Л. Троцкий.
КОМИНТЕРН И ГПУ

Льва Давидовича больше нет. Топор Сталинского убийцы уничтожил марксистский интеллект нашей эпохи - наше самое ценное достояние.

Владея всеми огромными ресурсами государства, ГПУ смогло "исправить" неудачу своей попытки 24-го мая. Этой неудаче мы обязаны самым драматическим документом политической литературы современности: в нем человек объясняет нам, почему его должны убить, обнажает нити интриги, все теснее его обволакивающие, разоблачает мотивы убийцы, освещает каждое его движение. "Коминтерн и ГПУ" помечен 17 августом. А 72 часа спустя убийца наносит свой удар...

В Сталинских преследованиях имя Троцкого стало знаменем революционной оппозиции против захватнической олигархии. Пораженный топором ГПУ, Троцкий есть и навсегда останется символом Октябрьской революции, со всеми ее надеждами, которая потом была раздавлена под пятой реакционной бюрократии.

Мы не знаем иного реванша, кроме революционной борьбы пролетариата. Месть - ее осуществить рабочий класс. При первом пробуждении его мощного организма в прах рассеются вся ложь и клевета. Проветрится атмосфера. Сталинизм исчезнет в той лжи, которую он накоплял. Самое имя Сталина заставить побледнеть имена Нерона и Борджия. Имя Троцкого вместе с именами Маркса и Ленина всегда будет жить в большом сердце рабочего класса.

ПОКУШЕНИЕ 24-ГО МАЯ И КОМПАРТИЯ МЕКСИКИ.

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ.

Настоящий документ преследует судебные, а не политические задачи. Но уголовные действия членов так называемой "коммунистической" партии Мексики вытекают из политических мотивов. Покушение 24-го мая было покушением политического характера. Вот почему невозможно понять механику этого преступления и еще меньше - побудительные мотивы его участников, если не вскрыть, хотя бы в самых кратких чертах, политическую подпочву покушения.

Общественное мнение сейчас не сомневается более в том, что покушение организовано ГПУ, основным органом господства Сталина. Кремлевская олигархия имеет тоталитарный характер, т. е. подчиняет себе все функции общественной, политической и идеологической жизни страны и подавляет малейшие проявления критики и самостоятельного мнения. Тоталитарный характер политики Кремля вытекает не из личного характера Сталина, а из положения нового правящего слоя пред лицом народа. Октябрьская революция преследовала две, взаимно связанные, задачи: во-первых, социализировать средства производства и повысить, при помощи планового хозяйства, материальный уровень страны; во-вторых, создать на этом фундаменте общество без классовых различий, следовательно, и без профессиональной бюрократии, общество социалистического самоуправления трудящихся. Первая задача в грубых чертах разрешена; преимущества планового хозяйства, несмотря на гибельное влияние бюрократизма, обнаружили себя с бесспорной силой. Иначе обстоит дело с социальным режимом, который не приближается к социализму, а удаляется от него. В силу исторических причин, о которых здесь говорить не место, на фундаменте Октябрьской революции выросла новая привилегированная каста, которая сосредоточивает в своих руках всю власть, пожирает все большую часть национального дохода. Положение этой касты глубоко противоречиво. На словах она выступает от имени коммунизма; на деле она борется за собственную неограниченную власть и грандиозные материальные привилегии. Окруженная недоверием и враждою обманутых масс, новая аристократия не может допустить ни малейшей трещины в своей системе. В интересах самосохранения она вынуждена душить малейшие проблески критики и оппозиции. Отсюда удушающая тирания, всеобщее рабство перед "вождем" и всеобщее лицемерие; отсюда же гигантская роль ГПУ, как инструмента тоталитарного господства.

Абсолютизм Сталина опирается не на традиционную власть "божьей милостью" и не на "священную" и "неприкосновенную" частную собственность, а на идею коммунистического равенства. Это лишает олигархию возможности оправдывать свою диктатуру и свои растущие привилегии какими бы то ни было разумными и убедительными доводами. Она не может также, в свое оправдание, ссылаться на "переходный" характер своего режима, потому что вопрос состоит не в том, почему равенство не осуществлено полностью, а в том, почему неравенство непрерывно растет. Правящая каста вынуждена систематически лгать, гримироваться, носить маску и приписывать своим критикам и противникам мотивы, прямо противоположные тем, которые движут ими. Всякого, кто выступает в защиту трудящихся против олигархии, Кремль немедленно клеймит, как сторонника реставрации капитализма. Эта стандартная ложь неслучайна: она вытекает из объективного положения касты, которая воплощает реакцию, клянясь революцией. Во всех прошлых революциях новый привилегированный класс стремился прикрыть себя от критики слева фальшивой революционной фразеологией. Термидорианцы и бонапартисты Великой Французской Революции травили и судили всех подлинных революционеров (якобинцев), как "роялистов" и агентов реакционного британского правительства Питта. Сталин не выдумал ничего нового. Он лишь довел систему политических подлогов до крайнего выражения. Ложь, клевета, травля, фальшивые обвинения, судебные трагикомедии вытекают с железной необходимостью из положения узурпаторской бюрократии в советском обществе. Без понимания этого нельзя понять ни внутренней политики СССР, ни роли ГПУ на международной арене.

Ленин, в своем "Завещании" (январь 1923 г.), предлагал снять Сталина с поста генерального секретаря партии, ссылаясь на его грубость, нелояльность и склонность злоупотреблять властью. Двумя годами ранее Ленин предупреждал: "этот повар будет готовить только острые блюда". Никто в партии не любил и не уважал Сталина. Но когда бюрократия остро почувствовала опасность, которая угрожает ей со стороны народа, ей понадобился именно грубый и нелояльный вождь, готовый злоупотреблять властью в ее интересах. Вот почему повар острых блюд стал вождем тоталитарной бюрократии.

Ненависть московской олигархии ко мне вызывается тем, что я, по ее глубокому убеждению, "предал" ее. В этом обвинении есть свой исторический смысл. Советская бюрократия не сразу и не без колебаний возвела Сталина в вожди. До 1924 г. Сталин не был известен даже в широких кругах партии, не говоря уже о населении, и, как упомянуто, в рядах самой бюрократии не пользовался популярностью. Новый правящий слой надеялся, что я возьму на себя защиту его привилегий. В этом направлении делалось не мало усилий. Только после того, как бюрократия поняла, что я намерен защищать не ее интересы против трудящихся, а, наоборот, интересы трудящихся против новой аристократии, она окончательно повернулась в сторону Сталина, объявив меня "предателем". Эта кличка из уст привилегированной касты есть свидетельство моей верности делу рабочего класса. Не случайно 90% революционеров, строивших большевистскую партию, совершивших Октябрьскую революцию, создавших советское государство и Красную армию и руководивших гражданской войной, оказались в течение последних 12-ти лет истреблены, как "предатели". Наоборот, сталинский аппарат пополнился за этот период людьми, которые в годы революции в подавляющем большинстве находились по другую сторону баррикады.

Аналогичное перерождение претерпел за этот период и Коммунистический Интернационал. В первый период советского режима, когда революция шла от опасности к опасности, когда все силы уходили на гражданскую войну, с ее свитой голода и эпидемий, к Октябрьской революции и Коминтерну примыкали в разных странах наиболее смелые и бескорыстные революционеры. Из этого первого революционного слоя, который делом доказал свою верность Октябрьской революции в трудные годы, не осталось сейчас в Коминтерне буквально ни одного человека. Путем непрерывных исключений, материального давления, прямого подкупа, чисток и расстрелов тоталитарная клика Кремля окончательно превратила Коминтерн в свое покорное орудие. Нынешний руководящий слой Коминтерна, как и отдельных его секций, состоит из людей, примкнувших не к Октябрьской революции, а к победоносной олигархии, источнику высоких политических титулов и материальных благ.

По господствующему своему типу, нынешние "коммунистические" бюрократы являются политическими карьеристами и, тем самым, прямой противоположностью революционерам. Их идеалом является - достигнуть в своей стране такого положения, какого достигла в СССР кремлевская олигархия. Это не революционные вожди пролетариата, а претенденты на тоталитарное господство. Добиться успеха они мечтают при помощи той же советской бюрократии и ее ГПУ. Они с восторгом и завистью взирают на вторжения Красной армии в Польшу, Финляндию, Балтийские страны, в Бессарабию потому, что такие вторжения немедленно ведут к передаче власти местным сталинским кандидатам на тоталитарное господство.

Не имея самостоятельной физиономии, ни самостоятельных идей, ни самостоятельного влияния, вожди секций Коминтерна слишком хорошо знают, что их положение и их репутация стоят и падают вместе с положением и репутацией Кремля. В материальном смысле они, как будет показано дальше, живут подачками ГПУ. Их борьба за существование сводится, поэтому, к ожесточенной защите Кремля от всякой оппозиции. Они не могут не чувствовать правильности и, потому, опасности критики, исходящей от так называемых троцкистов. Но это только удваивает их ненависть ко мне и моим единомышленникам. Подобно своим кремлевским хозяевам, вожди компартий не могут критиковать действительные идеи Четвертого Интернационала, а вынуждены прибегать к фальсификациям и подлогам, которые эксплуатируются Кремлем в неограниченном количестве. В поведении мексиканских сталинцев нет, таким образом, ничего "национального": они просто переводят на испанский язык политику Сталина и приказы ГПУ.

ГПУ, КАК ОРГАНИЗАТОР ПОКУШЕНИЯ.

Непосвященным может показаться непонятным, почему клика Сталина выслала меня сперва заграницу, а затем пытается заграницей убить меня. Не проще ли было бы подвергнуть меня расстрелу в Москве, как многих других?

Объяснение таково. В 1928 г., когда я был исключен из партии и выслан в Центральную Азию, не только о расстреле, но и об аресте невозможно было еще говорить: поколение, с которым я прошел через Октябрьскую революцию и гражданскую войну, было еще живо. Политбюро чувствовало себя под осадой со всех сторон. Из Центральной Азии я имел возможность поддерживать непрерывную связь с оппозицией, которая росла. В этих условиях Сталин, после колебаний в течение года, решил применить высылку заграницу, как меньшее зло. Его доводы были: изолированный от СССР, лишенный аппарата и материальных средств, Троцкий будет бессилен что-либо предпринять. Сталин рассчитывал, сверх того, что когда ему удастся окончательно очернить меня в глазах страны, он сможет без труда добиться от дружественного турецкого правительства моего возвращения в Москву для расправы. События показали, однако, что можно участвовать в политической жизни, не имея аппарата, ни материальных средств. При помощи молодых друзей я заложил основы Четвертого Интернационала, который медленно, но упорно развивается. Московские процессы 1936-37 г.г. были инсценированы для того, чтобы добиться моей высылки из Норвегии, т. е. фактической передачи в руки ГПУ. Но и это не удалось: я очутился в Мексике. Как мне сообщали, Сталин несколько раз признавал, что моя высылка заграницу была "величайшей ошибкой". Чтоб поправить ошибку, не оставалось ничего другого, кроме террористического акта.

