Известия, № 76 (7452) от 01 апреля 1941 года Лев Романович Шейнин Расхитители Расхитители — Встать! Суд идет!..   Публика, находившаяся в этот день в судебном зале одного из нарсудов г. Москвы, встала. Из совещательной комнаты вышел совсем еще молодой судья и двое народных заседателей — пожилой мужчина и молодая, быстроглазая девушка, ткачиха с Трехгорки. На скамье подсудимых сидел худощавый человек лет тридцати, в щеголеватом, но изрядно помятом костюме. Рядом с ним стояли два конвоира — подсудимый был пол стражей. Судья открыл заседание, об'явил состав суда и предложил секретарю огласить обвинительное заключение.   Обвинительное заключение довольно сухо и лаконично повествовало, что подсудимый Гельд, Сергей Владимирович, имеющий судимости за кражи и грабежи, обвиняется в ряде мошеннических действий и подлогов. Подсудимый внимал обвинительному заключению, чуть заметно покачиваясь, полузакрыв глаза, и было похоже, что он слушает какойто давно знакомый мотив.   — Подсудимый, встаньте, — сказал судья, когда обвинительное заключение было прочитано. — Признаете ли вы себя виновным?   Подсудимый спокойно встал, откашлялся и... запел. Да, запел арию Гремина из "Евгения Онегина". "... Онегин, я скрывать не стааану, Безумно я люблююю Татьяну..."   Судья густо покраснел и от неожиданности потерял дар речи. Пожилой нарзаседатель побагровел и выпученными глазами смотрел на поющего подсудимого. Наконец, придя в себя, судья сердито произнес: — Подсудимый, призываю вас к порядку! Не забывайтесь, иначе я выведу вас из зала... В ответ молодой человек оборвал арию, но тут же перешел на мотив из "Веселой вдовы". Звонки и возгласы Судьи действия не возымели. Окончательно растерявшись, судья об'явил перерыв и через несколько минут огласил определение суда:   — Принимая во внимание,—прочел он,—что подсудимый Гельд не отвечает на вопросы, а также поет, что указывает на невменяемое его состояние, исключающее нормальное рассмотрение дела, суд на основании ст. 24 УК определил: Дело слушанием приостановить, а подсудимого подвергнуть судебнопсихиатрической экспертизе...   Нет нужды подробно рассказывать о том, как вел себя Гельд на экспертизе. Он поочередно впадал в буйное и подавленное состояние, плакал и Смеялся, молчал и пел, категорически утверждая, что он—родной сын Николая Романова. Через месяц, признанный душевнобольным и помещенный для принудительного лечения в психиатрическую больницу, музыкальный молодой человек, известный под фамилией Гельд, бежал, как излагалось в рапорте дежурного врача "в неизвестном направлении ".   А вскоре после этого уголовная хроника Киева зарегистрировала дерзкое вооруженное ограбление одной квартиры, совершенное молодым леловеком с изысканными, как рассказывали потерпевшие, манерами. Его удалось обнаружить и задержать и он, признав себя виновным, скромно отрекомендовалсяВельд Сергей Владимирович. Что ж, Вельд, так Вельд. В киевской уголовной картотеке он не значился, обвинение его было доказано, вину свою он не отрицал. Дело было направлено в Киевский облсуд и Вельд был приговорен к 4 годам заключения. Через пять месяцев Вельд бежал из лагеря, где он снискал себе популярность, как исполнитель романсов и арий. Когда в Ленинграде было обнаружено, что дефицитные электромоторы, фондов на которые добивались снабженцы многочисленных трестов, заводов и фабрик, сравнительно легко можно приобрести по повышенным пенам в некоторых магазинах, это обратило на себя внимание.   Расследование установило, что все эти электромоторы попали в Ленинград из Москвы, из Главэлектросбыта, за счет фондов Главогнеупора, откуда путями поистине загадочными они поступали в Куйбышевский промкомбинат якобы для перемотки. Оказалось, впрочем, что никакой перемотки эти моторы не требовали, так как поступали в исправнейшем состоянии, и Что значились они перемотанными лишь для того, чтобы соответственно повыситься в цене.   