Л. Троцкий.
ИСПАНСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И УГРОЖАЮЩИЕ ЕЙ ОПАСНОСТИ

РУКОВОДСТВО КОМИНТЕРНА ПРЕД ЛИЦОМ ИСПАНСКИХ СОБЫТИЙ.

Испанская революция растет. Растут в процессе борьбы ее внутренние силы. Но вместе с тем растут и опасности. Мы говорим не о тех опасностях, очагом которых являются господствующие классы и их политическая прислуга: республиканская и социалистическая. Здесь дело идет об открытых врагах, и задачи по отношению к ним совершенно ясны. Но есть опасности внутренние.

Испанские рабочие с доверием глядят на Советский Союз, детище Октябрьской революции. Это настроение представляет ценный капитал коммунизма. Защита Советского Союза долг каждого революционного рабочего. Но нельзя позволять злоупотреблять верностью рабочих Октябрьской революции в целях навязывания рабочим политики, идущей наперекор всем урокам и заветам Октября.

Надо сказать ясно. Надо сказать так, чтоб это услышал авангард испанского и международного пролетариата: непосредственная опасность грозит пролетарской революции в Испании со стороны нынешнего руководства Коминтерна. Всякую революцию можно погубить, даже и самую многообещающую: это доказано на опыте германской революции 1923 г. и, еще ярче, на опыте китайской революции 1925 - 27 г.г. В обоих случаях непосредственной причиной крушения явилось ложное руководство. Сейчас на очереди Испания. Руководители Коминтерна из своих собственных ошибок ничему не научились. Хуже того. Чтоб прикрыть прошлые ошибки, они вынуждены оправдывать и развивать их. Поскольку дело зависит от них, они готовят испанской революции судьбу китайской.

В течение двух лет передовых рабочих сбивали с толку злосчастной теорией "третьего периода", которая ослабила и деморализовала Коминтерн. Руководство, наконец, ударило отбой. Но когда? Как раз в момент, когда мировой кризис создал перелом обстановки и заложил первые предпосылки для революционного наступления. Внутренние процессы в Испании проходили тем временем для Коминтерна незамеченными. Мануильский заявлял, - а ведь Мануильский сейчас исполняет обязанности вождя Коминтерна! - что события в Испании вообще не заслуживают внимания.

В нашем очерке об испанской революции, написанном до апрельского переворота, мы высказывались в том смысле, что буржуазия, играя разными оттенками республиканизма, будет изо всех сил и до последнего момента охранять свой союз с монархией. "Не исключено, правда, - писали мы, - такое стечение обстоятельств, при котором имущие классы могут оказаться вынуждены принести в жертву монархию, чтоб спасти себя (Германия!)". Эти строки дали сталинцам повод - разумеется, после событий, - говорить о неправильном прогнозе*1. Люди, которые сами ничего не предвидели, требуют от других не марксистских прогнозов, а теософских предсказаний насчет того, в какой день и в какой форме произойдут события: так невежественные и суеверные больные требуют от медицины чудес. Задача марксистского прогноза в том, чтоб помочь ориентироваться в общем направлении развития и разобраться в его "неожиданностях". То обстоятельство, что испанская буржуазия решилась разлучиться с монархией, объясняется двумя одинаково важными причинами. Бурный разлив массового возмущения навязывал буржуазии попытку превратить ненавистного народу Альфонса в козла отпущения. Но такой маневр, связанный с серьезным риском, оказался доступен испанской буржуазии только потому, что массы доверяли республиканцам и социалистам, и что в самом перевороте можно было не считаться с коммунистической опасностью. Тот исторический вариант, который осуществился в Испании, есть, следовательно, результат силы массового напора, с одной стороны, слабости Коминтерна, с другой. С установления этих фактов и надо начинать. Основное правило тактики: если хочешь стать сильнее, не начинай с преувеличения своих сил. Но это правило не для эпигонской бюрократии. Если накануне событий Мануильский предсказывал, что вообще ничего серьезного не случится, то на другой день после переворота, незаменимый Пери, поставщик фальшивой информации из латинских стран, стал слать в Москву телеграмму за телеграммой о том, что испанский пролетариат почти безраздельно поддерживает коммунистическую партию, и что испанские крестьяне строят советы. "Правда" печатала этот вздор, дополняя его вздором о "троцкистах", идущих в хвосте правительства Замора, в то время, как Замора сажал и сажает левых коммунистов в тюрьму... Наконец, 14 мая "Правда" напечатала программную передовицу "Испания в огне", которая представляет собою сгусток эпигонских блужданий и ошибок в переводе на язык испанской революции.
/*1 Больше всего отличаются американские сталинцы. Трудно представить себе до каких геркулесовых столпов вульгарности и глупости способны договариваться чиновники, которым за это платят и которых никто не контролирует.

КАК БЫТЬ С КОРТЕСАМИ?

"Правда" пытается исходить из той бесспорной истины, что голой пропаганды недостаточно: "Компартия должна сказать массам, что им делать сегодня". Что же предлагает по этой части сама "Правда"? Сплачивать рабочих "для разоружения реакции, для вооружения пролетариата, для выбора фабрично-заводских комитетов, для осуществления явочным порядком 7-часового рабочего дня и т. д.". И т. д. - так и сказано. Перечисленные лозунги бесспорны, хотя и даны вне всякой внутренней связи и вне той последовательности, которая должна вытекать из логики развития масс. Но поразительно то, что руководящая статья "Правды" ни словом не упоминает о выборах в кортесы, как если б этого политического события в жизни испанской нации совершенно не существовало, или, как если бы рабочим до этого не было никакого дела. Как понимать это молчание?

По внешности, республиканский переворот совершился, как известно, через посредство муниципальных выборов. Разумеется, под переворотом были более глубокие причины, и мы об них говорили задолго до падения министерства Беренгера. Но "парламентарная" форма ликвидации монархии пошла целиком на пользу буржуазным республиканцам и мелкобуржуазной демократии. Очень многим рабочим в Испании представляется сейчас, что основные вопросы социальной жизни можно разрешить при помощи бюллетеней. Эту иллюзию может разбить только опыт. Но опыту надо уметь помочь. Как? Повернувшись ли спиной к кортесам или же, наоборот, приняв участие в выборах? Надо на это ответить.

Кроме названной выше передовицы в той же газете напечатана "теоретическая" статья (NN от 7 и 10 мая), претендующая на марксистский анализ внутренних сил испанской революции и на большевистское определение ее стратегии. И в этой статье о кортесах не упомянуто ни единым словом: бойкотировать или участвовать в выборах? Вообще о лозунгах и задачах политической демократии "Правда" совершенно молчит, хотя революцию именует демократической. Что значит это отмалчиванье? Можно участвовать в выборах, можно их бойкотировать. Но можно ли их игнорировать?

По отношению к кортесам Беренгера вполне правильна была тактика бойкота. Было заранее ясно, что, либо Альфонсу удастся на известный период повернуть снова на путь военной диктатуры, либо движение перекатится через голову Беренгера с его кортесами. В этих условиях коммунисты должны были взять на себя инициативу борьбы за бойкот кортесов. Именно на этом мы настаивали при помощи тех скудных средств, какие имелись в нашем распоряжении*1.
/*1 У левой оппозиции нет ежедневной печати. В частных письмах приходится развивать мысли, которые должны были бы составлять содержание повседневных статей. В приложении к этой работе мы даем выдержки из таких писем-статей в хронологическом порядке.

Если б испанские коммунисты своевременно и решительно выступили за бойкот, распространяя в стране хотя бы небольшие прокламации на эту тему, их авторитет к моменту свержения министерства Беренгера чрезвычайно возрос бы. Передовые рабочие сказали бы себе: "эти люди способны кое-что предвидеть". К сожалению, испанские коммунисты, сбиваемые с толку руководством Коминтерна, не поняли обстановки, готовились принять участие в выборах, но опять-таки, без уверенности. События перекатились через их головы, и первая победа революции почти не принесла коммунистам приращения влияния.

Сейчас за созыв учредительных кортесов взялось правительство Замора. Есть ли основание думать, что созыв этих кортесов будет сорван второй революцией? Никаких оснований. Могущественные движения масс вполне возможны, но без программы, без партии, без руководства эти движения не могут привести ко второй революции. Лозунг бойкота был бы сейчас лозунгом самоизоляции. Надо принять активнейшее участие в выборах.

ПАРЛАМЕНТАРНЫЙ КРЕТИНИЗМ РЕФОРМИСТОВ И АНТИПАРЛАМЕНТАРНЫЙ КРЕТИНИЗМ АНАРХИСТОВ.

Парламентарный кретинизм есть отвратительная болезнь, но и антипарламентарный кретинизм немногим лучше. Это мы яснее всего видим на судьбе испанских анархо-синдикалистов. Революция ребром ставит политические вопросы, причем на данной стадии придает им парламентарную форму. Внимание рабочего класса не может не быть сосредоточено на кортесах, и анархо-синдикалисты будут из-под полы голосовать за социалистов, а то и за республиканцев. Бороться против парламентских иллюзий, не борясь одновременно против антипарламентарной метафизики анархистов, в Испании можно меньше, чем где бы то ни было.

В ряде статей и писем мы доказывали огромную важность лозунгов демократии для дальнейшего развития испанской революции. Помощь безработным, 7-часовой рабочий день, аграрный переворот, национальная автономия, все эти жизненные, коренные вопросы так или иначе сочетаются в сознании подавляющего большинства испанских рабочих, в том числе и анархо-синдикалистов, с будущими кортесами. В период Беренгера надо было бойкотировать кортесы милостью Альфонса - во имя революционных учредительных кортесов. В агитации надо было с самого начала на одно из первых мест выдвинуть вопрос избирательного права. Да: прозаический вопрос избирательного права! Советская демократия, что и говорить, несравненно выше буржуазной демократии. Но советы не падают с неба. До них нужно дорасти.

Находятся на свете, с позволения сказать, марксисты, которые с великолепным презрением относятся к такому, например, лозунгу, как всеобщее, равное, прямое и тайное избирательное право для всех мужчин и женщин, начиная с 18 лет. Между тем, если бы испанские коммунисты своевременно выдвинули этот лозунг, защищая его в речах, статьях, листовках и летучках, они приобрели бы огромную популярность. Именно потому, что народные массы Испании склонны преувеличивать творческую силу кортесов, каждый пробужденный рабочий, каждая революционная крестьянка хочет принять участие в выборах. Мы ни на минуту не солидаризуемся с иллюзиями масс; но то, что есть под этими иллюзиями прогрессивного, мы должны использовать до конца, иначе мы не революционеры, а презренные педанты. Одно снижение избирательного возраста захватывает за живое многие сотни тысяч рабочих, работниц, крестьян и крестьянок. Притом, каких? Молодых, активных, тех, которые призваны совершить вторую революцию. Противопоставить эти молодые поколения социалистам, которые стремятся опереться на рабочих старшего возраста есть совершенно элементарная и неоспоримая задача коммунистического авангарда.

Далее. Правительство Замора хочет провести через кортесы конституцию с двумя палатами. Революционные массы, только что низвергнувшие монархию и проникнутые страстным, хотя еще очень смутным стремлением к равенству и справедливости, пламенно откликнутся на агитацию коммунистов против плана буржуазии посадить народу на спину "палату господ". Этот частный вопрос может сыграть в агитации громадную роль, создать тяжелые затруднения для социалистов, вогнать клин между социалистами и республиканцами, т. е. разделить, хотя бы на время, врагов пролетариата, и - что в тысячу раз важнее - вогнать клин между рабочими массами и социалистами.

Требование семичасового рабочего дня, выдвигаемое "Правдой", совершенно правильно, крайне важно и неотложно. Но можно ли выдвигать это голое требование, игнорируя политическую обстановку и революционные задачи демократии? Говоря только о семичасовом рабочем дне, о заводских комитетах и вооружении рабочих, игнорируя "политику", ни единым словом не упоминая во всех своих статьях о выборах в кортесы, "Правда" целиком идет навстречу анархо-синдикализму, питает его, прикрывает его. Между тем молодой рабочий, которого республиканцы и социалисты лишают избирательного права, несмотря на то, что буржуазное законодательство считает его созревшим для капиталистической эксплуатации, или которому они хотят навязать вторую палату, в борьбе против этих гнусностей захочет завтра повернуться спиной к анархизму и протянуть руку за винтовкой. Противопоставлять лозунг вооружения рабочих реальным политическим процессам, захватывающим массу за живое, значит изолировать себя от масс, а массы - от оружия.

