I. Заседание 10 января 1918 г.

Кюльман предлагает начать с обсуждения экономических вопросов.

Троцкий. Для нас вопросы экономического характера стоят в полной зависимости от улажения основного разногласия, которое возникло между обоими делегациями по вопросу о праве на самоопределение. Мы не думаем, что в экономической области могут встретиться непреодолимые затруднения.

Насколько я осведомлен, наша делегация это выразила в течение предшествовавших заседаний. Мы считали бы нецелесообразным начинать сейчас обсуждение экономических вопросов, пока мы так или иначе не ликвидировали того основного вопроса, который нас сейчас так остро разделяет.

Это - вопрос о судьбе Польши, Литвы, Курляндии и Армении. Отправляясь в Брест-Литовск, мы пригласили с собой только часть делегации, ибо на первом плане стоял для нас вопрос о месте ведения дальнейших переговоров. Теперь мы вызвали дополнительную делегацию, которая будет участвовать в разрешении национальных и политических вопросов*22, и только благоприятное разрешение этого рода вопросов расчистит путь для постановки и решения вопросов экономического характера.

Кюльман, соглашаясь с важностью этого вопроса, предлагает создать для обсуждения его комиссию. Попутно он запрашивает, почему к числу национальных вопросов причислен вопрос об Армении.

Троцкий. Прежде всего, я считаю своим долгом ответить на вопрос г. председателя германской делегации относительно Армении. Этот вопрос не является новым в данной стадии переговоров, так как до рождественского перерыва переговоры велись одновременно и с турецкой делегацией; в этих переговорах армянский вопрос играл крупнейшую роль*23. Руководствуясь этими соображениями, я сослался на Армению, в отношении которой были нами выдвинуты те же принципы, как и в отношении областей Российского Государства, пострадавших от настоящей войны.

Что касается комиссии, то я должен сказать, что из постановки этого вопроса г. председателем германской делегации мне не совсем ясно, будет ли эта комиссия носить технический или политический характер. В речи г. представителя российской делегации сказано, что мы настаиваем на более ясной и точной формулировке этих пунктов о свободном голосовании, при полном отсутствии чужеземных войск. В тексте говорится:

"В связи с условиями технического осуществления референдума и с определением срока эвакуации".

Таким образом, есть предварительный политический вопрос:

"принципиальная обеспеченность свободного голосования при отсутствии чужеземных войск" и технический вопрос "об осуществлении референдума и о сроках эвакуации войск".

Из заявления г. председателя германской делегации можно заключить, что вопрос идет только о технической стороне дела.

Кюльман "не намерен ограничить работу этой комиссии технической стороной дела". Комиссию постановляется создать.

II. Утреннее заседание 11 января 1918 г.

Кюльман, предлагая перейти к вопросу об очищении оккупированных областей, полагает, что между сторонами нет никаких разногласий о необходимости очищения, о взаимности и о сроке его.

Троцкий. По отношению к принципу очищения территорий, как и по отношению к взаимности в очищении территорий, у нас нет и не может быть никаких возражений. Другое дело - относительно срока. Мы считаем, что очищение территорий должно производиться параллельно с демобилизацией, в известной технической зависимости, которая подлежит точному установлению.

Мы понимаем те соображения, которые высказал г. председатель германской делегации относительно возможных изменений политических комбинаций у нас. С своей стороны, мы также предвидим возможность изменения кое-каких правительственных систем. Это в порядке вещей.

Но мы считаем, что все эти изменения, благодаря опыту войны, будут содействовать не обострению отношений между народами, а, наоборот, все большему и большему устранению опасности новых конфликтов. Мы думаем, что это ни в каком смысле не может препятствовать установлению параллельности двух процессов: очищения занятых территорий, с одной стороны, и демобилизации - с другой.

Кюльман предлагает перейти к вопросу о том, на какие области должно распространяться очищение. Сообщая, что ряд оккупированных областей высказался за отделение от России, он предлагает обсудить "общее теоретическое положение о том, какие из оккупированных областей можно уже рассматривать, как отделившиеся от России".

