Московский комсомолец, 18 октября 1981 Игорь Семёнович Кон Истоки личности "Я человек ленивый". Это была первая фраза профессора, с которой началось наше знакомство, и меня смущало, как может лень помогать работе и жизни. Но тот вопрос я так и не задала. Познакомились мы в "Артеке". Пахмутова и Шаинский, Крылатое и Толкунова, Кобзон и Богатиков, и даже выступавший на большой артековской костровой Иван Семенович Козловский не удивляли своим появлением здесь. Но доктор философских наук? Только потом я поняла, что известные артисты и композиторы приехали в гости, а Игорь Семенович был здесь свой. Дети не окружали его толпой и не просили автографы, но общение было постоянным. Он был не очень заметен среди них, но живо интересовался всем. Они рассказывали ему о себе, делились и сокровенными мыслями. А он с интересом смотрел футбольные и баскетбольные матчи, и артековские соревнования предпочитал международным. Иногда что-то подсказывал вожатому, чего тот за суетой не увидел в своем пионере. Отношения между учителем и учеником никогда не бывают и не могут быть абсолютно равными - сказываются и возрастные различия, и неодинаковость жизненного опыта, и асимметричность социальных ролей. Учитель, нарушающий эти незримые границы, не только ставит себя в ложное положение, но и обманывает ожидания ученика, жаждущего найти в воспитателе не сверстника, а именно старшего Друга и наставника. Но в одном равенство между ними обязательно- в степени искренности. И эта искренность вознаграждается сторицей. Раскрываясь навстречу ученику и получая доступ в его внутренний мир, учитель тем самым раздвигает границы и обогащает содержание собственного "я". Это не тезис в его учебнике, а жизненное правило, убеждение, и не только в отношениях с учениками. - Игорь Семенович, в чем особенности и сложности положения и жизни современных подростков и юношей? - Как сказал один советский юморист, плоды акселерации растут быстро, но созревают медленно. Сложностей много. Тут и рассогласованность темпов физического и социального созревания, и неравномерность индивидуального развития, и проблема координации усилий различных общественных институтов воспитания, и до сих пор недооцениваемая педагогикой проблема психологических половых различий, и ряд других, более конкретных вопросов. Каждый старшеклассник представляет собой противоречивое единство детскости и взрослости, и от воспитания зависит, какую грань он предпочтет высветить, на какое начало - детское или взрослое - опереться. Многие учителя и родители чаще апеллируют к детскому началу в подростках, уповая главным образом на зависимость и послушание. Такая установка бессознательно льстит самолюбию взрослых: чем беспомощнее и инфантильнее кажутся дети, тем значительнее и нужнее выглядят в своих собственных глазах учителя и родители. Но установка эта ложная и вредная. У постоянно опекаемого человека вырабатывается привычка к пассивной зависимости или бессмысленный, анархический негативизм. То, что кажется некоторым педагогам инфантильностью. фактически представляет собой уже сформулировавшуюся иждивенческую, потребительскую установку. В философии и психологии давно уже установлена близость, даже синонимичность понятий личности, свободы и творчества. Лисность есть только там, где есть освобода и творчество. Это важнейшее требование к условиям ее формирования. - Игорь Семенович, я вспоминаю свои школьные годы, сравниваю свое отношение к школе и отношение сегодняшних школьников. Мне кажется их отношение более негативным. - Большая часть претензий старшеклассников к школе сводится именно к тому, что в ней недостает творчества и самостоятельности. Объясняя такое положение, учителя нередко ссылаются на пассивность и инфантильность самих старшеклассников, не проявляющих инициативы и чувства ответственности. Однако это - прямое следствие соответствующего стиля воспитания. Нельзя внушать ребенку, что дорогу осилит идущий, и одновременно не позволять ему ходить. Психологические последствия школьных конфликтов иногда весьма серьезны. Ленинградский ученый-педагог Т. В. Шадрина, изучив отношение к образованию более двух с половиной тысяч молодых рабочих, не окончивших средней школы, считает, что это отношение