Санкт-Петербург-Москва Анатолий Александрович Собчак Жила-была КПСС Глава 3. Российский Парламент: между прошлым и будущим Судьба последнего советского парламента России трагична. Как известно, он был досрочно распущен и прекратил свое существование в начале октября 1993 года под звуки выстрелов из танковых орудий. Это был тот же самый парламент, который вначале избрал Бориса Ельцина Председателем Верховного Совета, а затем принял решение об учреждении поста первого Президента России, что обеспечило в конечном итоге Ельцину путь к власти. Этот парламент также принял Декларацию о независимости России, утвердил Беловежское соглашение о распаде СССР, принял активное участие в подавлении августовского коммунистического путча, а в итоге сам стал центром заговора, направленного на устранение Президента и правительства, и главным очагом вооруженного мятежа против законно избранной власти. Все перечисленные события уложились в короткий трехгодичный срок. И кажется совершенно невероятным, что их участниками были одни и те же люди. Для того чтобы понять, как все это произошло, обратимся к истокам. Летом 1989 года, когда уже отгремели баталии Первого съезда народных депутатов и шла первая сессия нового Верховного Совета Союза ССР, там же в Кремле, но в другом зале, собралась последняя сессия старого Верховного Совета России. По делам, связанным с работой тбилисской комиссии, я пришел в этот зал, чтобы переговорить с Горбачевым. И пока дожидался перерыва, наблюдал за происходящим на этой сессии и не мог прийти в себя от удивления. Все в этом зале напоминало прошлое: увешанные орденами и звездами героев представители рабочих и крестьян; располневшие, в дорогих, но плохо сидящих костюмах и платьях, партийные и советские работники районного и областного звена, а в президиуме - Политбюро ЦК КПСС в полном составе. Я как раз застал часть выступления Лигачева. Меня поразило, как по-иному, чем на нашем Верховном Совете, он держался в этом зале. Видно было, какое громадное удовольствие он получает, выступая перед "своей" аудиторией. И хотя он привычно читал речь по бумажке, даже казенные слова казенной речи он произносил с необычайным воодушевлением, потому что в зале сидели его единомышленники и вся атмосфера в этом зале была пропитана крепким запахом советского нафталина. Ни одного живого слова не звучало в этой аудитории, и казалось, что мы снова вернулись во времена Брежнева. Но именно этот Верховный Совет принял решение и новый Закон об учреждении российского Съезда народных депутатов (по образцу Съезда народных депутатов СССР), а также новые правила выборов в этот орган. Затем весной 1990 года состоялись выборы. Выборы, которые проходили в атмосфере роста стремления к независимости и националистических настроений во всех без исключения республиках Советского Союза, в условиях острейшей критики существующей политической и экономической системы, в условиях полной дискредитации компартии и ее представителей, а также очевидной неспособности центра справиться с нараставшими каждый день политическими и экономическими проблемами. Поэтому выборы в новый российский парламент проходили под аккомпанемент критики существующих порядков, на фоне не столько демократических, сколько популистских и демагогических лозунгов. Новый парламент России оказался очень разнородным по составу. В него попали представители партийного и советского аппарата, но в основном из второго и третьего эшелонов власти - функционеры республиканского, областного и районного звена. Другая заметная часть депутатского корпуса - директора предприятий и совхозов, председатели колхозов и другие руководители низовых производственных коллективов. И наконец, третья часть депутатского корпуса была представлена новыми людьми, которые с гордостью называли себя демократами и уже, как правило, участвовали в первых свободных выборах в союзный парламент, но потерпели поражение. Теперь они взяли реванш и стали депутатами. Большинство из них прошло в парламент на волне критики злоупотреблений и привилегий коммунистического режима, без каких-либо ясных программ и взглядов, без опыта политической деятельности, парламентской работы, с явным преобладанием эмоций над разумом. Однако всех депутатов нового российского парламента (особенно в самом начале его деятельности) объединяло стремление повысить уровень независимости российских государственных структур от союзного центра, получить хотя бы тот объем полномочий, которого добились другие союзные республики. Не случайно одним из модных аргументов, часто повторявшихся на первых заседаниях Съезда народных депутатов России, был аргумент о неравноправии России по сравнению с другими республиками, которые имеют свои коммунистические партии, свои ЦК, а Россия ничего этого не имеет. Отсюда и стремление ускорить создание Российской коммунистической партии в рамках КПСС и получить больше власти за счет перераспределения ее из союзного