За последние годы ГПУ истребило в СССР многие сотни моих друзей, включая членов моей семьи. Оно убило в Испании моего бывшего секретаря Эрвина Вольфа и ряд моих политических единомышленников, в Париже - моего сына Льва Седова, за которым профессиональные убийцы Сталина охотились в течение двух лет. В Лозанне ГПУ убило Игнатия Райсса, перешедшего из рядов ГПУ на сторону Четвертого Интернационала. В Париже агенты Сталина убили другого моего бывшего секретаря, Рудольфа Клемента, труп которого был найден в Сене. Этот перечень можно продолжать без конца.

В Мексике была сделана в январе 1938 г. первая попытка покушения неизвестным лицом, которое явилось в мой дом с фальшивыми рекомендациями от одного политического деятеля. Именно после этого эпизода, встревожившего моих друзей, были приняты более серьезные меры охраны: дневное и ночное дежурство, система сигнализации и проч.

Со времени активного и поистине разбойничьего участия ГПУ в испанских событиях я получал не мало писем от своих друзей, главным образом из Нью-Йорка и Парижа, о тех агентах ГПУ, которые направлялись в Мексику из Франции и Соединенных Штатов. Имена и фотографии некоторых из этих господ были мною своевременно переданы мексиканской полиции. Наступление мировой войны еще более обострило положение, в виду моей непримиримой борьбы против внутренней и внешней политики Кремля. Мои заявления и статьи в мировой печати, - по поводу расчленения Польши, нападения на Финляндию, слабости обезглавленной Сталиным Красной армии и пр. - воспроизводились во всех странах мира в десятках миллионов экземпляров. Недовольство внутри СССР растет. Третий Интернационал в начале прошлой войны был несравненно слабее, чем Четвертый Интернационал ныне.

25-го августа 1939 г. перед разрывом франко-германских дипломатических отношений, французский посол Кулондр доносит французскому министру иностранных дел г. Бонне о своем драматическом разговоре с Адольфом Гитлером в 5 ч. 30 м. пополудни:

"Я действительно думаю, - заметил я, - что мы победим, но в то же время я боюсь, что в итоге войны будет только один действительный победитель: Троцкий". Перебив меня, канцлер воскликнул: "Почему же вы дали Польше карт-бланш?" (Дипломатические документы, 1938-1939 г.г., стр. 260, документ N 242).

Два авторитетных представителя двух империализмов, демократического и фашистского, в критический момент, предшествовавший войне, пугают друг друга именем революционера, которого агенты ГПУ в течение ряда лет тщетно пытались очернить, как "агента империализма". Можно было привести и другие свидетельства того же типа. Но вряд ли в этом есть надобность. Гитлер и Кулондр являются, во всяком случае, более серьезными политическими экспертами, чем Давид Сикейрос и Ломбардо Толедано.

В качестве бывшего революционера, Сталин понимает, что ход войны должен дать могущественный толчок развитию Четвертого Интернационала, в том числе и в СССР. Вот почему Сталин дал своим агентам приказ: покончить со мной, как можно скорее.
 

Общие политические соображения говорят таким образом с несомненностью, что организация покушения 24-го мая могла исходить только от ГПУ. Нет, однако, недостатка и в дополнительных эмпирических доказательствах.

1. За последние недели перед покушением мексиканская пресса была полна слухов о сосредоточении агентов ГПУ в Мексике. Многое в этих сообщениях было ложно. Но ядро слухов было правильно.

2. Обращает на себя внимание исключительно высокая техника покушения. Убийство не удалось вследствие одной из тех случайностей, которые входят неизбежным элементом во всякую войну. Но подготовка и выполнение покушения поражают своей широтой, обдуманностью и тщательностью. Террористы прекрасно знают расположение дома и его внутреннюю жизнь. Они достают полицейское обмундирование, оружие, электрическую пилу, морские лестницы и пр. Они с полным успехом связывают внешнюю полицейскую охрану, парализуют внутреннюю стражу правильной стратегией огня, проникают в помещение жертвы, стреляют безнаказанно в течение трех-пяти минут, бросают зажигательные бомбы и покидают арену нападения без следов. Такое предприятие не под силу частной группе. Здесь видна традиция, школа, большие средства, широкий выбор исполнителей. Это работа ГПУ.

3. В строгом соответствии со всей системой ГПУ, забота о том, чтобы направить следствие на ложный след, включена была уже в самый план покушения. Связывая полицейских, покушавшиеся кричали: "да здравствует Альмазан"! Искусственный крик ночью, перед пятью полицейскими, из которых три спали, преследовал одновременно две цели: отвлечь, хоть на несколько дней или часов, внимание будущего следствия от ГПУ и его агентуры в Мексике и скомпрометировать сторонников одного из кандидатов в президенты. Убить одного противника и набросить тень на другого есть классический прием ГПУ, точнее, его вдохновителя Сталина.

4. Нападавшие имели с собой несколько зажигательных снарядов, два из которых они бросили в комнату внука. Участники покушения преследовали таким образом, не только убийство, но и поджег. Единственной целью их могло быть при этом уничтожение моих архивов. В этом заинтересован только Сталин, так как архивы имеют для меня исключительную ценность в борьбе против московской олигархии. При помощи своих архивов я разоблачил, в частности, московские судебные подлоги. Уже 7-го ноября 1936 г. ГПУ с огромным риском для себя, похитило в Париже часть моих архивов. Оно не забыло о них и в ночь 24-го мая. Зажигательные снаряды представляют собою, таким образом, нечто вроде визитной карточки Сталина.

5. Для преступлений ГПУ крайне характерно разделение труда между тайными убийцами и легальными "друзьями": уже во время подготовки покушения, наряду с подпольной работой конспирации, ведется открытая клеветническая кампания с целью скомпрометировать намеченную жертву. То же разделение труда продолжается и после совершения преступления: террористы скрываются; на открытой арене остаются их адвокаты, которые стараются направлять внимание полиции на ложный след.

6. Нельзя, наконец, не обратить внимания на отклики мировой печати: газеты всех направлений открыто или молчаливо исходят из того, что покушение есть дело рук ГПУ; только газеты, субсидируемые Кремлем и выполняющие его заказ, защищают противоположную версию. Это неопровержимая политическая улика!

7. Самым важным и самым убедительным доказательством того, что покушение организовано ГПУ, является, однако, тот факт, что все участники покушения являются либо членами компартии либо ее ближайшими "друзьями", причем наиболее ответственные из них занимали командные посты в тех частях испанской армии, которые состояли под прямым командованием ГПУ ("Пятый полк" и "Интернациональные бригады").

ПОЧЕМУ Я УВЕРЕННО ЖДАЛ ПОКУШЕНИЯ?

Почему именно я с начала этого года с особенной уверенностью ждал покушения? Отвечая 2-го июля в суде на этот вопрос защитника, г. Навон Флорес, я указал, в частности на съезд Коммунистической партии Мексики, происходивший в марте этого года и провозгласивший курс на истребление "троцкизма". Чтоб мой ответ стал более ясным, необходимы дополнительные уточнения.

Так как практическая подготовка покушения началась в январе этого года, и так как известное время требовалось на предварительные обсуждения и выработку плана, то можно с уверенностью сказать, что "приказ" о покушении был доставлен в Мексику не позже, как в ноябре-декабре 1939 г.

Как видно из "Ля Вос де Мехико", кризис руководства партии начался как раз с этого времени. Толчок кризису был дан извне партии, и самый кризис развивался сверху вниз. Неизвестно кем был выработан особый документ, так называемые "Материалы" для дискуссии, опубликованные в "Ля Вос" 28 января и представлявшие анонимный обвинительный акт против старого руководства (Лаборде, Кампа и др.), виновного будто бы в "примирительном" отношении к троцкизму. Что именно за всем этим скрывалось, широкому общественному мнению было тогда совершенно не ясно. Но для осведомленных и заинтересованных наблюдателей было несомненно, что готовится какой то серьезный удар, если не против "троцкизма", то против Троцкого.

Сейчас совершенно очевидно, что переворот внутри Коммунистической партии был тесно связан с данным из Москвы приказом о покушении. Вероятнее всего, ГПУ наткнулось на известное сопротивление среди руководителей компартии, которые привыкли к спокойной жизни и могли бояться очень неприятных политических и полицейских последствий покушения. Именно в этом лежит, очевидно, источник обвинения против них в "троцкизме". Кто возражает против покушения на Троцкого, тот, очевидно... "троцкист".

Анонимная комиссия чистки отстранила от работы вождя компартии Лаборде и с ним вместе Центральный Комитет, выбранный на предшествующем съезде. Кто дал комиссии чистки столь необъятные права? Откуда взялась сама комиссия? Она не могла, очевидно, возникнуть путем самопроизвольного зарождения. Ее создали лица, имевшие полномочия извне. У этих лиц были, очевидно, все основания скрывать свои имена.

Только 18-го февраля, когда переворот уже был закончен и оставалось только санкционировать его, опубликован был состав новой комиссии чистки, из одних мексиканцев, причем опять-таки не указано было, кто их назначил. Ко времени созыва съезда партии, 21-го марта, все вопросы были уже решены, и делегатам оставалось только принести клятву в подчинении новому руководству, которое создано было без них и для целей, которые большинству из них были неизвестны.

Как видно из отчета о съезде в "Ля Вос де Мехико" (марта 18-го, 1940 г.), прения по вопросу "Борьба против троцкизма и других врагов народа" происходили не на открытом собрании съезда, как по другим вопросам порядка дня, а в закрытом заседании особой комиссии. Один этот факт свидетельствует, что новым руководителям необходимо было скрывать свои намерения даже от съезда собственной партии. Кто входил в секретную комиссию, мы не знаем. Но можно высказать гипотезу насчет того, кто руководил ею из-за кулис.

