В 1947 году немец Карл Мангейм написал статью, которая положила начало тому, что называется теорией поколений. Словом, если бы Мангейм родился на других широтах и долготах, его теория была бы убедительнее и крепче. В суровом континентальном климате каждые 10 лет государство имеет обыкновение говорить гражданам что-нибудь новенькое

Мангейм различал три уровня специфической близости, связанной с годом рождения. Первый - демографический: все, кто родились более ли менее в один год. Второй - ровесники из одной страны и одного социального класса. И, наконец, третий уровень, с которым работал Мангейм, generational group - cверстническая группа: ровесники, определяющие культуру и путь двух предыдущих уровней. Тот, кто придумывает, маркирует культуру сверстников.

Тихое течение западной жизни, new wave сменяется на disco, как когда-то матчиш - на танго, устойчивый быт, зависящий от курса акций на Wall Street, Джон, идущий в колледж, чтобы стать менеджером, игра "Ливерпуль" -"Манчестер Юнайтед" или Red Socks - White Socks - в системе ничего не меняется драматически. Другое дело - Россия, Турция, Сербия. Каждое следующее поколение правителей восходит на крови предыдущих: Карагеоргиевичи, Инженерный замок, младотурки. Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь

Для нас, людей периферии, годы рождения поэтому становятся важнейшей частью анкеты, определяющей судьбу

Для них важно - католик или протестант, белый или черный, мужчина или женщина. А у нас те, кто родился в 1890-х или в 1920-х, самим фактом рождения подставили голову под такие события, когда ни конфессия, ни пол уже не имели ни малейшего значения. И, когда Мангейм опубликовал свою теорию в неблагополучной Германии, он, видимо, не понимал, что само существование Аденауэра - Эрхардта - Коля, тихое стремление немца к тому, чтобы унавоживать свой садик, в каком-то смысле отменяет его собственную теорию.

Словом, если бы Мангейм родился на других широтах и долготах, его теория была бы убедительнее и крепче. В суровом континентальном климате каждые 10 лет государство имеет обыкновение говорить гражданам что-нибудь новенькое. Все, что вы помнили, вы должны забыть, забыть до такой степени, что если вспомните, то мы вас замучаем.

Любили красное - полюбите трехцветное, молились двумя перстами - молитесь тремя. Понятно, что Мангейм тоже пережил непростые времена: Вильгельм, Веймар, Гитлер, американский пехотинец. Но в России эти изменения являются не ужасным катаклизмом (как в Германии), а вещью столь же обычной как смена времен года.

Девять поколений выкинули портреты прошлых кумиров:

Николая меняли на Троцкого, Троцкого на Ленина, Ленина на Сталина, того на Хрущева и т. д. Такова специфика нашей одной шестой части суши. Тот же Мангейм разумно ввел идею осевого события. По-русски - того момента, когда меняют портреты. Поколение возникает тогда, когда в школе висят одни портреты, а в университете другие. Пятидесятники - это те, у кого в школе над доской висел Иосиф Виссарионович, а в университете - Владимир Ильич, постепенно оттесненный Никитой Сергеевичем.

Пятидесятники - это те, кого неверно называют шестидесятниками. Это те, кто учился в мужских послевоенных школах, но видели "трофейные" кинофильмы, для кого борьба с космополитизмом и реальная поножовщина, любовь к джазу и комсомолу были соединены вместе.

Для меня - это поколение старших братьев. Сегодня обычное поношение шестидесятников моими сверстниками семидесятниками не есть Фрейдистская борьба сына с отцом, а коммунальная борьба со старшим братом, который вел себя гордо, уводил девиц и всячески пренебрегал.