Галина Ершова

Это событие стало научной и культурной сенсацией не только в Советском Союзе, но и во всем мире. Ни разу не бывавший в Мексике советский исследователь сделал то, чего не удалось ведущим мировым ученым, годами проводившим полевые исследования!

Не выходя из кабинета, он дешифровал древнее письмо индейцев майя. Как бы оправдываясь, Ю.В. Кнорозов впоследствии придумал оборонительную фразу: "Я - кабинетный ученый. Чтобы работать с текстами, нет необходимости лазать по пирамидам"

В действительности ему очень хотелось оказаться в Мексике. Но это было невозможно - он слишком долго был "невыездным".

В то утро 29 марта 1955 года он шел на защиту кандидатской и не знал, чем все закончится, допуская даже обвинение в ревизионизме марксизма и арест. Дело в том, что Ф. Энгельс утверждал, будто в доколумбовой Америке государства отсутствовали.

Согласно той же догме, фонетическое письмо могло существовать только при возникновении классовых государственных образований. Заявление же о наличии у идейцев-майя фонетического письма автоматически опровергало сразу два положения "основоположника". Защита проходила в Москве и уже на следующий день превратилась в легенду.

Выступление 33-летнего Юрия Кнорозова на ученом совете длилось ровно три с половиной минуты, а результатом стало присвоение звания не кандидата, а доктора исторических наук, чего в гуманитарных науках практически не случается.

С этого момента история дешифровки древних систем письма стала вписываться между двумя именами: Шампольона (знаменитый французский египтолог, разработавший основные принципы дешифровки древнеегипетского иероглифического письма) и Кнорозова. Его жизнь, полная тяжелых испытаний, парадоксов и даже мистификаций, полностью соответствует легенде о гениальной личности.

2

Бабушка по отцу Кнорозова - первая народная артистка Армении, выступавшая под артистическим псевдонимом Мари Забель. Дед был русским. Юрий Валентинович родился под Харьковом в семье русских интеллигентов, что подчеркивал особо.

Здесь в 1941 г. оказалась в оккупации его мать, и этот факт после войны надолго закрыл для него двери аспирантуры и лишил возможности выезда за рубеж. Из школы его пытались исключить за "плохое поведение", неуспеваемость по некоторым предметам и, главное, за своевольный нрав. Неординарность Кнорозова раздражала многих уже тогда.

Он великолепно играл на скрипке, прекрасно рисовал и писал романтические стихи. Позже, объясняя свой успех в дешифровке, он очень серьезно рассказывал: "Когда мне было не больше пяти лет, братья стукнули меня по лбу крокетным шаром... Зрение восстановили, хотя и с трудом. Видимо, это и была своего рода "колдовская травма". Могу дать рекомендацию: будущих дешифровщиков бить по башке, только неясно, как. Можно для эксперимента взять контрольную группу, - а если кто концы отдаст, тому так и надо!" - радостно улыбнувшись, он представил, видимо, меня, проводящую подобные эксперименты над студентами.

В 1940 г. Юрий, уехав с Украины, поступил на истфак МГУ. Специализируясь на кафедре этнографии, он питал особый интерес к шаманским практикам. Деталь небезынтересная для понимания темперамента его как ученого.

3

Война черным цензорским карандашом прошлась по планам молодого Кнорозова, приукрасив его биографию легендами - нелепыми, создавшими ему немало мучительных психологических проблем. Но легенды эти он почему-то поддерживал...

Он воевал в частях связи и (согласно записи в военном билете) встретил победу под Москвой телефонистом 158-го артиллерийского полка резерва ставки главнокомандующего. Известно, что Кнорозов не участвовал во взятии Берлина, но тем не менее, согласно возникшей позже официальной(!) версии, именно из Берлина в качестве военного трофея привез две исключительно важные книги, якобы спасенные им из пламени горящей библиотеки.

В последние годы, когда советская идеологическая машина была разрушена, Юрий Валентинович пытался избавиться от "дурацкой и нелепой", как он сам говорил, легенды и по-новому представить те далекие события - книги лежали в ящиках подготовленной для эвакуации немецкой библиотеки и оттуда были взяты советскими офицерами.

