Пиков Г.Г.

Приближается юбилейная дата – 105 лет со дня рождения одного из самых известных историков- теоретиков нашего времени Карла Августа Витфогеля. Однако надо с прискорбием отметить, что его "естественный" юбилей – столетие – остался практически незаметен не только в нашей стране, что в определенном смысле не удивительно, но и на Западе.

Как писал в свое время В. Н.Никифоров, "парадоксально, что, при своей несомненно большой известности, Витфогель замалчивался, наверное, больше, чем кто-либо иной.

Считая себя в теории последователем марксизма, он был чужд, непонятен большинству западных авторов; с другой стороны, рассматривался большей частью марксистских ученых прежде всего как ренегат коммунистического движения, антисоветчик, сами контакты с которым предосудительны; в СССР книги Витфогеля не выдавались читателям библиотек". Неудивительно, что "долгое время марксистские ученые (как, впрочем, и западные) избегали ссылаться на Витфогеля".

Данная статья ставит своей целью не только напомнить в соответствии с юбилейной датой о забытом исследователе, но и еще раз, после статьи В. Н. Никифорова, заявить о несправедливом отношении к К. А. Витфогелю современников и уже, увы, потомков.

И дело здесь не только, как указывалось в некогда, в своеобразом утопизме взглядов Витфогеля: "Помещая в журнале данную статью, мы хотели бы не просто восстановить справедливость, но и ввести в советскую историческую культуру деятеля сравнимого разве что с Оруэллом. Сходство здесь не только в деталях биографии (хотя и это важно—большое лучше видится изнутри - ренегату), но и в философской "диспозиции".

При всеобщем воплощении утопий и Оруэлл, и Витфогель, и многие другие явились творцами антиутопий. Правда, антиутопия Витфогеля (теория азиатского способа производства) была не литературной, а научной. Но ведь и система, против которой Витфогель выступал, зиждится на сугубо научной теории. Несправедливо широко публиковать Оруэлла и игнорировать фигуру не менее масштабную и значимую - К. А. Витфогеля". Важно, на наш взгляд, показать в целом немалую значимость его вклада в историческую науку в целом и востоковедение в частности.

2

К. А. Витфогель родился 06 сентября 1896 г., в небольшой деревне Вольтердорф земли Ганновер в семье учителя. Гимназию он закончил в провинциальном центре Люнебург, после чего учился в университетах Лейпцига и Берлина. Еще в годы учебы начал писать статьи, пьесы, стихи. Его пьесы ("Красные солдаты" - Rote Soldaten, 1921, "Человек с идеей" - Der Mann der eine Idee hat, 1922, "Мать" - Die Mutter, 1922, "Беглец" - Der Fluchtling, 1922, "Кто самый глупый?" - Wer ist der Dummste?, 1923) расценивались в свое время в Германии как пролетарские и революционные.

Витфогель в них сохранял некоторые традиции романтического театра (необычайность положений; герой, переживающий ряд необыкновенных приключений; сложность и запутанность интриги; драматические эффекты и т.п.). Но это не мешало ему быть оригинальным и изобретательным в создании коротких пьес, с ограниченным числом действующих лиц, пьес, очень удобных по простоте постановки для рабочего театра. В качестве примера можно упомянуть две его переведенные в нашей стране пьесы. "Красные солдаты" - политическая трагедия, посвященная Ленину.

Как писал в своей рецензии Н. Асеев, автор находится "во власти импрессионистических приемов", его "натуралистическая тенденция не свободна от сантимента и тяжеловесности", но он все же "прокладывает себе правильный путь, отбиваясь от мистического тумана и путаницы приемов, обволакивающих экспрессионистов", "жадно прислушивается" к современности. "Пьеса читается с большим интересом, она сценична, выразительна, а героический пафос ее заполняющий, подлинно захватывающ по умелому развитию действия.

Сюжет связан с борьбой тайногообщества капиталистов и коммуниста - интеллигента Андрея Варфтена, который срывает планы нападения на Россию. Особенно показательна пьеса "Беглец", в которой всего одно действующее лицо—революционер, вырвавшийся из сумасшедшего дома, куда он был брошен властями, Драма разворачивается в семи телефонных разговорах. В рассказе "Антонио Маскаро" (Antonio Mascaro, 1924) с позиций экспрессионизма он изобразил крестьянское восстание в средневековой Испании.

3

Активно участвовал Витфогель в немецком молодежном движении. Одно время был связан с молодежным кружком романтического направления. Служил в армии сигнальщиком. После германской революции 1918 г. заинтересовался марксизмом и увлекся "Капиталом" К. Маркса. Но в эти же годы у него зародился интерес к истории и культуре Востока. Интерес, в частности, к китайской культуре и особенно даосизму был настолько велик, что в 1919г. революционная газета "Роте фане", рецензируя его цикл публичных лекций о Китае, назвала его своеобразной "комбинацией Маркса и Лао-цзы".

Детские мечты о пасторском служении постепенно отступали под натиском стремительных изменений в мире. Его знание Китая поражало воображение слушателй и вскоре он становится преподавателем одной из рабочих школ. В конце 1920 г., после своей свадьбы, Витфогель вступает в Коммунистическую партию Германии, "благодаря" чему вскоре потерял эту работу в связи с обвинением "коммунистической пропаганде". Одно время был постоянным сотрудником "Роте Фане". Сотрудничал с франкфуртским Институтом Социальных исследований, основанным Феликсом Вэйлем. Серьезное влияние К. Витфогель испытал со стороны австро-венгерской социологической школы.

В 1921—1922 гг. К. А. Витфогель начинает в Лейпциге серьезное изучение истории Китая под руководством известных немецких китаеведов А. Конради и Э. Эркеса. Сохраняется и увлечение литературой – в это время он пишет пьесы для знаменитого немецкого "левого" режиссера Эрвина Пискатора, создававшего новый "политический" театр. Этот факт тоже по-своему примечателен. Широкий интерес к окружающей действительности, нежелание замыкаться в академической "клетке" не только останутся особенностями натуры и образа жизни исследователя, но и помогут ему в самой науке проводить смелые аналогии, иной раз и рискованные. Это сказывалось и на его имидже в то время. Обвиняли его не только в гибриде марксизма с даосизмом, но и в анархизме.

4

Крупнейшим событием его интеллектуальной жизни, как сам он признавал даже в конце жизни, было знакомство с трудами Макса Вебера, философию которого он с тех пор упорно пытается сочетать с марксистской. Именно Вебер, признается Витфогель, подсказал ему идею "специфического" общества на доколониальном Востоке — не буржуазного, не феодального и не рабовладельческого.

Спецификой этого общества будет существование деспотического государства, опирающегося на класс бюрократии. Подобные идеи он пытался найти и у своего любимого Маркса4. В последние годы жизни К. А. Витфогель признался, что не смог этого сделать и главную идею его жизни —теорию "восточного деспотизма"—ему подсказал все же не К. Маркс, а именно М. Вебер. Утверждал это он, в частности, и во время беседы с В. Н. Никифоровым, когда последний находился в командировке в Нью-Йорке в декабре 1978 г.5 Такое влияние работ М. Вебера вовсе не удивительно.

