давали товарищам с мест определенные советы и указания, в том числе даже по вооружению. Например, советовали прежде всего взять на учет все, что осталось от старой армии, призвать, а то и приказать тем, кто имеет оружие (а у многих бывших солдат оно было), сдать его Советским органам. Мы, со своей стороны, обещали им также помощь оружием и снаряжением из центра. Что касается финансирования, то просьб предъявили столько, что мы стояли перед опасностью полной раздачи имеющихся у коллегии средств сразу, еще до всякого формирования. Поэтому, отпуская немного денег, мы заверяли представителей с мест, что, как только они, после приезда на места, развернут работу по набору в армию, по формированию и по организации своего аппарата и представят во Всероссийскую коллегию отчетные данные о реальных возможных формированиях и о созданном аппарате, коллегия им немедля отпустит финансовые средства. И надо сказать, что товарищи с мест нас хорошо поняли и удовлетворились нашим ответом, хотя и без большой радости. Все уехали из Питера, уверенные в нашей помощи и с твердой решимостью взяться всерьез за дело организации новой Красной Армии. Созданная декретом Всероссийская коллегия по организации Красной Армии развернула широкую, кипучую, энергичную работу по вербовке добровольцев и формированию воинских частей, а также по приведению в состояние боевой готовности отрядов Красной гвардии, действуя в полном единстве с её Главным штабом. Всем этим занялись отделы коллегии с их небольшими штатами, но хорошо подобранными работниками, главным образом из солдат, унтер-офицеров и небольшого количества младших офицеров военной партийной организации, которые, как большевики, с большим рвением и самоотверженностью взялись за это дело. Должен сказать, что работали люди как на фронте, как в Военревкоме, во всяком случае, такого еще не видывали апартаменты Мариинского дворца, где раньше размещался царский Государственный Совет. Это, конечно, относится в особой степени к руководящим работникам, и в первую очередь организационно-агитационного отдела.   Про себя, например, скажу, что я, привыкший к интенсивной работе, здесь работал и день и ночь — и по собственному увлечению и по необходимости   Жена моя Мария Марковна работала во ВЦИКе в отделе связи с местами, в том числе и по распределению и распространению литературы. Она также работала очень много, и нам даже некогда было не только посмотреть петроградские достопримечательности, но даже и погулять вместе по этому красивейшему и интереснейшему городу. За два месяца, примерно с 15 февраля по апрель, организационно-агитационный отдел подобрал, провел подготовку на краткосрочных курсах и отправил на места 300 агитаторов. Они самоотверженно и славно поработали во всех уголках нашей необъятной Родины, и история Красной Армии не должна их забывать. Каждому из отъезжающих агитаторов и организаторов мы выдавали «удостоверение». Вот, например, одно из них: «Дано сие агитатору Калганову в том, что он уполномочен организационно-агитационным отделом Всероссийской коллегии по организации Красной Армии на предмет агитации по гор. Ораниенбауму Петроградской губ. за создание Рабоче-Крестьянской Красной Армии, для чего ему предоставляется право: 1) Пользоваться бесплатно всеми средствами связи: телеграфом, телефоном, почтой и т. п. 2) Пользоваться бесплатно всеми средствами передвижения, как по железным дорогам (в любом поезде и вагоне), так и по грунтовым и водным путям. 3) Все учреждения и организации просим оказывать предъявителю сего всяческое содействие. Комиссар отдела Каганович». Должен, между прочим, отметить, что агитаторам и организаторам из рабочих, солдат, матросов приходилось преодолевать трудности не только в освоении знаний и умении агитировать в разных местах в разном стиле и отвечать на вопросы, зачастую и каверзные, давая отпор меньшевистско-эсеровским змиям, но и преодолевать материальные затруднения не только на местах, но и даже в Петрограде в период пребывания на курсах. Вот, например, протокол общего собрания агитаторов от 16 февраля 1918 года: «Постановили обратиться к комиссару отдела: ввиду недостатка хлеба агитаторам, просим принять комиссара зависящие от него меры, имея в виду, что этот вопрос для нас в настоящее время является самым острым. Ввиду недостатка у некоторых агитаторов амуниции, просим комиссара обратить на это самое серьезное внимание» и т.д. И комиссару, то есть мне лично, немало трудов стоило выполнить эту просьбу; приходилось обращаться и в интендантство, и в разные хозяйственные отделы, и даже в отдел снабжения Красного Креста, который, между прочим, быстрее всех откликнулся и помог обмундированием. Я рассказываю об этом, потому что считаю не бесполезным знать это современным товарищам студентам и курсантам и даже историкам, в каких условиях их отцы осваивали крупицы политических знаний, чтобы нести их в отдаленные районы нашей Родины. Да и сами работники нашего отдела были в незавидном положении, по продовольственному снабжению в том числе, между прочим, и комиссар отдела (хотя я жил в комфортабельной гостинице «Астория», куда меня вселили, когда я приехал как член Учредительного собрания; и чувствовали себя очень неловко в буржуйском, как говорила моя жена, номере этой шикарной гостиницы, но с продовольственным питанием дело обстояло крайне* плохо).   