Москва. Российская политическая энциклопедия,
тираж 2000 экз. ISBN 5-8243-0063-1, ББК 63.3(2)5б П 27
Перегудова З.И.
Политический сыск в России
1880-1917
Глава 5

Служба наружного наблюдения была создана задолго до организации Департамента полиции1. Она состояла в основном из филеров-агентов, которые имелись при учреждениях как уголовного, так и политического сыска. Однако с ростом революционного движения, созданием нелегальных политических партий подобного рода разобщенность уже не могла устроить полицейские власти. Первой попыткой укрепления службы наружного наблюдения и ее централизации было создание в 1894 г. при Московском охранном отделении Летучего отряда филеров.

§ 1. Летучий отряд и организация филерской службы
Отряд был создан для более успешной борьбы с «неблагонадежным элементом» и «тайными организациями» в империи. В момент создания он насчитывал 30 человек, и на его содержание отпускалось 19800 руб. в год. Отряд был организован при Московском охранном отделении, но по указаниям Департамента полиции филеры отряда командировались в различные губернии для наблюдения за «революционным элементом». Потребность в услугах отряда росла, и в январе 1901 г. его состав увеличивается еще на 20 человек, а на его содержание дополнительно ассигнуется 12000 руб.
Летучий отряд находился на привилегированном положении. Основная часть его сотрудников имела большой опыт работы, знала свое дело. Однако поездки и командировки нередко вызывали осложнения, главным образом в связи с заносчивостью столичных филеров. Как писал в своей записке «Об условиях деятельности русской политической полиции» Рачковский (27 мая 1902 г.), некоторые сотрудники летучего отряда «до крайности избалованы, проникнуты каким-то артельным коммунным духом, никого из местных властей не признают, смотрят на начальников ГЖУ свысока, подчас дерзки и заносчивы, при столкновении с местными агентами стараются выставить свое превосходство, хвастаются своими делами и
С. 172.
значительными денежными средствами, издеваются над своими провинциальными товарищами и поселяют в них завистливое недоброжелательство, что сильно деморализует местных агентов, состоящих в большинстве случаев из жандармских унтер-офицеров, получающих грошовое содержание и суточные»1а.
В 1902 г. при реорганизации системы политического сыска и создании розыскных пунктов Летучий отряд при Московском охранном отделении был расформирован, основная часть личного состава была распределена по новым розыскным пунктам, а 20 квалифицированных сотрудников вошли в состав отряда, образованного при Департаменте полиции. В октябре 1902 г. была разработана «Инструкция филерам Летучего отряда и филерам розыскных и охранных отделений». Она состояла из 21 пункта и авторами ее были Зубатов и Медников (См. приложение). Ею пользовались вплоть до 1907 г., когда она была заменена двумя новыми инструкциям2.
В период революции 1905 г. на отряд при Департаменте возлагаются все новые обязанности, растут расходы, отпускаемые на его содержание. 28 марта 1906 г. в одной из докладных записок Департамента полиции отмечалось, что содержание отряда стоит дорого и что «существование его является ненормальным и не соответствующим назначению Департамента полиции как центрального учреждения»3. В связи с этим отряд предлагалось расформировать, а средства направить на усиление «розыскных и наблюдательных средств» охранных отделений и розыскных пунктов4. Можно предположить, что у директора Департамента не было желания руководить деятельностью Летучего отряда, обрабатывать его информацию. Когда писалась эта записка (март 1906 г.), филерский отряд фактически был уже прикомандирован к Петербургскому охранному отделению (с января 1906 г.). Отряд был сокращен до 15 человек, суммы на его содержание резко уменьшены (с 52 тыс. до 13,5 тыс. руб.).
18 мая 1906 г. появляется новая докладная записка (Э.И. Вуича) с предложением восстановить летучий отряд. Она интересна по содержанию и характеризует положение розыскной деятельности на местах. Автор пишет: «...все чаще и чаще возникают случаи острого положения революционного движения в той или другой местности, вызывающие необходимость немедленного и осторожного наблюдения посредством опытных агентов. В местностях, где не имеется охранных отделений и где жандармские управления ведут дело наблюдения исключительно посредством жандармских унтер-офицеров, в большинстве случаев хорошо известных местному населению, с особенной силой выступает необходимость спешной посылки туда наблюдательных агентов, опытных и никому не известных.
С. 173.
При отсутствии Летучего отряда приходится в таких случаях прибегать к командировкам агентов из охранных отделений, иногда далеко отстоящих от подлежащей обследованию местности». Автор считает, что это ослабляет уже поставленное наблюдение в охранном отделении, так как снимает людей с налаженной работы. Кроме того, охранные отделения в таких случаях посылают людей «худшего сорта и мало надежных», хотя дело требует «лучших сил». «Личные же качества филеров бывшего летучего отряда Департаменту представляются особенно ценными, потому что большинство из них — люди давно служащие, прошедшие хорошую школу, дисциплинированные, хорошо знающие многих революционных деятелей и в большинстве случаев могущие вести наблюдения самостоятельно»5. На докладе имеется резолюция: «Доложено г. Министру. Приказано расформирование приостановить до особого распоряжения и продолжить пока по-прежнему платить жалование». 23 мая 1906 г., через несколько дней после назначения директором Департамента полиции Трусевича, он пишет начальнику Петербургского охранного отделения Герасимову: «Прошу В.В. возлагать на филёров этого отряда наиболее ответственные поручения вне С.-Петербурга»6.
Огромные усилия, которые в этот период предпринимаются для насаждения секретной агентуры, отодвинули наружное наблюдение на второй план. Тем не менее эта служба остается одним из наиболее важных источников получения сведений о деятельности революционных сил. Через наружное наблюдение шла разработка данных секретной агентуры, уточнялись и проверялись ее сведения.
Положение с наружным наблюдением на местах все более тревожило чинов Департамента полиции. Данные ревизий, сообщения с мест свидетельствовали о слабой подготовке филеров, низких моральных и профессиональных качествах, слабой заинтересованности в службе. В годы революции наблюдался уход наиболее опытных филеров в связи с тем, что опасность их работы возрастала, а вознаграждение оставалось прежним, положение семьи в случае потери кормильца никак не обеспечивалось. Как вольнонаемные служащие, они не пользовались правами и льготами чинов полиции. Стремясь навести порядок в этой службе, Трусевич собирает пожелания опытных руководителей, которые считают необходимым создание центральной школы для подготовки филеров, чтобы последние не пользовались «одними рутинными приемами наблюдения, а умели найтись во всякой обстановке и не останавливались в случае надобности перед сыскными приемами». Ответы начальников охранных отделений сводились к тому, что «главный недостаток современного состава филеров —
С. 174.
недостаточное умственное развитие их, отсутствие инициативы, находчивости, малое знакомство с приемами наблюдения в условиях настоящего времени, неимение часто авторитетного и опытного руководителя»7.
В Департаменте приходили к выводу, что для поднятия этого направления работы необходим более тщательный выбор людей, воспитание и обучение «обязанностям современной службы». Кроме того, что филер должен быть здоровым, крепким, без физических недостатков, «хорошей нравственности», «первостепенное значение теперь приобретает некоторая интеллигентность, умственное развитие, расторопность, связанная с находчивостью». Филеры должны иметь не только навыки установки лиц по приметам, ознакомления с местностью и т.п., но и быть подготовленными теоретически: должны быть знакомы с организацией революционных партий, способами составления примет наблюдаемого, описания одежды, установки личности по приметам, отличиями форменной одежды служащих и учащихся, способами конспирации наблюдаемых, способами наблюдения при различной обстановке, установления квартиры, куда входит наблюдаемый, способами задержания при различных обстоятельствах. Было признано полезным иметь филерами женщин.