Получавшаяся таким образом разница целиком оставалась в руках предприимчивых комбинаторов из Куйбышевского промкомбината и по 1.750 электромоторам составила довольно значительную сумму. Но, когда это было установлено, осталось внести ясность еще в один вопрос: почему фонды на 1.750 электромоторов попали вместо Главогнеупора в Москве в Куйбышевский промкомбинат в Ленинграде?   Это был тем более законный вопрос, что Главогнеупор и промкомбинат ничего общего между собой не имели и иметь не могли и, кроме того, в производственные функции промкомбината отнюдь не входила перемотка электромоторов даже в том случае, если бы они дейсгвительно в этой перемотке нуждались. Впрочем, последнее обстоятельство особенно не удивило работников следственного отдела Прокуратуры СССР, занявшихся этим делом.   К тому времени уже было с предельной точностью установлено, что в этом промкомбинате творились и не такие дела: ворованная бумага, вискоза, трикотаж перерабатывались и сбывались по спекулятивным ценам этим любопытным промкомбинатом, под видом которого в сущности орудовала целая банда очень ловких и очень наглых жуликов. Прокурор Морозов и следователь Преображенский, которым было поручено расследовать эпизод с электромоторами, действовали методично а последовательно.   Они шли по следам каждого мотора из промкомбината в трест, из Ленинграда в Москву, с товарной конторы Октябрьской дороги на завод, с завода в Главогнеупор, из главка в его московскую контору, из московской конторы в отдел снабжения, из отдела снабжения в кабинет старшего инженера по высоковольтному оборудованию Вельдмана.   Впрочем, самого Вельдмана в кабинете уже не оказалось, так как к тому времени он был повышен в должности и приказом по Наркомчермету от 28 сентября 1939 года назначен старшим инженером отдела оборудования Главснаба Наркомчермета. Этому назначению предшествовала подробная характеристика, представленная в отдел кадров Наркомчермета 1 сентября 1939 года за М 13/1410 и подписанная главным инженером Главогнеупора Трофимовым и начальником отдела снабжения Иоффе.   В этой характевистике повествуется о том, что "Вельдман С. В. работал в системе Главогнеупора с сентября 1937 года" и за это время "обнаружил знание дела, преданность работе, исключительную оперативность", а главное — "понимание поставленных перед ним задач".   Когда следователь явился в квартит ру Вельдмана, он сидел за столом, погруженный в чтение учебника психиатрии.   — Чем могу служить?— наконец, спросил он, оторвавшись от книги. — Небольшой консультацией, — любезно сказал следователь, — мне хотелось бы знать, как сбываются фонды на электромоторы. Не можете ли вы мне в этом помочь? — С кем имею честь? — Я — следователь. Вот мое удостоверение. — Очень приятно,—сказал Вельдман.   *   Когда его арестовали, он написал жалобы во все адреса. Он обращал внимание на произвол следственных властей, отмечал "махаевское отношение к технической интеллигенции", возмущался незаконным арестом его. "честного советского специалиста с солидным стажем". Потом он "сошел с ума".   Будучи вызван на допрос, он неожиданно запел. Арии из опер сменялись песенками из различных оперетт, цыганскими романсами, лирическими мотивами, немецкими маршами и народными частушками. Все это исполнялось в кабинете следователя, который с невозмутимым и даже довольным видом слушал это самодеятельное выступление. Когда Вельдман. наконец, устал, следователь спросил:   — Все? Репертуар исчерпан? Мне кажется, вы еще забыли исполнить арию Гремина из "Евгения Онегина". Четыре года тому назад. Вельдман, вы с успехом исполнили ее в нарсуде. Помните? Если не ошибаюсь, ваша фамилия тогда была Гельд? Несколько позже вы с неменьшим успехом исполняли эту же арию *на концертах в Nском лагере. Если не ошибаюсь, тогда ваша фамилия была уже Вельд? Вельдман с любопытством взглянул на следователя, улыбнулся и спокойно произнес:   — Ничего пе скажешь, чистая работа. Насколько я припоминаю, вы правы. — Начнем говорить? — спросил следователь. — Начнём пожаалуй, — запел было по привычке Вельдман, но сразу поперхнулся, покраснел и извинился.   *   И он начал рассказывать. Бежав из лагеря, Гельд-Вельд прибыл в Москву и по подложным документам на имя Вельдмана поступил на работу в московскую контору Главогнеупора. Профессиональный уголовпый преступник был зачислен "проницательными" руководителями Главогнеупора старшим инженером отдела снабжения.   — Незаменимый парень, — говорило о нем начальство. — С таким не пропадешь.   И с ним действительно нельзя было пропасть. Он завел нужные связи и подружился с заместителем начальника Главэлектросбыта .Акимовичем. Не успел Якимович жениться, как услужливый Вельдман преподнес ему дорогую заграничную шкурку серебряного лака на туфельки супруге.   — Возьмите, возьмите, — сказал он,—о деньгах не беспокойтесь. Братишка из Англии привез, был там в командировке.   За туфельками пошли духи, часики, отрез на костюм и многое другое. Якимович был окончательно освоен и покорен. Тогда Вельдман двинулся в Ленинград. В несколько дней, какимто особым, воровским нюхом находя и определяя "подходящих людей", Вельдман близко сошелся с начальником отдела оборудования конторы Главстройпрома Евламтьевым, с работниками электротехнического отдела универмага Ленжилснаба Берлиным и Мадора, с заведующим электромехапической мастерской промкомбината Куйбышевского района Некричем.   В номере "Астории" состоялось первое организационное совещание.   — Совещание господ акционеров считаю открытым, — об'явил Вельдман и постучал карапдашиком по столу. — Разрешите доложить программу... Схема товарооборота такая.   Схема была остроумна и гарантировала казалось, от всяких неприятностей и осложнений: Вельдман брал на себя получение фондов на моторы из Главэлектросбыта в адрес Главогнеупора. Затем эти фонды он должен был переадресовать в адрес северозападной конторы Главстройпрома, в Ленинград. Евлампиев должен был эти фонды передать в адрес промкомбината Куйбышевского района.   Некричу оставалось составлять акты о том, что моторы якобы реставрируются в промкомбинате, и списывать для этих целей каждый третий мотор, будто бы разбиравшийся для реставрации двух других. Потом эти моторы, как реставрированные, подлежали оценке дороже обычных и направлялись в универмаг. Берлин и Мадора должны были их распродавать, не проводя по книгам универмага.   — Выручку,—закончил свой доклад Вельдман, — будем делить честно. Полагаю, что все окажутся джентльменами. Совещание объявляю закрытым.   Вернувшись в Москву, Вельдман в полном соответствии с приведенной выше характеристикой руководителей Главогнеупора обнаружил подлинное знапие дела, исключительную оперативность, а главное, "понимание поставленных перед пим задач". Якимович был в восторге. Наряды на электромоторы Вельдман от него получил. Деньги дал. Опять получил. Опять дал. Электромоторы поехали в Ленинград. Встречный поток денег хлынул в Москву.   Легко, бесшумно и просто завертелась сложная воровская машина, заработал воровской конвейер. Более чем 900 тысяч рублей расхитили преступники таким путем. Так иногда некоторые хозяйственники и руководители отделов кадров, сверхбдительно изучая биографии бабушек и дедушек, уделяют мало внимания биографиям "внуков". Они принимают их на ответственную работу, назначают старшими инженерами людей, которые вместо диплома могут лишь нредъявить справку о многочисленных судимостях. Оглавление   www.pseudology.org