Галушко Т.Г.

Смена структуралистской парадигмы постструктуралистской привела к констатации: "Нет ничего вне текста", что означает для лингвистики обязательное осмысление текста, контекста и гипертекста на основе идей М. Фуко, Ж. Деррида, Ю. Кристевой, Ж. Бoдрийяра, Ж.Ф. Лиотара, Р. Барта, Ж. Делеза, Ф. Гваттари и других.

При рассмотрении мира только сквозь призму его осознания (феномен письменной культуры) самосознание личности yподобляется некоей сумме текстов в контексте всех текстов, составляющих культуру. При этом контекст есть такое локальное поле понимания, которого достаточно для извлечения усвояемой формулы трактуемого элемента.

Бытие контекста заключается в вырисовывании интерпретируемого элемента, и контекст порождается всякий раз как контекст чего-то. Контекст есть манера текстуальной рефлексии, в которой мы узнаем некое текстуальное бытие-при, некую интенциональность.

Контекст всегда направлен на что-то

Контекстуальность как стратегия объяснения и понимания есть форма рефлексии текста и ее сущностное устроение. Фиксируя в тексте интенциональность, или бытие-при (феноменология Гуссерля и Хайдеггера), мы говорим о кoнтекстуальности.

Если контекстуальность есть изначальная форма движения текста, то можно говорить о символичности всякого текста. Символичность понимается не как едииственная форма обнаружения текста. При этом акцентируется символическая природа всякого текста.

Рефлексия текста, представленная коннотацией, сказывается на рефлексии о тексте, представленной интерпретацией. Текст наследует диахроническое знаковое бытие от процесса порождения и синхроническое знаковое бытие от процесса восприятия. Контекст как конституирующий текст в качестве его бытия текстом чрезвычайно мобилен в плане своей локализуемости.

То, что принимается за контекст в данный момент интерпретации, подлежит решению интерпретирующего

Контекстом может служить и связныи текст, и некоторый набор ключевых текстуальных отрезков, а также дискурс-инструмент. Отсюда следует: я могу поддаться дискурсу текста, и тогда я - читатель, но пытаясь овладетьтекстом посредством иного дискурса, я - критик и интерпретатор.

Таким образом, возможность входить во всякую ситуацию, т. е. быть в каком-либо отношении к иному, именуемая в онтологии Хайдеггера бытие-при, а в феноменологии Гуссерля -интенциональность, в рамках постструктурализма выступает как контекстуальность.

Если Гуссерль говорит об интерсубъективности, то постструктурализм - об интертекстуальности: всякая герменевтическая практика являет собой некоторыи вид наррации [narrate (англ.) - повествовать, рассказывать], в результате которой пpoисходит обмен нарративами. Ситуация коммуникации всякии раз продуцирует расширение интертекстуального горизонта коммуницирующих.

Факт экзистенциальной укорененности со-бытия при­сутствия выражается в постструктурализме как интертек­стуальность, т. к. интертекстуальность подразумевает, что всякий текстуальный субъект, по самой природе непотаенности всякого текста, является интертекстуальным, и, будучи таковым, всегда есть как подразумеваюший коммуникацию текстов в смысле динамического бытия "внутреннего текста" [8, С. 78].

Триада контекстуальность - бытие-при - интертекстуальность имеет то же oтношение к объекту,  что и трада интepтекстуальность -со-бытие - интерсубъективность по отношенню к субъекту. Отсюда следует такая интерпретация интертекстуальности, при которой она выявляется в качестве текстуализованного модуса со-бытия интерсубъективности.

У классиков постструктурализма, реализовавших в определенной степени постмодернистские интенции в отношении к тексту, языку, радикально меняется сам подход к тексту. Объектом рассмотрения становится все, что осталось за пределами структурного осмысления, в первую очередь контекст, а также уникальные и нерасчлененные элементы текста, которые невозможно свести к сегментному делению.

Как результат отрицания структурности в интенциях постструктурализма четко прослеживаются изменения по отношению к человеку, к человеческому сообществу, к тексту и знаку. В понимании человека на первое место выходят несистемные, неструктурируемые явления: психика, воля, бессознательное, желания, сознание, которое понимается как разомкнутая, хаотичная «магма» желании, устремлений, вопросов к внешнему миру.

Человеческое сообщество рассматривается как поле тотального проявления отношений «власть-подчинение».

Для лингвистики особо важно отношение пocтструктуралистов к тексту. Предложенная Деррида «деконструкция» текста подразумевает его фундаментальную "разборку" на элeментapныe формы во всех планах: композиционном, сюжетном, стилистическом, пcиxoлoгическом и последующую «сборку» - интерпретацию, выявляющую в нем то, что внесено в этот текст конкретным контекстом его создания, желанием его создателя и то, что сам его автор не видит или о чем старается умолчать, но что обнаруживает себя как "след" [3 ].

