Александр Бенционович Гофман Семь лекций по истории социологии Лекция пятая. Биологический редукционизм: социал-дарвинистская школа Содержание   1. Истоки и принципы 2. Главные представители 3. Теоретические итоги   Ключевые слова, выражения и имена   Биологическая эволюция, естественный отбор, борьба за существование, выживание сильнейшего, социальные группы, борьба между группами, ин- терес, <мы-группа> (<внутренняя группа>) и <они-группа> (<внешние груп- пы>), этноцентризм, Г. Спенсер, У. Беджгот, Л. Гумплович, Г. Ратценхофер, А. Смолл, У Самнер.   1. Истоки и принципы   Теория биологической эволюции, разработанная в трудах Ч. Дарвина, Г. Спенсера, А. Уоллеса, Т. Хаксли, произвела колоссальное впечатление на современников. Естественно, что научное событие такого масштаба не могло не затронуть сферу социальных наук. С середины XIX в. принципы теории эволюции энергично вторгаются в самые разнообразные области социального знания - от экономики и государствоведения до лингвистики, где известный немецкий лингвист Август Шлейхер делает одну из первых попыток применения теории Дарвина вне биологии. д-3128 129 Лекция пятая В Англии, помимо Г. Спенсера, систематически применявшего свою эво- люционную теорию к социальной жизни, Уолтер Беджгот, известный эконо- мист, социолог и публицист, стремился распространить принципы дарвинизма на изучение социально-исторических процессов. Обосновани- ем и пропагандой подобных идей во Франции занималась французская пи- сательница, автор трудов в области философии, социологии и политической экономики Клеманс Руайе (1830-1902). В США, где Спенсер к концу XIX в. был властителем дум, его идеи были, в частности, ассимилированы Л. Уор- дом и Ф. Гиддингсом, не говоря уже о таком ортодоксальном спенсерианце, как Уильям Самнер. В Германии в 1900 г. Иенский университет объявил кон- курс научных работ на тему <Чему учат нас принципы теории происхожде- ния видов в отношении внутриполитического развития и законодательства государства?> Первое место на этом конкурсе заняла работа Вильгельма Шальмайера <Наследственность и отбор в жизни народов>. В целом ключевые понятия теории биологической эволюции: <естест- венный отбор>, <борьба за существование>, <выживание сильнейшего> - стали в какой-то мере характерными для всей социальной науки второй половины XIX в. Поэтому социальный дарвинизм выступил не только и не столько как особое направление, сколько как определенная парадигма, про- никшая в разные направления социологической мысли. Кроме уже упомя- нутых, в разное время и в разной степени под влиянием этих идей находились столь различные социологи, как К. Маркс, Г. Тард, А. Лориа, Ж. Ляпуж, Э. Ферри, Г. Зиммель, Т. Веблен и др. Даже ученые, весьма дале- кие от собственно социального дарвинизма или откровенно враждебные ему, нередко находились под его влиянием и использовали его категории. Даже Эмиль Дюрктейм, несмотря на свой радикальный антиредукционизм в изучении социальных явлений и акцент на роли социальной солидарно- сти, рассматривал разделение общественного труда как <смягченную фор- му> борьбы за существование. Некоторые социологи были озабочены выявлением специфики естест- венного отбора и борьбы за существование в социальном мире в отличие от мира животных, но при этом оставались в рамках той же биолого-эволюцио- нистской парадигмы. Именно такое стремление обнаружить особенности человеческой борьбы за существование пронизывает книгу итальянского социолога Анджело Ваккаро <Борьба за существование и ее последствия для человечества> [1]. Но идеи борьбы за существование и выживания сильнейшего к концу XIX в. выходят далеко за пределы науки и становятся популярными в массо- вом сознании, публицистике, бизнесе, практической политике, художествен- ной литературе. Известно, что этими идеями были очарованы американские 130 Социал-дарвинистская школа писатели Джек Лондон и Теодор Драйзер (трилогия <Финансист>, <Титан>, <Стоик>). Представители экономической элиты, магнаты бизнеса с удоволь- ствием узнали из теории эволюции (или, во всяком случае, пожелали ее так истолковать), что они не просто самые удачливые, энергичные и талантли- вые, а, согласно закону эволюции, зримое воплощение естественного отбо- ра и победы в универсальной борьбе за существование. <Соответственно для Рокфеллера было вполне в порядке вещей заявлять, что <образование большой компании - это просто выживание наиболее приспособленного>, а великолепия Американской розы можно достичь, только пожертвовав пер- выми бутонами, которые вырастают вокруг нее. Для Джеймса Хилла - ут- верждать: <Богатства железнодорожных компаний определяются законами выживания самых приспособленных>. Или для Джорджа Херста сказать в сенате, в котором так много было магнатов бизнеса, что в народе его про- звали <клубом миллионеров>: <Я не очень знаком с книгами, я не очень много читал, но я много ездил, видел людей и много чего еще. Накопив опыт, я пришел к выводу, что члены сената - это те, кто выжил, это самые приспособленные>> [2,191]. Было бы, однако, ошибочно видеть истоки социального дарвинизма толь- ко в теории биологической эволюции и считать его простым продолжением этой теории. Прежде всего, вопреки закрепившемуся за этим направлением мысли выражению, сам Дарвин не был сторонником <социального> дарви- низма, так же как и другие создатели <биологического> дарвинизма: А. Уол- лес и Т. Хаксли. С другой стороны, некоторые представители <социального> дарвинизма были противниками дарвинизма <биологического> (например, Людвиг Гумплович). Необходимо отметить, что биологическому редукционизму, присуще- му рассматриваемому направлению, предшествовал социальный редукци- онизм в теориях биологической эволюции. В данном случае мы видим любопытный пример <путешествия> понятий из сферы социального зна- ния в естественнонаучное, и обратно. Известно, что понятие <борьба за существование> Дарвин заимствовал у английского экономиста Томаса Мальтуса (1766-1834). Затем уже, внедрившись в теорию биологической эволюции, указанное понятие вновь вернулось в социальное знание. При этом интерпретация <борьбы за существование>, разумеется, претерпева- ла значительные изменения. Небиологические истоки понятия <борьба за существование> свидетельствуют о том, что теория биологической эво- люции в известном смысле лишь актуализировала и вновь обосновала оп- ределенную и давнюю традицию социальной мысли. Эта традиция восходит к формуле <homo homini lupus> (<Человек человеку волк>), кото- рую мы находим еще в пьесе римского комедиографа 111-11 вв. до н. э. Плавта <Ослы>. Лекция пятая Новая теория биологической эволюции актуализировала старую идею о ведущей роли конфликтов в жизни общества и во взаимоотношениях между обществами; она дала новое обоснование этой старой идее. В раз- ное время о значении этого фактора размышляли Полибий, Ибн Хальдун, Никколо Макиавелли, Жан Боден и многие другие. Для Томаса Гоббса состояние <войны всех против всех> - естественное состояние человечества до возникновения общества (государства). Последние обуздывают это со- стояние, выступая как устрашающая всех и тем самым умиротворяющая сила. Общество (государство), по Гоббсу, - результат договора между людь- ми, но этот договор может быть не только добровольным, но и навязанным группой завоевателей [3]. Учение о диалектике, разработанное в немецкой классической филосо- фии Катом, Фихге, Шеллингом и особенно Гегелем, обосновывало роль про- тиворечий в качестве источника развития. Согласно Гегелю, противоречие представляет собой <корень всякого движения и жизненности> [4,520]. П. Прудон, отчасти опираясь на гегелевскую диалектику, рассматривал соци- альное развитие как борьбу вдей и систему противоречий, не разрешающихся диалектическим синтезом и всегда заключающих в себе <положительные> и <отрицательные> стороны. Французские историки-романтики Ф. Гизо, Ф. Минье, О. Тьерри, А. Тьер подчеркивали ведущую роль классовой борьбы в историческом развитии, уходящей своими корнями в борьбу <рас> победи- телей и побежденных. Под влиянием этих историков, а также гегелевской и прудоновской диа- лектики К. Маркс и Ф. Энгельс в <Коммунистическом манифесте> провозг- ласили знаменитый тезис о том, что <история всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов>, тезис, который впоследствии Эн- гельс несколько смягчил, уточняя в позднейших изданиях <Манифеста>, что речь вдет лишь об истории, дошедшей до нас в письменных источниках, и оговариваясь, что речь вдет о всей прежней истории, <за исключением пер- вобытного состояния> [5, 424, прим. 2; 6, 208). Маркс и Энгельс, доказывая антагонистический, ожесточенный и бескомпромиссный характер классо- вых конфликтов, нередко характеризовали их как своего рода военное противоборство и использовали при этом соответствующую терминологию: <...