В интернациональной печати левой оппозиции (большевиков-ленинцев) мы выдвинули несколько месяцев тому назад ту совершенно простую и бесспорную мысль, что коммунистические партии капиталистических стран, в связи с чудовищным ростом безработицы, должны поднять агитацию за всемерное расширение и облегчение промышленно-товарных кредитов для Советского Союза. Этому лозунгу мы предлагали придать возможно более конкретные формы: на основе своего пятилетнего плана (нынешнего или измененного, не будем сейчас этого касаться) советское правительство заявляет, что оно могло бы дать Соединенным Штатам, Германии, Англии, Чехо-Словакии и пр. такие-то и такие-то, вполне определенные заказы на электротехнические агрегаты, сельскохозяйственные машины и пр., при условии кредитов на определенное число лет. При этом кредитоспособность советского правительства пред лицом капиталистического мира могла бы быть вполне обеспечена соответственным ростом советского экспорта. При условии больших и целесообразно распределенных промышленных кредитов колхозы могут действительно получить уже в ближайшие годы крупнейшее хозяйственное значение, и ресурсы сельскохозяйственного экспорта могут быстро возрасти. Точно также, при получении из-за границы - на приемлемых, т.-е. обычных капиталистических условиях кредита - дополнительного промышленного оборудования, можно значительно увеличить экспорт нефти, леса и пр. В отношении советского экспорта также возможно заключение плановых договоров на ряд лет.
Советское правительство самым непосредственным образом заинтересовано в детальном ознакомлении рабочих делегаций, завкомов и представителей профсоюзов, с одной стороны, представителей капиталистических трестов и правительств, с другой, с соответственными своими плановыми предложениями, разумеется, строго обоснованными технически и экономически, и потому способными как повысить в глазах рабочих авторитет советского государства, так и оправдать в глазах капиталистов требуемые кредиты.
Кто знает, как складывались экономические сношения Советского Союза с капиталистическими государствами, или кто теоретически знает хотя бы азбуку экономической политики рабочего государства в капиталистическом окружении, для того во всем изложенном выше плане не может быть ничего спорного или сомнительного. В то же время необходимость и неотложность энергичной кампании в пользу этого плана с полной очевидностью вытекают, с одной стороны, из нынешней небывалой безработицы в капиталистических странах, с другой - из острой нужды советского хозяйства в иностранных кредитах.
Тем не менее по поводу нашего предложения сталинский аппарат дал сигнал: отвергнуть, разоблачить, осудить. Почему? Тут имеются две причины. Несомненно, что многие советские бюрократы считают, что такого рода агитация не поможет, а повредит иностранным кредитам. Пусть, мол, Сокольников разговаривает потихоньку с Гендерсоном, а коммунисты пусть уж лучше помалкивают, чтоб не пугать свою буржуазию и не отталкивать ее от нас. Несомненно, что именно эта мысль руководит сталинской бюрократией, прежде всего самим Сталиным, когда они выступают против предложенной нами кампании. Ибо высокие национал-социалистические бюрократы в своей среде с большим презрением говорят об иностранных компартиях, считая их неспособными ни на какое серьезное дело. Люди аппарата, сталинцы приучили себя верить только в государственные верхи и, прямо-таки побаиваются прямого вмешательства масс в "серьезные", "практические" дела. Это основная причина того нелепого и злобного отпора, который встретило наше предложение.
Но есть и дополнительная причина. Сталинцы смертельно боятся растущего во всем мире влияния левой коммунистической оппозиции (большевиков-ленинцев), и потому на каждое произнесенное ею слово считают необходимым отвечать бранью и клеветой. Такие распоряжения отдаются неизменно по всему аппарату Коминтерна.
Центральный орган чехо-словацкой компартии "Руде право" выполнил порученное распоряжение, как мог. В N от 24 июня предложенная чешскими левыми коммунистами кампания по поводу безработицы подвергнута критике, которую нельзя иначе назвать, как бешеной. И при всем своем бешенстве она поражает своим бессилием. Мы разберем возражения и обвинения "Руде право" строка за строкой. Не потому, что нас интересуют чиновники, которые заменяют недостающие мысли и доводы грубыми ругательствами, а потому, что мы хотим помочь передовым рабочим Чехо-Словакии разобраться в этом большом и серьезном вопросе.