Троцкий. Мы не возражаем против этого порядка обсуждения, после того как мы установили, что в первом пункте нас разделяет только понимание срока очищения оккупированных территорий. Мы сохраняем в полной силе сделанное нами заявление о том, что все народы, населяющие российское государство, имеют полную, никаким внешним воздействиям не подверженную свободу самоопределения и, стало быть, свободу полного отделения от России.

Само собой разумеется, что этот принцип должен быть в полном объеме применен и к тем областям, которые подверглись оккупации. Мы не можем, однако, признать применение этого принципа иначе как по отношению к самим народам, а не к какой-либо привилегированной их части. Мы категорически должны отвергнуть то толкование, которое дал г. председатель германской делегации вотумам соответствующих учреждений, которые он назвал "фактически уполномоченными органами"*24. Эти "фактически уполномоченные органы" не могли сослаться на провозглашенные нами принципы, потому что эти принципы имеют чисто демократическую основу, выраженную волей соответствующих народов. Вместе с тем мы считаем, что воля народа может проявляться свободно только при условии предварительного очищения соответствующих территорий от чужих войск.

Причем, так как относительно соответствующих областей поставлен всем предшествовавшим ходом событий вопрос об их самоопределении, то мы под чужими войсками понимаем одинаково как оккупационные войска Германии и Австро-Венгрии, так и русские войска и, стало быть, исключаем возможность введения русских войск после удаления войск Германии и Австро-Венгрии.

Так как границы оккупации не совпадают, что ясно само собою, с реальными границами соответствующих народов, то мы, с своей стороны, как мы уже неоднократно заявляли, готовы предоставить такое же право на самоопределение и населению областей, смежных с оккупированными областями, при условии, что соответственные учреждения, о характере которых надлежит условиться, признают, что линия, которая должна в общих чертах определить территорию самоопределяющихся народов, проходит за пределами оккупации...

Границы оккупации Литвы или Курляндии не могут быть смешаны с этнографическими границами их на русской территории, и эти последние должны быть временно установлены органами, достаточно компетентными, - чтобы в будущем эти национальные границы сделать свободными, и чтобы референдум, который мы предлагаем, распространился не только на оккупированные области, но и на всю область данной национальной группы.

Кюльман отводит вопрос "о степени влияния вооруженных сил на результаты голосования" и запрашивает мнение российской делегации по вопросу о том, "когда... возникает народ, как единое целое, и каковы... способы волеизъявления у такого вновь возникшего народного целого, при посредстве которого оно могло бы фактически проявить свою волю к самостоятельности и, в частности, к отделению".

Троцкий. Формально г. председатель германской делегации совершенно правильно констатировал разногласие, указав, что оно относится к вопросу о том, когда именно на международной арене появляются новые государственные единицы.

Я не могу, однако, согласиться, - и это есть мнение нашего правительства, - что всякий орган, который застигнут оккупацией на данной территории и который считает себя выразителем данной народности, причем претензия данного органа опирается, быть может, именно на присутствие здесь чужих войск, действительно может и должен быть нами признан выразителем воли данного народа.

Во всяком случае, поскольку речь идет о государстве, созданном народом, а не о государстве, которое искусственно образуется той или иной могущественной державой сверху, - у каждого органа, претендующего на выражение народной воли, всегда есть возможность дать объективную проверку своих полномочий. И до этой проверки воля данного органа не может рассматриваться иначе, как частное политическое заявление. Такая проверка может и должна состоять в голосовании всего населения, которое считается призванным к самоопределению. Такого рода опрос носит название референдума.

Что касается интересующих нас областей, то на их территории имеются органы, несравненно более компетентные выразить волю народа, но которые до сих пор не имели этой возможности потому именно, что они опирались на самые широкие массы. Таким образом, теорию, которую развил г. председатель германской делегации о том, что каждый орган, претендующий на выражение народной воли, призван ее выразить, - эту теорию мы считаем находящейся в коренном противоречии с подлинным принципом самоопределения, ибо в ту эпоху, когда исторически унаследованные органы выражали, под видом народной, свою волю, право самоопределения народов ни в каком смысле еще не было признано. В частности это касается Финляндии. Здесь мы как раз имеем наиболее удобный пример для иллюстрации нашей мысли: Финляндия не была оккупирована чужими войсками. Воля финляндского народа выразилась в тех формах, которые могут и должны быть названы демократическими. И с нашей стороны не представляется никаких решительно возражений против того, чтобы осуществилась тотчас же на практике воля народа, выраженная таким демократическим путем.