Буржуазия не только выковала оружие, несущее ей смерть; она породила и людей, которые направят против нее это оружие, - современных рабочих, пролетариев> [5,430]. Биологический редукционизм в социальной мысли, опиравшийся на те- орию эволюции и получивший во второй половине XIX в. название <соци- альный дарвинизм>, продолжил и усилил тенденцию, присутствующую в теориях вышеназванных мыслителей. Наиболее общий признак социального 132 Социал-дарвинистская школа дарвинизма - рассмотрение социальной жизни как арены непрерывной и повсеместной борьбы, конфликтов, столкновений между индивидами, груп- пами, обществами, а также между социальными движениями, институ- тами, обычаями, нравами, социальными и культурными типами и т. п. У некоторых социальных ученых, оставивших след в истории социоло- гии, этот признак проявился более ярко и отчетливо, чем у других. Их мож- но рассматривать как главных представителей социал-дарвинистской школы.   2. Главные представители   Непосредственным предтечей социального дарвинизма был уже упо- минавшийся Т. Мальтус, который в своем <Опыте о законе народонаселе- ния> (1798) обосновывал тезис о <борьбе за существование> и <выживании сильнейшего> в качестве важнейших факторов социальной жизни. Общепризнанным инициатором и вдохновителем социального дарви- низма явился английский философ и социолог Герберт Спенсер (1820 - 1903), рассматривавший борьбу за существование, естественный отбор и выживание наиболее приспособленных в качестве не только биологичес- ких, но и социальных факторов. Спенсер был выдающимся ученым, и его творчество никоим образом не ограничивается рамками того, что принято обозначать ярлыком <социальный дарвинизм>. Этот ярлык неприменим к нему хотя бы потому, что некоторые его идеи относительно эволюции че- ловеческого общества Дарвин впоследствии распространил на мир расте- ний и животных, так что, как справедливо было замечено, скорее не Спенсера, согласно укоренившемуся стереотипу, следует считать социаль- ным дарвинистом, а, наоборот, Дарвина - биологическим спенсерианцем [7, II]. Спенсер первым в развернутой форме стал разрабатывать подход, полу- чивший впоследствии название общей теории систем, и применять его к человеческому обществу. В своих исследованиях он сочетал структурно- функциональный и эволюционный анализ общества. Не будучи социаль- ным реалистом на манер Конта, он вместе с тем считал общество особой реальностью, возникшей в результате взаимодействия индивидов и зави- сящей от них [8,277-278]. Спенсеровское представление об обществе как организме позволило ос- мыслить и понять ряд важных особенностей структуры и функционирова- ния социальных систем. Он не отождествлял общество с индивидуальным биологическим организмом, как зачастую утверждали и его противники, и его сторонники. Он лишь сравнивал эти две сущности, прослеживая как 133 Лекция пятая сходства, так и различия между ними и рассматривая общество как <сверх- органический> организм, т. е. как специфическую организацию. Подобный подход позволил Спенсеру сделать ряд ценных выводов обще- го и частного порядка. Это относится, например, к различению трех систем органов (институтов) в социальной системе: поддерживающей (производст- во), распределительной (пути сообщения, транспорт, торговля и т.п.) и регу- лятивной (управленческой) [там же, главы VI-IX]. Спенсеровская трактовка таких категорий, как <воинственный> и <индустриальный> типы обществ, <социальная структура>, <социальная функция>, <социальные институты>, <социальная дифференциация и интеграция>, внедренных им в социологию, до сих пор сохраняет свое значение. Будучи противником теории свободы воли, отрицавшей возможность существования социологии как науки, Спенсер вместе с тем был непоколе- бимым сторонником идеи свободы индивида как ценности. С его точки зрения общество существует для блага своих членов, а не наоборот. Усло- вием успешного социального развития он считал принципы <равной сво- боды> индивидов, ограниченной лишь свободой других индивидов; равного влияния всех индивидов и социальных слоев на принятие политических решений; свободной конкуренции. Социальную эволюцию Спенсер понимал как многолинейный процесс. Его вера в социальный прогресс была гораздо более осторожной, чем у Конта и Маркса; свой взгляд на характер социального развития он опреде- лял как <относительный оптимизм>. Мировоззрение Спенсера было лише- но присущих Конту и Марксу мессианизма и утопизма. Он впервые среди классиков социологической мысли отделил социологию от утопии (у Кон- та - позитивистско-социократической, у Маркса - коммунистической), со- единив ее с идеей либерализма. Тем самым он внес решающий вклад в превращение социологии в науку, в ее очищение от мессианских, утопиче- ских, политических, мистических и прочих примесей, с которыми она поя- вилась на свет. Сам термин <социология> благодаря Спенсеру был <реабилитирован> и получил второе рождение. Если раньше он был неразрывно связан с по- литико-религиозно-утопической доктриной его изобретателя, то начиная со Спенсера он стал рассматриваться как обозначающий науку об общест- ве независимо от того, каково социальное, политическое, религиозное ми- ровоззрение социального ученого. Биология для Спенсера играла роль научно-методологического преце- дента; из нее он черпал гипотезы, методы доказательства, проверки выво- дов и т. д. Биологические аналогии он сравнивал со строительными лесами, от которых за ненадобностью отказываются по окончании строительства. 134 Социал-дарвинистская школа В своих исследованиях он не ограничивался подобными аналогиями, соче- тая их со скрупулезным анализом громадного количества фактов, взятых из этнографии, истории и других социальных наук. Тем не менее, из всей фундаментальной и многоплановой системы Спен- сера, изобилующей глубокими идеями и разнообразными фактами, в соз- нании научного сообщества и публики оседали, как правило, три формулы объяснения социальной эволюции: <естественный отбор> (который Спен- сер вообще считал далеко не универсальным объяснительным принципом), <борьба за существование> и <выживание сильнейшего>. Хотя эти фор- мулы действительно присутствовали у английского мыслителя, их удель- ный вес и значение в его теоретической системе часто преувеличивались, а их истолкование носило вульгарный и карикатурный характер у эпигонов и тех, кто нашел в них для себя удобное основание аморализма, беззакония и политической беспринципности. Различая два главных типа обществ - воинственный и промышлен- ный, - Спенсер видел существенное различие в двух типах борьбы за су- ществование; в первом случае речь идет о военных конфликтах и истреб- лении или порабощении побежденного победителем; во втором имеет место главным образом промышленная конкуренция, где побеждает <сильнейший> в отношении усердия, способностей и т. п., т. е. в области интеллектуаль- ных и моральных качеств. Такого рода борьба является благом для всего общества, а нс только для победителя, так как в результате растет интел- лектуальный и моральный уровень общества в целом, объем общественно- го богатства. И наоборот, альтернативой такого естественного отбора является выживание и процветание <слабейших>, т. е. людей с низшими интеллектуально-моральными качествами, что ведет к деградации всего общества. Спенсер был противником <обязательной благотворительности>, т.е. го- сударственного принудительного перераспределения социальных благ. Но он был сторонником благотворительности как частного дела, задача кото- рого - <смягчать, поскольку это совместимо с другими целями, несправедли- вость природы> [9, 169]. Он был критиком социализма, представляющего собой <поощрение худших за счет лучших> и ведущего к росту бюро- кратического аппарата, ведающего распределением и перераспределением [ 10]. В то же время он был сторонником равенства, понимаемого как равная свобо- да индивидов и равенство перед законом. Он был противником вмешательст- ва государства в экономическую и частную жизнь, считая правительство <неизбежным злом>. Но вместе с тем он доказывал усиление значения управ- ленческих функций в современном обществе и первостепенную роль госу- дарства в защите прав его граждан. 135 Лекция пятая В изображении же ряда интерпретаторов Спенсер выглядел мизантро- пом, бесчувственным и жестокосердным человеком, призывающим холод- но наблюдать за тем, как в борьбе за существование сильнейшие будут безжалостно пожирать слабейших невзирая ни на какие моральные и пра- вовые нормы. Именно из подобной интерпретации некоторых сторонни- ков и противников Спенсера и вырос один из ходячих стереотипов <социального дарвинизма>. Одним из представителей социального дарвинизма был уже упоминав- шийся выше Уолтер Беджгот (1826-1877), взгляды которого сформиро- вались в значительной мере независимо от теории Спенсера. (Не исключено, что теория конфликта самого Спенсера сформировалась отчасти под влия- нием идей Беджгота.) В отличие от ряда других социал-дарвинистов Беджгот сознательно стремился применить идеи Дарвина к социальной теории. Не случайно его главное социологическое сочинение <Физика и политика> (1872) имеет под- заголовок <Мысли о применении принципов <естественного отбора> и <наследственности> к изучению политического общества>. Особенно важную роль естественный отбор в биологическом смысле играет в на- чальный период человеческой истории. <Можно возражать против принципа <естественного отбора> в других областях, но он несомненно господствует в ранней истории человечества: сильнейшие убивали слабейших как только могли>, - писал он [II, 442]. При этом <борьба за существование> в мире людей происходит не столько между индивидами, сколько между группами. Основными социальными законами Беджгот считал стремление одних наций к господству над другими и стремление одних социальных групп к господству над остальными внутри наций [там же, 457]. Подчеркивая важнейшую роль межгрупповых конфликтов, Беджгот вме- сте с тем придавал огромное значение внутригрупповой сплоченности. По- следняя, с его точки зрения, основана на подражании, которое он еще до Тарда считал сильнейшей природной склонностью и важнейшим социаль- ным фактором. Но наряду с этой склонностью существует и противополож- ная: стремление людей отличаться от своих предшественников. Оптимальные условия прогресса, по Беджготу, существуют в тех обществах, в которых тенденция к изменчивости, порождающая нововведения, и тенденция к под- ражанию, обеспечивающая социальную сплоченность, дополняют друг друга. В отличие от Беджгота другой социальный дарвинист, австрийский со- циолог Людвиг Гумплович (1838-1909), не выводил свои теории из прин- ципов теории эволюции. Однако акцент на роли конфликтов в социальной жизни выражен у него гораздо сильнее, чем у английского ученого. 