№ 27, 02 июля 1988 Жизнь при СПИДе. Готовы ли мы ? Алла Аллова У женщины, зараженной вирусом СПИДа, с 50-процентной вероятностью может родиться инфицированный ребенок. Это статистика. Да. человечество уже знает и такую статистику... Врачи в этих случаях не могут твердо настаивать на аборте — есть 50 процентов надежды. Я ожидала всего — только не этого. Ожидала слез, отчаяния, раздражения, леденящего безразличия и взгляда в одну точку, наконец злости, вызова — чего. мол. пришла! Никогда не видела беременных со СПИДом? К этому всему я еще как-то была готова. Белокурая, кудрявая, она щебетала что-то о будущем ребенке, радостно замирала, прислушиваясь к его барахтанью... Она была счастлива. А может, когда тебе 19 лет, ты любишь и любима, и все в твоей жизни в первый раз. невероятно, немыслимо поверить в смертельную опасность? «Не может жизнь так страшно наказать меня, не может! За что? Ведь не за что.— Она улыбнулась.— Мне кажется, все будет хорошо!". И мне показалось тоже. Я вспомнила недавний разговор двух женщин в автобусе: СПИД — это у шлюх и наркоманов. У порядочных людей никакого СПИДа не может быть! . Она вышла замуж год назад и заразилась от мужа — своего первого мужчины. Только когда после нашего разговора она. уходя из комнаты, обернулась уже в дверях, я увидела совсем другое лицо. Лицо человека, который смотрит в пропасть. ЕСТЬ ЛИ ЛЕКАРСТВО ОТ СЕКСА? Готовя этот материал, я просмотрела практически все статьи о СПИДе в нашей печати. Главный вывод почти каждого материала— а в качестве авторов выступали и журналисты, и специалисты,— чуть утрируя, таков: если группы риска, то есть проститутки, гомосексуалисты и наркоманы, образумятся и перестанут быть проститутками, гомосексуалистами и наркоманами, то СПИДа у нас не будет. Но могут ли они образумиться перед лицом угрозы СПИДа? Реально ли это? С этого вопроса началась наша беседа с доктором философских наук, социологом, членом Международной Академии сексологических исследований Игорем Семеновичем КОНОМ. Я пока слышал только об одной проститутке, которая так испугалась СПИДа, что сменила профессию. Бывает, что в анонимные пункты проверки на СПИД обращаются женщины, узнавшие каким-то образом: иностранцы, с которыми они контактировали, заражены. Когда анализ их успокаивает: пронесло,— вы думаете, они бросают свое занятие? Нет. Хотя и пережили сильный испуг, и поняли прекрасно, что были в смертельной опасности. Вообще, если говорить о проститутках и наркоманах... Беда в том, что эти группы риска с точки зрения угрозы СПИДа — это еще и группы риска в более широком смысле. Это люди, склонные к риску. Люди же с развитым самоконтролем, а тем более мнительные, люди с обычной, нормальной тревожностью за свое здоровье, карьеру, будущее, с чувством ответственности за свою жизнь вряд ли станут наркоманами или проститутками, даже если захотят. Надеюсь, понятно: я вовсе не говорю, что проститутки и наркоманы — смелые люди. Просто у них отсутствует элементарный, нормальный, необходимый страх за свое здоровье и свою судьбу, за возможность реализоваться в этой единственной жизни, который и держит иных в руках. Еще сложнее с гомосексуалистами. Во-первых, это весьма многочисленная группа. По подсчетам ученых, исключительно гомосексуальный образ жизни ведут 2—5 процентов мужского населения. Что же касается эпизодических контактов, особенно среди подростков, то они вообще не поддаются учету. Во-вторых, для большинства людей сексуальная ориентация не является делом свободного выбора. Коррекция возможна лишь у некоторой части гомосексуалистов, причем дело это архитрудное, а в нашей стране, где сексология находится в пеленках, тем более. Журналисты и врачи, утверждающие обратное, вводят общественность в заблуждение. По невежеству... Для многих людей вопрос стоит так: гомосексуальная половая жизнь или никакой. Вообще меня стали всерьез беспокоить настойчивые разговоры о группах риска. Мы как бы отгородились от проблемы СПИДа этими группами: мол, СПИД— это там, у них, за непроницаемой стеной, а тут у нас все спокойно. Но стены нет, группы риска обитают не на Луне, а здесь, среди нас. И, простите, половой жизнью живут не только группы риска. Вполне добропорядочные люди тоже занимаются сексом, и не только со своими супругами, хотя бы потому, что не у всех есть семья. Давайте наконец скажем честно: опасность заразиться СПИДом уже давно вышла из «резерваций» групп риска. Сначала лидирующей группой риска были гомосексуалисты. Эта субкультура чрезвычайно осуждаемая, поэтому контакты здесь чаще анонимные, деиндивидуализированные и беспорядочные, с разными партнерами, которых бывает и по 50—60 за год. Естественно, что эпидемия здесь распространяется