И в нашей стране некоторые авторы, заинтересовавшиеся проблемами общественного устройства традиционного Востока накануне так называемых "больших дискуссий" и защищавшие концепцию "особого азиатского строя" (Е. С. Варга, 1925, А. Я. Канторович, 1926), ссылались не на классиков марксизма, а на Макса Вебера.

Некоторое созвучие своим идеям К. А.Витфогель нашел в сочинении Г. В. Плеханова "Основные вопросы марксизма". С этого времени термин "азиатский способ производства", использованный К. Марксом в предисловии "К критике политической экономии", он употребляет широко, хотя и толкует по-своему. Надо отдать ему должное, в своем представлении об особом "восточном" общественном строе Витфогель не отходит в то время далеко от марксовой концепции всемирной истории.

5

Уже в первой половине 20-х годов у Витфогеля сложилась довольно стройная историческая концепция, суть которой выглядит следующим образом. Через первобытнообщинный строй прошло все человечество. Так же дружно все народы вступили в первое классовое антагонистическое общество, которое Витфогель называет феодальным.

Но после этого развитие человечества стало более сложным. Запад пошел по пути рабовладения и античности, а на Востоке появился бюрократический строй с "азиатским способом производства", ярким отличием которого было отсутствие частной собственности на средства производства. Общество "восточного" типа является тупиковым вариантом, ибо самостоятельно не способно перейти к капитализму как более высокой стадии развития. Отсутствие свободной рабочей силы приводит к стагнации и социальный прогресс заканчивается тупиком. Уже одно это говорит о том, что пути "Востока" и "Запада" принципиально различны.

Под этими именами у Витфогеля значатся не только собственно восточные (азиатские) и западные (европейские) территории. Сюда входят также, по его мнению, доколумбова Америка и царская Россия, "азиатский" и деспотический характер которых продиктованы внешним фактором, скажем, монгольским завоеванием. В России совершенно четко видятся ему черты, типичные для "восточных деспотий" - сельская община и бюрократия.

Вероятно, справедливо утверждение В. Н. Никифорова о том, что в тогдашних идеях К. А. Витфогеля отразилось "опасение перерождения будущего пролетарского государства в систему всеобщего огосударствления"6. Действительно, вряд ли можно говорить, что уже тогда исследователь окончательно "отпочковался" от марксизма, хотя именно в этом его начинали обвинять.

6

В середине 20-х годов отдельные социологические работы Витфогеля начали переводиться и издаваться в СССР.7 Витфогель активно участвует в коммунистическом движении. На VIII съезде Коммунистической партии Германии (январь - февраль 1923 г., Лейпциг) он был делегатом от Люнебурга.
Около середины 20-х годов стало совершенно ясно, что надежды на пролетарскую революцию на Западе не оправдались и возможный импульс для начала мировой революции начинают усматривать в антиимпериалистическом движении в Азии, особенно с началом китайской революции (1925—1927).

Синологическая подготовка Витфогеля помогла ему в 1925 г. написать книгу с характерным названием "Пробуждающийся Китай", сразу же изданную в СССР.
В конце 20-х годов Витфогель уже считается самым крупным специалистом по Китаю в компартии Германии. Именно в качестве такового он в 1928 г. посетил Советский Союз, встречался с директором Международного аграрного института С. М. Дубровским, пригласившим немецкого гостя выступить в институте с докладом по аграрной проблеме в Китае.

В СССР Витфогель встречался со сторонниками теории азиатского способа производства Л. И. Мадьяром, Е. С. Варгой, директором института К. Маркса - Ф. Энгельса Д. Рязановым. Еще раз Витфогель посетил нашу страну уже в 1931г. в качестве делегата научной конференции, посвященной столетию со дня смерти Гегеля.

Примечательно, что на проходившую в этом году в Ленинграде специальную дискуссию о теории азиатского способа производства Витфогеля все же не пригласили. Возможно, это объяснялось не простой забывчивостью или слабыми связями советских и зарубежных исследователей, а уже достаточно четко оформившейся самостоятельной позицией К. А. Витфогеля, несовместимой с идеями некоторых участников "больших дискуссий".

7

В 1932 г. Витфогель третий раз посетил СССР. Его спутницей была советская гражданка Ольга Иоффе, корреспондент газеты "Труд" и племянница физика А. Ф. Иоффе. Вскоре он развелся со своей первой женой и женился на Ольге. Свой "медовый месяц" они провели в Сочи. Брак этот длился до 1939г., а в 1940г. К. А. Витфогель женился в третий раз, уже на американке Эстер Гольдфранк, впоследствии известном антропологе.

7 ноября 1932 г. Витфогель был приглашен, по случаю годовщины Великой Октябрьской революции, на празднование в советское посольство в Берлине. Присутствовали на приеме видные деятели немецкой культуры: Бертольд Брехт, Эрвин Пискатор.

Постепенно "большие дискуссии" были свернуты, но Витфогель все же продолжал интересоваться китайской историей. 30-е годы стали тяжелым временем для многих немецких ученых. К власти пришел Гитлер. Витфогель работал во Франкфурте-на-Майне и стоял на позициях борьбы с оппортунизмом социал-демократов как "социалистов по программе, фашистов на деле". Весть о том, что Адольф Гитлер стал канцлером, застала Витфогеля в Швейцарии. Он уже был автором статей и брошюр, клеймивших Гитлера, национал-социализм и фашистскую "философию".

Друзья не советовали ему возвращаться в Германию, но он все же вернулся. После поджога рейхстага и начала массовых арестов К. А. Витфогель некоторое время скрывался, попытался уехать в Швейцарию, но был арестован на пограничной станции. После недолгого пребывания в разных тюрьмах и концлагерях был освобожден и 2 января 1934 г. выехал в Лондон. Версий его неожиданного освобождения существует несколько. Мог повлиять истинный "нордический", "арийский" тип Витфогеля, который был коренным жителем северной Германии и свободно владел северным диалектом "платтдойч".

По другой версии прусский министр внутренних дел Фишер (страстный астролог, даже имел кличку “Планетен-фишер”), посоветовался со звездами и те рекомендовали выпустить Витфогеля.

8

Из Англии Витфогель с женой переехал в Америку. Здесь ему помогли устроиться его друзья - синологи Оуэн Латтимор и Эдгар Сноу. Натурализовался он в 1939г. В 1935—1937 годах Витфогель с женой побывали в Китае.

С этого времени, как принято считать в нашей отечественной историографии К. А. Витфогель "порвал с прогрессивным движением" и "мы с сожалением прощаемся с прежним Карлом Августом Витфогелем, прогрессивным историком и философом, нашим единомышленником, другом Советской страны. Далее мы встретимся совсем с другим человеком".

Действительно Витфогель отошел фактически от коммунистического движения. Он довольно жестко критиковал политические процессы в СССР, а после заключения в 1939г. пакта между Гитлером и Сталиным официально заявил о разрыве с коммунистами.

Причины этого отхода до конца неясны до сих пор. В. Н. Никифоров в конечном итоге пришел к выводу, что он поступил также, как и многие другие прежние друзья Советского Союза (Андре Мальро, Андре Жид и др.). Разумеется, существует и другая точка зрения: "ныне Витфогель – профессор китайской истории в Вашингтонском университете и руководитель группы китайской истории в Колумбийском университете – явно не может себе простить того, что некогда "пользовался социально-экономическими критериями Маркса".

