Новая и новейшая история, 1999, № 2 Радциг Е.С. Николай II в воспоминаниях приближённых В июле 1998 г. исполнилось 80 лет со дня расстрела последнего российского императора Николая II и его семьи в Екатеринбурге. Вот уже почти десять лет у нас в стране не затихают страсти, связанные с личностью Николая Александровича Романова и его местом в нашей истории. Сейчас происходит переоценка различных сторон нашей истории. Многие устоявшиеся за прошедшие 80 лет представления пересматриваются, так как становятся достоянием общественности ранее тщательно скрывавшиеся факты. В то же время на волне такого пересмотра проскальзывает иногда желание обелить без достаточных оснований то, что десятилетиями считалось черным, или, наоборот, очернить белое. Это в равной мере относится к личности Николая II и всего содеянного им. Делаются попытки снять с него всю ответственность за происходившие во время его царствования события, свалив все гнусное и отрицательное на его окружение, великих князей, министров. Что же в действительности представлял собой Николай II, каким он был человеком, каким видели его современники, близко знавшие его? Николай II в совершенстве владел французским, английским и немецким языками, любил музыку, театр, балет, оперу, в зрелом возрасте полюбил чтение, был хорошо сложенным, спортивным человеком. Всегда со всеми был вежлив, никогда ни на кого не повышал голоса, хорошо, со вкусом одевался, прекрасно танцевал. "Я редко встречал так хорошо воспитанного молодого человека, как Николай II", - записал в воспоминиях видный российский государственный деятель С.Ю. Витте, хорошо знавший царя [1]. Умственными способностями Николай II не блистал. В этой связи показателен анекдот, который был в моде в октябре 1904 г. в Петербурге: "Почему вдруг понадобилась конституция, ограничивающая монархию? Ведь уже десять лет мы имеем "ограниченного" царя!". Лучшей характеристикой личности царя является его дневник, который он вел ежедневно с 1877 г. В дневнике в основном лишь поверхностный перечень малозначительных, но, возможно, и важных для автора событий: 28 мая 1905 г. "ездил на велосипеде и убил 2 ворон"; 2 февраля 1906 г. "гулял и убил ворону"; 8 февраля 1906 г. "гулял долго и убил две вороны". Но дело не ограничивалось только воронами: 8 мая 1905 г. он записал, что во время гуляния убил кошку. И все эти записи сделаны в то время, когда в стране происходила революция! Александра Викторовна Богданович, жена генерала от инфантерии, старосты Исаакиевского собора и хозяина одного из наиболее престижных и влиятельных салонов высшей петербургской знати Е.В. Богдановича, писала в дневнике 6 ноября 1889 г.: наследник "развивается физически, но не умственно" [2] И даже отец Николая император Александр III отметил в 1892 г., когда наследнику было уже 24 года: "Он совсем мальчик, у него совсем детские суждения" [3]. Цесаревич получил домашнее образование: к нему приходили специально подобранные преподаватели, в частности историк В.О. Ключевский, экономист, министр финансов, а позже председатель Комитета министров Н.Х. Бунге; основы фортификации преподавал генерал Ц.А. Кюи - композитор и музыкальный критик, который сумел, видимо, привить наследнику любовь к музыке; ряд генералов из Академии генерального штаба; министр иностранных дел Н.К. Гире и др. Все они только читали лекции, а спрашивать, чтобы выяснить, как усвоен материал, не имели права. Среди воспитателей и преподавателей был и обер-прокурор Святейшего синода, человек крайне реакционных взглядов К.П. Победоносцев. Он внушал наследнику, что самодержавие дано от Бога, что это единственная возможная для России форма правления, что все должны беспрекословно повиноваться царю, что парламентаризм - великая ложь. Эти уроки молодой цесаревич усвоил твердо. Николай, однако, явно тяготился даже такими занятиями и 28 апреля 1890 г. записал в дневнике: "Сегодня окончательно и навсегда прекратил свои занятия". Завершилось образование наследника его участием в военных учениях летом 1890 г. в качестве командира экскадрона Преображенского полка. Военная служба пришлась ему по сердцу. Почти каждый день заканчивался попойкой офицеров полка. 31 июля 1890 г. записано в дневнике: "Вчера выпили 125 бутылок шампанского". Порой доходило до того, что Николай опаздывал на следующей день к выходу полка на очередные рубежи. С этого времени он старался не пропускать встреч в офицерских собраниях, но пьяницей не стал. А немного позже, чтобы мир посмотреть и себя показать, наследник с большой свитой "золотой" молодежи - конногвардейский офицер князь Н.Д. Оболенский, кавалергардский офицер B.C. Кочубей, князь Э.Э. Ухтомский, позже к ним присоединился наследник греческого престола Георг по прозвищу "Атлет"; "дядькой" у них был генерал князь В.А. Барятинский - отправился 23 октября 1890 г. в длительное морское путешествие в Египет, Индию, Японию. Путешествие должно было завершиться ознакомлением с Дальним Востоком России и Сибирью. Но 29 апреля 1891 г. в Японии произошел "инцидент Оцу" - это местечко на берегу озера Бива, рядом с г. Киото, - когда японец Ва-цу ранил саблей Николая в голову. После этого наследник прервал свое путешествие, а ненависть к японцам стала у него в прямом смысле в крови. Наследник, а затем и император Николай II не проявлял интереса к государственным делам. Когда Победоносцев пытался, по его словам, объяснить наследнику, как функционирует государство, "тот с великим тщанием начинал ковырять в носу" [4]. "Государь, - отмечал Витте, - никогда не открыл ни одной страницы русских законов и их кассационных толкований" [5]. Такое отношение Николая II к государственным делам объясняется, по словам бывшего председателя Совета министров В.