Все же агитаторов мы обеспечили сносно   После прохождения курсов они отправлялись на места в бодром настроении, готовыми «к бою» за организацию Красной Армии. Разработанная и изданная «Инструкция агитаторам по организации Красной Армии» была вместе с тем и своего рода краткими тезисами к выступлениям агитаторов. Инструкция обязывала агитаторов два раза в неделю сообщать в центр о своей деятельности, о результатах, об общем ходе работы по организации Красной Армии; о числе завербованных добровольцев, какая нужна литература, нужна ли дополнительная агитаторская помощь, и сообщать о каждом переезде с одного пункта в другой. Инструкция обязывала агитаторов получать от местного Совета письменное удостоверение о работе агитатора. Через каждые три недели агитатор получает дальнейшие инструкции и, конечно, суточные деньги. Таким образом, это был поддающийся контролю и руководству коллектив агитаторов, разъезжавших по всей стране и побуждавших боевых советских людей к добровольному вступлению в Красную Армию. Одновременно еще более тщательно подбирались организаторы Красной Армии на местах. Это были люди более высокой квалификации. На их обязанности лежала работа по организации военного отдела Совета, а если он уже был организован, то проверка его работы, помощь в исправлении ошибок и недостатков по организации Красной Армии, выявление на месте возможностей расширения работы и усиление вербовки добровольцев, проверка материальной обеспеченности формируемых частей, постановка военного обучения, внутреннего порядка и дисциплины, а также постановка и ход политической работы среди красноармейцев. Мы выработали и издали отдельную инструкцию ответственным губернским и областным организаторам и комиссарам. В ней прежде всего устанавливалась их цель: правильная постановка дела организации Красной Армии на местах. Подчеркивалось, что ответственный организатор или комиссар должен быть лицом компетентным по всем вопросам организации отделов армии. Как и агитаторы, организатор обязан прежде всего явиться в Совет и разобраться в фактическом положении дел с организацией Красной Армии. Он должен помочь Совету (областному, губернскому) организовать или улучшить работу отдела и всю постановку организации Красной Армии. Организатор или комиссар, как компетентное лицо, направляет строительство и работу военных отделов. Для правильной постановки дела организации Красной Армии на местах организатор или комиссар объезжает область или губернию и инструктирует работников в направлении улучшения работы и устранения недостатков по выполнению всех директив, приказов центральных, областных и губернских органов. Организатор разрешает все возникающие недоразумения и препятствия с местным Советом, с облисполкомом и губисполкомом, а в случае необходимости обращается во Всероссийскую коллегию, в организационно-агитационный отдел. Как и агитаторы, организатор поддерживает постоянную связь (2 раза в неделю) с организационно-агитационным отделом, докладывает о выявленных нуждах военного отдела, о своей деятельности, пользуясь прямым проводом, почтой, телеграфом. Эти организаторы сыграли большую роль в ускорении всего хода организации местного аппарата, вербовки добровольцев и формирования частей. Из них впоследствии вышло немало губернских военных комиссаров, а на фронтах — и комиссаров, и командиров. Движение за организацию Красной Армии захватило и часть войск на фронтах. 21 января в газете «Рабоче-Крестьянская Красная Армия и Флот» было опубликовано следующее сообщение: «Комиссия по формированию интернационалистической армии сообщает для сведения и руководства, что при Центральном Комитете действующих армии и флота образовалась комиссия по формированию интернационально-социалистической армии, куда надлежит обращаться за всеми справками и разъяснениями всяких недоразумений, возникающих при формировании. Председатель Максимов». В дальнейшем я поддерживал по этому вопросу связь с тов. Максимовым, моим другом но Могилёву. В дальнейшем это движение расширялось среди бывших военнопленных, среди которых организовались отряды интернациональных бойцов за Победу Советского государства. Как известно, особенно выделялись отряды венгров и чехословаков. В Петрограде ширилось движение в Союзе социалистической молодежи (нынешний комсомол) и среди части студенчества за добровольное вступление в Красную Армию. 24 января мы, не дожидаясь организации вербовочных пунктов, опубликовали в «Правде» следующее извещение об открытии записи в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию: «Запись в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию производится ежедневно с 11 часов утра до 3-х часов дня в доме Рабоче-Крестьянской Красной Армии, Литейный проспект, д. 20. Товарищи принимаются по рекомендации войсковых, общественных демократических организаций, стоящих на платформе Советской власти, партийных и профессиональных организаций, или по крайней мере двух членов этих организаций. При поступлении целыми частями требуется круговая порука всех и поименное голосование». Должен здесь же подчеркнуть особый действенный подъем у военных моряков, в котором большую роль сыграла не только их традиционная революционность, но и декрет Совета Народных Комиссаров от 14 февраля 1918 года «Об организации Рабоче-Крестьянского Красного флота», подписанный В. И. Лениным.   