"Руде право" говорит, будто чешские левые коммунисты (большевики-ленинцы) требуют, чтобы советское правительство "совместно с чехо-словацким правительством выработало экономический план для разрешения кризиса!!". Газета издевается над этой мыслью, которая действительно нелепа, но которую выдумала сама же редакция. Советское правительство должно согласовать с капиталистическими трестами и с буржуазным правительством (в том случае, если бы последнее взяло на себя гарантию кредитов) определенную систему заказов и расплаты за них (а вовсе не "план разрешения кризиса"). Каждая из сторон преследует здесь свои собственные задачи. Советское правительство заинтересовано в том, чтобы расширить ресурсы социалистического строительства, обеспечить таким путем его высокий темп и повысить жизненный уровень рабочих и работниц. Капиталисты заинтересованы в прибылях. Рабочие Чехо-Словакии, как и всякой другой капиталистической страны, страдающей от безработицы, заинтересованы в том, чтоб смягчить безработицу. Рабочие-коммунисты и сочувствующие преследуют в этой борьбе и другую, не менее важную цель: помочь рабочему государству. Но сама по себе задача борьбы доступна пониманию самых широких и самых отсталых рабочих кругов, следовательно, и тех, которые еще с полным безразличием относятся к Советскому Союзу.
О совместном плане "разрешения кризиса" никто не говорит. Уничтожить кризисы может только социалистическая революция. Пропитать рабочих этой мыслью есть прямая обязанность коммунистической партии. Но отсюда вовсе не вытекает, что рабочие не должны выдвигать частичные требования для уменьшения безработицы или смягчения наиболее тяжких ее последствий. Сокращение рабочего дня является важнейшим требованием такого рода. Рядом с этим стоят: борьба против нынешней хищнической "рационализации", требование более широкого и действительного страхования безработных за счет капиталистов и государства. Может быть "Руде право" против этих требований? Предоставление промышленных кредитов советскому государству имело бы своим последствием не ликвидацию кризиса, а смягчение безработицы в ряде отраслей промышленности. Именно так мы и должны ставить вопрос, не обманывая ни себя ни других.
Или же "Руде право" стало на ту точку зрения, что коммунисты не должны вообще требовать никаких мер, которые способны смягчить гибельные последствия капитализма в отношении рабочих? Может быть девизом чешских сталинцев стало: чем хуже, тем лучше? На такой точке зрения стоял допотопный анархизм. Марксисты с этой позицией никогда не имели ничего общего.
Но тут "Руде право" выдвигает возражение, будто, при нашем плане, "принципиальное противоречие советского государства и капиталистического мира должно быть заменено их взаимным сотрудничеством". Что означает эта фраза, трудно понять. Если она имеет какой-либо смысл, то только один: советское государство должно, во имя сохранения принципиального противоречия, избегать экономических связей с капиталистическим миром, т.-е. не вывозить и не ввозить, не искать ни кредитов, ни займов. Но ведь вся политика советского правительства с первого дня его существования имела прямо противоположный характер. Оно неизменно доказывало, что, несмотря на принципиальное противоречие двух хозяйственных систем, сотрудничество между ними возможно в самом широком масштабе. Неоднократно руководители советского государства заявляли даже, что принцип монополии внешней торговли представляет для крупных капиталистических трестов преимущества в том отношении, что обеспечивает планомерные заказы на ряд лет вперед. Нельзя отрицать того, что многие советские дипломаты и администраторы хватали через край в проповеди мирного сотрудничества Советского Союза с капиталистическим миром и приводили доводы принципиально неправильные и неуместные. Но это вопрос другого порядка. Во всяком случае принципиальное противоречие двух хозяйственных систем, которые сравнительно долгое время существуют рядом, не уничтожается и не ослабляется от того, что они вынуждены в этот переходный период заключать друг с другом крупнейшие экономические сделки, а иногда и политические соглашения. Неужели же есть еще такие "коммунисты", которые до сих пор этого не поняли?