Скорее всего, дело в том, что исследователь уже достаточно далеко прошел по пути развития своего собственного взгляда на историю и глубоко уверовал в его правильность. Об этом свидетельствует и то, что после победы революции в Китае он обратился в госдепартамент с рекомендациями проводить политику на основе теории "азиатского деспотизма". Сталинское определение общественного строя Китая как "феодального" он отвергал напрочь. На самом деле, по его мнению, цель китайской революции – "формирование нового правящего класса" типа того, который "господствует в СССР".

9

В годы маккартизма, в 1951 г., К. А. Витфогель был вызван свидетелем в сенатский подкомитет Маккарэна, расследовавший "дело" американских китаеведов, объединенных вокруг журнала "Амерэйш".13 Сохранился протокол допроса Витфогеля, на основе которого многие исследователи обвиняют Витфогеля в предательстве и доносительстве.

Основанием для этого обвинения, в частности, служит утверждение ученого, что Оуэн Латтимор употреблял "коммунистические" термины ("феодализм") и по своим взглядам приближался к коммунистам. Никакого предательства здесь нет. Как справедливо писал В. Н. Никифоров, "к подобным выводам Витфогеля логически вела система взглядов, строившаяся на теории "восточного деспотизма".

07 августа 1951 года он выступил перед сенатской подкомиссией по делам внутренней безопасности со своими показаниями. Допрос вел юрисконсульт подкомиссии Роберт Моррис. Вот несколько выдержек из протокола:

"Д-р Витфогель: Я профессор Вашингтонского университета, где читаю лекции по китайской истории. Одновременно возглавляю Институт истории Китая, совместно патронируемый нашим и Колумбийским университетом. В 1920 году я вступил в Коммунистическую партию Германии и оставался ее членом до зимы 1932 года или до начала 1933года, когда Гитлер пришел к власти. Я не был согласен с политикой этой партии.

Мистер Моррис: Д-р Витфогель, продолжади ли вы придерживаться коммунистических взглядов и после выхода из партии?

Д-р Витфогель: Если вы имеете в виду идеологическую сторону вопроса, то да, продолжал

Мистер Моррис: Иными словами, хотя вы формально и не состояли в этой партии, ее члены считали вас своим человеком, относились к вам доброжелательно, не так ли?

Д-р Витфогель: Да, совершенно верно"

Он говорил тогда в подкомитете: "Концентрируя всю проблему на том, что они называют „феодальной" земельной собственностью, коммунисты фокусируют энергию крестьян на вопросе собственности и отвлекают их от правящей бюрократии, которая у них имелась в прошлом и которую коммунисты намереваются насадить повсюду в будущем".

Однако, в предельно политизированной Америке такого рода подход был воспринят как политическая акция. Удивительно, но обвинения Витфогеля в "схоластичности" и "подчеркнутой политической заостренности" его научных взглядов сохраняются практически до сих пор.

10

Начинается период научного "одиночества" ученого. Он читает лекции в Колумбийском (Нью-Йорк) и Вашингтонском (Сиэтл) университетах, готовит учеников (наиболее известен Г. Л. Ульмен, из книги которого до сих пор черпаются все основные сведения о биографии исследователя).

Только после смерти К. А. Витфогеля начали говорить о том, что он до конца не отказался от марксистских идей и служил своеобразным проводником марксизма на Западе, но тут же добавляют, что ему "было свойственно упрямство в отстаивании теоретических постулатов, хотя бы некоторые из них явно начинали расходиться с фактами".19 Сам Витфогель относился к марксизму сложно, что видно, в частности, из его "Письма к читателю" (в связи с французским изданием его книги "Восточный деспотизм") и статьи "Гидравлический подход к доиспанской Мезоамерики".

К. Витфогель предлагает использовать из наследия К. Маркса лишь те идеи, которые связаны с характеристикой древних ирригационных обществ, и формулировки об "азиатском способе производства" из наиболее ранних работ, с осторожностью подходя к учению о смене социально-экономических формаций. Он пишет, что его концепция "бюрократического деспотического государства" появилась благодаря соединению идей К. Маркса и М. Вебера.

В своем "Восточном деспотизме", ставшем особенно знаменитым в нашей стране благодаря идеологическим запретам, Карл Виттфогель обвинил Маркса и Энгельса в непоследовательности разработки проблем "азиатского способа производства" и, тем самым, в "грехе против науки".

Как писал в свое время В. Н.Никифоров, "ренегат коммунизма реакционер К. А. Виттфогель признает и даже подчеркивает, что К.Маркс и Ф.Энгельс отказались от понятия "азиатский способ производства". Это не совсем так. На самом деле Виттфогель утверждал, что Маркс придерживался понятия "азиатский" вплоть до своей смерти, а Энгельс, несмотря на противоречия, до конца жизни поддерживал Маркса в этом вопросе.

Лишь под влиянием критики анархистов К.Маркс и Ф.Энгельс стали замалчивать "азиатскую" концепцию из-за очевидных намеков на тоталитарный ужас будущего пролетарского государства, которые неизбежно вытекали из этой концепции. Витфогель обвиняет Маркса в умышленном замалчивании того факта, что в условиях азиатского деспотизма бюрократия является правящим классом, о чем он мог прочитать у Дж. Ст. Милля.

Само положение К. А. Витфогеля в марксистской историографии достаточно специфично. Несмотря на широкое распространение так называемой пятичленки (стадиалистской схемы пяти общественно-экономических формаций), в марксизме всегда существовала и сильная многолинейная традиция, идущая, кстати, от самого К.Маркса (ее сторонником был, например, Г.В.Плеханов), которая выделяла азиатский способ производства как самостоятельный вариант развития. Этот "многолинейный марксизм" оставался уделом немногих интеллектуалов, в том числе и Витфогеля. Теорию общественных формаций он характеризует как концепцию "однолинейного и неумолимого развития".

11

Вполне осознанно Витфогель выступает против одного из основных принципов марксистской диалектики — рассматривать все явления в природе и обществе в их развитии. Он прямо заявляет, что развитие свойственно не всем обществам. Вместо понятия "развитие" он пользуется понятиями "трансформация" и "изменения" и пытается доказать, что прогресс - понятие относительное. Лишь немногим обществам свойственны внутреннеобусловленные изменения (трансформация), важнейшим и решающим фактором в истории является "влияние" (в основном политическое) и "свободный выбор".

Очень многое он понимает по своему. Так, в словах Маркса о сочетании в Китае мелкого сельского хозяйства с домашней промышленностью Витфогель видит доказательство того, что Маркс относил Китай к особому "азиатскому", "восточнодеспотическому" обществу. Возражая Витфогелю, М. Мейснер отмечал, что подобное сочетание характерно для многих докапиталистических обществ, включая и средневековую Европу, и не составляет специфики так называемого "азиатского общества".