Во флоте шел двойной процесс:   во-первых, была организована вербовка и добровольная запись в рабоче-крестьянский красный флот — помню, что кроме пунктов на самом флоте нами был организован вербовочный пункт в помещении бывшего гвардейского экипажа, кажется на Екатерингофском проспекте; во-вторых, много матросов шли добровольно в Красную Армию. Из них формировались отряды добровольцев, отправлявшихся на фронт. Оставшиеся во флоте матросы берегли как зеницу ока военно-морской флот, сохраняя и укрепляя боеспособность кораблей, что особенно было ими проявлено в спасении кораблей флота, когда после заключения мира немцы хотели при помощи белофиннов захватить корабли Балтийского флота, а наши героические моряки сумели вывести корабли в наши надежные порты. Февраль 1918 года был месяцем наиболее быстрого роста Красной Армии, особенно во второй половине февраля, когда германский империализм вероломно сорвал перемирие и начал наступление по всему фронту. Ленин, протестуя против нарушения немцами перемирия, развернул энергичную борьбу в ЦК за заключение мира даже на самых тяжелых условиях. Я лично участвовал в феврале в двух заседаниях, где выступал Ленин по вопросу о мире: первое — объединенное заседание фракций большевиков и левых эсеров ВЦИКа и второе — заседание ВЦИКа. Оба заседания были в ночь с 23 на 24 февраля. Чувствовалось большое волнующее напряжение, особенно у пас, большевиков, которые должны были дать отпор левым эсерам, а тут у нас самих внутри нашей партии действовала группа «левых коммунистов», выступающая единым фронтом с левыми эсерами. Мы все видели и чувствовали, как нелегко было выступать Ленину, но он твердо, как всегда с неумолимой железной логикой, убедительно защищал предложения ЦК нашей партии, которые с боем были приняты большинством ЦК. Надо, говорил Ленин, смотреть Правде в глаза, а не отделываться пустыми революционными фразами. Мы должны констатировать полную невозможность оказать сопротивление германцам, никто не может заставить воевать армию, не желающую воевать. Русский пролетариат неповинен в том, что германская революция опоздала, но она придет, и мы должны выиграть время. Подписав мирный договор сейчас, мы энергичной работой приведем в порядок хозяйство и создадим крепкую и прочную армию для защиты своей революции, а к этому времени подоспеет социалистическая революция в Германии. В этом духе, но еще более подробно, и был известный доклад Ленина на заседании ВЦИК в тот же день, 23 февраля. Помнится, что было поименное голосование, при этом каждый член ВЦИК отвечал, как он сам голосует — «за» или «против», и при этом он сообщал, как высказывается Совет, который он представляет. Вспоминая это голосование, я с большим удовлетворением могу сегодня сказать, что голосовал за политику Ленина — политику ЦК и Советского правительства и при этом с удовольствием заявил, что и Гомельский Совет за эту политику — за заключение мира. За предложенную фракцией коммунистов-большевиков резолюцию голосовало 116 человек, против голосовали меньшевики, правые и левые эсеры и собрали 84 голоса и 26 воздержалось. Мы все были возмущены антипартийным поведением «левых коммунистов», часть которых ушла с заседания, чтобы не участвовать в голосовании и тем самым уменьшить количество голосов за предложение большевиков. По предложению ЦК партии в Петрограде был создан Комитет революционной обороны, которым руководили тт. Свердлов, Сталин и другие. Обращения Ленина, ЦК, Совета Народных Комиссаров и Комитета революционной обороны в грозные часы опасности еще больше всколыхнули рабочие и солдатские массы, развернулась со всей силой добровольная запись в ряды Красной Армии. 23 февраля «Солдатская Правда» писала: «Перелом в настроении населения окончательный. Волна паники ликвидирована. Она сменилась мощной волной страстного желания всемерной обороны Социалистического Петрограда и подступов к нему». В эти дни члены бюро военной организации вместе с работниками ЦК партии выезжали на заводы. Я лично был на Путиловском заводе. 21 февраля рабочие 7-го округа Путиловского завода, собравшиеся на общее собрание, приняли постановление: «Немедленно вступить для всеобщей повинности в ряды Красной гвардии на защиту нашей народной Советской власти». Движение на фабриках, заводах Петрограда приняло столь широкие размеры, что имевшиеся вербовочные пункты не справлялись с приёмом добровольцев, и в целом обнаружилось отставание дела организации от стихийного движения. Когда агитаторы и организаторы организационно-агитационного отдела Всероссийской коллегии доложили об этом, мы доложили Комитету революционной обороны и по совету тов. Сталина решили созвать специальное совещание представителей районов Петрограда, Петрофадского Совета и Комитета партии для разработки ряда неотложных практических мер по улучшению дела организации вербовки в Красную Армию. Надо сказать, что в эти дни центральные комитеты многих профсоюзов, в том числе металлистов, текстильщиков, кожевников и других, и даже союз швейцаров и дворников, вынесли решения с призывом к рабочим членам профсоюзов встать на защиту Социалистического Отечества и вступать в Красную Армию. Они организовали штабы по записи добровольцев. На Петроградской конференции фабрично-заводских комитетов был организован отряд Центрального Совета фабзавкомов для отправки на фронт. Сами ЦК профсоюзов заявляли, что они отдают все свои силы и самих себя в распоряжение Совета Народных Комиссаров для обороны и защиты страны, для борьбы с немецким и иным империализмом. Особую активность проявил «Союз социалистической молодежи» как по вербовке добровольцев, так и по личному участию руководящих кадров молодежи в организации Красной Армии. Они, например, оставляли во всем райкоме одного работника, а остальные уходили в армию, на фронт. И все это было так не только в Петрограде, но и в других районах страны. В воинских частях старой армии положение было несколько иным, чем на заводах и фабриках   Ведь там солдаты давно уже ждали демобилизации и вдруг опять... Были еще среди солдат и эсеро-мень-шевистские