| |
Eyre and
Spottiswoode London, 1954
Издательство иностранной литературы, 1958.
Перевод Е.Г. Панфилова
|
Норберт
Винер
|
Cebernetics and society -
Кибернетика и общество
Глава
V. Организм в
качестве сигнала
|
Данная глава содержит
элементы фантастики
Фантазия всегда находилась на службе у философии, и
Платон не стыдился выразить свою эпистемологию в Метафоре пещеры. Д-р
Броновский между прочим отмечает, что математика, которую большинство
рассматривает как наиболее точную науку из всех наук, представляет
наиболее колоссальную Метафору, которую можно только вообразить, и что
её следует оценивать как интеллектуально, так и эстетически с точки
зрения справедливости этой Метафоры.
Метафора, о которой пойдет речь в этой главе, образована при помощи
такого образа, где организм рассматривается в качестве сигнала. Организм
противоположен хаосу, разрушению и смерти, как сигнал противоположен
шуму. Описывая организм, мы не пытаемся точно определить в
нём каждую
молекулу и постепенно каталогизировать его молекула за молекулой; мы
стремимся разрешить некоторые вопросы, раскрывающие форму строения
организма, – форму строения, которая становится более значимой и менее
вероятной по мере того, как организм становится, так сказать, более
цельным.
Мы уже видели, что некоторые организмы, как. например, человеческие,
стремятся на время сохранить, а часто даже повысить уровень своей
организации в качестве местного явления в общем потоке возрастающей
энтропии, возрастающего хаоса
и дедифференциации. Жизнь – это разбросанные там и сям островки в
умирающем мире. Процесс, благодаря которому мы, живые существа,
оказываем сопротивление общему потоку упадка и разрушения, называется
гомеостазисом.
Мы можем продолжать жить в той весьма специфической среде, которую
создаем, только до тех пор, пока мы не начнем разрушаться быстрее, чем
сможем восстанавливать себя. После этого мы умрем. Если температура
нашего тела поднимется или упадет на 1° её нормального уровня 98,6° по
Фаренгейту, то мы станем замечать это, а если она подымется или упадет
на 10°, то мы, несомненно, умрем. Кислород, углекислый газ, соль в нашей
крови, гормоны, выделяющиеся железами внутренней секреции, – все они
регулируются механизмами, которые имеют тенденцию сопротивляться любым
неблагоприятным изменениям их соотношений. Эти механизмы составляют так
называемый
гомеостазис и представляют собой негативные механизмы
обратной связи такого типа, который подчас воплощен в механических
автоматах.
Именно форма строения, сохраняемая этим
гомеостазисом, представляет
собой пробный камень нашей личной индивидуальности. Наши ткани
изменяются на протяжении нашей жизни: принимаемая нами пища и вдыхаемый
воздух становятся плотью и костью нашего тела, а преходящие элементы
нашей плоти и костей ежедневно выделяются из нашего тела вместе с
экскрементами. Мы лишь водовороты в вечно текущей реке. Мы представляем
собой не вещество, которое сохраняется, а форму строения, которая
увековечивает себя.
Форма строения представляет собой сигнал, и она может быть передана в
качестве сигнала. Каким ещё образом мы используем наше радио, кроме как
путем передачи форм строения звуков, и наши телевизионные установки –
кроме как посредством передачи форм строения света? Любопытно и
поучительно рассмотреть, что произошло бы, если бы мы могли передать всю
форму строения человеческого тела, человеческого мозга с его памятью и
перекрестными связями таким образом, чтобы гипотетический приемочный
аппарат мог бы перевоплотить эти сигналы в соответствующую
материю,
способную в виде тела и мозга продолжать процессы жизни и посредством
процесса
гомеостазиса сохранять целостность, необходимую для этого
продолжения.
Вторгнемся в область научно-фантастической беллетристики
Около сорока
пяти лет назад Киплинг написал одну из своих наиболее замечательных
новелл. Это произошло в то время, когда мир уже знал о полетах братьев
Райт, но авиация ещё не стала обычным явлением. Киплинг назвал эту новеллу “With the Night Mail”, и она имела своей целью показать мир,
подобный миру сегодняшнего дня, когда авиация стала естественным делом,
а Атлантический океан – озером, которое можно пересечь за одну ночь.
Киплинг предположил, что воздушные полеты столь прочно объединили мир,
что войны вышли из употребления, а все действительно важные мировые
проблемы решались Бюро авиационного управления, первейшей обязанностью
которого было управление воздушным движением, в то время как её
побочными обязанностями было “все то, что это управление влекло за
собой”.