Дальше "Руде право" пишет еще лучше: "Главной заботой советов должно быть устранение (?) капиталистического кризиса, дабы (!) капиталистическая система, это благодеяние человечества, могла сохраниться и дальше". Каждая новая фраза увеличивает бессмыслицу, умножает ее, возводит в более высокую степень. Хочет ли "Руде право" сказать, что Советская республика должна, для того, чтоб не смягчать капиталистического кризиса, отказаться от импорта иностранных товаров, от американской техники, от германских и английских товарных кредитов и пр.? Только при таком выводе приведенная выше фраза имела бы смысл. Но ведь мы же знаем, что советское правительство поступает как раз наоборот. Именно в настоящее время Сокольников ведет в Лондоне переговоры об экономических связях с Англией, добиваясь кредитов. В Америке председатель Амторга Богданов ведет борьбу против той части буржуазии, которая хочет оборвать экономические связи с Советским Союзом, причем Богданов требует опять-таки расширения кредитов. Ясно, что "Руде право" перестаралось. Оно бьет уже не по оппозиции, а по рабочему государству. С точки зрения "Руде право", вся работа советской дипломатии и советских торговых представительств оказывается работой по упрочению капиталистической системы. Такая мысль не нова. На этой точке зрения стоял покойный голландский писатель Гортер и руководители так называемой "Коммунистической рабочей партии Германии", т.-е. люди утопического и полуанархического склада, которые считали, что советское правительство должно вести такую политику, как если б оно существовало не в капиталистическом окружении, а в безвоздушном пространстве. Этим предрассудкам был в свое время дан уничтожающий отпор еще Лениным. Теперь взгляды Гортера преподносятся редакцией чешской коммунистической газеты в виде глубокомысленных доводов против левой коммунистической оппозиции (большевиков-ленинцев).
Особо смехотворный характер всем этим рассуждениям придает тот факт, что советское правительство как раз в последнее время сочло необходимым снова повторить, что оно согласно даже в известных пределах уплатить старые долги - при условии, если ему оказаны будут новые кредиты. С другой стороны, советское правительство вербует в Германии безработных углекопов. Не спасает ли оно таким путем германский капитализм? Повторяя пустые фразы, лже-коммунистические чиновники закрывают попросту глаза на все то, что творится в мире. Наше предложение имеет две стороны: во-первых, мы хотим, чтоб связи советского хозяйства с мировым, ныне случайные, частичные и бессистемные, были включены самим советским правительством в рамки широкого плана (этого вопроса мы здесь не рассматриваем); и во-вторых, чтобы в борьбу за международные экономические позиции Советский Союз втянуть авангард мирового пролетариата, а через него - и миллионы рабочих. Вся суть предлагаемой нами кампании в том и состоит, что она новым крепким узлом может связать потребность советского государства в иностранных продуктах с потребностью безработных в работе, с потребностью пролетариата в смягчении безработицы.
Далее "Руде право" иронизирует: "Жалко, что господа троцкисты не сказали нам, на каких принципах общий чехо-словако-советский план разрешения кризиса должен быть построен: на капиталистических принципах, - но тогда этим была бы оказана помощь победе капитализма в России; или на социалистических, - это означало бы, что троцкисты верят в готовность самой буржуазии помогать введению социализма".
Поистине, глупость человеческая неисчерпаема, а худшим видом ее является глупость самодовольного чиновника.
На каких принципах могут быть основаны экономические взаимоотношения Советского Союза с мировым рынком? Конечно, на капиталистических принципах, т.-е. на принципах купли-продажи. Так было до сих пор. Так будет и впредь, пока рабочие других стран не опрокинут капитализма. А они этого не сделают до тех пор, - заметим в скобках, - пока не произведут беспощадной чистки среди своих "вождей", выгнав самодовольных болтунов и заменив их честными пролетарскими революционерами, способными наблюдать, учиться и мыслить. Но это вопрос другого порядка. Сейчас мы занимаемся экономикой.
Но не поведет ли, в действительности, сотрудничество на капиталистических принципах к победе капитализма в России? Это было бы так, если б в России не было монополии внешней торговли, дополняющей диктатуру пролетариата и национализацию земли, фабрик, заводов и банков. Без монополии внешней торговли в руках рабочего государства победа капитализма была бы неизбежна. Но разве левые коммунисты (большевики-ленинцы) предлагают отменить монополию внешней торговли? На монополию покушался в 1922 году Сталин вместе с Сокольниковым, Рыковым, Бухариным и другими. Вместе с Лениным мы боролись за монополию внешней торговли и отстояли ее. Разумеется, монополия внешней торговли не есть всеспасающее средство. Необходимы правильные хозяйственные планы, правильное руководство, систематическое приближение издержек производства в СССР к издержкам производства мирового рынка. Но это опять-таки вопрос другого порядка. Мы имеем во всяком случае в виду такие планы внешних заказов и кредитов, которые вытекают из внутренних потребностей и задач советского хозяйства и должны служить укреплению его социалистических элементов.
