Ростов-на-Дону, 15 марта 2006 года
Виктор Подмолода
Полёт без возврата или попытка приблизить истину
Полёт без возврата
Виктор ПодмолодаЗакончив обсуждение выполненных, не предусмотренных Плановой таблицей, трёх полётов командир полка, обращаясь к майору Мишечеку, с вздохом, произносит:

— Тут спущено указание, выявить всех морально неустойчивых лётчиков и отстранить их от лётной работы, а фамилии выдать наверх. Приказано не жалеть ни кого, при малейшем сомнении — ни каких колебаний. Фамилию одного мне уже назвали — Хуторской, попался пьяным Чернышёву.

Понимая, что понятие "моральная неустойчивость" не имеет чётко обозначенных рамок и порою достаточно мнения одного человека, чтобы попасть под это определение и оказаться с таким ярлыком, я сразу же вспомнил короткую беседу с майором Норенко. Здесь и придумывать ничего не надо — на лицо морально-политическое разложение. Получается, что у меня больше доверия к вражеским голосам, чем к официальной политике КПСС, членом которой я являюсь. Чем не идеологический оборотень? Да ещё и других так нагло и откровенно сбиваю с истинного пути. Какие тут могут быть колебания?
 
Это тот случай, когда не под корень надо рубить, а вырывать с корнем. И это всё на фоне уже состоявшегося Предательства. Становится страшно. Даже если, для доказательства своей преданности Родине, поступить как Данко и вырвать из груди сердце, то не поверят. Ругаю себя за проявленные глупость и не дальновидность, но опять решаю свои переживания держать в себе — даже жена не должна знать о них. Будь, что будет….

11 сентября стало днём расправы над неугодными. Над теми, кто не отвечал требованиям моральной устойчивости. Таковыми стали: Сергей Хуторской и Володя Кирсанов — мои однокашники, прибывшие в Чугуевку из Советской Гавани; В.Гизик — выпускник АВВАКУЛ-73г, прибывший из Золотой Долины (аэр. Унаши). Как сложилась судьба последнего — я уже забыл и не помню, а вот, что касается моих однокашников, то до сих пор у меня в глазах их белые, почти меловые лица и полные растерянности и отчаяния взгляды.
 
Им было объявлено, что они отстраняются от лётной работы и назначаются на новые должности: С.Хуторской — штурманом наведения на ПН в Великую Кему, а В.Кирсанов — начальником прицепа в радиотехнический полк (или батальон) под Уссурийском. Для оформления своего убытия им был определён всего один день. Уже к вечеру за С.Хуторским приземлился транспортный самолёт, летевший в Великую Кему, а В.Кирсанов убыл вечерним поездом, следовавшим до Владивостока, с Предписанием — к 8 часам утра следующего дня прибыть к новому месту службы.

Вот так круто обошлась с ними судьба-злодейка. А вина их (по определению — моральная неустойчивость) сводилась к тому, что первый — в свободное от службы время — попался на глаза полковнику Чернышёву с запахом спиртного, а второй — будучи холостяком — вёл раскрепощённый образ жизни не совместимый с существовавшими в то время стереотипами. В.Гизику ставилось в вину его неравнодушие к вину и Женщинам.

Невероятно жёсткая и мгновенная расправа над первыми тремя выбранными жертвами, по замыслу её устроителей, как я понял, призвана была вселить страх в остальных лётчиков. В подтверждение этому было сказано, что это только начало и, что — не будет ни какой пощады для лиц допускающих те или иные отклонения. Под "отклонения" могло попасть, что угодно. Отражением сказанного стали дальнейшие события, но о них —  чуть позже.

12 сентября 1976 года работа многочисленной комиссии, состоявшей в основном из представителей КГБ, была в полку завершена. По крайней мере, исчезли внешние признаки её присутствия — опустела площадка перед штабом полка, и перестал существовать жёсткий пропускной режим на входе в него.

Разбора, как такового не было. Из всего, что для лётчиков представляло интерес (а интересно было знать всё), сказано было всего-то ничего. Маршал авиации Е.Савицкий сделал этот разбор в форме короткой очередной беседы. Насколько помнится, по отношению к Беленко им тогда было употреблено слово "предатель" и сказано:

— Виновных в произошедшем, среди здесь сидящих, —  нет

Так же он отметил, что проведённый анализ погодных условий в лётные смены, когда Беленко выполнял самостоятельные (тренировочные) полёты, показал, что именно в лётную смену 6 сентября 1976 года над территорией северных Японских островов были простые метеорологические условия, т.е. безоблачная и ясная погода с хорошей горизонтальной видимостью. В остальные лётные дни, предшествовавшие этому, погодные условия были сложными. Как бы, подводя итог, Е.Савицкий заключил:

— В семье не без урода. Выводы из этого случая будут сделаны. Задача лётчиков полка — продолжать освоение Миг-25п и летать безаварийно.

Образованной по факту улёта В.Беленко комиссии предстояло ответить на следующие вопросы:

1. Беленко — предатель, или внедрённый агент американской разведки?
2. Какие дополнительные секреты, кроме самого Миг-25п, мог он увезти с собой?
3. Выполнению самого полёта "за бугор" предшествовала тщательная подготовка с выполнением всех необходимых расчётов, или всё произошло спонтанно?

Официальные ответы — известны и они (я их просто повторю) следующие:

1. Беленко — завербованный агент спецслужб США.
2. Всё, что содержала секретная полковая библиотека, он законспектировал и увёз с собою.
3. Подготовка к выполнению "забугорного" полёта была длительной и тщательной, а самому полёту предшествовали трудоёмкие расчёты.

На последнем утверждении настаивал и маршал авиации Е.Савицкий. В поисках следов и доказательств, подтверждающих эту гипотезу, было организовано посещение им и его сопровождением квартиры В.Беленко в третьем подъезде дома. Завершилось это действо посещением подвала, находящегося под домом. Правда, сам маршал в него не опускался, а стоял в ожидании у входа. Наблюдая эту сцену со стороны, приходилось испытывать чувство неловкости и за проводимую по поиску улик акцию, и за того, кто её организовал. Однако такой факт имел место и тут я ни чего не преувеличиваю: что было — то было.

С высоты прожитых мною лет, с учётом неоднократного переосмысления произошедших тогда событий и учитывая, что всё, что происходило тогда — происходило на моих глазах, у меня есть своё собственное мнение и свои собственные ответы. Представляю их читателю, а уж он сам пусть делает выводы.