Н. Коковцева, тем, что "его образование недостаточно, и великие задачи, решение которых составляет его миссию, слишком часто выходят из пределов досягаемости его понимания. Он не знает ни людей, ни жизни" [6]. Государственным делам царь предпочитал охоту, которой увлекался до самозабвения, или прогулки. На охоту он уезжал иногда каждый день. Богданович отмечала 20 декабря 1901 г.: "Сегодня тоже поехал в 10 часов утра, а вернулся к вечеру. Поэтому очередные доклады министров отложены". Чуть позже, 24 декабря, она записала: "Министра Сипягина (министр внутренних дел. - Е.Р.) царь взял на охоту в день его доклада, так что доклада не было. Самое печальное, что царю... неведомо, что под Россией теперь образовался вулкан, извержение может произойти с минуты на минуту" [7]. И даже во время мировой войны, будучи верховным главнокомандующим и находясь в Ставке, царь немало времени предпочитал уделять прогулкам и игре в домино. Николай II был не безгрешен в отношении с женщинами. Один из примеров тому -"инцидент Оцу". Во время пребывания в Японии наследник и его свита проводили ночи в местах, куда обычно приходили проводить время матросы с заходивших в порты Японии кораблей - так писали в то время японские газеты. Царевич и его свита много пили. По словам посла Японии в Петербурге Нисси, наследник посетил 29 апреля 1891 г. в Оцу культовое учреждение с баядерками, имевшими охрану. Поведение Николая дало повод японцу пустить в ход саблю. Так что нельзя говорить о "покушении" на Николая со стороны якобы какого-то экзальтированного фанатика-националиста. А именно эта версия упорно распространялась царским двором, и даже до сих пор имеет хождение. "Ранение сопровождалось с внешней стороны не особенно картинными действиями, т.е. такими, которые не могли увлечь зрителей симпатиями в ту или иную сторону", - дипломатично отметил Витте, ссылаясь на беседы с очевидцами [8] Широко известно увлечение Николая балериной Кшесинской, связь с которой продолжалась около трех лет. Формально их отношения прекратились после помолвки наследника с принцессой Алисой Гессенской. С тех пор Николая представляют образцовым семьянином. А вот что записала Богданович 2 ноября 1896 г.: "Молодой царице после рождения дочери запрещено было быть женой царя... Дядюшки (великие князья. - Е.Р.) устроили ему снова сожительство с Кшесинской" [9]. По определению советского историка академика М.Н. Покровского, в вопросах внешней политики Николай II отличался "драчливостью" [10]. Уже в ноябре 1896 г. он чуть не втянул Россию в войну за "турецкое наследство". Посол России в Константинополе А.И. Нелидов представил царю записку о том, что внутреннее положение Оттоманской империи крайне неустойчивое и можно ожидать ее распада. Поэтому, советовал посол, желательно заранее принять меры, которые позволили бы России приблизиться к достижению ее заветной цели - овладению Константинополем. 23 ноября Николай II провел специальное совещание для обсуждения записки Нелидова и для выработки позиции России в этом вопросе. На совещании присутствовали все военные руководители - военный министр генерал П.С. Ванновский, начальник Главного штаба генерал Н.Н. Обручев, управляющий морским министерством вице-адмирал П.П. Тыртов, управляющий делами министерства иностранных дел К.П. Шишкин, министр финансов С.Ю. Витте и А.И. Нелидов. Совещание приняло предложение, утвержденное царем, спровоцировать в Турции такие инциденты, которые дали бы России право и возможность высадить войска и завладеть верхним Босфором. На совещании было решено начать готовить в Севастополе и Одессе войска для возможной высадки десантов. Против этого решения выступил только Витте. Позже выяснилось, что Черноморский флот не мог обеспечить столь крупную десантную операцию. Кроме того, претворение в жизнь этого решения вызвало бы резкую реакцию со стороны ведущих европейских держав, что могло быть чревато войной. Французское правительство, узнав о планах Николая II, пришло в крайнее возмущение и пригрозило сообщить об этих планах Англии. Царю пришлось отказаться от своих намерений. Но воинственный зуд у царя после этого не прошел. Ему постоянно не давала покоя мысль о дальнейшем расширении территории Российской империи. Понимая, что сделать это в сторону Малой или Средней Азии, а тем более Европы было нереально, он обратил свои взоры на Дальний Восток, в сторону Китая и Японии. По свидетельству одного из биографов Николая II С.С. Ольденберга, "ключом к внешней... политике первого периода царствования императора Николая II следует считать вопросы Дальнего Востока, "большую азиатскую программу"". Он рассматривал "укрепление и расширение русского влияния в этих областях, как задачу именно своего управления" [11]. Это подтверждает и Витте, который отмечал, что "в душе молодого царя неоднократно рождалась мысль... о подчинении китайского богдыхана, подобно бухарскому амиру, и чуть ли не о приобщении к титулу русского императора дальнейших титулов, например, богдыхан китайский, микадо японский и проч. и проч." [12] Агрессивные намерения Николая II на Дальнем Востоке поддерживал его кузен германский император Вильгельм II, который даже начал величать его "адмиралом Тихого океана". Для Вильгельма II было важно отвлечь внимание Николая II от европейских дел, обострить отношения России с Англией, столкнуть ее с Японией, а самому получить свободу рук в отношении Франции. И в этом он в определенной мере преуспел. Россия к войне с Японией оказалась неподготовленной, командование поручалось бездарным генералам и адмиралам. "И не Россию разбили японцы, не русскую армию, а наши порядки, или, правильней, наше мальчишеское управление 140-миллионным населением", - писал Витте [13]. Свой воинственный пыл Николай II пытался, однако, замаскировать под пацифистские действия. Это проявилось не только в его изъяснениях в любви к миру в письмах, например, к английской королеве Виктории, но и в инициативе, с которой Россия выступила 12 августа 1898 г. о проведении международной конференции в Гааге с целью ограничить гонку вооружений и решать все спорные межгосударственные вопросы путем мирных переговоров. Автором такой инициативы был военный министр генерал А.