Лозунг национального самоопределения получил сейчас в Испании исключительное значение. Однако, и этот лозунг сегодня стоит в демократической плоскости. Дело идет, для нас, разумеется, не о том, чтоб призывать каталанцев и басков к отделению от Испании, а о том, чтобы бороться за предоставление им такой возможности, если они сами этого хотят. Но как определить, хотят ли они этого? Очень просто: путем всеобщего, равного, прямого и тайного голосования заинтересованных областей. Другого способа сейчас нет. В дальнейшем национальные вопросы, как и все другие, будут решаться советами, как органами диктатуры пролетариата. Но мы не можем рабочим навязать советы в любой момент. Мы можем лишь довести рабочих до советов. Тем менее можем мы навязать народу те советы, которые пролетариат создаст только в будущем. Между тем необходимо дать ответ на сегодняшний вопрос. В мае месяце органы самоуправления Каталонии оказались призваны выбрать своих депутатов для выработки временной конституции провинции, т. е. определения ее отношения к Испании в целом. Неужели же каталонские рабочие могли относиться безучастно к тому факту, что мелкобуржуазная демократия, подчиняющаяся, как всегда, крупному капиталу, пытается при помощи антидемократических выборов решать судьбу каталанского народа? Лозунг национального самоопределения, без дополняющих и конкретизирующих его лозунгов политической демократии, есть голая формула, или еще хуже: пускание пыли в глаза.

В течение известного времени все вопросы испанской революции будут так или иначе преломляться через призму парламентаризма. Крестьяне будут с величайшим напряжением ждать, что скажут кортесы по поводу аграрного вопроса. Трудно ли понять, какое значение могла бы иметь в нынешних условиях коммунистическая аграрная программа, развернутая с трибуны кортесов? Для этого нужны два условия: нужно иметь аграрную программу и нужно завоевать себе доступ к парламентской трибуне. Не кортесы разрешат земельный вопрос, это мы знаем. Нужна боевая инициатива самих крестьянских масс. Но для такой инициативы массы нуждаются в программе и в руководстве. Трибуна кортесов нужна коммунистам для связи с массами. А из этой связи развернутся действия, которые перельются через голову кортесов. В этом и состоит суть революционно-диалектического отношения к парламентаризму.

Чем же объясняется, все-таки, что руководство Коминтерна молчит по этому вопросу? Только тем, что оно является пленником своего собственного вчерашнего дня. Сталинцы слишком шумно отвергли лозунг Учредительного собрания для Китая. VI-й конгресс официально заклеймил лозунги политической демократии для колониальных стран, как "оппортунизм". На примере Испании, страны несравненно более передовой, чем Китай и Индия, обнаруживается вся несостоятельность решений VI-го конгресса. Но сталинцы связаны по рукам и ногам. Не смея призвать к бойкоту парламентаризма, они попросту отмалчиваются. Да погибнет революция, но да здравствует репутация непогрешимости вождей*1!
/*1 Итальянская группа "Прометео" (бордигисты) отрицает вообще революционно-демократические лозунги для всех стран и всех народов. Это сектантское доктринерство, практически совпадающее с позицией сталинцев, не имеет ничего общего с позицией большевиков-ленинцев. Интернациональная левая должна отклонить всякую тень ответственности за подобное ультралевое ребячество. Как раз свежий испанский опыт свидетельствует, что в процессе крушения режима фашистской диктатуры в Италии лозунги политической демократии сыграют несомненно крайне важную роль. Вступать в испанскую или итальянскую революцию с программой "Прометео" - то же самое, что пускаться вплавь со связанными на спине руками: такой пловец весьма рискует утонуть.

КАКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ ПРЕДСТОИТ В ИСПАНИИ?

В цитированной выше теоретической статье, как бы специально написанной для засорения мозгов, после попыток определения классового характера испанской революции, говорится буквально следующее: "При всем этом (!) было бы, однако, (!) неправильно, характеризовать испанскую революцию уже на данном этапе, как революцию социалистическую". ("Правда", 10 мая). Одной этой фразы достаточно для оценки всего анализа. Да разве же, должен спросить себя читатель, существуют на свете люди, способные думать, что испанскую революцию "на данном этапе" можно характеризовать, как социалистическую, без риска попасть в сумасшедший дом? Откуда вообще у "Правды" взялась мысль о необходимости такого рода "отмежевания", притом в столь мягкой и условной форме: "при всем этом было бы, однако, неправильно"... Объясняется это тем, что эпигоны вычитали, на беду свою, у Ленина фразу о "перерастании" буржуазно-демократической революции в социалистическую. Не поняв Ленина, забыв или исказив опыт русской революции, они понятие "перерастания" положили в основу грубейших оппортунистических заблуждений. Дело идет - скажем сразу - совсем не об академических тонкостях, а о жизни и смерти пролетарской революции. Еще совсем недавно эпигоны ждали, что диктатура Гоминдана "перерастет" в рабоче-крестьянскую диктатуру, а эта последняя - в социалистическую диктатуру пролетариата. Им при этом мыслилось - с особой глубиной развивал эту тему Сталин, - что с одного фланга революции будут постепенно откалываться "правые элементы", а на другом фланге будут укрепляться "левые элементы": в этом и должен был состоять органический процесс "перерастания". К несчастью, великолепная теория Сталина-Мартынова основана целиком на попрании классовой теории Маркса. Характер социального режима, а следовательно и характер каждой революции, определяется характером того класса, который держит в руках власть. Из рук одного класса в руки другого власть может перейти лишь посредством революционного переворота, а никак не путем органического "перерастания". Эту основную истину эпигоны растоптали - сперва для Китая, теперь для Испании. И мы видим ученых мудрецов "Правды", которые, покрыв головы колпаками, и вставив Заморе подмышку термометр, рассуждают: можно или нельзя признать, что процесс "перерастания" перевел уже испанскую революцию в социалистическую стадию? И мудрецы, - отдадим должное их мудрости, - приходят к заключению: нет, пока еще нельзя.

Дав нам столь ценную социологическую экспертизу, "Правда" вступает в область прогнозов и директив. "В Испании - говорит она - социалистическая революция не может быть непосредственной задачей дня. Ближайшей задачей (!) является рабоче-крестьянская революция против помещиков и буржуазии". ("Правда", 10 мая). Что социалистическая революция не является в Испании "непосредственной задачей дня", это бесспорно. Лучше и точнее было бы, однако, сказать, что вооруженное восстание с целью захвата власти пролетариатом не является в Испании "непосредственной задачей дня". Почему? Потому что разрозненный авангард пролетариата еще не ведет за собой класса, а класс не ведет за собой угнетенных масс деревни. В этих условиях борьба за власть была бы авантюризмом. Но что означает в таком случае дополнительная фраза: "ближайшей задачей является рабоче-крестьянская революция против помещиков и буржуазии"? Значит, между нынешним буржуазно-республиканским режимом и диктатурой пролетариата предстоит еще посредине особая "рабоче-крестьянская революция"? Причем оказывается, что эта особая, промежуточная, "рабоче-крестьянская" революция в противоположность социалистической, является в Испании "непосредственной задачей"? Значит в порядке сегодняшнего дня стоит все-таки новый переворот? Путем вооруженного восстания или иным путем? Чем именно рабоче-крестьянская революция "против помещиков и буржуазии" будут отличаться от пролетарской революции? Какая комбинация классовых сил будет лежать в ее основе? Какая партия будет руководить первой революцией в отличие от второй? В чем разница программ и методов этих двух революций? Тщетно стали бы мы искать ответов на эти вопросы. Смазанность и спутанность мысли перекрывается словом "перерастание": несмотря на все противоречивые оговорки, этим людям мерещится процесс эволюционного перехода от буржуазной революции к социалистической, через ряд органических этапов, фигурирующих под разными псевдонимами: Гоминдан, "демократическая диктатура", "рабоче-крестьянская революция", "народная революция", - причем в этом процессе незаметно растворяется тот решающий момент, когда один класс вырывает власть у другого класса.

ПРОБЛЕМА ПЕРМАНЕНТНОЙ РЕВОЛЮЦИИ.

Разумеется, пролетарская революция есть в то же время крестьянская революция; но крестьянская революция вне пролетарской в современных условиях невозможна. Мы можем с полным правом сказать крестьянам, что нашей целью является создание рабоче-крестьянской республики, как в России правительство пролетарской диктатуры мы назвали после октябрьского переворота "рабоче-крестьянским правительством". Но мы не противопоставляем рабоче-крестьянскую революцию пролетарской, а, наоборот, отождествляем их. Это и есть единственно правильная постановка вопроса.

Здесь мы снова упираемся в самую сердцевину вопроса о так называемой "перманентной революции". В борьбе с этой теорией эпигоны докатились до полного разрыва с классовой точкой зрения. После опыта "блока четырех классов" в Китае, они, правда, стали осторожнее. Но от этого они только еще более запутались и изо всех сил стремятся теперь запутать других.

К счастью, однако, вопрос выведен событиями из области краснопрофессорских мудрствований над старыми текстами. Дело идет не об исторических воспоминаниях, не о подборе цитат, а о новом грандиозном историческом опыте, развертывающемся у всех на глазах. Здесь две точки зрения сведены на очную ставку на поле революционной борьбы. Последнее слово скажут события. От их контроля ускользнуть нельзя. Испанский коммунист, который не отдаст себе своевременно отчета в сущности вопросов, связанных с борьбой против "троцкизма", окажется теоретически безоружным перед основными вопросами испанской революции.

ЧТО ТАКОЕ "ПЕРЕРАСТАНИЕ" РЕВОЛЮЦИИ?

Да, Ленин выдвинул в 1905 году гипотетическую формулу "буржуазно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства". Если вообще существовала страна, где можно было ждать самостоятельной аграрно-демократической революции, предшествующей завоеванию власти пролетариатом, так это Россия, где аграрная проблема господствовала над всей национальной жизнью, где революционные крестьянские движения тянулись через десятилетия, где существовала самостоятельная аграрно-революционная партия, с большой традицией и с широким влиянием в массах. Однако же, и в России для промежуточной революции, между буржуазной и пролетарской, места не оказалось. В апреле 1917 года Ленин повторял и повторял по адресу Сталина, Каменева и др., державшихся за старую большевистскую формулу 1905 г.: другой "демократической диктатуры", кроме диктатуры Милюкова - Церетели - Чернова нет и не будет: демократическая диктатура есть, по самому существу своему, диктатура буржуазии над пролетариатом; сменить такую "демократическую диктатуру" может только диктатура пролетариата. Кто выдумывает промежуточные, средние формулы, тот жалкий иллюзионист или шарлатан. Вот вывод, который Ленин сделал из живого опыта февральской и октябрьской революций. На основах этого опыта и этих выводов мы стоим целиком.

Что же означает у Ленина в таком случае "перерастание демократической революции в социалистическую"? Совсем не то, что мерещится эпигонам и пустобрехам из породы красных профессоров. Дело в том, что диктатура пролетариата вовсе не совпадает механически с понятием социалистической революции. Завоевание власти рабочим классом происходит в определенной национальной среде, в определенный период, для разрешения определенных задач. В отсталых нациях такими непосредственными задачами являются задачи демократического характера: общенациональное освобождение от империалистической кабалы и аграрный переворот, как в Китае; аграрный переворот и освобождение угнетенных национальностей, как в России. То же самое, хотя и в ином сочетании, мы видим сейчас в Испании. Ленин говорил даже, что пролетариат России пришел в октябре 1917 г. к власти прежде всего, как агент буржуазно-демократической революции. Победоносный пролетариат начал с разрешения демократических задач и лишь постепенно, логикой своего господства, подошел к социалистическим задачам: к коллективизации сельского хозяйства он серьезно приступил только на двенадцатом году своей власти. Это Ленин и называл перерастанием демократической революции в социалистическую. Не буржуазная власть перерастает в рабоче-крестьянскую, а затем в пролетарскую; нет, власть одного класса не "перерастает" во власть другого класса, а вырывается с оружием в руках. Но после того, как рабочий класс завоевал власть, демократические задачи пролетарского режима неизбежно перерастают в социалистические. Эволюционный, органический переход от демократии к социализму мыслим только при диктатуре пролетариата. Вот центральная идея Ленина. Эпигоны все это исказили, запутали, извратили и теперь отравляют своими фальсификатами сознание международного пролетариата.

ДВА ВАРИАНТА: ОППОРТУНИСТИЧЕСКИЙ И АВАНТЮРИСТСКИЙ.