Что касается Украины, то там такого рода демократическое самоопределение еще не закончилось. Но на Украине нет иностранных войск, а русские войска удалятся с украинской территории и не будут и не могут чинить никаких препятствий к самоопределению Украины. Так как это чисто технический, а не политический вопрос, то мы не видим решительно никаких препятствий к тому, чтобы самоопределение украинского народа происходило на почве предварительного признания независимости Украинской Республики*65.

Более того, те соображения, какие развил г. председатель германской делегации, при нынешнем положении самоопределяющихся народов практически исключают возможность ясного волеизъявления. Они практически неосуществимы, потому что воля того или другого ландтага может встретиться с выражением воли других частей населения, имеющих свои общественные и политические организации.

И мы не найдем иного критерия для решения конфликта, нежели волю всего населения в целом. Если мы возьмем, например, - я это беру только как пример, - Ригу, то там старый муниципалитет был смещен новым муниципалитетом, и, следовательно, весь вопрос о воле населения Риги сводится к тому, какое из этих представительств мы будем считать или должны были бы считать действительным выразителем воли городского населения.

А если принять во внимание, что данные области России переживали в момент оккупации процесс глубочайшей демократизации, то, с точки зрения г. председателя германской делегации, судьба соответствующих областей зависела бы от того, какого числа и в какой момент оккупационные войска вступили в эти области и какие органы они там застали. Такая постановка вопроса, без всякой принципиальной основы, лишила бы будущие государственные отношения устойчивости.

Мы полагаем, что для того, чтобы во вновь образовавшихся государственных единицах воля народа могла выражаться ясно и определенно, необходимо создание временного органа, который представлял бы наличные в данной стране общественные и политические организации и группировки с достаточной полнотой и который имел бы своей прямой и непосредственной задачей опрос всего населения страны относительно желательных форм управления и будущей его судьбы.

Кюльман ставит вопрос о том, "кто должен создать этот орган и из какого источника тот, кто создаст его, будет черпать полномочия на это" и кто даст право этому органу навязывать народу референдум, для него, может быть, нежелательный.

Троцкий. Я с большим интересом принимаю участие в прениях по этому вопросу, рамки которых раздвигаются при столь любезном содействии г. председателя германской делегации. Я должен сказать, что те правовые затруднения, которые здесь выдвигает г. председатель германской делегации, остаются, по крайней мере, в такой же силе и при его постановке вопроса, ибо ни одному из ландтагов, если взять этот пример, никто не давал права политически определять судьбу соответствующих областей. И момент, когда тот или другой ландтаг выразил волю к независимому государственному существованию, был моментом нарушения права. Я говорю это не для того, чтобы возражать против таких нарушений права. С нашей стороны германская делегация, разумеется, меньше всего может этого ожидать. Но вот вопрос чрезвычайно интересный: кто имеет в данном случае революционное право оборвать правовую преемственность? Мы считаем, что те общественные организации, которые представляют широкие народные массы, имеют гораздо более прав на революционный прием - порвать государственную преемственность и от имени тех слоев населения, на которые они опираются, взять на себя инициативу опроса населения. Если бы оказалось, что народ отвергает референдум, - у народа всегда останется возможность своим голосованием передать полномочия ландтагу.

Я не знаю, однако, в истории примера, чтобы всеобщее избирательное право или референдум оказались навязанными народу извне и не отвечали бы его идеалам, и если бы только эта опасность стояла перед нами, то, я думаю, дело было бы разрешено к общему нашему удовольствию без всяких затруднений.

Кюльман полагает, что раз вопрос идет о революционном праве, он "переходит в область силы". Задача же заключается в том, "чтобы из области силы перейти на почву соглашения".

