Е.В. Коротун
Андре Жид в Крыму
Гипертекстовая версия
В июне 2004 года в Севастополе проходили съемки голландско-бельгийского фильма о классике французской литературы Андре Жиде, посетившем наш город в августе 1936 года. Один из авторов фильма, режиссер-документалист из Голландии Питер Ян Смит, обратился в Государственный архив г.Севастополя с просьбой подобрать материалы о пребывании писателя в нашем городе.

Поисковая работа велась по двум вопросам: Андре Жид в Севастополе 14-19 августа 1936 г. и смерть одного из его спутников, писателя Эжена Даби, 21 августа 1936 г. - и вылилась в небольшое исследование документов, публикаций в периодической печати, воспоминаний участников событий.

Андре Жид (полное имя Андре Поль Гийом Жид), родился 22 ноября 1869 г., умер 19 февраля 1951 г. - французский романист, эссеист и критик, доктор Оксфордского университета, лауреат Нобелевской премии 1947 г. по литературе "за глубокие и художественно значимые произведения, в которых человеческие проблемы представлены с бесстрашной любовью к истине и глубокой психологической проницательностью" [1]. К 30-м годам ХХ столетия - это известный писатель, чьи романы "Плоды Земли», "Фальшивомонетчики" получили международное признание.

В 1932 году Андре Жид объявляет о своем обращении к коммунистической идеологии
 
Он не устает говорить о своей любви, о своем восхищении Советским Союзом. "Если бы для успеха СССР понадобилась моя жизнь, я бы ее отдал», - фраза писателя, облетевшая весь мир. Ему импонировало советское отношение к важной гражданской функции писателя в обществе, он очень хотел побывать в СССР, стать свидетелем "великого прогресса и обновления», связывая "со славным будущим СССР будущее самой культуры».

Сталину также не терпелось заполучить в гости прогрессивного писателя. В 1934 году в СССР было издано четырехтомное собрание сочинений Андре Жида, куда вошел и скандально известный роман "Фальшивомонетчики" с предисловием автора, а вскоре Сталин пригласил его с друзьями в свою страну. Летом 1936 года делегация в составе: Андре Жид, Джеф Ласт, Шифрин, Эжен Даби, Пьер Эрбар и Луи Гийю - отправилась из Москвы в длительное путешествие, маршрут которого проходил через Ленинград, Северный Кавказ, Грузию и Крым.

Обратимся к севастопольскому периоду путешествия Андре Жида и его товарищей. Незадолго до его приезда, 9 августа, севастопольская газета "Маяк Коммуны" напечатала отрывок из вышедших в 1934 году "Дневников" писателя. Публикация начиналась вступлением, в котором Андре Жид был представлен читателям как крупнейший современный писатель Франции, активный борец народного фронта за мир, против фашизма и большой друг Советского Союза [2].

14 августа в сопровождении своих товарищей, французских писателей Пьера Эрбара и Эжена Даби, голландского писателя Джефа Ласта и гида-переводчицы Боля на теплоходе "Крым" Андре Жид прибыл в Севастополь. Французскую делегацию встретили на пристани представитель обкома партии т. Ольховый, нарком здравоохранения Крыма тов. Бекирова, заместитель председателя городского совета тов. Зильбершмидт, председатель горпрофсоюза тов. Лазуткин, представитель политуправления Черноморского флота тов. Даниловский, многочисленная делегация трудящихся Севастополя, краснофлотцев и школьников. Трудящиеся и краснофлотцы устроили писателю восторженную встречу. Писатели собирались пробыть в Севастополе 2-3 дня, затем ознакомиться с Южным берегом Крыма, в частности, посетить пионерский лагерь "Артек" и отправиться далее теплоходом в Одессу [3].