Дело идет - повторим снова - не об академических тонкостях, а о жизненных вопросах революционной стратегии пролетариата. Неправда, будто в порядке дня в Испании стоит "рабоче-крестьянская революция". Неправда, будто в Испании вообще стоит сейчас в порядке дня новая революция, т. е. непосредственная борьба за власть. Нет, в порядке дня стоит борьба за массы, за их освобождение от республиканских иллюзий, от доверчивости к социалистам, за их революционное сплочение. Вторая революция придет, но это будет революция пролетариата, ведущего за собой крестьянскую бедноту. Между буржуазным режимом и диктатурой пролетариата не будет места ни для какой особой "рабоче-крестьянской революции". Рассчитывать на нее и приспособлять к ней политику значит огоминданить пролетариат, т. е. погубить революцию.

Конфузионистские формулировки "Правды" открывают два пути, опять-таки до конца испытанных в Китае: оппортунистический и авантюристский. Если сегодня "Правда" еще не решается "характеризовать" испанскую революцию, как рабоче-крестьянскую, то - кто знает? - не столкнемся ли мы с этим завтра, когда на смену Замора - Чан-Кай-Ши придет "верный Ван-Тин-Вей", скажем, левый Леру. Не решат ли тогда мудрые диагносты - Мартынов, Куусинен и К°, - что это и есть рабоче-крестьянская республика, которую надо "поддерживать постольку-поскольку" (формула Сталина в марте 1917 г.) или поддерживать полностью (формула того же Сталина по отношению к Гоминдану в 1925-27 годах).

Но есть и авантюристская возможность, которая, пожалуй, больше отвечает центристским настроениям сегодняшнего дня. Передовица "Правды" говорит о том, что испанские массы "начинают направлять свои удары и против правительства". Может ли, однако, испанская компартия выдвинуть лозунг низвержения этого правительства, в качестве задачи дня? В ученом исследовании "Правды" говорится, как мы слышали, что непосредственной задачей является рабоче-крестьянская революция. Если понимать эту "стадию" не в смысле перерастания, а в смысле низвержения власти, то открывается полностью вариант авантюризма. Слабая компартия может сказать себе в Мадриде, как она сказала себе (или как ей было приказано сказать) в декабре 1927 года в Кантоне: "для пролетарской диктатуры мы еще, конечно, не созрели; но так как дело сегодня идет о промежуточной ступени, о рабоче-крестьянской диктатуре, то попробуем и с слабыми силами устроить восстание, авось что-нибудь и выйдет". Нетрудно, в самом деле, предвидеть, что после того, как обнаружится преступное упущение первого года испанской революции, виновники потери времени станут хлестать "исполнителей" в три кнута и могут довести их до трагической авантюры в стиле Кантона.

ПЕРСПЕКТИВА "ИЮЛЬСКИХ ДНЕЙ".

Насколько реальна эта опасность? Вполне реальна. Она коренится во внутренних условиях самой революции, которые придают особо зловещий характер недомолвкам и путанице вождей. В нынешней испанской обстановке заложен новый массовый взрыв, соответствующий более или менее тем боям 1917 года в Петрограде, которые вошли в историю под именем "июльских дней", и которые не привели к разгрому революции только благодаря правильности большевистской политики. На этом жгучем для Испании вопросе необходимо остановиться.

Прообраз "июльских дней" мы встречаем во всех старых революциях, начиная с Великой французской, с разным, но по общему правилу неблагоприятным, нередко катастрофическим исходом. Такого рода этап заложен в механику буржуазной революции, поскольку тот класс, который больше всего жертвует собою для ее успеха и больше всего возлагает на нее надежд, меньше всего получает от нее. Закономерность процесса совершенно ясна. Имущий класс, приобщенный к власти переворотом, склонен считать, что этим самым революция исчерпала свою миссию, и больше всего бывает озабочен тем, чтоб доказать свою благонадежность силам реакции. "Революционная" буржуазия вызывает негодование народных масс теми самыми мерами, которыми стремится завоевать расположение свергнутых классов. Разочарование масс наступает очень скоро, прежде еще, чем авангард их успеет остыть от революционных боев. Передовому слою кажется, что он может новым ударом доделать или поправить то, что выполнил раньше недостаточно решительно. Отсюда порыв к новой революции, без подготовки, без программы, без оглядки на резервы, без размышления о последствиях. С другой стороны, пришедшая к власти буржуазия как бы только поджидает бурного порыва снизу, чтоб попытаться окончательно расправиться с народом. Такова социальная и психологическая основа той дополнительной полуреволюции, которая не раз в истории становилась точкой отправления победоносной контрреволюции.

В 1848 г. "июльские дни" выпали во Франции на июнь и приняли неизмеримо более грандиозный и трагический характер, чем в Петрограде в 1917 году. Так называемые "июньские дни" парижского пролетариата с непреодолимой силой выросли из февральского переворота. Парижские рабочие, с февральским ружьем в руках, не могли не реагировать на противоречие между пышной программой и жалкой действительностью, на этот невыносимый контраст, который каждый день бил их по желудку и по совести. Без плана, без программы, без руководства июньские дни 1848 года похожи на могущественный и неотвратимый рефлекс пролетариата. Восставших рабочих беспощадно раздавили. Так демократы проложили дорогу бонапартизму.

Гигантская вспышка Коммуны так же относилась к сентябрьскому перевороту 1870 г., как июньские дни - к февральской революции 1848 г. Мартовское восстание парижского пролетариата меньше всего было делом стратегического расчета. Оно возникло из трагического сочетания обстоятельств, дополненного одной из тех провокаций, на которые так изобретательна французская буржуазия, когда страх подстегивает ее злую волю. В парижской коммуне рефлективный процесс пролетариата против обмана буржуазной революции впервые поднялся до уровня пролетарского переворота, но поднялся, чтобы тут же упасть.

Сейчас, бескровная, мирная, славная (список этих прилагательных всегда один и тот же) революция в Испании подготовляет на наших глазах свои "июньские дни", если брать календарь Франции, или "июльские", по календарю России. Мадридское правительство, купаясь во фразах, которые нередко кажутся переводом с русского языка, обещает широкие меры против безработицы и земельной тесноты, но не смеет прикоснуться ни к одной из старых социальных язв. Коалиционные социалисты помогают республиканцам саботировать задачи революции. Глава Каталонии, наиболее промышленной и революционной части Испании, проповедует тысячелетнее царство без угнетенных наций и угнетенных классов, но в то же время не решается ударить палец о палец, чтоб помочь народу на деле сбросить с себя хотя бы часть наиболее ненавистных старых оков. Масиа прячется за мадридское правительство, которое прячется за Учредительное собрание. Как будто жизнь остановилась в ожидании его! И как будто заранее не ясно, что ближайшие кортесы явятся только расширенным воспроизведением республиканско-социалистического блока, озабоченного главным образом тем, чтоб все осталось по старому. Трудно ли предвидеть лихорадочный рост возмущенья рабочих и крестьян? Несоответствие хода массовой революции и политики новых правящих классов, - вот источник того непримиримого конфликта, который в дальнейшем развитии своем либо погребет первую, апрельскую революцию, либо приведет ко второй.

Если бы большевистская партия, заупрямившись на оценке июльского движения в Петрограде, как "несвоевременного", повернула массам спину, полувосстание неизбежно подпало бы под раздробленное и несогласованное руководство анархистов, авантюристов, случайных выразителей возмущения масс и изошло бы кровью в бесплодных конвульсиях. Но и, наоборот, если бы партия, встав во главе движения, отказалась от своей оценки обстановки в целом и соскользнула на путь решающих боев, восстание приняло бы несомненно смелый размах рабочие и солдаты, под руководством большевиков, временно завладели бы в июле властью в Петрограде, однако, только затем, чтоб подготовить крушение революции. Только правильное руководство партии большевиков устранило оба варианта роковой опасности: в духе июньских дней 1848 года и в духе Парижской коммуны 1871 г. Удар, нанесенный в июле 1917 г. массам и партии, был очень значителен. Но это не был решающий удар. Жертвы исчислялись десятками, а не десятками тысяч. Рабочий класс вышел из испытания не обезглавленным и не обескровленным. Он полностью сохранил свои боевые кадры. Эти кадры многому научились и привели в Октябре пролетариат к победе.

Именно под углом зрения "июньских дней" страшную опасность представляет фикция "промежуточной", средней революции, будто бы стоящей в Испании на очереди.

БОРЬБА ЗА МАССЫ И РАБОЧИЕ ХУНТЫ.

Обязанность левой оппозиции беспощадно вскрыть, разоблачить и навсегда опорочить в сознании пролетарского авангарда формулу особой "рабоче-крестьянской революции", в отличие от буржуазной и пролетарской. Не верьте этому, коммунисты Испании! Это иллюзия и обман. Это дьявольская уловка, которая завтра превратится в петлю на вашей шее. Не верьте этому, передовые рабочие Испании. Вдумайтесь в уроки русской революции и в уроки эпигонских поражений. Перед вами открывается перспектива борьбы за диктатуру пролетариата. Во имя этой задачи вы должны сплотить вокруг себя рабочий класс и поднять на помощь рабочим миллионы деревенской бедноты. Это исполинская задача. На вас, на коммунистов Испании, ложится неизмеримая революционная ответственность. Не закрывайте глаз на вашу слабость, не обольщайтесь иллюзиями. Революция не верит словам. Она все проверяет и притом проверяет кровью. Свергнуть господство буржуазии может только диктатура пролетариата. Никакой промежуточной революции, более "простой", более "экономной", более доступной по силам вашим, нет, не будет, не может быть. Никакой переходной диктатуры, диктатуры второго сорта, диктатуры со скидкой история для вас не выдумает. Кто говорит вам об ней, тот обманывает вас. Готовьтесь к диктатуре пролетариата, готовьтесь серьезно, упорно, неутомимо!

Непосредственно, однако, перед испанскими коммунистами стоит задача не борьбы за власть, а борьбы за массы, причем борьба эта в ближайший период будет развертываться на основах буржуазной республики и, в огромной степени, под лозунгами демократии. Создание рабочих хунт (советов) является, несомненно, непосредственной задачей дня. Но противопоставлять хунты лозунгам демократии бессмысленно. Борьба против привилегий церкви и засилья монашеских орденов и монастырей - борьба чисто демократическая - привела в мае к массовому взрыву, который создал благоприятные, к несчастью, неиспользованные условия для выбора рабочих депутатов. Хунты на данной стадии являются организационной формой единого пролетарского фронта - и для стачек, и для изгнания иезуитов, и для участия в выборах в кортесы, и для связи с солдатами, и для поддержки крестьянского движения. Только через хунты, охватывающее основное ядро пролетариата, коммунисты могут обеспечить свою гегемонию в пролетариате, а значит и в революции. Только по мере роста влияния коммунистов на рабочий класс, хунты будут превращаться в органы борьбы за власть. На одном из дальнейших этапов, - мы еще не знаем, когда, - хунты, как органы власти пролетариата, окажутся противопоставлены демократическим учреждениям буржуазии. Только тогда пробьет последний час буржуазной демократии.

Во всех тех случаях, где массы вовлечены в борьбу, они неизменно ощущают - не могут не ощущать - острую потребность в авторитетной организации, поднимающейся над партиями, фракциями, сектами, и способной объединить всех рабочих в едином действии. Такой формой и должны явиться выборные рабочие хунты. Надо уметь подсказать массе этот лозунг в подходящий момент - а такие моменты встречаются сейчас на каждом шагу. Противопоставлять же лозунг советов, как орган диктатуры пролетариата, реальной сегодняшней борьбе, значит превращать лозунг советов в над-историческую святыню, в над-революционную икону, которой могут поклоняться отдельные святоши, но за которой никогда не пойдут революционные массы.

ВОПРОСЫ ТЕМПОВ ИСПАНСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ.

Но остается ли еще время для применения правильной тактики? Не поздно ли? Не упущены ли все сроки?

Правильное определение темпа развития революции имеет огромное значение - если не для определения основной стратегической линии, то для определения тактики. А без правильной тактики самая лучшая стратегическая линия может привести к гибели. Разумеется, предугадать темп заранее на длительный период невозможно. Темп надо проверять в ходе борьбы, пользуясь самыми различными признаками. К тому же в ходе событий темп может резко изменяться. Но нужно все же иметь перед глазами известную перспективу, чтоб вносить в нее в процессе опыта необходимые исправления.