В фонде Московского охранного отделения сохранилось достаточно много дел женщин-филеров. Пути поступления их в охранное отделение были различными, но, как правило, они узнавали об этой службе или от мужей — филеров, или знакомых лиц, служащих в полиции. Сохранилось личное дело филерши Федоровой Прасковьи Ивановны7а, муж которой был филером и погиб во время революции в 1905 г. По ходатайству Дубасова ей с сыном выплачивалась пенсия 15 рублей в месяц. В 1912 г. она решила сама пойти на службу в охранку. При поступлении ее заявления был запрошен пристав по месту жительства Федоровой о ее образе жизни и нравственных качествах. Вместе с ней работали еще несколько женщин. В Московском охранном отделении были довольны их работой. Взятые на зарплату 25 рублей, они вскоре получили прибавку еще 10 рублей.
При непосредственном участии Трусевича и Еремина в феврале 1907 г. разрабатывается и рассылается начальникам охранных отделений Инструкция по организации наружного наблюдения, утвержденная Столыпиным. Она касалась исключительно деятельности филеров. Почти одновременно разрабатывается и рассылается Инструкция начальникам охранных отделений, касающаяся их деятельности по организации наружного наблюдения8. В Инструкции были учтены многие пожелания местных полицейских властей, касающиеся состава, подготовки,
С. 175.
деятельности филеров. Предпочтение отдавалось строевым запасным нижним чинам унтер-офицерского звания, не старше 30 лет. Среди необходимых качеств филеров перечислялись: благонадежность, честность, трезвость, ловкость, смелость, сообразительность, выносливость, терпеливость, настойчивость, осторожность, дисциплинированность, крепкое здоровье, особенно крепкие ноги, хорошее зрение, слух, память, неброская внешность. Филерами не могли быть лица польской и еврейской национальности9.
Заботясь о качественном составе агентов наружного наблюдения, директор одновременно ставит перед министром внутренних дел вопрос лучшего обеспечения филеров, повышения их статуса для закрепления на службе.
В докладной записке от 16 ноября 1906 г. Трусевич писал, что обязанности филеров «весьма ответственны» и сопряжены с постоянной опасностью для их жизни, но «не имея служебных прав, они лишены тех преимуществ, которые предоставлены, по действующим законам, полицейским чинам, что затрудняет привлечение в ряды агентов вполне благонадежных в нравственном отношении лиц». «Вместе с тем, не занимая служебного положения, агенты не подлежат установленной законом для должностных лиц ответственности, а потому начальство лишено возможности как дисциплинарного воздействия на них за проступки по службе, так и привлечения их к судебной ответственности за более тяжкие нарушения служебных обязанностей». Трусевич считает возможным зачислить наиболее опытных и доказавших свою преданность филеров на государственную службу старших — в околоточные надзиратели, младших — в городовые и урядники 10.
По сути дела, Трусевич не предлагал ничего нового. Некоторые начальники Охранных отделений уже практиковали эти меры, не ставя в известность об этом высшее начальство. Как выяснилось, 27 филеров из числа 79 находившихся на службе н Московском охранном отделении, к моменту переписки значились на должностях околоточных надзирателей резерва Московской городской полиции с откомандированием в Московское охранное отделение. Подобные меры практиковались в Донском охранном отделении, Иркутском, Нижегородском, Харьковском11. По согласованию с министром внутренних дел этот вопрос был решен следующим образом. Поскольку Москва была единственным городом, в котором, согласно существующему законодательству, можно было иметь неограниченное количество околоточных надзирателей, было принято решение зачислить старших филеров околоточными надзирателями резерва московской городской полиции с откомандированием в надлежащие охранные отделения с выплатой содержания из
С. 176.
сумм Департамента полиции. Что касается младших филеров, а их было почти в два раза больше, то было решено при со здании соответствующих должностей использовать средства Департамента полиции, «применительно к учреждению подобных должностей на частные средства» 12.
Вначале московский градоначальник А.А. Рейнбот согласился на предложенный вариант. В качестве непременного условия он требовал, чтобы предназначенные к зачислению околоточными надзирателями резерва московской городской полиции агенты иногородних охранных отделений «были отлично аттестованы со стороны их ближайших начальств»13. Когда же выяснилось, что в резерв надо было зачислить 237 человек, Рейнбот задумался. «Осуществление сего представлялось бы в высшей степени неудобным, — писал он, — о зачислении их околоточными надзирателями должно быть издано в приказе по Московской городской полиции, причем, конечно, зачисление в эту должность по Москве столь значительного [числа] лиц обратит на себя внимание, вызовет толки, газетные заметки и может повлечь выяснение истинного характера служебной деятельности упомянутых лиц. Между тем, представлялось бы желательным ввести этих лиц возможно незаметнее»14. Рейнбот предлагал хотя бы на первое время ограничить число лиц, зачисляемых на эту должность. Однако почти все они в первой половине 1907 г. прошли по приказам московского градоначальства.
Филеры, зачисленные на государственную службу на должности околоточных надзирателей, городовыми, урядниками, стражниками (237 человек), выполняли только свои филерские обязанности, формы они не одевали, находились в распоряжении начальников охранных отделений, по отрядам полицейской стражи не распределялись, в их списках не значились, расходов губернской администрации не доставляли. 378 младших филеров были зачислены в состав полицейской стражи якобы на средства частных владельцев, а в действительности — Департамента полиции.
Опасения Рейнбота вскоре подтвердились. С течением времени во многих местностях стало известно об истинном служебном назначении новых должностных лиц. Нередко у них возникали трения с местными полицейскими властями, городовыми, стражниками.
Тем не менее число филеров в 1907—1908 гг. возросло. В связи с упразднением в конце 1907 г. унтер-офицерских жандармских пунктов (за исключением тех, что находились на пограничной полосе) из жандармских унтер-офицеров были сформированы филерские отряды15. Центральный филерский
С. 177.
отряд с усилением филерской службы на местах прекратил свое существование.
Наибольшее число филеров было в столицах и городах с рабочим населением и студенчеством: в Баку — 12 человек, Вильно — 15, Екатеринославе — 15, Енисейском охранном отделении — 12, Иркутском — 30, Киевском — 25, Лифлянд-Минском — 12, Нижегородском. — 12, Одесском – 15, Пермском — 12, Саратовском — 15, Тифлис-Томском — 20, Финляндском — 20, Харьковском — 15, Эстляндском — 16!6. В случае необходимости к работе по наружному наблюдению привлекались жандармские унтер-офицеры, хотя это и не рекомендовалось.
Мероприятия, проведенные Трусевичем, дали свои результаты, и эффективность службы наружного наблюдения, особенно в первые годы после революции, заметно возрастает. Порой это объяснялось и недостаточной законспирированностью членов революционных организаций, влившихся в них в годы революции.
В результате активной деятельности службы наружного наблюдения и внутренней агентуры Московский и Московский окружной комитеты РСДРП в период с июня 1907 по ноябрь 1910 г. подвергались разгрому 11 раз 17. В материалах Департамента полиции указывается, что после ареста типографии большевистской газеты «Рабочее знамя» 14 января 1909 г. 20 филеров Московского охранного отделения, следившие за работниками типографии, получили вознаграждение по 15 рублей 18.