быстрее. Гомосексуалисты приняли на себя первый удар эпидемии. Но сегодняшние научные данные свидетельствуют: гетеросексуальные контакты вот-вот достигнут уровня гомосексуальных по степени опасности заражения - Зоной риска стал вообще секс -и внебрачные, и добрачные, и даже брачные связи. Значит, надо перефоромулирвать вопрос так: может ли наступление грозной болезни заставить человечество стать нравственнее? Ведь именно на нравственность делают ставку те, кто борется с эпидемиями - Если человек не делает что-либо из страха, вряд ли можно говорить о повышении его нравственности. Лучше подумаем вот над чем: является ли страх заразиться СПИДом сдерживающем фактором в сексуальной жизни? Боюсь, что в очень незначительной степени, во всяком случае, рассчитывать на это нельзя. Как только возникла эпидемия СПИДа западные сексологи и социологи тут же начали изучать проблему, прогнозировать поведение людей в условиях эпидемии с тем, чтобы выбрать наиболее правильные пути борьбы с ней. (Кстати непонятно, почему наши социологи до сих пор этим не занимаются.) В качестве модели взяли прошлые эпидемии венерических болезней. В частносте одну из самых больших, которая вспыхнула в американской армии после высадки союзников во Франции. Тогда сущетвовали две тактики пресечение эпидемии. Первая: солдат убеждали не вступать в половые контакты, объясняли, сколь велика опасность заражения. Никакого эффекта, эта запретительная, «удержательная» тактика совершенно не работала, страх никого не останавливал. Причем «свалить» все на экстремальность военных условий не получается: в мирное время люди ведут себя примерно так же. Но была другая тактика, она-то и дала положительные результаты — эпидемия круто пошла на убыль. Это пропаганда гигиенических мер, в частности презервативов. И все-таки сейчас пишут, что в связи со СПИДом на Западе меньше стало супружеских измен, у тех, кто не в браке, сократилось число партнеров... Да, такая тенденция есть и в США, и в Швеции, и в Англии, хотя это вовсе не означает, что люди там пришли к жесткой моногамии. Но не СПИД главный наставник в этой вспышке «чистоты нравов». Страх заразиться может быть сдерживающим фактором лишь для совершенно определенных категорий: во-первых, людей немолодых, у которых пик сексуальной активности уже позади, во-вторых, людей женатых, живущих стабильной семейной жизнью, ориентированных на семью. Ну, а молодежь с ее сексуальной активностью? А холостые и незамужние? Здесь СПИД мало кого испугает. Вернее, глаза боятся, а... Почему же сексуальная революция достигла своего пика в середине 70-х годов, а потом пошла на спад? Почему в 80-е годы на Западе экстенсивность сексуальных связей уменьшилась даже среди молодежи? После того, как полная — дальше некуда— сексуальная свобода была завоевана и уже нечего стало доказывать, выяснилось то, что в принципе было известно и раньше: с любовью лучше, чем без нее. Люди почувствовали, что сексуальные отношения дают настоящее удовлетворение и счастье, только когда они индивидуализированы. И вот вновь, уже лет 10—15 назад, пресыщенным Западом овладела идея романтической любви. Люди опять стали менее циничны и более сентиментальны. Никуда не деться от любви... Получается, что та самая пресловутая «сексуальная свобода», многократно разоблаченная, поруганная и истоптанная, ведет не к распущенности, как нас учили,— наоборот, к нравственному совершенствованию?.. ...а запреты развращают. Очень жаль, что мы так долго этого не понимали. Современное западное общество, которое нам десятилетиями представляли как царство разврата, разгул разнузданного, бездуховного секса,— это общество на самом деле куда нравственнее, чем в прошлые исторические эпохи; Викторианская Англия (синоним строгости половой морали) была чудовищным средоточием всевозможных сексуальных аномалий, проституции (здесь современный Запад отстал в несколько раз), очень жесткая, из одних запретов, официальная культура скрывала за своим «непорочным» фасадом огромное подполье разврата. Свобода создает новые проблемы, но одновременно и тормоза куда более надежные, чем внешние запреты. Жесткие внешние табу — моральные, религиозные,— соблюдение которых гарантирует человеку нравственную и политическую благонадежность, вытесняют, подменяют личную ответственность, берут весь груз нравственного выбора на себя. В результате вместо нравственности — послушание, и если человек послушен, не смеет нарушить запреты — все нормально. Когда же посмел нарушить — все, ему уже море по колено, внутренних-то тормозов у него нет. Либеральная сексуальная мораль поломала многие внешние запреты, и бремя нравственного выбора переместилось на плечи самой личности. И