Гости из Франции поселились в гостинице ВАО "Интурист" "Северная», расположенной в центре города, на ул. Фрунзе, 7 (современный проспект Нахимова), недалеко от моря, Приморского бульвара и театра им. Луначарского. Гостиница была открыта в 1889 году и славилась в те времена "роскошной меблировкой и первоклассным рестораном». Обслуживающий персонал говорил на иностранных языках [4]. Но в советское время, даже после проведенного в гостинице в 1933-1934 гг. ремонта и реконструкции "с учетом группового прохождения туристов», условия проживания в ней не отвечали требованиям обслуживания туристов. На всю гостиницу имелась одна ванна, которая подогревалась по заказу клиента, душа не было. В номерах, обставленных довольно ветхой сборной мебелью, не было проточной воды, отсутствовали телефоны [5]. Правда, имелся неплохой ресторан, где кроме традиционных блюд подавали шашлыки, чебуреки, предлагали разнообразные крымские вина, а по вечерам ежедневно играл джаз [6].

Несмотря на бытовые неудобства, Севастополь оставил в душе Андре Жида самые приятные воспоминания: "Севастополь - последний пункт нашего путешествия. Несомненно, есть в СССР города более красивые и более интересные, но нигде ещё я себя так хорошо не чувствовал. Я нашел в Севастополе общество не столь избранное, не столь благополучное, как в Сочи или Сухуми, увидел жизнь русских во всей ее полноте, с ее лишениями, недостатками, страданиями, увы! наряду с ее достижениями и успехами, со всем тем, что вселяет в человека надежду на счастье" [7].

Что же мог увидеть Андре Жид в Севастополе в 1936 году?

Севастопольское отделение ВАО "Интурист" предлагало своим гостям следующие объекты для осмотра: панорама, Малахов курган, Музей Крымской войны 1854-55 гг., историко-революционный музей, памятник французским матросам, расстрелянным греческими интервентами в 1918 г., памятник погибшим кораблям, пристань III Интернационала (Графская), аквариум, памятник Ленину (на месте современного памятника П.С. Нахимову), татарская школа-десятилетка с интернатом, хлебозавод им. С.М. Кирова, детясли Севморзавода № 4, институт физиологических методов лечения им. Сеченова, водная станция "Динамо" («стильное здание, имеющее с моря вид корабля», построенное в 1934 г.), Инкерман, Херсонес и Балаклава [8].

Служащие "Интуриста" считали, что "город по своему назначению такой, что особенно много о нём не скажешь». Сохранился протокол производственного совещания бюро обслуживания Севастопольского объединения ВАО "Интурист" от 13 сентября 1936 г., на котором обсуждался вопрос "культпоказов». При посещении Малахова кургана с него, как нововведение, показывали окраину города, где проведено электричество. Во время показа окраин военные казармы называли общежитиями рабочих, ибо таких рабочих общежитий в городе не было. Очень нравились всем туристам еврейские и татарские колхозы за Севастополем. И хотя поездки туда стоили дорого, на совещании предлагалось "показывать вместо одной панорамы еврейские колхозы».

По мнению одного из выступавших, кроме панорамы, показывать вообще было нечего, "ибо хлебозавод, ясли, образцовая клиника после Киева, Харькова и других городов собою ничего не представляют. Заводы 45-й и им. С. Орджоникидзе показывать нельзя. Недавно разрешили показывать Херсонес. В городе новой жизни очень мало. Ни ЗАГС, ни нар. суд туристам показывать нельзя. Институт им. Сеченова для культпоказов не предназначен, да и интересует только специалистов».

Отмечалось, что туристы жалуются на транспорт, смеются над трамваем, метко прозванным "раскопкой древности». Особенно настроение туристов портилось на пароходе, где 3-й класс был буквально завален людьми, и "даже писатель Андре Жид остановился на этом безобразии». Гостей успокаивали тем, что страна устраивается, и транспорт пока немного отстает [9].

Группа Андре Жида, на всем протяжении поездки обеспечиваемая лучшими автомашинами, проблем с транспортом не испытывала, поэтому гости не только осмотрели город, но и побывали в его окрестностях: Херсонесе, значившемся в путеводителе как "Русская Помпея в 8 км от города», и Балаклаве.

Во Владимирском соборе в Херсонесе в то время находился антирелигиозный музей, а также демонстрировались колонны, найденные в древнем городе, и вещи от раскопок 1932 года [10]. Вот каким запомнил его Андре Жид: "Археологический музей Херсонеса в окрестностях Севастополя тоже расположен в церкви. Настенную живопись в ней пощадили, несомненно, из-за ее антихудожественности. Поверх фресок развешены повсюду плакаты. Под изваянием Христа надпись: "Легендарная личность, которая никогда не существовала" [11].