Съезд выбрал, вернее пассивно одобрил, "почетный президиум" в составе Димитрова, Мануильского, Куусинена, Тельмана, Карлос Контрераса и других. Состав почетного президиума опубликован в брошюре Дионисио Енсина "Фуера эль империализмо!" (Эдисион популяр, 1940 г., стр. 5). Димитров, Мануильский, Куусинен находятся в Москве, Тельман - в берлинской тюрьме, а Карлос Контрерас находится в Мексике. Его включение в почетный президиум не могло быть случайным. Контрерас ни в каком случае не принадлежит к числу так называемых международных "вождей", включение которых в почетный президиум имеет ритуальный характер. Имя его впервые получило печальную известность во время гражданской войны в Испании, где Контрерас, в качестве комиссара пятого полка, был одним из наиболее свирепых агентов ГПУ. Листер, Контрерас и третье лицо, под кличкой "Эль Кампесино", вели внутри республиканского лагеря свою собственную "гражданскую войну", физически истребляя противников Сталина из числа анархистов, социалистов, поумистов и троцкистов. Факт этот может быть установлен на основании печати и допроса многочисленных испанских беженцев. Не будет, поэтому, слишком смелым предположить, что бывший комиссар пятого полка и член "почетного" президиума съезда является одним из важных рычагов в деле перемены руководства компартии в начале этого года. Такое предположение тем более обосновано, что Контрерас проводил уже одну "анти-троцкистскую" чистку в мексиканской компартии, именно в 1929 г. Правда, г. Контрерас отрицает свою причастность к делу. Но почему, в таком случае, его выбрали в почетный президиум съезда, связанного с заговором?

Когда я в первые месяцы этого года наблюдал по печати за процессами в Коммунистической партии, я представлял себе положение далеко не с такой ясностью, как сейчас. Но для меня было несомненно и тогда, что за официальным экраном партии, с его китайскими тенями, скрывается движение реальных фигур. Реальными фигурами являются в этой игре агенты ГПУ. Вот почему я ждал покушения.

"МОРАЛЬНАЯ" ПОДГОТОВКА ПОКУШЕНИЯ.

Первоначальный широкий план: добиться массового движения за изгнание Троцкого из Мексики, потерпел полное крушение. ГПУ пришлось встать на путь террористического акта. Но необходимо было попытаться подготовить к этому акту общественное мнение. Так как ГПУ не собиралось признать свое авторство в убийстве, то необходимо было связать террористический акт с внутренней политической борьбой в Мексике. "Ля Вос", "Эль Популяр", "Эль Футуро" пытались уже и раньше связать меня то с генералом Седильо, то с генералом Амаро, то с Васконселосом, то с Атлем, не говоря уже о нефтепромышленниках и комиссии Дайеса. Теперь им дан был приказ удесятерить свои усилия в этом направлении. Президентская кампания с перспективой острых конфликтов создавала, казалось, более благоприятную обстановку для таких попыток. Интеллектуальные участники покушения зачислили меня в лагерь генерала Альмазана, что не помешало им позже приписать альмазанистам организацию покушения. Эти люди руководствуются в своей деятельности тем правилом, которое Сталин применял раньше, чем его формулировал Гитлер: "чем грубее ложь, тем скорее ей поверят".

"Моральная" подготовка покушения началась одновременно с технической. Усиление травли против "троцкизма" становится явственным в декабре прошлого года. В N "Ля Вос" от 24-го декабря, в статье:

"Роль троцкизма", Гонзало Бельтрана.

"... "Что касается нового папы Льва XXX, - XXX из-за тридцати сребреников грязнейшего из Иуд - то он выполнил роль, выработанную для него комитетом Дайеса ... Лев XXX вмешивается в дела Латинской Америки на стороне империалистических государств и завершает свою работу декларацией, что "экспроприация нефти дело рук коммунистов..."

слова "экспроприация нефти - дело рук коммунистов" взяты в кавычки, как если бы они представляли цитату из какой-либо моей статьи, как если бы я был противником национализации нефтяных предприятий. Не зачем говорить, что это ложь. В мировой печати я, как умел, защищал право мексиканского народа стать хозяином собственных богатств. Но фальсификаторы ГПУ не останавливаются перед такими мелочами.

В своем докладе мартовскому съезду член ЦК компартии Андрес Гарсия Сальгадо превзошел все рекорды лжи, установленные международным сталинизмом. Побеждая брезгливость, приведу несколько образцов.

"... Правительство Карденаса разрешило въезд Троцкого вопреки мнению рабочих организаций; это дало Троцкому возможность создать в нашей стране руководящий центр его интернациональной организации шпионажа на службе всех контрреволюционных сил; и все это было возможно исключительно в виду того, что империалистические страны были заинтересованы в превращении нашей страны в центр их деятельности по шпионажу и провокации".

Как ни невежественны эти субъекты, но они не могут не знать, что ни одна из империалистских стран не допускает меня в свои пределы; что вожди империализма всех стран относятся ко мне, как к врагу N 1; что мои единомышленники преследуются во всех империалистских странах; что Мексика оказала мне гостеприимство именно потому, что это не империалистская страна, и что ее правительство серьезно относится к праву убежища. Но фальсификаторам, занятым "моральной" подготовкой покушения, нет времени останавливаться над такими мелочами. Сальгадо продолжает:

"Таким образом троцкистские шпионы всегда работали совместно с армией Франко, согласуя свои восстания и агитацию в тылу лоялистов с операциями врага".

"Троцкий, - человек, которому аплодируют хозяева из Монтеррей, тот который поставлял аргументы для нефтяных компаний против рабочих организаций и против правительства, - строит свою деятельность в согласии с планами реакционеров и нуждами империализма".

"Товарищи, да послужит это нам примером, чтоб усилить нашу борьбу против троцкизма и чтоб изгнать шефа этой банды шпионов из нашей страны".

("Изгоняйте врагов народа из революционных рядов").

Таков доклад "вождя" на съезде "Коммунистической" (!) партии. В какую клоаку кремлевская олигархия превратила то, что было некогда Коммунистическим Интернационалом! В силу естественного и искусственного отбора место революционеров заняли постепенно карьеристы, плуты и профессиональные клеветники. К их числу относится и г. Сальгадо.

В "Ля Вос" от 1-го мая 1940 г., где требуется полная свобода действий для незаконно преследуемого полицией Д. Сикейроса, напечатан официальный Манифест партии к народу, который гласит:

"Изгнать агентов империализма из Мексики! Иностранные шпионы и провокаторы должны быть изгнаны из страны, и в первую очередь их самый злостный и опасный главарь: Лев Троцкий"..."

Защищать от мексиканских властей Д. Сикейроса и одновременно требовать от тех же властей репрессий против Троцкого; все это за три недели до покушения, - что это такое, как не подготовка покушения?

19-го мая 1940 г., за пять дней до покушения, мы находим в "Ля Вос" статью, холодное бешенство которой достигает апогея:

"Предатель Троцкий".

"Троцкий, "старый предатель", как назвал его однажды тов. Ломбардо Толедано, доказывает нам всякий раз, лишь только он имеет возможность, что чем больше он стареет, тем большей он делается канальей и тем большим шпиком.

"Шпион на службе реакционных сил, агент комитета Дайеса в Мексике..."

"Троцкий должен ответить перед властями страны за свои анти-пролетарские и анти-мексиканские дела и положить конец своему кретинизму.

А теперь предатель, мечтая, вероятно, о возвращении тех дней, когда он мог организовать свой собственный суд и судить себя через своих друзей в доме Диего Ривера, потребовал, чтоб суд рассмотрел брошенные против него обвинения, что он является агентом Комитета Дайеса, в чем он сам сознался в своих публичных выступлениях.

Ясно, что Троцкий ищет трибуну, чтоб продолжать свою гнусную работу против рабочих Мексики. Народ не даст ему этой трибуны.

О Троцком рабочие Мексики уже высказали свое мнение в том смысле, что он должен быть изгнан из страны".

Статья, разумеется, не подписана. Не было бы ничего удивительного, если б под статьей значилась коллективная подпись: Давид Сикейрос, Нестор Санчес Хернандес, Луис Ареналь, Давид Серрано, Павон Флорес.

В другой статье того же номера говорится, что Троцкий собирается:

"... поддержать провокаторов и убийц, горящих желанием вмешаться во внутренние дела Мексики".

"Что касается Троцкого, мы вспоминаем, что этот гнусный предатель только что бросил вызов "Эль Популяр" и журналу "Футуро", требуя от них представления в 72 часа своих обвинений, - которые являются обвинениями всего революционного движения Мексики и всего мира - против старческой, ничтожной главы "Четвертого Интернационала". Как хитер старикашка-предатель! Он превосходно знает, что в 72 часа едва ли можно только начать список всех его гнусностей, его преступлений, его сообщничества с врагами всех народов, начиная с народов СССР, Китая и Испании".

Последний номер "Ля Вос" перед покушением, посвящен, как видим, главным образом травле Троцкого и представляет собою чудовищное нагромождение фальшивых обвинений и клевет. Так пишут люди, которые собираются завтра сменить перо на пулемет. Редакция "Ля Вос" знала о предстоящем покушении и готовила к нему общественное мнение собственной партии и сочувствующих кругов.

Невозможно ни на минуту допустить, что редактора "Ля Вос", совершеннолетние и вменяемые люди верили тому, что писали обо мне. Они холодно лгут, по приказу свыше. И они лучше всего доказывают свою злонамеренность тем, что к клеветам, получаемым ими в готовом виде из Москвы, добавляют собственные измышления о моем "участии" в восстании Седильо, о моем "союзе" с Дайесом против Мексики, или о моем участии в избирательной кампании. Лжецы отказываются представить доказательства, под тем предлогом, что не хотят дать мне ... "трибуну", или делать мне ... "рекламу". А когда я называю их наемниками Сталина, они грозят заключить меня в тюрьму за "клевету"!

Такова школа сталинизма. Идеологический цинизм и моральное бесстыдство являются ее основными чертами. У этих людей нет никакого уважения к фактам и документам: они неспособны к точному исследованию; они никогда не формулируют ясно и определенно своих обвинений; их клевета имеет характер грязного расплывающегося пятна. Из СССР, где никто не смеет возражать Сталину или его сотрудникам, дух сервилизма, раболепия и лакейства распространился на весь Коминтерн, отравляя поры рабочего движения.

Кто хочет знать, что такое режим Сталина; что такое ГПУ; как в Москве отправляют "правосудие", или как там преподают детям историю революции, - пусть читает "Ля Вос де Мехико". Несмотря на свое ничтожество, отчасти благодаря своему ничтожеству, "Ля Вос" правильно отражает дух и нравы тоталитарного Кремля.

ЗАМЕТАНИЕ СЛЕДОВ ГПУ.

В первые дни после покушения господа вдохновители попрятались по своим норам. Они боялись, что их "военные" коллеги могут попасть в руки полиции. Инсинуации прессы ГПУ имели сперва осторожный характер. Но каждый новый день придавал этим господам храбрости. По десяткам каналов они пускали в оборот глупую и постыдную версию самопокушения.

До конца мая полиции, введенной в заблуждение моральными соучастниками преступления, не удалось, как известно, напасть на след преступников. В сталинских кругах настроение сильно поднялось. В "Ля Вос де Мехико" от 1-го июня покушение называется уже "еста гротеска фарса".

