Сигизмунд Фрейд, Уильям Буллит Томас Вудро Вильсон, 28-й президент США Вступление Вступительное слово Уильяма С. Буллита Следование фактам, куда бы они ни могли привести, требует храбрости, на которую способны не многие мужчины. Фрейд обладал бесстрашием прослеживать факты до глубин человеческого рассудка и описывать те желания, которые он смог распознать в недрах бессознательного. Его описания разбивали многие заветные надежды и мечты, лелеемые людьми. Его поносили, но он продолжал радоваться всякий раз, когда какая-либо теория опровергалась непокорным фактом. Истина была его страстью. В конце концов, только безумец может отвергать реальные факты. В настоящее время человечество принимает, без какого-либо следа былой ярости, доказательство Галилея о том, что Земля вращается вокруг Солнца, и открытия Фрейда начинают находить понимание среди людей. Психология была ответвлением философии, а не наукой, пока Фрейд не изобрел метод исследования, названный психоанализом. Психология стала теперь наукой, основанной на фактах, а Фрейд считается одним из благодетелей человечества. Мы с ним дружили в течение нескольких лет до того, как решили сотрудничать в написании данной книги. Фрейд находился в Берлине, где ему должны были сделать небольшую операцию. Я зашел к нему и нашел его подавленным. Он мрачно сказал, что ему недолго осталось жить и что его смерть не будет иметь никакого значения ни для него, ни для кого-либо еще, так как он уже написал все, что хотел написать, и его душа пуста. Он спросил меня, чем я занимаюсь. Я ответил, что работаю над книгой о Версальском договоре, в которой будет дано исследование деятельности Клемансо, Орландо, Ллойда Джорджа, Ленина и Вудро Вильсона, которых мне довелось знать лично. Глаза Фрейда загорелись, и он стал очень оживленным, Фрейд быстро задал мне несколько вопросов, на которые я ответил, затем, к моему удивлению, сказал, что хотел бы сотрудничать со мной в написании главы о Вильсоне в моей книге. Я рассмеялся и заметил, что эта мысль очень заманчива, хотя и эксцентрична. Моя книга будет интересна специалистам в области иностранных дел.   Исследование же Вильсона Фрейдом, возможно, будет иметь непреходящую ценность, сродни анализу Платона, сделанному Аристотелем. Каждый образованный человек захочет прочесть эту работу. Если же Фрейд ограничится в написании о Вильсоне одной главой в моей книге, то результатом будет полнейшая нелепость; эта часть книги окажется намного важнее всей книги. Фрейд продолжал настаивать, говоря, что я могу считать его предложение смешным, но что оно тем не менее серьезно   Совместная работа со мной принудит его снова начать писать. Это вдохнет в него новые силы. Более того, он был не удовлетворен своими исследованиями Леонардо да Винчи и статуи Микеланджело "Моисей", так как был вынужден строить свои заключения на немногих фактах, и он имеет давнишнее желание провести психологическое исследование современника, относительно которого можно было бы собрать многочисленные сведения. Его интересовала личность Вильсона с тех пор, как он узнал, что они оба родились в 1856 году. Он не мог самостоятельно провести исследование, необходимое для анализа характера Вильсона, однако для меня это не представляло большого труда, так как я когда-то работал с Вильсоном и знал всех его близких друзей и знакомых. Он надеялся, что я приму его предложение. Я ответил, что мне было бы очень приятно серьезно обсудить этот вопрос, если бы не моя уверенность в том, что психологическое исследование Вильсона нельзя вместить в одну главу. Принять данное предложение значило бы отказаться от моей книги. Два дня спустя я снова позвонил Фрейду, и после длительного обсуждения мы согласились сотрудничать в написании книги. Мы сразу же начали работать над этой книгой, но для ее завершения потребовалось около 10 лет. Мы прочли все речи и все опубликованные книги Вильсона, а также все тома о Вильсоне, опубликованные Реем Стэннардом Бейкером, которого Вильсон выбрал своим биографом и который имел доступ ко всем личным бумагам Вильсона.   