К. А. Витфогель доказывает, что до 1917 г. Ленин тоже не считал китайское общество феодальным. В 1912г. В. И. Ленин писал: "...объективные условия Китая, отсталой, земледельческой, полуфеодальной страны, ставят на очередь дня в жизни чуть не полумиллиардного народа лишь один определенный, исторически-своеобразный вид этого угнетения и этой эксплуатации, именно феодализм. Феодализм основывался на господстве земледельческого быта и натурального хозяйства; источником феодальной эксплуатации китайского крестьянина было прикрепление его к земле в той или иной форме; политическими выразителями этой эксплуатации были феодалы, все вместе и каждый порознь с богдыханом, как главой системы".

К. А. Витфогель же, приведя цитату, понимает ее иначе: "Ссылка Ленина на китайский „феодализм" не подразумевает договорные отношения между сюзереном и феодальным сеньором, которые составляют суть подлинного феодализма".28 Перед нами типичное для тех лет политико-юридическое понимание феодализма как системы вассалитета.

12

Своеобразной квинтэссенцией идей К. А. Витфогеля стала разработка им теории "восточного деспотизма". Еще после возвращения из Китая в 30-х года он задумал написать многотомную "экономическую и социальную историю Китая" на основе китайских династийных историй. Этот труд должен был подтвердить исходный тезис о царстве восточной бюрократии в докапиталистических странах. Мысль о взаимосвязи деспотической организации общества на древнем Востоке с земледелием, базирующемся на ирригации, строго говоря, не оригинальна. Соответствующие предположения высказывали еще А. Смит, Дж. Ст. Милль, Р. Джонс.

В предисловии, написанном Витфогелем, видно сильное влияние "географического материализма". Он и сам этого не скрывает. Экономические процессы и политические институты, по его мнению, зависят от "физического окружения", которое определяет также уровень развития общества и его структуру. В своем отдельном труде "Геополитика, географический материализм и марксизм" ("Geopolitics, Geographical Materialism, and Marxism") он критикует представление о том, что К. Маркс будто бы не интересовался исследованием природы.

Витфогель, как и Маркс, использует такие, с его точки зрения, географические факторы, как местность, раса, почва, климат, Они не оказывают прямого воздействия на политическую историю, но влияют на ее специфику. Такие категории, как человек, природа, труд, производство он исследует во всех своих работах. С точки зрения К.А. Витфогеля, без этих факторов анализ геополитики не может быть научным и продуктивным.

Комплексным подходом к истории, в отличие от спекулятивной буржуазной науки, и обладает ортодоксальный марксизм – метод, позволяющий нарисовать целостную и полную картину.

Стремясь отмежеваться от обвинений в бездумном географическом или экономическом детерминизме, К. Витфогель вводит в свою схему возможность выбора дальнейшего пути развития: "Нет никакой непреодолимой необходимости, которая заставляла бы человека использовать эти новые возможности. Ситуация является открытой, и гидравлически-земледельческий путь был одним из нескольких возможных выборов, тем не менее человек следовал этому курсу столь часто и в таких различных районах, что мы можем допустить существование закономерности как в оценке, так и в процедуре".

Необходимо также отметить, что в русле, намеченном К. А. Витфогелем, в последнее время совершены интересные открытия. Хорошо известным и изученным фактором социальной эволюции сейчас признается спонтанное изменение естественной среды обитания этносов. Изменения климата, уровня моря, тектонической активности и т.п. неизбежно ведут к изменениям их существенных социальных характеристик.

Например, известна огромнейшая роль, которую в эволюции человечества сыграли глобальные климатические изменения конца плейстоцена - начала голоцена, приведшие к катастрофическому вымиранию крупных млекопитающих, охота на которых обеспечивала большинство верхнепалеолитического населения основными пищевыми ресурсами и ставшие, таким образом, одной из важнейших причин такого колоссального эволюционного сдвига, каким явился переход части человечества от присваивающего к производящему хозяйству.

Д.Б.Прусаковым была выдвинута достаточно правдоподобная гипотеза о важной роли в становлении древнеегипетского государства повышения в IV тыс.до н.э. эвстатического уровня моря.30 Хорошо известна выдвинутая уже давно А.Л.Чижевским аргументированная гипотеза о воздействии на социальную эволюцию изменений солнечной активности.

П.А.Грязневич указал на важную роль в эволюции южноаравийских обществ изменений в тектонической активности ареала. Изучено воздействие на социальную эволюцию аравийских обществ естественных процессов "усыхания Аравии". В последнее время разработкой концепции социоестественной истории активно занимается Э.С.Кульпин.34 Роль подобных факторов тщательно изучается очень многими западными исследователями.

Справедливости ради, надо отметить, что целый ряд исследователей достаточно последовательно исключает данный фактор из числа движущих сил социальной эволюции (последователи Э. Дюркгейма, Лесли Уайт, крупнейший современый социолог Г.Дж. М.Классен, не включивший его в свою эволюционную Модель Сложного Взаимодействия, многие марксисты).

13

В качестве источника был избран один из самых сложных исторических памятников "Ляо ши" ("История династии Ляо", X—XII вв.). Уже в 1939 г. к проекту присоединился китайский ученый в США Фэн Цзяшэн, крупнейший специалист по периоду Ляо. "Соединение теоретика и знатока текстов обещало богатые плоды".

Исследование было закончено через десять лет. Книга была встречена с большим одобрением многими западными китаеведами. В нашей историографической литературе в целом сложилась нелицеприятная оценка этого труда: "органического слияния метода и текста двух авторов все же не получилось. Автором большей части материала остается, как чувствует читатель, Фэн Цзяшэн; в то же время теоретические выводы Витфогеля не вытекают в книге, как это должно было бы быть, из исторических фактов, а словно бы стоят рядом с ними.

Вряд ли можно строго судить за это авторов; сохранившиеся шероховатости лишь подчеркивают трудность задачи, которую они взвалили на себя". С этой оценкой отчасти можно согласиться. Обиды Фэн Цзяшэна на Витфогеля достаточно хорошо известны специалистам. Однако, надо отметить, что благодаря обилию фактического материала, великолепному переводу и глубокому теоретическому анализу книга до сих пор играет роль единственного крупного пособия для исследования истории киданей и их государств.

Она состоит как бы из двух частей: небольшого, несколько фрагментарного исследования какой-либо темы из истории киданей и подборки отрывков из "Ляо ши" и других письменных источников. В огромном количестве примечаний, которыми снабжен этот уникальный труд, приведено множество сведений из самых различных областей исторической науки. Авторы, помимо того, что они обобщили большое количество фактов, что само по себе является немалой их научной заслугой, постарались подойти к ним критически, проанализировать с учетом тех достижений, которые были сделаны их предшественниками.

Однако научная значимость этого труда все же несколько снижается из-за того, что авторы считают киданьские государства настолько китаизированными, что объединяют их в один культурный круг с Китаем как провинциальные империи. Единственное отличие они видят в том, что и Ляо и Си Ляо до конца остались независимыми государствами, тогда как все прочие были поглощены китайской империей.

В теоретическом плане данная работа представляет собой иллюстрацию взглядов Витфогеля. Сравнивая земледельческие и скотоводческие общества, Виттфогель отмечал, что при кочевой жизни меньше возможностей для деспотизма. Специфика экономики порождает диффузию и сепаратизм и сильная власть устанавливается только после завоевания оседлых орошаемых земель.