В революционных кругах довольно быстро вырабатываются свои методы обнаружения агентов, умение избегать встреч с ними, уходить из-под наблюдения. В результате эффективность службы наружного наблюдения довольно заметно снижается19.
Высшие полицейские власти вновь проявляют недовольство этой службой. Низкий профессиональный уровень филеров особенно сказывается, когда наблюдение идет за опытными революционерами. Явно не справляется служба наружного наблюдения в рабочих поселках и селениях. Ротмистр Терещенков, объясняя трудности работы по установке наблюдения в г. Сормове, пишет: «Сормово представляет собою громадное разбросанное селение, прорезанное массою улиц и переулков; домики в подавляющем большинстве маленькие, одноэтажные, огороженных дворов совсем нет, несмотря на наличность нумерации этих домов, типа деревенских изб, отыскать тот или другой дом, без помощи местных обывателей, положительно невозможно. Население, рабочие сормовских заводов и их семьи, по общим отзывам, весьма сплоченное; появление всякого
С. 178.
нового человека уже вызывает внимание улицы, чему способствует нахождение на улицах до позднего вечера многочисленных групп уличных мальчишек — этих добровольцев-вестовщиков, служащих, по словам представителей местной полиции, большим тормозом при общеуголовном сыске, так как быстро разносят по обывательским домам весть о появлении чинов полиции, стражников и новых лиц»20. Департамент беспокоит, что служба наружного наблюдения продолжает оставаться слабой в небольших городах, в сельской местности, в связи с чем он постоянно рекомендует приобретать вспомогательных агентов среди местных лавочников, писарей, приезжающих торговцев, коммерческих агентов, книгонош и т.д.
В октябре 1909 г. вице-директор Департамента Курлов обращается к министру внутренних дел с предложением полностью реорганизовать службу наружного наблюдения21. Он опять ставит вопрос о школе филеров, о необходимости организации центрального филерского отряда для временных командировок, руководства им, подчеркивает, что с расформированием этого отряда Департамент полиции лишился оперативной, а порой и более объективной информации о положении революционного движения на местах. Серьезно встает вопрос о создании новой Инструкции по наружному наблюдению, так как Инструкция 1907 г. относительно приемов слежки уже устарела, а сами эти приемы превратились в шаблоны и вели к провалам агентов. К тому же на судебных процессах, чтобы доказать виновность революционеров, порой в качестве свидетелей допрашивались филеры и оглашались дневники наружного наблюдения, что также приводило к разглашению филерских приемов и раскрытию агентов. Да и сама Инструкция уже не являлась секретной, так как была опубликована эсерами в революционной печати 22.
В ответ на предложение Курлова в конце 1909 г. создается довольно внушительная комиссия по реорганизации наружного наблюдения из специалистов политического розыска Департамента полиции и Петербургского охранного отделения. После долгих споров «за» и «против» в декабре 1910 г. был вновь создан Центральный филерский отряд при Петербургском охранном отделении. В него вошло 28 человек. Задача отряда была сформулирована следующим образом: «охрана императорских величеств во время путешествий и пребывания вне постоянных резиденций и выработка практическим путем приемов наружного наблюдения, отвечающих современному моменту и тактике революционеров23.
Коренных изменений в этой службе не произошло, а усиление террористической деятельности партии эсеров привело к
С. 179.
тому, что первоначальное назначение отряда — «охрана императорских величеств» выходит на передний план.
Хотя филерская школа не была создана, филеры центрального отряда должны были пройти определенную подготовку. Им давались общие объяснения по темам: человек, общество, семья, государство, закон; образ правления в России и Западной Европе; что такое преступление и виды преступлений; общие понятия о партиях: РСДРП, эсеры, анархисты — и конечные цели революционных партий; что такое социализм, коммунизм, анархизм. Их натаскивали по географии, учили черчению, чтению топографических карт, знакомили с фотографиями членов боевых дружин, они изучали формы студентов учебных заведений, овладевали умением дать словесный портрет, делать грим, а также элементарными знаниями немецкого и французского языков. Филеры отряда периодически выезжали в командировки по России и за границу для наблюдения за членами революционных организаций.
Несмотря на принятые меры службе наружного наблюдения, в условиях нового оживления революционного движения, начавшегося в 1912 г., все сложнее стало справляться со своими обязанностями. Это объяснялось прежде всего возросшей опытностью членов революционных организаций и их умением конспирироваться: выбирать более удобные квартиры для жилья и собраний, знание города, проходных дворов и т.п. ,
В фондах Московского и Петербургского охранных отделений сохранилось около 20 тыс. дневников наружного наблюдения за революционерами, государственными и общественными деятелями, отдельно — за вокзалами, театрами, посольствами и т.д. По дневникам наружного наблюдения проходили разные лица. Здесь видные революционеры, общественные и государственные деятели. Иногда на одного человека заводилось несколько дневников. Дневники были заведены на В.В. Маяковского, А.И. Рыкова, адвоката П.Н. Малянтовича, Вас.Ив. Шверубовича (Качалов), Н.И. Бухарина, А.И. Гучкова, Е.Д. Стасову, А.Ф. Керенского, И.Ф.Арманд, С.А. Есенина, Е.П. Пешкову, П.П. Рябушинского, А.М. Пешкова, Е.Д. Кускову, С.Н. Прокоповича, В.Н. Фигнер, А.В. Амфитеатрова, С. Бирман и других. В сферу наружного наблюдения попадали многие секретные сотрудники. В фондах сохранились дневники наблюдения за некоторыми из них: И.П. Карпачевым, Р.В. Малиновским, А.А. Поскребухиным и др. Иногда тем самым дополнительно проверялась лояльность агента. Как правило, слежка устанавливалась лицами, даже не подозревавшими, что наблюдаемый является секретным сотрудником. Дневники довольно интересны, особенно для исследователей, изучающих биографии разных лиц.
С. 180.
К примеру, дневник наблюдения за Есениным (а иногда его в документах называли Есининым) был заведен в 1913 г., филеры ему дали кличку наблюдения «Набор». При установке, как указывалось в дневнике, Есенин Сергей Александрович, уроженец Рязанской губернии и уезда, Кузьминской волости, села Константинова, работал в типографии у Сытина в качестве конторщика и с 18 августа 1912 г. проживал во 2-ом участке Пятницкой улицы, в доме № 24 Крылова по Строченовскому переулку. За ним постоянно следили 3 — 4 филера — Федоров, Грязное, Веремчук, Угаров, которые и указывали в ежедневных рапортичках результаты наблюдения. За их ежедневную работу им выплачивалось по 65 копеек. Кроме того, здесь же указывались их расходы на транспорт: трамвай или извозчика. Стоит отметить, что чем ближе к центру города велось наблюдение и ближе к руководству охранного отделения, тем скромнее были аппетиты филеров. Что касается наблюдения за «Набором», то здесь филеры несколько распоясались. Место жительства Есенина и его работа находились рядом, однако в отчетах фигурировали деньги на транспорт. 1 ноября им было выплачено 2 руб. 95 коп. на транспортные расходы. Интересны записи наблюдения 2 ноября 1913 г. В этот день Есенин «вышел из дома в 7 час. 20 мин. утра, отправился на работу в типографию Сытина на Валовой улице, в 12 ч. 30 мин. вышел с работы, пошел домой на обед. Пробыл 1 ч. 10 мин, вышел и вернулся на работу. В 6 час. 10 мин. вечера вышел с работы из типографии Сытина, вернулся домой. В 7 часов вышел ил дома, пошел в Колониальную мясную лавку Крылова в своем доме, пробыл 10 мин., вышел, вернулся домой. В 9 час 10 мин. веч. вышел из дому, пошел вторично в упомянутую лавку, где торгует отец, пробыл 20 мин., то есть до 9 чаг 30 мин. веч., заперли лавку и вместе с отцом вернулись домой». Как следует из этой записи, никаких расходов на транспорт не было: на конку не садились, извозчика не брали, однако в отчете каждый указал о затрате по 45 коп. на трамвай.
