Оглавление тома "Политическая хроника".

Л. Троцкий.
ОПЕКАЕМОЕ СТУДЕНЧЕСТВО

Всероссийский студенческий съезд 1902 г.*85 нашел, как известно, желательным, чтобы студенческие организационные комитеты "состояли в сношениях с местными комитетами Рос. С.-Д. Раб. Партии". В настоящее время Киевский Союзный Совет объединенных землячеств и организаций и Организац. Комитет Киевского Политехнич. Института выступают против резолюций съезда с "Открытым письмом"*86. Своему протесту авторы его придают почему-то дипломатически-замаскированную форму, заявляя, что они не думают "вторгаться в сферу компетенции съезда" и предлагают лишь "более широкое толкование" одного из параграфов Манифеста Всероссийского Студенческого Съезда. "Студенчество, как таковое, - говорят авторы "Откр. Письма", - не может примыкать всецело ни к партии соц.-рев., ни к соц.-дем. Студенчество, как таковое, представляет из себя источник, из которого вербуют себе членов как обе указанные партии, так и другие революционные организации и группы. В силу этого, студенчество не может отдавать предпочтение той или иной революционной фракции". Мы не можем согласиться с мотивировкой авторов "Откр. Письма". Предлагая студенческим организационным комитетам вступать в сношения с соц.-дем. комитетами, съезд, разумеется, не обязывал революционное студенчество принимать всю программу соц.-демократии. Соответственная резолюция имела в виду сближение с партией, но не вступление в партию. "Студенчество, как таковое", т.-е. как коллективный автор университетских беспорядков, демонстраций и политических резолюций, имеет свою физиономию, независимую от взглядов тех или иных входящих в его состав студентов. Эта физиономия - демократическая. На почве революционно-демократических требований "студенчества, как такового" (только от его имени и мог говорить съезд, не посягавший, разумеется, на убеждения отдельных студентов-революционеров) возможен и желателен его союз с революционным пролетариатом. Ввиду того, что между соц.-дем. и соц.-рев. существует так наз. "междуфракционная" (в сущности, гораздо более глубокая) борьба, перед демократическим студенчеством стоит задача политически-разумного выбора, а поскольку преобладающую роль в рабочем движении играет соц.-демократия в лице своих местных комитетов, резолюция съезда является политически-целесообразным актом.

Вопрос, однако, поставлен жизнью не так. Лучшая часть студенчества уже не удерживается на чисто-политической почве февральских "резолюций" этого года и проявляет все усиливающиеся тяготения в сторону социализма. Мы можем лишь приветствовать это течение, и если оно связано с расколом, - мы приветствуем раскол! Суеверный страх перед "разделением", хотя бы это разделение было глубоко-прогрессивно по существу, мы предоставляем соц.-револ. Там он на своем месте.

"Рев. Рос." (N 13), верная своим "соц.-револ." методам - погребения реальных противоречий под мавзолеями "объединительных" фраз, - и на этот раз, вместо того, чтобы углубиться в вопрос, отделывается общими добродетельными местами и неустанно

"Льет примирительный елей"...

Газета "с удовольствием" (еще бы!) печатает "открытое письмо" организованного киевского студенчества и выражает уверенность, что "студенты других городов вполне согласятся с киевлянами, что не следует вводить в студенчество междуфракционной борьбы, столь вредной для успеха революционно-социалистического дела".

"Рев. Рос.", как видим, говорит о студенчестве не только как о революционно-демократической молодежи, но как об отряде, ведущем революционно-социалистическую (не просто демократическую) борьбу. Что же может рекомендовать "Рев. Рос." этому студенчеству, стоящему перед фактом "междуфракционной" борьбы соц.-дем. и соц.-рев.? Создать "для успеха револ.-социалистического дела" какую-нибудь "объединенную организацию" студентов соц.-рев. и студентов соц.-дем. рядом с уже существующими и борющимися партиями? Или заранее отказаться от углубления в смысл фракционных разногласий, а значит и от социалистической работы, ибо последняя предполагает выбор партий, а следовательно и раскол, "столь вредный для успехов" примирительской политики мелкобуржуазных революционеров? Итак - назад? Но ведь и та чисто-"политическая" борьба студенчества, которая выразилась в февральских "резолюциях", повела к расколу между академиками и политиками... В среде самих "политиков" рядом с демократическим большинством могут оказаться студенты, тяготеющие, под влиянием "отцов-умеренных", в сторону цензового либерализма, представленного г-ном Струве. Не отойти ли, во избежание раскола, назад и от политики?

