Павел Артемьевич Левашов
О качествах, потребных послу
Павел Артемьевич Левашов прожил долгую жизнь. В ”Московском некрополе” утверждается, что он скончался 11 июля 1820 г. на 121-м году жизни [17с. 137]. Более вероятным кажется сообщение [19 с. 318], что годом его рождения был не 1700-й, а 1719-й. В написанных незадолго до смерти воспоминаниях П. А. Левашов рассказывает: ”Будучи еще в молодых своих летах, находился в городе Азове при родственнике своем генерал-аншефе Василье Яковлевиче Левашове, в 1738 г. был в Крымском походе и произведен офицером.” [15 с. 14]. Здесь речь идет скорее о девятнадцатилетнем юноше, чем о взрослом мужчине. Более позднюю дату вынуждает приняты и активная деятельность его в 1780—1790-е годы — удивительная даже для семидесятилетнего, не говоря уж о девяностолетнем старце.

Где именно П. А. Левашов получил воспитание — сведений нет, но, судя по сочинениям, он был человеком образованным, знал, в частности, итальянский. французский и немецкий языки. На военную службу поступил 6 января 1737 г. [1, с. 3]. Эта дата подтверждается и документом, согласно которому в 1775 г. исполнилось 39 лет его ”добропорядочной службы” [7, с. 52]. В мае 1738 г. ”пожалован был прапорщиком”. В 1750 г. канцлер граф А. П. Бестужев-Рюмин затребовал его из Военной коллегии и перевел в Коллегию иностранных дел. Поручик П. А. Левашов ”отправлен был в Копенгаген к Российскому посольству для обучения министерским делам, где и пожалован в 1751 году капитаном” [1, с. 3]. Вскоре российский чрезвычайный посланиях барон Корф направил молодого дипломата в Стокгольм к графу Панину, чрезвычайному посланнику при шведском дворе. Затем П. А. Левашов служил в Дрездене, в ”министерской канцелярии” при графе Кейзерлинге, посланнике при польском короле. В свите графа Кейзерлинга он прибыл в [9] Вену, будучи сначала ”кавалером посольства”, а затем ”советником посольства”.

Весной 1757 г. А. П. Бестужев-Рюмин получил рукопись перевода книги Каллиера ”О договорах с государями, с прибавлением о послах и посланниках и прочем” с припискою на титуле: ”С французского перевел и во многом из других авторов пополнил дворянин посольства П. Левашов” (в настоящее время рукопись хранится в Архиве внешней политики России). В конце того же года чиновник двора Ф. Д. Бехтеев писал вице-канцлеру М. И. Воронцову: ”Принимаю смелость рекомендовать в высокую милость Вашего сиятельства П. Левашова. Он истинно молодец, достойный и прилежный” (цит. по [22, с. 156]). С апреля 1761 по май 1762 г. П. А. Левашов был аккредитован ”Российского двора министром” (то есть полномочным послом) при Германском императорском собрании в Регенсбурге. Затем около двух лет он провел в Петербурге, оставаясь на службе в дипломатическом ведомстве. Видимо, тогда же он пробовал свои силы и в литературе. Н. И. Новиков включил имя П. А. Левашова в свой ”Опыт критического словаря о российских писателях” как автора многочисленных стихов, ”которые от знающих людей похвалу заслуживали”. Так как словарь был опубликован в 1772 г., а П. А. Левашов только в самом конце 1771 г. вернулся из плена, очевидно, речь шла о литературной деятельности его в начале 60-х годов. Публикации этих стихов нам неизвестны — возможно, стихи распространялись в списках.

19 августа 1763 г. был подписан указ о назначении канцелярии советника Левашова поверенным в делах в Константинополе. Предполагалось, что он сможет заменить посла (резидента) А. М. Обрескова, страдавшею от болезни. Но дипломатическая карьера в турецкой столице складывалась неудачно. Новый поверенный в делах не был официально признан Портой. А. М. Обресков жаловался на интриги французского посла Вержена: ”Наши недоброжелатели нашли способ представить перед султаном в черных красках характер Левашова” [22, с. 158]. Вскоре серьезно осложнились отношения П. А. Левашова и с самим А. М. Обресковым.

Между тем дело шло к объявлению турецким султаном войны России. 25 сентября 1768 г. прямо на официальной аудиенции был арестован сам А. М. Обресков. Вслед за мим почти все сотрудники посольства были отправлены в Семибашенную крепость. П. А. Левашов остался на свободе и ”на другой день по объявлении войны уведомился, что султан Мустафа отправил с нарочным татарином к крымскому хану Керим-Гирею хати-шериф. т. е. именной указ, чтобы сделать нападение со 100 тысячами татар на российские границы, и по всему оных пространству, начиная от реки Волги до реки Днепра, пожигатъ и опустошать все, куда только татарская сабля достигнуть может” [1 с. 7]. Л. А. Левашов, рискуя жизнью, отправил двух курьеров с шифрованными донесениями об этих событиях — одного через киевского генерал губернатора Воейкова, а другого через посла в Варшаве князя Репнина.

Об обстоятельствах своего ареста и заточения П. А. Левашов рассказывает в своих мемуарах. Затем русские дипломаты содержались при ставке великого визиря и передвигались с турецкими войсками. Лишь в мае 1771 г. они были выпущены на свободу. По именному указу Екатерины II от 15 ноября 1771 г. П. А. Левашов стал действительным Статским советником. При Коллегии иностранных дел он занимался подготовкой драгоманов. Составлял ”письменные представления” тогдашнему министерству ”с примечаниями, относящимися до турецкой войны, и о пользе Крыма и Кубани и о способах для покорения оных областей” [1, с. 7]. Среди его работ значится и ”Открытие секретной [10] машины, способной к разрушению понтонных мостов, известной по артиллерии” [7 с. 59]. В рукописи осталось сочинение ”Обозрение российской торговли и способов, служащих к обогащению российского купечества и всего государства”.

Еще пребывая в турецкой неволе, П. А. Левашов вел краткие дневниковые записи, которые сразу же по возвращении оформил в виде книги мемуаров. Рукопись [9] была закончена до завершения войны, то есть до 1774 г.