И. Куропаткин, которого активно поддерживал министр иностранных дел М.Н. Муравьев. Куропаткин, назначенный на пост министра в начале 1898 г., обнаружил, что по уровню своего военно-технического оснащения российская армия отстает от армий ряда европейских государств, особенно Германии и Франции, а денег, необходимых для ее перевооружения, в казне нет. Это и подтолкнуло его внести предложение о проведении международной конференции по разоружению, которая могла бы, как он считал, затормозить процесс дальнейшего отставания России от ведущих европейских держав. Мнение же Муравьева сводилось к тому, что такая инициатива могла бы стать доказательством миролюбивых устремлений России особенно в период усиления ее экспансии на Дальнем Востоке. Предложение Куропаткина-Муравьева было поддержано Николаем II. После длительных предварительных переговоров такая конференция состоялась 6-18 мая 1899 г. в Гааге. В ней приняли участие 27 государств [14]. И хотя на ней были приняты три конвенции о законах и обычаях войны, каких-либо результатов в главных вопросах - разоружения, сокращения военных расходов - достигнуто не было. Даже Россия не пыталась следовать провозглашенным ею принципам. "К величайшему сожалению надо признаться, - констатировал Витте, - что на практике... Россия сама дает пример совершенно обратный тому, что было предложено ее монархом, ибо несомненно, что вся японская война и кровавые последствия, от этого происшедшие, не имели бы места, если бы мы не на словах, а на деле руководствовались мирными великими идеями" [15]. То же самое повторилось ив 1914 г., но в еще больших, еще более трагических размерах, когда началась первая мировая война. Николай II был человеком слабохарактерным, слабовольным, но упрямым. "Безвольный, малодушный царь", - констатировала Богданович [16]. "Хитрый, двуличный, трусливый государь", - так охарактеризовал Николая II председатель второй Государственной думы кадет Ф.А. Головин [17]. "У Николая нет ни одного порока, - записал 27 ноября 1916 г. Палеолог, - но у него наихудший для самодержавного монарха недостаток: отсутствие личности. Он всегда подчиняется" [18]. Витте дал с долей сарказма следующую характеристику царю: "Нужно заметить, что наш государь Николай II имеет женский характер. Кем-то было сделано замечание, что только по игре природы незадолго до рождения он был снабжен атрибутами, отличающими мужчину от женщины" [19]. Эти качества Николая II неоднократно признавала и его жена, Александра Федоровна. В частности, 13 декабря 1916 г. она писала ему: "Как легко ты можешь поколебаться и менять решения, и чего стоит заставить тебя держаться своего мнения... Как бы я желала влить свою волю в твои жилы... Я страдаю за тебя, как за нежного, мягкосердечного ребенка, которому нужно руководство" (письмо № 639 - все свои письма к мужу она нумеровала). В письмах к мужу царица постоянно просила и требовала, чтобы он был твердым, жестким, волевым: "Будь тверд... помни, что ты император" (№ 305 от 4 мая 1915 г.); "они (министры. - Е.Р.) должны научиться дрожать перед тобой" (№ 313 от 10 июня 1915 г.); "покажи им (депутатам думы. - Е.Р.) кулак... яви себя государем! Ты самодержец, и они не смеют этого забывать" (№ 351 от 11 сентября 1915 г.); "ты помазанник Божий" (№ 623 от 5 ноября 1916 г.); "покажи всем, что ты властелин... Миновало время... снисходительности и мягкости" (№ 631 от 4 декабря 1916 г.); "Россия любит кнут!" (№ 639 от 13 декабря 1916 г.); "будь Петром Великим, Иваном Грозным, императором Павлом - сокруши их всех!" (№ 640 от 14 декабря 1916 г.). Так наставляла Александра Федоровна мужа во время мировой войны, и таких высказываний можно привести много [20]. Как отмечал в воспоминаниях наставник цесаревича Алексея француз Пьер Жильяр, неотлучно находившийся при семье Романовых с конца 1905 по май 1918 г.: "Задача, которая выпала на его (Николая. - Е.Р.) долю, была слишком тяжела, она превышала его силы. Он сам это чувствовал. Это и было причиной его слабости по отношению к государыне. Поэтому он в конце концов стал все более подчиняться ее влиянию" [21]. Несколько слов о супруге царя, Александре Федоровне, которая оказывала существенное влияние на мужа и проводимую им политику. Это была властолюбивая, волевая и злопамятная женщина, часто страдавшая мигренями. Как отмечали многие знавшие ее люди, царица была неуравновешенным человеком. Посол Франции в России Морис Палеолог, присутствовавший на обеде, данном Николаем II в честь президента Франции Пуанкаре, записал в дневнике 20 июля 1914 г.: "В течение обеда я наблюдал за Александрой Федоровной, против которой я сидел... Несмотря на свои сорок два года она еще приятна лицом и очертаниями... Но вскоре ее улыбка становится судорожной, ее щеки покрываются пятнами. Каждую минуту она кусает себе губы... До конца обеда, который продолжался долго, бедная женщина видимо борется с истерическим припадком" [22]. В декабре 1914 г., когда Палеолог освоился в придворном мире Петрограда и хорошо изучил его - послом его назначили в январе 1914 г., - он уже писал о "всегда больной" царице, "подавленной своим могуществом, осаждаемой страхом, чувствующей, что над ней тяготеет ужасный рок" [23]. А в январе 1915 г. в его дневнике появляется такая запись: "Болезненные наклонности Александра Федоровна получила по наследству от матери... Душевное беспокойство, постоянная грусть, неясная тоска, смены возбуждения и уныния, навязчивая мысль о невидимом и потустороннем, суеверное легковерие - все эти симптомы, которые кладут такой поразительный отпечаток на личность императрицы... Покорность, [] которой Александра Федоровна подчиняется влиянию Распутина, не менее замечательна" [24]. Эту характеристику царицы подтверждают и член Государственной думы монархист В.