Анатолий Клёсов

Заметки научного сотрудника

Поездка в США. 1974 год. Нью-Йорк

Настал день экскурсии в Нью-Йорк. Мы слегка нервничали: еще бы - как на фронт едем. Хорошо, чтобы не подстрелили. Если смерти, то мгновенной, если раны - небольшой. Шутили так. Что мы знали о Нью-Йорке ?

Манхеттен, Гудзон, Эмпайр Стейт Билдинг, штаб-квартира ООН. Бродвей, Рокфеллеровский центр. Пятая Авеню. 42-я улица. Гарлем. Пожалуй, всё.

Всё это нам и показали, без исключения. Но перед этим, когда автобус ещё только катил в сторону Нью-Йорка, мы спросили у нашего гида, а что, много в Нью-Йорке преступлений?

- Много, - коротко сказала она

Мы это знали

- И что, убивают тоже много?
- Много

Мы это тоже знали

- А сколько? Ну, в день?
- Ну, человек пять. Бывает, что и шесть
- Да разве это много? - спросили мы нестройным хором

Теперь настало время изумиться гиду

- Конечно, много. Неужели в Москве гораздо больше убивают??

Мы объяснили, что в Москве, конечно, убивают несравненно меньше. Никто из нас не знал, сколько человек убивают в Москве, но путем оперативного опроса мнений тут же в автобусе пришли к выводу, что убивают вряд ли больше, чем одного-двух в неделю, хотя статистики никто из нас не видел. Видимо, не публикуют. Но все равно, от Нью-Йорка мы ожидали большего!

И - между собой: "Чего-то наш гид лукавит. Либо врет, либо не знает."

Уже потом, живя некоторое время в Нью-Йорке и регулярно читая городские газеты, я пришел к выводу, что наша гид говорила правду. Убийства всегда выносились на первые страницы газет. Обычно их число колебалось между тремя и шестью в день, и это, за некоторыми исключениями, были не случайные убийства, а сведение счетов между бандитскими группами, убийства конкурирующих наркодельцов, убийства внутрисемейные. Для города в 12 миллионов человек не особенно большие числа. Хотя получается тысяча-полторы убийств в год.

2

После возвращения в Союз одним из моих любимых встречных вопросов в разговорах про Америку был: "Ну-ка, а сколько в Нью-Йорке убивают в день? Ну ладно, примерно".

Я ни разу не слышал цифры меньше пятидесяти. Обычно - сто. Двести. Иногда - пятьсот. Тысячу

- Нет, примерно пять человек.
- Как пять? Да бросьте, не может такого быть. Так м'ало !?

Для сравнения: в Бостоне, где я потом жил и сейчас живу, за год обычно убивали примерно 90 человек. За последние годы - с 1996 по 2004 - от 31 до 60 человек. Минимальная цифра была 31 человек - в 1999-м, максимальная (с огромным отрывом) - 152 человека, в 1990-м. Это на три с половиной миллиона человек "большого Бостона". Хотя практически все убийства происходят в самом Бостоне с населением полмиллиона человек.

Раньше в конце каждого года бостонские газеты публиковали небольшую карту-схему, на которой жирными точками показывались места убийств. Лет десять назад эти схемы публиковать перестали, видимо, из соображений политкорректности: почти все эти точки концентрировались в двух городках, которые по чистой случайности, конечно, оказывались местами компактного проживания чернокожего населения. Называются Роксбери и Дорчестер. Соответственно, за редким исключением, жертвы тоже чернокожие.

Да, Нью-Йорк. По дороге туда наш автобус медленно обогнала открытая легковая машина. Мы сидели, естественно, намного выше, и нам открылась впечатляющая картина: за рулем сидел некто в ковбойке, и на бедре у него был револьвер. Это совершенно вписывалось в наши знания об Америке вообще, и о Нью-Йорке в частности, и было нами принято, как само собой разумеющееся. Хотя и несколько устрашающее. Мы сказали об этом нашему гиду, и она, нисколько не удивившись, прокомментировала, что это наверняка либо дет'ектив, либо кр'иминал. Да, пожалуй.

Правда, с тех пор я никогда такой сцены больше не видел, прожив в США суммарно лет семнадцать. Никогда мне больше не попадались водители с открытым пистолетом. За исключением полицейских, конечно, но у тех обычно в закрытой кобуре. Хотя иногда из кобуры высовывается рукоятка револьвера.

При въезде в город наш автобус долго ехал мимо домов, как будто расположенных в зоне военных действий - выбитые стекла, которые хрустели под колесами автобуса, закопченные стены, жирно расписанные диковинными каракулями. В ответ на наш немой вопрос, устремленный на гида, она пожала плечами и произнесла: Гарлем.