Троцкий. Я совершенно с этим согласен, и на этом основывается вся моя аргументация, - другими словами, я полагаю, что если бы те или иные области получили устройство, не соответствующее их воле и навязанное им силой, опирающейся на чисто внешнее давление, созданное внутренне-изжившими себя унаследованными органами, - то у соответствующего населения останется всегда право апелляции к революции.

Но именно поэтому я считаю, что задача переговоров состоит в том, чтобы избавить соответствующее население от очень трудной задачи революционным путем восстанавливать утраченные права. Именно поэтому мы и предлагаем создать такие формы, которые возлагали бы ответственность за тот или иной способ государственного самоопределения на само население.

Кюльман выставляет положение, "что там, где нет других исторически возникших представительных органов, существующие должны, хотя бы временно, признаваться как представительства народа" и выразители его воли, "в особенности по жизненному вопросу о стремлении нации к национальной самостоятельности".

Троцкий. Во избежание возможных недоразумений, - на что обращает мое внимание мой коллега и друг Каменев, - я считаю необходимым еще раз заявить то, что само собою вытекает из всей нашей позиции. Из того факта, что народы, о которых идет речь, входили в состав народов Российской Империи, мы не делаем решительно никаких выводов, которые могли бы в какой бы то ни было степени ограничивать или урезывать будущее самоопределение этих народов.

Весь вопрос сводится для нас к тому, чтобы будущее самоопределение фактически стало самоопределением, не ограниченным внешними влияниями.

Вместе с тем я должен обратить внимание на то обстоятельство, что мы расходимся не только по вопросу о структуре временного органа, но также - и в особенности - относительно его полномочий. Прежде всего, г. председатель германской делегации признает, вместе с нами, возможность отсутствия на соответствующей территории правомочных органов для выражения народной воли. Он считает необходимым, ввиду отсутствия таких органов, признать временно-уполномоченными созданные для других целей органы. Но он тут же немедленно расширяет их полномочия в такой мере, которая не соответствует обстоятельствам дела: вместо того, чтобы признать - в крайнем случае - эти органы вспомогательными при выработке органов, выражающих общенародную волю, он признает фактическое их существование уже за выражение народной воли.

Мы же суживаем деятельность тех временных учреждений, которые мы считаем необходимыми создать, и предлагаем их задачу видеть только в обеспечении наиболее совершенного выражения воли народа.

Что касается протеста против утверждения, будто воля этих ландтагов находилась под давлением извне, то, совершенно не входя сейчас, как г. председатель германской делегации, в рассмотрение вопроса по существу, я считаю, однако, необходимым указать на самую сущность дела, которая не может быть оспариваема, а именно, - что эти органы опираются на очень узкий круг населения, и что их волеизъявление происходило в период пребывания чужеземных войск на данной территории. А к этому сводится для нас сущность вопроса.

Кюльман заявляет, что до рождественского перерыва российская делегация "склонялась" к предложению немцев и за это время изменила свою точку зрения.

Троцкий. Что касается рождественского перерыва, который здесь несколько раз упоминался и, будто бы, оказал влияние на перемену во взглядах делегации (мне это кажется не имеющим никакого основания), - что касается этого, то я думаю, что мой коллега, бывший председатель нашей делегации, Иоффе, лучше мог бы на это ответить и сейчас ответит*25. С своей стороны, я должен сказать, что делегация вернулась к нам в Петроград до рождественского перерыва с двумя предложениями, которые отражали всю глубину противоречий между нами и противной стороной.

Кюльман просит ясно сформулировать ответ на вопросы, кто должен создавать эти временные органы, каково их отношение к существующим представительным органам и каков круг их задач.

Троцкий. Прежде чем ответить на этот вопрос, я хотел бы сказать два слова: для нас заявления ландтага могут иметь крупнейшее политическое значение, так как мы отнюдь не исключаем из общей воли народа ту его часть, которая представлена ландтагом. И если бы, даже без оккупации, такого рода ландтаг заявил, что он требует для Литвы и для Курляндии самостоятельного существования, то мы считали бы это достаточным для того, чтобы поставить в порядок дня вопрос о референдуме. В этом смысле наша позиция по данному вопросу ничем не отличается от той, которую мы занимали до рождественского перерыва.