Представить В.Беленко агентом американской разведки было выгодно, как ни странно на первый взгляд, обеим сторонам. В большей степени — КГБ. Для него важно было найти и представить доказательства, что провал хотя и допущен, но он стал возможен благодаря хитрости и мудрости ЦРУ — разведке другой сверхдержавы. С одной стороны явный проигрыш, но с другой — проиграть такому достойному противнику, вроде бы, и не зазорно. Поэтому с первого дня улёта Беленко в КГБ было выбрано именно это направление. С этой целью начали навязываться ничем и никем не доказанные теории о его связях с ЦРУ ещё с курсантских времён, о том, что родителей своих он последний раз видел в день окончания школы и, что, даже, он — не он…(!?) В общем, чем больше "дыму" и путаницы, тем проще скрывать собственные промахи и упущения.

Что касается ЦРУ, то они как бы по самому факту состоявшегося к ним прилёта советского лётчика на таком супер-самолёте, как Миг-25п могли праздновать победу и смело записывать её в свой актив, тем более, что другая проигравшая сторона на этом настаивает и всячески выстраивает доказательную базу. Вне всякого сомнения, они охотились за этим самолётом, но то, что Виктор Беленко им такой подарок сделает, они, вряд ли когда-нибудь могли предполагать. Факты, которые я приведу ниже, позволяют утверждать это.

Факт первый и самый важный. Если В.Беленко — завербованный агент с задачей угнать супер-самолёт Миг-25п, то для этого ЦРУ следовало бы обеспечить максимальную скрытность и безопасность его прилёта, чтобы меньше было видевших и слышавших что-либо. Это, как мы знаем, во всех разведках ценится в первую очередь. На языке спецслужб это называется: "сработать чисто".

Для выполнения этого условия многого не требовалось. Надо было на той же американской авиабазе "Титосе", в дни, когда чугуевский авиационный полк выполнял полёты, организовать дежурство. Дни и часы полётов 530-го ИАП они прекрасно знали от своих самолётов-разведчиков, постоянно барражировавших над водами Японского моря вдоль побережья Приморского края, а так же со спутников-шпионов. При подлёте к аэродрому В.Беленко мог бы по радио получить короткую Информацию об условиях посадки на одном из каналов —  на первом, или четвёртом. (Первый — перелётный, а четвёртый — канал пеленгации, имели неизменную частоту на всей территории СССР и не менялись всё время, сколько я летал). К тому же, с ним могли выйти на связь и на стартовом канале (канал связи, на котором летал полк). Его частота, так же, американцам была хорошо известна от тех же самолётов-разведчиков. Учитывая огромную дальность до нашей территории и малую высоту полёта, о таком коротком сеансе радиосвязи никто бы и не узнал. Могли бы быть использованы и другие заранее оговоренные и обусловленные действия, исключающие переполох и неразбериху.

Если бы В.Беленко выполнил это и, самое главное, если бы его там ждали (коль он долгожданный с бесценным "грузом" агент), то его посадка (пусть ещё с большим перелётом, который он допустил при посадке на аэродроме Хакодате), произошла бы на аэродроме Титосе с длиной ВПП 3000 метров. Это стопроцентно гарантировало бы, как полную невредимость самолёта, так и скрытность его угона. Долгие месяцы, а может быть и годы, мы пребывали бы в догадках — куда подевались лётчик и самолёт?

Факт второй, подтверждающий первый. В.Беленко оказался и незваным, и нежданным (и агентом, и гостем). Как только он был обнаружен на экранах радаров, по нему были подняты дежурные истребители, решительные действия которых заставили его подумать и о собственной жизни, и о ценном "грузе", доставка которого гарантировала ему райскую и безбедную, на долгие-долгие годы, жизнь. Он всё время мечтал о ней, он к ней летел. Для её познания, и наслаждения ею, надо было остаться живым. Это заставило его "потеряться" и принять меры к обеспечению посадки в другом месте. Для этого он снизился и предпочёл лететь на высоте, на которой радары его видеть не могли. Запас топлива позволял надеяться на чудо, и оно… произошло. (Об этом чуть позже).

Факт третий, вытекающий из второго. Оказавшись "за бугром", В.Беленко никак не отреагировал на призывы жены вернуться к ней и сыну. По понятным причинам дорога домой ему была, как говорят, заказана, но, являясь мужем и отцом, он ни разу не заикнулся о том, чтобы его жене и сыну предоставили возможность прибыть к нему в Америку и таким образом соединить семью. Семья ему нужна была здесь, А в той, с первого дня, сытой, "свободной", богатой, как и сама Америка, "забугорной" жизни, она становилась для него обузой. Таких жён, но ни к чему не обязывающих, теперь становилось много. Что касается сына — Бог с ним! — со временем забудется. И не важно, что американцы свято чтят и хранят семейные устои — своему новоявленному Герою они готовы простить всё, теперь он их кумир.

Факт четвёртый. На случай, если бы вдруг в силу каких-то причин приземление на Миг-25п не состоялось и пришлось бы прибегнуть к катапультированию, то тут он готов был к обломкам самолёта приложить объёмные, с секретными записями, блокноты, усердная работа по написанию которых, была замечена командиром полка и поставлена в пример другим лётчикам.

Судьба оказалась благосклонной к В.Беленко и он, как бы, дважды стал молодцом для своих новых хозяев: и самолёт доставил, и в виде приложения к нему — письменные секреты, ускорившие для них процесс познания самого Миг-25п.

Можно было бы привести ещё пару фактов, которые позволяют назвать В.Беленко не агентом, а предателем, но позволю ограничиться уже приведёнными.

Какие же дополнительные секреты В.Беленко увёз с собою? Можно было бы ответить просто: самым большим секретом был Миг-25п. И это — правильно, т.к. в нём и его системах, являющихся его начинкой, содержалась Информация по всему спектру проявляемых ЦРУ интересов. Одна система опознавания "я — свой", чего стоила? На самолёте отсутствовали только ракеты, но и о них на основе анализа РЛС и блоков, относящихся к системе вооружения, можно было сделать достоверное представление.
Поэтому говорить о каких-то секретах похищенных из секретной библиотеки полка, вряд ли имеет смысл.

И, всё-таки, я предлагаю сделать короткий анализ. Для этого остановлюсь на наиболее значимых документах, имеющих гриф "Секретно".

Первый такой документ — РБПА ПВО (Руководство по боевой подготовке авиации ПВО). В нём прописано, какие мероприятия и с какой периодичностью должны проводиться в учебном году в истребительно-авиационных полках и что, и как должно делаться. Секрет? — да, но номинальный, по сути, ни чего важного в себе не содержащий.