Правда, "Рев. Рос." ограничивает почему-то вред раскола лишь "революционно-социалистическим" студенчеством. Но неужели же достаточно назвать глубокие и все углубляющиеся разногласия между соц.-дем. и соц.-рев. "междуфракционной" борьбой, чтобы утратил в глазах мыслящей части студенчества весь смысл тот факт, что одна из "фракций" (чего?) считает авантюристскую тактику другой "фракции" вредной для успехов революционно-социалистического дела? Не пора ли, г-да соц.-рев., бросить эту негодную тактику недомолвок, этот язык "огорченности", эту дипломатию... страуса!

А членам Союзного Совета, от которых, конечно, нельзя требовать большой политической опытности, мы скажем так:

В области политики добрая ссора нередко выгоднее худого мира. Политические союзы опираются на отчетливо сознанную общность интересов, а не на затушевывание противоречий в задачах и методах борьбы.

3 ноября, т.-е. через три недели после издания "открытого письма", Киевский Союзный Совет выпустил прокламацию в память Балмашева*87, в которой засвидетельствовал свое тяготение к партии соц.-рев. Этот факт бросает отраженный свет и на самое "открытое письмо". Оно представляет собою не распространенное "толкование" резолюции общестуденческого съезда (какая наивная "примирительская" софистика!), а категорический протест против стремления этого съезда связать борьбу студентов с борьбой соц.-демократии. Насильно мил не будешь! можем мы сказать Киевскому Союзному Совету, - но негоже прикрывать свои истинные симпатии и антипатии салонными, а не политическими речами о том, что "студенчество не может отдавать предпочтения той или иной революционной фракции". Не может? Оно должно! Если только, конечно, оно не соглашается оставаться в приготовительном классе школы революционного развития...

Оно должно, - а соц.-дем. остается только пожелать, чтобы академическая молодежь серьезно относилась к вопросам революционной теории, которую теперь в моде третировать, как каналью. Знакомство с царством социалистической мысли несомненно убедит, что вне марксизма, как боевой теории пролетариата, возможны революционные фразы, в лучшем случае - революционное настроение, но невозможно научное революционное мышление. Академическая молодежь могла снова удостовериться в этом на примере русских "критиков" революционного марксизма, которые крайне ускоренным темпом прошли, казалось бы, немалый путь от социализма до благоумеренного либерализма (г. Струве) или даже до христианской теософии (г. Булгаков). Можно с уверенностью сказать, что своеобразный теоретический "нигилизм" некоторых революционных групп скомпрометирует себя своею беспринципностью так же неоспоримо, как и "критическое" неистовство - своим оппортунизмом и идейною реакционностью, И тогда обновленный в идейной борьбе научный социализм снова безраздельно овладеет умами мыслящей академической молодежи, как это было в начале 90-х годов, когда марксизм эмансипировал прогрессивную общественную мысль от пережитков народничества.

Вступление "академика" в ряды соц.-демократии налагает на него серьезные теоретические обязательства. Марксизм не схватывается на лету. Он требует углубления и углубления. Он требует, далее, строго критического отношения ко всяким якобы "критическим" посягательствам разложить революционную доктрину пролетариата привнесением в нее некритических элементов буржуазной идеологии. В работе очищения, охранения и развития пролетарского социалистического учения революционеры-академики всегда найдут себе место, и революционный пролетариат всегда скажет им: "Добро пожаловать!"

"Искра", N 31,
1 января 1903 г.
 