Значит, иронизирует "Руде право", буржуазия будет помогать социализму? Баснословный аргумент! Но почему он появился так поздно на свет? Большинство сложных машин на советских заводах привезены из-за границы. Советские тресты заключили десятки договоров с мировыми монопольными трестами о технической помощи (машины, материалы, чертежи, рецепты и пр.). Грандиозная гидростанция на Днепре строится в значительной мере при помощи иностранной техники и при участии американских и немецких капиталистических фирм. Выходит, стало быть, что буржуазия помогает строить социализм? А в это самое время советское правительство, делая заграничные закупки и смягчая кризис, спасает капитализм. Роли как будто поменялись. Но поменялись они не в действительности, а в голове чиновника из "Руде право" Увы, это совсем ненадежная голова!
Как же обстоит с обменом "услуг" в действительности? Конечно, экономическое сотрудничество между рабочим государством и капиталистическим миром порождает ряд противоречий. Но это жизненные противоречия, т.-е. такие, которые не выдуманы левой оппозицией, а порождены самой действительностью. Советское правительство считает, что ввозимые им капиталистические машины гораздо больше укрепляют социализм, чем заплаченное за них золото укрепляет капитализм. И это верно. С другой стороны, буржуазия, продавая свои машины, заботится прежде всего о собственном барыше. Одни капиталисты попросту не верят в возможность построения социализма. Другие не думают об этом. Наконец, сейчас буржуазия стоит под кнутом кризиса и заботится о собственном спасении. Эту обстановку надо использовать, как для укрепления позиций Советского Союза на мировом рынке, так и для укрепления коммунистических позиций среди безработных.
Узнав от нас впервые, что буржуазия, помимо своей воли, помогает строить социализм, "Руде право" восклицает: "В этом случае ультралевые троцкисты распространяют худшие иллюзии насчет мирного развития, чем социал-фашисты".
В этой фразе опять-таки, что ни слово, то путаница. Прежде всего мы не являемся "ультралевыми" и никогда ими не были. Ультралевым был названный выше покойник Гортер, и остаются его последователи. По их мнению, внешняя торговля, концессии, кредиты, займы и проч. означают смерть социализма. "Руде право" повторяет их аргументы, только еще менее грамотно. Вся разбираемая нами статья "Руде право" есть образец самой нелепой ультралевизны, направленной против ленинизма.
Далее: о каких это "иллюзиях мирного развития" идет речь? Экономические договоры и соглашения между двумя государствами рассчитаны, разумеется, на мирные отношения, но они вовсе не являются страховкой этих отношений. Когда возникает война, все договоры летят к чорту, даже между двумя капиталистическими государствами. Ясно также, что, если, скажем, в Англии победит пролетарская революция, то договоры Сталина с Макдональдом будут вышвырнуты вон и заменены братским союзом двух пролетарских государств. Однако, несмотря на неизбежность войн и революций, советское правительство заключало и заключает экономические договоры, иногда на очень большие сроки: так, некоторые концессионные договоры заключены на 99 лет! Ультралевые делали из этого тот вывод, что советское правительство отодвинуло на 99 лет пролетарскую революцию. Мы смеялись над ними. Теперь чиновники из "Руде право" перенесли этот аргумент на... "троцкистов". Но аргумент от изменения адреса не стал умнее.
Если "Руде право" серьезно считает своим долгом защищать пролетарские принципы в области международной политики Советского государства, то почему ж оно молчало, когда эти принципы действительно попирались нынешним сталинским руководством? Напомним два примера из многих десятков.
После того, как союз сталинцев с английскими штрейкбрехерами, вождями тред-юнионов, обнаружил свой реакционный характер до конца, Сталин и Бухарин объясняли президиуму Коминтерна, что Англо-русский комитет никак нельзя взрывать, ибо это ухудшило бы взаимоотношения СССР с Англией. От вражды Болдвина и Чемберлена Сталин пытался прикрываться дружбой с Перселем. Эта гибельная политика, которая подорвала британский коммунизм на ряд лет и не принесла ни капли пользы Советскому Союзу, встречала, насколько мы знаем, неизменную поддержку со стороны "Руде право".