Второй документ — КБП— А— ПВО (Курс боевой подготовки авиации ПВО), для каждого типа истребителей — свой, в котором изложена программа подготовки лётного состава к боевым действиям в различных метеорологических условиях. В нём прописано, как лётчик должен летать при проведении полётов в полку, в какой очерёдности (в зависимости от классности), должен выполнять текущие упражнения Курса, как восстанавливать утраченные навыки и т.д. По сути, Курс — это методика. Секрет? — да, но опять, какой?

Третий документ — Руководство по эксплуатации Изд.84 (Миг-25п). В просторечии — инструкция лётчику. Секрет? Учитывая, что Беленко доставил образец этого самолёта — нет!

Четвёртый документ — Техническое описание самолёта Миг-25п и его систем. Оно в основном было предназначено для специалистов инженерно-авиационной службы. Секрет? — да, но не при наличии живого самолёта.

Пятый документ — Тактика истребительной авиации ПВО. Секрет? Да это же, своего рода, учебник математики с правилами сложения, вычитания, умножения и т.д. Тактические приёмы воздушного боя одинаковы для всех, а вот какой из них использовать в том или ином конкретном случае — выбирает лётчик, исходя из знания слабых и сильных сторон своего самолёта и самолёта противника.

А что же тогда секретного было в полковой секретной библиотеке? Может быть (ха-ха!) полётные карты с масштабом пять или десять километров, которые по своему содержанию вообще не могли быть таковыми, так как к тому времени уже каждый квадратный метр земной поверхности, благодаря спутникам, был известен. Вот и получается, что всё вышеперечисленное было секретным благодаря поставленному на них грифу "Секретно".

О том, как организована была тогда в СССР подготовка лётного состава в боевых истребительно-авиационных полках, наши вероятные противники могли знать из собственных разведданных. Для этого у них по всему периметру бывшей госграницы СССР и летали самолёты-разведчики, равно, как и наши. На основе анализа, полученных в ходе таких полётов данных, можно было получить ответы на все практически интересующие их вопросы, вплоть до фамилии лётчика. Они знали всё: типы самолётов и их основные характеристики, уровень подготовки лётчиков конкретного авиационного полка, места расположения наземных РЛС и их тактико-технические данные, места дислокации зенитно-ракетных комплексов и их возможности. Примером этому может служить злополучный случай с SR-71, на котором я останавливался выше.

В отношении этого и наша разведка не дремала. Надо сказать, что в то время (не знаю, как в других родах войск) у лётчиков истребительной авиации ПВО в Плане боевой подготовки значилась обязательная дисциплина с названием "Разведподготовка". Проводимые по ней занятия призваны были обеспечить лётчиков полной и достоверной Информацией о вероятном противнике на прилегающем театре военных действий. В бытность службы в Чугуевке, речь шла о Дальне-восточном театре военных действий. И такую Информацию мы имели. Мы знали расположение американских баз находившихся на территории Японии и Южной Кореи, а так же их количественный и качественный состав.

Мы знали всё о 7-ом (седьмом) флоте США: сколько в нём авианосцев, их названия и сколько (по типам) самолётов на каждом из них находится. Любая Информация о перемещении авианосцев, или связанная с изменением самолётного парка, доводилась незамедлительно.

И, наконец, постараюсь ответить на вопрос: насколько сложным был "забугорный" полёт Виктора Беленко в смысле его практического осуществления? Учитывая, что он совершал побег, то на первое место выходит морально-психологическая готовность совершить задуманное -такие дела спонтанно не решаются.

Долгие месяцы, а может быть и годы, он вынашивал мысль о побеге. И тут повезло — последовал перевод "к чёрту на кулички", да ещё на Миг-25п. Скорее всего, я думаю, ему помог сердобольный кадровик, проникшийся сочувствием к его просьбе, направить подальше от ненавистного Сальска. (Виктор, при необходимости, умел располагать к себе нужных ему людей и в последующем называл их "Волосатой Лапой").

Что же касается профессиональной готовности Виктора выполнить такой полёт, в тех погодных условиях, которые были 6 сентября 1976 года, то для него он сложности не представлял. Его мог бы выполнить лётчик и классом ниже. Полёт выполнялся по самому простому "дедовскому" способу — по правилам визуального полёта, т.е. путём сличения карты с местностью. Так выполнялись полёты на заре авиации, и с таких полётов начинается обучение лётному делу курсантов в лётных училищах. С появлением компаса и прибора скорости, выполнять визуальные полёты стало ещё проще. Таких полётов В.Беленко за годы инструкторской работы выполнил не одну сотню, т.к. 90% полётов с курсантами — полёты в ПМУ (простых метеоусловиях).

Надо ли было "забугорный" полёт прокладывать на полётной карте и готовить штурманский план полёта, и делать инженерно-штурманский расчёт полёта? Иметь при себе такую карту и такие расчёты полёта, мог только умалишённый. Значит — отпадает. А как же он тогда готовился к своему улёту?

Для этого достаточно взять штурманские линейку и треугольник, положить перед собою полётную карту и, не нанося на неё никаких линий, посидеть потренировать свои мозги. Выяснится, что от Чугуевки до Титосе 640 км, а от береговой черты Приморья до береговой черты Японии (в направлении полёта) 400км и курс полёта при этом должен быть 100 градусов. Потом, на о-ве Хоккайдо по курсу полёта столько отчётливых географически характерных ориентиров, что заблудиться просто невозможно.

Что касается топлива, то эти расчёты так же легко делаются в голове, потому как километровый расход керосина, в зависимости от высоты полёта, то же, известен. Вот и получается, что, посидев у карты можно без всяких расчётов на бумаге, в течение одного часа (а то и меньше), подготовиться к такому полёту, который и выполнил В.Беленко. При неоднократных умственных тренировках такого рода, будущий полёт можно было выучить наизусть. Оставалось ждать, когда наступят нужные погодные условия.
 
Схема конечного участка маршрута безвозвратного полёта В. Беленко завершившегося посадкой в Хакодате 6 сентября 1976 года.
 
"А"—  Местонахождение самолёта Виктора Беленко, где он был встречен дежурными истребителями, поднятыми на его перехват, и где, испугавшись оказаться сбитым "ушёл" от преследования, снизился на малую высоту и взял курс на Мисаву.
"Б" —  Предполагаемое местонахождение самолёта Виктора Беленко на момент визуального обнаружения им аэродрома Хакодате и последующего принятия решения совершить на нём посадку.
"В" —  Аэродром Хакодате, где Виктор Беленко завершил свой безвозвратный полёт
 
У читателя может возникнуть вопрос: откуда он узнал, что над Японией, как и над Приморьем, простые метеорологические условия? Ответ, опять-таки, прост — наличие прочных знаний по метеорологии. Надо прямо сказать, что училищная программа обучения той поры, включала в себя обучение курсантов не только лётному делу, но и получению ими прочных базовых знаний по целому ряду направлений, включая и авиационную метеорологию. Полученных знаний вполне хватало для того, чтобы по синоптической карте можно было определить не только общий характер погоды в районе полётов или по маршруту полёта (перелёта), но и реальные погодные условия в каждой конкретной точке, обозначенной на метеокарте. Что В.Беленко успешно и сделал, грамотно используя полученные ранее знания, которые другие торопились забыть после окончания изучения той или иной дисциплины.