В тексте акцентируются неструктурируемые элементы, сближающие его с другими текстами, на уникальное, маргинальное, что реализовалось в тексте бессознательно и понимается интуитивно.

Для лингвистики текста релевантными [relevant (англ.) - уместный, относящийся к делу] являются стремление постструктуралистов усмотреть в тексте то, что привнесено в него последующими интерпретациями и является уже «следом следа», объяснение сходного в тексте не структуриой универсальностью, а взаимовлиянием текстов, заимствованием, аллюзией, игрой, неосознанным косвенным цитированием, проявлением диффузии и подражанием другим текстам, а также обнаружение, что особенно важно, конструктивных механизмов технологии создания текстов.

Текст, особенно художественныи, как открытая структура, существует за счет многих других предшествующихтекстов. для обозначения спектра межтекстуальных отиошений (любой текст всегда является составной частью широкого культурного текста) Ю.Кристевой введен термин «интертекстуальность», который может рассматриваться

как пpинципиальный художественный прием и как метод прочтения любого текста

В первом аспекте интертекстуальности автор бессознательно пытается «вобрать»в себя прeдшeствующие произведения (цитирование является доминирующей чертой современной культурной ситуации), во втором -это проблема восприятия, его установка [7, с. 331].

Тодоров, утверждая, что косвенный смысл произведения, воспринимаемый через метафоры, аллюзии, аллегории, гиперболы, ироиию, всегда важнее прямого смысла, различает его цетростремительный (внутренне присущий произведению) и центробежный, возникающий в результате включения произведения в более широкий контекст [7, с. 267].

Основные понятия постструктурализма значительно расширяют категориальный аппарат coвременных исследований текста, при этом продуктивным для дальнейшего научного описания текста является выделение «двух видов диалогической по своей сути категории адресованфности:

а. интерсубьективной адресованности (коммуникатвно-пpaгматичecкая направленность текста на субъект его восприятия) и

б. интертекстуальной адресованности (композиционно-смысловая и семантико-прагматическая соотнесенность текста с другими текстами и кодами»  [2, c.131].

Для эстетики постмодернизма символом веры стали идеи деконструкции текста, что пpедпoлагает открытость не только текста, но и контекста, вписанного в бесконечное мно­жество других, более широких контекстов

Рассмотрим понятие гипертекста в контексте лиигвистики текста. Гипертекст (термин, получивший широкое распространение) -это особая форма организации и представления текстового материала, который осваивается с учетом множества взаимосвязей между его элементами.

Проблематика гипертекста связана, с одной стороны, с вопросами компьютерной информационной технологии, обеспечивающей прeдставление и освоение больших объемов текстового материала в нелинейной форме, с другой, - речь идет о форме представления текстового материала, его нелинейной организации, элементах, характере взаимосвязей между ними.

Со времени изобретения книгопечатания письменный текст, занявший в культуре Нового времени особое место и тиражируемый на широкую аудиторию, представлял собой четко ограниченное речевое oбpaзование, имеющее самодовлеющий характер, с четко выраженной монологичностью и замкнутостью, материал которого был выстроен в единую последовательность, в определенном линейном порядке.

В ХХ в. эти черты традиционного письменного текста стали подвергаться с разных позиций всё усиливающейся критике. М. Маклюэн, одним из первых показавший исторически преходящий характер письменной коммуникации Нового времени, подчеркивал, что электронная Texника положит конец «гутенберговской эпохе» [11,с.21].

В работах М. М. Бахтина была показана возможность рассматривать письменный текст по-новому, воспринимать его как открытый, находящийся в диалогических отношениях с другими текстами, перекликающийся с ннми, отвечающий им [1]. Тем самым отдельный текст теряет замкнутый характер, становится частью обширного целого.

Деррида, отмечая, что линейность письма является его фундаментальной категорией, считает, ссылаясь на Леруа­Гурана, что древнейшие формы письма носили нелинейный характер и были побеждены в конце концов линейным письмом, Но в наше время имеются многочисленные симптомы того, что линейность ослабляет свой гнет, поскольку не является уже плодотворной. «Уже более века можно наблюдать некое беспокойство внутри философии, науки, литературы; революции, происходящие в этих сферах, можно интерпретировать как пoтрясения, постепенно нарушающие линейную модель» [4, с. 50].

Деррида предсказывает, что в предстоящую эпоху нелинейное письмо станет реальным фактором культуры, лишив монополии линейный текст: «То, с чем имеет дело современное мышление, не может быть представлено на письме линейно, в форме книги» [5, с. 121].

Нелинейное письмо, размыкая одномерность текста, дает простор движению мысли, возможность переходить в другие измерения в такой многомерности предстает все множество уже созданных текстов, образующих единое текстовое пространство, где тексты пересекаются, переходят один в другой. В совокупности текстов можно двигаться как в единой непрерывной среде, следуя «бесконечным отсылкам следов мысли друг к другу» [5,с.125].