136 Социал-дарвинистская школа Гумпловичу свойственна натуралистическая и фаталистская интерпрета- ция истории и социальных законов. Предмет социологии, по Гумпловичу, - изучение социальных групп и взаимоотношений между ними [12, 14]. Социальные группы он трактует в духе экстремистского социального реа- лизма, подчеркивая их надындивидуальный и внеиндивидуальный харак- тер. Взаимоотношения между группами Гумплович изображает как непрерывную и беспощадную борьбу, которая может лишь камуфли- роваться, но не прекращаться. С его точки зрения, основной социальный закон - это <стремление каждой социальной группы подчинять себе каж- дую другую социальную группу, встречающуюся на ее пути, стремление к порабощению, к господству> [13, 159]. На заре человеческой истории борьба происходит главным образом ме- жду ордами, т. е. группами, разделенными антропологическими и этничес- кими признаками (иногда Гумплович-обозначал их термином <раса>). Если вначале побежденные орды физически уничтожались, то впоследствии они стали порабощаться победителями. В результате возникает государство, ко- торое является орудием этого порабощения. С возникновением государст- ва межгрупповые конфликты не исчезают, но выступают уже в новой форме, как борьба между другими видами социальных групп, классов, сословий; политических партий и т. п. [14, 194]. Наиболее общее деление социальных групп у Гумпловича - это деле- ние на господствующих и подчиненных, причем и те и другие обладают стремлением к власти. Конечной причиной всех социальных процессов, в том числе конфликтов, он считает стремление человека к удовлетворению материальных потребностей. Он утверждает, что <всегда и всюду экономи- ческие мотивы являются причиной всякого социального движения, обусло- вливают все государственное и социальное развитие> [там же, 192]. Важное значение имело введение Гумпловичем понятия <этноцентризм>, которое затем разрабатывал У. Самнер и которое вошло в понятийный ап- парат новейшей социологии, социальной психологии и этнопсихологии. В своей работе <Расовая борьба> (1883) он определял этноцентризм как <мотивы, исходя из которых каждый народ верит, что занимает самое вы- сокое место не только среди современных народов и наций, но и в сравне- нии со всеми народами исторического прошлого> [15, 349]. В целом для работ Гумпловича характерны вульгарный материализм, противоречивость и радикализм ряда утверждений. Будучи историческим пессимистом, он стремило? показать, что современный цивилизованный человек по сути своей остался таким же агрессивным дикарем, как его да- лекий предок, а за оболочкой социальных и культурных идеалов скрыва- ются весьма низменные мотивы и импульсы. 137 Лекция пятая Другой австрийский социолог - Густав Ратценхофер (1842-1904) так же, как и Гумплович, был сторонником напуралистического монизма, утверждая, что в обществе действуют те же закономерности, что и в природе. Однако в отличие от Гумпловича он рассматривает социальную группу как продукт межиндивидуального взаимодействия, как организацию индивидов для борь- бы за существование. Социологические закономерности близки к химиче- ским и, особенно, к биологическим. К главным социальным явлениям и процессам он относил следующие: самосохранение и размножение инди- видов, изменение индивидуального и социального типов, борьбу за суще- ствование, враждебность рас, расовую дифференциацию, пространственное расположение, господство и подчинение, чередование индивидуализации и социализации структур, изменение интересов, государство, глобальное общество [16,244-250]. Среди социальных процессов Ратценхофер особо выделял конфликт, а главной социальной категорией считал интерес. Интерес - это основной принцип, управляющий социальными процессами. Согласно Ратценхоферу, существует пять главных типов интересов: прокреативные (стимулирующие продолжение рода), физиологические (связанные с питанием), индивиду- альные (связанные со стремлением к самоутверждению), социальные (род- ственные и групповые) и трансцендентные (религиозные). Интересы, по Ратценхоферу, - это осознание прирожденных биологических потребностей и импульсов, которые обусловливают борьбу за существование. Вообще такие категории, как интересы, потребности, желания, рассма- триваемые в качестве движущих сил социального поведения, весьма хара- ктерны для социального дарвинизма. Эти категории находились и в центре внимания американского социолога Альбиона Смолла (1854-1926), кото- рый испытал влияние концепций Ратценхофера. Интерес, по Смоллу, - ос- новная единица социологического анализа; понятие интереса в социологии призвано сыграть ту же роль, какую в физике сыграло понятие атома [17, 426]. Вся социальная жизнь в конечном счете состот- <в процессах разви- тия, приспособления и удовлетворения интересов> [там же, 433-434]. Ин- терес Смолл определяет довольно туманно: как <неудовлетворенную способность, соответствующую нереализованному условию и направлен- ную на такое действие, которое реализует указанное условие> [там же, 433]. Наиболее общие классы интересов: здоровье, благосостояние, общение, по- знание, красота, справедливость. Интерес имеет два аспекта: субъектив- ный - желание, и объективный - то, в чем испытывается потребность, <желаемая вещь>. В целом концепции Смолла носят довольно эклектический характер. На- ряду с социал-дарвинистской тенденцией они в высокой степени пронизаны 138 Социал-дарвинистская школа психологизмом; конфликт для него не является единственной доминантой социальной жизни. Гораздо более явственно черты <идеально-типического> социального дарвинизма свойственны теориям другого американского социолога - Уильяма Самнера ( 1840-1910). Будучи ортодоксальным спенсерианцем, он придал взглядам Спенсера несколько упрощенный и вульгарный характер. Отсюда два главных принципа его социологии: 1) автоматический и не- уклонный характер социальной эволюции; 2) универсальность естествен- ного отбора и борьбы за существование. Эти общие принципы определили его социально-практическую ориентацию; в отличие от Смолла, который был реформистом, Самнер был сторонником стихийности в социальном развитии и противником всех форм государственного регулирования соци- альных и экономических процессов. Самая известная и оригинальная работа Самнера - <Народные обычаи> (1906) - основана на анализе большого этнографического материала. В ко- нечном счете обычаи в ней рассматриваются как следствие фундаменталь- ных биологических потребностей людей. Под обычаями автор понимает все стандартизованные групповые формы поведения, выступающие на уров- не индивида как привычки. Две группы факторов, по Самнеру, определяют характер и содержание обычаев. Во-первых, это интересы [18, 3]. Обычаи являются определенными видами защиты и нападения в процессе борьбы за существование (либо между людьми, либо с окружающей средой). Во- вторых, обычаи - результат воздействия четырех главных мотивов челове- ческих действий вообще (здесь автор предваряет теорию <четырех желаний> Уильяма Томаса): голода, сексуальной страсти, честолюбия и страха. В ос- новании этих мотивов также лежат интересы [там же, 18]. Обычаи не явля- ются результатом сознательной воли человека и влияют на его поведение так же, как естественные бессознательные силы и импульсы. Наибольшую известность получили разработанные Самнером в <Народ- ных обычаях> понятия <мы-группа)), или ^внутренняя группа> (<we-group>, <in-group>) и мни-группа> или <внешние группы> (<they-group>, <out- groups>). Отношения в <мы-группе> отличаются сплоченностью, тогда как отношения с <они-группами> - враждебностью. Самнер разрабатывает вве- денное Гумпловичем понятие этноцентризма, определяя его как <взгляд, согласно которому собственная группа представляется человеку центром всего, а все остальные определяются и оцениваются по отношению к ней> [там же, 13]. Хотя Самнер представил упрощенную картину взаимоотно- шений между группами в первобытных обществах, разработанные им по- нятия сохранили свое значение и