Особый акцент делается на вопросах социальной организации киданьского общества, в том числе и его социальной стратификации. Витфогель специально оговаривается, что сложные "бюрократические общества" Китая, Египта и Индии нельзя понять без учета политических институтов.40 На специфику социальной структуры влияет и естественная среда. Этот экологический подход, по мнению исследователя, обязателен при изучении истории Востока.

Столь же скрупулезное исследование истории Китая в другие периоды должно было занять достаточно много времени и К. А. Витфогель не был уверен, что хватит и всей его жизни. В то же время работа над томом по Ляо велась на столь широком источниковом и историографическом материале, что за этот десяток лет, смело можно сказать, у него появилась достаточная эрудиция в области синологии и он целиком и полностью сосредоточился на главном труде своей жизни - монографии "Восточный деспотизм. Сравнительное изучение тотатльной власти", посвященной происхождению и эволюции сложныхобществ и государств. Вместо серии отдельных трудов по династийным периодам был создан один, но капитальный - более 500 страниц.

14

Надо отметить, что при подготовке этого сочинения К. А.Витфогель работал не только над историей Китая. В 1972г. появилась его статья о доиспанской Америке, свидетельствовавшая о его давнем и глубоком интересе к всемирной истории в целом. В ней он подробно рассказывает о длительном становлении своей концепции, начиная с "шанхайского периода", сообщает об упоминаниях ее у отдельных авторов (Е. Р.Лич, И.Амер, И. Буттингер, М. Калус и др.).

Исходный принцип уже известен: восточное общество основывается не на отношениях собственности, а на существовании внеклассового деспотического государства с "бюрократией". Возникнув, деспотическая государственная власть становится непреодолимой силой: она регулирует земледелие и пользование водой, предпринимает крупные строительные работы, контролирует в большей или меньшей степени ремесло и торговлю.

Общество делится лишь на два класса: правящий и управляемый. К правящему классу принадлежат деспот и бюрократия, в том числе и низшая, не отличающаяся по своему материальному положению от простого люда. Управляемый класс — это земледельцы, ремесленники, торговцы, рабы. "Люди аппаратного государства — это правящий класс в самом прямом смысле слова, а остальное население составляет второй основной класс, управляемых".

Государственная власть носит абсолютистский, автократический характер, это — тотальная власть, подчиняющая себе всё и всех. Она выполняет две функции: организационную (в эту функцию Витфогель включает организацию хозяйства и организацию вооруженных сил) и функцию присвоения доходов. Автор определяет деспотизм как политический режим, характеризующийся тремя признаками:

Носитель верховной власти не ограничен ни культурными традициями, ни естественным правом, т. к. в обществе отсутствуют институты или группы населения, которые могли бы послужить ему противовесом. Обожествляемая деспотическая власть поддерживается постоянной армией, полицией и бюрократией. Абсолютное подчинение обязательно для каждого подданного.

15

По мнению К. Витфогеля, для деспотического правления характерно стремление не допустить, чтобы собственники развились в самостоятельную политическую силу. С этой целью создаются препятствия для формирования крупных состояний (с чем связано отсутствие в азиатских странах майоратов). К. Витфогель находит в деспотизме "эгалитарную" (т. е. нивелирующую) тенденцию. Этой форме социальной организации свойственна относительно большая социальная "капиллярность". Здесь есть возможность возвышения людей низкого происхождения, если они способные в чем-то.

Витфогель пытался доказать, что в "восточном обществе" сила господствующего класса не связана с частной собственностью на средства производства. Он даже заявляет о необходимости создания "новой социологии классов" и утверждает, что нет единого критерия для определения класса. Витфогель готов допустить, что определение класса с точки зрения частной собственности имеет известное значение при анализе обществ с "сильной частной собственностью", но такой критерий абсолютно непригоден для анализа обществ, "основанных на государственной власти (power-based societies)".

 "Государственная власть,—заявляет Витфогель,—это важный определяющий фактор классовой структуры как в наше время, так и в прошлом". Свой метод исследования он называет "институционным анализом", что означает рассмотрение прежде всего политических институтов. Относя не только марксизм, но и классическую буржуазную политэкономию к "социологии, исходящей из собственности" (propebased sociology), он противопоставляет им тезис об определяющей роли государства и "важной, но второстепенной роли собственности.

16

"Восточное" общество, по его концепции, принципиально противоположно "западному" и было не в состоянии самостоятельно прийти не только к капитализму, но и к феодализму. Он отвергает даже самую постановку вопроса о том, что в Китае еще до "воздействия Запада" могла возникнуть тенденция к зарождению капитализма.

Значительная часть исследования посвящена анализу идей К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина об азиатском обществе и государстве. Эти идеи он, как указывал еще В. Н. Никифоров, берет по тем сочинениям классиков, которые появились раньше по времени, считая, что в более поздних трудах они только запутывали суть своей концепции. Например, по его мнению, в 1850-х годах Маркс дал более ясную картину азиатского общества, чем в 60-х и 70-х.

На широком историческом материале из докапиталистической истории Китая, Индии, Шумера, Египта, Мексики, Перу, Византии и России Витфогель доказывает существование во всех этих странах "восточного деспотизма". По его мнению, в каждом отдельном случае "гидроагрикультура" (общинное земледелие, основанное на малой ирригации), способствовала развитию "многоцентрового" общества, получившего наибольшее развитие в феодальной Европе. Он отрицает таким образом существование рабовладельческой и феодальной формаций.

"Гидравлические" империи Южной и Восточной Азии, по его мнению, ярко демонстрируют свою способность сопротивляться не только интервенциям извне, но и внутренним конфликтам. Восстания китайских крестьян, как считал Витфогель, никогда не угрожали деспотическому порядку. К. Витфогель недвусмысленно заявляет, что в "восточном" обществе было "много социальных антагонизмов, но мало классовой борьбы".

По его словам, социальный конфликт принимает характер классового только тогда, когда участвующие в нем являются признанной и представительной частью класса.50 Следовательно, многовековая борьба крестьянства в странах средневекового Востока - не классовая борьба, ибо он не признает крестьянство классом. И вообще, "классовая борьба - это роскошь полицентрических и свободных обществ" Запада.

В этом обществе будто бы отсутствуют классы как социально-экономические категории, а есть лишь "бюрократические" слои. Государственная власть "гидравлических обществ" (hydraulic societies) носит деспотический, всеподавляющий, тоталитарный характер. Она выполняет лишь две функции: организационную и фискальную, присвоения доходов. Выступая против преувеличения роли экономического фактора, К. Витфогель отрицает классовый характер государств, считая, что основой древних государств служили не система принуждения эксплуатируемых масс, а "организационные", "надклассовые" функции "аппаратного" государства.

По Витфогелю сущность "гидравлического общества" — в деспотическом характере организации водного хозяйства и орошаемого земледелия в целом. К. Витфогель группирует страны по соотношению орошаемого и неорошаемого земледелия. Это соотношение он называет "гидравлической плотностью" и в зависимости от нее выделяет основные "сердцевидные" гидравлические общества (где из функции руководства ирригацией возникла деспотическая государственная власть), "промежуточные" и "окраинные" общества, где роль ирригации сама по себе была незначительной, но деспотические режимы утвердились под влиянием соседних "гидравлических" обществ.

Для их классификации он вводит целую систему индексов – Са1, Са2 Сг1, M1, L2 и т.д.