в процессе раскрепощения, наслаждения свободой люди — я, естественно, говорю не про всех, я говорю об общей тенденции— неожиданно обнаружили в себе большую ответственность за себя и за другого человека, вернее сказать, им пришлось учиться этой ответственности, появились внутренние тормоза. В сексуальной революции сработал автостоп, самоограничитель. Хочу сделать важную оговорку: я никоим образом не призываю к отбрасыванию любых запретов и табу, исторически выработанных культурой. Истинная сексуальная свобода в другом — в собственном выборе. Игорь Семенович, многие специалисты по СПИДу считают: поскольку советские люди более морально устойчивы и менее раскованны в сексуальной области (приводится даже такая цифра: «наш человек» вступает в половые контакты в среднем в 6 раз реже, чем «их человек»), следовательно, у нас есть преимущество перед Западом в борьбе со СПИДом По-моему, это как с преимуществом нашей административно-командной экономики перед их рыночной... Не знаю, как специалисты по СПИДу, но я понятия не имею, что происходит с сексом в нашей стране. Сексуальное поведение в Советском Союзе — тайна даже большая, чем карта военных заводов. Потому что по сексуальному поведению нет даже закрытых сведений. Полное отсутствие научных исследований, зато множество мифов о нашей моральной устойчивости, сексуальной «нераспущенности»... Известный советский демограф Марк Тольц провел в Перми исследования по добрачным зачатиям и другим таинственным явлениям. Пермское начальство обиделось: «Как оклеветан город!», Жители Перми оказались самыми аморальными, потому что исследований по другим городам не было. А потом то же самое обнаружилось в Ленинграде... Инфекционист Вадим Покровский анонимно анкетировал тех, кто приходил проверяться на наличие вируса СПИДа, и получил интересные данные: 30 процентов обследованных указали, что в течение последних пяти лет у них или вообще не было половых партнеров, или был один постоянный; у 50 процентов за последние 5 лет было менее пяти партнеров; и у 20 процентов опрошенных— более пяти партнеров в год. Если исходить из этих данных, то действительно получается, что в среднем у нас у одного человека меньше половых партнеров, чем в западных странах. Но насколько социологически типична эта выборка и правдивы ее участники? Тут нужны профессиональные опросы. Поэтому не могу считать, что наша сексуальная реальность наконец, так сказать, документирована. Итак, я не знаю, насколько наше общество сексуально «расковано»» или «нерасковано» по сравнению с Западом, зато хорошо известно другое. Либерализация сексуальной морали идет у нас на фоне крайне низкой сексуальной и санитарной культуры. Врачи в ужасе: у подростков в несколько раз подскочила заболеваемость так называемыми малыми венерическими болезнями. Вообще о каких наших преимуществах в борьбе со СПИДом можно говорить, если наш народ не знает азов гигиены секса, азов! А ведь чтобы предохраниться от заражения СПИДом, мало сократить число половых партнеров, надо знать и уметь соблюдать множество гигиенических правил, о которых у нас и многие врачи-то не слыхали! Надо знать, что одни способы сексуальных контактов более, а другие менее опасны с точки зрения вероятности инфекции, что особенно чреваты заражением анальные контакты. И так далее... Чтобы эффективно бороться со СПИДом, нам необходимо поднять половое просвещение на должный уровень. Без этого все наши усилия будут уходить в песок. Вот говорю я это, а сам думаю: нереально! В ближайшее время нереально. Но почему? Конечно, уроки по половому воспитанию в школе не имеют ничего общего с половым воспитанием... Про эти уроки я уже устал говорить. Когда их ведет учительница ботаники и объясняет все «на примере цветов», все время хватаясь за спасительные пестики да тычинки... Но это — следствие. И отсутствие специалистов по социологии, по психологии сексуальности— тоже следствие. И то, что даже профессора медицины у нас ничего не знают о гомосексуализме,— это тоже следствие. Следствия было бы легко устранить. Если бы корень, из которого они произрастают, не сидел так глубоко... Мы лицемеры. И моралисты. Страшные, жестокие лицемеры и моралисты! На Западе сразу поняли, что никакой страх не заставит людей отказаться от секса. У нас тоже секс, слава богу, был, есть и будет. Значит, вместо увещеваний и нотаций людям нужна помощь, надо сделать сексуальные отношения менее опасными. Я был сейчас в нескольких странах. Презервативы продаются на каждом углу: в аптеках, киосках, магазинах самообслуживания (это для тех, кто стесняется попросить в аптеке). Вот Куба— страна, как мы знаем, небогатая. Почти все по карточкам, а что без карточек, то втридорога. Но