Протест против клеветы
В ночь с 15-го на 16-ое июня в Цюрихе происходили бурные столкновения рабочих с полицией. Об этом событии я узнал из телеграмм буржуазных агентств, следовательно, в очень тенденциозной, враждебной рабочим форме. Но и не зная деталей, можно было без труда представить себе общий характер событий. Столкновения рабочих, особенно стачечников и безработных, с полицией проходят через всю историю капитализма. Нынешний страшный кризис, разоблачающий всю гниль капиталистического строя, настраивает буржуазию крайне нервно и побуждает ее при малейшей тревоге пускать в ход полицию и войска. С другой стороны, законное возмущение рабочих против буржуазного режима растет и ищет выхода. Кто бы ни руководил цюрихской стачкой и демонстрацией, характер кровавого столкновения от этого не меняется. Капитализм доводит рабочих до голода, нищеты и отчаяния; капитализм толкает их на улицу; капитализм усмиряет их вооруженной силой; газетные лакеи капитализма клевещут на рабочих; а судьи капитализма присуждают к тюрьме "зачинщиков", если пули капитализма не отправили их раньше на тот свет.
Вот то простое и неоспоримое объяснение, которое, находясь вдали от Цюриха, я давал событиям 15-16 июня. Сегодня, 25 июня, я получил от друзей воззвание "Социал-демократической партии Цюриха" под заглавием "Расчет с коммунистическими трусами". В этом документе цюрихская социал-демократия, руководящая городским самоуправлением, берет на себя полностью ответственность за расправу над стачечниками и демонстрантами. Вину за кровавые конфликты воззвание возлагает не на капитализм, а на коммунизм. Оправдывая свои действия перед цюрихскими рабочими, социал-демократия пишет:
"Ленин и Троцкий в подобном положении справлялись с такого рода людьми ультралевой синдикалистской, анархической тенденции. Они беспощадно и кроваво подавляли этих путчистов".
Воззвание побудило меня обратиться с этим письмом к цюрихским рабочим. Цель письма - разоблачить клевету. И Ленину, и мне не раз в жизни приходилось становиться объектами клеветы. Вы знаете, вероятно, что нас обвиняли даже в службе немецкому генеральному штабу. И все же я не знаю клеветы более отвратительной и подлой, чем та, которая выражена в воззвании цюрихской социал-демократии.
Вся жизнь Ленина была направлена на то, чтоб опрокинуть буржуазное общество, его государство, его право, его закон и суд, его полицию, тюрьмы и армию. Каким же образом можно приводить имя Ленина в оправдание репрессий буржуазии против рабочих? Я протестую также и против привлечения моего имени, ибо в течение 35 лет сознательной жизни я служил и служу, в меру сил, делу освобождения рабочего класса.
- Но ведь советская власть, ответят господа социал-демократические журналисты, применяла репрессии против анархистов или левых социалистов-революционеров, пытавшихся поднять восстание? Безусловно! Разница, однако, в том - совсем небольшая разница, не правда ли, товарищи рабочие? - что у нас дело шло о защите не буржуазного, а пролетарского государства. Большевики организовали предварительно октябрьское восстание (1917 г.), при помощи которого пролетариат опрокинул буржуазию, отнял у нее банки и заводы, отнял у помещиков земли и передал их крестьянам, выгнал паразитов из дворцов и отдал дворцы пролетарским детям, лишил эксплуататоров избирательных прав, сосредоточил власть и оружие в руках рабочих и обеспечил таким образом первое пролетарское государство от врагов. В этом и состоит режим пролетарской диктатуры. Да, этот режим мы действительно защищали с оружием в руках. Для защиты его мы создали Красную армию. Социал-демократия всего мира осуждала и проклинала нас. Германская социал-демократия поддерживала Гогенцоллерна, который пытался задушить советскую республику. Но большевики не дали себя задушить. Железной рукой они охраняли рабочее государство. Внутренними врагами пролетарской диктатуры были прежде всего буржуа, лишенные собственности, офицеры и буржуазные студенты, господа вроде швейцарца Конради, который убил моего друга Воровского. Русские социал-демократы (меньшевики и социалисты-революционеры) и прямо, и косвенно поддерживали борьбу против рабочего государства. В тех случаях, когда они поднимали на него вооруженную руку, мы им не давали пощады.