…"Потерявшись" от дежурных истребителей поднятых на его перехват, В.Беленко понял, что его неожиданный визит может иметь для него печальные последствия, на которые он меньше всего рассчитывал. Оценив ситуацию и, исходя из остатка топлива (по расчётам его оставалось не менее 3200кг), он принимает решение следовать на малой (100-300метров) высоте на следующую американскую авиабазу "Мисава", находящуюся строго на юг в 240 км от Титосе. Горючего хватает "тютелька в тютельку", риск велик, но другого выхода нет. Главное — внезапно, до подъёма дежурных истребителей, выйти на аэродром и немедленно, с ходу, произвести посадку. Хорошо просматриваемые характерные ориентиры по курсу полёта и неограниченная горизонтальная видимость, должны гарантировать успешный выход к заново намеченному месту посадки.

Осуществляя полёт в заданном направлении, он вдруг — о, чудо! -замечает справа от курса полёта, необозначенный на полётной карте аэродром — аэродром "Хакодате". Увидев, что на аэродроме базируются гражданские самолёты и, понимая, что лучше будет дальше свою судьбу не испытывать, он принимает решение завершить свой безвозвратный полёт здесь. К этому моменту топлива в баках Миг-25п с бортовым номером 31 оставалось, по моим расчётам, около 2000кг.

Описываемые события от момента, как В.Беленко "потерялся" от дежурных истребителей и до момента, как им был обнаружен гражданский аэродром "Хакодате", находящийся в 100км к юго-западу от Титосе, —  мои собственные предположения, основанные на логическом мышлении и напрашивающихся самим собою выводах.

Дальше я перехожу к фактам, которые в виде фотографий и текста под ними с переводом Д.Скрибного изложены в японском журнале KOKU-FAN за август 1977 года. (Я представляю их читателю без всякой корректировки). Из дюжины опубликованных в нём фотографий, моё внимание привлекли лишь некоторые из них. Как профессионал, я хотел бы дополнить их собственными суждениями и выводами.

Во-первых, от самолёта и от других объектов, запечатлённых на фото, чётко прослеживаются тени. На фоне уходящего вдаль горизонта хорошо видно безоблачное небо и прилегающий к аэродрому пейзаж, в том числе море и береговая черта. Предельно чётко видны объекты, находящиеся на значительном расстоянии от места съёмки. Эти обстоятельства полностью подтверждают факт наличия в тот день, 6 сентября 1976 года, ясной и солнечной погоды на о-ве Хокайдо.

Миг-25п выкатился за полосу и остановился прямо перед самолетоуловителем. К нему сбежались работники аэропорта и полицейские. По сравнению с людьми, столпившимися у него, МиГ выглядит как чудовищная птица из легенды.
Хорошо виден тормозной парашют, выпущенный при посадке. Переднее колесо, когда самолет выкатился за полосу, взорвалось, но не загорелось, что показывает высокий технический уровень советского самолета.

Сразу была принесена рулетка и эксперты начали обмер самолета. После того как самолет выкатился за полосу он снес две антенны, но на его крыле не видно даже и царапины.

Снимок с воздуха. Самолет выкатился за полосу примерно на 200 метров, т.к. Беленко посадил его уже на середину полосы. Хорошо видна тормозная колея самолета.

Во-вторых, по одной из фото сделанной с воздуха, можно легко определить поясное время, а заодно и время съёмки. В данном случае это и актуально и важно. Учитывая, что посадку он произвёл с ПК (посадочным курсом) 120градусов, то по направлению тени от самолёта и от людей находящихся рядом с ним, определяем азимут солнца. Он равен 240 градусам. Разделив 240 градусов на 15 градусов (угловое вращение земли за 1 час), получим поясное время равное 16 часам. Учитывая, что Приморье находится западнее, то поясное время в Чугуевке, примерно, на 1час меньше, т.е.15 часов.

В то время в СССР не принято было переходить на летнее время, но существовало "декретное" время, отличающееся на час вперёд от поясного. Вероятно, что именно в это время начали поступать по информационным каналам и первые сообщения о необычайном прилёте и посадке советского чудо-истребителя. В Москве в это время день только-только начинался — было 7 часов утра, и многие ещё спали. В поступающей из Японии Информации, советские дипработники и представители других ведомств, разбирались достаточно долго, и только между 8 и 9 часами утра, с прибытием на рабочие места чиновников, когда в Приморье время приближалось к 16 часам, в Москве стало ясно, куда подевались исчезнувшие самолёт и лётчик. После осмысления непрерывного потока кошмарных сообщений зарубежных информационных агенств, была дана никак необъясняемая команда о прекращении поисков В.Беленко.

В-третьих, судя по фото сделанному с земли и запечатлевшему пролёт Миг-25п над аэропортом "Хакодате" видно, что его высота полёта около 100 метров. Таким своим пролётом В.Беленко привлекал к себе внимание и заявлял о намерении произвести посадку. Кроме того, при проходе над аэродромом, он, используя радиовысотомер, должен был выставить барометрический высотомер с целью построения манёвра для грамотного захода на посадку.

6 сентября 1976 г. жители японского города Хакодате были взбудоражены ревом реактивного двигателя, высыпав на улицы они увидели в небе над городом чудовищный истребитель (monster fighter). Сделав над городом три круга истребитель пошел на посадку в местном аэропорте.

В-четвёртых, выполненная с перелётом (посредине ВПП) посадка, несмотря на выпущенный тормозной парашют, интенсивное использование гидравлических тормозов и выключенные после посадки двигатели, закончилась выкатыванием самолёта за пределы ВПП. Это подтверждает факт, что аэродром Хакодате действительно имеет ВПП малой длины, т.к. если бы длина ВПП составляла хотя бы 2000 метров, её должно было хватить для остановки самолёта в её пределах. С учётом посадочного веса самолёта, который составлял примерно 21 тонну, его пробег, при таком порядке действий лётчика, не мог превышать 850-900 метров. По расчётам, топлива в баках на момент посадки оставалось около 500 килограммов.