*85 Всероссийский студенческий съезд - происходивший в начале марта 1902 г. в Киеве, выпустил манифест, выдержку из которого мы приводим:

"Съезд после всестороннего рассмотрения настоящего положения вещей пришел к следующим выводам:

1) Студенческое движение есть движение политическое. Этим положением съезд хочет сказать, что студенческое движение своими корнями лежит глубоко в современном общественном строе России. Осуществление университетской автономии шло бы вразрез с правительственной тенденцией, заглушающей всякое стремление к самодеятельности. Поэтому борьба за права студенчества неизбежно является борьбой против правительства. Противодействие такой постановке вопроса неразумно и рано или поздно будет смыто волнами жизни. Студенческие движения будут продолжаться до тех пор, пока народное представительство не даст гарантии свободы личности, совершенно отсутствующей при монархическом строе.

2) Необходимость высказать это положение вызвана у съезда грустным сознанием, что не вся масса студенчества вполне ясно представляет себе роковую неизбежность революции. Съезд находит, что выяснение вопроса может и должно вестись в форме пропаганды среди студенчества. Констатируя факт совместных действий за последнее время студентов и рабочих, приветствуя от души это явление и выражая желание большего единения учащейся молодежи и пролетариата, идущих нога в ногу по пути требования политической свободы, являющейся первым пунктом социалистической программы, - съезд находит желательным возможно широкую пропаганду социалистических идей среди студентов. Последнее необходимо для ясного понимания роли и степени участия пролетариата в нашем движении. Для лучшего достижения этой цели съезд находит желательным учреждение при всех высших учебных заведениях постоянных организационных комитетов, состоящих в сношениях с местными комитетами РСДРП, к которым съезд обращается с предложением оказать содействие проектируемым организациям. Что касается вопроса о тактике движения, съезд, оставляя в силе применение забастовки и обструкции во всех ее видах, выдвигает на первый план демонстрацию, как наиболее действительное средство обратить внимание общества на ненормальное положение дел. Кроме того, съезд предлагает всем студенческим организациям заняться изысканием новых форм протеста. Считая единство действий залогом успеха, съезд высказывается за желательность учреждения обще-студенческого секретариата (Центральное Бюро), который установил бы правильные сношения между отдельными организациями. Съезд находит возможным, чтобы печатный орган издавался при Центральном Бюро. Для той же цели желательны периодические съезды представителей студенческих организаций России. Созыв съезда с указанием времени и места предоставляется секретариату. Заканчивая работу, съезд полагает, что он исполнил в пределах возможного свой долг перед студенчеством. Он не хочет убаюкивать учащуюся молодежь уверением в легких победах. Он не хочет закрывать глаза перед суровой действительностью. Конечная цель действия - политическая свобода, вопрос неопределенного будущего, но мы идем к ней твердыми и верными шагами. Правда, наш путь усеян жертвами и, может быть, еще много придется потерять на этом пути; не одно еще движение вспыхнет и снова погаснет, но какие бы меры ни принимало правительство, оно не может задавить протеста, созданного самой жизнью. Из этого сознания мы должны черпать новые силы. Съезд убеждает товарищей не падать духом от временных неудач и, объединившись, правильно организовавшись, смело встать против гнета самодержавного режима". ("Искра" N 18, 10 марта 1902 г.)

*86 Приводим наиболее существенные места из Открытого письма Союзным Советам и Организационным Комитетам высших учебных заведений в России:

