Похоронная процессия по дороге из станции Засека в Ясную Поляну 1910 г.

           В Оренбургском городском театре вот-вот должен был раздвинуться занавес утреннего спектакля, когда сверху, с галерки, раздался взволнованный голос:

- Сегодня в шесть часов утра скончался Лев Николаевич Толстой. Предлагаю почтить его память вставанием.
           Сотни людей застыли в скорбно молчании...
           В Оренбурге, как и по всей России, знали об уходе Толстого из Ясной Поляны, о его болезни. "Оренбургская газета" из номера в номер помещала заметки "Здоровье графа Л.Н. Толстого". Но в роковой исход верить не хотелось. И вот - горестная весть: Льва Николаевича не стало.
7(20) ноября 1910 года было воскресным днем. Стекавшиеся к центру горожане останавливались у окна редакции, в котором был установлен щит со словами тяж\кого известия. Новость быстро распространилась, и к вечеру о ней узнали на самых дальних окраинах. Всюду только и разговоров было, что о смерти великого писателя.
           "Оренбургская газета" излагала отклики оренбуржцев, приводила их высказывания на вечернем спектакле.
           "Более откровенно и свободно высказывалась публика галерки", - сообщал репортер. В то время, как представители "верхушки" говорили с опаской, памятуя, что Толстой находился в опале у царя и церкви, передовая интеллигенция, трудовой люд выражали свои чувства без оглядки. Они искренне скорбили об утрате гениального художника.
           Очередной номер "Оренбургской газеты" - за 9(22) ноября - открылся, как обычно, всевозможными объявлениями коммерческого характера, зато вторая страница целиком была посвящена Толстому. Взятая в траурную рамку, она содержала портрет писателя, многочисленные телеграммы Санкт-Петербургского телеграфного агентства о последних днях и часах покойного, а также статьи и письма оренбуржцев.
           На протяжении всего ноября статьи, заметки, стихи о толстом не сходили со страниц оренбургской печати.
           "Мы его никогда не видели, - писал некий В.Т. - Но, не видя его, мы всегда жили в нем и он жил в нас. И теперь с нами осталась его духовная сила, разлитая в бессмертных произведениях..."
           Маленькая заметка сообщала: "Вследствие кончины Л.Н. Толстого публика вновь начала пересчитывать его сочинения, так что их оказалось недостаточно в обеих городских библиотеках. Особенно большой спрос на них в библиотеке Народного дома".
           Однако сразу же стали появляться заметки и другого содержания. В номере, где был помещен отчет о похоронах Толстого, проскользнуло такое сообщение: "Мы чествовали память Пушкина, Кольцова, Жуковского, устраивались по этому поводу в школах литературные вечера, рефераты, собеседования, но у нас в школе не обмолвились пока не единым словом о смерти великого писателя и учителя". К этому же вопросу газета вернулась еще раз, приведя слова директора одного из училищ относительно того, что по поводу ознаменования памяти Толстого в учебных заведениях "нет никаких указаний". 14(27) ноября в Народном доме состоялся вечер, посвященный памяти Льва Николаевича Толстого. Он был отмечен... арестом. Некий Л.Б. Чудинский предложил в честь Толстого "вечную память", а затем стал говорить о его заслугах. Речь, по всей вероятности, отличалась от тех, которые произносили в эти дни либералы различных мастей. Полицейские чины тут же арестовали Чудинского и отправили его в участок. В тот же день в мужской гимназии должен был, наконец, состояться вечер, на котором предполагалось почтить память Толстого, но он был отменен без объяснения причин.