В. Шульгин, и бывший председатель совета министров В.Н. Коковцев. Александра Федоровна сумела полностью подчинить себе мужа, который советовался с ней по всем вопросам, прежде чем принимать по ним решение [25]. А в сентябре 1916 г. он практически перепоручил ей внутреннюю политику государства, написав из Ставки: "Тебе надо быть моими глазами и ушами там, в столице. На твоей обязанности лежит поддерживать согласие и единение среди министров. Этим ты приносишь огромную пользу мне и нашей стране... Ты наконец нашла себе подходящее дело" [26]. После этого пагубная роль царицы в управлении страной еще больше возросла. Царь, и особенно царица, были подвержены мистицизму. Самая близкая фрейлина Александры Федоровны и Николая II Анна Александровна Вырубова (Танеева) написала в воспоминаниях: "Государь, как и его предок Александр I, был всегда мистически настроен; одинаково мистически настроена была и государыня... Их величества говорили, что они верят, что есть люди, как во времена Апостолов... которые обладают благодатью Божией и молитву которых Господь слышит" [27]. Из-за этого в Зимнем дворце часто можно было видеть различных юродивых, "блаженных", предсказателей судьбы, людей способных якобы влиять на судьбы людей. Это - и Паша-прозорливая, и Матрена-босоножка, и Митя Козельский, и Анастасия Николаевна Лейхтенбергская (Стана) - жена великого князя Николая Николаевича-младшего. Широко были открыты двери царского дворца и для всякого рода проходимцев и авантюристов, каким был, например, француз Филипп (настоящее имя - Низьер Вашоль), подаривший императрице икону с колокольчиком, который должен был звонить при приближении к Александре Федоровне людей "с дурными намерениями" [28]. Но венцом царского мистицизма стал Григорий Ефимович Распутин, сумевший полностью подчинить себе царицу, а через нее и царя. "Управляет теперь не царь, а проходимец Распутин, - отмечала в феврале 1912 г. Богданович. - Всякое уважение к царю пропало" [29]. Ту же мысль высказал 3 августа 1916 г. бывший министр иностранных дел С.Д. Сазонов в беседе с М. Палеологом: "Император царствует, но правит императрица, инспирируемая Распутиным" [30]. Распутин был человеком умным, хотя и необразованным, обладал способностями, как их теперь называют, экстрасенса. Он быстро распознал все слабости царской четы и умело пользовался этим. Александра Федоровна писала в сентябре 1916 г. мужу: "Я всецело верю в мудрость нашего Друга, ниспосланную Ему Богом, чтобы советовать то, что нужно тебе и нашей стране" (№ 580). "Слушай Его, - наставляла она Николая II, - ...Бог послал Его тебе в помощники и руководители" (№ 583). В переписке царя и царицы Распутин по фамилии никогда не упоминался, его именовали "старец" или просто "Гр.", но чаще всего "Друг", последнее, как и местоимения "он", "его", "ему", когда это касалось Распутина, всегда писалось с заглавной буквы, так же, как "Бог", "Господь" [31]. Дело доходило до того, что отдельные генерал-губернаторы, обер-прокуроры Святейшего синода и министры назначались и смещались царем по рекомендации Распутина, переданной через царицу. 20 января 1916 г. по его совету был назначен председателем совета министров В.В. Штюрмер - "абсолютно беспринципный человек и полное ничтожество", как охарактеризовал его Шульгин [32]. В августе 1915 г. Распутин добился снятия великого князя Николая Николаевича с поста верховного главнокомандующего всеми вооруженными силами России, хотя именно ему Распутин обязан был знакомством с царской семьей. Когда Николай Николаевич понял, что Григорий стал конкурентом его жены Станы, он попытался оттеснить его от царской семьи. Это привело к открытому разрыву между великим князем и Распутиным, который к тому времени не нуждался больше ни в чьей протекции, так как уже полностью подчинил себе царскую чету. По совету последнего Николай II возложил должность верховного главнокомандующего на себя. Главным критерием при рассмотрении кандидатуры на какой-либо высокий пост в государстве, включая и министров, были не их деловые качества, а отношение к Распутину. "Враги нашего Друга - наши враги", - писала Александра Федоровна мужу 16 июня 1915 г. [33]. Когда же Николай II сам осмеливался производить какие-либо назначения в правительстве, например в июне 1915 г. А.А. Поливанова военным министром или 10 ноября 1916 г. А.Ф. Трепова председателем совета министров, то тут же получал от жены замечание, а то и выговор: 14 декабря 1916 г. он поблагодарил ее за "строгий письменный выговор". Чаще же в ответ на указание царицы, ссылавшейся на советы "Друга", Николай II или благодарил за "точные инструкции для разговора моего с Протопоповым (министр внутренних дел. - Е.Р.)" (письмо от 28 сентября 1916 г.) или же отвечал коротко: "Все исполнено" (телеграмма № 175 от 31 октября 1916 г.) или "Исполнено" (телеграмма № 44 от 10 ноября 1916 г.) [34]. В последних случаях речь шла о требовании Распутина освободить из тюрьмы бывшего военного министра В.А. Сухомлинова и его жену, арестованных за присвоение себе громадных сумм казенных денег, предназначавшихся на нужды армии. Но Распутин не ограничивался вмешательством только во внутренние дела страны. После того, как Николай II стал верховным главнокомандующим, он начал вмешиваться в военные вопросы - как надо вести войну, где и когда наступать и т.д. Николай II, находясь в Ставке, периодически информировал жену о военных планах, но с оговоркой: "Прошу тебя никому об этом (подготовке брусиловского прорыва. - Е.