17

Витфогель утверждал, что им открыты два "закона", определяющие деятельность деспотической власти: "кумулятивная тенденция неразделенной власти" и "закон уменьшающейся административной отдачи".

Второй закон обусловлен тем, что в деспотических империях существует тенденция к равным "или даже меньшим, чем затраты усилий, результатам... Нисходящее движение завершается, когда дополнительные издержки не приносят каких-либо дополнительных выгод. Это значит, что мы достигли точки абсолютной административной фрустрации".

"Кумулятивная тенденция неразделенной власти", т. е. органически присущее деспотизму стремление к безграничной централизации имеет единственное ограничение – "закон уменьшающейся административной отдачи" (затраты на содержание чиновничества не должны превышать доходы казны). В силу объективного действия этого закона правители допускают возникновение и функционирование второстепенных и политически несущественных форм самоуправления. Институты такого рода К. Витфогель называет "демократией нищих".

С ними мирятся пока они не угрожают стабильности общества, но они немедленно искореняются при первых же попытках противодействия. Всякая оппозиция подавляется системой организованного террора, в результате чего складывалась система отношений в обществе, характеризуемая К. Витфогелем с помощью формулы "тотальный террор — тотальное подчинение — тотальное одиночество".

Деспотическое государство было определяющим фактором развития "гидравлического" общества. Это общество исчерпывает свои творческие возможности уже на ранней стадии развития. Зрелость знаменует начало застоя и часто даже прямой регресс. На последней стадии "традиционное" общество оказывается на более низком уровне, чем в начале.

Периоды некоторого подъема, скажем, в Китае седьмого – первой половины восьмого века, объясняются "вливанием свежей крови", т. е. "новыми завоеваниями и территориальной экспансией" и включением кочевого сектора в жизненное пространство государства. Отсюда и соответствующая периодизация истории "традиционного" общества, построенная на чередовании "варварских" династий.

18

В целом, в духе западной историографии, он настаивает на неевропейском характере русской политической традиции. Как Маркс или британский историк Тибор Самуэли ("гарнизонное" государство) он считал, что эта традиция по природе татарская. Историю России он толкует отчасти в соответствии с "евразийской" концепцией (Вернадский): до монгольского нашествия Русь якобы была "окраиной" Запада, а после того как монголы принесли туда "восточные" порядки, заимствованные ими в Китае, она превратилась в "окраину" Востока.

По Витфогелю, "гидравлические" идеи деспотизма проделали следующий путь: из Древнего Двуречья в Византию, из Китая в Монголию и дальше с войсками Чингизхана в Россию, где и были развиты русскими царями. Этому активно сопротивлялся А. Тойнби, уверенный в византийском происхождении русских концепций. По его мнению, в своей книге Витфогель попытался возродить греческий миф времен греко-персидских войн о "плохой Азии" и "хорошей Европе".

Действительно, дихотомия "варварский Восток - цивилизованный Запад", созданная еще в глубокой древности Геродотом и Аристотелем, проходит через всю историю общественной мысли средневековой Европы и получает свое завершение в "Духе законов" Ш. Монтескье и трудах А. де Токвиля, оказавших бесспорное влияние и на К. Витфогеля. Ричард Пайпс считает русскую политическую традицию эллинистической, "патримониальной".

Для России, по определению К. Витфогеля, характерен "одноцентровый... полумаргинальный деспотизм".56 Спустя "девять месяцев после падения полууправленческого аппаратного государства, созданного царизмом, большевистская революция расчистила дорогу тотально-управленческому аппартному государству СССР".

Позднее Льюис Мамфорд назвал это "первой попыткой модернизировать мегамашину подавления", за которой последовали нацистское государство и государства союзников СССР во Второй мировой войне. Естественно, что Витфогель крайне враждебно относится к социалистической революции.

Характеризуя февральскую революцию в России как "антитоталитарную" и возникшую благодаря "влиянию Запада", он изображает победу Великой Октябрьской социалистической революции и построение социализма в СССР как некий возврат к "гидравлическим" порядкам на базе современной индустрии. С подобной оценкой подходит Витфогель и к китайской революции.

19

К. А. Витфогель выделяет три основных типа деспотий. Первый составляют политические режимы древних "гидравлических обществ" Египта, Вавилона, Китая, Индии, Мексики, Перу и т. д., обладающие наиболее ярко выраженными признаками деспотизма. Они образуют "ядро" (core) восточных обществ. Эти цивилизации возникают в пустынных или полупустынных местностях недалеко от рек, которые могли быть использованы для ведения земледелия.

Деспотии второго типа ("маргинальные") формируются на окраине "гидравлического" мира. Ведение сельского хозяйства в этих обществах не обусловлено искусственным орошением, водохозяйственные мероприятия ограничиваются добычей питьевой воды. Государство строит дороги, собирает налоги и следит за общественным порядком. Классическим примером является Византия.

Деспотии третьего рода ("субмаргинальные") - общества типа России и Турции. Функции государства ограничиваются в них сбором налогов и организационной деятельностью. Это К. Витфогель считает минимумом, необходимым для поддержания деспотизма.

К. А.Витфогель выделяет так называемые "блуждающие" (free-floating) элементы культуры, которые могут быть при благоприятных условиях заимствованы обществами с различной экономической и социальной структурой. Возникнув в "гидравлических обществах", деспотизм, по его мнению, превратился в одну из самых заразных болезней, которым подвержено человеческое общество.

20

Круг проблем исследования К. А.Витфогеля весьма широк и сложен, о чем свидетельствуют заголовки статей: "Государство сильнее, чем общество", "Деспотическая власть – тотальная и неумолимая", "Классы в гидравлических обществах", "Азия, ты куда?" и др. Как все труды Витфогеля, книга написана на основе широкого круга литературы и источников. Об этом свидетельствуют обширный список литературы, упоминания имен и идей Монтескье, Милля, Вебера, Смита.

При всей неоднозначности оценки его концепции в целом, надо отметить обилие идей, которые вполне заслуживает их внимательного изучения. Так он вводит понятие "свободы выбора", когда люди в определенных условиях имеют свободу выбора того или иного исторического пути. В концепции Витфогеля идея "свободы выбора", правда, играет двоякую роль: при ее помощи народы Востока, "выбравшие" деспотизм, противопоставляются "исконнно свободным" народам Запада.

В последнее время, однако, исследователи много говорят и спорят о проблеме альтернативности истории, забывая, что в научном плане практически впервые ее поставил именно К. А. Витфогель. Не менее интересной и важной является и проблема причин смены форм государства. Ее Витфогель ставит, пытаясь понять причины перерождения государства, которое держит в руках все средства производства, в деспотическое.

Одним из первых К. А. Виттфогель попытался в научном плане поставить и решить проблему отставания стран Востока от Европы. Одну из причин этого он видит в отсутствии необходимости тратить силы на ирригационные работы. На примере Китая он говорит о "регенеративных" изменениях, вызываемых завоеваниями и территориальной экспансией.

Наибольшие творческие возможности у Китая были лишь в период Восточного Чжоу (VIII – III вв. до н. э.) и в начале "имперской стадии" (Цинь, Хань).61 В гидравлических обществах наряду с государственной собственностью существует и частная собственность, но она слаба и ограничена.