Что касается поставленных здесь вопросов, то они имеют известное значение, но это, в конце концов, скорее вопросы подчиненные, технические. Мы дадим на них письменный ответ, как только мы его сформулируем. Но предварительно нам казалось бы необходимым обсудить некоторые принципиальные предпосылки создания такого рода временных органов.

Кюльман запрашивает, признала ли бы российская делегация существующие органы Курляндии и Литвы имеющими право проводить референдум, если бы эти области не были оккупированы.

Троцкий. Для того, чтобы был вообще поставлен вопрос о дальнейшей судьбе того или другого народа, входящего в состав определенного государства, необходимо, чтобы из среды данного народа раздались достаточно авторитетные голоса и заявления, требующие изменения его судьбы. Такие требования могут получить различную форму: в одном случае, это могут быть восстания, как в Ирландии, в Индии, - в другом случае, это могут быть заявления ландтагов, муниципалитетов, земств. И мы рассматривали бы голос ландтага, как выражение стремлений известной влиятельной части народа, точно так же, как заявление, скажем, крестьянских организаций или рабочих профессиональных союзов в тех же областях. Все это дало бы нам возможность заключить, что данный народ недоволен своим государственным строем, и отсюда следовал бы единственный возможный вывод - апеллировать к авторитетному и решающему мнению самого народа в целом, а для этого необходимо было бы создание такого временного органа, который обеспечивал бы действительно свободное голосование заинтересованного населения.

III. Вечернее заседание 11 января 1918 г.

Кюльман предлагает российской делегации сформулировать отношение к органам, "задача которых состояла бы в подготовке и осуществлении народного представительства на широких основаниях".

Троцкий. Дело в том, что другая сторона тоже не представила до настоящего времени определенного предложения, если не считать мнений ландтагов, которые нам также пока не были предъявлены.

Например, относительно бывшего Царства Польского нам не указали до сих пор, какие учреждения там созданы или предполагается создать для выяснения воли населения, и вообще мне казалось, что наши прения остановились на вопросе о политических предпосылках волеизъявления, а не на его техническом осуществлении. Я именно и указал г. председателю германской делегации, что нам необходимо совершенно точно выяснить политические предпосылки опроса населения. Я хотел бы еще раз повторить, что необходимо устранить одно возможное недоразумение, будто бы представители Российской Республики ищут путей и средств искусственно удержать в пределах России интересующие нас в данном случае области. Это, как я уже однажды заявил, относится как к оккупированным, так и к неоккупированным частям соответственных областей.

В таком вопросе мы, разумеется, имеем право требовать от другой стороны, чтобы она проверяла наше заявление в соответствии с общим смыслом нашей политики. Это не есть для нас уступка Германии и Австро-Венгрии. Мы в этом не видим ущерба для нашей страны и для нашего народа. Это есть выполнение той программы, которая должна, наоборот, усилить и укрепить наш народ, нашу страну.

Если бы г. г. представители другой стороны дали себе труд понять эту нашу позицию, то у них отпали бы многие лишние сомнения и многие соображения. В то же самое время, ввиду того противоречия, которое существует между декларацией Германии и Австро-Венгрии от 25/12 декабря и между их формулировкой 1-го и 2-го пунктов в условиях от 28/15 декабря*26, - ввиду этого несомненного противоречия, мы, как и общественное мнение нашей страны, считали бы совершенно необходимым, чтобы германская и австро-венгерская делегации с такою же ясностью и категоричностью, как и мы, определили бы свое отношение к тем государственным единицам, которые могут сложиться в оккупированных областях.

Итак, мы, со своей стороны, заявляем, что из факта бывшей принадлежности оккупированных областей к Российской Империи нынешнее российское правительство не делает никаких выводов, которые налагали бы на население этих областей какие-либо государственные и правовые обязательства по отношению к Российской Республике.