"События, имевшие место недавно в Мексике, были ловко подстроены ничтожным Троцким и его бандой; они рельефно подчеркнули элементы провокации, которые в них имеются..."

"Троцкий - агент, преданный душой и телом международному капитализму, орудием которого он служит; ему назначено служить интересам международного капитализма. Он и в этом случае не счел неудобным оказать ему еще одну услугу с "нападением", объектом которого он был в той вилле, где он живет".

Для чего это поразительное предприятие понадобилось "капитализму" и самому Троцкому, газета не объясняет. "Чем грубее ложь, - гласит принцип Гитлера-Сталина, - тем скорее ей поверят".

"Ля Вос" изо всех сил пытается установить алиби компартии; по человечеству это можно понять. Но, не останавливаясь на этом, газета берет под свою защиту ГПУ.

"...Провокация, в которую Троцкий непосредственно замешан, к тому же носит характер антисоветской провокации" (1-го июня 1940 г.).

Ясно: ценою самопокушения Троцкий пытается скомпрометировать чистое и непорочное ГПУ.

В том же номере редакция сообщает:

"Мы получили декларации мексиканской секции общества ветеранов испанской республики, в которых они констатируют, что нападение "на контрреволюционера Льва Троцкого является вульгарным маневром реакции и империализма против мексиканского народа".

Председателем мексиканской секции общества являлся сам Давид Альфаро Сикейрос! Организатор покушения протестовал против "вульгарного маневра реакции".

Редакция выдает себя здесь целиком. Чтоб доказать свое алиби, ей приходится доказывать непричастность к делу ГПУ, от которого она не может отделить себя. А чтоб доказать мое "автопокушение", ей приходится ссылаться на высокий авторитет Д. А. Сикейроса. Во всем этом есть несомненный элемент сумасшедшего дома: наглость и безнаказанность легко доходят до грани безумия. Но в этом безумии есть система, неразрывно связанная с именем ГПУ.

Приведя беспристрастное свидетельство Сикейроса, "Ля Вос", со своей стороны, пишет:

"Троцкий ... один из главных вдохновителей пятой колонны, опора мексиканской реакции и американского империализма, наемный агент худших мясников мексиканского народа".

Языком бешенства здесь говорит страх: эти люди боятся, что им придется держать ответ за покушение 24-го мая.

Вряд ли есть надобность анализировать номер за номером презренного сталинского издания, извивающегося между мексиканской полицией и ГПУ. Поведение газеты в критические недели с несомненностью показывает, что руководители ее прекрасно знали с самого начала, что покушение организовано агентурой Сталина. Они знали о роли в покушении Д. Сикейроса. Они знали, что Роберт Харт был не участником покушения, а жертвой его. Создавая теорию автопокушения и сея клевету против Харта, они действовали в интересах ГПУ, и тем самым - в собственных интересах.

Вывод совершенно очевиден: если б в Мексике выходил официальный орган ГПУ, то он не мог бы вести подготовку покушения и заметать затем следы покушения с большим рвением и бесстыдством, чем "Ля Вос де Мехико".

ТЕОРИЯ "САМОПОКУШЕНИЯ".

С первого дня моего приезда в Мексику (январь 1937 г.) полиция приняла специальные меры для моей защиты от возможных покушений. У властей должны были быть для этого серьезные основания. Полиция защищала меня, надо думать, не от комитета Дайеса, который в 1937 г. еще не существовал, не от "альмазанистов" и не от "автопокушения". На вопрос: от кого именно охраняла меня мексиканская полиция в течение 3 1/2 лет до покушения 24-го мая, мыслим единственный разумный ответ: от ГПУ.

Между тем, когда покушение действительно произошло, притом в такой форме, которая обнаруживала все черты секретной полиции Сталина, известная часть мексиканской прессы ("Ля Вос де Мехико" и его подголоски: "Эль Популяр" и "Футуро") открыли кампанию с целью доказать, что ГПУ в этом деле не при чем.

Правда, в первые часы после покушения господа вдохновители попрятались по норам. Они боялись, что их "военные" коллеги могут попасть в руки полиции. Инсинуации "друзей" ГПУ имели сперва осторожный характер. Но каждый новый день придавал этим господам храбрости. По десяткам каналов они пускали в оборот версию самопокушения. Кампания сталинской прессы, в сочетании с еще более циничной устной агитацией, не осталась без влияния: на несколько дней следственные власти были отвлечены на ложный путь и иностранные участники покушения получили возможность покинуть пределы Мексики. Только дисциплинированная наглость агентов ГПУ могла придать вероподобие абсурдной идее "автопокушения".

Какую цель я мог преследовать, пускаясь в такое чудовищное, отвратительное и опасное предприятие? Никто не объяснил этого до сих пор. Намекают, что я хотел очернить Сталина и его ГПУ. Но разве одно лишнее покушение может что-нибудь прибавить к репутации человека, который истребил все старое поколение большевистской партии? Говорят, что я хочу доказать существование "пятой колонны". Зачем? Для чего? К тому же для совершения покушения совершенно достаточно агентов ГПУ; в таинственной пятой колонне надобности нет. Говорят, что я хотел создать затруднения мексиканскому правительству. Какие у меня могут быть побуждения создавать затруднения единственному правительству, которое оказало мне гостеприимство? Говорят, что я хотел вызвать войну между Соединенными Штатами и Мексикой. Но это объяснение уже полностью относится к области бреда. Для провокации такой войны было бы во всяком случае целесообразнее организовать покушение на американского посла или на нефтяных магнатов, а не на революционера-большевика, чуждого и ненавистного империалистским кругам.

Когда Сталин организует покушение на меня, то смысл его действий ясен: он хочет уничтожить своего врага N 1-ый. Сталин при этом лично не рискует: он действует издалека. Наоборот, организуя "автопокушение", я должен нести ответственность за подобное предприятие сам, рискуя своей судьбой, судьбой моей семьи, своей политической репутацией и репутацией того движения, которому я служу. Зачем мне это нужно?

Но если даже допустить невозможное, именно, что, отрекшись от дела всей своей жизни и поправ здравый смысл и свои собственные жизненные интересы, я решил организовать "автопокушение" во имя неизвестной цели, то остается еще вопрос: где и как я достал 20 исполнителей? Какими путями обмундировал их в полицейскую форму? Вооружил их? Снабдил всем необходимым? и пр. и пр. Иначе сказать: каким образом человек, живущий почти совсем изолированно от внешнего мира, умудрился выполнить предприятие, которое под силу только могущественному аппарату? Признаюсь, я и сейчас чувствую неловкость, подвергая критике идею, которая не заслуживает критики.

ГПУ мобилизовало с большим искусством своих агентов, чтобы убить меня. Попытка случайно не удалась. Друзья ГПУ оказались скомпрометированы. Они вынуждены теперь сделать все, чтобы возложить на меня ответственность за неудавшееся покушение их собственного шефа. У них нет при этом большого выбора средств. Они вынуждены действовать самыми грубыми приемами руководствуясь афоризмом Гитлера: чем грубее ложь, тем скорее ей поверят.

ГПУ ГОТОВИТ НОВУЮ МАХИНАЦИЮ. АГЕНТЫ СТАЛИНА СОБИРАЮТСЯ, ПО ЛУЧШИМ МОСКОВСКИМ ОБРАЗЦАМ, ПРОВОЗГЛАСИТЬ СИКЕЙРОСА ... АГЕНТОМ ТРОЦКОГО.

Вожди компартии ведут сейчас сложные маневры вокруг фигуры Д. Сикейроса. Цель маневров удалась. Друзья ГПУ оказались способными скомпрометировать меня и спастись самим. Однако, результат слишком сложной интриги может оказаться прямо противоположным ожиданиям стратегов ГПУ.

Начало маневру положил Давид Серрано, член политбюро, т. е. один из официальных вождей компартии. 19-го июня его показания были переданы в печати следующим образом:

"Он сказал, что сразу после происшествия в Койоакане коммунистическая партия произвела расследование, чтоб выяснить, что произошло. Расследование обратилось в сторону Альфаро Сикейроса, человека, не отвечающего за свои действия и которого считают полусумасшедшим ... И что с тех пор они подозревали Альфаро Сикейроса, в обществе которого постоянно бывал некий Бланко и Антонио Пухоль, его ученик и личный адъютант".

Этот донос на ближайших единомышленников и соучастников покушения был бы совершенно невозможен в рядах революционной партии. Но среди сталинцев "salus G. P. U. - suprema lex". Третируя Сикейроса, как "человека, не отвечающего за свои действия" и полусумасшедшего, Д. Серрано пытается отвлечь внимание от Кремля и - от самого себя.

23-го июня, когда общий характер нападения и имена главных участников были уже выяснены, "Ля Вос де Мехико" опубликовала следующее заявление партии:

"Множество лиц оказываются прямо или косвенно замешанными, среди них Давид Альфаро Сикейрос, на которого указали, как на руководителя нападения ... Коммунистическая партия Мексики заявляет категорически, что никто из участников провокации не является членом партии, что все это элементы безответственные и агенты-провокаторы".

В разных вариациях, это заявление повторяется в следующие дни. Отныне Сикейрос объявлен не только "полусумасшедшим", но и "агентом-провокатором".

Показания Д. Серрано по отношению к Сикейросу и А. Пухолю послужили сигналом для таких же показаний остальных арестованных. "Дьо Серрано Андонеги дает первые указания об Альфаро Сикейросе и затем обе шпионки расширяют свои показания..." Всю ответственность подсудимые валили отныне на Д. Сикейроса. Матеос Мартинес, член партии, признал сперва, что Д. Серрано, член политбюро, "человек, способный организовать дело, подобное покушению на Троцкого". Но, очевидно, под благотворным влиянием своего защитника, г. Павона Флореса, члена ЦК компартии, Матеос Мартинес сразу понял, что Д. Серрано тут не причем, что только агенты-провокаторы, вроде Сикейроса, способны на такие действия.

Укрепившись на этой позиции, сталинцы стали продвигаться дальше ... 2-го августа Д. Серрано уже показал, судя по газетам, что я давал Д. Сикейросу деньги не то на какой то журнал, не то на ... "автопокушение". Цель этого нового абсурда ясна: Д. Сикейрос постепенно превращается в ... троцкиста. "Чем грубее ложь, тем скорее ей поверят", гласит правило Гитлера-Сталина.

За кулисами официального следствия ведется, несомненно, напряженная работа. ГПУ не хочет сдаваться. Несмотря на труп Р. Ш. Харта, несмотря на признания ряда арестованных, ГПУ хочет оживить версию ... автопокушения. Это было бы так удобно для ряда лиц с подмоченной репутацией. К тому же ГПУ располагает неограниченными средствами.