Затем мы прочитали "Архив полковника Хауза", который был самым близким другом Вильсона в те годы, когда Вильсон был президентом; книгу "Вудро Вильсон - каким я знал его", написанную его секретарем Джозефом П.Тьюмалти, а также книги о Вильсоне, написанные Уильямом Элленом Уайтом, Джеймсом Кирни, Робертом Эдвардом Аннином, Дэвидом Лоуренсом и многими другими авторами. Кроме того, я прочитал множество книг, описывающих различные аспекты карьеры Вильсона, как, например, "Экономические последствия Версальского мирного договора" Дж. Мэйнарда Кинеса, а Фрейд в свою очередь ознакомился со всем этим тоже. Обсуждение накопленного материала принудило нас "смотреть в лицо" двум фактам: первое - наше исследование Вильсона составит большую книгу; второе - будет нечестным пытаться писать анализ характера Вильсона, если мы не сможем углубить понимание нами его натуры, используя частную, неопубликованную информацию от его близких. Я вылетел в Америку с целью сбора информации. В этом мне помогали многие мои друзья, бывшие когда-то друзьями Вильсона. Некоторые из них предоставили в наше распоряжение свои дневники, письма, записи и заметки, в то время как другие откровенно рассказывали о Вильсоне. Благодаря их помощи мы убедились в том, что, хотя последующая публикация частных бумаг Вильсона расширит и углубит знание его характера, никакие вновь появившиеся факты не будут существенно противоречить тем сведениям, на которых основывалось наше исследование. Все те, кто снабжал нас информацией, делали это при условии, что их имена не будут упомянуты. На основе этих частных бесед и документов я составил записи, объем которых превышал 1,500 страниц печатного текста. По моем возвращении в Вену Фрейд прочел эти записи, и мы тщательно обсудили содержащиеся в них факты. Затем мы приступили к написанию книги. Каждый из нас сделал первый черновой набросок рукописи. Затем мы критиковали, исправляли или переписывали черновик другого до тех пор, пока не получилось совместное целое, за которое мы несем общую ответственность. Издавать книгу большим объемом, перегружая ее фактами, казалось нам немыслимым   Мы решили оставить только материалы, относящиеся к детству и юности Вильсона, которые представлялись нам существенно важными для читателей, незнакомых со средой и окружением, в которых рос Вильсон. Мы оба были упрямы и придерживались разных вероисповеданий. Фрейд был неверующим евреем, я всегда оставался истинным христианином. Мы часто спорили, но никогда не ссорились.   Напротив, чем больше мы работали вместе, тем прочнее становилась наша дружба. Однако весной 1932 года, когда наша рукопись в окончательном виде была готова к печати, Фрейд внес изменения и дополнения в текст, против чего я возражал. После нескольких дискуссий мы решили отложить эту рукопись на три недели, а затем попытаться прийти к общему согласию. Когда мы встретились снова, наши мнения не изменились. Я собирался вылететь в США для участия в предвыборной кампании Франклина Д Рузвельта на должность президента и считал, что никогда больше не смогу найти время для работы над этой рукописью. Ранее мы с Фрейдом решили, что наша книга должна быть опубликована в США и что дата публикации будет контролироваться мною. В конце концов я предложил, что так как ни один из нас не является абсолютно глухим к доводам рассудка, то вполне вероятно, что когда-либо в будущем мы придем к согласию; пока же эта книга не будет издаваться. Однако нам обоим следует подписать каждую главу с тем, чтобы по крайней мере существовал один подписанный рукописный экземпляр. Так мы и сделали. Прошло шесть лет. В 1938 году нацисты разрешили Фрейду выехать из Вены в Лондон. Путь его лежал через Париж, где в то время я был американским послом. Я встретил его на вокзале и предложил провести еще одно совместное обсуждение нашей книги после того, как