Упоминание о поездке в Балаклаву мы находим в заметках Пьера Эрбара: "Однажды, когда мы совершали автопрогулку по окрестностям Севастополя, шофер остановился посреди поля перед памятником героям Балаклавы. Мы сделали несколько шагов по выжженной солнцем земле. Спускался летний вечер исключительной нежности. Даби долго созерцал грустный пейзаж, потом пожал плечами:

- Идиоты! - сказал он. - Приехать подыхать сюда, когда они могли бы спокойно остаться в своей деревне во Франции... Идиоты!» [12].

Но пейзажи и памятники мало интересовали Андре Жида
 
Как напишет он позже, "с возрастом у меня все меньше интереса к пейзажам, сколь бы красивыми они ни были. И все больший интерес к людям. Люди в СССР замечательные… в особенности, как мне показалось, в Крыму и Ленинграде».

Гуляя по улицам Севастополя, писатель многое замечал и со многими общался. В Севастополе он видел много моряков - офицеров и простых матросов. Отношения офицеров между собой и с людьми показались ему очень сердечными и братскими. А между тем, именно в дни пребывания французских писателей в Севастополе шли аресты за арестами, и Андре Жид, конечно же, знал об истинном положении вещей, написав позже: "На социальной лестнице, сверху донизу реформированной, в самом лучшем положении наиболее низкие, раболепные, подлые. Те же, кто чуть-чуть приподнимается над общим уровнем, один за другим устраняются или высылаются. Может быть, Красная Армия остается в несколько более безопасном положении? Будем надеяться. Иначе вскоре от этого прекрасного героического народа, столь достойного любви, никого больше не останется, кроме спекулянтов, палачей и жертв" [13].

Андре Жида интересовали в первую очередь не передовики производства, не образцово-показательная молодежь, а обычные люди, что называется, "с улицы». Например, студент, который ничем особенно не выделялся, но который заинтересовал его именно своей ординарностью. " Как студент-первокурсник, он получает шестьдесят рублей в месяц. Радуется, что в следующем году будет получать семьдесят, а на третьем курсе - восемьдесят. Он мог бы жить в студенческом общежитии и питаться в столовой за рубль или два. Но не хочет оставить старую мать-кухарку, зарабатывающую девяносто рублей в месяц. Они живут вдвоем в комнате, за которую платят десять рублей в месяц, и питаются почти одним черным хлебом, и то не досыта (четыреста граммов в день). Но он это называет "полным довольствием», и ни слова жалобы" [14].

Или молодой поэт Георгий Кошелев, приглашенный писателем на завтрак и рассказавший об этой встрече на страницах "Маяка Коммуны». В простой беседе молодой человек поведал Андре Жиду о том, как семи лет удрал из дому, оставил Севастополь и последующие шестнадцать лет знал одну только специальность: кражи, грабежи, о том, как "чекисты-большевики Беломорстроя на строительстве канала имени Сталина переделали" его, и теперь он - молодой писатель, учится в коммунистическом институте журналистики. Андре Жид интересовался методами "перековки" людей и грандиозной стройкой канала, творческими планами. На вопрос Георгия, как живет молодежь в капиталистических странах, он ответил: "Там есть молодежь, но нет молодости. Когда идешь по Севастополю, встречаешь жизнерадостную, здоровую молодежь. А у нас молодые люди похожи на стариков" [15].