Р.) не говори, даже нашему Другу" (письмо от 5 мая 1916 г.). Но царица все же делилась этими сведениями с Распутиным, оправдывая свое поведение тем, что "Друг" должен молиться за успех задуманных мероприятий: "Мне по поводу твоего решения пришлось просить Его благословения" (№ 598) [35]. Вот некоторые примеры указаний Распутина, как это следует из писем Александры Федоровны: "Я должна передать тебе поручение нашего Друга, вызванное его ночным видением. Он просит тебя приказать начать наступление возле Риги" (№ 391 от 15 ноября 1915 г.); "Он находит, что... не следует так упорно наступать" (№ 562 от 25 июля 1916 г.); "наш Друг надеется, что мы не станем подниматься на Карпаты" (№ 567 от 8 августа 1916 г.); "наш Друг хотел бы, чтобы мы взяли румынские войска под свое начало" (№ 581 от 6 сентября 1916 г.); "Друг совершенно вне себя от того, что Брусилов не послушал твоего приказа о приостановке наступления" (№ 599 от 24 сентября 1916 г.) [36]. Весьма образно подвел итог распутинщине Шульгин: "Есть страшный червь, который точит, словно шашель, ствол России. Уже всю середину изъел, быть может и нет ствола, а только одна трехсотлетняя кора еще держится... Имя этому... Распутин" [37]. Распутинщина не была случайной. Она - результат вырождения как самих Романовых, так и самодержавия в целом. Она сильно подорвала авторитет царя и его двора даже среди наиболее последовательных монархистов и ускорила падение Романовых, хотя и не была главной причиной свержения царской власти. Вечером 30 декабря 1916 г. Распутин был убит. Однако, как отмечал Шульгин, "монархию это не могло спасти, потому что распутинский яд уже сделал свое дело. Что толку убивать змею, когда она уже ужалила" [38]. Николай II воспринял новость об убийстве Распутина в основном спокойно, хотя и возмутился тем, что в убийстве принял участие великий князь Дмитрий Павлович, член "семьи Романовых". К этому времени царь начал явно тяготиться Распутиным, в письме от 10 ноября 1916 г. он писал жене: "Прошу тебя, не вмешивай нашего Друга (в вопросы, связанные с назначением министров. - Е.Р.). Ответственность несу я, и поэтому я желаю быть свободным в своем выборе" [39]. А горе царицы, по свидетельству Жильяра, было безграничным [40]. "Императрица, - записал в дневнике Палеолог, - потребовала себе окровавленную рубашку "мученика Григория" и благоговейно хранит ее как реликвию, как палладиум, от которого зависит участь династии" [41]. Для Николая II было свойственно и такое качество, как безразличие к судьбам окружавших его людей. Это прослеживается на протяжении всей его жизни. Прежде всего надо напомнить о событиях, связанных с коронацией Николая II. Это хорошо всем известная катастрофа на Ходынском поле 18 мая 1896 г., когда погибло около 1300 человек, а многие тысячи были ранены. А какой была реакция Николая II? Гуляния отменены не были, продолжались выступления клоунов, работа балаганов. Более того, вечером то же дня у французского посла Монтебелло должен был состояться бал в честь Николая II и его супруги. По словам московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, дяди Николая, "многие советовали государю просить посла отменить бал и во всяком случае не приезжать на этот бал, но государь с этим мнением совершенно не согласен. По его мнению, эта катастрофа есть величайшее несчастье, которое не должно омрачать праздник коронации; ходынскую катастрофу надлежит в этом смысле игнорировать" [42]. Бал открыли Николай и Александра Федоровна. "Сегодня случился великий грех, - записал Николай II 18 мая в дневнике, - ...потоптано около 1300 человек! Отвратительное впечатление осталось от этого известия. В 12 1/2 завтракали, и затем Аликc и я отправились на Ходынку на присутствование при этом печальном "народном празднике". Собственно там ничего не было... Поехали на бал к Монтебелло. Было очень красиво устроено". Не были отменены и другие мероприятия. На следующий день он записал: "В 2 ч. Аликc и я поехали в Старо-Екатерининскую больницу, где обошли все бараки и палатки, в которых лежали несчастные пострадавшие вчера... В 7 ч. начался банкет сословным представителям в Александровском зале". А 21 мая в дневнике записано: "В 10 3/4 поехали на бал в Дворянское собрание". Вот так отреагировал император на ходынскую катастрофу. Не случайно, что после этого его окрестили "кровавым". Виновные в катастрофе, прежде всего генерал-губернатор Москвы, не понесли наказания. Другим примером может служить русско-японская война. 21 декабря 1904 г. Николай II записал в дневнике: "Получил ночью потрясающее известие от Стесселя (начальник Квантунского укрепрайона. - Е.Р.) о сдаче Порт-Артура японцам... Тяжело и больно, хотя оно и предвиделось... На все воля Божья!". Но вот как описал реакцию царя на это известие заведующий канцелярией министерства императорского двора генерал К.Н. Рыдзевский: "Новость, которая удручила всех, любящих свое отечество, царем была принята равнодушно, не видно на нем ни тени грусти. Тут же начались рассказы Сахарова (военный министр. - Е.Р.), его анекдоты, и хохот не переставал. Сахаров умел забавлять царя. Это ли не печально и не возмутительно!" [43]. Разгром российского флота в Цусимском проливе Николай II в дневнике 17 мая 1905 г. охарактеризовал как "неудачный бой". По свидетельству начальника канцелярии министерства императорского двора генерала А.А. Мосолова "вся свита царя была поражена безучастием императора по такому несчастию" [44]. Примерно такая же реакция царя была и на сообщения о всех других поражениях в войне. Ну и конечно безразличие к людям, коварство и жестокость были проявлены Николаем II в январе 1905 г. и последовавших затем событиях. Царь знал о готовившемся шествии рабочих к Зимнему дворцу 9 января, ведь его подготовкой занимались в числе других и такие агенты охранного отделения полиции, как "священник-социалист Гапон" - так его назвал царь в своем дневнике накануне кровавых событий, и журналист И.Ф. Манасевич-Мануйлов, который еще в 1900 г. помогал охранке выкорчевывать в Париже крамолу среди левой эмиграции, впоследствии, в 1916 г., он стал управляющим канцелярией председателя совета министров В.В. Штюрмера. Царь предпочел уехать 6 января в Царское Село, а в Петербурге было фактически введено военное положение. 