когда я зашел в аптеку, я просто остолбенел! Несколько видов импортных контрацептивов, в том числе презервативы. Они покупают их в Японии за валюту, а продают чуть не задаром абсолютно во всех аптеках. Дальше. Просто иметь в продаже презервативы — этого мало. Надо еще, чтобы их использовали, чтобы они вошли в традицию, были включены в сексуальную культуру... И вот во Франции вечером я смотрю концерт по первой программе. Вдруг концерт прерывается программой о СПИДе. Выступает известный профессор: «Возможно, это прозвучит нелепо, негуманно, чудовищно, но при первом половом контакте девушки должны просить молодых людей использовать презервативы. Потому что при первом сношении происходит разрыв плевы, появляется кровь, и вероятность заражения СПИДом очень велика». А что у нас? Эх... В Москве презервативы пока есть, но зайдите в аптеку, на 100 километров отстоящую от Москвы. Нету! Граждане чиновники, послушайте: вирус СПИДа не очень хорошо знает географию! Случаи заражения СПИДом уже зафиксированы не только в Москве, но и в других городах, и даже в глубинке! Как же людям там предохраняться от СПИДа? Перестать знакомиться, срочно прекратить влюбляться? Или, может, пусть их, сами виноваты? Пропаганда же презервативов до сих пор квалифицируется как растление молодежи. А стоит заговорить о плохом качестве этого товара, о том, что отечественный презерватив, мягко выражаясь, не способствует удовольствию,— тут вообще шарахаются, машут руками, будто настаиваешь на выпуске порнографических открыток. Простите, я обращаюсь к уважаемым чиновникам от медицины: результатом сексуальных контактов должно быть удовольствие или нет? А может, Минздрав полагает, будто здесь, как в массовой физкультуре, важнее сам процесс? Не удовольствие, а, так сказать, терпенье и труд?.. Итак, не важно, что мы уже вышли на первое место по количеству абортов, что наши женщины гробят свое здоровье,— мы боремся за моральную чистоту. Не важно, что наши люди заражаются СПИДом, что мы перед угрозой страшной эпидемии,— мы боремся за моральную чистоту. Пусть у нас антисанитария— зато мы чисты морально... Для чиновника милое дело поддерживать моральную чистоту вверенного ему населения. Работа непыльная— знай себе борись за высокую нравственность, держи секс под контролем общественности. Не девай ему зашкаливать... А СПИД глаза не ест. В редакцию «Огонька» пришло письмо: «Сейчас вы поймете, что бывают письма, которые надо публиковать без подписи. Моя кровь дает положительную реакцию на СПИД. Мне 26 лет, и пока я чувствую себя совершенно здоровым. Что будет дальше, стараюсь не думать. Хотя бывает очень страшно. Жене я сразу все рассказал. Она сначала была в шоке, не могла поверить. Потом сказала, что не оставит меня до конца. «А может, через год-два откроют лекарство от этого? И мы тогда тебя спасем?». Мы пошли вместе в центр анонимного обследования, чтобы она проверилась тоже. У нее вируса СПИДа. к счастью, не оказалось. Встал вопрос— как нам жить дальше? Врач сказала: «Хотя до сих пор ваша жена не заразилась, но продолжать половые контакты без презервативов опасно». Вот так, родить ребенка от меня жена уже не сможет... Мы решили пользоваться презервативами. Я пошел в аптеку — пусто. Представьте: уже месяц я не могу купить презервативы в рижских аптеках. Мы молоды, любим друг друга. И однажды за этот месяц мы не выдержали... Меня потом всю ночь трясло— вдруг я ее заразил? Господи, неужели выпустить достаточно презервативов— такая непосильная задача для нашей могучей страны? Или кому-то надо, чтобы люди заражали друг друга?» Я обратилась к начальнику Главного аптечного управления Минздрава СССР Александру Дмитриевичу Апазову. — Вас интересует изделие № 2? (Догадываюсь, что это своеобразный министерский эвфемизм). — Изготовитель изделия N92 — Миннефтехимпром СССР. Мы заказали ему на 1988 год 600 миллионов штук. Такова потребность населения в изделии № 2 для предупреждения заражения вирусом СПИДа. — Простите, а каким образом вычислена потребность? — Ученые подсчитали. — Какие ученые? Из какого института? — Я затрудняюсь сказать, не знаю... Но Миннефтехимпром отказался от такого плана, снизил план поставок на 1988 год до 220 миллионов, объяснив это отсутствием необходимых мощностей. А 220 миллионов проблему, конечно, не решат. Но все вопросы— к Миннефтехимпро-му. Мы и так с ними бьемся, бьемся... — Может быть, пока наша промышленность не справляется, в связи с ожидаемой эпидемией СПИДа надо закупить импортные... изделия? — Нет, закупать мы не будем — валюты не хватает. — А не намечается выпуск презервативов более высокого качества? — Нет, зачем же — сейчас у нас изделия нормального качества. Их производят на импортной