Великая французская революция затратила свыше трех лет, пока добралась до наивысшей своей точки, диктатуры якобинцев. Русская революция в течение 8 месяцев привела к диктатуре большевиков. Здесь мы видим громадную разницу темпов. Если б во Франции события развивались более быстро, то якобинцы не успели бы сформироваться, так как накануне революции они не существовали, как партия. С другой стороны, если бы якобинцы представляли собою силу уже накануне революции, события пошли бы, вероятно, быстрее. Таков один из факторов, определяющих темп. Но есть другие, пожалуй, более решающие.

Русской революции 1917 года предшествовала революция 1905 года, которую Ленин назвал генеральной репетицией. Все элементы второй и третьей революций были заранее подготовлены, так что участвовавшие в борьбе силы двигались как бы по накатанной дороге. Это чрезвычайно ускорило период восхождения революции к своей кульминации.

Но все же, надо думать, решающим фактором в отношении темпа явилась в 1917 году война. Вопрос о земле можно было еще отложить на месяцы, может быть даже на год-два. Но вопрос о смерти в окопах не терпел отлагательства. Солдаты говорили: "зачем мне земля, если меня не будет". Давление двенадцатимиллионной солдатской массы являлось фактором чрезвычайного ускорения революции. Не будь войны, несмотря на "генеральную репетицию" 1905 года и на наличие большевистской партии, вступительный, до-большевистский период революции мог бы длиться не 8 месяцев, а может быть год, два и более.

Эти общие соображения имеют несомненное значение для определения возможного темпа развития событий в Испании. Нынешнее поколение испанцев не знало революции, не проделало в прошлом "генеральной репетиции". Коммунистическая партия вступила в события крайне слабой. Испания не ведет войны; испанское крестьянство не сосредоточено миллионами в казармах и траншеях, и не стоит под непосредственной опасностью истребления. Все эти обстоятельства заставляют ждать более медленного развития событий, и позволяют следовательно надеяться на более длительный срок для подготовки партии к завоеванию власти.

Но есть факторы, которые действуют в противоположном направлении и которые могут вызвать преждевременные попытки решающего боя, равносильные поражению революции: отсутствие сильной партии повышает значение стихийного момента в движении; анархо-синдикалистские традиции действуют в том же направлении; наконец, ложная ориентировка Коминтерна открывает ворота взрывам авантюризма.

Вывод из этих исторических аналогий ясен: если положение в Испании (отсутствие свежих революционных традиций; отсутствие сильной партии; отсутствие войны) ведет к тому, что нормальные роды диктатуры пролетариата окажутся, по всей видимости, отодвинуты на значительно более длительный срок, чем в России, то зато имеются обстоятельства, которые чрезвычайно усиливают опасность революционного выкидыша.

Слабость испанского коммунизма, являющегося результатом ошибочной официальной политики, делает его, в свою очередь, крайне восприимчивым к наиболее опасным выводам из ложных директив. Слабый не любит глядеть в глаза своей слабости, боится опоздать, нервничает и забегает вперед. В частности, испанские коммунисты могут бояться кортесов.

В России Учредительное собрание, оттягивавшееся буржуазией, собралось уже после решающей развязки и было без труда ликвидировано. Испанские учредительные кортесы собираются на более ранней стадии развития революции. Коммунисты в кортесах будут ничтожным меньшинством, если вообще попадут туда. Отсюда недалеко до мысли: попытаться как можно скорее низвергнуть кортесы, использовав какое-либо стихийное наступление масс. Такая авантюра не только не разрешила бы проблему власти, но, наоборот, отбросила бы революцию далеко назад, по всей вероятности, с разбитым позвоночником. Вырвать власть из рук буржуазии пролетариат сможет лишь при том условии, если большинство рабочих будет страстно стремиться к этому, и если угнетенное большинство народа будет с доверием относиться к пролетариату.

Как раз в вопросе о парламентских учреждениях революции испанским товарищам надо обращаться не столько к русскому опыту, сколько к опыту Великой французской революции. Диктатуре якобинцев предшествовали три парламента. По этим трем ступеням массы поднялись до диктатуры якобинцев. Нелепо думать, - вместе с мадридскими республиканцами и социалистами - будто кортесы действительно поставят над революцией точку. Нет, они могут только дать новый толчок развитию революции, обеспечив в то же время большую его планомерность. Такого рода перспектива в высшей степени важна для ориентировки в ходе событий, для противодействия нервничанию и авантюризму.

Разумеется, это не значит, что коммунисты должны выступать тормозом революции. Еще меньше это значит, что коммунисты отгораживаются от движений и выступлений масс города и деревни. Такая политика погубила бы партию, которой еще только предстоит завоевать доверие революционных масс. Только потому, что большевики руководили всеми боями рабочих и солдат, они получили возможность удержать массы в июле от катастрофы.

Если бы объективные обстоятельства и злая воля буржуазии навязали пролетариату решающий бой в невыгодных условиях, коммунисты нашли бы, разумеется, свое место в передних рядах бойцов. Революционная партия всегда предпочтет подвергнуться разгрому вместе со своим классом, чем оставаться в стороне, занимаясь нравоучениями и оставляя рабочих без руководства под штыками буржуазии. Разбитая в бою партия глубоко внедрится в сердцах масс и раньше или позже возьмет реванш. Партия же, отшатнувшаяся от класса в минуту опасности, не воскреснет никогда. Но испанские коммунисты вовсе не стоят перед такой трагической альтернативой. Наоборот, есть все основания рассчитывать на то, что позорная политика социализма, стоящего у власти, и жалкая растерянность анархо-синдикализма будут все больше толкать рабочих в сторону коммунизма, и что партия - при условии правильной политики - будет иметь достаточно времени для того, чтобы подготовиться и привести пролетариат к победе.

ЗА ЕДИНСТВО КОММУНИСТИЧЕСКИХ РЯДОВ!

Одним из самых злостных преступлений сталинской бюрократии является систематический раскол немногочисленных коммунистических рядов в Испании, раскол, который не вытек из событий испанской революции, а предпослан им, в виде директив, вытекающих из борьбы сталинской бюрократии за самосохранение. Революция всегда создает в пролетариате могучую тягу к левому флангу. С большевиками сливались в 1917 году все близкие по духу течения и группы, хотя бы и боровшиеся в прошлом с большевизмом. Партия не только быстро росла, но и жила крайне бурной внутренней жизнью. С апреля по октябрь и позже, в годы гражданской войны, борьба тенденций и группировок в большевистской партии достигает в некоторые моменты чрезвычайной остроты. Но мы не видим расколов. Мы не видим даже единичных исключений. Могучий напор масс сплачивает партию. Внутренняя борьба воспитывает ее, уясняет ей ее собственные пути. В этой борьбе все члены партии завоевывают глубокую уверенность в правильности политики партии и в революционной надежности руководства. Только такое убеждение рядовых большевиков, завоеванное на опыте и в идейной борьбе, дает возможность руководству в нужный момент двинуть всю партию в бой. И только глубокая уверенность самой партии в правильности ее политики внушает рабочим массам доверие к партии. Искусственные группировки, навязанные извне; отсутствие свободной и честной идейной борьбы; переименовывание друзей во врагов; создание легенд, служащих для раскола коммунистических рядов, - вот, что сейчас парализует испанскую коммунистическую партию. Она должна вырваться из бюрократических тисков, обрекающих ее на бессилие. Надо собрать коммунистические ряды на основе открытой, честной дискуссии. Надо подготовить объединительный съезд испанской коммунистической партии.

Положение осложняется тем, что не только официальная сталинская бюрократия в Испании, немногочисленная и слабая, но и оппозиционные организации, формально стоящие вне Коминтерна - Каталанская федерация и мадридская автономная группировка - лишены ясной программы действий и, что еще хуже, в значительной своей части заражены предрассудками, которые так щедро сеяли за последние восемь лет эпигоны большевизма. По вопросу о "рабоче-крестьянской" революции, о "демократической диктатуре", и даже о "рабоче-крестьянской партии" у каталанских оппозиционеров нет необходимой ясности. Это удваивает опасность. Борьбу за восстановление единства коммунистических рядов, надо сочетать с борьбой против идеологической гнили и фальши сталинизма.

Это задача левой оппозиции. Но и здесь нужно сказать правду: к разрешению своей задачи она еще почти не приступала. То обстоятельство, что испанские товарищи, причисляющие себя к левой оппозиции, до сих пор не создали даже собственного органа*1, является непростительным упущением времени, и революция не оставит этого безнаказанным. Мы знаем, в какие трудные условия поставлены наши единомышленники: непрерывные полицейские преследования, при Примо-де-Ривера, при Беренгере и при Замора. Тов. Лакруа, например, выходит из тюрьмы только для того, чтобы снова вернуться в нее. Бессильный в деле революционного руководства аппарат Коминтерна развивает большую активность в деле преследований и клеветы. Все это до крайности затрудняет работу. Тем не менее она должна быть выполнена. Надо собрать силы левой оппозиции во всей стране, поставить журнал и бюллетень, группировать рабочую молодежь, создавать кружки и бороться за единство коммунистических рядов на основе правильной марксистской политики.
/*1 В настоящее время, N 1 теоретического органа испанской оппозиции "Коммунизм" уже вышел. Ред.

Л. Троцкий.

28 мая 1931 г.
Кадикей.

ПРИЛОЖЕНИЕ.

ВОПРОСЫ ИСПАНСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ ИЗО ДНЯ В ДЕНЬ.

Выше упомянуто, что очередные вопросы испанской революции левая оппозиция вынуждена обсуждать в частных письмах. Мы даем здесь некоторые выдержки из этих писем, как дополнение к напечатанной выше работе.

25-е мая 1930 г.

События переживаемого Испанией кризиса развиваются пока с замечательной планомерностью, которая предоставляет пролетарскому авангарду известное время на подготовку...

Когда буржуазия сознательно и упорно не хочет взять на себя разрешение задач, вытекающих из кризиса буржуазного общества; когда пролетариат оказывается еще неготовым взять разрешение этих задач на себя, тогда авансцену нередко занимает студенчество... Революционная или полуреволюционная активность студенчества означает, что буржуазное общество проходит через глубочайший кризис...

Испанские рабочие проявили совершенно правильный революционный инстинкт, когда подперли плечом студенческое выступление. Разумеется, они должны это делать под собственным знаменем и под руководством собственной пролетарской организации. Обеспечить это должен испанский коммунизм, а для этого ему необходима правильная политика...

Этот путь предполагает со стороны коммунистов решительную, смелую и энергичную борьбу за лозунги демократии. Не понять этого было бы величайшей ошибкой сектантства... Если революционный кризис превратится в революцию, то она роковым образом перешагнет через буржуазные пределы и, в случае победы, должна будет передать власть пролетариату.

21-е ноября 1930 г.

В своей статье я в очень осторожной форме высказывал ту мысль, что после нескольких лет диктатуры, оппозиционного движения буржуазии, поверхностного шума республиканцев и выступлений студенчества, следует неизбежно ждать выступлений рабочих, причем эти выступления могут застигнуть революционные партии врасплох. Если я не ошибаюсь, некоторые испанские товарищи считали, что я преувеличиваю симптоматическое значение выступления студентов, а вместе с тем и перспективы революционного движения рабочих. С того времени, однако, стачечная борьба получила в Испании гигантский размах. Совершенно не ясно, кто руководит этими стачками. Не думаете ли вы, что Испания может пройти через тот цикл, через который прошла Италия начиная с 1918-19 годов: брожение, стачки, всеобщие стачки, захват заводов, отсутствие руководства, упадок движения, рост фашизма, контрреволюционная диктатура. Режим Примо-де-Ривера не был фашистской диктатурой, ибо не опирался на реакцию мелкобуржуазных масс. Не думаете ли вы, что в результате нынешнего несомненного революционного подъема в Испании, при дальнейшей пассивности и несостоятельности пролетарского авангарда, как партии, могут создаться условия для подлинного испанского фашизма? Самое опасное в такой обстановке - это упущение времени.

12 декабря 1930 г.

Каковы же перспективы?.. Насколько я вижу из вашего последнего письма, все организации и группы плывут по течению, т. е. участвуют в движении, поскольку оно их захватывает. Ни одна из организаций не имеет ни революционной программы действия, ни продуманной перспективы.