он устроится в Лондоне. Я передал рукопись Фрейду и был рад, когда он согласился снять те добавления, которые внес в самом конце работы. Мы договорились о некоторой доработке рукописи, продиктованной временем. Я снова навестил его в Лондоне, и мы одобрили окончательный вариант рукописи. Этот текст приводится в настоящей книге. Затем мы оба согласились, что будет учтивым воздержаться от публикации этой книги до тех пор, пока жива вторая миссис Вудро Вильсон. Я больше не встречался с Фрейдом. Он умер в 1939 году. Он был человеком, обладающим бесстрашной интеллектуальной честностью: Великим человеком. Вступление Зигмунда Фрейда Когда автор высказывает свое мнение об исторической личности, он, как правило, с самого начала заверяет своих читателей в том, что старался быть объективным и непредубежденным, что он работал "без гнева и беспристрастно". Я должен, однако, начать данное психологическое исследование Томаса Вудро Вильсона с признания в том, что личность этого американского президента, с самого начала его появления на европейской арене, не вызывала у меня симпатии и что антипатия с течением времени становилась тем сильнее, чем больше я узнавал о нем и чем больше страданий довелось нам испытать вследствие его вмешательства в нашу судьбу. При более близком знакомстве с его личностью было нетрудно найти веские причины в защиту такой антипатии. Сообщалось, что Вильсон, став президентом, потряс одного из политиков, упомянувшего о своих заслугах в ходе предвыборной кампании, словами: "Богу было угодно, чтобы я стал следующим президентом США. Ни тебе, ни другому смертному не удалось бы помешать этому".   Этим политиком был Уильям Ф. Маккомбс, председатель демократического национального комитета. Я не знаю, как воздержаться от заключения о том, что человек, способный столь буквально принимать на веру религиозные иллюзии и столь убежденный в особой личной интимности с Всемогущим, неспособен построить отношения с обычными смертными. Как известно каждому, вражеский лагерь в годы войны также имел Божьего избранника: немецкого кайзера. В высшей степени жаль, что позднее у противной стороны также появился свой избранник. Из этого ничего хорошего не получилось: уважения к Богу также не прибавилось. Еще одна явная особенность президента, на которую он сам часто обращал внимание, во многом повинна в том, что мы не знаем, с чего начать постижение его личности, которая представляется нам экзотичной. В ходе длинной и трудной эволюции мы научились разграничивать внутренний мир нашей психики и внешний мир реальности. Этот последний мир мы можем понять только в процессе его наблюдения, изучения и систематизации сделанных открытий. В ходе проведения этой тяжкой работы нам было нелегко отказаться от объяснений, соответствующих нашим желаниям и подтверждающих наши иллюзии. Но такая победа над собой окупила себя с лихвой. Она привела нас к такому господству над природой, о каком мы не могли и мечтать. Недавно мы начали применять аналогичную процедуру к содержанию мира нашей психики   Посредством этого еще больше возросли наше уважение к фактам реальности и наша самокритика. В этой области мы также рассчитываем на подобный успех. Чем более обширным и глубоким будет становиться наше знание психических процессов, тем большей властью мы будем обладать в отношении сдерживания и управления своими инстинктами. Вильсон же, наоборот, неоднократно заявлял, что голые факты не имеют для него никакого значения, что он высоко ценит только человеческие мотивы и мнения.   