Но насколько дисциплинированны и внимательны были филеры, следившие за Есениным, свидетельствует запись от А ноября. В дневнике указывалось: «выхода из дома и с работы не было» замечено, или запись от 6 ноября: «На обед, а также с обеда выхода и прихода в типографию Сытина... не было, i в 6 час. вечера вышел с работы из типографии Сытина по Валовой ул. и вернулся домой. Более выхода из дома замечено не было».
Многие помнят актрису и режиссера, народную артистку РСФСР Серафиму Германовну Бирман. В 1911 г. она был;! принята в труппу МХАТа. Возможно, она была связана с деятелями революционного движения, возможно, оказывала
С. 181.
какую-то помощь — ее деятельность так и не удалось установить, но наблюдение за ней было установлено плотное. Кличку наблюдения ей дали филеры — «Земляника». Обычно клички давались по внешнему облику, по каким-то внешним данным, предметам одежды, особенностям одежды, походки и т.д. Филеры так описывали внешность Бирман: «Лет 19 — 20, рост выше среднего, телосл. обыкн., цвет волос — шатенка стриженая, лицо чистое, нос горбатый, походка обыкн[овенная], одета: котиковое двухэтаж., шапка, черный плюшевый полусак и черная юбка». Ничего существенного наблюдение не дало, но отмечалось, что она посещает Петровскую библиотеку, курсы Езерского, Народный университет, проживает в доме Рождественского монастыря.
Стоит сказать, что следили и за Качаловым, он проходил по наблюдению под своей настоящей фамилией — Шверубович23а
Одним из авторов сценария фильма «Броненосец Потемкин» была профессиональная революционерка, старый член партии Нина Фердинандовна Агаджанова24. Она была довольно активным членом партии, что не укрылось от полиции, о ней доносила и секретная агентура. В Петрограде местные филеры дали ей кличку наблюдения «Хитрая», а в Москве — «Бабочка». Она действительно была очень быстрая, подвижная и часто ускользала от филеров. Интересна запись от 10 января 1916 г.: «Бабочка проживает в доме 11 по проезду Яузского бульвара. В 12 часов дня вышла из дома, тут же против своего дома на ходу села в трамвай и уехала без наблюдения, более не видали».
Как правило, филеры имели карманные альбомчики с фотографиями. В них особенно много было членов партии эсеров-максималистов, которые в своей деятельности применяли террористические методы борьбы. При наблюдении за определенными партиями и организациями, когда полиция располагала фотографиями, они также выдавались филерам. Так, в сентябре 1915 г. власти разыскивали Агаджанову — в квартире, где была прописана, она давно не появлялась. В эту квартиру приехала сестра Агаджановой — Елена Фердинандовна. Филеры и за ней установили неотступное наблюдение. В некоторых их отчетах указывалось: «в течение дня лиц, схожих по приметам с данными фотографических карточек Нины Агаджановой и Кирилла Шутка, прихода и выхода замечено не было».
Сохранилось два дневника наружного наблюдения за В.В. Маяковским. В одном дневнике он проходил по кличке «Высокий», в другом — «Блин»24а. Если говорить о кличках, то они были самые разнообразные. Упоминаемый Шутко носил кличку «Булочник», Инесса Арманд носила кличку «Плоская», были клички «Прицел», «Гнутый», «Винт» и т.д.
С. 181.
Кличку «Фиалка» имела Е. Леонтьева, с которой мне удалось встретиться в 60-х годах, когда короткое время приходилось заниматься сбором личных фондов. Она проходила по документам Департамента полиции как член меньшевистской группы социал-демократической организации в Москве. Встретились мы с ней уже после ее освобождения из лагерей. Кроме ее личного фонда меня интересовал вопрос о Вологодской ссылке и личность Андронникова Владимира Николаевича, который отбывал ссылку в то же время. Разговор был очень трудным. Но что поразило меня — это ее необыкновенные глаза цвета фиалки. Когда я впервые столкнулась с этой кличкой в документах, то предполагала, что она как работница магазина «Мюр и Мерилиз», возможно, пользовалась духами с ароматом фиалки, возможно носила одежду цвета фиалки. А оказалось, кличка была дана из-за глаз фиалкового цвета. Они были яркими и совсем не выцветшими.
Из дневников, заведенных на видных государственных деятелей, особо выделяются материалы наблюдения за бывшим председателем Совета Министров С.Ю. Витте. Видимо, причиной слежки послужили распространившиеся в то время слухи о работе Витте над воспоминаниями. В августе 1914 г., когда Витте находился за границей, заведующий заграничной агентурой получил телеграмму из Петербурга, от директора Департамента полиции. «Примите все меры к установлению наружного наблюдения за графом Витте, — сообщалось в телеграмме, — поручив это исключительно надежным агентам. Постарайтесь также внутреннею агентурою выяснить его отношения к текущим военным событиям, равно знакомства. О результатах также передвижениях ежедневно подробно доносите»246.
В конце августа 1914 г. Витте вернулся в Петербург, где также за ним устанавливается наблюдение. Начальник Петербургской охранки Попов сообщает в Департамент полиции: «Вследствие словесного приказания вашего превосходительства, при сем имею честь представить выписку из дневника наблюдения за известным Вам лицом, наблюдаемым под кличкой "Хозяин"...»
С 27 августа 1914 по 29 февраля 1915 г. в Департамент представлялись сведения о том, кто посетил Витте и кого он посетил, сколько минут длилась встреча. Иногда филеры упускали его из виду и вновь устанавливали наблюдение. Перлюстрировались его письма.
В конце месяца подводились итоги и составлялась справка встреч Витте. Наблюдение продолжалось до последнего дня жизни Сергея Юльевича.
С. 183.
С 23 февраля 1915 г. филеры доносят, что Витте не выходят из дома: «За весь день как выезда "Хозяина" из дома, так и приезда к нему посторонних лиц не было».
В последующие дни отмечалось, что Витте посещает доктор Ковальский. 27 февраля. «1 час. 10 мин. приехал докт. Копальский. 1 час. 20 мин. дня к «Хозяину» приехал доктор Сиротинин, вслед за ним приехал доктор Шапиро. Доктора пробыли до 3-х часов 15 мин. дня и разъехались. В 5 часов дня к «Хозяину» собрались те же доктора, а в 7 часов вечера разъехались. 9 час. вечера доктора опять собрались, где и были оставлены в 10 час. 20 мин. вечера».
Последняя запись филеров. «28 февраля «Хозяин» прожинал в д. 5 по Каменноостровскому проспекту. В ночь на 28 февраля в 3 часа утра «Хозяин» скончался2413.
В день смерти из Департамента полиции в Париж была направлена телеграмма о необходимости «немедленно, совершенно неофициально» под предлогом охраны имущества Витте в Биаррице просмотреть и опечатать бумаги покойного. Но Витте оказался достаточно прозорливым и рукопись воспоминаний хранил в банке на чужое имя.