В 1774 г. П. А. Левашов написал книгу ”Картина или описание всех нашествий на Россию татар и турков и их тут браней, грабительств и опустошений, начавшихся в половине десятого века и почти беспрерывно чрез восемь сот лет продолжавшихся с приложением нужных примечаний и разных известий касательно Крыма, прав Российских государей на оный и проч.” В ”Предуведомлении” цель сочинения формулируется следующим образом: ”Возбудить в соотечественниках своих большее против прежнего внимание на сих диких, но многочисленных и толь вредных” противников России. Значительную часть книги составляют выписки из исторических трудов и летописей о столкновениях русских с половцами и татарами, а также послание (1736 г.) графа Остермана верховному визирю Османской Порты (у П. А. Левашова — Оттоманская Порта), содержащее перечень обид, нанесенных турками России. Автор проявляет большую виртуозность в обосновании прав России на Крымский полуостров — и длительностью проживания здесь предков русского народа, и правом наследования через черкесских князей и супругу Ивана IV Марию Темрюковну. Но решающий аргумент приводится в заключение [13 с. 162]: ”Сверх же вышеприведенных на Крым и Кубань прав Россия имеет в свою пользу еще самое важнейшее и древнейшее право превосходного своего над татарами могущества, которое они и сами всегда в свою пользу беззазорно употребляли...” (См. письмо В. С. Попову в ГПБ, ф. 609, ед. хр. 229)

Начавшаяся в 1787 г. новая русско-турецкая война, очевидно, преисполнила П. А. Левашова энтузиазмом. Он неоднократно встречался с Г. А. Потемкиным и одним из его помощников, Василием Степановичем Поповым (”главным правителем фельдмаршальской канцелярии”) в беседах и письмах строил планы основания на месте пристани Хаджибей крупного морского порта (с 1795 г.— Одесса) и образования черноморской торговой компании. Речь шла о широкой колонизации областей Северного Причерноморья и развитии коммерции ”на трех морях” дабы ”российские купеческие флоты во всех четырех частях света плавание свое распространили” и ”Россия сделалась бы средоточием между восточными странами и всею Европою и привлекла бы к себе от всех стран великие сокровища”. Он лелеял надежду при покровительстве В. С. Попова и Г. А. Потемкина стать во главе ”дирекции города Одессы по коммерческой части” [15 с. 10, 11].

Война с Турцией сделала актуальными прежние сочинения П. А. Левашова. В 1790 г. он публикует (в типографии П. Богдановича) несколько переработанный и сокращенный вариант упомянутой ранее книги под названием ”Поденные записки некоторых происшествий во время прошедшей с турками войны от дня объявления оной по 1773 бывшего в Константинополе, а потом в походах с турецкой армией поверенного в делах П... Л...”. Книга вышла также под названием ”Плен и страдание россиян у турок” (за исключением первых 16 страниц, она была напечатана с того же набора, что ”Поденные записки...”). Видимо, успех этих изданий вдохновил автора на то, чтобы выпустить в свет еще два сочинения. ”Картина или описание всех нашествий на Россию татар [11] и турков” помечена 1792 г., но фактически, как явствует из дарственной надписи на экземпляре, хранящемся в ГПБ, была отпечатана уже в 1791 г. Тем же, 1792 г. помечено и сочинение ”О первенстве и председательстве европейских государей и их послов и министров”, посвященное ”Ее Императорскому Величеству Всемилостивейшей Государыне Екатерине II Самодержице Всероссийской”.

Создание последней книги связано, конечно, со службой автора в дипломатическом ведомстве, в ней подробно рассматриваются те аргументы, которыми пользовались посланники различных европейских государств для обоснования превосходства своих стран перед другими во время официальных приемов. Отдельные главы посвящены историческим прецедентам конфликтов на этот счет между Англией и Францией, Англией и Испанией, Данией и Швецией, Венгрией, Пруссией. Польшей, Богемией и т. д. Но лейтмотивом является доказательство того, что именно за Российской империей надлежит признавать неоспоримое превосходство. Автор утверждает [12, с. 8], что ”россияне суть тот же самый народ, который у древних дееписателей известен под именем скифов и сармат и древность коих, ежели бы не следовать преданиям Священного Писания, казалась бы равнолетней самой Земле: да и по общему хронологическому показанию российский народ происходит от Мосоха, сына Иафетова, внука Ноева” (ибо его потомками являются масагеты, они же скифы — предки россов). Но, видимо, не будучи уверен в убедительности ссылок на упоминание ”князя россов и мосохов” у пророка Иезекииля, П. А. Левашов приводит и более существенный аргумент, заключающийся в обширности державы, простирающейся ”от Днепра и Двины даже до Курильских островов, а в ширину от Ледовитого моря до гор Кавказских”, и в том, что она имеет ”более тридцати миллионов жителей и около пятисот тысяч войска на жалованье во время войны и мира” [12 с. 41, 42].

Сведения о жизни и деятельности П. А. Левашова в последующие годы крайне отрывочны. Вероятно, большую часть времени он проводил в своем поместье в Могилевской губернии. Переписывался с графом А. Р. Воронцовым. В качестве ”кавалера при великих князьях Александре и Константине Павловичах” осенью 1787 г. посетил Лондон. Незадолго до смерти, в 1819 г., напечатал в Москве небольшую брошюрку под названием ”Любопытная история славного города Одессы” (есть также издание одесское 1844 г.). В ней он утверждал, что мысль об основании города Одессы принадлежала ему, П. А. Левашову.

Статьи об этом полузабытом писателе в дореволюционных словарях практически ограничиваются перечнем его книг. Значение его дневника как исторического источника признается исследователями русско-турецкой войны 1768—1774 гг. Левашов П. А. Краткое историческое описание некоторых знатных приключений, случившихся в Турции от начала сей войны 1768 года сентября с 25-го 1771 года октября по 1-е. Рукопись. Государственная публичная библиотека им. Салтыкова-Щедрина (Санкт-Петербург), ф. 609. ед. хр. 4337.

Библиография

Левашов П.А. Плен и страдания россиян у турков
Левашов П.А. Цареградские письма. СПб., 1789.
Левашов П.А. Плен и страдание россиян у турков, или Обстоятельное описание бедственных приключении, претерпенных ими в Царь-Граде при объявлении войны и при войске, за которым влачили их в своих походах, с приобщением дневных записок о воинских их действиях в прошедшую войну и многих страшных, редких и забавных приключениях. СПб., 1790.
Левашов П.А. Поденные записки некоторых происшествий во время прошедшей с турками войны от дня объявления оной по 1775 г. СПб., 1790.
Левашов П.А. Картина или описание всех нашествий на Россию татар и турков и их военных тут дел, начавшихся в половине Х века и почти беспрерывно через 800 лет продолжающихся, с приложением нужных примечаний и разных известий касательно Крыма и берегов Черного моря. СПб., 1792.
Левашов П.А. О первенстве председательстве европейских государей и их послов и министров. СПб., 1792.
Левашов П.А. Любопытная история славного города Одессы. М., 1819
 
В архиве внешней политики Российской империи в фонде “Внутренние коллежские дела” хранится рукописная книга (в двух томах) русского дипломата и писателя XVIII века П.А. Левашова “Каким образом договариваться с государями, или О пользе договоров, об избрании послов и посланников, и о качествах, нужных для получения успеха в сих званиях” 1757 года [11 Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ), ф. Внутренние коллежские дела (ВКД), оп. 2/6, д.5655, (л.336), д. 5656 (л.313)].