линии, они прочные, не рвутся. Так что в смысле предупреждения заражения СПИДом они высококачественные, не уступают импортным. Ну, а в смысле удовольствия, удовлетворения женщин— это, знаете, нас не волнует. Вообще мое мнение— презерватив погоды не сделает. Не должно быть случайных связей— вот главное! Тогда и презервативы не нужны будут. Если мужчина спит только с женой, зачем ему презервативы?.. — А как же быть молодежи и вообще всем тем, кто еще не вступил в брак? — Ну, это случайные связи... Игорь Семенович, ханжеское морализаторство стремится реальную борьбу со СПИДом подменить чтением нотаций. Но у морализаторской позиции есть еще одно не менее страшное последствие. В «Огонек» приходят письма, в которых бушует ненависть к зараженным СПИДом: мол, это нечисть, развратники, так им и надо, грешили — пусть теперь знают. Увы, это было всегда. В XIX веке сифилис был не опаснее, чем туберкулез. Однако отношение к больным сифилисом и к больным туберкулезом было разное. В случае туберкулеза инфекция порождала страх, но сами больные вызывали сочувствие. В случае венерического заболевания, поскольку оно было связано с нарушением религиозных и моральных запретов, отвращение и страх перед болезнью переносились на жертву. Конец XX века— вроде бы совсем иное отношение к сексу, совсем другие моральные критерии, но по отношению к больным СПИДом люди снова превращаются в беспощадных моралистов, в средневековых инквизиторов. Я был прошлой осенью в Болгарии. Там социологи провели опрос среди молодежи об отношений к СПИДу. Результаты буквально ошеломили их. Высокий процент ответов содержал требование изолировать зараженных СПИДом, чуть ли не уничтожать их. И это голос молодежи! СПИД — своего рода экзамен для человечества на гуманность и здравый смысл. Прошлым летом в вашем журнале появилась статья о СПИДе, в которой журналистка с нескрываемым отвращением, со злостью описала нашего пока единственного больного СПИДом. Он даже не понимает, какое зло на нас навлек! А ведь речь идет о больном человеке! Жертве страшного заболевания, о существовании которого он тогда— когда заразился— даже и не подозревал. В читательских письмах весьма часто высказывается мнение, что зараженных СПИДом надо изолировать от общества. Логика такая: гуманизм гуманизмом, но ведь от зараженногочеловека, который знает, что обре-чем, трудно ожидать благородства. Больше того, у него может появиться психологически в общем-то понятное стремление как бы отомстить здоровым. Следовательно, он перезаразит массу людей... Совершенно неверно! Наоборот, если человек будет знать, что его изолируют, лишат семьи, любимой работы, что его возненавидят, станут подозревать — вот тогда он действительно захочет отомстить обществу, которое к нему так несправедливо. Мы сами своей негуманностью развяжем ему руки, дадим что-то вроде морального права на негуманное отношение к нам, даже на преступление. Если же человек уверен, что врачебная тайна будет сохранена, а если даже сограждане узнают о его болезни, то относиться станут сочувственно и, уж конечно, не предпримут никаких репрессий, то и он к окружающим будет — можно надеяться, что будет,— относиться соответственно. То есть по-человечески. Идея изоляции зараженных не только негуманна, чудовищна, безнравственна, она несет страшные, непоправимые социальные последствия. Ведь те, кого ненавидят, дискриминируют, примутся тоже ненавидеть и мстить, начнется настоящая гражданская война. Завяжется бесконечная цепочка взаимного насилия, И человечество станет неуправляемым. Вообще, если мораль данного общества выдает разрешение дискриминировать людей по одному признаку (зараженность СПИДом), это означает разрешение дискриминировать и по всем другим признакам. Как сухая трава от искры, вспыхнут национальные вопросы, расовые... Все общество превратится в систему гетто, которые будут ненавидеть друг друга. То, что безнравственно, негуманно,— оно и социально невыгодно?.. Вот именно! Но нас-то десятилетиями учили абстрагироваться от понятия гуманности, уметь противопоставлять суровую историческую необходимость нравственным порывам, «слюнявому либерализму», подавлять в себе жалость, элементарное человеческое сочувствие. Хорошо учили, и многие научились. Прибавьте к этому навыку вдолбленное в наши души четвертьвековым поиском «врагов народа», отточенное до автоматизма, до рефлекса умение переносить борьбу с недостатками с самих недостатков на любого имеющегося под рукой козла отпущения. Главное— всегда иметь козла. Поэтому эпидемия СПИДа — это для нашей страны испытание куда более суровое и более опасное в социально-психологическом плане, чем для многихдругих стран. Тяжело об этом говорить, но