продолжают использоваться в социологии, социальной психологии и этнопсихологии   3. Теоретические итоги   В социальном дарвинизме были сформулированы некоторые парадиг- мальные понятия социальной мысли второй половины XIX - начала XX в. Поэтому он соединялся с самыми разнообразными течениями социальной мысли и социальными движениями: с психологизмом в социологии (например, в концепциях Л. Уорда, У. Беджгота, А. Смолла); с социальным реализмом (Л. Гумплович) и социальным номинализмом (Г. Ратценхофер); с концепциями расово-антропологической школы и этнического детерми- низма (Ж. Ляпуж, Л. Вольтман); с экономическим детерминизмом (А. Ло- риа); с идеями географической школы, геополитики и инвайронментализма (Ф. Ратцель, Р. Челлен, Э. Хантингтон); с технологическим эволюционизмом (Т. Веблен); с обоснованием стихийности в социальном развитии (У. Самнер) и реформизмом (А. Смолл); с идеями социализма (Л. Вольтман и др.) и антясоциализма (У. Самнер, Ж. Ляпуж и др.). Важное значение имели национальные особенности в интерпретациях социального дарвинизма, обусловленные тем, на какие интеллектуально- культурные традиции и тенденции наслоились принципы теории эволю- ции. На родине этой теории, в Англии, эти принципы соединились с идеями мальтузианства и утилитаризма в этике и политической экономии. В Гер- мании они переплелись одновременно с различными тенденциями: с индивидуализмом, идущим от младогегельянства; с идеями социализма, философии жизни, расово-антропологической и географической школ, а также зарождавшегося пангерманизма. Во Франции они соединились с идеями расово-антропологического детерминизма (Ж. Ляпуж), социализ- ма и марксизма (П. Лафарг). В США они наслоились на протестантскую религиозную традицию и традиционные ценности личной свободы, част- ного предпринимательства, <успеха>. В рамках социал-дарвинистской парадигмы было достигнуто немало ва- жных научно-теоретических результатов. Была по-новому осмыслена тради- ционная конфликтная модель социальных отношений. Это осмысление позволило глубже понять содержание и значение внутрисоциальных и меж- социальных конфликтов. Социальный дарвинизм сыграл важную роль в пе- ремещении внимания социальных ученых от рассмотрения человечества и глобальных обществ к социальной группе, внутригрупповым и межгруппо- вым отношениям. Приверженцы этой парадигмы внесли серьезный вклад в изучение нормативных аспектов социального поведения, обычаев, моды, груп- пового самосознания. Осознание роли конкуренции как необходимого для общества свободного соревнования умов, талантов, трудовых усилий, нрав- ственных достоинств, социальных институтов, норм и организаций сыграло в высшей степени положительную роль в социальной теории и практике. 140 Социал-дарвинистская школа История нашего времени наглядно демонстрирует, что те общества, кото- рые подавляют принцип конкуренции, понимаемой таким образом, неиз- бежно деградируют как в экономическом, так и в нравственном отношении. Но социал-дарвинистская парадигма содержала в себе и немало изъя- нов. Главный из них с социологической точки зрения - биологический ре- дукционизм как таковой. Но и он сам по себе не давал оснований для преувеличения роли конфликта в социальной жизни (это другой серьезный изъян социального дарвинизма). Истолкование метафоры <борьба за существование> исключительно в духе конфликта само по себе не вытекало из теории эволюции. В принципе истолкование социального взаимодействия как кооперации и взаимопомо- щи вытекало из теории Дарвина с не меньшим основанием. Именно такое понимание социального взаимодействия выводили из дарвиновской теории эволюции американский философ и историк Джон Фиске (Fiske) в <Очерках космической эволюции> (1874), шотландский евангелический писатель и лектор Генри Драммонд (Drummond) в своих лекциях, озаглавленных <Возвышение человека> (1894), и русский уче- ный и политический деятель П. А. Кропоткин в книге <Взаимная помощь как фактор эволюции> (англ. изд. - 1902, рус. изд. - 1907). В этих трудах обосновывалась идея о том, что взаимопомощь, альтруизм, бескорыстная забота сыграли важную роль в биологической эволюции и в <выживании сильнейшего>. Но чрезмерный акцент на роли конфликта был сделан, как отмечалось выше, именно вследствие уже существовавшей ранее теоре- тико-методологической установки. Представление о группах, постоянно воюющих между собой за удовлетворение своих потребностей, было столь же неадекватно, как и противоположное представление об идиллическом мире и полном согласии среди людей. Важно иметь в виду, что, попадая в сферу массового сознания и практи- ческой политики, вульгаризованные социал-дарвинистские идеи нередко служили обоснованием аморализма и беззакония, а <выживание сильней- шего> выступало как право сильного во внутренней и внешней политике. Само приписывание социальным конфликтам статуса <естественности>, ве- чности и неустранимости способствовало их оправданию, сохранению и усилению. 141 ================= Лекция пятая (окончание) БИОЛОГИЧЕСКИЙ РЕДУКЦИОНИЗМ: РАСОВО-АНТРОПОЛОГИЧЕСКАЯ ШКОЛА Содержание 1. Главные принципы 2. Основатель школы: Артюр де Гобино 3. Другие представители школы 4. Заключение Ключевые слова, выражения и имена Раса, антропологический тип (антропологическая группа), головной ука- затель, долихокефалы, брахикефалы, антропосоциология, X. Ст. Чембер- лен, М. Грант, Ж. Ваше де Ляпуж, О. Аммон, Л. Вольтман, Ф. Гальтон, К. Пирсон, Ч. Ломброзо. 1. Главные принципы Расизм, т е. представление о неравноценности различных расово-антро- пологических категорий и превосходстве своей категории над другими, суще- ствует с незапамятных времен в самых разных обществах. Это представление, как правило, слитое воедино с этноцентризмом и эгоцентризмом различных <мы-групп>, уже в древности выступало не просто как эмоциональная реак- ция на <чужака>, свойственная и поведению животных, но как идеология. Так, уже древнегреческий поэт Феогнид из Мегары (VI в. до н. э.) утверждал, что люди, как и животные, делятся на неравноценные породы. Аристотель 143 Лекция пятая выводил социальное неравенство из фундаментальных природных различий между людьми, утверждая, что <одни люди по природе свободны, другие - рабы, и этим последним быть рабами и полезно и справедливо> [1, 384]. Подобную мысль превосходно выражает шекспировский Макбет, обраща- ясь к убийцам: О да, людьми вас числят в общем списке, Как гончих, мопсов, пуделей, овчарок, Борзых и шавок - всех равно зовут Собаками, хотя цена различно Расписана ленивым и проворным, Дворовым и охотничьим, смотря По свойствам их - дарам природы щедрой. Поэтому название породы К их родовому имени - собака Мы прибавляем. То же - и с людьми. (Макбет. Ill, 1. Пер. Ю.Корнеева) В европейском обществе вплоть до распространения идеи равенства раз- личные сословия рассматривались как разные расовые группы; привиле- гированное положение и превосходство высших сословий обосновывалось не их особыми усилиями или достижениями, а просто самим фактом про- исхождения от иной антропологической категории. Для социальных мыс- лителей XVIII-XIX вв., которые были сторонниками социального равенства, превосходство белой расы представлялось столь несомненным и очевид- ным, что они не считали даже нужным его как-то специально доказывать. Как особое направление в социальной мысли расово-антропологическая школа складывается ко второй половине XIX в. В это время старая идеоло- гия начинает апеллировать к новому авторитету - авторитету научного зна- ния. Существенно то, что стремление опереться на этот авторитет возникает в тот момент, когда наука о расах - физическая антропология - пребывала еще в зачаточном состоянии. Это оставляло простор для старого и нового мифотворчества и спекуляций, которые превращали незрелое научное зна- ние в псевдонаучное. Среди непосредственных источников формирования расово-антрополо- гических концепций в социальной науке следует отметить труды француз- ского историка и философа Виктора Курте де л'Иля (<Политическая наука, основанная на науке о человеке, или Исследование человеческих рас в фи- лософском, историческом и социальном отношениях>, 1835) и немецкого биолога и врача Карла Густава Каруса (<О неравных способностях различ- ных человеческих рас к высокому духовному развитию>, 1849). 144 Расово-антропологическая школа Поскольку важнейшее место в рассматриваемой школе, как это явству- ет из ее обозначения, занял расово-антропологический фактор, следует уто- чнить, что под человеческими расами в физической антропологии обычно понимаются <исторически сложившиеся ареальные... группы людей, свя- занные единством происхождения, которое выражается в общих наследст- венных морфологических и физиологических признаках, варьирующих в определенных пределах> [2, 501]. В составе современного человечества выделяются три основные группы рас (<большие расы>): негровдная, ев- ропеоидная и моНголоидная. Внутри этих больших рас выделяют более мелкие категории антропологической классификации, называемые антро- пологическими типами или группами. Несмотря на множество различий и оттенков, присущих отдельным ра- сово-антропологическим концепциям, все они сводятся к следующим глав- ным постулатам, объединяющим эти концепции в <школу>. 