Павел Артемьевич Левашов был карьерным дипломатом, служил в русских представительствах в Австрии, при Имперском собрании (г.Регенсбург). С 1763 года — советник, затем поверенный в делах России в Турции. Впоследствии состоял при Коллегии иностранных дел, служил в Московском архиве Коллегии. Умер в июле 1820 года.

Левашов — автор целого ряда исторических исследований, посвященных русско-турецким отношениям. Его перу, в частности, принадлежит “Описание всех нашествий на Россию татар и турок”, начиная с половины десятого века и на протяжении почти восъмиста лет. В АВПРИ сохранилась “Краткая записка о службе действительного статского советника Павла Артемьева, сына Левашова”, составленная в конце жизненного пути русского дипломата. Оказывается, Левашов — автор знаменитых, изданных анонимно в Санкт-Петербурге в 1772 году “Цареградских писем о древних и нынешних турках, и о состоянии их войск, Царъграде и всех окрестностях оного...”.

Был Левашов и поэтом. Известный просветитель Н.И.Новиков в историческом словаре российских писателей написал о нем: “Много писал лирических стихов, которые от знающих людей похвалу заслуживают”. В упомянутой записке отмечалось также, что он занимался изобретательством. Им была напечатана работа “Открытие секретной машины, способной к разрушению понтонных мостов”. За эту книгу он получил “бриллиантовый перстень”.

Левашов проявил себя как переводчик. Известен его перевод книги французского дипломата, члена французской академии Франсуа Каллиера (1645-1717). Этот перевод, а также материалы других авторов были положены в основу упомянутой рукописной книги Левашова.

Первый из двух объемистых рукописных томов своего произведения в прекрасных кожаных переплетах с золотым тиснением Левашов посвятил канцлеру А.П.Бестужеву-Рюмину. В нем говорится о пользе и важности договоров между государями, об общепринятых правилах дипломатического протокола. Тематика второго тома (к нему приложено письмо-посвящение вице-канцлеру М.И.Воронцову) весьма многообразна, и речь в нем идет о дипломатической практике.

Рукописная книга русского дипломата никогда не издавалась, хотя представляет несомненный интерес для изучения истории дипломатии и дипломатической практики XVIII века. Конечно, следует учитывать, что содержащиеся в книге Павла Артемьевича Левашова предписания, указания и замечания относительно внутренних морально-нравственных качеств (а то и внешних, физических данных) дипломатических персон, послов и посланников (именуемых автором “честными шпионами при дворах”) соответствуют социально-политической обстановке и культурно-нравственным устоям и традициям Европы конца XVIII — начала XIX веков.

Публикация (Международная жизнь, 1994 г., № 1, 5) была подготовлена сотрудниками Историко-документального департамента МИД РФ С.Туриловой и О.Овсянниковым.

Каким образом договариваться с государями и о полезности послов * (* Примечание П.А.Левашова: “Несправедливость сей байки довольно ведома знающим прямую российскую историю”. Должно ли выбирать послов приятных тем государям, к которым посылаются Cue есть знак учтивости, оказываемой государям, чтоб не присылать к ним особ им неугодных..)

Послы столь полезны и стоять нужны для спокойствия народов, что часто токмо посредством оных государства пребывают в согласии. Без них, чрез кого бы можно наблюдать трактаты о мире, о союзах и торговле, кто бы прекращал ссоры между государями, которые разоряют иногда войнами целые народы. Сия-то есть прямая причина и подлинный подвиг, понудившие дать им преимущества и привилегии, которыми они пользуются.

О разных послов званиях

Есть многие звания послов или публичных министров, посылаемых от одной державы к другой, к королю или республике. Одни отправляются на малое время и для некоторого особливого дела, как то: для возобновления и учинения клятвенного обещания о сохранении трактата или быть свидетелями утверждения оного, також испросить принцессу для брачного сочетания, засвидетельствовать поздравление или сожаление, или, наконец, другое какое-либо особенное дело произвести. Сим-то дается звание послов чрезвычайных. Они обыкновенно возвращаются к пославшему, как скоро окончат порученное дело.

Однако ж иногда случается, что посол обыкновенный получает от своего государя звание посла чрезвычайного для некоторого особливого случая. Таким образом в 1729 году послы ишпанские на конгрессе Суассонском получили грамоты от своего короля для принятия достоинства послов чрезвычайных для поздравления короля французского с рождением дофина.

О послах обыкновенных

У старинных народов не находится никакого следа послов обыкновенных или резидентов, непрестанно при одном дворе пребывающих, а отправлялося посольство, когда потребно было производить договоры с иностранной державой.

Ныне послы обыкновенные весьма в употреблении и сделались нужны по состоянию, в котором находится Европа: народы, составляющие оную имеют один в другом взаимную нужду для способствования своего торга. Послы собственно для того определяются, чтобы отвращать всякие помешательства, могущие оной супротивляться. А хотя они и почитаются иногда честными шпионами при дворах, где находятся, однако ж нельзя на них негодовать, когда только они не нарушают ничем права народов. В рассуждении сего Генрих VII, король аглинский, принял было намерение предписать в чем надлежит состоять употребление оных в своих областях. А в 1651 году Генеральные Статы галанские имели такие ж мысли, которые, однако ж остались без всякого действия.

Могут ли женщины отправлять должности посольские?

Женщины не меньше имеют способности, как мужчины, для отправления посольских должностей, но сие показалося бы странно, потому что оное не в употреблении. Однако ж в истории находятся сему примеры. Трактат Кабрейский не тремя ли принцессами был в 1529 году начат и заключен: со стороны короля Франциска Первого -Луизою Савойской, его матерью, и Маргаритой Девалуа - королевской сестрой, а со стороны императора Карла Пятого - Маргаритою австрийской? В 1616 году не принцессы ли также способствовали трактату Лудоаскому для благополучного прекращения находящихся в примирении препятствий? Не имеем ли мы еще в прошедшем столетии пример маршальши Гебриан, отправленной для посольства в Польшу, когда отвозила она в 1648 году Марию Гоазаг Мантуазскую, сочетавшуюся браком с королем Владиславом IV?

Что лучше ли, своего природного сына отечества определять послом или чужестранца?

Cue не подвержено никакому сумнению, что надежнее и сходнее с рассудком определять в послы подданного того государства, которого должен представлять - послу французскому надобно быть французу, ишпанскому -ишпанцу, так и прочим, но сие правило имело иногда законные изъятия. Не исключаются, однако ж, из посольства и подданные наследной или давно завоеванной державы, ежели только сей министр не подал причины к подозрению своей верности. Без сумнения можно употреблять такового, если он имеет в себе другие потребные посольскому чину качества, особливо ежели он достойный человек.