Мы обязуемся не принуждать этих областей - ни прямо, ни косвенно - к принятию той или иной формы государственного устройства, не стеснять их самостоятельности какими бы то ни было таможенными или военными конвенциями, заключенными до окончательного конструирования этих областей на основе политического самоопределения населяющих их народов. И мы хотели бы знать, могут ли германская и австро-венгерская делегации сделать заявление в этом же смысле, т.-е. что правительства Германии и Австро-Венгрии настоящим категорически подтверждают отсутствие у них каких бы то ни было притязаний на включение в германскую и австрийскую территорию областей бывшей Российской Империи, ныне оккупированных германскими и австро-венгерскими войсками, - на так называемое "исправление границ" за счет этих областей, - что правительства Германии и Австро-Венгрии заявляют о своем отказе от прямого или косвенного принуждения этих областей к принятию той или иной формы государственного устройства, от ограничений их самостоятельности какими бы то ни было таможенными или военными конвенциями, заключенными до окончательного конструирования этих областей на основе политического самоопределения народов.

Что же касается практического и подчиненного вопроса о том, как должен быть сконструирован переходный временный орган, то, как я уже сказал, мы представим точную формулировку этого технического вопроса, при содействии компетентных лиц, прибытия которых мы ожидаем завтра*27.

Кюльман полагает, что никакого противоречия между заявлением от 25 декабря и проектом 28 декабря нет. Принципиальные разногласия с российской делегацией заключаются, по его мнению, в том, что последняя "рассматривает новые государства, как находящиеся еще в промежуточном состоянии", в то время как он полагает, что они "уже имеют свою государственную жизнь и уже дееспособны в государственном отношении".

Троцкий. Я, к сожалению, должен констатировать, что между принципиальной декларацией от 25/12 декабря и формулировкой тех же пунктов от 28/15 декабря имеется глубокое противоречие, - противоречие, еще более усугубляющееся теми разъяснениями, которые дал сегодня г. председатель германской делегации.

Не мы одни констатируем это противоречие. Г. председатель германской делегации сослался на речь г. германского рейхс-канцлера и высказал совершенно справедливое предположение, что мы следим за германской печатью.

В германской печати почти нет разногласий по вопросу о том, что между декларацией от 25/12 декабря и постановкой вопроса от 28/15 декабря имеется глубокое противоречие, с той только разницей, что одна часть германской печати жалеет об этом противоречии, а другая его приветствует, ибо видит в формулировке от 28/15 декабря отказ от принципов, провозглашенных 25/12 декабря. Так именно это и было понято общественным мнением нашей страны и нашим правительством. Я повторяю, те разъяснения, которые сегодня были даны, показывают, что противоречие это гораздо глубже, чем предполагали даже наши крайние пессимисты.

Утверждение г. председателя германской делегации, будто бы те народы, о которых идет речь, представляют сейчас государственные единицы, которые могут заключать договоры и соглашения и уступать свою территорию, - является полным и категорическим отрицанием принципа самоопределения.

Если эти государственные единицы могут уступать свою территорию, то почему представители тех органов, которые уполномочены производить такие действия, не приглашены сюда в Брест-Литовск для участия в мирных переговорах?

Здесь было сказано, что возникновение государства связано с его международным самоопределением, с его правом устанавливать те или иные отношения к другим государствам. Если в лице этих новых государств мы имеем уже самостоятельные государственные единицы, то, очевидно, относясь серьезно и bona fide (добросовестно, искренно) к принципу самоопределения народов и полагая, что этот принцип уже реализовался в данных областях, союзнические делегации должны были бы считать себя обязанными предложить прервать наши переговоры до прибытия сюда полномочных представителей упомянутых государств. В действительности это не было и не будет сделано, потому что перед нами не самодовлеющие участники переговоров, а объекты переговоров, подлежащие разделу и воздействию сверху. На том свободном от условностей языке, который мы употребляем в таких случаях, это обозначается не словом "самоопределение" народов, а совсем другим выражением; это другое выражение гласит: "аннексия". И мы сейчас, в данной стадии переговоров, находимся в таком положении, как если бы мы строили сложные леса вокруг какого-то здания, а затем оказалось бы, что никакого здания нет. Можно строить мирные переговоры на разных принципах - на принципе самоопределения и на принципе аннексии. И то и другое имеет свой смысл. Но то или другое должно быть принято по существу, серьезно. Мы не признаем таких принципов, которые служат только для прикрытия противоречащего им содержания.