Знакомство с документами филеров, их дневниками позволяет говорить о серьезных трудностях, с которыми сталкиваются филеры в связи с тем, что «переиграть» прошедших школу конспирации революционеров становится все труднее. Политическому сыску революционные организации противопоставляли возросшую и более надежную конспирацию, умение свести к минимуму число провалов и способность к «самовозрождению». Помимо опыта, немалую роль играло и явное интеллектуальное превосходство революционеров, их умение быстро учитывать меняющуюся обстановку. В этом плане филерская служба, несмотря на все усилия чинов политического сыска, так и не смогла подняться выше унтер-офицерского уровня, моральное же ее состояние скорее продолжало деградировать.
В период нового революционного подъема вопросы политического сыска, методы работы постоянно находились в поле зрения Министерства внутренних дел, Департамента полиции, периодически обсуждались, рассматривались на специально созванном совещании в конце 1912 г. Однако должной отдачи не было. Революционные организации, нелегальные профсоюзы и другие массовые организации смогли противопоставить сыск' мой деятельности не только возросший опыт борьбы и конспирации, но и растущую поддержку населения. Органы сыска, напротив, попадали во все более враждебное окружение, и не случайно в них самих стали распространяться упаднические, пессимистические настроения, стало все труднее вербовать
С. 184.
новых людей и удерживать старые кадры. Проведенная в 1907 г. реорганизация наружного наблюдения лишь временно стабилизировала положение, помогла усилить удары, наносимые по революционным организациям. В условиях активизации революционных сил старые методы уже не срабатывали, новые, так и не были выработаны.

§ 2. Главный филер политической полиции
Как отмечалось выше, у истоков реорганизации филерской службы, нацеленной на выполнение новых, более сложных задач, вставших перед политическим сыском в конце XIX в., стоял тогдашний заведующий наружным наблюдением в Московском охранном отделении Евстратий Павлович Медников. Именно он играл ключевую роль как в непосредственном руководстве этой службой впоследствии в Департаменте полиции, так и в выработке основных методов наблюдения, подготовки и обучения филерских кадров.
В отличие от других полицейских чинов высшего ранга, Медников был выходцем из простой крестьянской семьи25. Родился он в 1853 г., закончил церковно-приходскую школу ив 1878 г. был взят на военную службу, уже будучи семейным человеком (имея трехлетнего сына). Через три года, по семейным обстоятельствам в чине старшего унтер-офицера он был уволен в запас. И тогда же, в 1881 г. зачислен сверхштатным околоточным надзирателем полицейского резерва Московской городской полиции. Отсюда его откомандировали в только что созданное Охранное отделение на должность филера.
В 1883 г. за «отлично усердную и ревностную службу» он получил чин коллежского регистратора. В 1888 г. его назначили полицейским надзирателем, в 1890 г. — чиновником канцелярии московского обер-полицмейстера. Однако все перечисленные назначения почти ничего не изменили в его основной деятельности. Как уже отмечалось, филерская служба не имела статуса государственной, для упрочения положения филеров их часто зачисляли городовыми, околоточными надзирателями и на другие должности московской полиции. В таком положении в первые семь лет своей службы находился и Медников.
В 1888 г. «ввиду многолетней опытности...в делах розыска и наблюдения за неблагонадежными лицами, неоднократно до казанной умелым и успешным выполнением возлагавшихся на него поручений особой важности»26, он был официально назначен заведующим наблюдательным составом московской охранки, хотя практически уже давно руководил им.
С. 185.
За удачную организацию службы наблюдения и добровольных дружин во время коронации Александра III ему была пожалована темно-бронзовая медаль для ношения в петлице на Александровской ленте27. Это была одна из первых его наград. В 1888 г. ему был пожалован орден Станислава третьей степени28, затем «вне правил» — орден Станислава второй степени29. В марте 1900 г. от Болгарского правительства ему был пожалован офицерский крест Болгарской гражданской службы 30. В январе 1901 г. Медников получает очередной чин — надворного советника и в этом же году ему был пожалован орден Святого Владимира 4-ой 31 степени, что давало ему право на потомственное дворянство.
Ученик Медникова Спиридович, впоследствии генерал и заведующий дворцовой агентурой, вспоминая свои первые дни службы в Московском охранном отделении, писал: «Я застал Медникова уже старшим чиновником для поручений, с Владимиром в петлице... Он уже выправил тогда все документы на дворянство, имел грамоту и занимался составлением себе герба». На гербе фигурировала пчела, как символ трудолюбия, были и снопы32. Указом его императорского величества правительствующему Сенату «в 12 день июня 1901 г.» Медников был включен в книгу потомственного дворянства33.
В 1891 г. за хорошо организованную охрану в период пребывания Александра III в Москве, Медников из кабинета его величества получает золотой перстень с рубином и бриллиан-том34. 15 мая 1893 г. — золотые часы с золотой цепью с изображением на крышке государственного герба35; 2 сентября 1896 г. он получает золотой перстень с бриллиантом Зб в связи с коронацией императора Николая И. Периодически Медников получает денежные премии.
Что же побудило правящие верхи продвигать по службе и награждать «главного филера России»?
В фондах Департамента полиции, Московского охранного отделения, Чрезвычайной следственной комиссии по расследованию действий министров и прочих должностных лиц хранится множество документов и дел, которые позволяют обрисовать деятельность Медникова в мельчайших подробностях.
В результате деятельности филерской службы под руководством Медникова были сорваны многие подготовительные революционерами акции. При наблюдении выслеживались члены организаций, лица, проживающие нелегально, бежавшие с места ссылки. Затем следовали аресты членов партийных организаций, кружков, нелегальных типографий.
Так в марте 1882 г. в Москве было арестовано паспортное бюро, склад огнестрельного и холодного оружия. Особенно сложным для Московского охранного отделения был 1883 год,
С. 186.
год коронования Александра III. Приходилось сочетать наблюдение за отдельными группами революционеров с розыском потенциальных террористов, а также вести наблюдение за всеми лицами, прибывавшими в Москву, проверять подлинность их документов.
В декабре 1883 г. Медникова направляют в Харьков, где под его руководством ведется наблюдение за квартирой, в которой размещалась нелегальная типография. Наблюдение закончилось арестом типографии. Успех в Харькове не был рядовым событием, поскольку подпольные типографии были мишенью номер один для Департамента полиции. Каждый провал типографии наносил удар по революционному движению. В 1884 г. Медников установил место печатания литографированного журнала «Студенческий Союз», после чего типография была опечатана и ликвидирована.
Не менее успешными были и последующие годы. Наблюдение и аресты проводились в Москве, Твери, Туле, Саратове, Костроме37.
В Твери была ликвидирована типография, где печатался революционный сборник «Союз», выследили кружок, причастный к созданию сборника. Как писал один из чиновников Московского охранного отделения, «успех этого дела в значительной степени принадлежал Медникову, который лично посещая места наблюдения, организуя его сообразно местным условиям, настолько умело руководил розыском, что филерам почти без участия агентуры (имеется в виду секретная агентура. — З.П.) удалось безошибочно установить деятельный центр издательского кружка»38.