элементы. Поэтому там мы вели нашу агитацию по-иному. Мы сразу и не ставили вопроса о массовом переходе в Красную Армию — закон предусматривал персональный отбор и рекомендации, и это оставалось в силе. Но по случаю такой, можно сказать, внезапной угрозы Петрограду со стороны немцев мы, конечно, добивались, чтобы и те, которые и не собираются вступать в Красную Армию, а собирались демобилизоваться, во-первых, политически были с нами, а не с врагами — меньшевиками и эсерами, во-вторых, чтобы в часы грозной опасности были готовы к бою с кайзеровскими калединцами. И эта словесная связь — «немецкие кайзеровские Калединцы» тоже не случайная. Она показывала массам, в особенности солдатам, связь внутренней с внешней контрреволюцией и опасность потери всех завоеваний революции и восстановления старых царских, буржуазно-помещичьих, генеральско-корниловских порядков. Поэтому мы, не рассчитывая в тот момент на массовое вступление солдат в Красную Армию, а тем более на преобразование целых старых частей в красноармейские, вели активную агитационно-политическую работу среди солдат, добиваясь их активной готовности к обороне, к защите столицы и страны. Одновременно мы организовывали в воинских частях вербовочные пункты, набирая немалое количество добровольцев из солдат старой армии. Начиная с 21 февраля, после призыва Ленина, вокзалы Питера были переполнены отправляющимися на фронт вновь сформированными отрядами новой Красной Армии. Кайзеровские головорезы при помощи предателей — контрреволюционных белогвардейских офицеров — рассчитывали захватить Петроград через Псков, пройти триумфальным маршем, но неожиданно натолкнулись на героев — молодых красноармейских, краснофлотских и рабочих отрядов и отчасти старых солдат, в частности латышских и эстонских, которые оказали немцам героическое сопротивление. Партия и Правительство высоко оценили этот Псковско-Нарвский подвиг молодых сил Красной Армии и объявили 23 февраля днем боевого рождения нашей родной Советской Армии. Но немцы не приостанавливали свое коварное наступление, поэтому формирование Красной Армии все более и более нарастало. Всего по Петрограду на конец февраля вступило в ряды Красной Армии 22 тысячи человек.   Число же лиц, изъявивших желание вступить в ряды Красной Армии, определялось в несколько десятков тысяч человек. Можно без преувеличения сказать, что фактически на 1 марта в Красную Армию вступило больше, хотя мы поступили тогда правильно, придерживаясь правил статистики — не давать не оформленных, не точно подтвержденных цифр. Мы, придерживаясь большевистского правила — не допускать преувеличений успехов, принимающего иногда характер хвастовства, считали, что в этом залог дальнейших успехов и мобилизации всех сил для дальнейшего наращивания мощи Красной Армии. Подводя итоги февралю, можно сказать, что партия и её Петроградская организация, в которой мы имели тогда честь состоять, продолжали с нарастающей энергией создавать и строить нашу молодую любимую Красную Армию. Ленин радовался героизму молодых сил Красной Армии, но он знал, что она не только еще количественно мала, но и еще слабо сцементирована и материально слабо обеспечена, что тыл новой армии крайне подорван, что нужна передышка — время для улучшения хозяйства и создания крепкой, большой Красной Армии. Вот почему Ленин требовал заключения мира, чтобы выиграть время, получить передышку, а тем временем подойдет помощь и со стороны международного пролетариата, со стороны немецкого пролетариата. Вот почему партия и народ приняли позицию Ленина и отвергли вреднейшую, опаснейшую, пагубную для революции позицию «левых коммунистов», троцкистов и левых эсеров. Все они, независимо от личного желания многих из них, вели к гибели Советской власти и Победе вековечных врагов рабочих и крестьян — капиталистов и помещиков. После борьбы в самом ЦК партии, где Ленина решительно и неизменно поддерживали, прежде всего Сталин и Свердлов, победила Ленинская линия, и это привело к заключению мира 3 марта 1918 года. 14 марта в Москве открылся IV Чрезвычайный Всероссийский съезд Советов   К этому времени Центральный Комитет партии и Советское правительство во главе с Лениным переехали из Петрограда в Москву. 12 марта над Московским Кремлём был поднят государственный флаг Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. Четвертый съезд Советов должен был обсудить и решить вопрос о ратификации Брестского мирного договора. До открытия съезда, 13 марта, состоялось заседание фракции коммунистов съезда, на котором с докладом о Брестском мире выступил товарищ Ленин. Громадное большинство делегатов-коммунистов (453 «за» и всего 30 «против») одобрило ратификацию мирного договора. Выступившие «левые коммунисты» успеха не имели и провалились со своими предложениями.   