Но цюрихская социал-демократия обманывает вас и лжет вам, когда ссылается на Ленина и Троцкого в защиту кровавого насилия над рабочими, поднявшимися против капиталистического государства. Насилие есть, конечно, в обоих случаях. Где классы ведут непримиримую борьбу, там дело, в конце концов, всегда доходит до насилия. Так будет до тех пор, пока не исчезнут классы. Но весь вопрос в том, на службе какого класса стоит насилие.
На одном из заседаний мирных делегаций в Брест-Литовске, 14 января 1918 г., генерал Гофман, фактический германский главнокомандующий на восточном фронте, протестовал против насилий, которые применяет советское правительство. Я позволю себе привести дальше, по протоколу, дословно выдержку из моего ответа ему:
"Г. генерал указал на то, что наше правительство опирается на силу и применяет насилие ко всем инакомыслящим, которых оно клеймит, как контрреволюционеров... Г. генерал был вполне прав, когда говорил, что наше правительство опирается на силу. В истории мы до сих пор не знаем других правительств. До тех пор, пока общество будет состоять из борющихся классов, государство останется по необходимости орудием силы и будет применять аппарат насилия... То, что поражает и отталкивает правительства других стран в наших действиях, - это тот факт, что мы арестуем не стачечников, а капиталистов, которые подвергают рабочих локауту, - тот факт, что мы не расстреливаем крестьян, требующих земли, но арестуем тех помещиков и офицеров, которые пытаются расстреливать крестьян".
Вожди цюрихской социал-демократии очень не далеко ушли от генерала Гофмана, поскольку разговаривают о насилии вообще, не разъясняя, какому классу это насилие служит. И немудрено: социал-демократия не может открыто и честно поставить этот вопрос, ибо вожди ее сами служат капиталистическому режиму. В частных, небольших, второстепенных делах, как например, в области городского самоуправления, социал-демократия старается кое-что выторговать у капитала в пользу рабочих, чтоб поддержать среди них свой авторитет. Но там, где дело идет об основных интересах буржуазного порядка и частной собственности, о самом фундаменте эксплуатации человека человеком, там социал-демократия, в Швейцарии, в Германии, в Австрии, во Франции, во всем мире, неизменно становится на сторону эксплуататоров. Это она снова очень ярко показала в июньских событиях в Цюрихе.
Так как господа социал-демократические вожди позволили себе сослаться в свое оправдание на Ленина и на меня, то в заключение скажу следующее: хотя судить о цюрихских событиях мне приходится сейчас на основании буржуазных отчетов, которым, когда дело идет о рабочем движении, верить можно разве лишь на одну десятую, тем не менее я могу с полной уверенностью заявить: всем своим сочувствием, целиком и полностью, я нахожусь на стороне тех, которые участвовали в стачке, которые протестовали против полицейских репрессий и стали жертвами новых насилий. Независимо от того, каковы тактические взгляды цюрихских коммунистов, я нахожусь по ту сторону баррикады, что и они. Если даже ими были сделаны те или другие ошибки, - я этого не знаю, - это есть ошибки нашего класса, это ошибки пролетарской революции, поднимающей голову против капиталистического рабства. Какими бы павлиньими перьями "демократии" ни прикрывали себя социал-демократы, они выступали и выступают в цюрихских событиях, как прямые и непосредственные агенты классового врага. Свою работу предательства они прикрывают клеветой на пролетарскую революцию. Они обворовывают в пользу буржуазии авторитет советского государства, ставя на одну доску насилие революции и насилие реакции.
Я хочу надеяться, что каждый цюрихский рабочий, в том числе и социал-демократ, продумает до конца происшедшие события и роль в них вождей социал-демократии, чтобы сделать необходимые политические выводы. Тогда можно будет сказать, что июньские жертвы были понесены не даром.
С товарищеским приветом
Л. Троцкий.
Принкипо, 25 июня 1932 г.
Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)
N 28.