7 января в городе разместили дополнительные воинские части, стянутые из близлежащих городов. Вечером 8 января к царю ездил с докладом о принятых на 9 января мерах министр внутренних дел князь П.Д. Святополк-Мирский. Как известно, мирное шествие рабочих, исполнявших гимн "Боже, царя храни...", было расстреляно: 170 человек убитых, несколько сотен раненых. Вечером 9 января царь записал в дневнике: "Тяжкий день! В Петербурге произошли серьезные беспорядки... Войска должны были стрелять... много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело... Завтракали со всеми. Гулял с Мишей". И как по-фарисейски выступил царь 19 января перед тщательно отобранной полицией депутацией рабочих: "Я верю в честные чувства рабочих людей и в непоколебимую преданность их мне, а потому прощаю вину их" [45]. Вскоре в стране началась революция, которая с благословения царя подавлялась с необычайной жестокостью. 18 октября 1905 г., на следующий день после опубликования известного манифеста, в Петербурге в очередной раз была расстреляна демонстрация. Царь приказал после этого объявить воинской части, полиции и жандармерии, участвовавшим в этом расстреле, его "горячую благодарность". При подавлении "беспорядков" в Эстляндской губернии "отличился" капитан-лейтенант О.О. Рихтер, лично застреливший несколько десятков человек. Он "казнит по собственному усмотрению, без всякого суда и лиц несопротивляющихся". На телеграмме, в которой царю доложили о действиях Рихтера, Николай II написал: "Ай да молодец!" [46]. А 17 марта 1906 г. император устроил смотр 1-му морскому батальону, который отличился в "походе в Эстляндскую губернию", им командовал все тот же Рихтер, произведенный уже в капитана 2-го ранга. После смотра его пригласили на завтрак к царю, что считалось особым знаком внимания. В январе 1906 г. Николай II произвел командира лейб-гвардии Семеновского полка г.А. Мина, отличившегося при подавлении московского восстания, в генерал-майоры и зачислил его в свою свиту. 10 января он принял его за завтраком, и Мин "рассказал много про Москву и о подавлении мятежа", как записано в дневнике царя. 13 августа 1906 г. генерал-майор Мин был убит за его карательные действия в Москве членом боевой организации партии эсеров 3.К. Коноплянниковой. После этого по предложению царя Столыпиным был подготовлен закон о создании военно-полевых судов, опубликованный 25 августа. Согласно этому закону, "между преступлением и карой должно быть не более 3-4 дней" [47]. Этот закон развязал руки карательным органам, и кровь полилась по стране рекой. "Столыпинский режим уничтожил смертную казнь и обратил этот вид наказания в простое убийство, часто совсем бессмысленное убийство по недоразумению", - так оценил политику Николая II Витте [48]. После восстания на броненосце "Потемкин" царь 20 июня 1905 г. записал в дневнике: "Черт знает, что происходит в Черноморском флоте. Лишь бы удалось удержать в повиновении остальные команды эскадры! За то надо будет крепко наказать начальников и жестоко мятежников". Что означает слово "жестоко" в устах царя, известно - повесить или расстрелять! Той же линии Николай II придерживался и в отношении крестьянства. В начале 1906 г. во время аудиенции полтавского губернатора князя Н.П. Урусова на его замечание о "неспокойном" положении крестьян царь ответил, что движение крестьян всегда можно будет подавить с помощью войск [49]. И это вполне осознанная позиция царя. Так, один из ультраправых деятелей, редактор газеты "Московские ведомости" В.А. Грингмут, рассказал в апреле 1906 г. А.В. Богданович, что, когда царю сказали, что избранные в думу крестьяне потребуют земли, он ответил: "Тогда им покажут шиш". На возражение, что они взбунтуются, ответил: "Тогда войска их усмирят" [50]. И "усмирение" народа путем репрессий и террора продолжалось еще более года. Далеко не последнюю роль в этих репрессиях играл министр внутренних дел, ставший позже председателем совета министров, Столыпин. "На словах либерал, а в действительности - палач", - написал о нем Витте [51]. Царь, а особенно царица, были сильно напуганы начавшейся революцией. В октябре 1905 г. рассматривался вопрос об установлении в России военной диктатуры, в задачу которой входило бы подавление революции. Николай II предлагал сделать диктатором великого князя Николая Николаевича, который в то время был главнокомандующим войсками гвардии и Петербургского военного округа. Последний, однако, отказался от этого предложения, мотивируя это тем, что в центральных районах России было слишком мало войск - многие воинские части, принимавшие участие в войне с Японией, еще находились на Дальнем Востоке. На случай необратимого развития революции наготове был и вариант возможного бегства царской семьи из России к одному из кузенов в Германию или Англию. Об этом можно судить по заявлению человека из ближайшего окружения Николая II обер-гофмаршала двора, генерал-адъютанта графа П.К. Бенкендорфа: "Жаль, что у их величеств пятеро детей... так как, если на днях придется покинуть Петергоф на корабле, чтобы искать пристанище за границей, то дети будут служить большим препятствием" [52]. О такой возможности говорил и друг юности Николая II князь Э.