Мы - революционеры, но мы и реалисты, и мы предпочитаем прямо говорить об аннексиях, нежели говорить, подменивая подлинное название псевдонимом.

Именно в отношении к польской независимости, которую мы менее всего склонны оспаривать, мы видим, как создаются правительства или министерства по принципу, который вряд ли может показаться удовлетворительным самым консервативным политикам любой страны. Мы признаем право польского народа распоряжаться своей судьбой, мы первые будем приветствовать исправление величайших исторических преступлений по отношению к польскому народу, но мы не можем признать, что те или другие территориальные комбинации нынешнего польского министерства, здесь не представленного, являются действительным волеизъявлением польского народа*76.

Я думаю, что этим достаточно ярко освещается вся глубина противоречия между двумя сторонами.

Мы защищаем не владения России, - мы отстаиваем права отдельных народностей на свободное историческое существование. И мы никогда, ни в коем случае, не согласимся признать, что все те решения, которые принимаются и, быть может, уже приняты или будут приняты в ближайшее время, под контролем германских оккупационных властей, через посредство органов, созданных оккупационными властями, или при их содействии, или через учреждения, произвольно признанные в качестве полномочных органов, - что эти решения являются выражением подлинной воли этих народностей и могут определять их историческую судьбу.
 

*22 В дополнительную делегацию, о которой идет речь, входили в качестве консультантов по национальным вопросам: К. Радек, П. Стучка, С. Бобинский, В. Мицкевич-Капсукас. Тов. Радеком и Бобинским была подписана декларация от имени соц.-дем. Польши и Литвы, оглашенная в заседании от 7 февраля (прил. N 8), тов. Мицкевичем была представлена декларация от имени Комиссариата по литовским делам (прил. N 9).

*23 Большая часть турецкой Армении была в этот период занята российскими войсками, оставшимися там со времени империалистической войны. Советская делегация заявила, что российские войска будут выведены, и настаивала на проведении в жизнь провозглашенного советским правительством самоопределения армянского народа, включая и ту часть его, которая находилась на территории, входившей ранее в состав Российской Империи. Председатель турецкой делегации, Хакки-Паша, все время старался убедить советскую делегацию, что никакого армянского вопроса не существует, что он раздувается империалистами, заинтересованными в разжигании национальной вражды, что, подымая вопрос об Армении, советские представители только играют на руку империалистам, и что сами армяне чрезвычайно довольны своим положением. Истинные намерения турецких империалистов обнаружились впоследствии, когда в окончательном тексте Брестского мирного договора неожиданно появился пункт об очищении российскими войсками округов Карса, Ардагана и Батума и о предоставлении "населению этих округов установить новый строй в согласии с соседними государствами, в особенности - с Турцией" (гл. IV, см. прилож. N 11). Это означало не только отказ от предоставления жившим в Турции армянам права на самоопределение, но фактическую аннексию Турцией также и значительной части Армении, входившей ранее в состав России.

*24 В речи, предшествовавшей выступлению тов. Троцкого, Кюльман заявил, что решение об отделении от России было принято в оккупированных областях "органами, фактически уполномоченными представлять соответствующие народы". Такими "фактически уполномоченными органами" Кюльман считал правительства, созданные в зоне оккупации при поддержке германских войск и по указанию германского правительства, как, напр., курляндское народное собрание, литовский ландрат, городское управление Риги и т. д. Как создавались эти "фактически уполномоченные органы", видно из описания процесса "самоопределения" Курляндии, помещенного в Юрьевской газете того времени "Dorpater Nachrichten".