Но не только "здоровую и жизнерадостную "молодежь" увидел писатель на улицах Севастополя. Так, на Приморском бульваре он долго наблюдал за калекой-мальчиком на костылях, который останавливался перед сидящими на скамейках с просьбой о подаянии. Но особенно поразило Андре Жида огромное количество беспризорных детей. В других городах, и это понял проницательный Андре Жид, их просто от него прятали, а тут не смогли - слишком много их было в южном портовом городе. Основным местом их обитания был Приморский бульвар. Иным было меньше десяти лет. Большинство были веселы, несмотря ни на что, но некоторые крайне измождены. Острый глаз писателя легко выделял их из толпы: из-за сильной жары "домашние" дети были практически раздеты, а беспризорники носили всю имеющуюся у них одежду на себе. Андре Жид беседовал со многими из них, пытаясь завоевать их доверие. И это ему удалось, ему показали место ночлега, когда погода не позволяет спать на улице: "недалеко от площади с памятником Ленину (сейчас на этом месте памятник Нахимову), под красивой галереей на причальной набережной (имеется в виду Графская пристань). Однажды ранним утром, пока ещё было безлюдно, Андре Жид заглянул в это пристанище: "Там, где спуск к воде, с левой стороны в углублении галереи есть небольшая дверь. Я потянул эту дверь на себя - передо мной оказалась небольшая ниша вроде алькова, и там, свернувшись котенком, спало маленькое изголодавшееся существо. Я закрыл дверь, пока оно не успело проснуться" [16].

Конечно же, органы власти вели определенную борьбу с этим явлением. Однажды двое из попутчиков Андре Жида присутствовали при милицейской облаве на беспризорников. Им объяснили, что детей сдадут в государственное учреждение. Но на другой день все снова оказались на прежних местах, и писатель задумался, не предпочитают ли они свое свободное нищенство тому, что им обещают?

После знакомства с жизнью севастопольских беспризорников ярким контрастом стало увиденное Андре Жидом и Эженом Даби в лучшем крымском пионерском лагере "Артек», который они посетили 17 августа.

В подробном репортаже о встрече, помещенном в газете "Маяк Коммуны», говорилось: "Желанных гостей ребята встретили, выстроившись в "линейку" и дружно приветствуя. В столовой накрыли вкусный завтрак, за которым писатели знакомились и беседовали с пионерами. Тут же были пионер Губерт - герой книги Марии Остен "Губерт в стране чудес», 13-летняя пионерка-орденоноска Мамлакат и др. После завтрака ребята с гордостью показывали Андре Жиду красивые окрестности лагеря: Пушкинский грот, скалы Одаллары. Затем гости осмотрели парк, побывали на физкультурной площадке, интересовались играми, клубом, библиотекой. В читальне гостей ожидал сюрприз - стенная газета, посвященная приезду Андре Жида, где удачно были собраны вырезки из газет и статьи писателя.

Вечером состоялся большой концерт детской самодеятельности. Звонкие крепкие голоса ребят затянули любимые песни. Затем выступили юные солисты. Муша Залкинд прочитала свои собственные стихи, Нюма Латинский, ученик консерватории, прекрасно сыграл "Фантазию" из "Фауста». После коллективного танца грациозная 9-летняя балерина Тамара Сулейманова преподнесла Андре Жиду букет цветов, а на прощанье ребята преподнесли Андре Жиду рукописный альбом с отзывами на его рассказ о собаке. В свою очередь писатель подарил пионерам две модели самолетов.

Гостей вышли проводить все пионеры. Они пожелали отъезжавшим счастливого пути, много лет плодотворной работы и просили передать привет французским пионерам" [17].

У Андре Жида осталось двойственное впечатление от этой поездки. Он уже знал, что в "Артек», этот "рай для образцовых детей - вундеркиндов, медалистов, дипломантов», допускаются только избранные, и предпочитал ему многие другие пионерские лагеря, более скромные и менее аристократические. Его неприятно удивило, что образованные и очень благовоспитанные "артековские" девочки не сомневаются в том, что все русские фильмы запрещены во Франции, поскольку им говорили об этом учителя. Тринадцатилетний мальчик, прибывший из Германии, но уже усвоивший здешний образ мыслей, с энтузиазмом восклицает: "Так повсюду в СССР: вчера - ничего, завтра - все. И повсюду в СССР такие же школы и пионерские лагеря. И все дети, которые приезжают сюда, - замечательные». Он хочет видеть только то, что вызывает в нём гордость.