1) Различные общества, социальные и культурные группы (классы, со- словия, этнические группы, профессиональные группы и т.д.)- это в осно- ве своей расово-антропологические образования: разновидность этих образований, <надстройка> над ними или их <превращенная форма>. От- сюда и определенные варианты расизма как политической идеологии. По- мимо собственно <физико-антропологического> расизма, подчеркивающего фактор расы как группы, объединенной морфологическими и физиологи- ческими признаками, существуют и такие варианты, как классовый, сослов- ный, этнический и даже профессиональный расизм. Любые групповые различия в принципе могут трактоваться как расовые. 2) Эволюция общества и культуры - результат различий и взаимодейст- вий между расово-антропологическими группами и признаками. 3) Расы и антропологические группы неравноценны. Отсюда вытекает неравноценность (<превосходство>, <неполноценность>, <ущербность>), а также <благотворность> или <опасность> соответствующих социальных ин- ститутов и культурных творений. 4) Социальное поведение людей и культура целиком или преимущественно определяются биологической наследственностью. 5) Смешения между расами или антропологическими группами вредны с точки зрения биологического, социального и (или) культурного развития. 2. Основатель школы: Артюр де Гобино Отмеченные постулаты впервые в развернутой форме выдвинул фран- цузский философ, писатель и дипломат Жозеф-Артюр де Гобино (1816- 1882) в четырехтомном трактате <Опыт о неравенстве человеческих рас> (тт. 1-2, 1853; тт. 3-4, 1855). 10-312> 145 Лекция пятая Как писатель Гобино был скучноват, но он был талантливым стилистом и выступал в самых разных литературных жанрах: романа, рассказа, дра- мы, поэмы' -Он писал труды по истории и культуре Востока и опубликовал лингвистический <Трактат о клинописях> (1864). Кроме того, он активно выступал в жанре публицистики и занимался скульптурой. Некоторое вре- мя Гобино был начальником канцелярии Алексиев де Токвиля, когда тот занимал пост министра иностранных дел. Однако ни его творческие заня- тия, ни дипломатическая карьера не могли удовлетворить тщеславную на- туру графа де Гобино. С его точки зрения, его заслуги и достоинства не находили должного признания среди современников, поэтому он, по соб- ственному признанию, ненавидел и презирал современную эпоху. Гобино очень гордился своим знатным происхождением (впрочем, оно было не таким знатным, как он пытался доказать) и восхвалял то время, когда аристократия была на вершине социальной иерархии. Его расизм был составной частью его элитистского мировоззрения. Главной теоретичес- кой проблемой, а точнее, навязчивой идеей для него становится поиск <ре- альных>, <подлинных> иерархий, а внутри них - <подлинных> элит. Элиты, которые он стремится обнаружить, должны быть не преходящими, но веч- ными, безусловными и неизменными. Они не должны зависеть от случай- ных и второстепенных обстоятельств, вроде собственности, благодаря которой формируется элита в капиталистическом обществе. Неустанное пре- вознесение достоинств элиты (<благородных>, <королевских детей> и т. п.) в произведениях Гобино служило явным или неявным обоснованием ее при- вилегий. Отсутствие же таковых выступало в его понимании как следствие деградации общества, его кризиса и порочности. Гобино ненавидит все виды равенства: классовое, сословное, расовое и т. д. Но расовое неравенство представляется ему наиболее фундаментальным, ис- ходным, первичным. Из иерархии рас проистекают все остальные иерархии, поэтому она выдвигается на первый план как движущая сила истории. <Опыт о неравенстве человеческих рас> по жанру - произведение фи- лософско-историческое. Центральная проблема, которую Гобино стремит- ся разрешить в своем главном труде, - это проблема упадка и гибели различных цивилизаций. По его утверждению, все цивилизации смертны, и европейская цивилизация в этом отношении отличается от других только тем, что впервые начинает осознавать неизбежность своей гибели [3, 4]. Следует подчеркнуть, что изначально в концепции Гобино основным предметом рассмотрения и главным субъектом исторического процесса 'См., в частности, его произведения в русских переводах: Век Возрождения / Пер. с фр. Н. М. Горбова., М., 1913; Кандагарские любовники / Пер. с фр. И. Мандельштам. Пг" 1923; Влюбленные из Кандагара. (Тот же рассказ в переводе Рюрика Ивнева.) М.; Л., 1926; Великий чародей / Пер. с фр. Р. М. Ивнева. Л., 1926. 146 Расово-антропологическая школа является на самом деле не общество, культура, цивилизация, а раса, ото- ждествляемая с этнической группой. Социальные институты не опреде-ляют жизнедеятельность рас (этнических групп), а наоборот, определяются ими: <Это следствия, а не причины> [там же, 66]. Институты, которые не согла- суются с глубинными тенденциями расы, не прививаются, если не проис- ходит расового смешения. Поэтому Гобино отрицает цивилизующую роль мировых религий, в частности христианства, которое, будучи воспринято самыми разными народами, не может само по себе поколебать их глубин- ных черт и наклонностей. Прежде чем ответить на вопрос о причинах вырождения и гибели циви- лизаций, Гобино задается другим вопросом: существуют ли серьезные раз- личия во внутренней ценности разных рас и можно ли оценить эти различия? Учитывая элитистские и иерархические установки его мировоззрения, от- вет нетрудно предугадать. Этот ответ, собственно, дан в самом названии его главного сочинения и затем многократно повторяется и детализируется. Три основные расы: белую, желтую и черную, <три чистых и первоначаль- ных элемента человечества>^ [там же, 247], - Гобино выстраивает в виде трехступенчатой иерархической лестницы с белой расой вверху и черной - внизу. Внутри белой расы высшее место занимают <арийцы>. Расы отлича- ются постоянством и неуничтожимостью физических и духовных признаков. Гобино подчеркивает интеллектуальное превосходство белой расы, но вме- сте с тем отмечает превосходство других рас в области чувств [там же, 354]. Негры, по его мнению, выше остальных рас в сфере художественного твор- чества, и искусство возникает только при смешении с черной расой. Каза- лось бы, подобные сравнительные характеристики могут привести его к релятивизму в оценке различных рас: одни выше в одном отношении, Дру- гие - в другом. Но такого вывода сторонник неравенства, конечно, не делает. По Гобино, белая раса превосходит остальные в физической силе, красоте, упорстве и т.д. Но гаасный для него критерий места в расовой иерархии - это интеллект. Поскольку умственные способности белой расы он оценивает как самые высокие, постольку он помещает ее на верхней ступени иерархи- ческой лестницы. Необходимо отметить, что реальное существование указанных трех <чи- стых> расовых типов Гобино относит к далекому прошлому. В ходе последу- ющего исторического развития постоянно формировались разнообразные комбинации их между собой, затем комбинации образовавшихся комбина- ций и т. д. [там же, 354-355]. Таким образом, <чистых> первоначальных рас давно не существует, и в современную эпоху, по Гобино, имеют место расо- вые типы, бесчисленное множество раз смешанные между собой. ^<Краснокожие>, по Гобино, - результат смешения <желтой> и <черной> рас. Лекция пятая Категоричность и безапелляционность, с которыми Гобино описывает (ссылаясь на авторитет науки) столь удаленные во времени типы, порази- тельны. При этом он описывает их достоинства в настоящем времени, как бы забывая об их временной удаленности; в результате эти <чистые> типы фигурируют в его концепции как существующие в настоящее время. Любопытно, что <Опыт о неравенстве человеческих рас> был написан в то время, когда Гобино еще ни разу не покидал Европу, а контакты с неев- ропейцами были чрезвычайно редки. Очевидно, что его представления о сравнительной ценности различных рас вырабатывались на основе уже сформировавшихся ранее предрассудков, бытовавших в его собственной среде. Правда, он подчеркивает, что сравнивает не индивидуальных пред- ставителей различных рас (это, по его мнению, <слишком недостойно> на- уки [там же, 257]), а группы. Впрочем, его сравнения различных групп внутри белой расы так же ка- тегоричны и безапелляционны, как и межрасовые. Нисколько не колеблясь, Гобино утверждает, что итальянцы красивее, чем немцы, швейцарцы, фран- цузы и испанцы; что англичане красивее телом, чем славяне, и обладают самой большой силой кулака среди европейцев; что французы и испанцы обладают лучшей сопротивляемостью усталости, лишениям, неблаго- приятным климатическим условиям, чем другие европейцы. Понятие <раса> у Гобино не отличается определенностью. Тем не ме- нее, именно в сфере рас ищет он решение проблемы <вырождения> и гибе- ли цивилизаций, отказываясь видеть причины этих процессов в моральном и политическом разложении обществ или в специфике географических ус- ловий. Он стремится обнаружить <естественные законы, управляющие со- циальным миром> и обладающие <неизменным> характером. Такими двумя законами в его понимании являются законы отталкивания и притяжения между человеческими расами. В качестве конкретизации этих <законов> выступает фатальный феномен смешения рас и