А где были хранители принципов, когда советское правительство присоединялось к пакту Келлога, совершая в одно и тоже время принципиально преступный и практически нелепый акт? Пакт Келлога есть империалистическая петля для более слабых государств. А советское правительство присоединилось к пакту, как к инструменту мира. Это есть действительно сеяние иллюзий, недопустимое смазывание противоречий, прямой обман рабочих, в духе социал-демократии. Протестовало ли "Руде право"? Нет, оно поддакивало. Чем вызвано было присоединение советского правительства к пакту Келлога? Бессмысленной надеждой Сталина на то, что таким путем можно получить от американского правительства признание, кредиты и проч. Капиталисты положили в карман советское признание, очень выгодное для одурачиванья американских рабочих, и ничего, разумеется, не дали взамен. Против таких методов борьбы за капиталистические кредиты большевики-ленинцы непримиримо борются, а чиновники из "Руде право" поддакивают начальству. Предлагаемый же нами план кампании не заключает в себе и тени принципиальных уступок буржуазии или социал-демократии.
Таковы все доводы центрального органа чехо-словацкой компартии. Они должны у каждого серьезного коммуниста вызвать чувство стыда за тот политический уровень, на который низведено руководство одной из наиболее крупных секций Коминтерна.
Но все эти доводы бледнеют, пожалуй, перед заключительным выводом статьи. "Руде право" объявляет, что все наше предложение является своего рода ловушкой и имеет своей задачей замаскировать "реальную попытку маневра, именно: ответственность за безработицу должна быть переброшена на Советский Союз, который не дает нам достаточно заказов... вместо компрометации негодной капиталистической системы, промышленный кризис должен послужить для компрометации Советского Союза".
Эти строки кажутся невероятными, но мы и здесь цитируем дословно. Если "Руде право" считает, что наш план ошибочен, оно имеет, конечно, право доказывать, что такая ошибка может оказать помощь классовому врагу. Всякая ошибка революционной стратегии пролетариата в той или другой степени приносит выгоду буржуазии. Всякий революционер может сделать ошибку и тем оказать невольную помощь буржуазии. Ошибку надо беспощадно критиковать. Но приписывать пролетарским революционерам, что они свой план сознательно построили с той целью, чтоб помочь буржуазии, и скомпрометировать Советский Союз, способны только чиновники без чести и без совести. Возмущаться, однако, не стоит: слишком все это глупо. Слишком явно виден заказ. Слишком жалки исполнители заказа. Но нельзя, с другой стороны, ни на минуту забывать, что эти господа неустанно компрометируют Советский Союз и знамя коммунизма...
Итак, мы, большевики-ленинцы, хотим ответственность за капиталистическую безработицу взвалить на Советский Союз. Какого мнения держится "Руде право" об умственных способностях чешских рабочих? Ни одному из них, разумеется, и в голову не придет, будто Советский Союз способен давать такие заказы, которые могли бы ликвидировать безработицу в капиталистическом мире, или хотя бы в одной крупной капиталистической стране. Любой из десяти рабочих, встреченных на улице Праги, объявит абсурдом самую мысль о том, будто можно предъявлять такие несообразные требования Советскому Союзу или компрометировать его за "недостаточные" заказы. К чему все это? Куда это годится? Ведь дело обстоит как раз наоборот. Политической целью кампании является привлечь на сторону Советского Союза таких рабочих, которые сейчас относятся к нему безразлично или даже враждебно. Поскольку капиталистические правительства и партии, включая и социал-демократию, будут противодействовать кампании, они будут компрометировать себя в глазах рабочих. Их политический урон будет тем больше, чем серьезнее и деловитее коммунисты будут вести свою кампанию. Каков бы ни оказался экономический результат, политическая выгода обеспечена во всяком случае. Рабочие, втянутые в кампанию вокруг животрепещущего и острого вопроса безработицы, явятся в дальнейшем защитниками СССР и в случае военной опасности. Такие способы мобилизации рабочих гораздо более действительны, чем повторение голых фраз о предстоящей завтра интервенции.
Но мы не скроем от товарищей-рабочих, что проведение такого рода кампании мы не поручили бы редакторам "Руде право". Эти люди способны погубить всякое дело. Думать они не хотят, учиться не способны. Но отсюда вытекает не то, что надо отказаться от массовой борьбы за интересы Советского Союза, а лишь то, что надо отказаться от никуда не годных руководителей. Здесь мы подходим к общему вопросу: к режиму Коминтерна, к его политике, и к подбору его бюрократии. Нужна пролетарская чистка, обновление аппарата, обновление курса, оздоровление режима. За это и ведет борьбу левая коммунистическая оппозиция (большевики-ленинцы). Ближайшей целью нашей борьбы является возрождение Коммунистического Интернационала на основах теории и практики Маркса и Ленина.
Л. Троцкий.
Принкипо, 21 августа 1930 года.
Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)
N 15-16.