Однако многое продолжает оставаться неясным: во-первых, как, в конце концов, эти книги попали к Кнорозову? А во-вторых, зачем офицеру-связисту понадобились такие издания, как "Сообщение о делах в Юкатане" францисканского монаха XVI века Диего де Ланды и "Кодексы майя" в гватемальской публикации братьев Вильякорта? Индейцами-майя он тогда не занимался.

Великий ученый умер, так и не раскрыв до конца эту постылую для него тайну. Кому и почему он обещал молчать? А ведь без этих книг его сенсационной дешифровки не состоялось бы!

4

После войны Кнорозову попалась на глаза статья немецкого исследователя Пауля Шелльхаса под названием "Дешифровка письма майя - неразрешимая проблема". Эта публикация круто изменила его научные планы. "Как это неразрешимая проблема? То, что создано одним человеческим умом, не может не быть разгадано другим!"

Бросившись в море майянистики, он столкнулся с резким ухудшением отношения к нему со стороны завкафедрой профессора С.П. Толстова. Да так, что тот отказался даже дать Кнорозову формальную рекомендацию в аспирантуру. К счастью, здесь же, на кафедре этнографии, работал профессор Токарев, с удовольствием поддержавший опального дипломника.

Тем не менее, по словам Кнорозова, новый руководитель "абсолютно не верил в успех дешифровки письма майя, поскольку, следуя американцам, считал, что письмо не является фонетическим". Пользуясь своим влиянием и связями в научном мире, Токарев устроил ученика младшим научным сотрудником в Музей этнографии народов СССР, что рядом с Русским музеем в Ленинграде.

Поселился Кнорозов в самом музее - в длинной, как пенал, комнате. От пола до потолка комната была забита книгами, по стенам висели прорисовки иероглифов майя. Из мебели - только письменный стол и солдатская койка. Рассказывают, что уже тогда под столом стояла батарея бутылок. Беда, которая преследовала ученого всю жизнь...

5

До него многие пытались дешифровать письмо майя. Первые попытки предпринимались еще в XIX в. Но древние иероглифы упрямо хранили свои тайны. Прежде всего Кнорозов определил, что именно считается лингвистической дешифровкой (переход к точному фонетическому чтению иероглифов) и чем она отличается от интерпретаций и разгадываний тайных шифров.

Затем он перевел со староиспанского на русский язык "Сообщение о делах в Юкатане". И сразу же понял, что алфавит из 29 знаков, записанный в XVI в. францисканским монахом, является ключом к дешифровке фонетического письма майя.

В результате тяжелого кропотливого труда в начале 50-х тексты майя были прочитаны. Первая публикация о результатах дешифровки вышла в 1952 г. За ней последовала диссертация и мировая слава...Но судьба не готовила букетов роз, чтобы рассыпать их Кнорозову под ноги.

В 1956 г. на волне международного признания исследователя "выпустили" на Международный конгресс американистов в Копенгагене. С тех пор вплоть до 1990 г. он уже никуда не выезжал, даже не подозревая о приходивших на его имя многочисленных приглашениях.

При этом Юрий Валентинович горько шутил о "бесконечных комиссиях по вывозу его в Мексику, все члены которых там уже побывали". Зарубежные ученые некоторое время недоумевали по поводу отказа коллеги от контактов, но, быстро разобравшись в тонкостях советских нравов, сами потянулись в Ленинград, С особой гордостью Кнорозов рассказывал о том, как в разгар "холодной войны" американская школа признала предложенный им принцип дешифровки.

6

Но он и не подозревал, какую бурю ненависти вызвал его успех у главы американской школы майянистики Эрика Томпсона! И "холодная война" тут была абсолютно ни при чем. Томпсон, узнав о результатах работы молодого советского ученого, сразу же понял, "за кем осталась победа", и мысль об этом оказалась для него невыносимой.

В своем послании майянисту Майклу Ко, полном злого сарказма, он назвал американских коллег "ведьмами, летающими верхом на диких нотах по полночному небу по приказу Юрия", и убеждал, что дешифровка Кнорозова несостоятельна.

Заканчивал свое послание Томпсон следующими словами: "Хорошо, Майк, ты доживешь до 2000 года. Вложи это послание к Введению в "Иероглифическое письмо майя" и рассуди потом, был ли я прав..." Майкл Ко сохранил письмо и в первый день 2000 года, перечитав его, заявил: "Томпсон был не прав. Прав оказался Кнорозов, и теперь мы все, занимающиеся майя, являемся кнорозовистами".