Учитывая не раз проявленную недисциплинированность «левых коммунистов», ЦК предупредил их специальным постановлением, что все члены партии на съезде Советов обязаны голосовать согласно решениям партии, никаких противоречащих этому деклараций, заявлений член партии не имеет права делать на съезде Советов. В противном случае это будет рассматриваться как нарушение партийной дисциплины со всеми вытекающими последствиями. Громадным большинством съезд Советов принял резолюцию, предложенную фракцией коммунистов-большевиков, о ратификации мирного договора (784 «за», 261 «против» и 115 воздержалось). После VII съезда партии и IV Чрезвычайного съезда Советов расширились рамки нашей агитации и организации дела укрепления вооруженной мощи Советского народа. Как и в январе-феврале, так и потом мы агитировали за вступление добровольцев в Красную Армию для отпора наступавшему врагу, но в марте, в соответствии с решениями VII съезда партии и IV съезда Советов, наряду с организацией Красной Армии, мы уже практически, остро ставили вопрос о поголовном всеобщем военном обучении. Таким образом, март был месяцем дальнейшего формирования частей Красной Армии из поступающих добровольцев и начала развертывания широким фронтом военного обучения трудящихся масс. В марте мы во Всероссийской коллегии, на совещаниях организационно-агитационного и учетного отделов регулярно (ежедневно или за несколько дней) подводили итоги, рассматривая сводные данные учетного отдела. По этим, казалось бы, сухим цифрам мы определяли биение пульса оперативной жизни и ход вербовки и формирования Красной Армии. Выходившая еще тогда наша славная «Солдатская Правда» помещала интересные сообщения о ходе вербовки и формировании Красной Армии. Не ослабла работа по вербовке и формированию частей Красной Армии и в Петрограде в марте и в апреле после переезда Правительства и Всероссийской коллегии по организации Красной Армии в Москву. Надо сказать, что районные штабы Питера, которые уже привыкли в одном центре не только получать помощь, но и требовать и критиковать в случае неаккуратности или задержки в оказании помощи, немного «взгрустнули». Они прямо говорили нам: «Не уверены мы, что у нашего городского главного штаба хватит времени и ресурсов для своевременной помощи нам, питерцам». Но мы их успокоили, что не оторвемся от нашего родного Петрограда и будем Петроградскому главному штабу из Москвы помогать. В свою очередь, мы просили их оказать нам помощь в выезде из Петрограда, что было тогда не так просто и не так легко — это я лично особенно испытал как назначенный Всероссийской коллегией уполномоченным по организации и обеспечению переезда в Москву всего аппарата, всех отделов Всероссийской коллегии со всеми документами и отчасти имуществом. Можно было бы порассказать о довольно сложных перипетиях, которые пришлось иметь при переезде, погрузке в эшелоны людей, их семей, багажа и прочего, возможно, что это представило бы известный интерес для понимания обстановки, но не буду занимать время у себя и у читателя. Скажу только, что при помощи петроградских товарищей, особенно из районных штабов, которые помогли и тепло нас проводили, мы вовремя и благополучно выехали из Петрограда и прибыли в Москву. В Москве мы получили помещение на Сретенском бульваре в большом многоэтажном здании бывшего страхового общества. Сотрудников Всероссийской коллегии разместили, как говорится, «в тесноте, да не в обиде» на Кузнецком мосту в гостинице «Альпийская роза». И здесь, в Москве, мне довелось по поручению Коллегии организовывать быстрое устройство всего аппарата Коллегии, чтобы не задерживаясь, а прямо с ходу развернуть по-фронтовому работу. Так как мы заранее предупредили места, то весь наплыв телеграмм и писем с мест сразу же пошел в Москву. Мы по приезде сразу же были ими завалены, при этом мы из Петрограда захватили и те, которые там не успели рассмотреть. Вызывали нас и к прямому проводу. Организационно-агитационный отдел принимал энергичные меры по решению и удовлетворению всех поставленных вопросов и требований. В Москве потребовались новые усилия для оживления работы по организации Красной Армии. Решено было созвать конференцию губернских военных отделов Московского военного округа. Всероссийская коллегия решила на этой конференции не ограничиваться заслушиванием докладов с мест, а поставить доклад тов. Подвойского об организации Красной Армии. Конференция губернских военных отделов Московского военного округа состоялась 25-26 марта 1918 года   Её председателем был избран товарищ Фрунзе Михаил Васильевич, представлявший Иваново-Вознесенскую область. Тов. Фрунзе уже тогда, на этой конференции, выделялся своим глубоким пониманием военных вопросов, четкостью в их постановке. Лично я был знаком с Фрунзе еще раньше, а на этой конференции еще более сблизился с ним. Все докладчики остро ставили прежде всего вопрос о деньгах — нет денег. И этот вопрос нашел свое быстрое решение во Всероссийской коллегии — все представленные губернии получили финансирование. Все ставили также вопросы снабжения, снаряжения и вооружения. Этими и другими поставленными вопросами занялись отделы военного округа и отделы Всероссийской комиссии и оказали возможно необходимую помощь. Главным вопросом был доклад товарища Подвойского об организации Красной Армии. Тов. Подвойский Николай Ильич поставил задачей создание в кратчайший срок полуторамиллионной Красной Армии. Но, подчеркнул он, дело не столько в количестве, сколько в том, чтобы наша армия по своей технике и боевой силе не уступала германской и японской армиям. Для этого мы должны воспользоваться всеми техническими силами, имеющимися у нас. Мы должны привлечь генералов, офицеров, инженеров и учиться у них. Сама жизнь, условия нашей борьбы требуют этого от нас. Армия, говорил далее тов. Подвойский, должна заполнить мысли каждого Советского человека; все наши собрания, митинги, газеты должны быть заполнены призывом «Все в ряды новой, Социалистической Красной Армии». Но армия зависит от хозяйства, поэтому необходимо наладить нормальное функционирование хозяйства с тем, чтобы хозяйство обеспечило Красную Армию. Все хозяйство для войны. Нет других более острых вопросов. Перед нами две задачи:   1) Создание крепкой боеспособной армии и 2) Заставить правильно функционировать хозяйство страны и приспособить его для ведения войны.   