Каких лет удобнее быть послу

Многие думают, что посол, отправляющийся один, не моложе тридцати лет быть должен. А когда посылаются два вместе, то один бы из них имел больше пятидесяти, а другой меньше тридцати лет, дабы холодность одного понуждаема была горячею кровью другого, а живость молодого умеряема зрелостью старшего. Так что, занимая друг от друга то, чего кому не достает, могли бы здравее рассуждать о порученных им делах. Однако ж я почитаю удобнейшими те лета, в которые разум и нрав становятся совершенны. Гишардин, по примечанию Перкакчия, в объяснения его истории, не имел еще двадцати осьми лет от роду, как был избран в послы республики Венецианской и употреблен к знатнейшим в свое время делам. Из того можно заключить, что не надлежит наблюдать и считать годы тех, которых природа всем благословила, имеющих разум здравый и зрелый совокупно с живостью, способностью и знаниями, приобретаемыми чтением и людкостью (обращением с людьми. — Ред.).

О качествах, потребных послу

Наружные в после качества: суть природа, достоинство и чины. Всегда благопристойнее посылать к великим государям знатной природы особ или имеющих высокое достоинство...

Некоторые и телесные качества не должно оставлять без уважения, чтобы не был посол безобразен, увечен какою-либо частью тела. Не имел бы ни чрезмерного высокого, ни очень низкого росту. Как то повествуется, что булонские жители отправили к папе Вонифатию VIII велеречивейшего члена своего магистрата, но столь малого роста, что папа, думая быть его стоящим на коленях, и в то время как он говорил речь, приказал ему встать. Один кардинал принужден был сказать папе, что посланник так мал ростом, что можно его почесть за карлу.

Противное тому случилось с кавалером Бовесом, который был чрезвычайно высокого росту. Как некогда остановился он пред лавкой одного ремесленного человека нечто торговать, то его просили слезть с лошади для удобнейшего рассмотрения товара вблизи.

Однако ж великий рост не столько неприятен, сколько безмерно малый, как недавно видели мы, что барон Бентенридер, невзирая на рост, безмерно высокий, добрыми своими качествами учинил себя приятным у всех дворов, к которым был послан от императора КарлаVI.

Одно из первых и лучших качеств в после, которое не токмо должен иметь, но и никогда оного не скрывать, состоит в том, чтоб он был человек право душный и честный. Надлежит ему заслужить у всех о себе добрые мысли, ежели хочет от других приобресть к себе доверенность. Всякий поставляет себе за честь договариваться с человеком добродетельным. Напротив того; остерегаются такового министра, которого праводушие подвержено есть сумнению.

Народ получает воображения с первого взгляду и тем одним управляется, будучи свидетелем только того, что посол делает, а не того, что говорит, и смотрит на одни наружные доказательства, а не на тайные дела. Судит всегда в пользу того, что его удивляет, то есть - великолепие и пышность.

Например, хотя посол весьма привычен к делам — искусен в договорах и великого смысла в своих письмах, но если нерачителен о себе и о своей фамилии, и ежели удаляется благопристойной пышности и пропускает случаи, где кстати себя отличать, то весьма мало будет в народе почитаем: одни только министры будут знать его достоинства, но сего одного недовольно для утверждения государя своего славы. А наложит присовокупить благопристойную наружность к искусству. Вместо того, увидя другого министра учтиво обретающегося со всеми, великолепного и блистающего во всем, что только глазам представляться может, обыкновенно бывает об нем добрых мыслей, хотя, впрочем, делал бы многие ошибки в разных своих делах. Все писавшие о должности посла утверждают, что он обязан сохранить достоинство своего чина не только для себя, как для государя своего.

Посол представляет в одно время две особы — первую своего государя, а другую — свою собственную, следовательно, должен иметь два правила в своем поведении. Комедиант, представляющий в трагедии Александра, старается подражать особе, которую представляет в словах его и в делах, покамест находится на театре в царской одежде, но как скоро сойдет с театра, то действует и говорит, как человек простой. Таким образом, посол в народных торжествах - на аудиенциях и в конференциях, куда бывает призыван яко министр, должен сохранить важность, принадлежащую его достоинству и еличеству государя, которого представляет, но и в ином месте, то есть дома - в посещениях, на пирах и в приватных разговорах, хотя остается всегда тем же послом, должен однако ж умерять пред народом вид свой, важный приятством, учтивостью и ласковостью, употребляемыми в обыкновенном житии. Також надлежит, не привлекая себе презрения, оказываться приветливым, доступным и достойным почтенного звания, на него возложенного.

О справедливом духе

Не надобно думать, чтобы правдивость посольская принуждала его открывать тайну своего дела. Напротив того, он не более об оном должен объявлять, как-то, что государь ему письменно дозволит. Протчее надлежит содержать в ненарушимой тайне, которая тайна почитаться должна весьма позволительною скрытностью.

О свойстве справедливости

Праводушие и честь суть основания справедливого духа. Всего неблагопристойнее всякому человеку, а особливо, в публичном чине находящемуся, употреблять ложь. Государственный человек принужден по должности быть скрытен и скромен: не говорить всего, что думает. Однако ж неприлично ему употреблять ложь, которая наконец всегда открывается, какие бы ни были приняты в том к осторожности меры.

Открывшаяся же ложь лишает публичного министра доверенности, а зная, что его обманывают, всем он достоин сожаления, потому что он за то сам часто получает наказание. Вместо того, говоря правду, сколько благоразумие и должность ему дозволяет, получает за то такое лестное и приятное награждание, какое только быть может для доброго человека, то есть - честь и похвала, приобретенная его добродетелью.

Я знал в маркизе Сантакрузе, полномочном министре ишпанском на конгрессе Соассонском, такого правдивого человека, который со своею добродетелью приобрел любовь и почтение не токмо ото всех, которые его коротко знали, но и тех всех, кои с ним одно только обхождение имели.

Позволительно ли послу лгать для достижения великих намерений?

Некоторые политики признают справедливым все делаемое в свою пользу и тем привлекают на свою сторону слабые души, но и большую в пользе сладость ощущают, и невзирая на угрызения совести, допускают себя легко убеждать прямыми политиками и государственными министрами. Також и своей собственной пользой они думают, что позволено употреблять всякие средства - как и самую ложь и притворство в важных случаях для достижения предмета своих желаний... Выгода наступательного оружия сражающихся притворством и лукавством преодолеет завсегда не имеющих иных оборонительных оружий, кроме правды прямодушия и простоты. Ложь поистине законом не дозволена есть, потому что божество не может быть обмануто, но государи и министры, имеющие надобность употреблять всякие средства, должна, говорят, по примеру своих неприятелей, не презирать лукавства и хитрости, дабы равным оружием сражаться. Они утверждают, что все то честно и справедливо, что служит к безопасности, ко сохранению и к распространению государства. Потому что получаемая от того государственная польза служит лаком, прикрывающим зло, могущее произойти от средств, употребленных. Но как политика никогда не должна быть противна чести и закону, то посол должен убегать сего способа, яко опасного самому и редко полезного намерениям своего государя.