Поэтому эти общества в корне противоположны "многоцентровым" обществам Запада, для которых характерно преобладание сильной частной собственности. "Гидравлическое общество" не способно самостоятельно трансформироваться во "многоцентровое". Это происходит только под сильным влиянием Запада. Предпосылки для опережения Европой Востока он ищет в досократовской и крито-микенской Греции, Генуе и Венеции.

21

Одной из важнейших и сложнейших проблем, в решение которой внес свой вклад и К.Витфогель, была и остается проблема синхронности сдвигов осевого времени, впервые четко сформулированная К. Ясперсом. Из трех цивилизаций, на которые обратил внимание Ясперс, в Индии и Китае Витфогель и пытается найти тот фактор, который оказался решающим, а именно ирригацию.

Если Ясперс, в силу своих научных интересов, наибольшее внимание обратил на сдвиги в общественном сознании (появление философии, выход на качественно иной уровень религии и этики и т. д.), а в итоге настаивал на необходимости сохранить "удивление перед тайной", то Витфогель, в силу своего марксистского образования, пытается найти изменения в базисе.

Его интерес к технологии не случаен. Действительно, в роли своеобразных "факторов синхронизации" выступают и технические изобретения на противоположных концах евразийского мира - в Европе и в Китае, "железная революция" и т. д. К середине 1-го тыс до н.э. технологические уровни различных регионов уравнялись".

Концепция К. А. Витфогеля может рассматриваться как один из примеров научного редукционизма. В последние столетия неоднократно предпринимались попытки объяснить все многообразие общественных связей с помощью какой-либо одной детерминации (средневековое христианство, географический детерминизм, дарвинизм, Фрейдизм, марксизм и др.). И, как провозгласил в свое время Э. Дюркгейм, история должна быть микроскопом, инструментом для социологии. Она помогает социологу разглядеть то, что не видно "невооруженным" взглядом.

Аналогичный подход, в принципе, характерен и для марксизма. Кроме того, Маркс, создавая свою модель восточного деспотизма, исходил из априорного представления о том, что развитие человечества универсально и общественные процессы Запада легко подверждаются материалом истории Востока. Для своего времени марксизм был мощнейшим интеллектуальным синтезом различных точек зрения и создал весьма стройную и непротиворечивую картину истории человечества.

Концепция К. А. Витфогеля в этом плане может рассматриваться как закономерное звено перехода в условиях изменившихся реалий, кризиса различных идеологий и стремительного накопления исторического материала к новой парадигме. Ее лозунг ясно выражен Ф. Броделем: “Для меня история - это сумма всех возможных историй, всех подходов и точек зрения”.

Это сочинение автора на Западе встречено было весьма критически. Впоследствии концепция "гидравлического" развития государственности ("гидравлические общества", "гидравлический деспотизм", "гидравлические государства") продолжала вызывать интерес в связи с дискуссиями о возникновении государственной власти и путях развития Востока. Обсуждение этой книги практически не прекратилось до сих пор.

При малейшей возможности подчеркивалось, что его концепция не соответствует фактам истории. Резкой критике подверглась генетическая часть концепции К. Витфогеля. В работах востоковедов критиковалось представление, что в странах Востока земледелие возможно только при условии искусственного орошения. Е. Лич, Т. Масубути и У. Эберхард доказали, что эффективно организовывать гидравлическое земледелие может не только государство, но и семья, род, племя, община, в зависимости от способа орошения (с помощью колодцев, террасных полей, каналов, проложенных выше и ниже уровня полей, ирригация с доставкой и отводом воды и т. д.).

22

Характерно название рецензии М. Мейснера на эту книгу – "Деспотизм концепции". Еще в 1952г. с критикой концепции К. А. Витфогеля выступил один из наиболее серьезных знатоков китайской истории В. Эберхард, тоже некогда эмигрировавший в США из Германии и работавший с 1948 г. в Калифорнийском университете Беркли. Он считал, что никогда в экономической истории Китая искуственное орошение не играло такой решающей роли, какую видит Витфогель. Главное для Эберхарда не искусственное орошение, а наличие особой социальной прослойки — шэньши. Особый акцент он делал на роли астрономии в истории Китая периода Хань.

Американский востоковед Н. Пеффер, также занимающийся китайской историей, не отрицая социальной истории, считал ее все же “историей культуры и хроникой того, как люди развивали институты, в которых они устанавливали порядок своей жизни, веру в моральные ценности, которыми они жили".67 Историк-китаевед О. М. Грин признавал культурное мышление “единственной проверенной основой цивилизации”.

Решающее значение в истории Китая он придавал иероглифической письменности, которая "была одним из наиболее сильно действующих факторов в объединении китайского народа".

На ненадежность статистических данных и догматичность суждений К. А. Витфогеля указывал английский исследователь Э. Пулиблэнк. Позднее один из крупнейших английских исследователей Джозеф Нидэм писал: "Когда в современной марксистской литературе упоминают Витфогеля, то всегда это делается с антипатией. Происходит это потому, что в гитлеровский период Витфогель эмигрировал в США, где…многие годы был активным участником интеллектуальной холодной войны. Те авторы, которые рассматривают его недавнюю книгу „Восточный деспотизм" как пропагандистский выпад против прошлого и настоящего России и Китая, во многом, безусловно, правы. Витфогель сейчас занят тем, что стремится все злоупотребления власти, идет ли речь о тоталитарном или любом другом режиме, приписать принципу бюрократизма…Я восхищаюсь его первой книгой ("Экономика и общество Китая", 1931 – П. Г.) и отвергаю последнюю".

23

Многие исследователи (А. Тойнби, Дж. Нидэм, Р. Адамс и др.) критиковали К. Витфогеля за тенденциозность подбора фактов и антинаучность, говорили, что "отсутствие фактов Витфогеля не беспокоит, его построения преследуют в конечном счете не научную, а чисто политическую цель".71 Иначе говоря, из двух блоков проблем, поднятых в концепции К. Витфогеля (морфология, т. е. внутренняя структура и функционирование, и генезис восточного деспотизма), предметом особенно острых споров стал второй, ибо он в большей степени касался современности.

Развернутой критической рецензией отозвался на книгу К. Витфогеля известный американский социолог Ш. Эйзенштадт. Отмечая несомненные достоинства книги (отказ от теории однолинейности исторического развития; признание автономности политической сферы и конкретный анализ институциональной сферы восточного общества; ряд интересных наблюдений относительно различий между западными и восточными политическими институтами), он все же считает, что сведение всей проблемы истории Востока к всемогуществу государства является односторонним. Основную слабость книги К. Витфогеля Ш. Эйзенштадт видит в том, что автор все еще остается под влиянием марксизма.

Тем не менее, целый ряд авторов горячо поддержали его выводы. Чаще всего (Л. Шапиро, М. Белов, О. Спейт) им импонировало его противопоставление "деспотического Востока" "демократическому Западу". Но были и другие мнения. В целом все оппоненты признавали, что К. Витфогель привлек очень большой фактический материал. Профессор социологии Принстонского университета М. Леви высказал в связи с этим мысль, что всего лишь несколько человек в мире, например А. Тойнби, компетентны оценить концепцию в целом.