...Мне кажется, что лозунг советов подсказывается всей обстановкой, если брать советы в том виде, как они возникли и развились у нас: первоначально это были могучие стачечные комитеты. Ни один из первых участников не предполагал, что это будущие органы власти... Разумеется, советы нельзя создавать искусственно. Но во время каждой местной стачки, охватывающей большинство профессий и принимающей политический характер, необходимо вызывать к жизни советы. Это есть единственная форма организации, которая способна при данных условиях взять в руки руководство движением и внести в него дисциплину революционного действия.

Скажу вам прямо, я очень боюсь, как бы историку не пришлось обвинять испанских революционеров в том, что они упустили исключительную революционную ситуацию.

12 января 1931 г.

Будут ли выборы действительно произведены 1-го марта?.. Положение таково, при котором сорвать выборы Беренгера при помощи энергичной тактики бойкота, казалось бы, вполне возможным: в 1905 году нами таким образом сорваны были выборы в законосовещательную думу. Какова в этом вопросе политика коммунистов? Выпускают ли коммунисты на эту тему листки, воззвания, прокламации?

Но если бойкотировать кортесы, то во имя чего? Во имя советов? Такая постановка вопроса была бы по моему неправильна. Объединить массы города и деревни можно сейчас только под лозунгами демократии. Сюда входят учредительные кортесы на основе всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права. Я не думаю, чтоб в нынешнем положении вы могли обойтись без этого лозунга. Советов ведь еще нет. Испанские рабочие не знают - по крайней мере на собственном опыте, - что такое советы. О крестьянах нечего и говорить. Между тем борьба из-за кортесов и вокруг кортесов составит в ближайший период содержание политической жизни страны. Противопоставлять в этих условиях лозунг советов лозунгу кортесов было бы неправильно. Наоборот, строить советы можно будет в ближайшее время, по-видимому, только мобилизуя массы на основе лозунгов демократии. Это значит: для того, чтоб не дать монархии созвать фальшивые, подтасованные, консервативные кортесы; для того, чтоб обеспечить созыв демократических учредительных кортесов; для того, чтоб эти кортесы могли передать землю крестьянам и пр. и пр., надо строить рабочие, солдатские и крестьянские советы, как укрепленные позиции трудящихся масс.

31 января 1931 г.

Лозунг единства коммунистических рядов несомненно будет иметь в Испании в ближайший период огромную притягательную силу, которая будет расти вместе с ростом влияния коммунизма. Масса, даже передовая масса, примет только те расколы, которые вытекут из ее собственного опыта. Вот почему, кажется мне, лозунг единого фронта по отношению к рабочим-синдикалистам и социалистам должен дополняться лозунгом объединения коммунистов (на определенной платформе).

5 февраля 1931 г.

...Я думаю, что вы вряд ли сможете отказаться от лозунга революционных учредительных кортесов. Ведь в Испании свыше 70% крестьян. Как они поймут лозунг "рабочая республика"? Социалисты и республиканцы, с одной стороны, попы - с другой, скажут крестьянам, что рабочие хотят сесть им на шею и командовать ими. Что вы на это ответите? Я знаю единственный ответ в данных условиях: мы хотим, чтобы рабочие и крестьяне прогнали назначенных сверху чиновников и всяких вообще насильников и угнетателей, и выразили свою свободную волю на основах всеобщего избирательного права. Крестьян можно привести к рабочей республике, т. е. к диктатуре пролетариата, в процессе борьбы за землю и пр. Но невозможно предложить крестьянам диктатуру пролетариата в качестве априорной формулы.

...Коммунисты явно сделали ошибку, не взяв на себя инициативы бойкота. Только коммунисты, во главе революционных рабочих, могли бы придать кампании бойкота смелый и боевой характер. Бойкотистские настроения все же, по-видимому, очень широко распространены в оппозиционных партиях и являются отражением и симптомом глубокого клокотания в народных толщах. Последние телеграммы как будто подтверждают, что республиканцы и социалисты высказались за бойкот. Если б коммунисты своевременно взяли их под свой кнут, то им гораздо труднее было бы отказаться от бойкота. Между тем Беренгер сильно связал себя и свое правительство с выборами 1-го марта. Если б бойкот вынудил Беренгера к тому или другому отступлению, это имело бы гигантские последствия, в смысле повышения революционного самочувствия масс, особенно, если бы коноводами бойкотистской тактики выступали коммунисты.

13 февраля 1931 г.

Насчет "рабочей республики". От этого лозунга отказываться никак не приходиться. Но сейчас этот лозунг имеет более пропагандистский, чем агитационный характер. Мы должны разъяснять передовым рабочим, что мы идем к рабочей республике, но что крестьян нужно к этому привести. Привести же крестьян к рабочей республике, т. е. фактически к диктатуре пролетариата, мы вряд ли сможем иначе, чем через несколько промежуточных "опытов", в том числе и парламентского характера. Крестьянство примет диктатуру пролетариата только исчерпав другие возможности. Правда, в Испании многие возможности были уже исчерпаны в прошлом. Но остается все же, еще "полная", "последовательная", демократия, добытая революционным путем. Это и есть учредительные кортесы. Разумеется, мы этого лозунга не фетишизируем. Если развитие пойдет более быстро, мы успеем своевременно заменить один лозунг другим.

15 февраля 1931 г.

Помнится, я вам писал в виде "мечты", как хорошо было бы, если бы бойкот вынудил монархию стать на колени, хотя бы на одно колено. Теперь это есть совершившийся факт. Непосредственное политическое значение отставки Беренгера не велико, симптоматическое значение огромно. Бессилие монархии, распад правящих клик, их неуверенность в себе, страх, страх, страх - перед народом, революцией, завтрашним днем, стремление путем крайних уступок предупредить наиболее страшные последствия, - вот что выступает из отставки Беренгера и полукапитуляции короля. Великолепно! Поистине великолепно! Лучше придумать нельзя. Фетишизм власти в сознании народных масс будет подорван всем этим смертельно. Волна удовлетворения, уверенности, отваги пройдет по сердцам миллионов, согревая их, воодушевляя, толкая вперед.

Общая революционная обстановка, в которой приходится действовать партии пролетариата, сейчас в высшей степени благоприятна. Весь вопрос теперь в самой партии. К сожалению коммунисты не были корифеями в хоре бойкотистов. Они вышли поэтому из кампании последних двух-трех месяцев без больших завоеваний. В периоды бурного революционного прилива авторитет партии возрастает быстро, лихорадочно, - если партия на поворотных моментах, на новых этапах сразу выдвигает нужный лозунг, который вскоре подтверждается событиями... Кое-что в последние месяцы и недели упущено. Но назад оглядываться не приходится. Нужно глядеть вперед. Революция еще только развертывается. Упущенное можно наверстать сторицей.

Конституционно-парламентская проблема становится в центре официальной политической жизни. Мы не можем пройти мимо этого. Лозунг революционных учредительных кортесов должен, на мой взгляд, быть выдвинут теперь с удвоенной силой. Нужно не "брезгать" точными демократическими формулировками. Например: избирательное право всем мужчинам и женщинам, начиная с 18 лет, без каких-либо ограничений. 18 лет для Испании, как южной страны, пожалуй, даже слишком высокий возраст. Надо ставить ставку на молодежь.

...Вопрос о едином фронте всех коммунистических фракций, в том числе и официальной партии, неизбежно встанет в порядке дня. Массы должны почувствовать в ближайшие недели и месяцы могущественную потребность в едином и серьезном революционном руководстве. Разноголосица коммунистов будет раздражать массы. Они навяжут единство, - не на всегда, ибо события могут снова развести разные фракции в разные стороны. Но на ближайшее время сближение коммунистических фракций представляется мне совершенно неизбежным. И здесь, как в вопросе бойкота, как во всяком вообще актуальном политическом вопросе, выиграет та фракция, которая возьмет на себя инициативу единства коммунистических рядов. Возможность такой инициативы со стороны коммунистической левой предполагает единство и организованность этой последней. Необходимо создать немедленно правильно организованную, хотя бы и немногочисленную на первых порах фракцию левой коммунистической оппозиции, со своим Бюллетенем и со своим теоретическим органом. Это совершенно не исключает, разумеется, участия левых коммунистов в более широких организациях, наоборот, предполагает такое участие. Но вместе с тем является необходимым условием этого участия.

13 марта 1931 г.

Несколько слов о солдатских хунтах. Заинтересованы ли мы в том, чтоб они возникли, как самостоятельные организации? Это очень серьезный вопрос, по которому надо с самого начала наметить известную линию поведения, разумеется, оставляя за собою право вносить в нее поправки, в зависимости от опыта.

В 1905 году в России дело до солдатских советов не дошло. Появление солдатских депутатов в рабочих советах имело эпизодический характер. В 1917 году солдатские советы играли гигантскую роль. В Питере солдатский совет был слит с рабочим с самого начала, причем солдаты подавляли рабочих. В Москве рабочие и солдатские советы существовали самостоятельно. Но это, в сущности, вопрос организационной техники. Суть дела была в гигантской армии, включавшей около 10 - 12 миллионов крестьян. В Испании мы имеем армию мирного времени, незначительную по сравнению с населением, даже по сравнению с пролетариатом. Неизбежно ли при этих условиях возникновение самостоятельных солдатских советов? С точки зрения пролетарской политики мы заинтересованы в том, чтобы втягивать солдатских делегатов в рабочие хунты по мере того, как эти последние будут создаваться. Чисто-солдатские хунты могли бы возникнуть только в период кульминации революции или после ее победы. Рабочие хунты могут (должны!) возникнуть раньше, на основе стачек, бойкота кортесов, затем - участия в выборах. Вовлекать солдатских делегатов в рабочие хунты можно, следовательно, задолго до того, как могли бы образоваться чисто солдатские хунты. Но я иду дальше: если своевременно проявить инициативу в деле создания рабочих хунт и их воздействия на армию, то можно вообще может быть избежать в дальнейшем возникновения самостоятельных солдатских хунт, которые могли бы подпасть под влияние карьеристов-офицеров, а не революционных рабочих. Малочисленность испанской армии говорит в пользу такой перспективы. Но, с другой стороны, у этой малочисленной армии имеются свои самостоятельные революционно-политические традиции - больше, чем в какой бы то было другой стране. Это может до известной степени помешать растворению солдатского представительства в рабочих хунтах.

Вы видите, что я в этом вопросе не решаюсь высказаться категорически; да вряд ли и товарищи, близко стоящие к делу, могут здесь дать категорическое решение. Я скорее ставлю известный вопрос на обсуждение: чем раньше широкий круг передовых рабочих обсудит известные вопросы, тем легче будет разрешать их в дальнейшем. Курс во всяком случае следовало бы взять на растворение солдатских делегатов среди рабочих. Если это удастся частично - и то хорошо. Но именно с этой целью надо своевременно и тщательно изучать состояние армии, отдельных родов войск, отдельных частей и пр.

Было бы вообще хорошо попытаться составить коллективно политическую карту Испании с целью более точного определения соотношения сил в каждом районе и взаимоотношений между районами. На такую карту должны быть нанесены рабочие районы, революционные очаги, профессиональные и партийные организации, гарнизоны, соотношение красных и белых частей, районы крестьянского движения и т. д. и т. д. Как ни малочисленны оппозиционеры, но они могли бы в разных местах взять на себя инициативу такой разработки вопроса, привлекая лучших представителей других революционных групп. Так создались бы элементы генерального штаба революции. Центральная ячейка сводила бы эту работу к необходимому единству. Эта подготовительная, на первых порах как будто "академическая" работа получит в дальнейшем громадное, может быть, даже решающее значение. В такую эпоху, какую сейчас переживает Испания, самый большой грех - это терять время.

14 апреля 1931 г.

Спасибо за цитаты о "народной" революции из речи Тельмана, которую я проглядел. Более нелепой и злостно-путанной постановки вопроса нельзя себе представить! "Народная революция" - как лозунг, да еще со ссылкой на Ленина. Но ведь в каждом номере газеты фашиста Штрассера красуется лозунг народной революции в противовес марксистскому лозунгу классовой революции. Разумеется, всякая великая революция есть народная или национальная революция, в том смысле, что она объединяет вокруг революционного класса все живые и творческие силы нации, и перестраивает нацию вокруг нового стержня. Но это не лозунг, а социологическое описание революции, притом требующее точных и конкретных пояснений. В качестве же лозунга, это пустышка и шарлатанство, базарная конкуренция с фашистами, оплачиваемая ценою внесения путаницы в головы рабочих.