Как результат такого отношения, его образу мышления было свойственно игнорирование фактов реального внешнего мира и даже отрицание их существования, если они противоречили его надеждам и чаяниям. Таким образом, у него не было побудительной причины уменьшить свое невежество путем изучения фактов. Для него ничто не имело значения, кроме благородных намерений. Когда он пересек океан для того, чтобы принести раздираемой войной Европе справедливый и прочный мир, он оказался в плачевном положении благодетеля, который хочет восстановить пациенту зрение, но не знает строения глаза и не умеет оперировать. Этот же способ мышления, вероятно, ответствен за ту неискренность, ненадежность и тенденцию отрицать правду, которые проявлялись в контактах Вильсона с другими людьми и которые всегда столь неприятно встречать у идеалиста. Настоятельная потребность говорить правду, должно быть, одобряется этикой, но она основана на уважении к фактам. Я должен также выразить свою уверенность в том, что существовала очень тесная связь между отчуждением Вильсона от мира реальности и его религиозными убеждениями. Многое в его общественной деятельности очень напоминает отношение христианской науки к политике. Бог - это благо, болезнь - это зло. Болезнь противоречит природе Бога. Поэтому, так как Бог существует, болезнь не существует. Нет никакой болезни.   Можно ли ожидать от такого целителя интереса к симптоматике и диагнозу? Позвольте мне возвратиться к началу этих замечаний, к признанию моей антипатии к Вильсону, с тем чтобы сказать кое-что в его оправдание. Все мы знаем, что не несем полную ответственность за результаты наших действий. Мы действуем с определенным намерением; затем наше действие порождает результаты, которые противоречат нашим намерениям и не могли быть заранее предвидены. В силу этого мы часто пожинаем больше ненависти и недоверия, а иногда - больше похвал и почестей, чем заслуживаем.   Но когда, как в случае с Вильсоном, человек достигает почти прямой противоположности того, чего он хотел достичь, когда он показывает себя прямой противоположностью той власти, которая "всегда желает зла и всегда творит добро", когда претензия освободить мир от зла оборачивается лишь еще одним подтверждением той опасности, которую может причинить фанатик общему благу, то не приходится удивляться тому недоверию, которое возникает у наблюдателя и которое делает симпатию невозможной. Конечно, когда под влиянием Буллита я занялся более тщательным исследованием жизни президента, мое отношение к Вильсону претерпело известное изменение. У меня появилась по отношению к нему некоторая доля симпатии, но симпатии особого рода, смешанной с жалостью, такой, какую ощущаешь, читая Сервантеса, к его герою, наивному рыцарю из Ла-Манчи. И наконец, когда сравниваешь силу этого человека с величием той задачи, которую он взвалил на свои плечи, жалость становится столь громадной, что подавляет все другие эмоции. Поэтому в конечном счете я могу просить читателя не отвергать эту работу, несмотря на мое предубежденное отношение к Вильсону. Хотя при написании этой книги не обошлось без участия сильных эмоций, все они тщательно прорабатывались и искоренялись. То же самое я могу сказать относительно Уильяма С.Буллита, соавтором которого по данной книге я являюсь. Буллит, знавший Вильсона лично и работавший под его руководством (надо отметить, что в это время Буллит был ему предан со всем энтузиазмом молодости), подготовил краткие сведения о жизни и юности Вильсона. Что касается аналитической части этой книги, мы несем за нее равную ответственность. Представляется уместным сделать некоторые дополнительные пояснения   Возможно, читатель будет возражать против того, что наша работа, представленная на его суд, называется "Психологическое исследование", хотя мы применяли метод психоанализа при исследовании нашей темы и неограниченно использовали психоаналитические гипотезы и термины. Такое представление сделано вовсе не в угоду предрассудкам публики. Наоборот, данное заглавие выражает наше убеждение в том, что психоанализ - это не что иное, как психология, одна из частей психологии, и что нет надобности извиняться за применение аналитических методов в психологическом исследовании, в котором изучаются более глубинные психические факторы. Опубликование результатов такого исследования глубинных психических механизмов и