наши люди часто очень агрессивны, и повернуть эту агрессию в любую сторону ничего не стоит. Посмотрите — зараженных СПИДом еще очень мало, но козла отпущения, врагов мы уже нашли: проститутки, гомосексуалисты и наркоманы. В 4-м номере журнала «В мире книг» черным по белому: «СПИД, как известно, порождение гомосексуализма». Ненависть населения по отношению к этим группам у меня как у социолога уже просто вызывает страх: к чему это приведет, неизвестно, того и гляди разъяренная толпа выйдет на улицу и начнет их бить. Так и хочется крикнуть: люди, опомнитесь! Наркомания — это страшная болезнь, которую надо лечить. Бороться надо с торговцами наркотиками, а самих наркоманов лечить. Да и проституция — тяжелая социальная болезнь... Средства массовой информации должны не подливать масла в огонь, а переориентировать общественное мнение. Пока не поздно. Пока не вспыхнула эпидемия, когда социальные издержки могут оказаться страшнее СПИДа. Эту историю мне рассказали в Центральной научно-исследовательской лаборатории эпидемиологии и профилактики СПИДа. Муж и жена работали в маленьком провинциальном городке. У обоих обнаружили вирус СПИДа. Об этом тут же узнал весь город, и началась настоящая травля. Она была вынуждена уволиться с работы— коллеги шарахались от нее, директор угрожал: «Либо сама напишешь заявление об уходе, либо уволим с позором». На улице на них показывали пальцем, кричали в лицо ругательства, соседи злобно шипели. Обстановка накалялась— вокруг требовали изолировать зараженных. Тогда врачи (заметьте— врачи!) посадили этих несчастных людей в изолятор. Под видом медиков туда приходили журналисты, разглядывали и фотографировали их через стекло. Так в советском городе двое советских граждан несколько недель просидели, как звери в клетке, на которых приходят поглазеть любопытные... Когда в Москве узнали об этом случае, их тут же перевели в клинику при Центральной лаборатории на обследование. Когда вернулись домой, на работу устроиться так и не смогли. Уехали на родину, попытались устроиться там, но и там уже всё знали. Отчаявшись, они снова собрали чемоданы и уехали куда глаза глядят... — Но почему же все всё знали — ведь есть врачебная тайна? — спрашиваю у заведующего лабораторией Вадима Валентиновича Покровского. — Да, врачебная тайна обязательна, и людей, у которых выявлены антитела к вирусу СПИДа, недопустимо изолировать, они должны продолжать нормально жить и работать. Таковы официальные требования в нашей стране. Но на деле... Когда, скажем, лечащий врач узнает, что у такого-то выявлен вирус СПИДа, он почему-то нередко считает своим долгом сообщить об этом, например, в горком партии. А иногда доктор прямо, не смущаясь, указывает диагноз в медицинской справке, в бюллетене... МЫ СПОКОЙНЫ, СПОКОЙНЫ, СПОКОЙНЫ... следующее интервью — с Валентином Ивановичем Покровским, президентом Академии медицинских наук СССР Американский журнал «Ньюсуик» опубликовал фотографии всех умерших в 1986 году от СПИДа. С коротенькими подписями— имя, фамилия и профессия. Актер, хирург, тракторист... Впечатление 0т этой«портретной галереи» очень сильное. Похоже, на Западе не боятся шокировать общество, понимая, что иногда шок, встряска жизненно необходимы. Чтобы остановить эпидемию, нужно, чтобы люди испугались, поняли серьезность положения. У нас же прессу все время одергивают: «Нельзя сеять панику!». Да, паника— плохо, а спокойствие? Если за ним стоит безразличие, бездействие, то это спокойствие роковое. У нас сейчас не только общественность спокойна, но и многие ответственные работники, от которых зависят конкретные мероприятия по предотвращению эпидемии СПИДа,— они тоже на редкость спокойны Очень ответственный работник Минздрава СССР сказал мне: «Речь о распространении эпидемий пока не идет...» А почему, собственно, не идет? Ну да, всех убаюкала малая цифра—«всего» 56 носителей вируса... Но обратите внимание: из них 26 человек было выявлено за весь 1987 год, а в этом году только за 4 месяца—30 человек! То есть с каждым днем количество инфицированных увеличивается, а темпы роста числа зараженных такие же, как в западных странах. Значит, если сейчас по числу инфицированных мы соответствуем Франции 1981 года, то через 5—6 лет мы достигнем нынешнего уровня Франции. Это несколько тысяч больных и несколько сот тысяч зараженных. Валентин Иванович, по данным западных исследователей вероятность заражения СПИДом при инъекции «грязным» шприцем выше, чем при половом контакте с зараженным партнером. Одноразовых шприцев у нас нет, значит, можно заразиться от простого укола в поликлинике? Сравнивать вероятность шприцевого заражения и полового очень трудно, В обоих случаях она зависит от дополнительных