Поразительна эволюция лозунгов Коминтерна как раз в этом вопросе. Со времени III-го конгресса Коминтерна лозунг "класс против класса" стал популярным выражением политики единого пролетарского фронта. Это было вполне правильно: все рабочие должны сплачиваться против буржуазии. Это превратили затем в союз с реформистами-бюрократами против рабочих (опыт английской всеобщей стачки). Потом перешли в противоположную крайность: никаких соглашений с реформистами, "класс против класса". Тот самый лозунг, который должен был служить для сближения рабочих социал-демократов с рабочими коммунистами, стал во время "третьего периода" означать борьбу против рабочих - социал-демократов, как против другого класса. Теперь новый поворот: народная революция вместо пролетарской. Фашист Штрассор говорит: 95% народа заинтересованы в революции, следовательно это революция не классовая, а народная. Тельман подпевает ему. На самом же деле рабочий коммунист должен был сказать рабочему фашисту: конечно, 95% населения, если не 98%, эксплуатируются финансовым капиталом. Но эта эксплуатация организована иерархически: есть эксплуататоры, есть суб-эксплуататоры, суб-суб-эксплуататоры и т. д. Только благодаря этой иерархии сверх-эксплуататоры держат в подчинении себе большинство нации. Чтобы нация могла на деле перестроиться вокруг нового классового стержня, она должна идейно перестроиться, а этого можно достигнуть лишь в том случае, если пролетариат, не растворяясь в "народе", в "нации", наоборот, развернет программу своей, пролетарской революции, и заставит мелкую буржуазию выбирать между двумя режимами. Лозунг народной революции убаюкивает мелкую буржуазию, как и широкие массы рабочих, примиряет их с буржуазно-иерархической структурой "народа", замедляет их освобождение. В нынешних же условиях Германии лозунг "народной революции" стирает идеологические грани между марксизмом и фашизмом, примиряет часть рабочих и мелкую буржуазию с идеологией фашизма, позволяя им думать, что нет необходимости делать выбор, ибо там и здесь дело идет о революции. Эти горе-революционеры при столкновении с каждым серьезным врагом думают прежде всего о том, как бы подделаться под него, перекраситься в его цвет и путем ловкого трюка, а не революционной борьбы завоевать массы. Поистине постыдная постановка вопроса! Если бы слабые испанские коммунисты усвоили эту формулу, они пришли бы к политике испанского Гоминдана.

20 апреля 1931 г.

Многие черты сходства между февральским режимом в России и нынешним республиканским режимом в Испании бьют в глаза. Но есть и глубокие различия: а) Испания не ведет войны, и у вас нет острого лозунга борьбы за мир; б) у вас еще нет рабочих советов, не говоря о солдатских. Из прессы я не вижу даже, чтоб этот лозунг был брошен в массу; в) республиканское правительство с самого начала применяет репрессии против левого пролетарского крыла, чего у нас в феврале не было, ибо штыки были в распоряжении рабочих и солдатских советов, а не в руках либерального правительства. Последнее обстоятельство имеет огромное значение для нашей агитации. Февральский режим в политической области сразу осуществил полную, в своем роде абсолютную демократию. Буржуазия держалась только доверчивостью рабочих и солдатских масс. У вас буржуазия держится не только доверчивостью, но и организованным насилием, которое она переняла у старого режима. У вас нет полной и безусловной свободы собраний, речи, печати и пр. Избирательные основы ваших новых муниципалитетов очень далеки от демократизма. Между тем в революционную эпоху массы особенно чувствительны ко всякому правовому неравенству, ко всяким видам полицейщины. Это нужно использовать. Другими словами, коммунистам необходимо сейчас выступать, как самой последовательной, решительной и непримиримой демократической партии.

С другой стороны, надо немедленно же приступить к строительству рабочих советов. Борьба за демократию является прекрасной для этого точкой отправления. У них есть свой муниципалитет; нам, рабочим, нужна своя городская хунта, для защиты наших прав и наших интересов.

23 апреля 1931 г. (из письма в Барселону).

Каталанская Федерация должна стремиться войти в обще-испанскую коммунистическую организацию. Каталония есть авангард. Но если этот авангард не будет идти в ногу с пролетариатом, а далее с крестьянством всей Испании, то каталанское движение в лучшем случае разрешится грандиозным эпизодом в стиле Парижской коммуны. В этом направлении толкает особое положение Каталонии. Национальный конфликт может так разогреть пары, что каталанский взрыв произойдет задолго до того, как обстановка в Испании созреет для второй революции. Величайшим историческим несчастьем было б, если б каталанский пролетариат, под влиянием обще-национального кипения и брожения, дал себя увлечь на путь решающей борьбы прежде, чем он успеет сплотиться с пролетариатом всей Испании. Сила левой оппозиции в Барселоне, как и в Мадриде, могла бы и должна бы состоять в том, чтобы поднимать все вопросы на историческую высоту.

17 мая 1931 г. (из письма в Мадрид).

О так называемом "национализме" каталанской Федерации. Это очень важный и острый вопрос. Ошибки в нем могут иметь фатальные последствия.

Революция пробудила в Испании с новой силой все вопросы, в том числе и национальный. Носительницей национальных тенденций и иллюзий является в первую голову мелкобуржуазная интеллигенция, стремящаяся найти опору в крестьянстве против денационализующей роли крупного капитала и государственной бюрократии. Руководящая - на данной стадии - роль мелкой буржуазии в национально-освободительном движении, как и во всем вообще революционно-демократическом движении, неизбежно вносит в это последнее множество всяких предрассудков. Из этой среды национальные иллюзии проникают также и в среду рабочих. Таково, вероятно, в общем и целом сейчас положение в Каталонии вообще, до некоторой степени, может быть, и в каталанской Федерации. Но сказанное вовсе не умаляет прогрессивного, революционно-демократического характера каталанской национальной борьбы, - против испанского великодержавия, буржуазного империализма и бюрократического централизма.

Нельзя ни на минуту упускать из виду, что Испанией в целом и Каталонией, как ее частью, управляют сейчас не каталанские национал-демократы, а испанские буржуа-империалисты, в союзе с помещиками, старыми бюрократами и генералами, при поддержке испанских национал-социалистов. Вся эта братия стоит, с одной стороны, за дальнейшее закабаление испанских колоний, а с другой - за максимальную бюрократическую централизацию самой Испании, т. е. за подавление испанской буржуазией каталанцев, басков и пр. На данной стадии развития, при данном сочетании классовых сил, каталанский национализм является прогрессивно-революционным фактором. Испанский национализм является реакционно-империалистским фактором. Тот испанский коммунист, который не понимает этого различия, игнорирует его, не выдвигает его на передний план, а, наоборот, смазывает его значение, рискует стать бессознательным агентом испанской буржуазии и погибнуть для дела пролетарской революции.

В чем состоит опасность мелкобуржуазных национальных иллюзий? В том, что они способны разъединить пролетариат Испании по национальным линиям. Это очень серьезная опасность. Но испанские коммунисты могут с успехом бороться против этой опасности только одним путем: беспощадно разоблачая насилия буржуазии господствующей нации и завоевывая этим доверие пролетариата угнетенных национальностей. Всякая другая политика была бы равносильна поддержке реакционного национализма империалистской буржуазии господствующей нации против революционно-демократического национализма мелкой буржуазии угнетенной нации.

20 мая 1931 г.

Вы пишете, что ложь "Юманитэ" вызывает в Каталонии возмущение. Легко себе это представить. Но одного возмущения мало. Не обходимо, чтобы оппозиционная печать давала систематическую картину того, что происходит в Испании. Этот вопрос имеет огромное значение. На живом опыте испанской революции должно произойти перевоспитание кадров международного коммунизма. Систематические корреспонденции из Барселоны и Мадрида - это не просто корреспонденции, а политические документы первостепенного значения. Без этого сталинцы способны создать вокруг каталанской Федерации такую атмосферу отчуждения и вражды, которая сама по себе может толкнуть передовых каталанских рабочих на путь авантюры и катастрофы.

31 мая 1931 г.

Анархо-синдикалисты, насколько я могу судить, ведут соглашательскую политику по отношению к жалкому и презренному режиму полковника Масиа, барселонского приказчика мадридских империалистов. Вожди анархо-синдикалистов стали, по-видимому, суб-приказчиками и фактически агентами каталанского национального гражданского мира. Каталанская Федерация, насколько я могу судить, занимает соглашательскую позицию по отношению к анархо-синдикалистам, т. е. заменяет революционную политику единого фронта оппортунистической политикой защиты и прикрашивания анархо-синдикалистов, а следовательно и режима Масиа. Именно в этом я вижу один из источников стихийных взрывов, которые могут на известной стадии принять опасный характер. Задача синдикатов вовсе не в том, чтобы сдерживать рабочих, а, наоборот, в том, чтоб мобилизовать их и организовать их наступление по всем линиям, прежде всего в том, чтоб поднимать рабочих отсталых областей Каталонии и всей остальной Испании. Задача каталанской Федерации не в том, чтоб прикрашивать поведение анархо-синдикалистской конфедерации, а в том, чтобы критически следить за каждым ее шагом и разоблачать перед рабочими ее молчаливый блок с мелкобуржуазной контрреволюцией Масиа.

Для того, чтобы удержание от нецелесообразных или преждевременных действий не превратилось в меньшевистское тушение и гашение революции, нужно иметь ясную стратегическую линию, нужно, чтоб передовые рабочие эту линию ясно понимали, чтоб они ее неутомимо разъясняли широким массам. Никакой стратегической линии у каталанской Федерации по-видимому нет. Ее вожди боятся размышлять об основных проблемах революции, иначе у них не могло бы быть этого детского и глупенького страха перед "троцкизмом", который ведь выражает весь уровень их политического мышления.

24 июня 1931 г.

К несчастью у меня нет полной информации о том, как ставят испанские коммунисты разных группировок политические вопросы дня. Анализ революционной обстановки при таких условиях представляет больше трудностей, чем игра в шахматы, не глядя на доску. Каждый раз остается область вопросов, нуждающихся в дополнительной разработке.

Значительная часть моей статьи об опасностях, угрожающих испанской революции, посвящена доказательствам того, что между буржуазно-республиканской революцией в апреле этого года, и будущей пролетарской революцией нет места для особой "рабоче-крестьянской" революции. Попутно я отметил, что из этого вовсе не вытекает, будто партия пролетариата должна до "последнего и решительного боя" заниматься только мирным накоплением сил. Такая концепция была бы анти-революционной и филистерской насквозь. Если не может быть промежуточной революции, промежуточного режима, то могут быть и будут промежуточные выступления масс, стачки, демонстрации, столкновения с полицией и войсками, бурные революционные потрясения, в которых коммунисты будут, разумеется, всегда на самых боевых постах. Каков возможный исторический смысл этих промежуточных боев? С одной стороны, они могут вносить демократические изменения в буржуазно-республиканский режим, с другой стороны, они будут подготовлять массы к завоеванию власти для создания пролетарского режима.

Участие коммунистов в этих боях, тем более руководящее участие, требует с их стороны не только ясного понимания развития революции в целом, но и умения выдвигать своевременно такие частные, острые, боевые лозунги, которые сами по себе вовсе не вытекают из "программы", но зато диктуются обстановкой дня и ведут массы вперед.

Всем известно, какую огромную роль сыграл в 1917 году, во время коалиции русских соглашателей с либералами, большевистский лозунг: "Долой десять министров-капиталистов!". Массы доверяли еще социалистам-соглашателям, но и у самых доверчивых масс всегда есть инстинктивное недоверие к буржуа, эксплуататорам, капиталистам. На этом и была построена тактика большевиков в определенный период времени. Мы не говорили "долой министров-социалистов". Мы не выдвигали даже лозунга "долой Временное правительство", в качестве боевого лозунга момента. Но зато мы неустанно били в одну точку: "долой десять министров-капиталистов". Этот лозунг сыграл огромную роль, так как позволил массам на деле убедиться в том, что соглашателям министры-капиталисты ближе и дороже, чем рабочие массы.

Лозунги этого типа как нельзя лучше соответствуют данной стадии испанской революции. Пролетарский авангард полностью и целиком заинтересован в том, чтобы толкать испанских социалистов ко взятию всей власти в свои руки. Для этого и нужно разорвать коалицию. Очередной задачей является борьба за изгнание буржуазных министров из коалиции. То или другое, вероятнее всего, частичное, половинчатое разрешение этой задачи мыслимо только в связи с крупными политическими событиями, под ударами новых массовых движений и пр. Так, в России под давлением массовых движений вылетели из коалиционного правительства сперва Гучков и Милюков, затем князь Львов, во главе правительства оказался Керенский, число "социалистов" возросло и пр. После приезда Ленина партия большевиков ни на одну минуту не солидаризировалась с Керенским и соглашателями. Но она помогала массам отталкивать буржуазию от власти и проверять соглашательское правительство на опыте. Это был необходимейший этап на пути движения большевиков к власти.