О средствах между обмана и искренности для благоразумного производства договоров

Надлежит воображать государя главою государственного тела и что посол, в рассуждении вверенных ему дел, представляет его больше, нежели другой из его министров. Многие думают, если б он захотел от тела отделиться, то поступил бы не токмо против здравого рассудка, но и против самого естества. Таково было Цицероново мнение, когда говорил он, что всякий гражданин должен быть в Республике, как в шаре, движению которого все обязаны способствовать для сохранения оного...

В управлении государственных дел притворство весьма нужно

В обыкновенной гражданской жизни по справедливости стали бы порицать человека, который бы не удалил от своего поведения скрытности и притворства в своих делах и речах. Но как скоро употребится в управление государственных дел, тогда будет в том извинителен, потому что не можно хорошо оными управлять, не умеючи быть скрытным притворяться, когда надобно. Давно уже было сказано, что не умеючи притворяться - не достоин царствовать. Почему кажется, что и те, на которых возложена честь попечения о государстве, каковы суть послы, едва ли могут обойтиться без притворства. Надобно признаться, что с некоторыми народами притворство более нужно, нежели с другими народы...

О благоразумии министра (посла)

Благоразумие требует от посла, чтобы не отъезжать, пока не получит подписанной инструкции о всем том, что ему говорить и о чем договариваться надлежит, дабы не быть в чем-либо обвинену по заключении трактата.

Полезно для него быть уведомлену словесно от министра своего государя или от посла - своего предместника, о состоянии поручаемого ему договора при государстве, к которому отправляется. И того лучше, если дадутся ему копии с писем и с поданных письменных представлений. Но как штатским секретарям не всегда есть время писать к послу о многих в своей земле происходящих делах, того ради ему потребно иметь приятеля в своем отечестве, который бы давал ему знать обо всем вновь случающемся, дабы не последнему быть сведому о том, что происходит у своего двора.

Второе действие благоразумие состоит в том, чтоб уметь пользоваться обстоятельствами, как-то: в пору приехать и явиться к государю, а не тогда, когда уже нечего будет делать, или когда уже договор почти совсем окончен.

Благоразумие посла требует, чтобы хорошо начать порученный ему договор. Все зависит от доброго и разумного начала, по оному даст себя узнать похвальным образом, а добрые о нем мысли послужат ему к лучшему успеху в его договорах.

Существительная часть благоразумия в министре есть скромность в случающихся при столах разговорах, в которых часто похваляют и злословят обычаи народов, надлежит помнить, что всякий народ имеет в своих нравах доброе и худое...

Посол не должен принимать на себя дел при государе, к которому прислан, ни от кого, окроме своего государя...

О неблагоразумии

Неблагоразумно поступит тот, кто поедет послом к государю, которого раздражил делом или словом. Государи редко забывают досаду, а только терпеливо ожидают времени удобного ко отмщению, которое, наконец, и находят.

Также неблагоразумно поступит министр, когда поедет к государю, подданным которого родился. Для государя неприятно быть принужденному оказывать честь своему подданному, а и почитает его только в рассуждении той державы, которая его к нему прислала.

О досадных словах

Посол вместо того, чтобы говорить государю досадные и грубые слова, должен напротив смягчить мысль своего государя, ибо произношение таковых слов не столько принадлежит к должности посла, как к званию трубача или герольда.

История полна учиненных послам обид и бесчестья за произнесение ими непристойных и неумеренных речей. Некоторый российский царь велел прибить гвоздем шляпу к голове послу, нарушившему должное ему почтение . Генрих III, ведая народные права поступил умереннее с посланником принца Пфальцского, который с ним говорил весьма неблагопристойными словами.

Что разумеется в после совершенством

Совершенство в после есть истинное искусство, подкрепляемое многими опытами статских наук и совершенным знанием истории, природным или приобретенным красноречием и общим сведением о всех делах, каковые можно ему поручить. Наконец, благоразумием и острым понятием, которые бы могли ему приобрести средства к получению в делах успеха или ко отвращению супротивляющихся оным препятствия.

Надобно ли послу быть ученому?

Название ученого имеет двоякий смысл и требует объяснения. Наука, надобная послу, состоит не в богословии, не в праве церковном, не в физике или в высоких знаниях. Ему нужно знать историю, особливо того государства, куда посылается. Також потребно иметь сведение о праве публичном или государственном, о политике, об интересах всех государей и знать свойство различных правлений, дабы не говорить того в Венеции и в Голландии, что может сказать во Франции и Ишпании, и в Португалии. Ему нужно красноречие, а особливо великий смысл, дабы не слишком много говорить и говорить только кстати и коротко. Великие говоруны редко кто приобретают к себе почтение.

Посол должен уметь хорошо говорить

Всякий посол должен быть добрый витий, потому что его главная должность состоит в том, чтобы уметь своими убеждениями преклонять или отклонять. Но как можно будет ему сие учинить, не имея великого разума, ни красноречия, ни приятного произношения.

Как думают, что и латинцы для того называли посла - “оратор”, то есть “витий”. Ежели публичный министр имеет только посредственное понятие и недовольно искусен в науке красноречия, то как же можно ему уметь сочинить хорошую речь представить и изъяснить свои дела пространно, описать материю и когда будет надобно, возбудить радость или печаль в собрании, смотря по обстоятельствам, установить мир и согласие между несогласными государями, защищать веру и закон.

О смелости, потребной послу

В отправлении министерского звания бывают такие случаи, в которых смелость не меньше нужна, как на войне. Особливо во время смятения и бунта, когда сами государи и господа не менее в опасности находятся, как и их подданные.

Такой случай был в славный тот день, когда Париж был заперт. Герцог Гиз, тогдашний начальник, прислал господина Делашатра к господину Стаффорду - английскому послу, дабы уговорить его взять к себе охранную грамоту, но сей министр учинил ему весьма великодушный ответ, которым изъяснил, что он - посол, следовательно, находится под защитой права народов и под покровительством королевским, которому герцог и граф Делашатр оба подданные.

Миролюбие, тихость и добронравие весьма нужные для посла качества

Посол должен быть миролюбивым, тихим и добронравным при дворе, к которому прислан. Однако ж надобно, чтобы благоразумие управляло тихостию его свойства, когда ж принужден бывает иметь прение, о таких делах, на которые не может согласиться, тогда надлежит ему оказать себя твердым и непреклонным более по должности своего звания, нежели по какой-либо страсти...