В тоталитарной Москве такая махинация удалась бы без труда. В Мексике дело обстоит иначе. Здесь агентам ГПУ, в том числе Д. Серрано и его адвокату Флоресу, следовало бы умерить свой пыл. Они лгут слишком грубо. Они противоречат себе слишком бесцеремонно. Они забывают сегодня, что делали и говорили вчера. Мы докажем это сейчас с полной очевидностью. Цель этих строк в том и состоит, чтоб помешать ГПУ смутить своей интригой общественное мнение хотя бы на несколько дней.

Каковы были действительные отношения партии с Сикейросом до покушения? Отношения самого тесного сотрудничества, полного единства цели и метода, отношения разделения труда. У Сикейроса были, несомненно, "недоразумения" с теми или другими вождями мексиканской компартии: зависть, интриги, взаимные доносы вообще характеризуют эту среду. Но Сикейрос никогда не рвал с Кремлем. Он всегда оставался верным агентом Сталина. В Испании он, как и Д. Серрано, вел работу под руководством советских агентов ГПУ. Он вернулся в Мексику, как надежный агент Москвы. Все сталинские и полусталинские группы чествовали его. "Эль Популяр" и "Эль Футуро" посвящали ему панегирические статьи. Неужели же Л. Толедано, Э. Вийасеньор, Александр Каррильо так-таки и не догадывались, что Сикейрос - "полусумасшедший", "агент-провокатор" и даже ... "троцкист"?

В декабре 1939 г., когда план покушения уже разрабатывался в тесном кругу заговорщиков, коммунистическая партия организовала митинг чествования 60-тилетия Сталина, "гениального вождя, гордости мирового пролетариата". В отчете об этом митинге, в "Ля Вос де Мехико" от 21-го декабря, читаем:

"Вышеприведенное послание было одобрено под оглушительные аплодисменты присутствующих на митинге в связи с шестидесятилетием Сталина в театре Гидальго... Президиум состоял из товарищей Джемс Форда, Альфаро Сикейроса, Рафаеля Карилло, Валентина Кампа, Андрея Сальгадо и испанской писательницы Маргариты Нелкен..."

Таким образом, "полусумасшедший", "агент-провокатор", давно "исключенный" из партии Сикейрос восседал в президиуме коммунистического митинга, рядом с Фордом, кандидатом в вице-президенты от коммунистической партии Соединенных Штатов и другими светилами Коминтерна. Д. Альфаро Сикейрос, еще не догадавшийся, что он - "троцкист"? с полной готовностью подписал восторженную телеграмму Сталину, от которого он незадолго до того получил приказ об организации покушения.

В том же номере "Ля Вос" находим статью:

"Подобным же образом дело обстояло и с товарищем Давидом Альфаро Сикейросом, незаконно привлеченным к суду по ложному свидетельству одного из низших служащих полиции Федерального Округа... Считаем, что все организации должны выступить в деле товарища Сикейроса".

"Ля Вос де Мехико" называет троцкиста Сикейроса "товарищем" и ревностно защищает агента-провокатора от мексиканской полиции.

В отчете о другом коммунистическом митинге в "Ля Вос де Мехико" за 14-ое января 1940 г., когда Сикейрос уже приступил к практической организации покушения, читаем:

"Затем Сикейрос выступил на трибуне, чтобы разоблачить подлинный характер "независимой прессы", которая продается тому, кто дает больше и которая меняет свое мнение в соответствии с хозяином, который платит ... Он призвал всех, народ и его организации, понять опасность реакционного восстания, утверждая, что мексиканская коммунистическая партия мобилизована для борьбы и ответит достойно на агрессию империализма и народных предателей".

Выступая в качестве главного оратора на коммунистическом митинге, Давид Сикейрос не только солидаризуется с "исключившей" его партией, но и говорит с авторитетом от ее имени: "утверждая, что мексиканская коммунистическая партия мобилизована для борьбы". Таким языком может говорить только вождь партии. В свою очередь, редакция "Ля Вос" полностью солидаризуется с боевой речью "товарища" Сикейроса.

В номере "Ля Вос" от 1-го мая находим статью

"За освобождение Альфаро Сикейроса".

"...Суд над Сикейросом идет к концу. Есть опасность, что он будет осужден под разлагающим влиянием капиталистической прессы. Поэтому необходимо, чтоб солидарность рабочих проявилась в немедленной поддержке комитета борьбы за полное освобождение Сикейроса".

До покушения оставалось всего три недели; Сикейрос, к которому полиция проявляла неуместное внимание, очень нужен был в те дни ГПУ! Редакторы "Ля Вос" взяли его под защиту, не предвидя, что им придется через месяц с небольшим объявлять своего близкого сторонника "агентом-провокатором".

Те же циничные противоречия, хоть и в меньшем масштабе, находим в отношении компартии к г. Розендо Гомес Лоренсо. Согласно сообщению полиции, опубликованному 19-го июня, "в отношении Розендо Гомес Лоренсо (он - Д. Серрано) сказал, что ему было известно, что он был исключен из партии за мошенничество". Эта версия повторяется и в "Ля Вос", где Р. Г. Лоренсо характеризуется, попросту, как вор, который захватил для себя деньги, собиравшиеся для партии.

Между тем 23-го июня "Ля Вос", считая, очевидно, что участие Р. Лоренсо в покушении не доказано, и что он может понадобиться, пишет уже совсем иначе:

"То же бешенство было проявлено в отношении журналиста Розендо Гомес Лоренсо, которого журналисты без чести ненавидят с затаенной злобой за его позицию в пользу революционных сил".

Тот, кто был вчера объявлен вором, изгнанным из партии, сегодня изображается мучеником за идеи революции!

Мы слышали, как Д. Серрано презрительно объявлял Пухоля учеником и личным адъютантом полусумасшедшего Сикейроса. Ясно, что с Пухолем Д. Серрано не мог иметь ничего общего.

Однако, в "Эль Популяр" от 4-го января 1939 г. напечатана следующая телеграмма из Барселоны от 2-го того же месяца, посланная С. Т. М.:

"Возвращающимся на родину мексиканским ветеранам мы желаем счастливого нового года в объединенной революционной борьбе против реакции и фашизма. За комитет: Пухоль, генеральный секретарь; Талавера, секретарь отдела агитации и пропаганды; Хусто - секретарь организации".

Секретарь организации, Хусто, никто другой как Давид Серрано. Эта телеграмма свидетельствует, таким образом, о "тесном сотрудничестве Д. Серрано с Пухолем...", а следовательно и с самим Сикейросом.

Не потребует ли ГПУ от Сикейроса, под угрозой гибели, чтоб он завтра сам признал себя тайным "троцкистом"? Не заявит ли Сикейрос, что Р. Шелдон Харт был убит в порядке "автопокушения"? Не покается ли и сам Д. Серрано в том, что он был попросту агентом Дайеса по организации политических убийств? Не готовит ли уже "Эль Популяр" передовую статью на эту тему? Мы заранее предвидим стиль патриотического негодования!

Пусть пробуют. Москва давно создала для таких дел классические образцы. Мы ждем новой интриги спокойно. Нам не надо ничего выдумывать. Мы поможем лишь раскрыть логику фактов. Об эту логику фальсификаторы разобьют свои черепа!

ПОЧЕМУ СТАЛИНЦЫ ОТРЕКАЮТСЯ ОТ ДЕЛА СВОИХ РУК?

Когда нелепая версия "автопокушения" постыдно провалилась, и ответственность агентов Кремля стала очевидной для всех, друзья, вдохновители и покровители Сикейроса и Ко, сделали попытку отмежеваться от покушения по мотивам "принципиального" характера.

"Ля Вос" от 1-го июня писала:

"Коммунистический Интернационал, Интернационал Ленина и Сталина, и с ним партии всего мира, никогда не признавали и не прибегали к индивидуальному террору, а только к организованному насилию масс...".

30-го июня:

"Как же это возможно, в таком случае, что коммунистическая партия, в нарушение своих собственных принципов, действуя против своих собственных интересов, могла принять участие в террористическом акте, чуждом нашей практике и методам борьбы".

16-го июня "Ля Вос де Мехико" повторяет:

"Коммунистическая партия заявляла тысячу раз, что ее программа не признает и не допускает индивидуального террора, а только открытое действие масс в защиту их интересов".

То же самое повторяют обвиняемые Д. Серрано, Матеос Мартинес и их адвокаты. Все они говорят исключительно о бесплотных "принципах", запрещающих индивидуальный террор. Никто из них ни одним словом не говорит о фактах. Никто не упоминает о ГПУ. Неужели они никогда не слышали о существовании этого учреждения? Неужели они не знают, что ГПУ систематически занимается убийствами не только на территории СССР, но и во всех странах цивилизованного мира?

Вопрос совсем не в том, хороши ли или плохи так называемые "принципы" компартии. Вопрос в том, какова деятельность компартии и каковы реальные взаимоотношения между ЦК компартии и ГПУ.

ГПУ не есть просто секретная полиция СССР, а нечто гораздо большее. ГПУ есть инструмент тоталитарного господства сталинской клики над СССР и над Коминтерном. Одна из важных и постоянных задач ГПУ - физическое истребление наиболее решительных и опасных противников диктатуры Сталина. Внутри Советского Союза это истребление прикрыто наполовину легальными формами. За пределами Советского Союза оно совершается в форме заговоров, покушений и убийств из-за угла.

ГПУ и Коминтерн, как организации, не тождественны, но они неразрывны. Они соподчинены друг другу, причем не Коминтерн распоряжается ГПУ, а, наоборот, ГПУ полностью господствует над Коминтерном. Это господство выражается в произвольных сменах Центральных Комитетов всех секций, по воле Москвы; в чистках, которые производятся таинственными руками, за спиною партий. Те члены ЦК, которые являются агентами ГПУ, наблюдают за тем, чтоб поведение партии ни в чем не противоречило интересам ГПУ. Так как в партии нет и подобия свободного обсуждения и демократического решения, то через Центральный Комитет агенты ГПУ могут заставить каждого члена партии, под страхом моральной, а иногда и физической смерти, выполнять решения ГПУ. Без понимания этой механики нельзя отдать себе отчета в действительных мотивах поведения "Ля Вос", подсудимых и их защитников.

В июне 1937 г. Хернан Лаборде, по приказу из Москвы, подверг "самокритике" политику Центрального Комитета, и в том числе свою собственную. Вот одно из его самообвинений:

"Мы требовали, чтоб соглашение, давшее возможность Троцкому обосноваться в Мексике, было аннулировано, и мы угрожали массовым действием, которого мы не могли развязать за отсутствием нужных сил" (Хернан Лаборде: "Единство во что бы то ни было", 1937 г.).