Оценивая деятельность Московского охранного отделения по борьбе с оппозиционным движением, министр внутренних дел, по словам московского обер-полицмейстера, «обратил внимание на строгую дисциплину, последовательность и осторожность чинов охранного отделения в деле наблюдения антиправительственных лиц». В письме на имя Московского обер-полицмейстера министр выразил благодарность начальнику Московского охранного отделения и чиновнику для поручений Медникову, «административным способностям и организаторскому таланту коего и была, главным образом, обязана постановка дела наблюдения»3^
В 1887 г. Медников и его филеры выследили и провалили в Саратове местные революционные кружки. В октябре 1890 г. он и его сотрудники выследили в Костроме Михаила Васильевича Сабунаева — крупного представителя народовольческой организации. Вскоре он сам и группа укрывавших его лиц, были арестованы.
С. 187.
В декабре 1893 г. по требованию Департамента полиции Медников был командирован в С.-Петербург, где на него было возложено заведование филерами и контроль за их службой по наблюдению за местными революционерами. Вскоре был обнаружен круг лиц, стоявших близко к издательской деятельности народовольческой группы. В это же время его люди ведут наблюдение в ряде других городов: Орле, Смоленске, Харькове, устанавливают связи подпольщиков этих городов с Москвой для «постановки» нелегальной типографии. В апреле 1894 г. эта типография была арестована.
В том же году он принимает активное участие в создании при Департаменте полиции Летучего отряда филеров, а затем и руководит им. Одновременно он остается руководителем московских филеров.
Но деятельность филерской службы, его начальника — отнюдь не цепь сплошных успехов. Как уже отмечалось выше, конспиративность революционных организаций была достаточно высокой и она постоянно совершенствовалась, в результате им удавалось, несмотря на многочисленные провалы, сохранять и даже укреплять свои связи и влияние. Противоборство было трудным и сложным. Особенно осложнилась деятельность политического сыска после того, как в революционную борьбу включаются рабочие.
Начальник Московского охранного отделения Зубатов признавал, что «наблюдение за членами так называемого Рабочего Союза представляло гораздо большие трудности, ибо приходилось иметь дело с людьми крайне осторожными и с рабочими, установка личности коих всегда требует массу терпения, наблюдательности и памяти... У Медникова указанные качества были природными и это помогло ему справиться со всеми препятствиями. ..»40.
В июне 1895 г. были выслежены и арестованы, как писалось в одной из докладных записок, «ярые пропагандисты» Мандельштам, Карпузи, братья Масленниковы и др., причем у последних были обнаружены ручной типографский станок, сработанные на нем прокламации и другие запрещенные сочинения во множестве. Это был тот самый станок, на котором печаталась работа В.И. Ленина «Что такое друзья народа и как они воюют против социал-демократов». Были обнаружены два выпуска этой брошюры. Весьма урожайными были и последующие годы.
В июле 1896 г. был арестован кружок Величкина и Колокольникова, при обыске был взят гектограф; в ноябре была арестована группа Орлова и взяты имевшиеся в ее распоряжении мимеограф, гектограф, библиотека нелегальных изданий. Несколько позже была арестована группа Чичкина и имевшийся
С. 188.
у них гектограф. В сферу филерского наблюдения впоследствии попал Рабочий Союз во главе с Иосифом Дубровинским и Алексеем Никитиным, Московский Союз борьбы за освобождение рабочего класса, арестовывают Кугушева, Смидовича, Петрова и др. Примерно в это же время службе Медникова удается раскрыть типографию, печатавшую газету «Вперед», и типографию киевского Союза борьбы за освобождение рабочего класса. В 1898 г. филерам удается установить наблюдение за первым Съездом РСДРП в Минске.
С ростом революционного рабочего движения в начале XX века филерская служба становится еще более напряженной. Как пишет Зубатов в рапорте на имя московского обер-полицмейстера, «необходимость несения, ввиду малочисленности служебного состава отделения нескольких разнообразных обязанностей, заставляет Медникова безотлучно находиться при Отделении или жить на конспиративных квартирах. Самый характер агентурной наблюдательной службы требует от него постоянного напряжения, исключительного внимания, непрерывного и всегда спешного труда, сопряженного зачастую со всевозможными лишениями»41.
Процитированные слова вплотную подводят нас к характеристике методов и приемов филерской службы, разработанных Медниковым, получивших неофициальное название «Евстраткина школа».
В феврале 1890 г. директор Департамента полиции, обращаясь за помощью в Московское охранное отделение, писал московскому обер-полицмейстеру о том, что «московские филеры усвоили себе приемы наблюдения несколько отличные от приемов, практикуемых в С.-Петербургском охранном отделении42. В связи с тем, что эти приемы не были известны местным революционерам и зарекомендовали себя как весьма эффективные, директор Департамента полиции просил командировать в Петербург 15 филеров Московского охранного отделения. Непосредственное руководство ими было возложено на Медникова.
Методы и приемы наблюдения, выработанные Медниковым, прошли проверку в самых неожиданных и сложных ситуациях. Он предпочитал иметь в числе филеров служащих из бывших солдат, прошедших жестокую военную выучку. «Он знал и понимал их хорошо, умел разговаривать, ладить и управляться с ними», — пишет жандармский генерал Спиридович. Интересна и характеристика, данная Спиридовичем самому Медникову. «Медников был простой, малограмотный человек, старообрядец... Природный ум, сметка, хитрость, трудоспособность и настойчивость выдвинули его. Он понял филерство как подряд на работу, прошел его горбом и скоро сделался
С. 189.
подрядчиком, инструктором и контролером. Он создал в этом деле свою школу — Медниковскую, или как говорили тогда — "Евстраткину школу"»43. Он был свой для филеров, которым «за обман давал и зуботычину, не любил, когда его обманывали и в деле наблюдения, и в денежных расходах». Спиридович описывает, как каждый вечер, а порой уже и заполночь, Медников собирал с филеров отчеты и материалы по наблюдению. С нерадивых, оставивших свой пост, брал штрафы, наиболее усердных награждал. «По пятерке штрафа обоим, — говорил Медников. — А на следующий раз вон, прямо вон, не при! На нашей службе врать нельзя. Не доделал — винись, кайся, а не ври». Эта расправа была по-свойски, своя Евстраткина система. То, что происходило в филерской комнате, знали только Медников и его подопечные. Там были награды, прибавка к жалованью, но там были и наказания и вычеты44.
Наблюдая Медникова и его филеров в работе, Спиридович особенно высоко оценивал деятельность руководимого Медниковым Летучего отряда. «Летучий отряд, — писал он, — был отличным наблюдательным аппаратом, не уступавшим по умению приспосабливаться к обстоятельствам, по подвижности и конспирации, профессиональным революционерам... Лучше его филеров не было, хотя выпивали они здорово и для всякого постороннего взгляда казались недисциплинированными и неприятными. Они признавали только Медникова. Медниковский филер мог пролежать в баке под ванной (что понадобилось однажды) целый вечер; он мог долгими часами выжидать на жутком морозе наблюдаемого с тем, чтобы провести его затем домой и установить, где он живет; он мог без багажа вскочить в поезд за наблюдаемым и уехать внезапно, часто без денег, за тысячи верст; он попадал за границу, не зная языков и умел вывертываться»45.
Действительно Медников оказался первоклассным воспитателем, учитывавшим особенности психологии своих подопечных. Он тщательно продумывал все операции, заранее распределял роли, добивался того, чтобы филеры не терялись в самых неожиданных ситуациях, воспитывал в них сметку и самостоятельность в принятии решений.
Высока была и репутация Медникова в провинции. В. Лавров, воспитанник «Московской школы», назначенный начальником Бакинского охранного отделения, в письме к Медникову просит прислать людей, «на первых порах человек 5 — 6, желательно брюнетов...»46 В другом письме, два месяца спустя, он благодарит его за рекомендации и особо отмечая одного из присланных людей, пишет: «Николай Ильич способен работать круглые сутки, всегда бодр, ко всему применим, а главное, что особенно дорого — живет службой, тут у него все думы, заботы и мечты... серьезен, корректен и равномерен ко всем»47.