7

В начале 60-х Кнорозову предложили участвовать в составлении первой компьютерной программы для машинной обработки текстов майя. Группа программистов из Новосибирска собралась странная. Забрав все материалы Кнорозова, они попытались создать некую, как это теперь бы назвали, базу данных по знакам рукописей. При этом постоянно намекали на свое сотрудничество с военными ведомствами и заявляли, что занимаются "теорией дешифровки".

Через некоторое время "компьютерщики" объявили о том, что у них разработана теория машинной дешифровки, и издали в 4 томах под своим именем данные Кнорозова. Издание подписали на языке майя и преподнесли Хрущеву. С точки зрения специалистов, объявленная "машинная дешифровка" была полной глупостью и никакого впечатления на специалистов не произвела.

Тем более что в 1963 г. вышла великолепная монография Кнорозова "Письменность индейцев-майя". Однако это нелепое недоразумение поставило для малосведущей публики под сомнение подлинные результаты дешифровки. Только после публикации в 1975 г. перевода рукописей майя пришло признание: Кнорозову присудили Государственную премию СССР.

8

Круг научных интересов Кнорозова был удивительно широк - от дешифровки древних систем письма, лингвистики и семиотики до проблем заселения Америки, археоастрономии, шаманизма, эволюции мозга и теории коллектива. Он щедро раздавал научные идеи в надежде, что кто-нибудь завершит их разработку. "Я же не осьминог", - часто повторял он.

В стране майя великому дешифровщику удалось побывать лишь в 1990 году, когда он был приглашен президентом страны Винисио Сересо Аревало. Приглашение совпало с размораживанием дипломатических отношений с Гватемалой. Кнорозову устроили посещение главных достопримечательностей страны, вручили Большую золотую медаль президента Гватемалы.

Поднявшись в одиночку на пирамиду Тикаля, он долго молча стоял там... Не обошлось без обычных для него неожиданностей: террористы, устроив за нашей машиной демонстративную слежку, обещали взорвать делегацию. Юрий Валентинович был доволен.

Судьба подарила ему уже почти под конец жизни удивительную возможность пожить в тропической сельве у Карибского моря, рядом с любимыми им индейцами-майя. Ученики работали над подготовкой к печати его монографии, а Кнорозов наслаждался тропической природой, национальной мексиканской кухней, наблюдал по вечерам за невиданными звездами.

Сидя рядом с президентом Мексики на концерте Паваротти в Чичен-Ице, он с улыбкой говорил, что великий певец значительно уступает юкатанскому хору, исполнявшему Кантату о Кукулькане. Его слова "У итальянца - техника, а у юкатанцев - душа" повторялись многими в Мексике...

9

Кнорозов всегда ощущал себя прежде всего гражданином своей страны - как бы она ни называлась. Грянувшая перестройка была воспринята им с воодушевлением, которое вскоре сменилось скепсисом. "Опять митингуют", - ехидно комментировал он общественные дискуссии в институте, а Ельцина иначе как "котом Базилио" не называл. К сожалению, скепсис Юрия Валентиновича оправдался: последние годы его никто не "держал за руки", но до исследований ученого новым властям не было никакого дела.

Гения не стало 30 марта 1999 г. Его смерть и похороны по абсурдности напоминали кончину Паганини. Кнорозов умер в одиночестве в коридоре одной из городских больниц, где после инсульта у него развилась пневмония.

Дирекция Кунсткамеры решила не предоставлять зал музея для прощания с ним, и множество людей собралось в тесном больничном морге, где рядом было выставлено еще несколько гробов.

Кнорозов очень любил Невскую лавру, но похоронили его на новом кладбище вдали от города. Петербург стал криминальной столицей России, и даже память о гениях мирового уровня здесь, похоже, больше никому не нужна...   

P.S.  Научное наследие Ю.В. Кнорозова бережно хранят в Москве. В столичном Российском государственном гуманитарном университете при помощи мексиканского посольства еще при жизни великого ученого был создан Центр мезоамериканских исследований, который теперь носит его имя

Источник информации: "Алфавит" No.39, 2000

www.pseudology.org