предоставление их на суд публики до тех пор, пока жив данный индивид, определенно недопустимо. То, что данный субъект согласится на публикацию при жизни, в равной степени мало вероятно. Терапевтический анализ проводится между врачом и пациентом при обещании секретности, при этом исключаются все посторонние. Однако, когда умирает индивид, чья жизнь и деятельность оказали большое влияние на настоящее и будущее, он становится, по общему согласию, подходящей темой для биографического исследования, и прежние ограничения более не имеют места. Затем может возникнуть вопрос о периоде посмертной неприкосновенности для биографического изучения, но такой вопрос редко когда-либо поднимался. Будет нелегко прийти к согласию относительно длительности такого периода и тем более к обеспечению его выполнения. Томас Вудро Вильсон умер в 1924 году. Наконец, мы должны высказаться против ложного суждения о том, что мы написали эту книгу с единственной целью доказать, что Вильсон обладал патологическим характером и не был нормальным человеком и что мы стремились подорвать почтение к его достижениям. Нет! Это не являлось нашей целью. И даже если бы мы этого и хотели, мы не смогли бы, посредством написания данной книги, добиться такого результата.   Ибо наша наука давно уже отказалась от веры в узкие рамки нормальности и от веры в резкую разграничительную черту между нормальным и анормальным в психической жизни   Все более тонкая техника диагностики показала нам всевозможные образцы неврозов там, где мы менее всего ожидали их обнаружить; так что почти полностью верным становится утверждение о том, что невротические симптомы и запреты, до определенной степени, стали обычными для всех людей, живущих в условиях цивилизации. Нам даже кажется, что мы понимаем ту острую необходимость, которая породила это явление. Далее, мы были вынуждены прийти к заключению, что для суждения о психических явлениях категория "нормальный - патологический" является такой же неадекватной, как и предшествующая ей всеохватывающая категория "хороший - плохой". Лишь в подавляющем меньшинстве случаев психические расстройства могут быть прослежены до воспалительных процессов или до введения токсических веществ в организм. И даже в этих случаях влияние данных факторов является косвенным. В большинстве случаев количественные факторы вызывают лавину патологических результатов: такие факторы, как чрезмерно сильные стимулы, воздействующие на определенную часть аппарата психики, большая или меньшая выработка тех внутренних секреций, которые незаменимы для функционирования нервной системы, временные расстройства - слишком раннее или запоздалое развитие психической жизни. Мы снова обнаруживаем ту разновидность количественной причинности, когда с помощью психоанализа изучаем то, что в настоящее время представляется нам элементарным материалом психического явления. Относительная сила любого из многих инстинктов, вырабатывающих психическую энергию, особая глубина одного из тех отождествлений, посредством которых обычно формируется характер, особенно мощное реактивное образование, в ходе действия которого вытесняются импульсы, - такие количественные факторы определяют конечную форму личности, наделяют ее определенной индивидуальностью и направляют ее активность в соответствующее русло. В своем описании мертвого Брута шекспировский Марк Антоний говорит: "...