центра. Это стремление особенно ярко проявилось в речах представителей различных регионов России, интересы которых реально ущемлялись централизацией всей власти в союзных структурах. Российский парламент начинал свою работу с того же, чем занимались в это же время новые Верховные Советы других союзных республик: с провозглашения суверенитета и независимости Российской Федерации в составе СССР. Начатый практически во всех республиках "парад суверенитетов" не мог не затронуть и российские структуры. Но судьба этого парламента (в большей своей части - более чем 80 процентов - представленного функционерами различных уровней) во многом определилась фигурой лидера, фигурой Председателя Верховного Совета России. К моменту избрания Съезда народных депутатов таким бесспорно признанным лидером российского демократического движения был Борис Николаевич Ельцин. Однако позиции коммунистов были еще достаточно сильны, чтобы они могли противопоставить фигуре Ельцина своих претендентов на место Председателя Верховного Совета. Среди них были лидер российских коммунистов Иван Полозков, Председатель Президиума Верховного Совета прошлого созыва Виталий Воротников и другие. Уже с первого же тура голосования стало ясно, что именно по этому вопросу разгорятся страсти. Хотя в первом туре Ельцин и набрал наибольшее количество голосов, но до избрания (для этого необходимо было квалифицированное большинство в две трети) ему не хватало более ста голосов. Я помню лихорадочную атмосферу Первого съезда народных депутатов России, на котором решался этот вопрос. Мы заседали в соседнем здании, в помещениях Верховного Совета СССР, шла рутинная работа по принятию новых законов, и я практически каждый день ходил на заседания Российского съезда, чтобы встретиться с моими ленинградскими коллегами и принять посильное участие в работе съезда. В кулуарных беседах с депутатами я пытался убедить сомневающихся в необходимости для России нового лидера и новой политики. В конечном итоге после третьего тура голосования, Ельцина избрали Председателем Верховного Совета России. Борьба была ожесточенная. Дело доходило до кулачных схваток, но демократические силы одержали первую победу. Мы уже тогда понимали, что многие из коммунистов и функционеров, особенно представители провинции, голосовали за Ельцина только потому, что видели в нем человека, способного утвердить приоритет российских властей перед союзными, человека, способного противостоять Горбачеву и Политбюро и тем самым утвердить независимость России. Выбрав Ельцина председателем, представители советской и коммунистической номенклатуры не упустили своего шанса при выборах его заместителей. Ими стали в основном противники демократических преобразований, что и выявилось вскоре в виде так называемого выступления, или точнее, бунта, шести заместителей Ельцина по Верховному Совету. Они пытались отстранить его от власти и впервые поставили вопрос об импичменте. При тех настроениях, которые существовали тогда в Верховном Совете, и при том реальном раскладе политических сил на Съезде народных депутатов России подобное могло произойти. Но Ельцину тогда невольно помогли Горбачев и союзные власти, которые, почуяв опасность с его стороны, едва не довели дело до открытого столкновения, введя в Москву войска накануне открытия Съезда народных депутатов России в марте 1991 года. Именно этот демарш союзных властей еще раз сплотил депутатов вокруг Ельцина и позволил тому не только сохранить свои позиции, но и провести Декларацию о независимости России, а также решение об избрании первого Президента России. Как это ни покажется странным, но тем переломным моментом, который в конечном счете привел к октябрьской трагедии 1993 года, стали августовские события 1991 года. Поставленные перед лицом насилия и перед попыткой с помощью армии разогнать законно избранную власть России, российские депутаты объединились вокруг Ельцина в борьбе с путчистами, в борьбе с ГКЧП. Но последовавший за этим крах коммунистической системы заставил многих депутатов пересмотреть свои взгляды. Они вовсе не стремились к такому результату. Были и еще два обстоятельства, которые окончательно изменили лицо съезда и Верховного Совета. России. Первое - Беловежское соглашение и распад Советского Союза. Несмотря на то что российский парламент проголосовал за утверждение этого соглашения, для большинства депутатов оно являлось внутренне неприемлемым. И только растерянность и страх перед происходящим, а также отсутствие лидера, способного объединить оппозицию в этот момент, позволили Ельцину ратифицировать Беловежское соглашение в парламенте. Последней точкой в процессе перерождения российского парламента и переходе его на антиреформаторские, антипрезидентские позиции стало избрание Председателем Верховного Совета Хасбулатова, чему все мы в немалой степени содействовали. Это была трагическая ошибка, связанная с тем, что мы не учли чисто