Выполнению посадки с перелётом способствовали, скорее всего, недостаточный опыт полётов В.Беленко на этом самолёте и, не в последнюю очередь, волнение. Предположение о выключенных ещё на пробеге двигателях основано на том, что у самолёта не убраны закрылки и, что при торможении произошло разрушение пневматиков передней стойки шасси, и был оторван защитный щиток переднего шасси, предохраняющий воздухозаборники двигателей от попадания в них посторонних предметов.

Однако, хотя самолёт и выкатился за пределы бетонки, но к повреждению самих двигателей это не привело. При работающих двигателях такой исход был бы просто невозможен. (Чтобы читателю было понятно, о чём идёт речь, я специально обозначил разрушенный парный передний пневматик и оторванный защитный щиток, от которого остался лишь узел крепления находящийся в правом верхнем углу красного квадрата). Подтверждением их полной исправности служит и факт проверки американцами технических характеристик двигателей при их последующем наземном испытании.

И ещё на одно обстоятельство, я хотел бы обратить внимание. В журнале нет фото, на котором бы В.Беленко был запечатлён после посадки у угнанного им самолёта с близкого расстояния. Есть только одна фотография, сделанная на почтительном расстоянии от него и самолёта. На ней он с трудом просматривается в одиночестве просто как объект с контурами человека.

Это свидетельствует о том, что близко к себе и к самолёту он ни кого не подпускал. Стало быть, не лишён оснований, упоминавшийся уже мною раннее эпизод, имевший место с наиболее смелым и настырным фотографом, у которого В.Беленко под пистолетом забрал фотоаппарат и засветил плёнку.

Итак, сделанный с использованием фото анализ, в какой-то мере подтверждает имевшие место события и факты, доведённые до лётного состава полка полковником Чернышёвым на второй день после улёта. Подтверждаются, так же, сказанные маршалом авиации Е.Савицким, основанные на анализе метеокарт, слова о том, что в день улёта В.Беленко над территорией Японии была простая и солнечная погода.

С отъездом многочисленной комиссии и маршала авиации Е.Савицкого, напряжение в полку как-то спало, но интерес к событиям, связанным с улётом, не пропадал. К тому времени всё жёстче разгорался дипломатический спор между МИД СССР и МИД Японии. Сам министр иностранных дел А.Громыко настаивал перед официальным Токио о незаконности действий японских властей по отношению к лётчику и к самолёту, и на немедленной и безоговорочной их передаче советской стороне. Официальная позиция СССР продолжала оставаться неизменной — лётчик заблудился, посадку на территории Японии совершил вынужденно, его силовое удержание является незаконным и наносит невосполнимый вред советско-японским отношениям.

Дипломатические пикировки такого характера продолжались вплоть до возвращения нам японцами разобранного на части и упакованного в деревянные ящики Миг-25п. Произошло это, где-то, в ноябре месяце 1976 года. О том, что возврат самолёта состоялся, от нас утаивать не стали и мы, лётный состав полка, узнали об этом даже раньше, чем прошли официальные сообщения в прессе.

Что же касается лётчика В.Беленко, то сценарий с участием его супруги не сработал. Стало понятно: сколько бы она не призывала и не заклинала его вернуться к семье — этого не произойдёт, для себя он всё решил, и выбор свой сделал окончательно. Понимая это и видя, что на всё реже проводимых пресс-конференциях всё меньше интересующихся её персоной и звучащими из её уст требованиями соединить семью, было принято решение вернуть её в Чугуевку.

По всей видимости, этому возвращению предшествовал разговор высоких официальных лиц с нею о том, как она собирается жить дальше и какие у неё планы в ситуации сложившегося одиночества. Примерно в конце сентября, начале октября, майор Норенко, собрав лётный состав полка, сообщил о её предстоящем возвращении из Москвы и коротко закончил:

— Прошу вас, а заодно и предупредите своих жён, чтобы не досаждали её всякого рода вопросами.

Прозвучало это ни как предупреждение, а как просьба пощадить её. Следует сказать, что для большинства лётчиков и их жён, она была жертвой ужасно страшной жизненной трагедии. Все понимали, как тяжело было ей переносить семейное Предательство, сопряжённое с клеймом: "жена предателя Родины".

Вернувшись из Москвы, она избегала контактов с окружающими и старалась не попадаться на глаза. Лишь однажды я видел её входящей в подъезд дома, причём была она одна, без сына. Такая угнетающая её жизнь на глазах знакомых Женщин и сослуживцев предателя-мужа, была достаточно не долгой. Через 10-15 дней она, упаковав свои скромные пожитки, убыла из Чугуевки. Насколько помнится, для неё был выделен специальный военно-транспортный самолёт, который и доставил её в Армавир, на малую родину, где она родилась и выросла и, где, окончив медицинское училище, вышла замуж за В.Беленко.

17 сентября 1976 года, с трудом отойдя от "вселенского масштаба" ЧП и от разбиравшихся в нём многочисленных проверяющих, многострадальный 530-й истребительно-авиационный полк, продолжил полёты на Миг-25п и его дальнейшее освоение.
Хотя и реже уже, но тема улёта В.Беленко лётчиками полка, продолжала обсуждаться. Понятно, что рассуждения на эту тему велись в мягкой форме и без резких определений в адрес партии и советского правительства. Особый протест и осуждение у всех вызывала официальная позиция Москвы с нежеланием использовать по отношению к Беленко то определение, которого тот заслуживал. С неимоверным упорством отстаивался тезис: "Из Советского Союза не убегают".

По прошествии, примерно, месяца со дня улёта В.Беленко, после жёстких заявлений А.Громыко в адрес Японии, я, пересилив страх, решил включить ВЭФ-201 и послушать, что нового говорят на эту тему "забугорные голоса". На этот раз, по сравнению с выпусками новостей первых дней, когда на 90% эфир был посвящён угону самолёта, чувствовалось — интерес к делу угасает. А что касалось судьбы самого В.Беленко, то вообще ничего сказано не было. Закончив слушать, лёг спать. На третий день (именно так, последовал вызов меня в кабинет майора В.Норенко. Только я доложил, как он проницательно глядя на меня, задаёт вопрос:

— Что непонятно? Я с Вами уже говорил, что слушать зарубежные радиостанции нельзя, что они морально разлагают человека и формируют у него неправильное мировоззрение!

От неожиданности я растерялся — в этот раз "капать" или "стучать" на меня было некому, дома были я, жена и неполных трёх лет сынишка. Быстро соображаю и произношу:

— Товарищ майор! Даю слово офицера, больше по этой теме у нас с Вами разговоров не будет, я не буду слушать зарубежные голоса.
— Не надо! Вы не плохой лётчик, молоды. Зачем портить себе жизнь?