Мы будем опубликовывать в газетах списки генералов, чтобы каждый гражданин мог бы дать отвод. Привлекать специалистов мы будем, но мы будем ставить к ним двух политических комиссаров. Особенно мы должны теперь обратить внимание на переход к всеобщему военному обучению. Если мы даже по 3-4 часа в день будем обучать гражданина военному делу, то за три месяца можно будет знать его основы. А можно обучаться и более четырех часов в день по принципу: 8 часов работа, 8 часов для сна и 8 часов для военного обучения. Теперь, заключил тов. Подвойский, каждый день идёт за год, поэтому нельзя медлить — все за работу, все за создание армии. Для выработки ряда основных положений по дальнейшей организации Красной Армии совещание разбилось на секции, в которых мы, представители отделов Коллегии, приняли деловое, активное участие. Переезд в Москву дал нам преимущества в отношении связи со всей страной, и особенно с Белоруссией и Украиной. Это было очень важно, потому что в марте немецкие войска развернули наступление в глубокие районы Украины, продолжая одновременно наступление и в Белоруссии. В отношений Белоруссии большое значение имела прямая связь и помощь Московского военного округа, который даже выпускал оперативные сводки по Белорусскому направлению (по Могилевскому, Витебскому, Гомельскому и т. д).. На Западном фронте наши войска, имевшие в своем составе и красногвардейские, и молодые красноармейские силы, и силы некоторых революционных частей из старой армии, давали серьезный отпор наступавшим немцам. На Украине предательство Украинской Рады облегчило немецкому империализму развернуть глубокое наступление по всей Украине. Советское правительство Украины, все организации партии большевиков сделали все возможное для защиты Киева, по их призыву рабочие и революционные крестьяне и часть передовых солдат старой армии вели отчаянные, самоотверженные бои с немецкими захватчиками, но силы были неравные. Известен героизм отряда Киквидзе, который, имея всего 1500 бойцов, оказывал около 10 дней упорное сопротивление немецко-петлюровскому наступлению на линии Бердичев — Житомир. Известны также героизм и храбрость красногвардейского отряда Чудновского, который боролся на реке Ирпень, упорно защищая переправы и отбрасывая от переправ части немецкого отборного корпуса. Точно так же замечательно воевали и нанесли удар немцам красногвардейцы-железнодорожники.   Но не хватило сил противостоять немецким корпусам   И 1 марта им удалось захватить наш Киев. Но захват Киева еще не означал захвата Украины. Всколыхнулись многие районы Украины, в первую очередь её пролетарские центры: Харьков, Донбасс, Екатеринослав и другие. Всюду развернулась работа по формированию боевых отрядов. Особенно выделялся Луганск, где с начала марта начали формировать Луганский отряд социалистической армии. Именно по этому вопросу товарищ Ворошилов связывался с нами, и Всероссийская коллегия оказала ему необходимую помощь вооружением, обмундированием и советами. Уже 10 марта этот отряд выступил на фронт — на защиту Харькова. В самом Харькове штаб Красной гвардии объявил мобилизацию в соединении с добровольностью, чем поддержал части Советской Армии пополнением. К апрелю из рабочих Харькова было сформировано несколько воинских полков Красной Армии. И в Екатеринославе. Полтаве уже формировались части Красной Армии. Особенно следует отметить, что в бедняцкой Черни-говщине и киевском Полесье были сформированы части из трёх тысяч добровольцев, которые выступили на фронт. Отчаянное, полное героизма сопротивление немцам было оказано рабочими отрядами и всеми советскими войсками на территории Донецко-Криворожской Советской Республики, образованной еще в феврале 1918 года на съезде Советов в Харькове под руководством славного деятеля нашей партии Артёма Сергеева. Еще 5 марта кроме отрядов самих рабочих Донбасса там воевали части Советской армии и других районов Украины. Главной заботой центра было снабжение Донбасса оружием и обмундированием. Все мы, работники центрального аппарата военного ведомства, занимались этим. Я не помню точных цифр, но могу сказать, что в марте и апреле были отправлены десятки тысяч винтовок, сотни пулеметов, многие десятки тысяч комплектов обмундирования. Центральный Комитет партии по предложению Ленина дал указания всем партийным организациям Украины и представителю ЦК товарищу Орджоникидзе бороться за каждую пядь земли Советской Украины, эвакуировать хлеб, металл на Восток, создавать подрывные группы и при подходе немцев к Донбассу заливать рудники, а рабочих и уголь вывозить. На местах эта директива осуществлялась. Особую активность и распорядительность проявлял в этом отношении Центральный штаб Красной Армии Донецкого бассейна. В одном из своих приказов он писал, что хотя наши отряды, наспех обученные и еще слабо организованные, не выдерживают натиска немцев, но пусть знают враги, где они временные победители, что в конце концов они будут разбиты.   Разъясняя это рабочим, штаб требовал организованной эвакуации запасов оружия, продовольствия, всех ценностей и оборудования. Штаб установил специальное наблюдение над этим. Эвакуируя ценное имущество и людей, большевики Донбасса выдерживали бои с наступающим врагом, стремившимся во что бы то ни стало перехватить эвакуированное имущество и людей. Коммунисты поголовно вступали в Красную Армию. 