Таким образом, Деррида «мыслит язык как одноуровневую структуру, в которой «тексты» связаны друг с другом через свои компоненты. Элемент любого высказывания включен в два множества связей:

а. с другими контекстами, где используется этот же элемент;

б. с другими элементами, которые могут заменить его в данном контексте.

Каждый элемент, к которому можно перейти по связи типа б) ведет в поле связей типа а); каждый узел в этом поле включен, в свою очередь, в собственную двойную структуру связей, которая имеет место для каждого его элемента, итак до бесконечности. Образующуюся при этом структуру можно рассматривать как сложное взаимопереплетение контекстов......... Смысл текста, согласно Деррида, создается «переплетениями», связывающими его с другими текстами - через их элементы» [10, c.119].

Читая текст подряд, двигаясь линейно от начала к концу, читатель в то же время должен иметь возможность постоянно переходить от него к другим текстам, реально прослеживать многочисленныемежтекстовые связи. Это может быть обеспечено только новой, технически сложной компьютерной средой существования текстов.

1945 году Ванневар Буш в статье «Как мы могли бы мыслить» выдвинул проект технической системы, обеспечивающей «ассоциативное» связывание текстов.

В 60-е годы появился проект Т. Нельсона, согласно которому техника должна была обеспечивать как ориентацию читателя среди смежных текстов, так и предъявление ему из зтих текстов того, который он выбрал для чтения. Совокупность текстов, внутри которой читатель может легко переходить от каждого из них к другим, была названа Т.Нельсоном гипертекстом [11,с. 14].

Еще один пионер гипертекста Д.Энгельбарт, разрабатывая инструментарий, позволяющий фиксировать в памяти компьютеров взаимосвязи между смежными по содержанию идеями, считал, что на этом пути может осуществляться усиление, а точнее расширение (augmentation) человеческого интеллекта (выделено нами - Т. Г.) [11, с. 26].

Итак, гипертекст - «это соединение смысловой структуры, структуры внутренних связей некоего содержания, и технической среды, техническихсредств, дающих возможность человеку осваивать структуру смысловых связей, осуществлять переходы между взаимосвязанными элементами» [9, с. 143].

В контексте постструктурализма гипертекст как категopию текста можно рассматривать как нелинейный кoнтекст ведущего текста, в котором отражаются доминирующие черты современного мышления и современных систем - сложность, открытость, нелинейность.

Контекстуальность постструюурализма (интенциональность Гуссерля и бытие-при Хайдеггера) пpиoбpетaет черты гипертекстуальнoсти, в понимание которой вписывается деконструкция.

Контекстуальность и гипертекстуальность, как мыполагаем, приобретут в ближайшее время общеметoдологический статус и войдут в трансдисциплинарное поле науки как герменевтические и когнитивные категории.

Отсюда следует, что триаду интенциональностъ - бытие­при - кoнтекстуальнoстъ можно дополнить гипертекстуальнoстъю как культурной субстанцией ХХI века, расширяющей понятие контекстульности, так как,

Для современной лингвистики актуальной задачей является задача связать методологически и концептуально общую и частные теории языка с изменениями в гуманитарной эпистеме, с изменением логики интеллектуального маятника в сторону субъективности, субъективации внутреннего мира человека, фокусирования внимания на исследовании структуры сознания, процесса познания, структур, определяющих систему означаемого в языке.

А тем самым установить обратную связь с основной философской идеей гуманитарного знания - текстуальный механизм, гипертекстуальньный аргумент, что означает обогатитъ теорию языка достижениями постструктуралистской парадигмы.

«Сущностные черты новейшей эпохи постмодерна и постструктурализма: ассоциативность, алогичность,смещение пропорций, фрагментарность, инновационизм в поисках средств выражения, интуитивизм, аллегоризм, метафоричность, субъективность, камерность, фантастичность и принпип неопределенности проявлений жизни» (6, с. 117] могут быть исследованы в первую очередь через лингвистический aнализ ведущего бесконечного текста, который, по утверждению Деррида, необходимо «вспахать», деконструиpoвать, чтобы установить новую имплицирующую логику повторения и следа.

Основная идея «текстового аргумента» новой лингвистики воспроизводит, на наш взгляд, одну из особенностей гуманитарного знания вообще - исследование (чтение и понимание) aмбивалентности текста как вторичной смысловой реальности, любой культурологической реальности вообще «никто ведь всерьез не верит, что мы запечатаны в лингвистическом доме, даже если мы действительно в нем запечатаны» .

Таким образом, полностью оформившийся к концу ХХ века постструктурализм снова нуждается в лингвистике. А она, в свою очередь, чтобы стать доминантой развития гуманитарных наук, должна обогатить операционно-теоретический apceналI, определить новые параднгмы для своей научной востребованности в современных условиях.

ЛИТЕРАТУРА

www.pseudology.org