в высокой степени зависит от прошлого учебного опыта, отношений со школьными учителями. Преодолеть прошлый отрицательный опыт очень трудно. Воспитателя часто сравнивают со скульптором. Но человеческое дитя - не глина, из которой можно вылепить все что угодно, и даже не мрамор, противопоставляющий усилиям мастера неподатливость камня. Педагога можно скорее сравнить со скульптором по дереву, вроде Коненкова или Эрьзя. который осуществляет творческий замысел не вопреки материалу, а выявляя его собственные возможности. - А с чем связан ваш интерес к юношескому возрасту? - Получилось так, что я поступил в вуз в 15 лет, сдав экстерном экзамены за старшие классы. Учиться мне было нетрудно, но мои однокурсники, часть которых уже прошла фронт, были намного старше меня. Общение со сверстниками, которое в этом возрасте исключительно важно, восстановилось у меня лишь через три года. Поэтому навсегда остался живой интерес к тому, как этот возраст переживают другие. Однако заниматься этим профессионально я и не думал. Но в 1964 году общество "Знание" проводило большой семинар по молодежной проблематике. Меня попросили выступить с докладом, в котором обсуждался, в частности, вопрос, как стоит сегодня проблема отцов и детей. Поскольку начилие такой проблемы тогда многие отрицали, доклад казался острее, чем был на самом деле. Однако аудитории он понравился. Разговор о трудностях и противоречиях взросления вызвал определенный общественный отклик, и я невольно оказался вовлечен в обсуждение актуальных социально - педагогических проблем. Много ценных наблюдений дали мне "Артек" и "Орленок". Так и пошло... Поэтому, когда меня попросили подготовить учебное пособие по психологии юношеского возраста - такого учебника в СССР не было почти 50 лет, - поддался соблазну и написал. - Так просто: попросили, и написал? А если бы предложили написать учебник физики? - Ну, конечно, не совсем так. Но лично у меня поворот к новым темам большей частью связан с каким-то внешним толчком, и лишь потом понимаешь, что это закономерный результат внутреннего развития. По образованию я историк, но всегда итересовался философией, много лет занимался (и сейчас продолжаю) проблемами философии истории и истории социологии. Первотолчком обращения к теории личности послужил заказ на статью для "Философской энциклопедии". Увлекся, подготовил спецкурс, а затем книгу "Социология личности". Мне помогает природная лень. Начав что-либо, я уже не могу это бросить, жаль потраченных усилий. А заверш|ив определенный этап работы, видишь, то это-только начало. Волей-неволей приходится продолжать. Так, в основе моей книги по сексологии, которая частично публикована в виде статей, были лекции, прочитанные для врачей - психиатров и сексопатологов. - А вы не боитесь вторгаться в область медицины? - Боже сохрани! Эта книга вовсе не медицинская. Разделом медицины является с:ексопатолотия. Но она может развиваться только на основе законов нормального сексуального поведения, изучением которого и занимается сексология. Человеческая сексуальность не есть чисто биологическое явление. Она неразрывно связана с культурой, социальными, этическими другими факторами, и, конечно, с психологией. Изучение этой сферы жизни долгое время находилось под запретом. В Англии прошлом веке даже попросить соседку за столом передать цыплячью ножку считалось неприличным, так как слово "ножка" называло сексуальные ассоциации. Немецкий писатель Ганс Фаллада в своей автобиографической книге "У нас дома в далекие времена" описывает инцидент в гостях у старой тетки, когда ему, одиннадцатилетнему мальчику, мать сказала, чтобы он не болтал ногами. Тетка пришла в ужас. "Настоящей даме лучше не упоминать про это, внизу, - она глазами покаала на мои ноги... - Но если уж ей необходимо это назвать, то она говорит "пьедестал" или во всяком случае "постамент"... Ганс, оставь в покое свой постамент, вот так звучит прилично, Луиза!". Заниматься сексологией в таких условиях было довольно трудно. Даже сейчас некоторые убеждены, что интерес к этой сфере жизни является "нездоровым" и свидетельствует о каких-то личных аномалиях автора. Если применить эту "логику" к другим отраслям знания, придется предположить, что