Сказав это, он тихо и спокойно произнёс:

— Идите

Умиротворённое окончание повторной беседы, заставило меня поверить в то, что ничего плохого со мною случиться не должно. Скажу честно, слово я своё сдержал и до самого отъезда из Чугуевки, включая и слушая свой ВЭФ-201, я ни разу не включал КВ-Диапазоны. До сих пор, купленный на первые лейтенантские деньги, тот переносной транзисторный радиоприёмник находится в исправном состоянии и хранится в гараже на одной из полок, напоминая мне о моей молодости и далёких незабываемых событиях той поры. Каким образом майор В.Норенко узнал о вторичном прослушивании мною зарубежных радиостанций? Я много над этим думал и пришёл к выводу, что в динамиках громкой связи, установленных в квартирах, находились "жучки". По мере накопления Информации, она прослушивалась, а затем уже проводилась адресная профилактическая беседа. Так, видимо, было и в первый раз.

Через год, по прибытии к новому месту службы в Ростов, я сразу же понял, что о моих грехах, связанных с этими двумя эпизодами, Информация сюда пришла раньше меня. Получилось так, что в день моего представления, в 83-м гвардейском ИАП работала корпусная комиссия во главе с заместителем командира корпуса полковником Л.Григоренко и начальником политотдела корпуса генерал-майором А.Романенко. Прямо из кабинета командира полка В.Алькина, которому я представился первым, был направлен к ним. Полковник Л.Григоренко, сам в прошлом лётчик, поинтересовался уровнем моей лётной подготовки, посмотрел и полистал лётную книжку, задал несколько, на профессиональную тему вопросов, а затем стал расспрашивать про Беленко и задавать вопросы, относящиеся к его улёту. Я отвечал. От него первого я узнал о том, что свои следы В.Беленко оставил и в Ростове.

Перегоняя из Сальска в Ростов, в авиаремонтную мастерскую МиГ-17 и УТИ МиГ-15, Виктор искал встречи с командиром полка и с корпусным начальством с тем, чтобы добиться перевода и летать на Миг-25п. Однако в этом ему было отказано. Случись это, то, вероятно, его приземление на Миг-25п состоялось бы на одном из аэродромов Турции.

Эти, упоминаемые мною факты, наилучшим образом подтверждают, что свой выбор Виктор сделал намного раньше, чем это ему удалось воплотить в реальность. Он уже тогда отчётливо понимал, что ему его будущие хозяева не сложат цены, если он явится к ним на суперсамолёте, каковым тогда и являлся Миг-25п. Но, скорее всего, у такого, казалось бы, выверенного расчёта, оказался серьёзный просчёт…, но о нём в самом конце моего повествования.

После полковника Л.Григоренко моё представление и встреча продолжились с генерал-майором А.И.Романенко. Поздоровавшись со мною за руку, он, не приглашая меня сесть, и не садясь при этом сам, своеобразно покхекивая, задал мне недвусмысленный вопрос:

— Кхх— кхр— р, ну рассказывайте, что у Вас там было?

Я сразу понял, что он имеет ввиду и не таясь рассказал, что был замечен в прослушивании "вражеских голосов". Излагая, почему я это делал, понял, что он не ожидал такого мгновенного и откровенного признания. Спросив меня о семейном положении, о родителях, задал несколько вопросов и о Беленко. Когда беседа подошла к концу, он пожелал мне всего доброго и, как бы, напутствуя, закончил:

— Кхх— кхр— р, не надо их слушать. Они такие тонкие психологи, что любую брехню смогут преподнести как Правду. На этом всё у них и построено.

Надо заметить, что в начале моей службы в Ростове, многие лётчики полка, Отдела авиации корпуса и Управления авиации (тогда ещё Бакинского округа ПВО), зная, что я прибыл из Чугуевки, досаждали меня расспросами и вопросами о В.Беленко. Для многих его дерзкое Предательство выходило за рамки нормального восприятия, и было явлением необъяснимым.

В июне 1984 года, отдыхая в Крыму, в военном санатории в Евпатории я, будучи уже сам командиром авиаэскадрильи, встретил своего бывшего комэска А.Н.Мишечека. Вспоминая совместные годы службы, судьбы своих сослуживцев и, кто из них, где находится, коснулись и улёта В.Беленко. Я тогда его откровенно спросил:

— Анатолий Николаевич, если не секрет, и если Вы знаете, ответьте: как мне удалось избежать попадания в "тар-тарары" после ставшего известным факта прослушивания мною "Голоса Америки" и двух бесед с майором В.Норенко по этому поводу?

Он ответил коротко и предельно ёмко:

— Было дело, но на то я и комэска был, чтобы отстаивать своих подчинённых.

Что тут можно добавить? Эти слова останутся со мною до последнего вздоха, и всегда будут являть собою пример офицерской чести, благородства и того, каким должен быть командир —  такие не предают и за таких, не жалея, умирают.

Не последнюю роль в моей судьбе сыграло и то обстоятельство, что я к тому времени почти четыре года служил на Дальнем Востоке и теоретически, при желании, мог не один десяток раз смыться за "бугор" летая на МиГ-17 и не один раз, уж это точно, при выполнении полётов на Миг-25п. К дню улёта В.Беленко, я закончил программу переучивания днём и приступил к его освоению в условиях ночи. Спиртным не увлекался, чужими Женщинами — то же.

Заслуживают добрых слов майор В.Норенко и подполковник Ю.Шевцов. Понимая, что их дни пребывания в своих должностях были сочтены они, тем не менее, не стали настаивать на увеличении списка жертв "неугодных". Занятая ими тогда позиция дорогого стоит и заслуживает, чтобы о ней было упомянуто. Во второй половине ноября 1976 года, они были переведены к новому месту службы: нач. ПО — лётчиком-инспектором на Сахалин, командир — штурманом дивизии в Елизово, на Камчатку. Убыли они тихо и незаметно. Не было ни торжественного построения личного состава полка, ни выноса Боевого Знамени полка, ни торжественных речей и прощания с личным составом. Их поломанные судьбы стали примером не заслуженного ими позора за Предательство того, кто прибыл в полк не по их просьбе и выбору.