Насколько можно понять издалека, выборы в кортесы обнаружат чрезвычайную слабость правых республиканцев, типа Замора-Маура, и обеспечат огромный перевес мелкобуржуазных соглашателей разной окраски: радикалов, радикал-социалистов и "социалистов". Несмотря на это, можно почти с уверенностью ждать, что социалисты и радикал-социалисты будут цепляться изо всех сил за своих союзников справа. Лозунг: "долой Замора-Маура" вполне своевременен. Нужно только ясно понять одно: коммунисты не ведут агитации за министерство Леру, не берут на себя никакой ответственности за социалистическое министерство, но в каждый данный момент главный удар направляют против наиболее определенного и последовательного классового врага и этим ослабляют соглашателей, расчищая путь пролетариату. Рабочим социалистам коммунисты говорят: "В отличие от нас, вы верите своим социалистическим вождям; заставьте же их, по крайней мере, взять власть. В этом мы вам честно поможем. А потом давайте проверять на деле, кто из нас прав".

Вопрос взят выше в связи с составом кортесов. Но и другие события, например репрессии против масс могут придать чрезвычайную остроту лозунгу "долой Замора-Маура". Победа в этой области, т. е. выход в отставку Замора, получила бы на новом этапе почти такое же значение для дальнейшего развития революции, как выход в отставку Альфонса в апреле. В выдвигании таких лозунгов надо исходить не из доктринерских абстракций, а из состояния сознания масс, из того, как массы воспринимают события и как на них отразится тот или другой частичный успех. Голое противопоставление лозунга "диктатуры пролетариата" или "рабоче-крестьянской республики" нынешнему режиму само по себе совершенно недостаточно, ибо не захватит масс.

В связи с этим снова встает вопрос о социал-фашизме. Это глупенькое изобретение страшно-левой бюрократии превращается сейчас в Испании в величайшее препятствие на пути революции. Обратимся снова к русскому опыту. Меньшевики и эсеры, стоя у власти, вели империалистскую войну, защищали собственников, преследовали солдат, крестьян и рабочих, производили аресты, ввели смертную казнь, покровительствовали убийству большевиков, обрекли Ленина на подпольное существование, держали других вождей большевизма в тюрьме, распространяли про них ужасающую клевету и пр. и пр. Всего этого с избытком достаточно, чтобы задним числом назвать их "социал-фашистами". Но тогда, в 1917 г., это слово вообще еще не существовало, что не помешало, как известно, большевикам прийти к власти. После страшных преследований большевиков в июле-августе, большевики вместе с "социал-фашистами" заседали в органах борьбы против Корнилова. Вначале сентября Ленин из подполья предлагал русским "социал-фашистам" компромисс: "порвите с буржуазией, возьмите власть и мы, большевики, будем мирно бороться за власть внутри советов".

Если бы между соглашателями и корниловцами, тогдашними действительными "фашистами", не было никакой разницы, то невозможна была бы совместная борьба большевиков с соглашателями против корниловцев. А между тем эта борьба сыграла огромную роль в развитии революции, отбив атаку генеральской контрреволюции и помогши большевикам окончательно оторвать массы от соглашателей.

В том и состоит природа мелкобуржуазной демократии, что она колеблется между коммунизмом и фашизмом. Во время революции эти колебания бывают особенно остры. Рассматривать испанских социалистов, как разновидность фашизма, значит заранее отказываться использовать их неизбежные колебания влево, значит закрывать себе самим путь к социалистическим и синдикалистским рабочим.

В заключение этого письма отмечу, что критика и разоблачение испанского анархо-синдикализма представляют чрезвычайно важную задачу, которую нельзя запускать ни на день. Анархо-синдикализм на своих верхах представляет наиболее замаскированную, наиболее вероломную и наиболее опасную форму соглашательства с буржуазией и прислужничества ей. В своих низах анархо-синдикализм заключает большие потенциальные силы революции. Основная наша задача здесь та же, что и по отношению к социалистам: противопоставить низы верхам. Однако, задача эта должна быть тщательно приспособлена к специфической природе синдикальной организации и к специфическому характеру анархистской маскировки. Об этом в одном из следующих писем.

29 июня 1931 г.

Маурина надо подвергать беспощадной и непрерывной критике, которую события будут подтверждать блестяще. Пройдет совсем немного времени, - и Маурин окажется просто смешной фигурой со своими провинциальными размышлениями, доморощенными доктринами и самодельными лозунгами. Весь вопрос в том, кто ему унаследует. Левая оппозиция не сможет стать руководящей силой во всей Испании, не став ею в Каталонии.

Второй неотложный вопрос - это анархо-синдикалисты. Необходимо выпустить брошюру против анархо-синдикализма и распространить ее как можно шире не только в Испании, но и в других странах. Читали ли вы статьи Монатта, в которых он выражает надежду на то, что испанские анархо-синдикалисты противопоставят большевистскому государству настоящее "анархическое" государство? Вся судьба мирового анархизма, вернее его остатков, не добитых русской революцией, неразрывно связана сейчас с судьбой испанского анархо-синдикализма. А так как анархо-синдикализм в Испании неизбежно идет навстречу банкротству, жалкому и смехотворному, то нельзя сомневаться в том, что испанская революция явится могилой анархизма. Но... как бы могила анархо-синдикализма не оказалась в то же время и могилой самой революции. Если Маурин является временным прикрытием для сталинцев, то анархо-синдикализм является временным прикрытием для социалистов и республиканцев, т. е. для буржуазии. Как Маурин может передать передовых каталанских рабочих в руки центристской бюрократии, так анархо-синдикалисты могут передать всю революцию в руки буржуазии. Борьба с анархо-синдикализмом теоретическая, как и практическая, становится сейчас в порядок дня. Разумеется, борьба эта должна вестись на основе политики единого фронта, при отстаивании единства синдикальной организации и пр. Но надо демаскировать вождей анархо-синдикализма и, прежде всего, раздеть донага этого жалкого светского попа Пестания, которому предстоит несомненно самая гнусная и подлая роль в дальнейшем развитии революции.

...Рабочий социалист не доверяет буржуазии и очень хотел бы, чтоб вся власть была в руках социалистов. Так же смотрит на дело и рабочий синдикалист. Задача политики состоит в данном случае в том, чтоб, опираясь на социал-демократические предрассудки рабочих, помочь им освободиться от этих предрассудков. Надо натравить рабочих вообще, социалистов в особенности, на их вождей под лозунгом: "берите власть!". Это, пожалуй, центральная тактическая задача момента. Очень важно придать лозунгам боевую, ясную, отчетливую картинную формулировку.

Образцы речи Маурина производят угнетающее впечатление. В противоположность нам этот человек, видите ли, считает пятилетний план завоеванием революции! Неужели же он ничего не читает?

Кстати, агентство Рейтера, а за ним и другие агентства, распространяют фальшивые телеграммы относительно моих мнимых статей и интервью о пятилетнем плане ("полный провал, обман и т. д."). Крайне важно, разоблачать и опровергать эти гнусности. В данном случае буржуазия использует против сталинцев их собственные вымыслы и клеветы.

1 июля 1931 г.

1. Передо мною местная газета от 1 июля с первыми сведениями об исходе испанских выборов. Поистине все совершается пока что в строго "плановом" порядке. Сдвиг влево произошел с замечательной планомерностью. Будем надеяться, что наши испанские товарищи проанализируют результаты выборов с необходимой тщательностью, подобрав все материалы. Надо выяснить, как голосовали рабочие, в частности анархо-синдикалисты. В некоторых районах ответ должен совершенно ясно вытекать из избирательной статистики. Крайне важно, разумеется, выяснить голосование крестьян в разных провинциях. Одновременно с этим надо собрать все те "аграрные программы", которые предъявлялись разными партиями в разных частях страны. Все это очень спешная и очень важная работа.

2. Социалисты, как и следовало ожидать, одержали, по-видимому, большую победу. Это центральный момент парламентарной ситуации. Социалистические вожди чувствуют себя счастливыми, что не имеют большинства в кортесах, и что их коалиция с буржуазией оправдывается, таким образом, парламентской статистикой. Социалисты не хотят брать власть, ибо основательно опасаются, что социалистическое правительство, станет только этапом к диктатуре пролетариата. Из речи Приетто вытекает, что социалисты намерены поддерживать коалицию до тех пор, пока таким путем удастся сдерживать пролетариат, чтобы затем, когда натиск рабочих станет слишком сильным, под радикальным предлогом перейти в оппозицию, предоставив буржуазии дисциплинировать и громить рабочих. Другими словами, мы имеем перед собою вариант линии Эберта и Церетели. Будем помнить, что линия Эберта удалась, политика Церетели провалилась, причем решающее значение в обоих случаях имела сила коммунистической партии и ее политика.

3. Разоблачать план социалистов (их политическую игру в поддавки) нам надо немедленно, уличая их на каждом отдельном вопросе. Это, разумеется, относится прежде всего к левой испанской оппозиции. Но одного разоблачения мало. Нужен ясный политический лозунг, отвечающий характеру нынешнего этапа испанской революции. Результаты выборов делают этот лозунг абсолютно ясным: рабочие должны порвать блок с буржуазией и заставить социалистов взять власть. Крестьяне должны помочь рабочим, если хотят получить землю.

4. Социалисты будут ссылаться на то, что у них в кортесах нет большинства. Наш вывод отсюда: выборы действительно демократических кортесов на основах действительно всеобщего и равного избирательного права для мужчин и женщин, начиная с 18 лет. Другими словами: недемократическим, подтасованным кортесам мы на данной стадии противопоставляем подлинно народные, подлинно демократические, честно избранные кортесы.

5. Если бы коммунисты на данной стадии пытались повернуть спину кортесам, противопоставляя им лозунг советов и диктатуры пролетариата, то они бы показали только, что их нельзя брать всерьез. В кортесах нет, по-видимому, ни одного коммуниста (так сообщают турецкие телеграммы). Разумеется, революционное крыло всегда сильнее в действии, борьбе, чем в парламентском представительстве. Но все же между силой революционной партии и ее парламентским представительством существует известное соотношение. Слабость испанского коммунизма обнаружилась полностью. В этих условиях говорить о низвержении буржуазного парламентаризма пролетарской диктатурой значило бы просто играть роль дурачков и болтунов. Задача в том, чтобы на основах парламентарной стадии революции стать сильнее, собрав вокруг себя массы. Только так можно преодолеть парламентаризм. Но именно для этого необходимо сейчас развернуть бешенную агитацию под лозунгами самой решительной и крайней демократии.

6. Каковы критерии при выдвигании лозунгов? С одной стороны, общее направление революционного развития, определяющее нашу стратегическую линию; с другой стороны состояние сознания масс. Коммунист, который не будет считаться с последним фактором, разобьет себе голову. Вдумаемся немного, как должны испанские рабочие в массе своей воспринимать нынешнюю обстановку. Их вожди, социалисты у власти. Это повышает требовательность и настойчивость рабочих. Каждый стачечник будет считать, что правительства не только не нужно бояться, наоборот, нужно ждать от него помощи. Коммунисты должны именно в эту сторону направлять мысли рабочих: "требуйте от правительства. Ведь там сидят ваши вожди". Социалисты будут ссылаться, в ответ рабочим депутациям, на то, что у них нет большинства. Ответ ясен: при действительно демократическом избирательном праве и разрыве коалиции с буржуазией, большинство обеспечено. Но этого-то социалисты и не хотят. Их положение ставит их в противоречие с лозунгами решительной демократии. Если мы просто противопоставим кортесам диктатуру пролетариата или советы, то мы сплотим рабочих с социалистами, ибо те и другие скажут: коммунисты хотят нами командовать. Под лозунгами же демократии и разрыва социалистов с буржуазией мы вгоним клин между рабочими и социалистами и подготовим следующий этап революции.

7. Все приведенные рассуждения повисли бы в воздухе, если б мы ограничивались только лозунгами демократии и их парламентским преломлением. Об этом не может быть и речи. Коммунисты участвуют во всех стачках, во всех протестах, демонстрациях, поднимают новые и новые слои. Коммунисты с массой и впереди массы во всех боях. На почве этих боев коммунисты выдвигают лозунг советов и при первой возможности строят советы, как организации единого пролетарского фронта. На данной стадии советы не могут быть ничем большим. Но если они возникнут, как боевые организации единого пролетарского фронта, они, под руководством коммунистов неизбежно превратятся на известной стадии в органы восстания, а затем и в органы власти.