Приятный вид послу потребен

Хороший стан, лицо и при том величественная осанка, всегда были полезны в великих делах и в первых достоинствах. Сие не подвержено сумнению, чтобы красота не умножала случая и власти, так как дурнота оные убавляет. Однако ж чрез сие не разумеется, чтобы надлежало изключать имеющих не весьма совершенную наружность, но другими одарены изящными качествами как то: право душие, честность, добродетель и навычка. Но всегда надобно убегать в избрании хромого, горбатого или неприятного вида человека. Когда люди с таковыми недостатками часто бывают посмешищем в своем отечестве, то не лучше того почитается и у иностранных, и потому очень мало способны быть министрами и служат только дурным образцом своего народа. Того ради, надобно им быть по крайней мере совершенными в стройности тела, чрез то лучше могут оказать в потребном случае, что они не менее одарены и добрыми душевными качествами, которые редко находятся в таковых, коих природа по несчастию так обидела.

Надобно ли быть послу богатому ?

ПОСЛУ нужно иметь свой собственный большой достаток, иначе ему трудно будет делать издержки по своему чину на одежду, на ливрею и на стол, с потребным ко всему тому великолепием. Ежели небогат, то будет принужден употреблять на свой собственный расход часть суммы, получаемой от государя для других в звании его надобностей. Сверх того, недостаточного легче можно подкупить в некоторых важных случаях. Притом же бедного человека скорее могут подозревать, что он поступит на какое-то бесчестное дело. Вместо того, богатый кажется в рассуждении своего достатка не в состоянии ничего подлого сделать. Бедность есть подобна стенному пролому, на который смело нападают и посредством оного берутся крепчайшие места, кои казалися бы на вид совсем неприступными. Римляне и афинейцы имели за правило, чтоб не определять к делам людей, не имеющих довольного достатка.

Однако ж посредственное богатство удобнее для послов, нежели чрезмерный достаток, потому что оно их удерживает от излишества и тщеславия, не допуская при том претерпевать недостатка в том, что нужно и прилично их чину. Посол, признанный скупым или бедным, и не в состоянии делать добро, никогда не получит полезных уведомлений... Правда, что государь должен его снабдевать на все сии расходы, но в некоторых случаях послу надобно начать своим именем, дабы ожиданием государевой суммы удобных случаев не пропустить. Например, получил бы приказ ехать куда послом, скоро быть в назначенном месте или остаться там, где пребывает, а он бы умедлил исполнением, извиняясь тем, что он не получил назначенной ему на то суммы, и единственно чрез то был бы виною вреду, причиненному таковым его медлением.

Правилы народных прав, касающиеся до посла и других публичных министров

О должностях посольских

Ежели посол, прежде своего отъезда не приобрел сведения о той земле, куда он послан, то первое его по приезде туда старание должно быть, чтоб хорошо узнать образ тамошнего правления, границы государства, положения оного, пространство, интересы, союзы, нравы народа, число крепостей. Также наведаться о тамошних оружиях, кораблях, арсеналах, о сухопутных и морских силах, о доходах обыкновенных и чрезвычайных, о торговле и плодоносии земли. Ежели есть государь, то узнать его свойства и склонности, любовь к своим народам и народную к нему. Также и свойства больших господ, их пристрастия и власть в государстве. И при государе особливо должен посол прилежно: примечать все движения, случающиеся при дворе и в народе”.

Ежели же при республике, то надобно ему часто присутствовать в их собраниях или, по крайней мере, привлекать к себе всех, имеющих доступ к главным государственным чинам, дабы иметь сведенее, не принимается ли какое-либо намерение, противное интересам его государя...

Должен (посол) ездить к главным штатским секретарям, между прочими ж, наипаче к тому, у которого в правлении иностранные дела находятся, давать им иногда пиршества в случае знаменитых происшествий или в радостные собственно для него времена. Также надобно часто посещать и других послов, от которых может сведать многие нужные обстоятельства. Однако ж в некоторых областях, как, например, в Венеции, таковое с государственными чинами обхождение очень трудно, но там есть другие средства.

Во изобретении всех таковых способов никто не превосходит послов венецианских, но очень легко им во всем подражать можно, однако ж, хотя в чем-нибудь сие гораздо менее труда требует делать в Англии и в Голландии, потому что там люди не столько скрытны.

При всех таковых чинимых осведомлениях потребны: немалая скромность и благоразумие, потому что во всяком правительстве не хотят, чтобы тайны выходили наружу и для того послу не инако надобно оказывать свое в разведываниях старание, но поелику токмо сего требуют интересы его государя.

О том, что послу надобно сделать, подъезжая ко двору, к которому отправлен

Посол за несколько дней до прибытия своего ко двору, куда отправлен, должен написать к государю чрез посла, на место которого определен, а ежели он уже отъехал, то чрез кого-либо из главных его министров, о имени которых, как надобно думать, что он уже прежде осведомиться не оставил...

Приехав ко двору и несколько дней отдохнув, выключая, ежели поручено какое-либо дело, требующее великого поспешения, должен уведомить других министров о своем приезде - принять от них посещение и узнать в лицо тех, которые до того одни только имена были ему известны. Надлежит знать, что его добрая слава, приобретение почтения и доверенности, зависят от первых, как ему, так и от него сделанных визитов - чрез оные познаты будут его способность или неудобство.

Сии случаи, будучи решительны: чего ради посол должен в них оказаться приветливо и учтиво, говорить мало, прежде уже приуготовленное. Гораздо приличнее при первом случае удержаться от разговоров, нежели некстати говорить, дабы не учинить какой-либо погрешности, которые, конечно, будут запримечены. Должно знать, что таковые визиты делаются больше из одного любопытства, нежели при приязни.

Будучи уведомлен о дне и часе аудиенции, надлежит ехать с лучшею по возможности своей свитой, состоящей из дворян посольства и прочих его чинов, чтобы все были хорошо одеты и приятный имели вид.

Что же касается до собственного его украшения, то оное должно быть умеренно и не слишком прилежно выискано, однако ж, без большого тщания, довольно чисто.

Сверх потребной благопристойности в рассуждении одежды посол должен наблюдать правило небезважное, особливо, в праздничные собрания и, во время аудиенции, чтобы не быть одету в цвет, тамошнему народу по обыкновению или по суеверию неприятный...