Детские речи показались писателю внушенными и, может быть, заученными
 
И он был не далек от истины. Побывавший в это время в "Артеке" Тимур Гайдар (сын Аркадия Гайдара) хорошо запомнил летнюю смену тридцать шестого года: "Однажды вечером горнист сыграл "общий сбор». Отряды построились на костровой площадке. Нам объявили, что в лагерь приедет французский писатель Андре Жид. Он очень хороший, известный писатель. Его принимал, с ним беседовал сам товарищ Сталин. Андре Жид собирается написать книгу о нашей стране. Завтра он будет в "Артеке», и поэтому мы сейчас поучимся, как его приветствовать. Замысел руководителей был такой. Тишина, покой, нарядные, благоухающие цветами аллеи, но - ни души. Андре Жид с сопровождающими товарищами спускается по лестнице. И вот тут навстречу ему дружной веселой толпой, с цветами в руках врывается загорелая, жизнерадостная советская детвора... Началась тренировка. Мы прятались под причалом, к которому швартуются артековские катера. По сигналу бежали к главной аллее. Но то один отряд отставал, то другой вырывался вперед... Когда достигли слаженности, исчезли улыбки...» [18].

У Андре Жида остались и другие воспоминания об "Артеке»: "Слов нет, этот детский лагерь - чудесный. Все, что можно придумать для блага детей, для их гигиены, спортивных занятий, развлечений, отдыха, - все рационально устроено на площадках или на склонах холмов. Все дети дышат здоровьем, счастьем. Они (дети) были очень разочарованы, когда узнали, что мы не можем остаться на ночь: в честь нас был приготовлен традиционный костер, деревья на нижней террасе украшены транспарантами. На вечер была назначена разнообразная программа - песни, танцы, - но я попросил, чтобы все было закончено к пяти часам, нужно было вернуться в Севастополь до наступления ночи. И, как оказалось, хорошо сделал, потому что в этот вечер заболел сопровождавший меня Эжен Даби. Ничто, однако, не предвещало болезни, и он мог беззаботно наслаждаться спектаклем, который нам предложили дети, в особенности танцем маленькой таджички по имени Тамара - той самой, которую обнимал Сталин на громадных плакатах, расклеенных по всей Москве. Невозможно выразить прелесть этого танца и обаяние исполнявшего ребенка. "Одно из самых дивных воспоминаний об СССР», - говорил мне Даби, так же думал и я. Это был его последний счастливый день" [19].

Севастополь навсегда остался в душе Андре Жида: в нашем городе скоропостижно скончался его молодой друг Эжен Даби, член ассоциации революционных писателей, автор многих сборников стихов и романов. Путешествие в СССР стало для Даби тяжелым уроком и горьким разочарованием. Обладая естественной скромностью и простым вкусом, он с трудом терпел самодовольство советских чиновников и абсурдные церемонии официальных приемов, не мог переносить ни статей в газетах, ни речей.
 
Разрыв между нищетой масс и роскошью дурного вкуса его возмущал и угнетал, и
к концу путешествия он всё больше пытался избегать приёмов, держась в стороне

По возвращении с экскурсии в "Артек" у Эжена Даби заболело горло, он отказался от ужина. Ночью поднялась высокая температура. Пьер Эрбар, живший с ним в одном номере, послал за врачом, который поставил Даби диагноз "ангина». Несмотря на лечение и тщательный уход, жар не спадал. На третий день, на рассвете врачи пришли к выводу, что у Даби скарлатина и что его необходимо срочно доставить в больницу. В тот же вечер, в десять часов, Эжен Даби умер.

Позже среди писателей пополз слух, подхваченный газетами и журналами, мол, Даби просто "залечили" севастопольские доктора. Андре Жид с возмущением опроверг эти слухи: "Ничто не предвещало несчастья с Даби. Я с возмущением протестую по поводу домыслов, связанных с его болезнью. Наименее недоброжелательные говорили о неверном диагнозе… Я утверждаю, что Даби был обеспечен постоянный и самый тщательный уход, за ним наблюдали три лучших доктора в Севастополе, а также товарищ Боля, которая проявила исключительную самоотверженность" [20].

В Отделе регистрации актов гражданского состояния г. Севастополя имеется запись о регистрации смерти 21 августа 1936 года французского писателя Эжена Даби, 37 лет, француза по национальности, проживавшего в Париже (Франция), находился в Севастополе с 18.08.36 г., причина смерти - токсическая скарлатина. Зарегистрировал смерть сотрудник Интуриста Шнайдер Наум Давыдович. На следующий день, 22 августа 1936 года, в газете "Маяк Коммуны" появилось следующее сообщение: "Вчера, в 1 ч. 30 мин. ночи, выехал из Севастополя в Москву совершавший поездку по южной части Советского Союза известный французский писатель, друг нашей страны - Андре Жид. Андре Жид выразил глубокую благодарность за оказанный прием. Он остался очень доволен тем, что ему пришлось повидать в Крыму" [21].