языкознанием занимается косноязычные, физиологией питания - обжоры (а может, язвенники), а психологией мышления - кретины. Современная сексология - наука в основном послевоенного периода. И ее представления сильно отличаются от тех, которые господствовали пятьдесят и даже тридцать лет назад. - Эти сдвиги заметны. Ужа не вызывает споров необходимость службы знакомств и консультативных центров в системе здравоохранения. Но вот введение в ряде школ Москвы экспериментальных уроков по подготовке к семейной жизни, включая и вопросы полового просвещения, вызвало споры и у родителей и в педагогической среде. - К сожалению, наша педагогика в этом вопросе сильно отстает от запросов жизни. Курсы, подобные тем, какие сейчас вводятся в нескольких московских школах, давно существуют во всех социалистических странах, а также в Прибалтийских республиках, например, в Эстонии, Литве. Трудность, однако, в том, что уровень полового просвещения в школе не может быть намного выше, чем уровень сексуальной культуры взрослого населения. Поэтому просвещение детей и взрослых должно идти параллельно. Директор одной из подмосковных школ сначала для учителей организовал лекции по этой тематике, потом-для родителей, и только затем - для школьников. Уровни лекций были разные. Но возникло понимание и общая заинтересованность в важности этих знаний. Задача в том, как сочетать нравственно-этическое воспитание, без которого немыслима здоровая семья, и собственно половое просвещение. Некоторые педагоги хотели бы ограничиться первой задачей, отложив вторую на потом. Если в дни нашей юности чему-то не учили, это вовсе не значит, что такие знания не нужны. И, конечно, нужны научные исследования и подготовка кадров. С этим пока плохо. Хотя в последнее время больше выпускают популярной литературы и дл> взрослых, и для подростков, ни в медицинских, ни в педагогических вузах студенты до сих пор не получают даже самых элементарных сексологических знаний. По этому консультативную, пропагандистскую работу иногда некому вести. И этим сплошь и рядом занимаются недостаточно подготовленные люди и просто халтурщики. - Игорь Семенович, 21 год вы стал" кандидатом сразу двух наук - истории и философии. Как это произошло? - Случайно. По окончании истфака я был в аспирантуре на кафедре новой истории, а в порядке комсомольского поручения работал внештатным инструктором райкома комсомола по школам. Много времени проводил со старшеклассниками по возрасту они были ближе мне чем сокурсники. Мы организовывали диспуты о морали, о любви, о дружбе. Никакой специальной литературы или опыта проведения таких диспутов тогда, в первые послевоенные годы, не было. Все разрабатывали сами. И вот на одном из диспутов возник вопрос - "Как оценивать теорию разумного эгоизма сегодня?". Что я тогда ответил, уже не помню. Но при дя домой, стал внимательно перечитывать Чернышевского. К тому времени было уже около шестисот диссертаций по Чернышевскому, но этикой его почему-то не занимались. Так что можно считать, что моя вторая кандидатская выросла из общественной работы. - Вы занимаетесь вопросами философии и истории, этики и психологии, сексологии и социологии, а работаете в Институте этнографии Академии наук СССР. - За редкими исключениями, я не занимаюсь ни социологией, ни психологией, ни историей в чистом виде, а только пытаюсь перекинуть между ними мостки. В каком состоянии берега и захотят ли их обитатели прогуляться на другую сторону, чтобы взглянуть на свои проблемы глазами своих соседей, - от меня не зависит. Я никому ничего не навязываю, никого не подменяю, я всего лишь посредник. Иногда мне кажется, что такая работа нужна, иногда - что бесполезна... Если же говорить об организационной стороне дела, то в социологических учреждениях слишком часты разные реорганизации, а наука, как и служение муз, не терпит суеты. А если по существу, то без сравнительно - исторических исследований, которыми занимается прежде всего этнография, нельзя понять ни закономерности мира детства, ни особенности воспитания и формирования личности у разных народов. Именно этим мы и занимаемся. Так что, по-моему, я работаю на своем месте. Беседу вела Н. Осипова Статьи и другие публикации   www.pseudology.org