Э. Ухтомский, по словам которого самым счастливым исходом для царя будет считаться, "если он живым вместе с семьей успеет покинуть Россию" [53]. Эти заявления подтверждаются и тем, что на рейде Петергофа, где проживала в то время царская семья, постоянно находилась подводная лодка "Ерш". "Она уже пятый месяц торчит против наших окон", - записал царь в дневнике II октября 1905 г. А если учесть, что революционное движение к октябрю все более разрасталось, охватив в том числе и Петербург, то становится понятным, почему 1 октября у царя обедал командир этой лодки Огильви, а 11 октября царь и царица сочли нужным посетить эту лодку. Но так как обстановка на Балтийском флоте вызывала у Николая II опасения, то к услугам царской семьи германским императором Вильгельмом II были предоставлены несколько миноносцев, прибывших из Мемеля. Николай II всегда с пренебрежением, а точнее - враждебно относился к интеллигенции, считая, что именно от нее исходят все беды для самодержавия. И в своей политике, особенно после 1905 г., он старался опираться на самые темные и реакционные силы России, в частности на черносотенный "Союз русского народа", или, как царь называл его членов, "истинных русских людей". В связи с тем, что за последнее время у нас в политическом лексиконе вновь начали мелькать слова "черная сотня", "черносотенец", будет полезным показать, что же представляли собой члены "Союза". Вот как охарактеризовал "Союз" Витте: большинство вожаков черной сотни - это "политические проходимцы, люди грязные по мыслям и чувствам, не имеют ни одной жизнеспособной и честной политической идеи и все свои усилия направляют на разжигание самых низких страстей дикой, темной толпы. Партия эта, находясь под крылом двуглавого орла, может произвести ужасные погромы и потрясения, но ничего, кроме отрицательного, создать не может... Она состоит из темной, дикой массы, вожаков - политических негодяев... И бедный государь мечтает, опираясь на эту партию, восстановить величие России. Бедный государь... И это главным образом результат влияния императрицы" [54]. Эта партия "мила психологии царя и царицы" [55]. "Черносотенцы преследуют в громадном большинстве случаев цели эгоистические, самые низкие, цели желудочные и карманные. Это типы лабазников и убийц из-за угла... Черносотенцы нанимают убийц; их армия - это хулиганы самого низкого разряда... Государь возлюбил после 17 октября больше всего черносотенцев, открыто провозглашая их как первых людей Российской империи, как образцы патриотизма, как национальную гордость" [56]. Один из активных деятелей "Союза" журналист из Киева Б.М. Юзефович назвал в марте 1908 г. этот "злосчастный "Союз" клоакой": "какие там все сомнительные, грязные личности, начиная с председателей"; "как жаль, что государь отмечает этот союз преимущественно перед другими партиями, гораздо более чистыми и корректными" [57]. Основателем "Союза" был издатель черносотенной газеты "Русское знамя" А.И. Дубровин, который был его председателем до 1910 г., когда его сменил Н.Е. Марков, депутат III и IV Думы, создатель еще более правой организации - "Союза Михаила Архангела". "Союз русского народа" имел свои вооруженные отряды, состоявшие из деклассированных элементов. В конце 1905 г. и в 1906 г. членами "Союза" были организованы погромы во многих городах России. А какой была реакция царя на это? Всем погромщикам он заранее давал индульгенции: "Буду миловать преданных"; "Вы моя опора и надежда" - гласят резолюции Николая II на донесениях о погромах и их участниках [58]. Царь неоднократно принимал депутации "Союза" и самого Дубровина, подчеркивая тем самым свое благожелательное отношение к этой организации. Коварство было присуще и императрице, это видно по ее отношению к ряду политических деятелей, которые, будучи последовательными сторонниками монархии, понимали, что деятельность Распутина серьезно компрометирует монархию, и стремились отдалить его от трона. Особенно царица невзлюбила одного из основателей "Союза 17 октября", председателя III Государственной думы и председателя Военно-промышленного комитета А.И. Гучкова. В письмах к Николаю II Александра Федоровна советует отделаться от Гучкова. Сначала она предлагала "выудить что-нибудь, на основании чего его можно было бы засадить" по законам военного времени (№ 339 от 30 августа 1915 г.). А 2 сентября она уже эмоционально восклицает: "Ах, если б только можно было повесить Гучкова" (№ 342). Эту же мысль она еще раз повторила 8 ноября 1916 г.: "Гучкову место на высоком дереве" (№ 626). Не щадит она и "этих скотов" (№ 596): председателя IV Государственной думы М.В. Родзянко, бывшего военного министра А.А. Поливанова, даже предлагала повесить неугодного ей председателя совета министров А.Ф. Трепова, а г.Е. Львова, П.Н. Милюкова и А.И. Гучкова сослать в Сибирь (№ 640) [59]. Напомним, что по иронии судьбы именно так ненавистный царице Гучков вместе с Шульгиным принимали отречение Николая II от престола. Первоначально это отречение планировалось как действие, направленное на спасение в России монархии. "Надо прежде всего думать о том, чтобы спасти монархию, - заявлял Гучков в ночь с 1 на 2 марта на заседании Исполнительного комитета Госдумы. - Без монархии Россия не может жить. Но, видимо, нынешнему государю царствовать больше нельзя" [60]. Хочу привести следующие слова Витте, которые как бы подводят итог царствования Николая II, хотя они были написаны задолго до его свержения (Витте умер в 1915 г., а воспоминания закончил в 1913 г.): "Этот лозунг - "хочу, а потому так должно быть" - проявлялся во всех действиях этого слабого правителя, который только вследствие слабости делал все то, что характеризовало его царствование - сплошное проливание более или менее невинной крови, и большей частью совсем бесцельно" [61]. Неоднократное цитирование Витте не случайно, ибо он был последовательным, убежденным монархистом и старался делать все для спасения монархии в России. И мнение монархиста, если он не слеп, о режиме, которому он всегда был предан, его видение этого режима изнутри, его пороков, является особо ценным. Как председатель совета министров с октября 1905 по апрель 1906 г. Витте наряду с царем несет ответственность за начавшиеся репрессии против участников революции. Но, будучи умным политиком, он понимал, что одними репрессиями остановить революционный процесс невозможно. Нужно идти на уступки, надо начинать проводить реформы. Так появился манифест 17 октября, вырванный у царя буквально под дулом пистолета - великий князь Николай Николаевич пригрозил царю пустить себе пулю в лоб, если он не подпишет этот манифест. И хотя манифест почти ни в чем не ущемлял самодержавия, Николай