национального и личного фактора: хитрости, коварства и непомерных властных амбиций, которые до поры до времени скрывались за личиной скромного ординарного профессора-экономиста, казалось всей душой поддерживавшего политику реформ. Этот пример еще раз подтверждает старое правило: из всех ошибок самыми тяжелыми и трудноисправимыми являются кадровые ошибки. Процесс перерождения Верховного Совета и съезда и переход их на откровенно реакционные, антиреформаторские позиции занял почти два года. Два года ожесточенной политической борьбы, когда на каждом Съезде народных депутатов, начиная со Второго, неизменно в качестве дежурного вопроса поднимался вопрос об импичменте Президента. И были моменты, когда казалось, что противникам Ельцина удастся добиться задуманного. Последний раз это случилось летом 1993 года, когда Съезд народных депутатов, приняв очередную серию поправок к Конституции, начал обсуждать предложенные Комитетом по законодательству дополнительные поправки, касающиеся если не прямого устранения поста Президента, то максимального лишения Президента его полномочий и концентрации всех рычагов власти в Верховном Совете. Если 1989-1990 годы были годами перемещения реальных рычагов власти из ЦК КПСС сначала в Верховный Совет, а затем в президентские структуры, то в 1992-1993 годах ясно обозначился процесс борьбы за перемещение основных рычагов власти из президентских и правительственных структур в руки Верховного Совета. Хасбулатов стал злым гением Верховного Совета и в конечном счете одним из главных виновников того трагического конца, который постиг первый российский парламент. Я хотел бы напомнить, с каким трудом решался вопрос о преемнике Ельцина на посту Председателя Верховного Совета России. Уже прошло несколько месяцев после избрания Ельцина Президентом, а пост Председателя Верховного Совета оставался вакантным - депутаты никак не могли решить, кому отдать предпочтение. Я помню встречу с Ельциным в конце июля 1991 года, на которой он спрашивал моего совета о возможной кандидатуре его преемника на посту Председателя Верховного Совета. Борис Николаевич назвал тогда фамилию Скокова. Я не советовал Ельцину поддерживать эту кандидатуру, потому что был и продолжаю оставаться очень невысокого мнения о личных и деловых качествах этого человека. Скоков - типичный, на мой взгляд, функционер среднего звена партсовноменклатуры с соответствующим кругозором и уровнем моральных представлений. Мои симпатии были на стороне Лукина, ставшего впоследствии послом в Соединенных Штатах, или Филатова, ставшего впоследствии руководителем администрации Президента. Но Ельцин отверг обе кандидатуры, сказав, что он готов поддержать их, но они не имеют шансов на избрание - съезд не проголосует ни за одного из них. Возник вопрос и о кандидатуре Хасбулатова. Борис Николаевич очень сомневался в этом человеке, как будто предчувствовал последующее развитие событий. Я посоветовал Ельцину поддержать Хасбулатова, считая, что тот сможет и удержать Верховный Совет от крайностей и последовательно проводить демократическую, реформистскую линию в Верховном Совете. Как же я тогда ошибался! Основным соперником Хасбулатова в борьбе за пост Председателя Верховного Совета стал Бабурин, уже тогда активно участвовавший в рядах так называемой непримиримой оппозиции, человек с откровенно прокоммунистическими и националистическими, ура-патриотическими взглядами. Поэтому естественно, что все реформаторские, прогрессивные силы на Съезде народных депутатов были сориентированы на поддержку Хасбулатова. После многократных голосований, большой работы среди депутатов по обеспечению поддержки Хасбулатова он в конечном итоге победил. И на Четвертом съезде народных депутатов, осенью 1991 года, был избран Председателем парламента. Однако вскоре после избрания с ним стали происходить удивительные метаморфозы. Все больше проявлялись высокомерие, барская пренебрежительность по отношению к окружающим, стремление уязвить или даже оскорбить депутатов и целенаправленная деятельность по сосредоточению всех рычагов власти в Верховном Совете в своих руках. Первым серьезным звонком стало его распоряжение о распределении обязанностей между председателем и его заместителями, в соответствии с которым весь аппарат Верховного Совета был переподчинен лично ему, а роль заместителей была сведена лишь к роли порученцев или покорных исполнителей указаний Председателя Верховного Совета. Именно с этого момента демократически ориентированные депутаты почувствовали, какую ошибку они допустили, поддержав выдвижение Хасбулатова на этот пост. В то же время коммунистическая и национал-патриотическая оппозиция в парламенте очень быстро уловила перемену в настроениях и взглядах спикера и стала оказывать ему всяческую поддержку, требуя взамен расформировать комитеты, возглавляемые демократами, и стремясь провести своих представителей на ключевые должности в комиссиях и комитетах Верховного