Эта цитата имеет большое значение. Компартия угрожала правительству движением масс. Разумеется, Москва предпочла бы мое изгнание под давлением рабочих. Но масс не было, и партия попала только в смешное положение. Отсюда приказ из Москвы: прекратить смешные угрозы и подготовиться серьезнее. Москва надеялась, что Ломбардо Толедано более успешно мобилизует рабочих под лозунгом изгнания Троцкого из Мексики. Но, несмотря на все усилия Толедано, рабочие упорно не поддавались этой агитации: трудящиеся не любят выступать в роли гонителей. Между тем с наступлением войны Кремль особенно остро почувствовал потребность: заставить меня замолчать. С каждым днем Москва все больше теряла терпение и давила на свою агентуру в Мексике. История учит: когда авантюристская организация не располагает достаточными политическими силами для разрешения задачи, мысль о террористических действиях приходит сама собою: револьвер, пулемет или нитроглицерин должен заменить недостающую силу масс: это есть классическая формула индивидуального терроризма.

Отречение "Ля Вос" от терроризма есть просто ритуальная фраза с целью избежать ответственности. Лживый характер отречения лучше всего доказывается на примере самого Д. Сикейроса. 5-го марта 1939 г., выступая в качестве одного из сталинских ораторов, перед мексиканскими учителями, Сикейрос проповедовал необходимость борьбы с "изменниками". "Необходимо, чтоб они знали, что мы разобьем их не прямым действием, а объединением масс" ("Эль Популяр", 6-го марта, 1939 г., кол. 2).

Сикейрос предвосхитил здесь ту самую формулу, которую "Ля Вос", "Эль Популяр" и "Футуро" оказались позже вынуждены повторять, чтоб отмежеваться от Сикейроса. Тщетная попытка! Сикейрос основательно скомпрометировал спасительную формулу своей руководящей ролью "прямом действии" 24-го мая.

Нельзя не подчеркнуть огромную разницу в применении террора революционными партиями и преступными кликами, как ГПУ, Россия была классической страной индивидуального террора. Революционная партия всегда открыто брала на себя ответственность за каждый совершенный ею кровавый акт. Также поступали польские и ирландские террористы в борьбе за национальную независимость. Совсем иначе обстоит дело со сталинцами. Совершив очередное убийство, они не только отрекаются от дела своих рук, но пытаются подбросить свое преступление политическому противнику. Они действуют не в интересах народа, а в интересах тоталитарной клики. Они вынуждены обманывать народ. Трусливая двойственность придает террору ГПУ бесчестный и отвратительный характер.

В ЧЕМ СУТЬ МОЕГО ОБВИНЕНИЯ?

2-го июля я подтвердил на суде свое утверждение, что "Ля Вос де Мехико", "Эль Популяр" и "Футуро" являются орудиями ГПУ и пользуются его материальной поддержкой. Вслед за "Популяр" и "Футуро" также и "Ля Вос де Мехико" счел необходимым обратиться к прокуратуре с предложением привлечь меня к ответственности за "диффамацию". Неосторожный шаг! Коминтерн является столь же послушным орудием Кремля, как и ГПУ. Каким образом "Ля Вос де Мехико" может оставаться газетой Коминтерна и в то же время считать "диффамацией" указание на ее связь с Кремлем? Очевидно, "Ля Вос" подала свою жалобу только для того, чтобы довести до абсурда жалобы "Эль Популяр" и "Эль Футуро".

Материальная помощь Москвы революционному движению в других странах началась с того часа, когда большевики взяли в свои руки власть. 13-го декабря 1917 г. Совет Народных Комиссаров издал следующий декрет:

Постановление N 112 об ассигновании 2.000.000 рублей на нужды революционного интернационалистического движения.

Принимая во внимание, что советская власть стоит на почве принципов международной солидарности пролетариата и братства трудящихся всех стран, что борьба против войны и империализма может только в международном масштабе привести к полной победе, Совет Народных Комиссаров считает необходимым прийти всеми возможными и в том числе денежными средствами на помощь левому интернационалистическому крылу рабочего движения всех стран, совершенно независимо от того находятся ли эти страны с Россией в войне или в союзе или же сохраняют нейтральное положение. В этих целях Совет Народных Комиссаров постановляет ассигновать на нужды интернационалистического движения в распоряжение заграничных представителей комиссариата по иностранным делам два миллиона рублей.

Председатель Совета Народ. Комиссаров Вл. Ульянов (Ленин)

Народный Комиссар по Иностр. Делам Л. Троцкий

Управл. Делами Совета Нар. Комиссаров Вл. Д. Бонч-Бруевич

Секретарь Совета Н. Горбунов.

Я и сегодня не склонен снять свою подпись под этим декретом. Дело шло об открытой помощи революционным движениям в других странах, под контролем рабочих организаций. Партии, получавшие помощь, пользовались полной внутренней демократией, в том числе - полной свободой критики по отношению к Советскому правительству. На конгрессах Коминтерна шла всегда страстная идейная борьба, причем бывало не раз, что мы с Лениным оставались в меньшинстве.

При режиме Сталина дело о финансовой помощи иностранным организациям потерпело полное перерождение. "Рабочее и крестьянское правительство", контролируемое партией и ответственное перед Советами, превратилось в персональную диктатуру, опирающуюся на тоталитарный аппарат безличных чиновников. Международная солидарность превратилась в унизительную зависимость от Кремля. Финансовая помощь стала формой подкупа. Ни один революционер не посмел бы назвать "клеветой" указание на помощь Кремля в тот период, когда Коминтерн был революционной организацией! Теперь эта "помощь" стала ощущаться даже агентами Москвы, как постыдная и унизительная зависимость, в которой не следует открыто признаваться. Возбуждая против меня обвинение в "диффамации", мексиканские агенты Кремля лишь подтверждают мою оценку нынешнего Коминтерна.

Я не ставлю в упрек "Ля Вос де Мехико" и другим изданиям тот факт, что они получают деньги от своих единомышленников из-за границы: в одном этом не было бы ничего предосудительного. Я обвинял и обвиняю их в том, что их единомышленниками в СССР являются не рабочие и крестьяне, а насильники и палачи рабочих и крестьян. Я обвиняю их в том, что они выполняют преступные и постыдные поручения ГПУ; что они служат реакционным целям паразитической олигархии, что они не смеют признаваться открыто, кому именно они служат; что они вынуждены скрывать от рабочих свою связь с ГПУ и свою материальную зависимость от него. Это тяжкое обвинение я поддерживаю целиком!

БЮДЖЕТ КОМИНТЕРНА И ПОМОЩЬ ИНОСТРАННЫМ СЕКЦИЯМ И ИЗДАНИЯМ.

Вмешательство ГПУ в дела Коминтерна, система подкупа и развращения руководителей рабочего движения в других странах начали систематически применяться, примерно, с 1926 г., когда Сталин окончательно стал во главе Коминтерна. С этого же времени начинается непримиримая борьба оппозиции ("троцкистов") против финансового произвола и подкупов в Коминтерне и на его периферии. Так, например, оппозиция раскрыла, что известный вождь британских профсоюзов Персель, за свою "дружбу" к Советскому Союзу, т. е. к Кремлю, получал секретное жалованье в виде 25 фунтов стерлингов в месяц. Всякими материальными поблажками пользовались также и другие видные вожди британских профсоюзов. Их жены получали "невинные" подарки из золота и платины. Незачем говорить, что все эти господа и госпожи, формально не принадлежавшие к Коминтерну, считали троцкистов "изменниками".

Под влиянием разоблачений оппозиции Сталин увидел себя вынужденным начать публиковать нечто вроде финансового отчета Коминтерна. Я прилагаю к этому заявлению финансовые отчеты за три года: 1929, 1930 и 1931 г.г. Надо сказать сразу, что эти отчеты, обработанные в лаборатории ГПУ, совершенно нереальны. Весь бюджет преуменьшен в несколько раз. Секретные расходы не упомянуты вовсе. Источник поступления доходов замаскирован. Показанные в этих отчетах преуменьшенные суммы доходов: 675.000 американских долларов, 956.000 долларов и 1.128.000, за названные выше три года, целиком или почти целиком поступали из секретных фондов Сталина.

Несмотря на все эти умолчания и извращения, вернее - благодаря им, - одна из статей расходов получает особенно убедительный характер. В бюджете каждого года мы находим особую статью: субвенции партийным периодическим изданиям, в размере: 435.000; 641.000 и 756.000 американских долларов. Таким образом преуменьшенный финансовый отчет открыто признает, что в течение названных трех лет субсидия изданиям секций Коминтерна поднялась от полумиллиона до трех четвертей миллиона. Отчет не считает, следовательно, ни нужным, ни возможным утаивать такой общеизвестный факт, как денежную помощь Москвы иностранным секциям и их газетам. Очевидно, даже архи-осторожным бухгалтерам ГПУ не приходило в голову, что "Ля Вос де Мехико" может объявить упоминание о денежной помощи со стороны Москвы "старой клеветой". В приложенных финансовых отчетах дело идет разумеется, только об официальной печати Коминтерна, как "Ля Вос де Мехико"; совершенно не включена прямая и косвенная помощь периодическим изданиям, формально не примыкающим к Коминтерну, но выполняющим очень ответственные и деликатные поручения ГПУ, как например, "Эль Популяр" и "Эль Футуро". Об этих изданиях речь будет идти особо.

Может естественно возникнуть вопрос, почему я пользуюсь только финансовыми отчетами Коминтерна за 1929, 1930 и 1931 годы. Ответ прост: после расправы над "троцкистами" печатание отчетов прекратилось. Фальшивые отчеты вызывали подозрения со всех сторон и никого не удовлетворяли. В то же время такие статьи расходов, как субсидирование секций и изданий Коминтерна, создавали для некоторых из этих секций затруднения. Вот почему печатание отчетов было прекращено (последний отчет вышел, по-видимому, в 1931 году).

Тот факт, что Коминтерн не публикует больше своих бюджетов свидетельствует лишь, что он вынужден полностью скрывать свои финансовые операции. Но это не значит, что прекращены субсидии секциям и "друзьям". Наоборот, субсидии росли из года в год. Они должны сейчас составлять десятки миллионов долларов, при чем большая половина этой суммы расходуется, несомненно, на издания и "друзей" формально не принадлежащих к Коминтерну.

НЕРАЗРЫВНАЯ СВЯЗЬ МЕЖДУ КОМИНТЕРНОМ И ГПУ.

Б. Гитлов, один из основателей компартии Соединенных Штатов, член ее ЦК, в течение 20 лет, член Исполнительного Комитета Коминтерна и его Президиума, дает в специальном письме следующую характеристику взаимоотношений между Коминтерном и ГПУ:

Компронд, Нью-Йорк
25-го июля 1940 г.