14 апреля общее собрание Луганской партийной организации постановило: всем коммунистам добровольно вступить в ряды Красной Армии. В тяжких условиях, при неравных силах наши советские отряды, отступая, наносили удары врагу   Но немецким империалистам удалось при активной помощи предателей-националистов захватить к маю почти всю Украину. Нелегко было оккупантам держаться на Украине, на территории которой широкой волной развилось партизанское движение, сопротивление и восстания. Достаточно упомянуть славные восстания рабочих в Николаеве, в Херсоне и сопротивление в Одессе, организованное большевиками. Не только большевики, но и революционные трудящиеся массы были уверены, что немцы будут изгнаны из Украины и Советская власть восторжествует. В апреле 1918 года в Красной Армии было около 200 тысяч красноармейцев, вступивших в армию на добровольных началах, не считая партизанских отрядов, которые организовывались рабочими и крестьянами для борьбы с немцами. Красная Армия продолжала расти, и в июне 1918 года советские вооруженные силы вместе с оставшимися еще отдельными отрядами Красной гвардии, продовольственными и партизанскими отрядами насчитывали около полумиллиона человек. Молодая Красная Армия, закаляясь в боях, росла и качественно, но она не была еще той регулярной организованной армией, которая нужна была Советскому государству для отражения нападения империалистов всего капиталистического мира. Обучение военному делу было нами организовано, но, надо признать, на скорую руку и, конечно, недостаточно квалифицированно. Обучали их ведь не старые квалифицированные военные, которые, особенно в первый период, в громадном большинстве стали на сторону врагов народов России. Обучали наших красноармейцев, "особенно в первую пору, по преимуществу вышедшие же из народа старые революционные солдаты, унтер-офицеры и обученные нами на курсах молодые командиры. Многие из них потом вышли замечательными талантливыми командирами вплоть до маршалов, но в первое время, при всей их героической душевной старательности, они, естественно, не могли дать красноармейцам тех военных знаний, которые нужны были для борьбы с вышколенным врагом. Да и сами красноармейцы не могли в короткий срок усвоить даже то, что им давали наши командиры. Высокий морально-политический дух и сознание добровольцев Красной Армии были основой новой сознательной дисциплины, но одного этого недостаточно для армии, которая должна действовать как единый, слитный организм. В «Положении» об организации Рабоче-Крестьянской Красной Армии мы предусматривали письменное обязательство каждого вступающего в Красную Армию подчиняться установленному порядку, дисциплине и исполнять все обязанности по службе, но этого оказалось совершенно недостаточно для борьбы с нарушениями дисциплины, так как выборные командиры не могли накладывать дисциплинарные взыскания, а делали это Солдатский комитет и собрания самих солдат; в ряде частей избирались еще товарищеские суды. Однако поскольку по мере роста частей Красной Армии в её ряды попадали и дезорганизаторские, анархо-левоэсеровские элементы, и даже уголовные элементы, указанный порядок оказался недостаточным для борьбы с этими элементами. Наши большевистские организации в частях вели борьбу через Солдатские комитеты и общие собрания красноармейцев, на которых вопрос ставился политически, и это тоже давало известный эффект.   На собраниях принимались хорошие, строгие резолюции, осуждающие поименно провокаторские, дезорганизующие элементы или, как говорилось в некоторых резолюциях, людей, пришедших в армию не ради её высоких целей, а для извлечения личных выгод (получения обмундирования и т. п).. Иногда принимались решения об исключении из армии наиболее злостных, неисправимых и даже о предании их суду революционного трибунала Все это способствовало установлению и укреплению дисциплины в Красной Армии, но этого было недостаточно. Нужен был военный общеармейский Устав, которого не было, нужна была присяга и главное — необходимо было внести серьезные изменения в сами основы формирования советской Красной Армии. Глубокое обучение военному делу Красной Армии, её дисцишшнирование требовало большей устойчивости в её укомплектовании и формировании. Вновь организованная Красная Армия создавалась как постоянная, регулярная армия Вот почему апрель 1918 года стал месяцем начала нового этапа или периода реорганизации и укрепления Красной Армии. Я говорю «начала нового этапа», потому что не сразу начали с замены добровольчества обязательным набором в Красную Армию. Ставя перед собой эту цель, партия, её ЦК и Советское правительство, Ленин начали с подготовки перехода от формирования армии на началах добровольчества к обязательной воинской повинности. Установив правильный новый принцип формирования армии на основе воинской повинности, партия, как всегда, начала с организационной подготовки, и первым краеугольным камнем всей этой реорганизации был декрет Совета Народных Комиссаров, подписанный Лениным 8 апреля, об учреждении волостных, уездных, губернских и окружных военных комиссариатов. Одновременно в специальном декрете «О сроке службы» от 26 апреля установлено, что вступающий добровольно в ряды Красной Армии (это значит, что в тот момент мы еще не отказались от добровольчества) обязуется служить в ней не менее шести месяцев. Самовольно покидающий её ряды до истечения срока привлекается к ответственности по всей строгости революционных законов. Это уже тогда благотворно повлияло на устойчивость состава Красной Армии. Особо важным для поднятия сознательной дисциплины и морально-политического духа армии было выработанное и принятое ВЦИК 22 апреля «Торжественное обещание» — присяга красноармейца при вступлении в её ряды. Большую, я бы сказал, великую историческую роль в дальнейшем подъеме качества нашей армии сыграли военные комиссары Красной Армии и