II и царица расценили его как свое личное унижение. И этого они никак не могли простить Витте, которого они и раньше ненавидели, хотя и терпели как неизбежное зло. Николай II ненавидел Витте за то, что тот был много умнее его - некоторые историки считают Витте наиболее умным и дальновидным политическим деятелем России конца XIX - начала XX в., он всегда открыто отстаивал перед царем свое мнение и не был подхалимом. И каким же надо было быть ничтожеством, чтобы, узнав о смерти Витте, написать жене, что это известие вызвало у него "спокойствие в душе" [62]. Судя во всему, Витте обладал далеко не ангельским характером, он был амбициозен, но имел достаточно оснований гордиться тем, что сделал для России. А его оценки личности Николая II, Александры Федоровны и всего "полицейско-дворцово-камарильного режима" [63] в основных чертах совпадают с оценками многих других политических деятелей, которые знали Николая II. И называть его оценки, порой действительно жесткие, "местью" Николаю II за то, что он ненавидел Витте, как это теперь пытаются представить некоторые биографы царя, означает по сути самому стать на уровень "мелкого коварства, ребяческой хитрости и пугливой лживости", присущим, по словам Витте, последнему российскому императору. 2 (15) марта 1917 г. Николай II подписал акт об отречении от престола. Это произошло, когда в России уже совершилась Февральская революция, а царь понял, что он лишился поддержки армии: войска, снятые с фронта для подавления в Петрограде "беспорядков" и "хулиганского движения", как оценила императрица начавшуюся революцию, отказались повиноваться. Более того, опрошенные 1 марта все командующие фронтами, как и начальник штаба верховного главнокомандующего генерал М.В. Алексеев, единогласно высказались за отречение царя. И когда вечером 2 марта к Николаю II прибыли по поручению Временного комитета Государственной думы Гучков и Шульгин для переговоров об отречении, он уже был готов к этому. После заявления Гучкова о том, что только отречение Николая II в пользу его сына может спасти династию, царь "самым спокойным тоном, как если бы дело шло о самой обыкновенной вещи" [64], ответил, что здоровье его сына слишком слабое, он не может расстаться с сыном и поэтому принял решение об отречении в пользу своего брата Михаила. Это решение он принял в три часа дня. В заключение хочу напомнить пророческие слова Л.Н. Толстого, сказанные им 16 января 1902 г. в открытом письме к царю: "Самодержавие есть форма правления отжившая... Поддерживать эту форму правления... можно только посредством всякого насилия... Мерами насилия можно угнетать народ, но нельзя управлять им" [65]. Эти слова актуальны в определенной мере и сегодня. В ночь с 16 на 17 июля 1918 г. Николай II и его семья без всякого суда были расстреляны. Безусловно, это было преступлением. Но может ли это служить основанием для того, чтобы оправдывать теперь все преступления, совершенные Николаем II? Литература 1. Витте С.Ю. Воспоминания. Т. I-III. Царствование Николая II. М. - Пг., 1923, т. 1, с. 3. 2. Богданович А. В. Три последних самодержца. М., 1990, с. 120. 3. Витте С.Ю. Указ. соч., т. III, с. 357. 4. Цит. по: Ферро М. Николай II. М., 1991, с. 32. 5. Витте С.Ю. Избранные воспоминания. М., 1991, с. 558. 6. Цит. по: Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М., 1991, с. 126. 7. Богданович А.В. Указ. соч, с. 273-274. 8. Витте С.Ю. Воспоминания, т. 1, с. 360. 9. Богданович А.В. Указ. соч., с. 215. 10. Покровский М.Н. Предисловие. - В кн. Витте С.Ю. Воспоминания, т. 1, с. XIII. 11. Ольденберг С.С. Царствование императора Николая II, т. 1. Феникс, 1992, с. 214. 12. Витте С.Ю. Воспоминания, т. Ill, с. 361. 13. Там же, т. 1, с. 337. 14. Подробнее см. Рыбаченок И.С. Россия и Гаагская конференция по разоружению 1899 г. - Новая и новейшая история, 1996, № 4. 15. Витте С.Ю. Воспоминания, т. 1, с. 132. 16. Богданович А.В. Указ. соч., с. 371. 17. Центральный государственный исторический архив,ф. 1625, оп. 1, д. 12, л..57. 18. Палеолог М. Указ. соч., с. 169. 19. Витте С.Ю. Избранные воспоминания, с. 577. 20. Переписка Николая и Александры Романовых, т. III-V. М.-Л., 1926-1927. 21. Жильяр П. Император Николай II и его семья, М., 1991, с. 135. 22. Палеолог М. Указ. соч., с. 27. 23. Там же, с. 142. 24. Там же, с. 145-146. 25. См. Ватте С.Ю. Воспоминания, т. II, с. 251. 26. Переписка..., т. V, с. 60. 27. Вырубова А.А. Страницы моей жизни. М., 1993, с. 274. 28. Переписка.., т. V, письмо № 631. 29. Богданович А.В. Указ. соч., с. 502. 30. Палеолог М. Указ. соч., с. 117. 31. Переписка... 32. Шульгин В.В. Дни. М., 1989, с. 126. 33. Переписка..., т. Ill, письмо № 320. 34. Там же. 35. Там же. 36. Там же. 37. Шульгин В.В. Указ. соч., с. 133. 38. Там же, с. 154. 39. Переписка..., т. V, с. 146. 40. Жильяр М. Указ. соч.. с. 138. 41. Палеолог М. Указ. соч., с. 191. 42. Ватте С.Ю. Воспоминания, т. 1, с. 55. 43. Цит. по: Богданович А.В. Указ. соч., с. 326. 44. Мосолов А.А. При дворе императора. Рига, 1926, с. 125. 45. Цит. по: Ферро М. Указ. соч., с. 99. 46. Цит. по: Витте С.Ю. Воспоминания, т. II, с. 137. 47. Цит. по: Ольденберг С.С. Указ. соч., с. 365. 48. Витте С.Ю. Воспоминания, т. II, с. 53-54. 49. Цит. по: Богданович А.В. Указ. соч., с. 378. 50. Там же, с. 379. 51. Витте С.Ю. Воспоминания, т. II, с. 53. 52. Там же, с. 31. 53. Цит. по: Богданович А.В. Указ. соч., с. 356. 54. Витте С.Ю. Воспоминания, т. 1, с. 223. 55. Там же, с. 417. 56. Там же, т. II, с. 36. 57. Цит. по: Богданович А.В. Указ. соч., с. 457. 58. Муравьев А.М. Первые раскаты великой бури. Л., 1975, с. 20. 59. Переписка... 60. Цит. по: Шульгин В.В. Указ. соч., с. 233. 61. Витте С.Ю. Воспоминания, т. 1, с. 238. 62. Переписка.... т. III, с. 238. 63. Витте С.Ю. Воспоминания, т. 1, с. 238. 64. Палеолог М. Указ. соч., с. 253. 65. Толстой Л.Н. Собр. соч., т. 22. М., 1984, с. 505. Источник Государство   www.pseudology.org