18/5 сентября состоялось заседание дворян и земских чинов Курляндии. Оно начало свои работы с обсуждения доклада о созыве расширенного земского собрания. Доклад был принят единогласно, и через два дня уже состоялось в парадно-украшенном тронном зале Митавского замка первое заседание этого расширенного ландтага под председательством Р. Ф. Хорнер-Илена. Единогласно был принят адрес верховному командующему восточного германского фронта принцу Леопольду Баварскому и управляющему гражданской частью в Курляндии ф.-Госслеру. В адресе высказывалась благодарность за то, что земскому собранию, уполномоченному "всем населением" Курляндии, была предоставлена возможность высказать свои пожелания о будущем страны. "Как представители, посланные населением Курляндии, мы просим охраны и покровительства у Его Величества германского императора и у могущественной Германской Империи. Полные доверия мы отдаем наши судьбы в руки Его Величества и им поставленной немецкой военной власти. Совместно с нею мы уже теперь желаем работать над воссозданием Курляндии. Мы покорнейше просим, чтобы в лице Земского Совета, из нашей среды призванного, из представителей всех профессий, всех кругов народа составленного, мы получили бы возможность сотрудничать в создании нашего исторического (?) управления на благо нашей возлюбленной родины". 22 сентября был получен ответ от принца Леопольда Баварского. Ответ этот, прочитанный на заседании ландтага майором ф.-Госслером, гласил следующее:

"Курляндия сильно пострадала от войны. Но ее культурные и экономические силы позволяют надеяться, что ей удастся некогда цветущий государственный организм возродить к новой мощи и на новых основаниях. Время для этого уже пришло. В общей работе с жителями страны будут проведены подготовительные меры к воссозданию государственного бытия Курляндии. С этой целью, согласно Вашему предложению, будет создан Земский Совет, который, учитывая историческое развитие Курляндии, должен обсудить под руководством начальника военного управления основные права будущего государства и основные черты будущего управления и хозяйства страны. Свободное развитие Курляндии на основе справедливости - вот что должно быть нашей целью. Его Величество германский император и король прусский, которому сообщено Ваше заявление, шлет Курляндии и ее земскому собранию свой всемилостивейший привет и призывает щедрые божьи милости на работы во благо страны".

Ответ вызвал единодушное Hoch! по адресу германского императора, а затем единогласно был избран Земский Совет.

Любопытен состав "расширенного ландтага", который "самоопределил" Курляндию. Он состоял из 27 представителей крупного землевладения, такого же числа представителей мелкого землевладения, 17 представителей городов (5 - от Либавы, 3 - от Митавы и 9 - от других городов), 4 представителей дворянства и 5 представителей евангелического духовенства. Национальный состав собрания: 49 немцев, 28 латышей, 2 еврея, 1 литовец, всего 80 депутатов. Это представительство избрало и соответственный Совет (ландрат) из 20 членов (6 - от крупного землевладения, 6 - от мелкого, 4 - от городов, 3 - от духовенства и 1 - от дворянского собрания). "Рыцарское сословие, - почтительно сообщают "Dorpater Nachrichten", - представляет князь Вильгельм Ливен-Нейгоф".

Что вся эта комедия была проделана по заказу германского генерального штаба, видно из следующего сообщения Людендорфа в его мемуарах о войне:

"В сентябре майору фон-Госслеру удалось, согласно постановления Главнокомандующего востоком, образовать в Митаве Земский Совет (ландрат)... Дворянство довольно единодушно пошло за ним" (стр. 109).

О "самоопределении" Польши см. прилож. N 8 и примечание 76, о Литве - прилож. N 9.

*25 Выступивший вслед за этим тов. Иоффе сделал следующее заявление:

"Я хочу, как бывший председатель российской делегации, добавить к тому, что сказал нынешний ее председатель, - и я берусь подтвердить это выдержками из протоколов наших заседаний до рождественского перерыва, - что российская делегация не оставляла никаких сомнений относительно абсолютной неприемлемости для нее голосования в оккупированных территориях в период занятия их чужеземными войсками; равным образом, уже совершившееся голосование не может быть нами признано, как законное волеизъявление данного народа. Поэтому мы именно и настаивали на том, чтобы были приняты обе формулировки, в которых резко подчеркивается разногласие именно по этому вопросу".

*26 См. об этом примечание 1 и 21, а также приложения NN 4 и 6.

*27 Речь идет о консультантах по национальным вопросам, в качестве которых присутствовали впоследствии К. Радек, П. Стучка, С. Бобинский и Мицкевич-Капсукас (см. примечание 22).