Очерки античного символизма и мифологии, М., Мысль, 1993 Лосев А.Ф. Менон учение о припоминании В особенности недостаток диалектики сказывается в той третьей (и уже последней) точке зрения, которую проводит Платон в области Трансцендентальной философии. До сих пор был дан 1) Трансцендентальный анализ стихии Знания. Было показано, как Знание связывает опытную чувственную сферу и как синтезируется с ним в новую, совершенно особую "Эротическую сферу. 2)   Далее, было Трансцендентально показано, как не только в Знании, но и в Бытии царит то же самое взаимоотношение между смысловой и чувственной сферой. Тут тоже мы получили, в конце концов, синтез в понятии становящейся "Причины", делающий понятным периодическое порождение "тел" и "перевоплощение" Душ. Естественно возникает вопрос: нельзя ли объединить и эти сферы между собою? Ведь до сих пор мы применяли Трансцендентальный метод или только в сфере Знания, или только в сфере Бытия.   Как будто бы ничто не мешает применить Трансцендентальную методику и к области взаимоотношения Знания и Бытия. Раз Трансцендентальный метод вообще никаких категорий не выводит, а только связывает уже готовые категории в их общую стихию становления, то почему же нельзя теперь задаться вопросом о Трансцендентальном объединении Знания и Бытия? Почему не дать Трансцендентальный синтез и этих категорий, конечно не переходя ни в область Феноменологии, ни в область диалектики?   Трансцендентальный метод проведен в "субъективной" сфере "чистого чувства" и в "объективно-предметной" сфере "организма". Каковы же результаты его в анализе понятия "искусства", той сферы, где и "чувство" и "организм" слиты в нечто единое, что сразу является и тем и другим, и где "чувство" дано как объективный и природный "организм", а организм дан как "субъективное" чувство? Разумеется, было бы странно, если бы Платон не использовал этой позиции. Она так естественна и так возникает сама собой... Платон использовал и ее. И вот что мы тут находим. Трансцендентальная философия должна объединить Знание (Эрос) и Бытие ("Сущность"). Это значит, что она должна перейти к какой-то категории, которую она, по своему обыкновению, не выведет, но возьмет уже готовой, и с точки зрения которой она покажет, как в ней объединяются и Знание и Бытие. Таким образом, если брать всю эту концепцию в расчлененном виде, то мы получим:   1) "Знание", построенное не само по себе, но уже в связи с "Бытием", в зависимости от "Бытия", 2) "Бытие", построенное не само по себе, но уже в связи с "Знанием", в зависимости от "Знания", и 3) то единое и цельное, в чем и "Знание" и "Бытие" отождествляются. а) В первом направлении мы находим у Платона знаменитое учение о припоминании. Его мы косвенно уже касались в связи с другими проблемами. Теперь мы должны обсудить его как таковое и проанализировать его систематическое место в платоновской философии. Впервые оно изложено в "Меноне". Тут оно демонстрировано на известном эксперименте с мальчиком, научившимся геометрии. Платоновский Сократ предлагает мальчику фигуру квадрата, каждая сторона которого равна 2 футам и, след., площадь – 4 кв. футам, и просит сказать, чему будет равна сторона квадрата, вдвое большего, чем данный.   Мальчик сначала отвечает, что и сторона удвоенного квадрата должна быть удвоенная. Сократ удвояет сторону данного квадрата и строит на ней новый квадрат. Оказывается, что площадь его не 8, но 16 кв. футов.   Тогда Сократ проводит в данном квадрате диагональ. Оказывается, что квадрат, построенный на этой диагонали, и есть искомый квадрат в 8 футов (82а – 85b). Все это подтверждает и мальчик.   "Ну, как тебе кажется? Произнес ли он какое-нибудь не свое мнение? Нет, все его. Однако он не знал же, как мы говорили недавно... И между тем эти мнения были-таки у него или нет? Были. Следовательно, у человека, который не знает того, чего может не знать, есть верные понятия о том, чего он не знает... И теперь они вдруг порождаются у него как сновидение. Если же кто-нибудь начнет часто и различным образом спрашивать его о том самом предмете, то согласись, что, наконец, он, без всякого сомнения, будет знать о нём ничем не хуже другого... Поэтому будет знать, не учась ни у кого, а только отвечая на вопросы, т.