все стихии Так в нем соединились, что природа Могла б сказать: "Он человеком был!"" В качестве примечания к этим словам поэта испытываешь искушение добавить, что элементы психической конституции всегда одни и те же. Все изменения в их совокупности происходят в результате их расположения в различных областях психической жизни и их привязанности к различным объектам. Согласно определенному критерию, мы затем оцениваем индивида как нормальную, или патологическую, или как проявляющую патологические черты личность. Но такие критерии никоим образом не являются едиными, надежными или постоянными. Их трудно обосновать научным образом, ибо в своей основе они являются лишь практическими средствами, часто условного происхождения. "Нормальный" обычно означает просто "средний" или "близкий к среднему". Наше суждение о том, следует или нет какую-либо черту характера или действие считать патологическими, часто определяется на основании того, являются ли или нет они вредными для индивида или для общества, членом которого он является. Несмотря на неопределенность этих понятий, мы не можем в практической жизни обойтись без проведения различий между ними; но нас не должно останавливать, если устанавливаемое различие не удовлетворяет другим важным критериям. ------------ 1 Шекспир У. ПСС в 8-ми тт. М., 1959, т.5, с.323. Глупцы, мечтатели, страдающие от иллюзий, невротики и лунатики во все времена играли громадную роль в истории человечества, и не только тогда, когда они были знатного происхождения. Обычно они сеяли хаос, но не всегда. Такие лица оказывали далеко идущее воздействие на настоящее и будущее, они способствовали многим важным движениям культуры и совершали великие открытия.   С одной стороны, они были способны к таким достижениям с помощью "неповрежденной" части их личности, то есть несмотря на свою анормальность, но, с другой стороны, часто именно патологические черты их характера, односторонность их развития, анормальная сила определенных желаний, некритическое и неограниченное следование какой-либо одной цели, давали им силу тащить за собой других и преодолевать всевозможные препятствия. Великие достижения столь часто совершаются людьми с психическими отклонениями, что невольно испытываешь искушение предполагать, что они неотделимы друг от друга. Однако такому предположению противоречит тот факт, что во всех областях человеческого знания можно найти великих людей, удовлетворяющих требованиям нормальности. Мы надеемся, что сделанные нами предположения и замечания снимут с нас подозрения в том, что в этой книге содержится еще что-либо, кроме психологического исследования Томаса Вудро Вильсона. Однако мы не можем отрицать в этом, как и в любом другом случае, что более интимное знание человека может способствовать более точной оценке его достижений. Список действующих лиц   Бальфур, Артур Джемс, премьер-министр Великобритании (1902 - 1906); министр иностранных дел (1916—1919) Барух, Бернард М, американский бизнесмен. Входил в состав американской делегации по ведению переговоров о мире, Париж (1919). Бейкер, Рей Стэннард, официальный биограф Вильсона. Директор отдела прессы американской делегации на Парижской мирной конференции Бернсторф, Иоганн Генрих, граф, немецкий посол в Вашингтоне (1908 - 1917), пытавшийся способствовать лучшему взаимопониманию между США и Германией до вступления США в первую мировую войну.  Боунз, Джеймс, дядя Вудро Вильсона Боунз, Жанет, двоюродная сестра Вудро Вильсона Брайан, Уильям Дженнингс, политический лидер демократов, участвовал в кампании по выдвижению кандидатуры Вильсона на пост президента в 1912 году. Государственный секретарь США (1913-1915), ушел в отставку из-за потери симпатии к политике Вильсона после гибели "Лузитании" Бриджес, Роберт, друг и товарищ по учебе в Принстоне Брохэм, Герберт Б., писал передовицы для "Нью-Йорк таймс" Брук, Фрэнсис Дж, первый друг Вильсона   Ван Дейк, профессор английской литературы в Принстоне и посланник США в Голландии и Люксембурге Вест, Эндрю Ф., декан отделения аспирантуры, Принстон (1901 - 1928) Вильсон, Анна, сестра Вудро Вильсона Вильсон, Джозеф Раглес, младший брат Вильсона Вильсон, Жанет Вудро, мать Вильсона Вильсон, Марион, сестра Вильсона Вильсон, преподобный Джозеф Раглес, отец Вильсона Вудро, Генриетта, двоюродная сестра Вудро, Джеймс, дядя Вудро, преподобный Томас, дедушка Вудро, Томас, дядя   Гарви, полковник Джордж, американский журналист, принимал участие в избрании Вильсона губернатором Нью-Джерси. Поддерживал избрание Вильсона в