"Когда я был членом Президиума Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала, я принимал участие в руководстве делами Коммунистического Интернационала и точно знал каким образом организация действовала в качестве агента ГПУ.

Каждый представитель Коммунистического Интернационала, которого посылали из России заграницу, получал всегда специальные инструкции от ГПУ; в тех случаях, когда он непосредственно не был агентом ГПУ, он работал под руководством агента ГПУ.

Специальный Отдел Коммунистического Интернационала, ведавший паспортами, визами и субсидиями коммунистических партий и коммунистических газет вне России, был в зависимости от ГПУ и заведующий этим отделом был непосредственно ответствен перед ГПУ.

Мне было доподлинно известно, что в финансовом отношении Коммунистический Интернационал зависел от ГПУ.

Вениамин Гитлов".

Относительно зависимости компартии от ГПУ Б. Гитлов дает исключительно важные и точные показания в своей книге "I Confess" (стр. 300 и 303).

СВИДЕТЕЛЬСТВА Э. МАТОРРАСА И В. КРИВИЦКОГО.

Очень точные, хотя и далеко не полные данные на счет финансовой диктатуры Кремля над секциями Коминтерна сообщает в своей документальной книге Энрике Маторрас, бывший секретарь Центрального Комитета Коммунистической Молодежи и член ЦК компартии Испании: "Коммунизм в Испании. Его ориентация, его организация, его методы", Мадрид 1935 г. (стр. 13 и 15).

Названные Э. Маторрасом суммы сравнительно скромны. Но не забудем, что книга Маторраса вышла в 1935 г., т. е. до начала гражданской войны, когда вмешательство ГПУ в дела Испании получило решающий характер. Свидетельство Э. Маторраса показывает, во всяком случае, что с прекращением печатания финансовых отчетов Коминтерна субсидии секциям отнюдь не прекратились.

Э. Маторрас говорит о помощи со стороны Коммунистического Интернационала, а не ГПУ. Но это есть вопрос терминологической маскировки. Коммунистический Интернационал не имеет собственной кассы. В зависимости от чисто практических соображений Кремль ставит на денежной посылке штемпель Коминтерна, Красной международной помощи, Общества международных культурных сношений, "Друзей СССР", Спортинтерна и пр., и пр. Под всеми этими штемпелями скрывается все тот же Сталин, а его аппаратом для сношения с заграницей является ГПУ, имеющее все основания действовать инкогнито.

По поводу финансовой зависимости секций Коминтерна от Кремля мы имеем исчерпывающее свидетельство генерала В. Кривицкого, бывшего до 1938 г. главой советского шпионажа во всей Европе. ("In Stalin's Secret Service", В. Г. Кривицкий, стр. 51-53).

Кривицкий устанавливает, что секции Коминтерна находятся в полной финансовой зависимости от Москвы, и что непосредственным органом финансового контроля над Коминтерном является ГПУ.

Сведения Кривицкого имеют юридический вес свидетельского показания, так как В. Кривицкий дал под присягой те же сведения комиссии палаты депутатов Соединенных Штатов и готов ответить на вопросы мексиканского суда.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ПОКАЗАНИЯ Б. ГИТЛОВА.

Когда дело идет о необходимости доказать денежную зависимость компартий от Москвы, единственное затруднение состоит в обилии свидетельств и документов. Я вынужден здесь свести цитаты к минимуму.

Вениамин Гитлов, который в течении 20 лет играл руководящую роль в коммунистическом движении США, опубликовал книгу "I Confess" (стр. 307, 389, 470 и 496)*1, которая дает неоспоримые свидетельства о полной материальной зависимости секций Коминтерна от Москвы. Б. Гитлов порвал с Коминтерном, иначе он не выступал бы со своими признаниями. Нынешние политические тенденции Гитлова меня не интересуют. Достаточно того, что фактическая сторона его книги основана на неоспоримых данных.
/*1 Недостаток места лишает нас, к сожалению, возможности привести все эти цитаты.

Даже такая богатая партия, как северо-американская, около половины своих расходов покрывала из московского источника, и нет, как видим, основания предполагать, что Мексика составляет исключение.

Я цитирую книгу Б. Гитлова, не как литературное произведение, а как свидетельское показание; во-первых, потому что Б. Гитлов дал те же сведения следственной комиссии палаты депутатов Соединенных Штатов под присягой; во-вторых, потому что он готов ответить под присягой на любые вопросы мексиканского суда.

ФИНАНСОВАЯ ПОМОЩЬ КОМПАРТИЯМ ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКИ.

Совершенно очевидно, что компартии Латинской Америки находятся на таком же положении по отношению к Москве, как и компартии других частей света. На этот счет не могло бы быть сомнения даже, если бы у нас не было никаких особых данных. Но такие данные у нас есть*2.
/*2 К заявлению приложено авторитетное свидетельское показание г. Иосифа Зака, который в течение 15-ти лет играл руководящую роль в жизни американского коммунизма, в том числе и в странах Латинской Америки. Недостаток места лишает нас возможности привести это показание.

И. Зак не имел правда связей с Мексикой. Но можно не сомневаться в том, что, если ГПУ не забывало о Колумбии и Боливии, то тем более у него были основания заботиться о Мексике.

В 1931 г. внимание мексиканского правительства привлек к себе некий Мануэль Диас Рамирес, на текущем счету которого в банке имелись значительные суммы.

Тогда же, насколько я знаю, было твердо установлено, что эти деньги - московского происхождения. У судебных властей есть полная возможность проверить этот эпизод.

В дни разрыва дипломатических отношений между Мексикой и СССР мексиканское правительство имело случай официально высказаться по поводу того, в каком отношении секции Коминтерна стоят к государственным органам СССР. Я оставляю совершенно в стороне вопрос о "правильности" или "неправильности" разрыва дипломатических отношений между Мексикой и СССР, как и преследований против мексиканской компартии. Но тем более меня интересуют официально установленные факты. Сообщение мексиканского правительства от 23-го января 1930 г. гласило:

"Правительство Мексики превосходно знает, что группы русских коммунистов не работают, да и не могут работать независимо, так как все политические организации этой страны подчинены советскому правительству".

Утверждение, что никакая организация в СССР не может действовать независимо от правительства, является совершенно бесспорным. Руководство всеми организациями, сосредоточенное в руках ГПУ, становится особенно строгим и повелительным, когда дело идет о сношениях с заграницей. Финансовая помощь иностранным секциям Коминтерна, как и "дружественным" изданиям, есть дело ГПУ. Мексика, как видим, не составляет исключения.

СИСТЕМА ЛИЧНОЙ КОРРУПЦИИ.

Методы деморализации и подкупа, применяемые в Москве по отношению к иностранным деятелям рабочего движения, давно уже вошли в пословицу. Всякую оппозицию внутри Коминтерна Москва душит или подкупает. Когда выбранная законным съездом делегация компартии Соединенных Штатов направилась в Москву, вожди знали заранее, какая встреча ждет их. ("I Confess", Б. Гитлов, стр. 528).

Соперничество лидеров внутри компартий разрешается нередко так, что одни из "лидеров" переводятся из партии на работу в ГПУ. Когда Б. Гитлов попал в немилость за попытку вести самостоятельную политику, его попытались в Москве перевести в ГПУ. Сам Гитлов рассказывает об этом эпизоде в своей книге ("I Confess", на стр. 568-9).

Этот эпизод бросает яркий свет на судьбу многих "исключенных" или "отстраненных", как Д. А. Сикейрос, Г. Лоренсо, Х. Лаборде и пр. Попытка послать такую крупную фигуру, как Гитлов, в Латинскую Америку свидетельствует об особом интересе ГПУ к Латинской Америке.

Фред Бил, один из американских рабочих вождей, рассказывает в своей книге, как его завоевали в Москве.

"Коминтерн все больше льстил мне и проявлял ко мне трогательное внимание. Они делали все, чтоб я чувствовал себя хорошо в Москве: хорошая комната, хорошее питание, хорошо платили мне за лекции и статьи в журналах". (Proletarian Journey, F. Beal, стр. 257).

Гитлов рассказывает, как Кремль завоевал на сторону Сталина известного американского негра Джэмс Форда.

"Его осыпали лестью, ему давали бесчисленные хвалебные отзывы и засыпали его знаками отличия, наградами и всевозможными подарками". ("I Confess", стр. 455).

Не лишне напомнить, что этот самый Форд представлял в Мексике Коминтерн во время того переворота в партии, который предшествовал покушению 24-го мая.

Приведенные примеры личной деморализации, применяемые Коминтерном, представляют только отдельные образцы законченной системы. Основным элементом этой системы является введенная Сталиным система двойного жалованья: одно выдается служащим партии в официальном порядке; другое, - наиболее "ответственным" работникам, из особой секретной кассы, контроль над которой находится в руках ГПУ. Возникшая в Москве, при энергичном противодействии "троцкистской" оппозиции, эта система распространилась вскоре на весь Коминтерн. Не может быть ни малейшего сомнения в том, что она применялась и применяется также и в Мексике. Находящиеся на секретном жаловании члены ЦК имеют возможность посвящать свои силы работе в "дружественных" организациях и изданиях, что для этих последних является одной из важных форм материальной поддержки.

Гитлов вспоминает что Сталин, в торжественных случаях, любит говорить о чистоте и непорочности Коминтерна.

"Коминтерн, святая святых рабочего класса. Коминтерн нельзя смешивать с биржей. Но Сталин именно так и правил Коминтерном; он покупал, продавал и губил его вождей". ("I Confess", стр. 455).

БЕСКОРЫСТИЕ "ЛЯ ВОС ДЕ МЕХИКО".

Лидеры мексиканской компартии не составляют исключения!

"Ля Вос де Мехико" от 7-го июля 1940 г., называет "старой клеветой" мое утверждение что газета получает материальную поддержку от Москвы. Извиняясь за площадные ругательства, характеризующие физиономию сталинцев, я приведу точную цитату:

"Утверждение грязного ренегата, повторяющего старую клевету, нас не удивляет; но мы ждем доказательств, которые он обещает, в уверенности, что они не будут представлены ... так как эта газета - гордо и скромно - живет на добровольные взносы рабочих, крестьян и сочувствующих элементов".

Эти господа, очевидно, думают, что наглость тона избавляет их от необходимости считаться с ими же самими признанными фактами. Они забывают сегодня, что говорили вчера.

Отрицая получение денежной помощи из Москвы, "Ля Вос де Мехико" хочет, очевидно, сказать, что мексиканская партия составляет единственное в мире исключение из правила, господствующего в Коминтерне. Однако, та же газета, в номере от 1-го мая текущего года писала:

"Финансовое положение, в котором находится партия, объясняется тем, что прежнее руководство сделало партию пролетариата зависимой от губернаторов, сенаторов и депутатов, заставляя партию идти ... в хвосте у буржуазии; извращая принципы, отказываясь от защиты интересов рабочих и народа задерживая и противодействуя борьбе масс за лучшие условия".