Всероссийскому студенческому съезду 1902 г. принадлежит та несомненная заслуга, что он лишний раз ясно и определенно указал на подобную необходимость и явился таким образом верным выразителем воззрений организованного студенчества. Однако, в формулировке § 2 манифеста названного съезда, где говорится о "возможно широкой пропаганде социалистических идей среди студентов", допущена некоторая узость, которая может повлечь за собой ряд принципиальных и практических недоразумений. Дело в том, что студенчество, как таковое, не может примыкать всецело ни к партии соц.-революционеров, ни к партии соц.-демократов. Студенчество, как таковое, представляет из себя источник, из которого вербуют себе членов как обе указанные партии, так и другие революционные организации и группы. В силу этого, студенчество не может отдавать предпочтение той, или иной революционной фракции. Между тем съезд нашел желательным, чтобы студенческие Организационные Комитеты "состояли в сношениях с местными комитетами Российской социал-демократической партии", и тем самым встал на точку зрения, которой не может разделить студенчество в своем целом, ибо среди него имеются, помимо представителей РСДРП, также и члены партии соц.-революционеров; имеются члены Революционной Украинской партии, Польской Социалистической партии, так же как еврейского Бунда и т. д. На такую точку зрения не могут, как нам кажется, встать и преследующие цель объединения Организационные Комитеты из опасения вызвать раскол среди студенчества, вызвать распадение студенчества на отдельные группы, соответствующие различным фракциям нашего революционного движения.

Руководствуясь подобными соображениями Киевский Союзный Совет и Организационный Комитет Киевского Политехнического Института единогласно постановили предложить более широкое толкование § 2 манифеста Всероссийского студенческого съезда в том смысле, что студенчество выражает сочувствие всем действующим в России революционным организациям и, будучи проникнуто сознанием необходимости возможно широкой пропаганды социально-революционных идей в среде учащейся молодежи, находит желательным, чтобы Союзные Советы и Организационные Комитеты входили (как для лучшей постановки проектируемой пропаганды, так и для других целей) в сношения с местными комитетами действующих партий независимо от фракционных различий.

Киевский Союзный Совет объединенных землячеств и организаций и Организационный Комитет Киевского Политехнического Института.

"Революционная Россия" N 13, ноябрь 1902 года.
Киев, 12 ноября.

*87 Балмашев (1881 - 1902) - студент, член боевой организации партии социалистов-революционеров. Раньше принимал участие в работе центрального крымского социал-демократического союза. По поручению "боевой организации партии эсеров" 2 апреля 1902 г. убил министра внутренних дел Сипягина. В день покушения он был арестован и приговорен 26 апреля к смертной казни. 3 мая 1902 г. повешен в Шлиссельбурге.

По этому поводу в эсеровском журнале "Революционная Россия" (декабрь 1902 г., N 14) в одной корреспонденции из Киева говорится следующее:

"Союзный Совет выпустил к этому дню большое прекрасно составленное воззвание "Памяти С. В. Балмашева 3 мая - 3 ноября". Дав краткий обзор возникновения террористической борьбы "Народной Воли" и охарактеризовав политическое положение России перед смертью Сипягина, прокламация заканчивается следующими словами: "Что делать? что делать?" Все настойчивее возникал вопрос. Стало очевидно, что жизнь невозможна без борьбы решительной и упорной, борьбы не на живот, а на смерть с русским царизмом. В части революционного общества все настойчивее стала высказываться мысль о необходимости террористической борьбы с правительством. Партия социалистов-революционеров, признающая на ряду с другими средствами борьбы террор, решила выделить из себя "боевую организацию" (П. С.-Р.), которая занялась бы устранением наиболее вредных представителей правительства. Понятно, что выбор "боевой организации" остановился прежде всего на Сипягине. Вся русская жизнь последних лет представляла сплошной обвинительный акт этому тупому жестокому временщику, и вот на долю нашего товарища, вступившего членом в "боевую организацию" выпало убить Сипягина. Всем известно, как дерзновенно смело, как геройски блестяще исполнил это Степан. Его поведение во время самого акта, месячного ожидания смерти, во время суда и во время казни вызвало удивление у его палачей..."

"... В душе холодных, равнодушных, даже в их душе эта жертва должна вызвать поклонение герою, ненависть к тиранам, а для нас - сознательных борцов - его великий образ навсегда останется предметом самой широкой любви, самого глубокого благоговения. Над его безвременной, безвестной нам могилой много жгучих затаенных рыданий раздалось. Много страстных проклятий послышалось. Много аннибаловых клятв произнесено. Много явится новых борцов за политическую и экономическую свободу России".


Оглавление тома "Политическая хроника".