Полезно послу сочинять записки обо всем том, о чем должен договориться

Когда посол рассуждает в своих письмах о каком-либо деле, то ему надобно показать причины, на которых основано его мнение. И для лучшего в том успеха надлежит ему вести особливую тайную записку обо всем том, что oн сделать покушается, что отведывает, чего надеется и для чего то делает. Если же присылать одни только известия о том, что когда случилось или что происходит, как я сам видел, что многие министры то делают, так это было б oт посла самый холодный сухой поступок. Слава же его состоит в том, чтобы предвидеть восстающую бурю. Надежный способ для уведомления есть цифирь особливо когда есть нечто важное писать как в рассуждении свойства дела, так и для утаения имени того, от кого получено сведение. Ибо из могущего случиться всегда надлежит ожидать худшего, сколько бы не был верен курьер, но он может быть задержан, тогда письмы разберут, следовательно, тайна выйдет наружу. Цифирная азбука препятствует открытию тайны, сие семь единое средство избегать таковых опасностей: употребление оной издревле началось для писем государских и государственных министров. Наука сия дошла до высшей степени совершенств, как в сочинении, так и в разбирании для того, что разум человеческий чем труднейшие изображения разбирает, тем еще темнейшие тот же разум вымышляет — употреблением числ вместо букв, вместо речений собственных названий, вместо особенных дел...

О поведении посла

Поступки посольские должны различествовать, смотря по народам, у которых пребывает. Надобно ему совсем иначе вести себя в народном правлении, нежели монархическом. Обряды обыкновенные и приветствия весьма различны в разных сих правлениях.

Посол не должен быть очень скор в своих делах, потому что оное часто подает повод к подозрениям против него. Также надлежит ему стараться не дать узнать, что дела его государя в худом состоянии находятся. Вид его, пристойный его званию, равно удаленный от спеси и подлости, делает послу честь, а делам государя его - пользу.

Обязан посол чрезвычайный мешаться в другие дела, кроме порученных ему?

Хотя бы чрезвычайный посол и не для чего иного был прислан, как по причине радостного или печального случая или для какого другого особливого дела - как-то: для договора о союзе или о браке, однако ж, ежели проведает, что при дворе того государя, к которому прислан, производится договор против его короля - явный или тайный, в совете или чрез других послов, то его нельзя в том обвинить, когда об оном станет разведывать. Напротив того, весьма худо сделает, ежели сего не учинит и оставит оное без уважения, сколько бы не ограничена была данная ему власть.

Однако ж должен все свои поступки устремлять к - пользе и чести своего государя, хотя б только и простым человеком был, однако ж надобно сколько возможно ему наблюдать сохранение своего отечества, тем паче к сему обязан в звании посла, то есть человека государственного...

Может ли посол употреблять посредство женщин для успеха в своих делах?

Не должно осуждать посла, что он всеми дозволенными способами старается проведывать тайные мысли государя и его министров посредством женщин.

Напротив того, учинит великую погрешность, ежели по строгости своего нрава пренебрежет оные пользы, которые чрез то получить может. Сие известно, что чрез женский пол открывались самые великие заговоры и тайнейшие предприятия. Иногда женщины случались в оных соучастницами, оказывая мужескую храбрость, могущие сносить наижесточайшие муки...

Ежели великие дела могут быть проделаны чрез женщин, то для чего ж послу пренебрегать сей способ - получать сведения так, как бы от искусного мужчины, а может быть, получить еще более пользы от простой женщины, нежели от придворного человека, который по обыкновению придворных людей даст иногда вид истины выдуманной речи... но сплошь встречается, что женщины говорят самую истину о том, что видели или слышали. Известие еще вернее, ежели придет от собственной жены какого-либо министра или кто при нем в милости, или же от находящейся у него на содержании женщины...

Посол, проведывающий государственные тайны, должен ли быть почитаем шпионом?

Надлежит почитать, что посол, присланный к государю, отправлен к нему честным шпионом, против которого нельзя употреблять обыкновенных действий. Государь, при котором он пребывает, должен принимать такие добрые меры, чтобы ему ничего было от него опасаться...

Каким образом послам поступать для приобретения тайных согласий подарками?

Как послу было бы непристойно допускать над собой властвовать сребролюбию, того ради должен остерегаться в средствах, избираемых для преклонения к себе министров или других людей при том дворе, где находится. Польза и честь его государя должны ему всем руководствоваться, ежели имеет хотя малую способность, то будет иметь живостью, употребленную в пору, получать успех в своих предприятиях и уничтожать предосудительные своему государю намерения...

Послы могут привозить подарки государям

Послам дозволяется привозить подарки государям, к которым отправлены, которые принимают оные, яко знак дружества. А иные и принуждают к тому послов, а без того и ко двору их не допускают. Петр Мартын, говоря о египетских суданах, объявляет, что они признают себе за обиду, ежели посол по прибытии своем их не одарит...

О подарках

Cue есть принятое обыкновение, что после прощальной аудиенции посольской приносят к нему всегда подарок от государя, при котором находился: как таковые подарки в обыкновении, то оные не отказываются. Однако ж шевалье Полет, посол аглинский королевы Елизаветы при Генрихе третьем, принял золотую цепь, присланную к нему от сего короля, как уже отъехал полмили от Парижа.

Между подарками, каковых посол не должен принимать во время своего посольства, не разумеются вещи, употребляемые для стола, яко то: дорогие вины, дичь и другие деликатности, присылаемые больше по дружбе, нежели в намерении тем подкупить.

В каком случае посол может принимать подарки

Посол, конечно, может и должен принимать от государя, при котором пребывает, подарки, особливо, когда уже исходатайствовал от него, чего желал, хотя многие в том сумневаются, и обязан оные принимать с благодарностью.

Сие было бы неучтиво отказать государю сильнейшему, и следовательно знатнейшему, подарок который он к послу пришлет.

Однако ж публичный министр заслужит подозрение, ежели возвратится с подарками от чужого государя, не получив успеха в своем договоре.

Следовательно, подарки можно принимать только в таких случаях, когда никакого нельзя сделать худого о сем толкования...

О чине посольских жен

О чине посольских жен, хотя нет ничего решенного, однако ж они участвуют в достоинстве и преимуществах своих мужей, то должны иметь участие в их чине и председательстве, следовательно - жена посла аглинского должна иметь место выше эрцгерцога или курфюрста имперского, хотя последняя происходила из дома знатнее первой. Председательство дается достоинству особы, а не достоинству рождения.

О детях посольских

Дети, рожденные во время посольства, почитаются подданными того государства или уроженцами тех областей, от которых посол прислан, и не имеют нужды в грамоте на гражданство. Сей же самый закон простирается на жену его и детей, которые составляют дражайшую часть его особы. Таким образом, они сохраняют право гражданства и все другие привилегии, принадлежащие их отцу.

О привилегии послов

Вопрос о привилегии послов есть достойнейший и полезнейший изо всех вопросов о публичных министрах.

Почтение и исключительное право, которые все народы признают принадлежащим послам, не дозволяет делать зло. Привилегия им дана не к обиде другого, но дабы сами они не были обижены на других...

О привилегии посольской можно судить соответственно с привилегией, каковую бы имел сам государь, то есть, самодержавен, если бы присутствовал персонально в областях соседнего государя или, ежели бы владел там каким именем...