условий. Вообще при половых контактах с носителем вируса вероятность заражения 1 процент. Но она резко повышается— в 10—20 раз,— если есть воспалительные процессы, кровоточащие эрозии. И еще, если человек имел, скажем, пять половых партнеров до встречи с данным партнером, то для последнего опасность заражения такая же, как если бы он сам имел связь с этими пятью,— она возрастает в пять раз! Насчет медицинских процедур... При лечении зубов, взятии крови из пальца вирус если и попадает, то тут же вымывается с током крови, поэтому вероятность заражения мала. А вот внутривенные инъекции, когда вирус попадает прямо в кровоток, дают очень высокую вероятность заражения. Можно ли заразиться в больнице, поликлинике? В общем-то нет. Есть инструкции по стерилизации шприцев, других медицинских инструментов, в том числе зубоврачебных, принятые еще в 1978 году в связи с опасностью заражения вирусным гепатитом В. По инструкции, например, шприцы медсестра должна сначала положить в специальный мыльный раствор на полчаса, потом их в этом растворе промыть, потом еще промыть чистой водой и, наконец, стерилизовать 60 минут. Должна. Но это очень трудоемкая работа, и если медсестра недобросовестный человек, она может и отступить от инструкции. Бывает, сестры по неграмотности меняют только иглы, а шприцы — нет. Это недопустимо, потому что при уколе, особенно внутривенном, кровь подсасывается в шприц. Известно, какая страшная халатность царит у нас во многих сферах. Халатность стала нормой жизни, даже, можно сказать, формой жизни. А что, перед дверьми медицинских учреждений недобросовестность замирает в почтении? Сейчас стало чуть лучше. Многие инструменты обрабатываются в центральных стерилизацион-ных— это надежно. Но одноразовые шприцы, конечно, крайне необходимы, они сняли бы проблему недобросовестности хотя бы по части инъекций, А пока я могу посоветовать лицам, часто получающим инъекции, иметь дома свой личный набор шприцев и с ним ходить в поликлинику на уколы, У нас проверяется на СПИД вся донорская кровь, Но вот в нашем Центре обследовалась женщина— и мы выяснили, .что ее заразили СПИДом недавно, перелив ей зараженную кровь во время родов, и ребенок родился тоже с вирусом СПИДа. Как это могло случиться? Дело в том, что ей сделали прямое переливание крови от человека, который пользовался абсолютным доверием у врачей, им просто не пришло в голову, что он может быть носителем вируса СПИДа — порядочный человек, не наркоман,,. Сработал дурацкий стереотип, что СПИД бывает только у распущенных людей. Но все же это и недобросовестность. Да, сейчас многое делается. Но нельзя молчать, надо бить во все колокола о том, что медицина наша еще далеко не полностью готова к встрече со СПИДом. У нас нет одноразовых шприцев, мало централизованных стерилизационных. Не хватает (и неизвестно, когда будут) одноразовых систем для переливания крови, диализаторов, с помощью которых производится гемодиализ — очистка крови, А ведь это оборудование чрез-вычайно трудно простерилизовать. Чего же мы ждем? Когда эпидемия просто припрет нас к стенке? Мы действуем по пословице: «Гром не грянет— мужик не перекрестится». Не понимаем, что миллионы, сэкономленные сейчас, через пять лет обернутся миллиардами убытков. И потерянными людскими жизнями. За поставку одноразовых шприцев отвечает «Союзмедтехника» Минздрава СССР. Звоню заместителю начальника Борису Леонидовичу Варламову. Он говорит: — А что одноразовые шприцы? С ними все в порядке. В 91-м году будет выпущено 3 миллиарда одноразовых шприцев— столько, сколько нужно нашей медицине. Подробности можете узнать у изготовителя—в Минмедбиопроме СССР. Начальник Главного производственного управления Минмедбиопрома Михаил Иванович Григорьев: — Все хорошо с одноразовыми шприцами? Кто вам это сказал? У меня вот нет оснований для оптимизма. Во-первых, запланированные 3 миллиарда в 91-м году— это для нашей страны мало, они нас не спасут. Мы выпускаем в год 6 миллиардов ампул с лекарствами— это уже 6 миллиардов инъекций. А сколько еще нужно шприцев для взятия крови из вены на анализ? Во-вторых, есть ли у нас реальные возможности совместно с Минприбором сделать даже эти запланированные 3 миллиарда?.. Наша нынешняя мощность — 7 миллионов в год. В этом году покупаем импортную линию производительностью 100 миллионов в год. Ну еще 250 миллионов мы как-нибудь сделаем— закупим какое-то оборудование, воспользуемся помощью соцстран. Короче, план 89-го года —350 миллионов одноразовых шприцев — мы с горем пополам выполним, выкрутимся. Ну и все, это наш потолок! Минстанкопром должен был сделать отечественные линии, произвел дящие одноразовые шприцы. Но у них там что-то не получается, и