И ни строчки о смерти Эжена Даби, который был очень дорог Андре Жиду. Дорог настолько, что свою "крамольную" книгу "Возвращение из СССР», написанную сразу после поездки и нанесшую ощутимый удар по сталинизму, Андре посвятил памяти своего младшего друга и единомышленника: "Памяти Эжена Даби посвящаю эти страницы - отражение пережитого и передуманного рядом с ним, вместе с ним».

Так завершилось путешествие будущего Нобелевского лауреата по стране Советов. То, что представлялось сталинскому Агитпропу триумфом в рамках "французский писатель-коммунист приехал из удушающего капиталистического мира», обернулось сокрушительным фиаско.

В энциклопедиях и словарях, издаваемых в Советском Союзе после выхода книги, Андре Жид был представлен как писатель, чья "антибуржуазность… оказалась поверхностной, асоциальный индивидуализм всегда брал в нём верх», а в произведениях "изображение упадка буржуазного общества перерастает в апологию аморальности». "Возвращение из СССР" упоминалось как "антисоветский памфлет" [22], произведения не издавались вплоть до 90-х годов.

Первым, кто исследовал неизвестные страницы истории пребывания Андре Жида в Севастополе, был севастопольский писатель Михаил Лезинский, сумевший разыскать многих свидетелей событий тех лет. В 1995 году он издал небольшую повесть "Этот странный Андре Жид" [23]. В государственном архиве г. Севастополя имеется фонд Михаила Леонидовича Лезинского, сам он проживает сейчас в Израиле.

Список литературы

1. Лауреаты Нобелевской премии: Энциклопедия. - М.: Прогресс, 1992.
2. Маяк Коммуны. - 1936. - 9 августа (микропленка № 227).
3. Маяк Коммуны. - 1936. - 15 августа (микропленка № 227).
4. Исторические улицы и памятники Севастополя // Сост. В.В. Крестьянников. - Симферополь, 1996. - С.29.
5. ГАГС. - Ф. Р-250. - Оп. 1. - Д. 75. - Л. 13.
6. ГАГС. - Ф. Р-250. - Оп. 1. - Д. 69. - Л.л. 72-76.
7. Жид А. Возвращение из СССР. Поправки к "Возвращению в СССР" // Жид А. Полное собрание сочинений: В 7-ми т. - Т. 7. - М., 2002. - С.374.
8. ГАГС. - Ф. Р-250. - Оп. 1. - Д. 75. - Л.л. 4-10.
9. ГАГС. - Ф. Р-250. - Оп. 3. - Д. 1. - Л.л. 231б-231в.
10. ГАГС. - Ф. Р-250. - Оп. 1. - Д. 75. - Л. 9.
11. Жид А. Указ. соч. - С. 382.
12. Эрбар П. В С.С.С.Р. 1936 (Из путевой тетради) // Митин журнал. - Вып. 55. - 1997. - С. 185-203.
13. Жид А. Указ соч. - С. 406.
14. Жид А. Указ соч. - С. 442.
15. Маяк Коммуны. - 1936. - 17 августа (микропленка № 228).
16. Жид А. Указ соч. - С. 390.
17. Маяк Коммуны. - 1936. - 21 августа (микропленка № 228).
18. Гайдар Т. Голиков Аркадий из Арзамаса. - М., 1996.
19. Жид А. Указ соч. - С. 364.
20. Жид А. Указ соч. - С. 436.
21. Маяк Коммуны. - 1936. - 22 августа (микропленка № 228).
22. БСЭ: В 30-ти т. - Т. 3. - Изд. 3-е. - М., 1972. - С. 573.
23. ГАГС. - Ф. Р-509. - Оп. 1. - Д. 81.
----------
Автор - главный специалист Государственного архива г. Севастополя
Источник

Чтиво

 
www.pseudology.org