С. 190.
В ГА РФ хранится подлинник письма Медникова, в котором он инструктирует новоиспеченного руководителя филеров одного из охранных отделений. Письмо интересно не только своим содержанием, но и орфографией и манерой изложения, за которой просматриваются некоторые черты личности Медникова: его природная крестьянская прижимистость, смекалка. «Так как за наружное наблюдение отвечает Департамент полиции, — пишет Медников, — то и организацию наружного наблюдения взяли на себя, для чего наметили достаточно людей заведовать названным наблюдением в розыскных отделениях, т.е. старших филеров, которые ведут наблюдение, черновые дневники, пишут, согласно правил, дневники заведующему наружным наблюдением в империи. То и старшему вменяется в обязанность и выбирать на службу в свое отделение людей, а также распределяет им жалованье, а также проверяет счета расходным деньгам, израсходованных по делам службы. Примерно, на Одесское отделение полагается 25 человек наблюдательных агентов (теперь филерами не называют), которое получает жалование 15000, т.е. на круг 50 р. в месяц, да еще полагается 4500 р. на 25 человек на расходы, т.е. по 15 р. в месяц.
Надо сообразовываться. Всем жалованье по 50 р. ровно платить нельзя. То надо делать так: тебе — 100, 10 человек получают по 45, Байнов (имеется в виду помощник ст. филера. — З.П.) — 60, еще двоим 45. Я думаю, надо принимать сперва по 30, потом добавлять лучшим по 5 р. в полугодие, но держать цифру всегда с остатком экономии от жалования. Поэтому надо так: 5 чел. на 30 р., 5 чел. на 35, 5 на 40, 5 на 45. А остальные на большее содержание, лучшим добавлять...
Ты сделай список на каждый день, графы и отмечай ежедневно. Ты будешь иметь итоги и будешь знать, сколько у тебя осталось экономии. Когда много, тогда будешь потароватее, а когда в обрез, тогда поскупее, и всегда у тебя должен быть запас экономии рублей в 100 для экстренных надобностей...»48
За советом к Медникову обращались не только старшие филеры, но и более высокие чины политического сыска. Известны письма Медникова к Спиридовичу за 1902 — 1905 гг., отобранные у последнего в марте 1917 г. при аресте ЧСК. Они представляют большой интерес для исследователей49.
Организуя службу наружного наблюдения, Медников завел в Московском охранном отделении извозчичий двор. Комбинация конного наблюдения с пешим приносила ощутимые результаты. «Его филер, — отмечал Спиридович, — стоял извозчиком так, что самый опытный профессиональный революционер не мог признать в нем агента»50, филеры Медникова научились изображать мелких торговцев, лотошников, при необходимости могли прикинуться дурочками. Филерская служба требовала нередко риска, особенно когда велось наблюдение
С. 191.
за боевиками и террористами. Именно на этот случай Медников подбирал людей с армейской выучкой, которую он стремился приспособить к условиям своей службы.
Медников чувствовал недостатки собственного воспитания и образования. Он подумывал о настоящей школе для филеров и полицейских надзирателей, о чем писал Спиридовичу. Но эта идея не осуществилась51. Его служба требовала огромного напряжения физических сил. За 17 лет службы он ни разу не был в отпуске. В 1899 г. Медников решил уйти в отставку по состоянию здоровья. Человек очень сдержанный, он никому до этого не говорил о своем самочувствии. Заключение врачей было достаточно суровым. Доктор Л.С. Минор после обследования написал: «Общая неврастения, как результат переутомления, расширение сердечной сумки, опухлость легких и частичное поражение спинного мозга, могущие угрожать параличом» 52.
Однако, в это время ему уйти на покой не удалось. Московский обер-полицмейстер на ходатайстве наложил резолюцию: «Я слишком ценю службу... Медникова, чтобы согласиться на его увольнение. Убедительно прошу уважаемого Евстратия Павловича взять 2-х месячный отпуск, отдохнуть, укрепить свое здоровье и уверен, что после этого он согласится продолжить свою многополезную службу царю и отечеству»53.
Отставка Медникова в 1899 г. не состоялась. Одним из наиболее близких коллег Медникова из влиятельных полицейских чинов был Зубатов. Они встретились в 1886 г., когда Зубатов стал чиновником для поручений Московского охранного отделения. Профессионал Медников на первых порах в какой-то мере был учителем Зубатова. Затем очень быстро ученик перерос своего учителя. «Эти два человека, — пишет Спиридович, — Зубатов и Медников, составляли нечто единое, самую суть Московского отделения, его главный рычаг»54.
В 1902 г. Зубатов был переведен в Департамент полиции, где возглавил Особый отдел. Вместе с собой он пригласил и Медникова, который в составе Особого отдела получил должность заведующего наблюдательным отделением. Тесные и даже теплые отношения Медникова с Зубатовым сохранились н после их отставки, о чем свидетельствует их переписка55.
Слабым местом Медникова, как уже отмечалось, была недостаточная его грамотность. Но окружение во многом помогало ему в оформлении его наработок, наблюдений, методики, которые он мог преподносить филерам в устной форме и которые впоследствии легли в основу Положения о филерском Летучем отряде (см. Приложение), Положения о розыскных пунктах и т.д.
В начале 1906 г. вновь Медников собирался на пенсию и на этот раз добился своего. В апреле 1906 г. состоялась его
С. 192.
отставка, после которой он занимался хозяйством в своем «имении», лечился от одолевавших его недугов. Уже будучи в отставке, он неоднократно задумывался над тем, чтобы рассказать об опыте своей работы. В письме к Зубатову от 3 декабре 1906 г. он писал: «Если хочешь писать историю движения, то надо ее начать с начала и согласно официальных дел и документов. В этом роде мы имели большой разговор с Ратаевым, который намерен издавать мемуары революционного движения, и он мне предлагал сотрудничество... Вот бы составить компанию из отставных чинов, а ведь их очень много. Вот бы вышла история. Силы есть всякие. Здесь создать можно хорошую издательскую компанию. Куда лучше бы было "Былого" и всякой либерды революционной»56. К сожалению, этот замысел не был реализован.
Для характеристики этой неординарной личности небезынтересно еще одно письмо, тоже к Зубатову. Написано оно в начале революционных событий 1905 г. и по своему тону и содержанию принципиально отличается от всей его переписки.
«30 июня 1905 г.
Дорогой мой,
Что творится на белом свете, уму непостижимо. Нужно иметь терпенье, чтобы, не закрывая глаза, смотреть, видеть и молчать, молчать. Кажется весь свет пошел кругом: вертится и вертится. Каждый божий день по несколько убийств, то бомбой, то из револьверов, то ножом и всякими орудиями; бьют и бьют чем попало и кого попало; за что-то и Шувалова, ну, кому он что сделал дурного, никто не скажет. Так теперь свободно все стачки проходят и никаких запретов и в помине нет, а террористы палят и палят. С февраля заарестованы динамитные для бомб мастерские... Какая пропасть взята револьверов всяких систем в тысячах штук. Этим перешло всякие границы. Надо удивляться. Как еще не всех перестреляли нас, но в скором времени нас пойдут лупить во всю. Уже филеры стали трусить; кое-кто просятся отпустить их в отставку; некоторых уже не мог удерживать и отпустил...» Заканчивая письмо, Медников пишет: «...больше служить не останусь, а задерживаюсь я потому, чтобы не имели почвы меня обвинять: я бросил и ушел. Я прошусь, чтобы меня они уволили... Департамент зарылся в бумагах. Целую крепко, крепко моего дорогого Сережу. Всегда преданный Вам Е. Медников. Александре Николаевне целую ручки»57.