нет никаких гарантий, что они успеют к 89-му году изготовить линии. А диализаторы, пластмассовые контейнеры для хранения крови, одноразовые системы для/ее переливания? Тут как быть, мы вообще не знаем. У нас нет отечественного оборудования. Давно купленное импортное дает мизер — по сравнению с нынешней потребностью. А оборудование это сложное, технология капризная, там особые требования по температурному режиму, по точности, нужны особые пластмассы. И представьте: за 10 лет мы не смогли уговорить ни одно министерство взяться за изготовление оборудования! И сейчас никто не берется... Валентин Иванович, наверное, надо говорить и об общем уровне санитарии. Взять хотя бы парикмахерские... О, парикмахерские — особая проблема. Когда делают маникюр, педикюр, бреют, обрабатывают кожу лица, часто случаются ранки, царапины, значит, инструмент соприкасается с кровью, и если он «грязный», возможно заражение. Правда, вероятность здесь очень низкая, но она есть. Поэтому для парикмахерских Москвы, например, выпущена специальная инструкция, по ней у маникюрши и косметички должно быть два комплекта инструментов: пока один комплект в работе, второй обязан лежать в спирте-денатурате. Но опять же так должно быть! А как на самом деле? Я считаю, клиент должен сам следить, чтобы мастер брал чистый инструмент из спиртового раствора. В парикмахерских работа сдельная, и если клиенты начнут уходить. Так что обращаюсь с призывом: клиенты, будьте солидарны!,. «Огонек» уже писал: купить шприц в аптеке можно только по рецепту, заверенному главврачом. Объясняют это борьбой с наркоманией. Но ведь действительно: человек, умеющий достать наркотик, шприц всегда достанет. Только это будет грязный шприц, вполне вероятно, с вирусом СПИДа... Что же получает ся? Борьба с наркоманией, от которой наркомании не меньше, «зато» больше зараженных СПИДом? Вы правы. Во многих зарубежных странах борьба с распространением наркотиков соседствует с совершенно свободной продажей шприцев, в том числе одноразовых. Среди наркоманов надо пропагандировать чистые, индивидуальные шприцы, объяснять, что их надо кипятить перед каждым использованием, что всей компании колоться одним шприцем очень опасно. У них ведь как принято? Уколоться и набрать в шприц немного крови, а потом передать его следующему. А с увеличением порции крови, которая осталась в шприце, резко возрастает вероятность заражения— до 100 процентов! Все это наркоманам надо объяснять, объяснять и еще раз объяснять, подключая средства массовой информации. — Инструкция для наркомана, напечатанная в газете? Понимаю, что это может шокировать кого угодно, но... Свободная продажа шприцев и пропаганда их правильного использования— это единственный путь, который способен вытащить наркоманов из группы риска. Мы же своими жестокими и невежественными запретами только дальше заталкиваем наркоманов в эту самую группу. По сути, помогаем им заразиться СПИДом, исходя из того, что наркоманы — асоциальные, опустившиеся люди. Но кто же мы сами в таком случае? Те, кому претит гуманное отношение к наркоманам, должны помнить и то, что, ставя под удар наркоманов, мы ставим под удар молодежь вообще. В молодежной среде все переплетено, и группы, в которых нормой является экстенсивная сексуальная жизнь, с большим числом партнеров, тесно связаны с группами, где употребляют наркотики, и так далее. Мы не раз предлагали Минздраву сделать продажу шприцев свободной, без рецептов, но... Обращаюсь к заведующему отделом наркологии Минздрава СССР Владимиру Федоровичу Егорову: — Почему шприцы теперь продают строго по рецептам за подписью главврача? — Этого требует приказ Минздрава СССР от января 1987 года. Приказ связан с борьбой с наркоманией. — Но ведь есть опасность заражения СПИДом, так, может, лучше, что бы наркоманы всегда имели возможность купить в аптеке чистый шприц? — Да, в Америке такая точка зрения, но мы так не считаем. Когда шприцы продавались свободно, наркоманы все равно пользовались одним на всю компанию. Это у них как ритуал, что ли. — Но тогда еще практически не было опасности заразиться СПИДом, а сейчас, когда наркоманы все больше узнают об этой опасности, возможно, многие из них поменяли бы привычки? — Если они, как вы говорите, узнают об опасности, то, может, им надо не шприцы покупать, а лечиться от наркомании? А то мы будем каждому наркоману шприц давать, жизнь облегчать: «Пожалуйста, колись, дорогой!» Нам дана фора в борьбе с эпидемией СПИДа: если западные страны оказались застигнутыми врасплох, то у нас уже есть весь накопленный ими опыт плюс время, чтобы использовать этот опыт, чтобы построить на пути эпидемии «оборонные сооружения». Время пошло... Игорь Семёнович Кон