Киплинг представлял себе, что при такой постановке дела
различные местные власти постепенно были бы вынуждены отказаться от
своих прав или потеряли бы свои местные права и что центральная власть
Бюро авиационного управления возложила бы на себя эти обязанности.
Картина, которую рисует Киплинг, носит до некоторой степени фашистский
характер, и это понятно, если учесть его симпатии, при этом принимая во
внимание даже то, что фашизм не является необходимым условием
рассматриваемой им ситуации.
Золотой век Киплинга есть золотой век
британского полковника, вернувшегося из Индии. Более того, будучи
влюблен в технические безделушки, подобные собранию колесиков, которые
вращаются и производят шум, он делал упор на физическое
транспортирование человека на далекие расстояния, а не на
транспортирование языка и идей. Он, по-видимому, не осознавал, что до
того пункта, до которого доходят слово человека и его способность
восприятия, расширяется его управление и в известном смысле его
физическое существование. Видеть весь мир и отдавать приказы всему миру
– это почти то же самое, что находиться повсюду. При всей своей
ограниченности Киплинг тем не менее обладал проницательностью поэта, и
ситуация, которую он вообразил, по-видимому, быстро наступает.
Для того чтобы понять более важное значение передачи информации по
сравнению с просто физическим транспортированием, допустим, что
архитектор в Европе руководит постройкой здания в Америке. Я
предполагаю, конечно, что имеется соответствующий штат строителей,
производителей работ и так далее непосредственно на месте строительства.
В этих условиях даже без передачи или приема каких-либо материальных
продуктов архитектор может принять активное участие в строительстве
здания. Пусть он, как обычно, составит свой проект и
спецификацию. Даже в настоящее время нет оснований, чтобы рабочие копии
этого проекта и спецификации были переданы на участок строительства на
той же самой бумаге, на какой они были нанесены в кабинете архитектора.
Автоматическая станция для передачи факсимиле дает средства, посредством
которых факсимиле всей необходимой документации может быть передано в
долю секунды, и полученные копии будут столь же хорошим рабочим планом,
как и оригинал. Архитектора можно держать в курсе дела о ходе работы при
помощи фотографических снимков, производимых ежедневно или несколько раз
в день; а эти снимки могут быть переданы фототелеграфом. Любое замечание
или совет, которые архитектор пожелает дать по работе своему
уполномоченному, могут быть переданы по телефону, по фототелеграфу или
по телетайпу. Короче говоря, физическая транспортировка архитектора и
его документов может быть весьма эффективно заменена передачей сигналов,
что не влечет за собой передвижения ни одной крупицы материи с одного
конца линии на другой.
Мы рассматриваем два типа связи, а именно: материальные перевозки и
передачу лишь одной информации, – но в настоящее время человек может
переезжать с одного места на другое только посредством первого типа
связи, а не в качестве сигнала. Однако даже сейчас передача сигналов
помогает распространять человеческие чувства и человеческие способности
действия с одного конца света на другой. В этой главе уже высказывалось
предположение, что различие между материальной транспортировкой и
транспортировкой сигналов теоретически никак не является постоянным и
непереходимым.
Это заводит нас очень далеко в область
вопроса о человеческой
индивидуальности
Проблема природы человеческой индивидуальности и
барьера, отделяющего одну личность от другой, столь же стара, как и
история. Христианская религия и её средиземноморские предшественники
воплотили это различие в понятие души. Согласно христианству, индивидуум
обладает порожденной актом зачатия душой, которая будет продолжать
существовать целую вечность среди “блаженных”, или “проклятых”, или в
одной из небольших промежуточных лакун – “преддверий ада”, допускаемых
христианской религией.
Буддисты придерживаются взгляда, который согласуется с христианской
традицией, что душа бессмертна, однако
это бессмертие душа
обретает в теле другого животного или другого человека, а не в раю или в
аду. Буддизм допускает существование рая и ада, хотя и считает, что
индивидуум пребывает там временно. Однако в самом последнем раю
буддистов – в состоянии нирваны – душа теряет свою особенную
индивидуальность и поглощается великой душой мира.
Эти взгляды были науке неподсудны. Наиболее интересным ранним научным
мнением о бессмертии души является мнение Лейбница, который заявлял, что
душа откосится к более обширному классу постоянных духовных сущностей,
названных им монадами. Начиная с акта создания, эти
монады проводят все
своё существование в акте восприятия друг друга, хотя одни восприятия
будут более ясные и отчетливые, а другие – туманные и неясные. Однако
это восприятие не представляет собой никакого подлинного взаимодействия
монад. Монады “не имеют окон” и наставлены богом при создании мира таким
образом, что они должны сохранять свои заранее определенные
взаимоотношения друг с другом вечно.
Монады неуничтожимы.
