4-е издание, доп. СПб.: Питер, 2005. – 330 с. Игорь Семёнович Кон Ребенок и общество Раздел 5 Родители и дети в постсоветской России Все проблемы, существующие на Западе, актуальны и для современной России, причем многие из них стоят у нас значительно острее, потому что общие трудности демографической модернизации усугубляются социально-экономическим кризисом страны, а сопутствующая ему волна консервативного сознания препятствует развитию трезвой социальной рефлексии, подменяя ее наивной морализацией и призывами "вернуться" из трудного настоящего в воображаемое прошлое. Прежде всего, налицо общее ослабление института брака. В 1999 г. почти 28% всех родившихся в России детей появились на свет вне зарегистрированного брака, за 10 лет внебрачная рождаемость выросла более, чем вдвое. Быстрый рост внебрачной рождаемости не является исключительно российским явлением и его не следует выводить из "падения нравов", тем более, что половина внебрачных рождений признается отцами, что свидетельствует о неслучайном характере отношений между родителями. По данным крупных выборочных переписей в 1996 г. в незарегистрированных браках состояло 14% женщин от 20 до 24 лет, а в 1999 г. - уже 17.4%. Однако незарегистрированные отношения дают женщине значительно меньше правовых гарантий. В сочетании с быстрым увеличением количества разводов с конца 1980-х до 1994 г., когда этот показатель начал снижаться, это способствует росту социальной и психологической безотцовщины. Изменились и социально-психологические установки на рождаемость. С суждениями, что "долг каждой женщины стать матерью" и "долг каждого мужчины растить детей" гораздо чаще соглашаются представители старших, нежели младших поколений. Особенно заметны сдвиги в установках женщин. На вопрос "Должна ли каждая женщина стать матерью?" среди опрошенных в конце 1990-х гг. петербургских женщин от 18 до 29 лет утвердительно ответили лишь 20% , а среди 30 -39-летних - только 17%. Это значит, что материнство, которое религиозная мораль всегда считала главной ипостасью женщины, становится лишь одной из ее социальных идентичностей. В представлениях россиян о справедливом распределении семейных функций и об обязанностях матери и отца традиционалистские установки борются с эгалитарными, сопровождаясь жесткими взаимными обвинениями мужчин и женщин. Судя по имеющимся социологическим данным, реальное разделение труда и ответственности в семье, даже городской, является скорее традиционным. Роли добытчика и распорядителя денег отчетливо распределены между мужем и женой соответственно - он зарабатывает, она тратит. Мужья работают больше часов и зарабатывают больше своих жен. 80% опрошенных москвичей считают зарабатывание денег преимущественно заботой мужа, но в тоже время больше трети их предпочитают, чтобы деньгами распоряжались жены. Только 15% женатых мужчин предпочитают сами распоряжаться деньгами - в 2.5 раза меньше, чем число женщин. Однако многие жены воспринимают это не как привилегию, а как бремя . Что касается заботы о детях, то 81% опрошенных хотели бы делить ее поровну. На вопрос "Способно ли большинство мужчин так же, как и женщины, заботиться о детях?" среди состоящих в браке положительно ответили 65.6% женщин и 67.7% мужчин, отрицательно - четверть женщин и почти треть мужчин. Однако фактически, хотя более молодые и образованные мужья готовы взять на себя часть семейных дел, эти сдвиги происходят очень медленно. Если судить по реальным затратам времени, то разница между мужчинами и женщинами в постсоветский период даже увеличилась. В 1992 г. женщины тратили на домашнее хозяйство 8 часов, а мужчины - 3 часа. Участие отца в воспитании детей, за исключением дисциплинирования ребенка, участие в котором признал каждый четвертый отец, часто остается символическим. По остальным вопросам отцовское участие колеблется от 8.5% (помощь ребенку в приготовлении уроков) до 1.9% (уход за больным ребенком). В описании процессов принятия решений супруги часто резко расходятся: мужья склонны думать, что большинство семейных решений принимается совместно, тогда как жены выше оценивают собственную роль. А по ключевому для нашей темы вопросу "Что детям можно делать?" решающую роль мужьям отвели только 8.7% жен и 8.2 мужей. Еще больше падает влияние отца в случае развода. По данным опроса большой группы разведенных жен и мужей, только треть таких отцов, по их словам, достаточно часто видят своих детей и могут в какой-то степени заниматься их воспитанием. Жены оценивают положение еще пессимистичнее, вдвое чаще говоря об отсутствии каких-либо бы то ни было отношений между отцом и ребенком. Такая же картина и во Франции. Однако дело тут не только и может быть даже не столько в нежелании отцов, сколько в настроении самих женщин. Только 17% разведенных жен сказали, что они хотели бы более частых контактов отца с детьми, тогда как 41% предпочли бы, чтобы таких контактов не было вовсе. Некоторые разведенные отцы вынуждены отстаивать свои права на ребенка в суде и даже создали собственную правозащитную организацию Эти социальные факты необходимо учитывать не только педагогам и психологам, но и политикам, которые часто склонны переоценивать эффективность нравственных призывов и административно-силовых методов. Разумеется, детей нужно защищать и охранять. Но сами по себе административные меры так же мало способны создать ответственное родительство, как повышение легального возраста согласия - изменить тенденции развития подростковой сексуальности и сделать молодежную культуру более целомудренной . Социальная политика - не ритуальный плач по России, "которую мы потеряли", и не зычный командирский окрик "Все по местам!" Здесь нужен прежде всего социологический реализм. Содержание Индекс   www.pseudology.org