президенты в 1912 году, выступил против переизбрания Вильсона в 1916 году. Принимал участие в выставлении Гардинга кандидатом на пост президента от республиканцев Гардинг, Уоррен Дж, 29-й президент США, выступал против создания Лиги Наций Гиббен, Джон Гриэр, президент Принстона (1912 - 1932), вначале любимый, затем забытый друг Вильсона Гладстон, Уильям, государственный деятель Великобритании, идол Вильсона. Глинн, Мартин X., издатель "Нью-Йорк тайме", активно участвовал в президентской кампании 1916 года Голт, Эдит Боллинг, вторая жена Вильсона Грей, сэр Эдуард, министр иностранных дел Великобритании Грейсон, Кэри Т., личный врач Вильсона в Белом доме Гувер, Герберт, 31-й президент США   Дебс, Юджин В., американский социалист, часто выставлялся кандидатом в президенты Джерард, Джеймс В., американский адвокат. Посол США в Германии (1913 - 1917).  Джонсон, Хирам, сенатор США от Калифорнии Дизраэли, Бенджамин, государственный деятель Великобритании Додд, Уильям Э., историк Жюссеран, Джин Жюлъ, французский посол в США   Клемансо, Жорж, премьер-министр Франции, возглавлял французскую делегацию на Парижской мирной конференции Кливленд, Гровер, 22-й и 24-й президент США Кобб, Фрэнк, главный редактор "Нью-Йорк уорлд" Криль, Джордж, американский журналист Кристиан, Ян, премьер-министр Южноафриканского союза, участник мирной конференции   Лансинг, Роберт, государственный секретарь (1915 - 1920). Ллойд Джордж, Дэвид, премьер-министр Великобритании, руководил британской политикой до победы в войне и выработки условий мира. Лодж, Генри Кэбот, председатель сенатского комитета по внешним сношениям, возглавлял оппозицию мирному договору и учреждению Лиги Наций   Макаду, Уильям Г., зять Вильсона Маккормик, Вэнс К., советник Вильсона в американской делегации по ведению мирных переговоров Масарик, Томаш, первый президент Чехословакии. Макс, принц Баденский, начал в 1918 году переговоры Мезес, Сидней Эдвард, директор организации "Исследование" на мирной конференции Моргентау, Генри, американский посол в Турции   Нокс, Филэндер Чейз, сенатор США (1917 - 1921), известен противодействием вступлению США в Лигу Наций   Орландо, Витторио, премьер-министр Италии, глава итальянской делегации на мирной конференции о перемирии Орпен, сэр Уильям, английский живописец   Пуанкаре, Раймон, президент Франции, отличался консерватизмом и борьбой против пораженческих настроений Полк, Фрэнк Лион, советник госдепартамента (1915 - 1919) Пэттон, Фрэнсис Л., президент Принстона (1888 - 1902).   Рузвельт, Теодор, 26-й президент США   Сайрэ, Фрэнсис Б., зять Вильсона Соннино, барон Джорджо Сидней, министр иностранных дел Италии и итальянский представитель на мирной конференции   Тафт, Уильям Хоуард, 27-й президент США Тьюмалти, Джозеф П., личный секретарь Вильсона, когда тот был губернатором Нью-Джерси и президентом Тиррел, Уильям Джордж, британский дипломат, посол во Франции (1928 - 1934)   Уайт, Генри, американский дипломат, член делегации США на мирной конференции, который выступал за вступление США в Лигу Наций Уайтлок, Брэнд, посланник США в Бельгии   Фош, Фердинанд, маршал Франции, главнокомандующий союзными войсками (1918)   Ханки, сэр Морис, офицер британской армии, государственное должностное лицо, секретарь на совещаниях "Четверки" Хауз, полковник Эдвард М., друг и доверенное лицо Вильсона. Личный эмиссар Вильсона в Европе (1914 - 1916), член американской комиссии по ведению мирных переговоров (1918 - 1919) и член комиссии по составлению устава Лиги Наций Хичкок, Гилберт М, главный представитель президента Вильсона в сенате Хьюз, Чарльз Эванс, американский юрист, побежден Вильсоном на президентских выборах 1916 года Хэйль, Уильям Байярд, доверенное лицо Вильсона в Мексике (1913)   Шарп, Уильям Грэйвз, американский посол во Франции (1914 - 1919)   Эберт, Фридрих, первый президент Германии Эксон, Эллен Луиза, первая жена Вильсона   Содержание Психология, философия   www.pseudology.org