3

Нью-Йорк оказался чудовищно грязным. К полудню количество мятых газет на тротуарах в центральной части города было по щиколотку. Мы шли, разбрасывая газеты ногами. В метро какой-то малый содрал обертку с чуингама и бросил ее на пол вагона, который был уже покрыт мусором. Да, это не Москва. Культурный шок, ничего не скажешь. Гид спросила, правду ли говорят, что, если бросишь в Москве на улице окурок, то какой-нибудь прохожий может сказать, что сорить на улицах нельзя, поднимите,мол

- Правда, - подтвердили мы, - запросто
- Это хорошо, - мечтательно сказала гид
- И еще, - спросила гид - что будет, если, скажем, в Москве некто войдет в магазин, вытащит пистолет и потребует от кассира выручку? И его поймают? Что ему будет?

Мы засмеялись и предположили, что хорошего ему будет мало

- Нет, ЧТО ему будет? - спросила гид. - В Сибирь пошлют?
- Запросто,- решили мы
- Это хорошо, - сказала гид. - А у нас ничего не будет

Но тут мы ей точно не поверили.

Надо сказать, что мы оказались в Нью-Йорке 08 августа, за день до ухода президента Никсона в отставку. Весь город был заклеен плакатами, в том числе огромными, денонсирующими и дискредитирующими президента:

Никсон в виде мохнатой обезьяны

Никсон, сидящий на унитазе со спущенными брюками

Никсон, поперек которого надпись "I am a crook"

В ответ на наши недоуменные вопросы, зачем же, мол, так, президент всё же, наш гид сжала губы и сказала, что заслужил

4

На первом этаже Эмпайр Стейт Билдинг в холле висела огромная фотография стоящего у входа в здание Н.С. Хрущева, который посетил эту американскую достопримечательность лет за 15 до нас. Потом нам показали здание штаб-квартиры ООН, где в главном холле стояла копия первого искусственного спутника Земли. Проезжая мимо реки, кто-то из нас, показав рукой, сказал:

- Гудзон

Наша гид чуть не упала от смеха:

- Как, как вы сказали? Гудзон? Это же ХАдсон...

42-я улица тогда была совершенно не такой, как сейчас. Это была разухабистая улица, на которой чередой стояли порно-кинотеатры. От обилия ХХХ на их фронтонах рябило в глазах. Сутенеры толпами стояли на улицах и буквально силой затаскивали прохожих, и нас в том числе, куда-то в дверные проемы.

Устав отбиваться, мы начали громко разговаривать друг с другом по-русски, надеясь, что те поймут, что мы иностранцы, и отстанут. Все оказалось наоборот: сутенеры крайне активизировались, услышав иностранную речь.

Мы вернулись на Бродвей, немного прошли по перпендикулярной улице до Пятой Авеню с ее роскошными витринами, дошли до Центрального парка и там с опаской прогулялись. Ничего страшного не было. По дорожкам парка шли мамаши, катя детские коляски, на скамейках сидели люди, через толпу проскакивали бегущие трусцой.

Выстрелов мы не слышали. Город производил довольно мирное впечатление, но оно, конечно, было обманчивым.

5

На следующий день, уже в Принстоне, нашу группу пригласили на пикник. Один из профессоров устроил на лужайке у своего дома барбекю, были выставлены немудреные закуски, салаты, пиво в больших пластмасовых ящиках, засыпанное льдом, и мы, слоняясь среди еды и людей, наслаждались блаженным ничегонеделанием.

С нами заговаривали, и мы с удовольствием и в пределах ограниченного английского рассказывали гостям и хозяевам, откуда мы приехали, чем занимаемся в миру и куда намереваемся поехать через три недели. Вдруг по толпе пронесся шум, и хозяева вытащили на лужайку телевизор. Мы все расселись перед ним. Было объявлено, что сейчас с важным сообщением выступит президент США.

Это было выступление Ричарда Никсона о своей отставке. Продолжалось оно минут десять, и на последних фразах, когда Никсон объявил, что он уходит, у него появились слезы. Он удерживался, чтобы не заплакать, хотя уже заплакал. На лужайке раздались активные аплодисменты.

Не аплодировали, наверное, только мы, наша группа. Вокруг нас раздавались радостные комментарии, приветственные крики. Мы же были немного подавлены. Ну, во-первых, это не наше дело, приветствовать или критиковать.

Во-вторых, своему приезду сюда мы в определенной степени были обязаны Никсону, который подписал с Брежневым новое соглашение о научном сотрудничестве и обмене стажерами. Да и вообще - человек плачет, а они аплодируют... Было 9 августа 1974 года...

Оглавление