их бесчисленных комбина- ций. Смешение рас рассматривается как фундаментальный процесс, опре- деляющий весь ход исторического развития. Смешение рас представляет собой необходимый источник возникнове- ния и развития цивилизаций (с обязательным участием <белой> расы), но оно же в дальнейшем является причиной их вырождения - такова, согласно Гобино, трагическая диалектика истории. Смешения в какой-то мере воз- вышают посредственных людей, массу, но за счет исчезновения лучших, благородных элементов, что в конце концов ведет общества и человечест- во к деградации и гибели. Отмечая необходимость и неизбежность смешения рас, их взаимозависи- мость в процессе создания и разв1тгия цивилизаций, Гобино ведущую роль в этом процессе отводит <белой> расе. Именно этой расе в наибольшей мере 148 Расово-антропологическая школа присуще <мужское> начало, <жизненный элемент>, без которого другие расы пребывают в состоянии неподвижности. Этот тезис Гобино перекликается с делением человечества на <активные> и <пассивные> расы, о котором ранее говорил немецкий историк Г. Клемм. Гобино выделяет в истории де- сять цивилизаций; все они в его истолковании обязаны своим возникнове- нием инициативе <белой> расы. Это индийская, египетская, ассирийская, греческая, китайская цивилизации, древняя цивилизация италийского по- луострова, западная цивилизация, созданная германцами, и три цивилиза- ции Америки: аллеганская, мексиканская и перуанская. Любопытно, что тезис о пагубном характере расовьк смешений опреде- лил антиколониалистскую позицию Гобино, так как колониальные завоева- ния, по его мнению, способствуют смешениям и, следовательно, вырождению европейской цивилизации. Это отличает его от многих других представите- лей школы, но, впрочем, не помешало истолкованию его вдеи <превосход- ства> белой расы для обоснования колониалистских устремлений. Подобно Сен-Симону, Конту и Марксу Гобино любил заниматься про- рочествами. Его пророчества в целом проникнуты фатализмом и песси- мизмом. Помимо общего предсказания грядущей гибели европейской цивилизации, он прогнозирует не только омассовление, но и <обезлюде- ние> земли в результате расовых смешений. В отличие от многих своих современников Гобино не верит в прогресс. Скорее он верит в регресс: во всех его рассуждениях постоянно присутст- вует мысль о том, что <золотой век> - достояние далекого прошлого, и ни- что не может его возродить. Цивилизации он рассматривает как локальные организмы, проходящие одни и те же циклы развития (от рождения - к смер- ти). Само понятие цивилизации выступает у него не как оценочное, а как чисто описательное и применяется к самым различным обществам, в том числе неевропейским. Таким образом, европоцентризм многих предшествующих философско- исторических и социологических систем сменяется у Гобино культурным релятивизмом, а положение о расовом неравенстве сосуществует с представлением о равноценности различных цивипизациУ. Его концепция предваряет наиболее значительные теоретические системы, рассматривающие всемирную историю как сосуществование и смену самостоятельных, 'Гобино подвергает критике европоцетристские оценки других народов: <Из-за того, что внешний облик их цивилизаций не напоминает наш собственный, мы склонны часто поспешно заключать, что либо они варвары, либо они ниже нас в достоинствах. Нет ничего более поверхностного и, следовательно, более подозрительного, чем заключе- ние, сделанное из подобных оснований> [там же, 149]. Такие суждения не противоречат его утверждению относительно превосходства <белой> расы; ведь с его точки зрения все цивилизации, как европейские, так и неевропейские, созданы тфежде всего ее усилиями. 149 Лекция пятая самодостаточных и равноценных культур (цивилизаций): теорию культурно- исторических типов Н. Я. Данилевского, <морфологию культуры> О. Шпенглера, концепцию локальных цивилизаций А. Тойнби. Более чем за полвека до Шпенглера он предсказывал <закат западного мира>. Задолго до Шпенглера он поставил проблему <жизненности> культур и использовал характерное для немецкого философа понятие <судьбы> применительно к культурам, цивилизациям, народам. Критики <массового общества> на Западе, и прежде всего X. Ортега-и- Гассет, в лице Гобино также имели своего предшественника. Собственно расовая теория Гобино нашла признание уже после его смер- ти и главным образом не во Франции, а в Германии, что было связано с развитием национализма и расизма в этой стране на рубеже Х1Х-ХХ вв. Еще в конце жизни Гобино сблизился с одним из лидеров германского на- ционализма, композитором Рихардом Вагнером; его произведения были с одобрением встречены Ф. Нищие. В 1894 г. по инициативе Л. Шемана, популяризатора идей французского философа, в Германии было основано <Общество Гобино>. В 1939-1940 гг. в Германии вышло уже пятое издание <Опыта о неравенстве человеческих рас>. Специально подобранные фраг- менты из него в период третьего рейха публиковались в популярных анто- логиях о расах и приводились даже в обязательных школьных учебниках. Правда, нацистские идеологи давали в значительной мере ложное ис- толкование концепций Гобино для своих пропагандистских целей, так же как они поступали с наследием Гете, Шиллера, многих немецких филосо- фов. Они постарались не заметить, что Гобино считал немцев наиболее смешанной из европейских наций, относя его рассуждения о <германцах> на счет населения современной Германии. Его высокая оценка евреев явно не вписывалась в антисемитский бред нацистских идеологов. Фатализм и пессимизм Гобино исключали какое-либо практическое применение раси- стских постулатов, за что его критиковал один из апостолов германского национал-социализма, X. Чемберлен. Тем не менее, расовый детерминизм и элитизм явились реальным вкладом в мифологию немецкого фашизма, и Гобино как мыслитель несет за это ответственность. Отдавая дань авторитету науки, Гобино квалифицирует жанр, в котором написан <Опыт>, как <моральную геологию>. В его сочинении имеется мно- жество ссылок на ученых - представителей различных областей конкрет- ного знания. Но на самом деле позитивистско-сциентистская оболочка в данном случае скрывает в себе романтико-мифологическую интерпрета- цию всемирной истории. Метод Гобино лишен минимальной научной строгости. Истолкование исторических фактов, призванное обосновать его расистскую теорию, - это часто полет ничем не ограниченной фантазии. 150 Расово-антропологическая школа Теория в целом изобилует множеством порочных кругов, противоречий и тавтологических утверждений. Собственно, тавтологично главное утвер- ждение Гобино: смешение рас выступает в его концепции одновременно как признак вырождения цивилизаций и как причина этого вырождения; отсюда бессмысленность этого утверждения. Научные данные никак не подтверждают тезис о пагубности расовых и этнических смешений ни в биологическом, ни в культурном отношениях. Наоборот, имеется немало научных данных, свидетельствующих о благотворности такого рода сме- шений. <Прогноз> Гобино относительно депопуляции, обезлюдения в ре- зультате смешений, не подтвердился. В концепции Гобино раса (и этническая группа, понимаемая как расо- вая) - подлинный субъект социально-исторического действия. Вопреки сво- ему декларируемому намерению он решает не проблему <жизненности> цивилизаций, а проблему <жизненности> рас; именно последняя волнует его на самом деле. Но Гобино не был биологом или антропологом, чтобы решать последнюю проблему. Вместе с тем он оказался и вне социальной науки, так как представлял историю обществ в виде <истории кровей>. г 3. Другие представители школы Другой представитель расово-антропологической школы Хаустон Чем- берлен (1855-1927), был английским аристократом, возненавидевшим род- ную Англию и возлюбившим Германию. Будучи поклонником и зятем Рихарда Вагнера, он последнюю часть жизни прожил в Германии, где уже после смерти, в период третьего рейха был провозглашен <народным мыс- лителем>, несмотря на свое английское происхождение. В национал-социали- стической Германии очень нравились позиции Чемберлена: его антисемитизм, рассуждения об арийцах, восхваление германизма, выступление против го- сударств Антанты во время первой мировой войны. Главный труд Чемберлена - <Основы девятнадцатого столетия> (2 тома, 1899) - в донацистской и нацистской Германии многократно переиздавал- ся [4]. В этом труде дается поверхностный, противоречивый и в высшей степени тенденциозный обзор европейской истории. Наивысшее достиже- ние Европы, по Чемберлену, - создание <тевтонской> культуры, самой <вы- сокой> из культур. <Тевтонская> раса - наследница <арийской>, дух которой он призывал возродить [5]. Немцев он восхвалял как воплощение наиболее ценного <западно-арийского> расового типа. Концепции Чемберлена так же далеки от реальной истории как и концепции Гобино, но они гораздо более примитивны и ближе к идеологии немецкого национал-социализма. 