политические отделы. Роль военно-политических комиссаров и политорганов была шире непосредственно политической просветительской работы, которую вели политотделы. Она была связана с общим вопросом о командных кадрах Красной Армии, который особенно остро встал перед партией на втором этапе строительства нашей армии. Для объединения деятельности военных комиссаров и установления контроля над ними было создано Всероссийское бюро военных комиссаров, включившее в себя значительную часть функции организационно-агитационного отдела (за исключением вербовки добровольцев и руководства военными отделами Советов). Точно так же претерпели неизбежные в таких случаях изменения и кадры работников, особенно учитывая страсть нового наркома Троцкого к известному «перетряхиванию» кадров. Большая часть работников Всероссийской коллегии получила новую работу, часть перешла на общегосударственную и общепартийную работу, а часть осталась на разных работах в армии.   Тов. Крыленко, например, перешел на работу в прокуратуру, тов. Подвойский — в Высшую военную инспекцию. Товарищ Трифонов не остался в центральном аппарате военного наркомата, не желая, как он мне сказал, работать с Троцким, что и мне также советовал. Единственный из членов Всероссийской коллегии Юренев (близкий к Троцкому еще по добольшевистскому периоду в межрайонной организации) был назначен руководителем Бюро военных комиссаров. Что касается меня лично, то с ликвидацией организационно-агитационного отдела мне предложили остаться заведующим агитационно-просветительным отделом Бюро военных комиссаров или в качестве инспектора-организатора с выездами на места.   Лично я настаивал на отправке меня в войска на фронт   Товарищ Подвойский, который был моим неизменным другом и руководителем, предложил мне пойти к нему заместителем в Высшую военную инспекцию. Я согласился, имея в виду выезды на места. Тов. Подвойский наметил командировать меня на Украину или в Поволжье — Саратов, Самару. Но, как известно, член партии находится в распоряжении ЦК — и меня вызвали в ЦК на приём к тов. Свердлову. Он меня очень тепло расспрашивал о ходе реорганизации, о Бюро военных комиссаров. Я рассказал о положении дел. Сказал, что полностью согласен с необходимостью упразднения Всероссийской коллегии, но насчет Бюро военных комиссаров я сказал, что не думаю, что оно долго просуществует, что придется создавать новый, более устойчивый политический аппарат руководства военными комиссарами и политорганами.   Товарищ Свердлов, не подтверждая категорически мой прогноз, все же сказал: «Возможно, что это переходная форма, посмотрим, будем присматриваться к жизни, а она хороший учитель». На моё замечание, что не считаю Юренева удачной кандидатурой, так как он не имеет опыта партийной работы и формален в работе и в отношениях с людьми, Свердлов по существу почти согласился с этой оценкой. «Но, — сказал он, — между нами говоря, мы здесь уступили новому наркому (то есть Троцкому), который очень настойчиво его выдвигал. Но если само учреждение может быть недолговечным, то тем более недолговечным может быть его руководитель». После этого товарищ Свердлов перешел к вопросу о моей работе. «Мы вас, — сказал он, — отдали на новое дело организации Красной Армии временно; период был острый, партийных организаторов во Всероссийской коллегии было мало, и по настойчивой просьбе товарища Подвойского мы и вас отдали, тем более что они имели на это известное право как на члена Всероссийского бюро военных организаций. Теперь иное положение. ЦК очень нуждается в общепартийных руководящих работниках, и мы вас заберем на общепартийную работу».   На моё замечание, что я уже дал согласие тов. Подвойскому пойти к нему заместителем в Высшую военную инспекцию и что вообще я уже освоил и полюбил военную работу и хотел бы остаться на этой работе, тов. Свердлов реагировал решительно и даже немного раздраженно. «Я знаю, — сказал он, — что товарищ Подвойский хочет вас заполучить, у него аппетит хороший; ему, конечно, выгодно и удобно заполучить к себе в заместители такого работника, как вы. Но на этот раз мы не удовлетворим его просьбу — теперь вы нужнее ЦК. А что касается любви к военной работе, к армии, то она будет очень хороша и на месте как раз общепартийной работы — теперь вся партия и её органы находятся на военной работе, и вам, товарищ Каганович, придется не раз проявить свой интерес и любовь к военному делу, будучи именно на партийной работе. Вот мы вас хотим послать в один из крупных промышленных центров — в Нижний Новгород, так как там дела неважны, а Нижний — самый близкий к Москве крупный центр и близкая прифронтовая полоса к Восточному фронту и особенно к затеваемым врагами контрреволюционным делам на Волге. Вот вам и придется в Нижнем Новгороде, как руководителю парторганизации, применить ваш новый приобретенный военный опыт».   Я сказал тов. Свердлову, что это большое доверие ЦК и я приложу все силы, чтобы его оправдать. «Имейте в виду, — добавил тов. Свердлов, — что товарищ Ленин знает, что вы намечаетесь в Нижний, и он одобрил это». Я с большим волнением ответил: «Прошу передать товарищу Ленину, что не пожалею сил, чтобы сделать все, что нужно и что потребует ЦК и товарищ Ленин».   После уточнения дополнительных организационных вопросов по Нижнему Новгороду и тамошней обстановке тов. Свердлов тепло попрощался со мной, и в мае же я выехал в Нижний Новгород. Моя жена Мария Марковна, работавшая в Московском комитете партии, была также откомандирована ЦК в Нижний как партийный работник и выехала вместе со мной. Оглавление Большевики   www.pseudology.org