На освободившуюся должность командира 530-го ИАП в декабре 1976 года из Ростова-на-Дону, с равнозначной должности, прибыл командир, отличного в истребительной авиации ПВО, 83-го гвардейского ИАП гвардии подполковник И.Тишанинов. Такой перевод, под личное обещание Главкома ПВО о последующем неограниченном и быстром служебном росте для него подразумевал, что с его приходом, в чугуевском полку удастся ликвидировать образовавшиеся нарывы — организовать безаварийную лётную работу и воспитать в личном составе высокие морально-политические качества. Скажу, забегая вперёд, надежды не оправдались. Служебная карьера И.Тишанинова дала серьёзную трещину, и через некоторое время он был досрочно уволен из вооружённых сил. Но это уже совсем другая тема.

Казалось, что подполковник Ю.Шевцов и майор В.Норенко будут последними жертвами запущенного репрессивного молоха, но было ещё и продолжение. Беспощадная борьба по выявлению лиц имеющих "отклонения", находила очередников.

В конце июля 1977 года мне на замену прибыл выпускник АВВАКУЛ-72г Б.Пинигин. Прибыл он с женою и маленьким грудным сынишкой. Собрав свои скромные пожитки и уложив их в контейнер, передав квартиру своему сменщику и попрощавшись со своими сослуживцами, 29 числа июля месяца я с грустью, но полный оптимизма и сбыточности надежд, покидал, ставшую мне родною Чугуевку.

Прибыв во Владивосток и узнав, что многие вылеты авиарейсов до Москвы задерживаются из-за отсутствия керосина, решил ехать поездом — хотя и медленно, но зато без ожиданий и скитаний по вокзальным лавкам. Глядя из окна вагона, пересчитывающего своими колёсами рельсовые стыки и созерцая постоянно меняющийся пейзаж, через 8 суток путешествия, показавшегося мне бесконечным, я достиг конечного, ставшего моим пристанищем пункта — города Ростова-на-Дону. Проехав второй раз через всю страну, но теперь уже с востока на запад, я лишний раз убедился, насколько велика Родина и как бескрайни её просторы. К новому месту службы пришлось привыкать. Очень часто меня тянуло назад, в Чугуевку. Там всё было проще, в том числе, человеческие отношения.

В начале декабря 1977 года мне стало известно, что в Ростов возвращается мой сменщик Б.Пинигин. У меня и у лётчиков полка, знавших Бориса, недоумение — что это может означать? Как ему удалось через четыре с небольшим месяца добиться возвращения к прежнему месту службы? С его приездом выяснилась неимоверно жёсткая и жестокая Правда — приказом ГК войск ПВО его уволили из армии по служебному несоответствию.

Примерно через неделю после прибытия из Чугуевки, Борис и его супруга Оля пригласили меня с женою к себе на чай. В разговоре за чашкой чая выяснилось следующее. В последних числах сентября 1977 года, когда Борис был на полётах, к нему домой ранним вечером, пришёл с визитом полковой "особист". Извинившись за неожиданный визит, он попросил Ольгу уделить ему несколько минут и ответить на интересующие его вопросы. Сводились они к тому, есть ли родственники за границей и какие отношения с ними поддерживаются? До этого её никто и ни когда на эту тему не расспрашивал, хотя формальный повод имелся давно….

Оформляясь на службу солдаткой, при заполнении Анкеты, она без утайки написала, что в Америке живёт родная сестра её мамы, т.е. тётя, которую в годы Великой Отечественной войны немцы угнали на работы в Германию. Когда война закончилась, то тётя, оказавшись в зоне занятой союзниками по антифашистской коалиции, познакомилась с американским солдатом и, выйдя за него замуж, уехала в США, город Детройт. В общем, типичная история, каковых тысячи. Сама Ольга тётю живою ни когда не видела и, о её существовании знала только со слов матери и по тем редким посылкам, которые та присылала. Познакомившись с Борисом, прибывшим для службы в Ростов, Ольга вышла за него замуж. Разве она могла, молодая девчонка, знать, что эта запись взорвёт её личную жизнь и навсегда покалечит Бориса?

После улёта В.Беленко КГБ, следуя установке "выявлять не благонадёжных", с огромным усердием начало "копать" под всех лётчиков и просвечивать их, как рентгеном, внимательно изучая всю родословную до пятого колена. Так они вышли на эту запись.
Полёты Бориса в тот день и в ту лётную смену оказались последними в его жизни. Наутро, когда он собрался, оформляя лётную документацию, выполненные накануне полёты записать в лётную книжку, хранившуюся в штабе авиаэскадрильи, то оказалось, что она неожиданно "пропала", а без неё летать нельзя. Она — главный документ лётчика. Это, как человек без паспорта — ни кто, так и лётчик — без лётной книжки.

"Пропажа" так же неожиданно нашлась после того, как ему была вручена в руки для прочтения вынесенного пригоаора полученная по каналам спецсвязи телеграмма об его увольнении из вооружённых сил СССР. В конце телеграммы определялся и срок для приведения её в исполнение — 48 часов с непременным докладом на верх.

У командира полка И.Тишанинова не хватило сил и смелости озвучить её содержание, хотя положение командира обязывало сделать это лично ему.

Вручая телеграмму в руки Борису он сказал: "Читай". И, как бы оправдываясь, дал понять, что в данной ситуации от него ничего не зависело. Робкие попытки Бориса найти ответ на вопрос: "Что следует понимать под служебным несоответствием при полном отсутствии каких-либо взысканий и нареканий?" —  успехом не увенчались. Все, к кому он обращался, отвечали, что ответ на этот вопрос ведом только самому Главкому.

Почти двухмесячное ожидание приказа обернулось для Бориса бессонными ночами и прозябанием на те скудные деньги, которые собирали вскладчину для него и его семьи лётчики полка. Прибыв из Чугуевки в Ростов, Борис и его семья почти полгода были лишены средств к существованию, т.к. отсутствовали документы, на основании которых он мог бы получить паспорт и устроиться на работу. Выручили, а, по сути, не дали умереть, родители Ольги.

В первые годы моей службы в Ростове, поддерживая отношения с сослуживцами, оставшимися в Чугуевке, я знал, что запущенный репрессивный каток продолжал "утюжить" человеческие судьбы и держать остальных лётчиков в страхе за свою лётную деятельность и служебную карьеру. Неукоснительно проводимые оргмероприятия отлучили от лётной работы, уже упоминавшихся мною, командира 1-й АЭ капитана Ю.Иванова и старшего лётчика, старшего лейтенанта Ю.Ефимова. Ю.Иванов был переведён оперативным дежурным на КП ИАП в Спасск-Дальний, а Ю.Ефимов — сменным руководителем посадки на РСП у себя в полку.

Проводимая "утюжка", по замыслу её затеявших, призвана была кроме страха поддерживать в лётчиках и высокие морально-политические качества по придуманному ими образцу. Требования к лётчикам, летающим на самолёте Миг-25п в 530-м ИАП, были подняты на заоблачную высоту. Казалось, что они должны быть чище, чем сам Иисус Христос и не могут посещать даже туалет.