151 Лекция пятая Более честной и серьезной попыткой истолкования европейской исто- рии, впрочем, также на основе сомнительных теоретических принципов, был труд американского биолога и историка Мэдисона Гранта (1865-1937) <Конец великой расы> (1916). Автор исходит из положения о том, что на- следственность и расовая предрасположенность в истории являются более мощным фактором, чем среда и воспитание. Грант утверждает существо- вание тесной связи между психологическими и социальными признаками, с одной стороны, и расовыми - с другой. Вместе с тем, ссылаясь на данные антропологии, он решительно отрицает связь расовых черт с националь- ной и языковой принадлежностью [6, XV]. Население Европы, по Гранту, сформировалось в результате трех после- довательных волн вторжений трех основных рас: нордической, альпийской и средиземноморской. В отличие от других представителей рассматривае- мой школы автор признает достоинства и способности каждой из этих рас. <Средиземноморская> раса превосходит остальные в области умственных достижений и искусства. <Альпийская> раса - это раса хороших земледель- цев. <Нордики> составляют расу воинов, моряков, путешественников и, глав- ное, правителей, организаторов, аристократов. Но все-таки <высшей>, <лучшей>, <благородной> Грант считает <нордическую> расу. В результате многочисленных войн в истории <нордики> постоянно несли значитель- ные потери [там же, 166-167, 199-200]. И эта <благородная> раса в настоя- щее время находится перед угрозой полного исчезновения в результате войн, болезней, алкоголизма и низкой рождаемости [там же, 42-43, 50-51]. Поэ- тому Грант озабочен сохранением этого типа. Поскольку этот тип размно- жается медленнее, чем низшие, представленные низшими классами, он рекомендует евгеническую политику, направленную на сдерживание раз- множения слабых и дефективных индивидов. Как и другие представители расово-антропологической школы. Грант был противником демократии, счи- тая, что она также способствует исчезновению <лучшего> типа. Одной из разновидностей расово-антропологической школы была так называемая антропосоциология. Ее главные представители - антропологи Жорж Ваше де Ляпуж (Франция) и Отто Аммон (Германия). Ляпуж (1854-1936) считал Гобино пионером антропосоциологии, а Чем- берлена, напротив, квалифицировал как ее <карикапуриста> [7, УШ, 172]. Ра- боты Ляпужа основаны на истолковании антропометрических данных и, прежде всего, сравнительного статистического анализа головного указателя". Согласно Ляпужу, ангропосоциология <имеет своим предметом исследование Т1од головным указателем в антропологии понимается процентное отношение наи- большей ширины головы к ее наибольшей длине. Понятие было введено шведским ана- томом А. Ретциусом в 40-х годах XIX в. 152 Расово-антропологическая школа взаимных воздействий расы социальной среды> [там же, VII]. Под влияни- ем социального дарвинизма наряду с понятием естественного отбора Ля- луж вводит понятие социального отбора. Он различает шесть основных форм социального отбора: военный, политический, религиозный, мораль- ный, правовой и экономический [8]. Все они оказывают, в конечном счете, пагубное влияние на общественное развитие в целом, так как в результате неуклонно уменьшается число представителей наиболее <ценного> расо- вого типа - белокурого долихокефала (<длинноголового>), которому гро- зит полное исчезновение. Один из многочисленных <законов> Ляпужа - <закон эпох> - гласит: <С доисторических времен кефалический указатель имеет тенденцию к постоянному и повсеместному росту> [7, 213]. С этим <законом>, постулирующим исчезновение <лучших>, прежде всего связан глубокий исторический пессимизм Ляпужа. В другом <законе> он пытается установить универсальную связь между величиной головного указателя человека и его классовой принадлежностью [там же, 206-211]. Чем ниже головной указатель, тем выше социальный статус человека, и наоборот. Головной указатель в среднем ниже у горо- жан, чем у крестьян; у жителей равнин - чем у жителей горных местно- стей; у богатых - чем у бедных. Эти выводы Ляпуж стремился обосновать путем статистико-антгропометрических обследований 20 тысяч французов. Люди с низким головным указателем (<долихокефалы>), по Ляпужу, принадлежат к <европейской>, или <арийской>, расе; люди с высоким го- ловным указателем (<брахикефалы>) - к <альпийской> расе. Первая изна- чально превосходит вторую, и это выражается в различном социальном положении людей. Аналогичные тезисы встречаются у другого представителя антропо-со- циологической школы (3. Аммана (1842-1916). Аммон провел ряд антро- пометрических обследований среди рекрутов и студентов. В своей книге <Общественный порядок и его естественные основания> (1895) он также стремился соединить принципы социального дарвинизма и расизма в ана- лизе социальных институтов [9]. Аммон доказывает, что брахикефалы, обладающие в среднем более низ- ким социальным стапусом и живущие в деревне, - это потомки коренного населения древней Европы. Долихокефалы же - люди с более высоким ста- тусом и живущие в городах - формировались из потомков германских завое- вателей, селившихся в городах, и из наиболее активных (<долихокефальных>, <длинноголовых>) жителей деревень. Высшие слои сформировали замкну- тое сословие и не допускали снижения социального статуса своих потомков; горожане не мигрировали в деревню; поэтому социальная дифференциация выражает изначальную антропологическую дифференциацию. Тем не менее, 153 Лекция пятая число брахикефалов возрастало вследствие феодальных войн и низкой ро- ждаемости в высших слоях. Искусственность построений антропосоциологов выступает с особен- ной очевидностью тогда, когда выдающихся людей брахикефалов, своим существованием опровергающих <законы> антропосоциологии, они выну- ждены зачислять в так называемые <ложные> брахикефалы [7,212]. Миф о высоком белокуром долихокефале как высшем расово-антропо- логическом типе был впоследствии взят на вооружение идеологами немец- кого национал-социализма. Однако по иронии судьбы значительная часть политической элиты в фашистской Германии состояла как раз из чернявых низкорослых брахикефалов. Попытка синтеза расизма и социального дарвинизма содержится и в ра- ботах Людвига Вопьтмана (1871-1907). Литературная плодовитость соче- талась у Вольтмана с грубым примитивизмом и откровенным пародированием науки для обоснования мифа о превосходстве <германской> расы. Его кон- цепции интересны как объект исследования и поучительны как пример рационализации изначального этнического и расового предрассудка. Подобно антропосоциологам, Вольтман видел задачу социологии в том, чтобы <представить себе расу и общество в их закономерной связи и изу- чить расовый процесс как естественное основание <социального процес- са> [10, 136]. Но в отличие от Ляпужа и Аммона, расизм которых был направлен на обоснование социально-классового неравенства, Вольтман отрицал расовые основы социальной иерархии и считал себя сторонником социализма [II]. Его расизм был преимущественно националистическим и представлял собой наиболее развернутое раннее обоснование идеологии германского национал-социализма. Отвергая прямолинейный характер социальной эволюции, Вольтман сравнивал ее с <многоветвистым деревом, на верхушке которого находятся даровитейшие расы с их самыми высокими культурами> [10, 165]. У Вольтмана можно найти набор типичных тезисов расово-антропо- логической школы: 1) о превосходстве европеоидной (<кавказской>) расы, а внутри нее - северно-европейской (<германской>); 2) о неспособности <низших> рас к усвоению <настоящей> цивилизации (по Вольтману, бо- лее светлая кожа - вообще признак интеллектуального превосходства); 3) о пагубности расовых смешений [там же, 116-117, 205, 259]. Лозунг <Германия превыше всего> нашел у него замечательные <научные> дока- зательства. Главный вывод его <политической антропологии> заключает- ся в том, что <германская раса призвана охватить земной шар своим господством, использовать сокровища природы и рабочей силы и вклю- чить пассивные расы как служебный член своего культурного развития> 154 Расово-антропологическая школа [там же, 307]. Вдохновляемый патриотическими чувствами, Вольтмандаже старался доказать, будто все выдающиеся творения итальянской и фран- цузской культуры созданы <германской> расой, и на основе <генеалогичес- ких> изысканий утверждал <германское> происхождение таких людей, как Данте, Леонардо да Винчи, Тициан, Тассо, Монтень, Дидро, Руссо и др. Известное влияние на концепции расово-антропологической школы ока- зал видный английский ученый Фрэнсис Гапьтон (1822-1911), двоюрод- ный брат Ч. Дарвина. Но самого Гальтона вряд ли можно отнести к этой школе, так как он, строго говоря, не был социальным ученым или социаль- ным философом. Гальтон внес значительный вклад в самые различные об- ласти научного знания: географию, физику, метеорологию, статистику, психологию, биометрику (т. е. применение математических методов в био- логических исследованиях) и т. д. Важное место в его творчестве заняло изучение проблем индивидуальных различий между людьми и наследст- венной обусловленности таланта. Именно этим проблемам, остающимся актуальными и для современной науки, посвящена его известная книга <На- следственный гений> (1869) [12], получившая высокую оценку Ч. Дарвина. В этой книге на основе статистического анализа родословных наиболее значительных представителей английских судебных органов и духовенства Гальтон пришел к выводу о наследственной обусловленности