Послы обыкновенные или чрезвычайные, а вообще публичные министры, признанные державою, отправившей их, находятся все под покровительством права народного. Их особа не менее особы государевой освящена, и они должны невозбранно пользоваться всеми привилегиями, свободами, исключительными правами послов, признанных таковыми. Сие во всех правлениях простирается на послов, посланников, резидентов, агентов и других министров, присланных от королей, принцев, республик и прочих.

По сей то причине строжае наказываются обидившие посла, нежели обидившие партикулярного человека, потому что особа посольская должны быть почитаема священною.

О доме посольском

Более всего посол должен остерегаться, чтобы не давать у себя убежища, ни пристанища злодеям. Чем более его дом почтен, тем более надлежит ему самому оный почитать, больше всего наблюдать того, чтобы не принимать к себе никакого государственного преступника, ни людей, подозреваемых в измене или обвиняемых убийством, воровством, банкрутством и подобными преступлениями. Сим причиняет вред своей собственной чести, вступаясь за них, отваживая себя на отказ, который публичному министру всегда бывает неприятен.

О выборе служителей посольских

Выбор хорошего секретаря и дворецкого нужнее всех других служителей. Для посла в секретаре надобны - разум и уверенность, дабы неизменны были инструкции, цыфирные азбуки, письма и дела посольства.

Сие известно, что больше стараются подкупить секретаря, нежели посла...

Республика венецианская, следующая весьма надежной политике, имеет уже издавна обыкновение определять к своим послам секретарей на жалованьи республики, которой они принадлежат. Иногда они отдают ей прямо от себя отчет в делах, не сообщая о том послу.

В конце царствования покойного короля Людовика Х1У заведена была политическая академия, удобная для воспитания секретарей посольства (господин маркиз Торси - основатель сего похвального заведения, оное при нем же и разрушилось во время королевского малолетства). Послы хотят быть полновластными господами над трудящимися под их повелениями. Сие то опровергло оное предприятие, начавшее уже оказывать некоторые успехи. Господин Сен Паре, бывший начальник помянутого заведения, написал историю последних мирных трактатов, напечатанную уже после его смерти.

О выборе переводчиков

Может быть посол возложил на себя опасную тягость, ежели б на сих людей полную имел надежду, надобно, чтоб ему их давал государь, и для избежания многих неудобств надлежит на сие избирать уроженцев той земли, откуда посол отправляется, по крайней мере, он должен их привести оттуда, дабы не иметь хлопот искать таких людей в том государстве, куда послан, где, может быть, и не найдет их. Как сие случилось с послами милескими. Они, не сыскав для себя толмачей, принуждены были прибегнуть к Демостену, который от того отказался, хотя ему представляли за сие целый талант, хотя оное дело было и непостыдное, потому что знание языков всегда похвально...

Какое право отправления суда может иметь посол над своими собственными служителями ?

Посол не может иметь никакой юрисдикции над своими собственными служителями, потому что его власть не простирается до власти содействующей. Сам его государь, от которого он только присланный, не имел бы сей власти вне своих областей.

Хотя некоторые послы оную себе и присваивали было, но за то были осуждены.

Посол датского короля при королеве аглинской Елизавете разумнее поступил. Требовал на одного из своих служителей у сей государыни суда в убийстве, от него учиненном в его доме. Она не хотела в оное дело вмешиваться и дозволила ему отослать его в Данию для наказания. Некоторый посол ишпанский в Венеции приказал повесить одного слугу пред своими окошками. За учиненное им в его доме великое злодеяние республика венецианская оставила сие, якобы того не приметила.

В трактатах, заключаемых при Порте, вносится, чтобы консулы французской нации имели власть производить следствия и наказывать в случае вин, преступления и ссор, бывающих между французами. А тамошние судьи, чтобы в оное не вмешивались.

Имеет ли посол юрисдикцию над подданными своего государя, которые ему изменяют?

Посол, не имеющий полной юрисдикции над своими собственными подданными служителями, тем менее оную имеет над вольными подданными своего государя, находящимися в чужой земле. Всякий подданный, приехавший в другую землю, подсуден законам той области, чрез которую он хотя только проезжает. И посол, имея право задерживать его тайно в своем доме, не имеет права его наказывать.

О свите посольской

Надлежит послу иметь таких в своей свите людей, которых бы число, одежда и блеск соответствовали его достоинству, чину и достатку. И если несколько более обыкновенного в оной найдется великолепия, то сим его не обвинят, в рассуждении нравов людей. Люди его должны быть воздержанны, смирны и кротки, не бранчливы и не упорны, дабы могли лучше пристать ко нравам того народа, где должны приносить честь своему господину.
 
Принимать им надобно учтиво честных людей, имеющих вход в посольский дом, скромностию своего обхождения и разговоров, и стараться сохранять почтение и благосклонность, обыкновенно оказываемые к достоинству министру, дабы об нем всегда почтительно говорили и чтобы охраняема была посольская знатность и доверенность, которые напротив того теряются нравом диким и склонным к уединению...

Каковые известия послы должны с собою производить о государствах, в которых пребывали

В известиях своим послам о королевстве или республике, куда были посыланы, должно описать вообще все нужные обстоятельства, как-то: о летах государя, какой имеет стан, какие склонности, название, даваемое ему от его народов - праведного, миролюбивого, победоносного, щедрого, возлюбленного, милостивого и пр.
 
Примечание сделать о любви к нему от его подданных; о свойстве его министров; о войнах, которые он имел во время своего царствования, о том, что он потерял из своих областей или что завоевал у своих соседей; о склонностях его двора и каким образом оный управляется; кто государев фаворит, есть ли у него такой человек и кто друг сего фаворита, какими средствами можно приобрести благосклонность их; в чем состоит сила того государства, какой образ его правления; какие имеет оно корабельные пристани, сколь оные крепки и каковые корабли могут в них входить, какие есть судоходные реки и сколько оные приносят государству пользы; о числе народа и какие государь получает доходы с своего государства. Все сии обстоятельства должны описаны быть ясно, явственно и не так коротко, как я о том слегка сказал уже выше.
 
Что послу тотчас по прибытии своем надлежит начать примечать до малейших обстоятельств, которые должны способствовать успеху его дел. Он должен об оных уведомлять своего государя не для огорчения того, при котором пребывает, но для услуги пославшему его.

Из всех послов ни которые сего не наблюдают столь исправно, как венецианцы, не упоминая о натуральном прилежании, с каковым они примечают малейшие вещи, они еще к тому обязаны законом, предписываемым от республики посольскому званию.
 
Куда б ни был отправлен посол, принужден оттуда привести таковое описание и послать оное Сенату, который их все хранит в своих архивах, яко государственное сокровище, к коему прибегают, когда бывает потребно сведение о каком-либо обстоятельстве некоторого государства...
 
МИД Российской Федерации
Историко-документальный департамент
 
www.pseudology.org