Заканчивая повествование, я хотел бы коснуться связанных с темой о В.Беленко фактов, упоминаемых в уже опубликованных на сегодняшний день газетных статьях, страницах журналов, книг и откликах на эти публикации. Многие авторы, зная, что обсуждаемая тема вызывает у читателей неослабевающий интерес, пытаются играть на этом и делают всё, чтобы максимально возбудить мозг читателя, предлагая ему принять на веру всякую словесную шелуху. При этом забывают, что для читателя знакомого с авиацией и спецификой лётной работы такие опусы вызывают только иронию, и если читаются до конца, то только для того чтобы посмеяться и понять: "Есть ли предел человеческому воображению?"
 
Остановлюсь на отдельных моментах, на которые у меня есть утвердительные ответы

Во-первых, абсолютно беспочвенны утверждения о том, что для пресечения угона самолёта по В.Беленко были подняты с Сахалина истребители Су-15, погоня которых закончилась полной выработкой топлива и последующим катапультированием. Точно и доподлинно, так же, заявляю и об отсутствии какого-либо преследования его со стороны лётчиков-однополчан.

Во-вторых, тема про Беленко или о Беленко, равно, как и упоминание его фамилии, ни когда не находилась под запретом. Совершённое им Предательство имело однозначно определённый оттенок и ни у кого из моих коллег восторга не вызывало. Оценка его поступка в обществе, так же была абсолютно адекватной, а поэтому не было ни какой необходимости и делать эту тему запретной.

В-третьих, не отвечает Истине утверждение, что после улёта В.Беленко лётчики стали летать на самолётах с неполной заправкой топливом, в том числе с боевого дежурства, чтобы не произошло ещё подобного случая. Самое мягкое выражение, которое для возражения здесь можно использовать, — враньё! Об этом даже ни когда не было и речи. Заправка самолётов производилась в соответствии с полётным заданием, а если речь шла о боевом дежурстве, то, само собою, подразумевалась полная, стопроцентная заправка.

В-четвёртых, Виктору приписывают качества неисправимого воздушного хулигана, который ещё на этапе обучения лётному делу в Ханкале, пораспугал своими бреющими полётами всех кур на ближайшей птицеферме и те, с перепуга перестали нестись. И продолжались такие хулиганские полёты до якобы катастрофы и гибели одного из курсантов пытавшегося "удивить мир лаптями".

Отвечаю, как некоторое время сам летавший в тех местах, в то время и с того самого аэродрома, — ни каких курятников в ближайших окрестностях не было. Не было и катастроф на почве воздушного хулиганства. Прибыв в конце марта 1970 года для практического обучения лётному делу в Ханкалу, наша группа курсантов СВВАУЛШ проходившая наземную подготовку перед началом полётов, в течение нескольких дней жила по соседству и общалась с группой курсантов АВВАКУЛ завершавших лётную подготовку на самолёте Л-29, среди которых был и В.Беленко. Лётчики-инструкторы, обучавшие их, переключились потом на нас.

Утверждаю, если и приводились нам какие-либо примеры ошибок, предпосылок к лётным происшествиям и случаев не дисциплинированности, допущенных нашими предшественниками, то назывались другие фамилии и совсем по другим поводам. Ни о чём подобном не приходилось слышать и от З.Намитулина, В.Герасимова, А.Аладьина, В.Нечипоренко, В.Бабынина — однокашников В.Беленко, летавших и служивших со мною в Ростове-на-Дону.

Рассказ о том, как В.Беленко при облёте самолёта Су-15 на авиазаводе в Комсомольске-на-Амуре, в целях обеспечения улова, глушил в таёжных водоёмах рыбу, используя сверхзвуковой режим полёта, я не хочу даже комментировать.

Есть ещё целый ряд нелепостей, знакомясь с которыми приходится краснеть за откровенную дремучесть тех, кто пытается выдать собственные представления и понятия за непогрешимую Истину. Для них следовало бы помнить, что всё в этой жизни подчиняется законам физики и математики.

В-пятых, не могу пройти и мимо деликатной темы, в основе которой его, якобы, страсть к Женщинам и их неравнодушие к нему. Если судить по тому промежутку времени, в течение которого я его знал, то какие-либо подтверждения этому факту привести не могу. С учётом, что военный городок был небольшой и всё, происходившее в нём, моментально попадало в поле зрения посторонних глаз, то любая тайна, а тем более как прелюбодеяние, становилась темой для обсуждения немедленно. Более того, учитывая, что в городке было много молодых и красивых Женщин, я не помню, чтобы, проходя мимо таковых, Виктор заглядывался им вслед и делал какие-то комментарии или комплименты. Его жена, не будучи красавицей, внешне вполне отвечала всем критериям и требованиям, предъявляемым мужчиной к Женщине.

Так же не могу привести и подтвердить примеры женских страданий по нему.

Абсолютно далёк от Истины факт утверждающий, что по указанию разгневанного Л.И.Брежнева был лишён Звезды Героя начальник училища генерал-майор Н.Голодников. Да, он был участником Великой Отечественной войны и имея на личном счету 7 сбитых фашистских самолётов был награждён боевыми орденами и медалями, но звания Героя СССР не получал и, соответственно, Звезду Героя иметь не мог.

Утверждение, что после улёта Виктора Беленко заменили почти весь лётный состав 530-го ИАП поставило меня в тупик, т.к. невольно напрашивался вопрос: "Служил ли я в то время в Чугуевке, или всё это мне привиделось?"

О пострадавших от улёта Беленко я уже написал и их подлинные фамилии назвал. Что касается остального, ответ прост: Чугуевка — район заменяемый, после 5-ти лет службы проводилась плановая замена, как лётного состава, так и технического. Улёт Беленко помог соблюдать эти сроки.

Можно было бы ещё достаточно долго разбираться в существующих на сегодняшний день рассуждениях и утверждениях граничащих с несуразицей, но я ограничусь лишь тем, что привёл выше.

Конечно, угон Виктором Беленко самолёта Миг-25п, являвшегося гордостью советской военной авиации, был поступком, вызвавшим огромный общественный резонанс во всём мире. При отсутствии полной и достоверной Информации, непременно должны были появиться слухи и домыслы, с последующей их трансформацией в "действительные" события. Так оно и произошло.

Если моё повествование, хотя бы в малой степени, помогло читателю сформировать собственные представление и мнение о событиях той далёкой поры, то свою задачу я считаю выполненной.
Оглавление
 
www.pseudology.org