Сам А. Тойнби тоже подчеркивал "груз учености" книги. По иронии судьбы именно А. Тойнби произнес одно из самых резких суждений о “Восточном деспотизме”. "Восточный деспотизм" неприемлем для А. Тойнби как попытка применить к истории стран Азии марксистский тезис об определяющей роли средств производства по отношению ко всем остальным элементам общественной жизни. И вообще К. Витфогель "лает не на то дерево", ибо самые худшие формы тотальной власти возникли в странах не с ирригационным землевладением, а с дождевым орошением.

Одной из проблем, которые широко обсуждались в связи с выходом книги, была проблема своеобразия маоизма. К. А.Витфогель довольно резко выступил против Д. Фэйербэнка, Б. Шварца и других исследователей, которые утверждали, что Мао Цзэдун развил свою доктрину вопреки Коминтерну и опыту КПСС.

Именно Б. Шварц ввел в 1951г. сам термин "маоизм" на том основании, что такие идеи Мао, как кампания за исправление стиля работы, идеологическое перевоспитание, социалистическое преобразование буржуазии, народные коммуны, большой скачок и др. "представляют собой явные отклонения" от теории марксизма-ленинизма. Маоизм эти авторы называли "крестьянским коммунизмом", который переносит центр тяжести революционной работы из города в деревню и на борьбу за власть.

Витфогель же утверждал, что ничего оригинального в маоизме нет и все основные элементы его тактики разработаны в сочинениях В. И. Ленина. Маоизм, по его мнению, всего лишь "китайский вариант тоталитарной коммунистической революции". Такие идеи Мао Цзэдуна, как развитие революционнго движения на Востоке, перспективность социалистических революций в восточных странах есть всего лишь "перевод" ленинских положений. Идеи К. А. Витфогеля впоследствии были поддержаны некоторыми западными авторами (А. Коэн "Коммунизм Мао Цзэдуна", Ф. Майкл).

24

Постепенно споры вокруг книги прекратились. Большинство ученых посчитали, что основные свои тезисы Витфогель так и не доказал. Как писала М. П. Павлова-Сильванская, "попытка К. Витфогеля разработать глобальную теорию общественного развития стран Азии, Африки и Латинской Америки, и в частности теорию восточного деспотизма, окончилась неудачей".74 Важнее, видимо, другое.

В то время еще не понимали необходимости таких глобальных теоретических трудов. С началом второй мировой войны большому количеству людей пришлось взяться за изучение восточных языков. Лингвисты стали критиковать старых востоковедов, часто только пассивно владевших восточными языками.

В результате, помимо востоковедческих кафедр, продолжавших заниматься древностью и средневековьем, при университетах стали создаваться новые институты, готовившие специалистов в области деловой или дипломатической деятельности на Востоке, людей, занимавшихся исключительно экономикой, политикой и современной историей Востока. Но постепенно превращение востоковедческих институтов при университетах в школы по изучению разговорного языка и исследовательские центры, выполняющие задания Вашингтона, стало вызывать много протестов.

В нашей стране книга вызвала огромный интерес. В определенной мере она спровоцировала новую волну "больших дискуссий" об общественных формациях на Востоке. Марксистские авторы, как правило, не ссылались на книгу Витфогеля. В СССР она фактически была запрещена. В нашей стране к нему стойко приклеился ярлык "реакционного социолога и историка".76 Но книгу все же читали, несмотря на то, что хранилась она в спецхранах. Так, под несомненным влиянием Витфогеля написал свою книгу А. В. Меликсетов.

Прискорбно, но К. А. Витфогель фактически был отчужден от новых дискуссий, в которых приняли участие такие известные специалисты, как венгр Ф. Текеи (1960), французы М. Годелье и Ж. Сюре-Каналь (1965), ученые ГДР, английские марксисты, отечественные исследователи (Е. С. Варга, 1964). Одной из причин такой изоляции Витфогеля было, видимо, то обстоятельство, что этот этап обсуждения во многом был обусловлен чисто политическими причинами: XX съезд КПСС, распад колониальной системы, советско-китайский конфликт и т. д. Определенную роль сыграло и появление капитального обобщающего труда К. Витфогеля, хотя о нем в этой дискуссии почти не вспоминали.

25

Все же надо отметить, что благодаря своей многолетней деятельности, невероятной научной эрудиции и интереснейшим идеям К. А. Витфогель считался в кругах синологов всего мира одним из крупнейших авторитетов в китайской и всемирной истории. Его ставили в один ряд с такими учеными, как А. Тойнби. Уважение к нему ярко продемонстрировало празднование его 80-летия в 1976 г.

Проводилось оно благодаря Вашингтонскому университету в Сиэтле, где Витфогель преподавал многие годы. В конце 1964 г. был создан комитет в составе представителей четырех университетов - Вашингтонского (Д. Тредгоулд, X. Вильгельм), Колумбийского (К. Менгес), Мюнхенского (Г. Франке), Нотр-Дам (Г. Нимейер) и ученика Витфогеля — Г. Ульмена.

Был издан сборник статей "Общество и история" (Society and History. Essays in Honor of Karl August Wittfogel. Hague, 1978, редактор Г. Ульмен), в который вошли статьи крупнейших авторов (Б. Николаевский "Маркс и Ленин о восточном деспотизме" – рецензия 1958г. на труд Витфогеля; Д. Тредгоулд "Лу Синь и Чаадаев"; В. Хеннинг "Первые индоевропейцы в истории"; Г. Франке "Осада Сяньяна, 1206—1207"; К. Менгес "Тунгусы и государство Ляо".

Хотели участвовать в сборнике, но не смогли по разным причинам такие авторы, как Генри Киссинджер, американский японовед Э. Рэйшауэр, английский социолог Л. Шапиро, американский социолог Э. Ростоу, американский синолог Т. Дебари. Биографический очерк о юбиляре написал Г. Ульмен. Впоследствии биографическое Введение выросло в отдельное исследование "Наука об обществе".

К 90-летию со дня рождения К. А. Витфогеля вышел специальный номер географического журнала “Антипод” с подзаголовком “Географические идеи Карла Витфогеля”. В нем было биографическое введение о Витфогеле, написанное одним из издателей журнала — Ричардом Питом, и статья Витфогеля из журнала “Под знаменем марксизма” за 1929 г., переведенная с немецкого Г. Ульменом (Antipode. 1985, № 1). Последним трудом, который К.А. Витфогель не успел дописать, был "Анархизм, марксизм и нигилистическая революция".

В последние годы отечественные читатели получили возможность ознакомиться с трудами Т. Адорно, Х. Арендт, Р. Арона, З. Бжезинского, М. Джиласа, И. А. Ильина, К. Фридриха, Л. Шапиро, Ф. Хайека и других авторов, выводы которых, разработанные преимущественно на примерах гитлеровской Германии и сталинского СССР, спровоцировали новую волну интереса к проблемам специфики развития стран Запада и Востока, в том числе к проблемам тоталитаризма. Так, по мнению известного востоковеда Л.С.Васильева, тоталитаризм является одной из модификаций структуры восточного деспотизма с так называемым "азиатским способом производства".

Умер Карл Август Витфогель 25 мая 1988 г. в Нью-Йорке в возрасте 91 года.

Источник

www.pseudology.org