Письмо это интересно прежде всего тем, что в нем Медников фактически расписывается в полной несостоятельности той службы, которую он возглавлял и которая оказалась совершенно неспособной предотвратить катаклизмы первой русской революции.
С. 193.
Конечно, Медников не был человеком, приобщенным к власти, но он принадлежал к той категории людей, призвание которых состояло в том, чтобы охранять власть, и не только отдельных лиц, но саму систему. Он делал это «не щадя живота своего». И не его вина, что вопрос о власти в России решался совсем другими людьми и с использованием совсем других методов.
Умер Медников 2 декабря 1914 г. С 1910 г. и по день смерти большую часть времени он проводил в клинике для душевнобольных.

Примечания
1 См.: Жилинский В.Б. Организация и жизнь охранного отделения но времена царской власти. Филеры // Голос минувшего. 1917. № 9-10. С. 252-264; Заварзин П.П. Работа тайной полиции. Париж, 1924. С. 33 — 41; Рууд Ч., Степанов С. Фонтанка, 16. Политический сыск при царях. М., 1993. С. 93 — 97; Ярмыш А. Наблюдать неотступно. Административно-полицейский аппарат царизма и органы политического сыска на Украине. В конце XIX - начале XX веков. Киев. 1992. С. 117, 136-139.
1а га РФ. Ф. 102. 00. 1898. Д. 1. Ч. 1. Лит. Д. Л. 1.
2 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 261. Д. 144, 1-2об.
3 ф. 102. 00. 1 Отд. 1906 г. Д. 125. Пр. II. Л. 75.
4 На содержание самих филеров Департамента — 20 человек — тратилось 13860 руб., а на их командировки (их было довольно много) — ;М0ОО руб. В 1905 г. было дополнительно ассигновано 887 руб. 68 коп., заведующий Летучим отрядом Медников получал 6000 руб. в год. Общая сумма расходов 45347 руб. 68 коп., не считая наградных. В 1905 г. было израсходовано 6649 руб. 06 коп. специального кредита, что в общем составило 51996 руб. 74 коп. - ГА РФ. Ф. 102. 00. 1 Отд. 1906 г. Д. 125. Пр. VII. Л. 75-76.
5 ГА РФ. Ф. 102. 00. 1 Отд. 1906 г. Д. 125. Пр. 2. Л. 202. Дело «О летучем отряде филеров, находящемся при Департаменте полиции».
6 Там же. Ф. 102. 00. 1 Отд. 1906 г. Д. 125. Пр. 2. Л. 246.
7 Там же.
7а га РФ. Ф. 63. Оп. 53. Д. 621сл.
8 Там же. 00. 1908 г. Д. 540. Л. 3-11; Оп. 261. Д. 68. Л. 1-9; Д. 69. Л. 1-4; Ф. 102, 00. 1914 Д. 366 Т. 1. Л. 52-54; Перегудова З.И. Служба наружного наблюдения в русской полиции // Река времен. М., 1995. С. 255-274.
9 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 260. Д. 68. Л. 1-9.
10 Там же. Ф. 102. 00. 1907 г. Д. 101. Т. 1. Л. 24.
11 Там же. Л. 30, 56об.
12 Там же. Л. 44.
13 Там же. Л. 33, 44. л 1" Там же. Л. 45об.
15 Там же. Ф. 102. Оп. 260. Д. 19. Л. 170о6.
16 Там же. Д. 20. Л. 9; Д. 313. Л. 17-19.
17 Очерки истории Московской организации КПСС. Кн. 1. 1883 — ноябрь 1917. М., 1979. С. 210.
18 Горелов И.Е. Большевики в период реакции 1907—1910. М., 1975 С. 89; Перегудова З.И. Строго законспирированы. М., 1983. С. 13, 120-122.
19 ГАРФ. Ф. 280. 1907 г. Д. 3054. Л. 76об.-77.
20 Там же.
21 Там же. Ф..102. 00. 1909. Д. 361.
22 Инструкция начальникам охранных отделений по организации наружных наблюдений // Приложение к № 12 «Из партийных материалов». Изд. Организационного бюро при ЦК П.СР. СПб., 1908.
23 ГА РФ. Ф. 102. 00. 1909. Д. 361. См.: Там же. 1908. Д. 474.
23а ГА РФ. Ф. 63. Оп. 44. Д. 4983; ГА РФ. Ф. 63. Оп. 44. Д. 1103.
24 ГА РФ. ф. 63. Оп. 44. Д. 6407. 6459; Лейберов И.П., Перегудова З.И. Подвиг Нунэ. Л., 1985. С. 231-239, 250. О дневнике наружного наблюдения за «Хитрой» — Н.Ф. Агаджановой.
24а ГА РФ. Ф. 63. Оп. 44. Д. 84.
24б Там же. Ф. 102. 00. 1914. Д. 240. С. 7.
24в Там же. Д. 240. Т. 2.
25 Медников происходил из крестьян деревни Шильковой Колыбровской волости Коломенского уезда. Московской губернии. См. Перегудова З.И. Главный филер России // Из глубины веков. 1998. № 10 С. 104-114.
26 ГА РФ. Ф. 63. Оп. 53. Д. 32 ел. Л. 1-Зоб.
27 Там же. Л. 76об.
28 Там же. Л. 5об.
29 Там же. Л. 102.
30 Там же. Л. 175.
31 Там же. Л. 211. 6 мая 1900.
32 Спиридович А.И. Записки жандарма. М., 1991. С. 56.
33 См.: ГА РФ. Ф.63. Оп. 53. Д. 32сл. Л. 246.
34 Там же. Л. 13.
35 Там же. Л. 26.
36 Там же. Л. 103.
37 ГА РФ. Ф. 111. Оп. 5. Д. 678. Л. 1-3.
38 Там же. Л. 4об.
39 Там же. Л. 4об.-5.
40 Там же. Л. 6.
41 ГА РФ. Ф. 63. Оп. 3. Д. 52сл. Л.14об. «Там же. Л. 87, 91.
43 Спиридович А.И. Записки жандарма. С. 52.
44 Там же. С. 54. «Там же. С. 54-55.
46 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 314. Д. 42. Л. 1, 9 (14 февр. 1903).
47 Там же. Л. 4-4 об. (3 апреля 1903).
48 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 314. Д. 42. Л. 9-10об.
49 См.: Красный архив. 1926. Т. 4 (17). С. 192-219.
50 Спиридович А.И. Записки жандарма. М., 1991. С. 55.
51 Школа филеров // Былое. 1917. № 3.
52 ГА РФ. Ф. 63. Оп. 53. Д. 32сл. Л. 142.
53 ГА РФ. Ф. 63. Оп. 53. Д. 32сл. Л. 141.
54 Спиридович А.И. Записки жандарма. С. 56.
55 См.: Козьмин Б.П. С.В.Зубатов и его корреспонденты. М.; Л. 1928.
56 Там же. Л. 126.
57 Козьмин Б.П. Указ. соч. С. 111-114.
Оглавление
Сыск
 
www.pseudology.org