|
Против
Довлатова восстала его жена и любимый
персонаж. Бунт не удался - пациент сбежал от психоаналитика.
Жены известных деятелей искусства очень любят
вспоминать мужей. Недавно мы легко могли в этом убедиться, прочтя мемуары
жен Блока и Андрея Белого, выпущенные в одном флаконе. Из них мы узнали, что
Блок любил проституток и страдал стыдными болезнями, а Белый с удовольствием
мыл пол.
Теперь рассказами о муже нас порадовала жена Сергея Довлатова -
Ася Пекуровская. К счастью, у нее это
вышло значительно содержательней, чем у Любови Дмитриевны Менделеевой и
Клавдии Бугаевой. Во-первых, потому что
Пекуровская - первая и сравнительно
недолговременная довлатовская жена, хорошо знакомая лишь с его юностью.
Волей-неволей ей приходится
писать не о подробностях быта и личных привычках мужа, а об эпохе,
окружении, людях и так далее. Во-вторых и в главных - ее взаимоотношения с
Довлатовым отнюдь не ограничиваются сорокалетней
давности романом и получившейся в результате дочерью, которую отец никогда
не видел. Пекуровская
- еще и персонаж его книг. Персонаж, который теперь бунтует против
создателя.
2
Довлатовская проза, внешне
вполне укладывающаяся в понятие non-fiction, изобилует его женами и
любовницами, родителями и тетями, друзьями, врагами и собакой. Все они по
большей части выведены под реальными именами, но при этом совершают
несвойственные им поступки, выдуманные не особо стеснительным автором.
Однако Пекуровской
повезло больше всех.
Ей
Довлатов не просто приписал очередную остроту или какую-нибудь
фантастическую историю. Он основательно переписал всю ее молодость, сделав
бывшую жену главной героиней своей американской повести "Филиал", основная
часть которой - история о том, как в начале 60-х молодая стерва поматросила
и бросила трогательно любившего ее Довлатова.
Ничего удивительного, что не стерпевшая диффамации
Пекуровская
взялась восстанавливать правду. Образ Довлатова
известен нам с его собственных слов - обаятельный и добродушный парень
большого роста, с тонкой ранимой душой и твердыми морально-нравственными
устоями. У Пекуровской из всего этого
милого набора остался лишь большой рост - да и то дополненный физическими
характеристиками вроде "короткого туловища, плотно сидящего на гигантских
ногах" и "коротких детских ручонок".
Все остальное изменилось еще
сильней - на поверхность вышли весьма неприглядные взаимоотношения с
друзьями и женщинами, постоянная ложь, жестокость. Даже история их
расставания не слишком лестна для Довлатова -
какая-то невразумительная пальба из двустволки, девочка, случайно
получившаяся много после развода и увидевшая отца только в гробу.
3
Жаль только, что
Пекуровская
старается зря. Ее книга, безусловно, много чего говорит о частном аспекте
личности Довлатов - как это и положено книгам жен
писателей. А вот бунт у персонажа не получился - автор оказался все-таки
посильней.
Пекуровская
занимается тщательным психоанализом личности Довлатова,
предполагая, что псевдодокументальность его прозы - следствие своеобразной
литературной психотерапии, вымещение комплексов, способ отомстить миру за
свои обиды и построить в глазах будущих поколений симпатичный образ самого
себя. Но психоанализ оказывается бессмыслен: пациент давно сбежал с кушетки,
а доктор этого и не заметил.
Дело в том, что non-fiction Довлатова - вполне
узнаваемый жанр, свойственный литературной эпохе. К нему же относится,
например, проза Лимонова с его подробными описаниями выдуманных собственных
приключений. Жизнь, тусовка и дружеские пьянки для
Довлатова с Лимоновым - такой же материал, как русский язык для
Сорокина. Мятеж Пекуровской на самом
деле - это как если бы против Сорокина, например, восстала буква "А",
написав о нем разоблачительную книгу.
Бесконечная выдуманная
автобиография, которую всю жизнь писал Довлатов,
- лишь прикрытие для необузданной авторской фантазии, способ придать ей
видимость достоверности.
Ничего удивительного, что одни и
те же реплики в разных книгах кочуют от
Бродского к Найману и обратно,
а версий знакомства с женой Еленой - аж
целых три штуки, и все поразительно достоверны, с именами, фамилиями и чуть
ли не адресами персонажей. Побочный эффект - обида самих персонажей, не
желающих воспринимать себя всего лишь как материал для чужого творчества.
Похоже, Довлатов и впрямь был жесток - он не
только сильно видоизменил в глазах потомства своих героев, но и практически
лишил их возможности написать автобиографию. Ведь теперь переделать все, что
натворил Довлатов, может лишь тот, у кого таланта
как минимум не меньше. Пекуровской
исправить собственную жизнь не удалось. Как ни жестоко это звучит, ей пока
что придется остаться буквой "А".
источник
www.pseudology.org
|