За философскими взглядами Лейбница на
монады кроются некоторые весьма
интересные биологические умозрения. Именно во времена Лейбница Левенгук
впервые применил простой микроскоп к исследованию очень мелких животных
и растении. Среди существ, которых он увидел, были сперматозоиды. У
млекопитающих сперматозоиды обнаружить и увидеть гораздо легче, чем
яйцеклетки. Человеческие яйцеклетки выделяются одновременно, а
неоплодотворенные утробные яйцеклетки или очень ранние эмбрионы были до
недавнего времени редкостью в анатомических коллекциях.
Поэтому для первых
ученых, пользовавшихся микроскопами, совершенно естествен соблазн
рассматривать сперматозоид в качестве единственного важного элемента в
развитии плода и целиком игнорировать возможность такого пока ещё не
наблюденного явления, как оплодотворение. Более того, их воображению
казалось, что передняя часть, или головка сперматозоида, – это
мельчайший свернувшийся зародыш с головой вперед. Предполагали, что этот
зародыш содержит в себе сперматозоиды, которые могут развиться в
следующее поколение зародышей и взрослых существ, и так далее ad
infinitum. Предполагалось, что женская особь – просто кормилица
сперматозоида.
Конечно, с современной точки зрения эти биологические взгляды ложны.
Сперматозоид и яйцеклетка почти одинаково участвуют в определении
индивидуальной наследственности. Более того, зародышевые клетки будущего
поколения содержатся в них in posse, а не in еsse.
Материя не является
безгранично делимой, и ни с какой абсолютной точки зрения она не может
рассматриваться как совершенно, до конца, делимая, а дальнейшие
последовательные дробления, необходимые для того, чтобы могли
сформироваться сперматозоиды, открытые
Левенгуком, которые имеют
сравнительно высокую степень организации, очень скоро привели бы нас к
частице, меньшей электрона.
С точки зрения господствующих в наше время воззрений постоянство
индивидуума в противоположность взглядам Лейбница имеет вполне
определенное начало во времени, однако оно может иметь конец во времени
даже без смерти индивидуума. Хорошо известно, что первое клеточное
дробление оплодотворенного яйца лягушки приводит к образованию двух
клеток, которые в соответствующих условиях можно отделить друг от друга.
Если их отделить, то каждая разовьется в лягушку. Это представляет собой
не что иное, как нормальное явление рождения близнецов в случае, когда
эмбрион анатомически достаточно податлив, чтобы позволить проведение
такого опыта. То же самое происходит в случае развития близнецов у
людей; этот процесс представляет собой нормальное явление и у тех
армадиллов, которые при каждых родах приносят ряд четверней. Более того,
именно в результате этого явления рождаются близнецы-уроды, когда
отделение двух частей эмбриона бывает неполным.
Однако с первого взгляда эта проблема рождения близнецов может
показаться не столь важной, какой она в действительности является, так
как в подобных случаях у животных и у человека двойни рождаются с
нормально развитыми разумом и душой. В этой связи даже проблема
близнецов-уродов, то есть не полностью отделившихся близнецов, не
является серьезной. Жизнеспособные близнецы-уроды всегда должны иметь
либо единую центральную нервную систему, либо хорошо развившуюся пару
отделенных друг от друга мозгов. Трудность в другом; она связана с
проблемой обособления индивидуальности в одном индивидууме.
Около тридцати лет назад д-р Мортон
Принс из Гарвардского университета
привел историю болезни девушки, внутри тела которой как бы
сменяли друг друга и даже до известного предела
сосуществовало несколько
более или менее развившихся личностей. В настоящее время среди
психиатров принято относиться с некоторым презрением к работам д-ра
Принса и приписывать это явление истерии. Вполне возможно, что
разделение личностей никогда не было таким полным, как, по-видимому,
иногда считал Принс, однако, несмотря ни на что, это было все-таки
разделение личности. Слово “истерия” относится к явлению, которое хорошо
наблюдается докторами, но которое столь мало объяснено, что это слово
можно рассматривать просто как эпитет, который сам требует разъяснений.
Во всяком случае, ясно одно. Физическое постоянство личности не состоит
из материи, из которой она сделана. Современные методы лечения
элементов, участвующих в обмене веществ, показывают гораздо более
быстрый, чем долгое время считали возможным, цикл обновления не только
тела в целом, но и каждой составляющей его части. Биологическая
индивидуальность организма, по-видимому, заключается в известном
постоянстве процесса и в запоминании организмом последствий своего
прошлого развития. Это, по-видимому, также имеет силу и для его
духовного развития. Говоря языком счетно-аналитической техники,
индивидуальность разума заключается в удерживании прошлых программных
катушек машины и накопленных ею данных и в её постоянном
усовершенствовании по уже запланированным линиям.