8. Смело развертывая аграрную программу нельзя ни в каком случае забывать о самостоятельной роли сельскохозяйственных рабочих. Это главный и основной рычаг пролетарской революции в деревне. С крестьянами у рабочих - союз, а сельскохозяйственные рабочие представляют собою часть самого пролетариата. Этого глубокого различия никогда нельзя упускать из виду.

9. Из "Веритэ" я узнаю, что сталинцы обвиняют не то левую оппозицию в целом, не то меня одного в том, будто мы против немедленной конфискации помещичьих земель. Поистине, никогда нельзя предвидеть, в какую сторону свернут на этот раз бюрократические демагоги. Что значит "немедленный" захват земли? Кем? Какими организациями? Правда, несравненный Пери еще в апреле утверждал, что испанские крестьяне строят советы, а рабочие идут поголовно за коммунистами. Разумеется, мы за то, чтобы крестьянские советы (или союзы, или комитеты) немедленно забирали в руки помещичью землю. Но ведь надо еще только поднять крестьян. А для этого надо вырвать рабочих из-под влияния социалистов. Одно без другого не выйдет.

Или может быть сталинцы хотят сказать, что мы покровительствуем помещичьей собственности? Но даже и в клевете должна быть логика. Каким образом из позиции перманентной революции вытекает защита помещичьей собственности? Пусть попробуют нам объяснить.

Мы, с своей стороны, напомним, что когда сталинцы проводили в Китае политику блока четырех классов, то Политбюро, под руководством Сталина, посылало телеграммы Центральному комитету китайской компартии с требованием тормозить крестьянское движение, чтобы не отталкивать "революционных генералов". В аграрную программу Сталин и Молотов внесли маленькое ограничение: конфискация помещичьих земель, кроме земель офицерства. А так как все помещики, помещичьи сынки и племянники вступали в армию Чан-Кай-Ши, то "революционное" офицерство стало орденом страхования помещичьей собственности. Этой позорной главы из истории сталинского руководства вычеркнуть нельзя. Оппозиция тогда же нашла копию телеграммы в протоколах Политбюро, разоблачила и заклеймила это постыдное предательство аграрной революции. Теперь эти господа пытаются нам в Испании подкинуть те преступления, которые они совершили в Китае. Но нет: теперь оппозиция имеет почти в каждой стране свою секцию, которая не позволит безнаказанно распространять ложь и смуту. На живом опыте испанской революции левая оппозиция выяснит все основные спорные вопросы и сделает гигантский шаг вперед. Недаром же революция есть локомотив истории.

8 июля 1931 г.

Самым опасным, вредным, даже гибельным было бы, если бы в сознании рабочих Каталонии, Испании, всего мира утвердилась мысль, что мы солидарны с политикой каталанской Федерации или несем за нее ответственность, или хотя бы стоим к ней ближе, чем к центристской группировке. Сталинцы изо всех сил поддерживают такое представление. Мы до сих пор недостаточно решительно боролись с этим. Тем важнее и неотложнее рассеять это недоразумение, которое жестоко компрометирует нас и задерживает развитие каталанских и испанских рабочих.

На выборах в кортесы Федерация собрала около 10 000 голосов. Число это невелико. Но в революционную эпоху действительно революционная организация способна быстро расти. Есть, однако, одно обстоятельство, которое чрезвычайно умаляет вес этих 10 000 голосов: на выборах в кортесы Федерация получила меньше голосов, чем на муниципальных выборах в Барселоне, т. е. в важнейшем революционном центре. Этот, на первый взгляд мелкий факт имеет огромное симптоматическое значение. Он показывает, что, в то время, как в более глухих местах обнаруживается, хотя и крайне слабый приток рабочих к Федерации, в Барселоне путаница Маурина не привлекает, а отталкивает рабочих. Разумеется, неизбежное банкротство Масиа может помочь даже и Маурину, как банкроту второй очереди. Но бессилие нынешнего руководства Федерации выборами в кортесы доказано полностью: поистине нужны особые "таланты", чтоб умудриться в Барселоне не увеличить своего влияния в течение трех месяцев революции!

Что представляет собою Федерация на языке революционной политики? Есть ли это коммунистическая организация, и какая именно: правая, левая, центристская? Несомненно, что за Федерацию голосуют рабочие революционеры, потенциальные коммунисты. Но у них в головах еще нет ясности. Да и откуда ей взяться, если ими руководят путаники. В этих условиях более решительные, более смелые, более последовательные рабочие неизбежно должны толкаться в сторону официальной партии. Эта последняя получила в Барселоне всего 170 голосов и около 1000 во всей Каталонии. Но не надо думать, что это худший элемент. Наоборот, большинство этих элементов могли бы быть с нами, и будут с нами, когда мы развернем свое знамя.

В начале революции 1917 года большинство социал-демократических организаций России имело смешанный характер, включая в свои ряды большевиков, меньшевиков, примиренцев и пр. Тенденция ко всеобщему объединению была так велика, что на партийной конференции большевиков Сталин в конце марта, за несколько дней до приезда Ленина, высказался за объединение с меньшевиками. Некоторые из провинциальных организаций оставались смешанными до Октябрьской революции. Каталанская Федерация представляется мне такого рода смешанной, нерасчлененной организацией, в которую входят и будущие большевики, и будущие меньшевики. Это оправдывает политику, направленную на то, чтоб внести в ряды Федерации политическую дифференциацию. Первым шагом на этом пути является разоблачение политической пошлости мауринизма. Здесь не должно быть пощады.

Сравнение каталанской Федерации с объединенными организациями в России требует, однако, очень существенных ограничений. Из объединенных организаций не исключалась ни одна из наличных социал-демократических группировок. Все они имели право внутри объединенной организации бороться за свои взгляды. Совсем иначе обстоит дело в каталанской Федерации. Там "троцкизм" объявлен под запретом. Любой путаник может защищать свою путаницу, но большевик-ленинец не смеет поднять открыто свой голос. Таким образом эта объединенная, смешанная, эклектическая организация с самого начала отмежевывается от левого крыла. Но этим самым она превращается в хаотический блок центристских и правых тенденций. Центризм может развиваться либо влево, либо вправо. Центризм каталанской Федерации, отталкивающийся во время революции от левого крыла, обречен на позорную гибель. Задача левой оппозиции ускорить эту гибель своей беспощадной критикой.

Есть, однако, еще одно обстоятельство, на которое надо обратить исключительное внимание. Каталанская Федерация стоит официально за объединение всех коммунистических организаций и групп. Можно не сомневаться, что рядовые члены искренно и честно хотят этого, хотя, конечно, с лозунгом единства связывают всякие иллюзии. Мы совершенно чужды этим иллюзиям. Мы выступаем за единство потому, что в рамках объединенной партии надеемся провести с успехом прогрессивную работу идейного размежевания на основе вопросов и задач, навязанных не извне, а вытекающих из развития самой испанской революции. Но во всяком случае мы поддерживаем борьбу за объединение коммунистов. Основным условием этого объединения является для нас право и возможность в рамках объединенной организации бороться за наши взгляды. Мы можем и должны обещать при этом полную лояльность в этой борьбе. Но ведь это основное условие нарушается Федерацией с самого начала: выступая под флагом единства, она из собственных рядов выбрасывает большевиков-ленинцев. При этих условиях поддерживать руководящую роль каталанской Федерации в борьбе за единство компартии было бы с нашей стороны верхом нелепости. На объединительном конгрессе Маурин собирается играть первую скрипку. Неужели же мы можем молча терпеть это отвратительное лицемерие? Борясь против левой оппозиции Маурин подделывается под сталинскую бюрократию, чтоб заслужить ее благорасположение. По существу он говорит сталинцам: "дайте мне ваше благословение и, прежде всего, дайте мне ваши субсидии, - и я обещаю вам бороться с большевиками-ленинцами не за страх, а за совесть". Объединительная деятельность Маурина есть только форма шантажа по отношению к сталинцам. Если мы будем молчать об этом, то мы будем не революционерами, а пассивными помощниками политического шантажа. Мы обязаны беспощадно разоблачить роль Маурина, т. е. его "объединительное" шарлатанство, ни мало не ослабляя своей борьбы за действительное объединение коммунистических рядов, как и своей борьбы за то, чтоб коммунистические ряды стали под наше знамя.

13 июля 1931 г.
ЕЩЕ О ТЕКУЩИХ ВОПРОСАХ ИСПАНСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

1. Итак Маурин, "вождь" рабоче-крестьянского блока, стоит на точке зрения сепаратизма. После колебаний он определился, как левое крыло мелкобуржуазного национализма. Я уже писал, что каталанский мелкобуржуазный национализм на данной стадии прогрессивен. Но при одном условии: если он развертывает свою деятельность вне рядов коммунизма и всегда находится под ударами коммунистической критики. Позволять же мелкобуржуазному национализму выступать под маской коммунизма, значит одновременно наносить вероломный удар пролетарскому авангарду и убивать прогрессивное значение мелкобуржуазного национализма.

2. Что означает программа сепаратизма? Экономическое и государственное раздробление Испании, или, иначе говоря, превращение Пиренейского полуострова в подобие Балканского полуострова. Самостоятельные государства, отделенные друг от друга таможенными стенами, самостоятельные армии и "самостоятельные" внутренние пиренейские войны. Конечно, мудрый Маурин скажет, что он этого не хочет. Но программы имеют свою логику, т. е. то, чего не имеет Маурин.

3. Заинтересованы ли рабочие и крестьяне разных частей Испании в экономическом расчленении страны? Ни в каком случае. Следовательно, отождествлять решительную борьбу за право на самоопределение с пропагандой сепаратизма, значит совершать гибельную работу. Наша программа есть испанская федерация при непременном сохранении экономического единства. Мы не собираемся навязывать эту программу угнетенным национальностям полуострова при помощи оружия буржуазии. В этом смысле мы честно стоим за право на самоопределение. Если бы Каталония отделилась, то коммунистическое меньшинство в Каталонии, как и в Испании должно было бы вести борьбу за федерацию.

4. На Балканах еще старая довоенная социал-демократия выдвинула лозунг демократической балканской Федерации, как выход из сумасшедшего дома сепаратных государств. Сейчас коммунистическим лозунгом на Балканах является балканская советская Федерация (кстати: Коминтерн усыновил лозунг балканской советской Федерации, но в то же время отвергает лозунг европейской советской Федерации!). Неужели же мы можем при таких условиях сделать своим лозунгом балканизацию Пиренейского полуострова? Не чудовищно ли это?

5. Синдикалисты, по крайней мере, отдельные их вожди заявляли, что они будут бороться против сепаратизма даже с оружием в руках. Если б дело дошло до этого, то коммунисты и синдикалисты оказались бы по разные стороны баррикады, ибо коммунисты, нимало не разделяя сепаратистских иллюзий, наоборот, критикуя их, в то же время должны давать беспощадный отпор палачам империализма и его лакеям синдикалистам.

6. Если бы мелкой буржуазии удалось - против советов и критики коммунистов - расчленить Испанию, то отрицательные последствия такого режима не замедлили бы сказаться. Рабочие и крестьяне разных частей полуострова скоро пришли бы к выводу: да, коммунисты были правы. Но ведь это и значит, что мы не должны брать на себя ни малейшей ответственности за программу Маурина.

7. Монатт надеется, что испанские синдикалисты построят новое "синдикалистское" государство. Вместо этого испанские друзья Монатта успешно врастают в буржуазное государство. Злосчастная курица, высиживающая утят! Сейчас чрезвычайно важно следить за всеми словами и делами испанских синдикалистов. Это откроет левой оппозиции во Франции возможность нанести французскому анархо-синдикализму непоправимый удар. Можно не сомневаться ни на одну минуту, что в условиях революции анархо-синдикалисты будут себя компрометировать на каждом шагу.

Гениальная идея синдикалистов: контролировать кортесы, не принимая в них участия! Применять революционное насилие, бороться за власть, овладеть властью - недопустимо. Вместо этого рекомендуется "контролировать" стоящую у власти буржуазию. Великолепная картина: буржуазия завтракает, обедает и ужинает, а руководимый синдикалистами пролетариат "контролирует" натощак эти операции.

Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)
N 21-22.