Мы видим, что партия вовсе не была так разборчива в выборе денежных источников, как вытекает из ее заявления 7-го июля.

Один из вождей партии, Сальгадо, обвинял на последнем съезде (март 1940 г.) бывшего вождя партии Лаборде в получении взяток.

"За тысячу пезо в месяц все страдания и голод юкатанского народа были преданы в угоду интересам небольшой группы политиканов, которые контролируют это государство. ("Выбрасывайте врагов народа из революционных рядов!").

Другой из вождей партии, Рафаэль Каррильо, писал в апреле 1940 г. по поводу последнего съезда партии:

"Чрезвычайный национальный конгресс проделал неоценимую работу ... он изгнал вождей, ответственных за состояние дезорганизации и коррупции, которые существовали в рядах партии. (Вступление к памфлету Дионисио Энсина: "Fuera el Imperialismo", Мексико 1940 г.).

Мы узнаем, таким образом, что в руководстве партии, которое говорило и действовало от имени партии, господствовали не только дезорганизация, но и коррупция.

Речь идет не о каком-либо кратковременном эпизоде. Виновник этой "коррупции", Хернан Лаборде стоял во главе компартии с 1928 г., т. е. в течение 12-ти лет; власть его над партией, особенно в течение последних пяти лет, была неограниченной.

Дионисио Енсина, новый вождь партии, говорит об этом:

"Что представляло собой руководство нашей партии, как не руководство узкой группки людей из секретариата, которые делали и решали все, отведя остальным членам Политбюро второстепенную роль?"

И далее:

"...со времени четвертого конгресса по сей день, т. е. в течение пяти лет, партия была под руководством Лаборде и Кампа" (стр. 102).

Вожди мексиканских сталинцев, в том числе Д. А. Сикейрос, не раз публично заявляли: "лучше брать деньги от Москвы, чем от мексиканских капиталистов". В 1940 г. они публично признали, что получали деньги от мексиканских капиталистов. Это не означает, конечно, что они не получали одновременно денег от Москвы.

Мне нет здесь никакого дела до взаимоотношений между компартией, губернаторами, сенаторами, депутатами или мексиканскими капиталистами. Цитированные признания "Ля Вос" и г. Сальгадо интересуют меня лишь постольку, поскольку они целиком опровергают утверждение, будто газета живет исключительно на "добровольные" взносы рабочих, крестьян и сочувствующих".

Правда, последний конгресс (март 1940 г.) действительно вынес постановление о необходимости перейти к добродетельному образу жизни. Но в какой мере это постановление серьезно и, главное, будет ли оно выполняться, мы узнаем только при следующей чистке. Сейчас остается фактом, что компартия берет деньги, где можно и сколько можно, не стесняясь источниками.

Но даже, если принять благочестивое пожелание последнего съезда за действительность, то и тогда в моих словах нельзя открыть и крупицы клеветы. "Ля Вос де Мехико" считает вполне допустимым получать деньги от "сочувствующих элементов". Но разве к числу сочувствующих не относится Сталин? В той же заметке, где говорится о моей "клевете", Сталин называется "великий советский вождь, товарищ Иосиф Сталин". Почему нельзя брать денег у сочувствующего "великого советского вождя"?

Но дело идет не только о "сочувствующем" элементе. Коммунистический Интернационал рассматривает себя, как международную партию пролетариата. Начальник ГПУ, Лаврентий Берия, как и все члены его коллегии и ответственные агенты ГПУ, являются членами Коммунистического Интернационала и тем самым товарищами по партии для редакторов "Ля Вос де Мехико". Газета может, следовательно, получать деньги от Берия и от коллегии ГПУ, т. е. от своих товарищей по международной партии без всякого ущерба для своей "гордости". Мое утверждение не заключает в себе, следовательно, ни тени клеветы. Зато бескорыстие "Ля Вос де Мехико" должно быть целиком отнесено к области мифологии.

СПЕЦИАЛЬНОЕ ПОКАЗАНИЕ ВАЛЬТЕРА КРИВИЦКОГО ДЛЯ МЕКСИКАНСКОГО СУДА.

Настоящий документ был уже почти закончен, когда я получил специальное показание, данное генералом В. Кривицким, бывшим начальником советского шпионажа в Европе, для мексиканского суда. Показание посвящено системе организации ГПУ в СССР и заграницей, взаимоотношениям ГПУ и Коминтерна и террористической деятельности ГПУ заграницей. Г. В. Кривицкий, который в течение ряда лет был одним из самых ответственных представителей ГПУ, порвал с Москвой, когда Сталин начал, при помощи подложных процессов, истреблять революционное поколение большевистской партии. Разоблачения, сделанные Кривицким в мировой печати и собранные недавно в виде книги, оцениваются всеми серьезными изданиями, как самое компетентное и точное свидетельство о закулисном механизме кремлевской политики.

Во избежание недоразумений необходимо пояснить, что инициалы ГУГБ означают то же самое, что ГПУ. В виду того что название ГПУ приобрело ненавистный характер, Кремль попытался заменить это название другим. Но так как существо дела осталось неизменным, то в СССР, как и заграницей, ГУГБ по-прежнему называется ГПУ.

"Я хочу сделать следующее заявление, которое может быть использовано для любого суда в Мексике по делу Льва Троцкого.

"Главное Управление Безопасности Народного Комиссариата Внутренних Дел (ГУГБ НКВД) является отделом тайной полиции СССР. Народный Комиссар - Бериа - в то же время и глава ГУГБ.

"ГУГБ разделено на секторы, организованные в соответствии с политической, экономической и культурной структурой СССР.

"Главным сектором ГУГБ является Особый Отдел, под надзором которого находятся все партийные организации и специальные секции Армии и Флота. Особый Отдел имеет своих секретных агентов и осведомителей во всех организациях. На их доносах основаны аресты ГУГБ. Характерными методами работы ГУГБ являются периодические аресты. В делах ГУГБ зарегистрированы люди, против которых нет никаких конкретных обвинений в каком бы то ни было преступлении, люди не вполне лояльные в отношении советского правительства. ГУГБ рассматривает их, как "потенциальных контрреволюционеров"; среди этой армии нелояльных граждан они производят массовые аресты (чистки). В тюрьмах они превращают их в преступников, делая их ответственными за все прорывы во всех отраслях жизни страны.

"В заграничных представительствах ГУГБ имеет своих агентов.

"Официально они занимают какой-нибудь дипломатический пост. Под их руководством находится наблюдение за всеми официальными советскими органами в данной стране.

"Вся работа Коминтерна заграницей проводится через Отдел Международной Связи О. М. С. Весь аппарат О. М. С. в Москве и заграницей был с 1936-37 г.г. пополнен агентами ГУГБ и вся деятельность О. М. С. находится под его контролем. Во всех странах, где коммунистическая партия легальна, имеется представитель московского О. М. С. Раньше он занимал какой-нибудь второстепенный пост в дипломатическом корпусе. В последнее время эти представители перешли на нелегальное положение. К их функциям относится: контроль за деятельностью и финансовым положением коммунистической партии, передача инструкций и субсидий, исходящих от Москвы. Советское правительство субсидирует не только официальную коммунистическую партию и ее прессу, но также про-сталинские издания, которые не принадлежат партии. Например, газета "Ce Soir" в Париже. Вся деятельность Коминтерна в Латинской Америке сконцентрирована в Соединенных Штатах, где находится главный представитель О. М. С. К его компетенции относятся страны Латинской Америки. Его помощники находятся в разных странах. Инструкции и субсидии поступают преимущественно через полпредство в Вашингтоне. Помимо главного центра О. М. С. имеет в своем распоряжении нелегальный аппарат связи, с различными секциями для Европы, Азии и Америки. Он создан и предназначен на случай войны или разрыва дипломатических отношений в данной стране.

"ГУГБ организует террористические акты заграницей. В виду риска и дипломатических трудностей, которые связаны с выполнением таких распоряжений, их дает лично глава ГУГБ, Народный Комиссар Внутренних Дел, с санкции Сталина. Организаторами этих террористических актов являются ответственные агенты ГУГБ заграницей. Убийцы всегда иностранцы, находящиеся на службе в ГУГБ. Они испытанные коммунисты. Некоторые из них - по соображениям конспиративного характера официально не принадлежат к партии.

Вальтер Кривицкий."

ВЫВОДЫ.

Редакция "Ля Вос де Мехико" требовала моего привлечения к ответственности за "дифамацию", так как я выразил на суде уверенность в том, что руководители "Ля Вос де Мехико", подобно всем другим агентам ГПУ, получают материальную поддержку от своего хозяина.

Я старался доказать в этом документе и, надеюсь, доказал, что "Ля Вос де Мехико" является в полном смысле слова органом ГПУ. Газета не имеет никакой другой политики, кроме той, которую Кремль через ГПУ внушает своим международным агентам. Она защищает все преступления ГПУ и клевещет на его врагов. Главный поток своей клеветы она сосредоточивала в течение нескольких лет на мне.

Я старался доказать далее и, надеюсь, доказал участие руководителей компартии Мексики, в том числе и "Ля Вос", в подготовке покушения и в сокрытии его следов. Все вожди компартии участвовали в моральной подготовке покушения; часть вождей - также и в материальном выполнении. Моральная подготовка происходила главным образом в форме систематической, сознательной, злонамеренной клеветы против меня; причем в эту клевету включались самые тяжкие и оскорбительные обвинения.

После совершения покушения те же лица пытались обмануть следствие и общественное мнение при помощи нового потока клеветы (теория "самопокушения" и пр.).

Вся эта работа, с начала до конца, отвечала задачам и интересам ГПУ и выполнялась по его заказу. Вожди мексиканской компартии и редакторы "Ля Вос де Мехико" выступали и действовали, как агенты ГПУ. Нет никакой "диффамации" в утверждении, что они, подобно всем другим агентам ГПУ, должны получать плату от ГПУ. Я привел, сверх того, многочисленные доказательства того, что вожди секций Коминтерна во всех странах состоят на содержании Кремля.

Меньше всего смеют говорить о диффамации люди, которые на клевете против меня делают свою политическую карьеру. Образцы этой клеветы я представил выше. Более злонамеренной клеветы нельзя себе вообще представить.

Я выражаю, поэтому, уверенность в том, что мексиканская юстиция не только отвергнет обвинение против меня в диффамации, но и привлечет к ответственности редакторов "Ля Вос де Мехико" по обвинению в клевете и найдет для них самую тяжкую форму кары, отвечающую систематичности и злонамеренности клеветы.

Л. Троцкий.

17-го августа 1940 г.
Койоакан.
 

Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)
N 85.