При этих обстоятельствах, подобно тому как вычислительная машина может
быть использована в качестве модели, по которой программируют другие
вычислительные машины, а также подобно тому как будущее
усовершенствование двух этих машин будет проходить параллельно, кроме
случаев изменений, могущих иметь место в программной катушке и в режиме
работы, точно так же не существует несовместимости в живом индивидууме,
раскалывающемся надвое или разветвляющемся на два различных индивидуума,
которые, обладая одинаковым прошлым, развиваются по все более
различающимся путям. Это имеет место при развитии близнецов; однако нет
основания не предполагать, почему бы этого не могло произойти без
подобного разделения в отношении тела с тем, что мы называем разумом.
Опять-таки говоря языком вычислительной техники, на известной ступени
машина, которая раньше представляла собой единый агрегат, может
оказаться расчлененной на отдельные агрегаты с большей или меньшей
степенью независимости. Это было бы приемлемым объяснением наблюдений
Принса.
Более того, можно допустить, что две большие ранее не спаренные машины
могут стать спаренными и работать, начиная с этого момента, как единая
машина. В самом деле, такого рода вещи происходят в соединении
зародышевых клеток, хотя, возможно, не на той стадии, какую мы обычно
называем чисто духовной. Духовной идентичности, необходимой для
подкрепления учения церкви об индивидуальности души, конечно, не
существует ни в каком абсолютном смысле, приемлемом для церкви.
Резюмируем. Индивидуальность тела есть скорее индивидуальность огня, чем
индивидуальность камня, это индивидуальность формы строения, а не
кусочка вещества. Эта форма может быть передана или видоизменена и
скопирована, хотя в настоящее время мы лишь знаем, как скопировать её на
близком расстоянии. Когда одна клетка делится на две клетки или когда
один из генов, в котором заложено наше телесное и духовное первородство,
расщепляется, подготавливая условия для редукционного дробления
зародышевой клетки, тогда мы получаем процесс деления материи, которой
обусловлена способность формы живой ткани воспроизводить себя. Раз это
так, то нет абсолютного различия между типами передачи, которые мы можем
использовать для посылки телеграммы из страны в страну, и типами
передачи, которые, по крайней мере теоретически, возможны для передачи
живых организмов, подобных человеку.
В таком случае допустим, что идея о возможности
путешествовать при
помощи телеграфа наряду с путешествиями поездом и самолетом не является
абсурдной сама по себе, сколь бы далека она ни была от реализации.
Конечно, трудности чрезвычайны. Можно определить нечто подобное объему
значимой информации, переданной всеми генами в зародышевой клетке, и тем
самым определить объем наследственной информации как наученную
информацию, которой обладает человек. Для того чтобы этот сигнал был
вообще значимым, он должен передать по меньшей мере столько же
информации, сколько содержат все тома Британской энциклопедии.
Фактически если мы сравним ряд асимметричных атомов углерода, имеющихся
во всех молекулах зародышевой клетки, с числом точек и черточек,
необходимых для написания Британской энциклопедии, то мы найдем, что
первые представляют собой значительно больший по объему сигнал, чем
вторые; а когда мы осознаем, какие должны быть условия для телеграфной
передачи такого сигнала, то это произведет на нас ещё более сильное
впечатление. Любое развертывание человеческого организма должно
представлять собой процесс прохождения луча через все его части и
соответственно будет иметь тенденцию разрушать ткань на своем пути.
Сохранение устойчивости организма, в то время как часть его медленно
разрушается в целях пересоздания её на другом материале где-нибудь в
другом месте, повлечет за собой понижение степени деятельности
организма, что в большинстве случаев разрушило бы жизнь в ткани.
Иначе говоря, тот факт, что мы не можем передавать телеграфно форму
строения человека из одного места в другое, по-видимому, обусловлен
техническими трудностями, и в частности трудностями сохранения жизни
организма во время такой радикальной перестройки. Сама же идея весьма
близка к истине. Что касается проблемы радикальной перестройки живого
организма, то трудно найти гораздо более радикальную перестройку, чем
перестройка бабочки в течение стадии куколки.
Я изложил эти вещи не потому, что хочу написать научно-фантастический
рассказ, имеющий дело с возможностью телеграфирования человека, а
потому, что это может помочь нам понять, что основная идея сообщения
состоит в передаче сигналов и в том, что физическая передача материи и
сигналов есть только один возможный путь достижения этой цели.
Было бы
полезно пересмотреть критерий Киплинга о важности движения в современном
мире с точки зрения движения, которое в основном является не столько
передачей человеческих тел, сколько передачей человеческой информации.
Оглавление
www.pseudology.org
|
|