е. почерпнет Знание в самом себе... Но почерпать Знание в самом себе не значит ли припоминать?   Конечно. И припоминать не то ли Знание, которым он обладает теперь, которое приобрел когда-то или имел всегда?.. Так не очевидно ли, что, не получив их в настоящей жизни, он имел и узнал их в какое-то другое время?.. И не то ли это время, когда он не был человеком? Если же в то время, когда он был, но не был человеком, долженствовали находиться в нём истинные мнения, которые, будучи возбуждаемы посредством вопросов, становятся познаниями, то Душа его не будет ли познавать в продолжение всего времени? Ведь явно, что она существует всегда, хотя и не всегда человек... А когда Истина сущего всегда находится у нас в Душе, то не бессмертна ли Душа, так что, не зная теперь, т.е. не припомнив чего-нибудь, ты должен смело решиться исследовать и припоминать" (85b-86b). Этот ход мыслей нам уже знаком, и явные черты Натурализма в нём мы уже отметили. Но не это сейчас важно. Важно, что тут мы находим постановку и частичное решение вопроса об отношении Знания и Бытия. Раз между Знанием и Бытием возможен синтез, и Знание и Бытие как-то должны преобразиться в свете этого синтеза. Тут мы и видим, как модифицируется Знание под действием такого синтеза.   Именно, оно трактуется как припоминание. Оно получает предметный урок, и этот предмет отражается на нём, творчески воспроизводится в нём. Быть может, здесь наиболее выпукло представлено основное задание Трансцендентального метода. Все понимать как осмысленное через категорию – демонстрировано тут очень ярко, и Трансцендентальное а priori выражено с наибольшей силой.   Реальное познавание Бытия возможно только благодаря наличию априорных форм. Априорные формы "делают возможным" познание, "связывают" текучую и алогическую действительность, дают "форму" алогическому материалу чувств. b) Любопытно, что, несмотря на свою явную натуралистически-мифологическую природу, учение о Знании как припоминании в "Меноне" носит все черты сознательно чистого и логического трансцендентализма, и Платон сам не раз это подчеркивает. Он пишет: "Если же Душа, будучи бессмертною и часто рождаясь, все видела и здесь и в преисподней, так что нет вещи, которой бы она не знала, то неудивительно, что в ней есть возможность припоминать и добродетель, и другое, что ей известно было прежде. Ведь так как в природе все имеет сродство и Душа знала все вещи, то ничто не препятствует ей, припомнив только одно, – а такое припоминание люди называют Наукою, – отыскивать и прочее, лишь бы человек был мужествен и не утомлялся исследованиями" (81cd).   Другое место – о Дедаловых статуях – мы уже приводили. Но в нашем контексте оно звучит совсем кантиански и даже кантовски.   "...Истинные мнения – прекрасное дело и производят все доброе, пока бывают постоянны. Но они не хотят долго оставаться неизменяемыми. Они убегают из человеческой Души и потому неценны, пока кто-нибудь не свяжет их размышлением о Причине. А это... и есть припоминание" (97е – 98а).   Таким образом, как ни важна для Платона мифологическая сторона дела, он все же своё "припоминание" понимает и чисто логически, т.е. Трансцендентально-логически. Припоминание для него есть истинное мнение, т.е. нечто уже содержащее в себе синтез Знания и Доксы, соединенное, кроме того, с "рассуждением о Причине".   После вышеизложенного мы можем понять в данном месте "припоминание" именно так. В контексте учения о припоминании соединение "Причины" с Доксой не есть просто наложение рассудочных и разумных форм на чувственность, но и конструирование для Знания его объективной предметности.   Так модифицируется Знание под воздействием синтеза Знания и Бытия. Философия, психология   www.pseudology.org