одаренности. Его данные, как и данные, полученные учеными впоследствии, в целом под- тверждают, что талант бывает наследственным. К серьезным недостаткам этой работы исследователи, однако, относят, во-первых, выбор для оценки талантливости таких социальных групп, как судьи и духовенство (репута- ция или карьера которых зависят скорее от социальных факторов), во-вто- рых, субъективный характер выбора некоторых объектов изучения. <Репутация> вообще не может служить единственным критерием одарен- ности, как считал Гальтон: нередко, наоборот, она является следствием из- вестной интеллектуальной и прочей ограниченности. Из двух факторов индивидуальных различий: среды и наследственно- сти - решающую роль Гальтон отводил последней. <Я вполне признаю ва- жное значение воспитания и различных общественных влияний на развитие деятельных сил ума, так же как я признаю действие упражнения на разви- тие мышц руки кузнеца, - но никак не более>, - писал он [там же, 15]. Решительно отрицая природное равенство между людьми, он вместе с тем отвергал положительное влияние на способности аристократического про- исхождения. Исходя из наследственного характера талантливости, Гальтон отстаивал необходимость поднимать ее общий уровень и обеспечивать хорошую наслед- ственность для будущих поколений. <Я заключаю, что каждое поколение имеет 155 Лекция пятая громадное влияние на природные дарования последующих поколений, и утверждаю, что мы обязаны перед человечеством исследовать пределы этого влияния и пользоваться им так, чтобы, соблюдая благоразумие в отноше- нии к самим себе, направлять его к большей пользе будущих обитателей земли>, - писал он [там же, 3]. Именно этими мотивами руководствовался Гальтон, создавая евгенику, призванную на основе научных исследований изыскивать и пропагандировать пути улучшения человеческого потомства. По инициативе и материальной поддержке Гальтона в 1904 г. при Лон- донском университете была создана Национальная евгеническая лаборато- рия, а в 1907 г. в Лондоне возникло <Общество евгенического воспитания>, членами которого были, в частности, Б. Шоу и Г. Уэллс. В дальнейшем в различных странах, в том числе и в СССР, возникли евгенические общества. Однако евгеническое движение было вскоре дискредитировано проникнове- нием в него расистов и попытками использовать евгенику для антигуман- ных целей. В СССР евгеника была запрещена в связи с развернувшимся в стране преследованием генетики как несовместимой с <подлинно научным> мировоззрением. Нельзя, однако, думать, что взгляды самого Гальтона не оказали опреде- ленного влияния на дальнейшую печальную судьбу евгеники. Принимая ев- ропейскую модель талантливости и гениальности за единственную и универсальную, он считал различные расы неравноценными в отношении одаренности, что было проявлением европоцентризма и культурной ограни- ченности его мировоззрения. Многие социальные или комплексные биосо- цио-психологические проблемы Гальтон трактовал как чисто биологические. Подчеркивая роль биологической наследственности, он фактически иг- норировал роль <социальной наследственности>, традиций, социальных ин- ститутов и отношений. В частности, Гальтон игнорировал тот факт, что социальная иерархия далеко не всегда выражает естественную иерархию способностей; напротив, она нередко препятствует этому выражению. Последователем Гальтона был английский философ-позитивист, биолог К. Пирсон (1857-1936), который в 1906 г. возглавил основанную Гальто- ном евгеническую лабораторию в Лондоне. Пирсон и его ученики развива- ли биометрические методы исследования Гальтона и соединяли его концепции с антропологическими концепциями Ляпужа и Аммона. Концепции расово-антропологической школы нашли отражение в тру- дах итальянской криминологической школы, особенно в исследованиях известного криминолога и психиатра Чезаре Ломброзо (1836-1909), обо- сновывавшего биологически-наследственную обусловленность преступ- ности и взгляд на преступника как на психически ненормального человека. Политические революции он истолковывал как психоантропологическое 156 Расово-антропологическая школа явление, рассматривая их как выражение устремлений гениальных и пси- хически ненормальных людей [13]. 4. Заключение Расово-антропологическая школа в социальной науке складывалась с се- редины XIX в. Среди ее представителей были философы, историки, биоло- ги, антропологи. С различными вариациями эта школа подчеркивала неравноценность человеческих рас и антропологических типов, выражаю- щуюся в неравноценности соответствующих психических, социальных и культурных черт. Представители этой школы обосновывали пагубность сме- шений рас и антропологических групп. Вместе с тем в концепциях Гобино тезис о неравноценности различных рас сочетался с утверяедением о равно- ценности различных цивилизаций и культурным релятивизмом. Это было новым явлением в социальной мысли того времени, в которой господствова- ли идея прогресса и представление о превосходстве европейской культуры. Исследования антропологов - представителей школы - были чрезвы- чайно примитивными с точки зрения современных антропологических ме- тодик. При этом они вдохновлялись бурно расцветавшими в то время мифами об <арийцах>, <тевтонцах>, <германцах> и т. п. Антропометричес- кие признаки, которым они придавали такое важное значение, в частности головной указатель, в действительности не находятся в тесной связи с социальным статусом и распределены среди самых разных социальных групп. Хотя расовые и антропологические различия существуют реально, специфические особенности различных обществ и культур зависят прежде всего не от них, а от сочетания разнообразных и изменчивых факторов: природных, исторических, социальных и культурных. Данные различных социальных наук убедительно демонстрируют тот факт, что одни и те же расы и антропологические типы обнаруживают самые разнообразные ка- чества в зависимости от социальных и культурных ситуаций. Тезис о па- губности расовых смешений также не находит подтверждения научными данными. Основные идеологические функции расово-антропологических теорий состояли и состоят в обосновании необходимости привилегий (уже имею- щихся или тех, к которым стремятся) определенных социальных групп и сло- ев, в переключении социальных напряжений и конфликтов на этнические и расовые, а также в обосновании экспансионистской внешней политики. Декларации о необходимости развития общества посредством <культи- вирования> рас неизбежно оборачивались призывами обеспечить наибо- лее благоприятные условия, т. е. привилегии для <высшей> расы. Эта раса 157 Лекция пятая может быть представлена <высшими> классами и слоями; наследственной аристократией, людьми <пролетарского происхождения> (например, в 20-е годы в СССР выходцы из дворян и буржуазии лишались прав только по при- чине своего происхождения, становясь <лишенцами>) и т. п. Это классовый расизм. <Высшая> раса может представляться каким-либо <избранным> на- родом или этнической группой (например, в вдеологии национал-социализ- ма). Это этнический расизм. Не случайно представители расово-антропологической школы были, как правило, противниками демократии, ненавидели либеральные ценности. Декларируемое стремление поставить антропологические факторы на служ- бу обществу и культуре, как правило, скрывало в себе противоположное стремление: поставить общество и культуру на службу определенной <расе> или группе, выделяемой по признаку происхождения (классового, сослов- ного или этнического). Поскольку реальные факты не подтверждали раси- стских постулатов, понятие расы (а также класса, сословия, этноса, определяемых по признаку биологического происхождения) неизбежно приобретало символический или мистический смысл. На протяжении последних десятилетий влияние концепций расово-ан- тропологической школы не присутствует в более или менее значительных социологических теориях. Оно, однако.присутствует в идеологиях и идео- логических программах различных тоталитарных режимов и тоталитари- стских политических движений. Представители расово-антропологической школы обратили внимание исследователей на значение взаимодействия биологически наследуемых постоянных антропологических признаков, с одной стороны, и социаль- ных и психических черт с другой. Но истолкование этого взаимодейст- вия, как правило, сопровождалось такой мифотворческой нагрузкой, что научная ценность этих концепций становилась минимальной, нулевой или отрицательной. Поэтому для истории социологии расово-антропологи- ческая школа - это не столько источник серьезных идей, сколько интере- сный и поучительный объект изучения, позволяющий лучше понять механизмы рационализации расовых, этнических и классовых предрас- судков. Несомненно, важное значение в современном обществе имеют ис- следование и практический учет влияния биологической наследственности на здоровье населения, комплекс проблем, изучаемых евгеникой и меди- цинской генетикой. Но эта проблематика находится главным образом за пределами социальной науки. Что касается междисциплинарных исследований, находящихся на стыке социологии, антропологии, этноло- гии, генетики и т.д., то их перспективность несомненна Содержание Евреи   www.pseudology.org