Совета. Они очень быстро нашли с Хасбулатовым общий язык - и вот уже сначала Комитет по экономической реформе, который возглавлял Сергей Красавченко, а затем Комитет по делам печати и средствам массовой информации были расформированы и их состав укомплектован депутатами, удобными для Хасбулатова и оппозиции. Одновременно начался процесс выдвижения из серой депутатской массы тех членов депутатского корпуса, которые за два года работы в Верховном Совете никак себя не проявили, не были заметны на заседаниях съезда и Верховного Совета, оказались неспособными вести какую-либо позитивную работу в комиссиях и комитетах и т. д. Именно эти люди стали выдвигаться на ключевые посты. И здесь Хасбулатов действовал по традиционным правилам восточного деспотизма, окружая себя бесцветными и покорными исполнителями и избавляясь от людей независимых, ярких, талантливых. К моменту, когда во второй половине 1992 года четко обозначилась линия на противостояние Верховного Совета Президенту и правительству, в окружении Президента возникла идея сделать Верховный Совет недееспособным за счет ухода из него демократически и реформаторски настроенных депутатов, постепенно перетягивая этих депутатов в различные правительственные и президентские структуры, привлекая их к работе на различные должности в госаппарате. Этот вопрос многократно обсуждался. Но, как показало время, уход демократов из Верховного Совета привел лишь к негативному результату. Если бы уход демократически ориентированных депутатов из Верховного Совета был одномоментным и массовым и привел бы к утрате кворума в парламенте, тогда подобного рода акция имела бы несомненно положительное значение. Но этого не получилось, и прежде всего из-за нежелания депутатов терять насиженные места и связанное с этим положение, из-за недостаточной организованности демократической части российских депутатов, а также из-за того, что на какое-то время занятые решением сложнейших проблем, возникших после начала экономических реформ Гайдара, Президент и правительство перестали контактировать с Верховным Советом и оказывать влияние на его работу. К тому же ни в аппарате Президента, ни в аппарате правительства не было в тот момент структур или должностных лиц, которые бы отвечали за связь и работу с депутатским корпусом и Верховным Советом. От съезда к съезду позиции Президента и правительства в парламенте становились все более слабыми, а поведение непримиримой оппозиции все более вызывающим и нетерпимым по отношению к исполнительным структурам власти. После ухода из руководства Верховного Совета Филатова, Рябова, Красавченко и многих других, перешедших на работу в правительственные и президентские структуры, их места в руководстве Верховного Совета заняли представители непримиримой оппозиции. И с этого момента, начиная с Седьмого съезда в декабре 1992 года, когда оппозиция в очередной раз пыталась объявить импичмент Президенту и уже готова была праздновать победу, - с этого момента судьба парламента была решена. В качестве основного орудия борьбы с Президентом и реформами Хасбулатов и его окружение избрали путь внесения таких изменений в Конституцию, которые позволили бы им устранить Президента из политической жизни или лишить его реальных полномочий, утвердив собственную власть. Именно к этому времени четко обозначился основной центр противостояния и борьбы - борьбы за сохранение системы советской власти, за утверждение всевластия Советов и за подчинение всех остальных структур власти Верховному Совету. Вместо курса на подготовку и принятие новой Конституции Хасбулатов последовательно проводит курс на внесение бесконечных дополнений и изменений в действующую Конституцию. При этом грубейшим образом нарушается сама процедура внесения изменений в Конституцию, установленная в ней и в действовавшем тогда законодательстве. Дело доходит до того, что некоторые поправки в текст Конституции были внесены путем голосования предложений, сделанных депутатами от микрофонов в зале съезда, без предварительной проработки соответствующих предложений в комиссиях и комитетах Верховного Совета. В итоге за короткий период Конституция из законодательного документа превратилась в инструмент политической борьбы и средство реванша. Все очевиднее становились установки Верховного Совета и реакционного большинства депутатов на осуществление государственного переворота, изменение государственного строя и обеспечение реставрации прежних порядков путем внесения изменений в действующую Конституцию. Слова "Конституция", "конституционное поле", "легитимность" - с легкой руки Хасбулатова, Зорькина и других - стали наиболее расхожими в политическом лексиконе непримиримой оппозиции, всех коммунистических и национал-патриотических сил. Именно с этим Верховный Совет подошел к весне 1993 года, когда стало очевидным, что противостояние различных структур власти ведет к параличу власти вообще и к возникновению опасных сепаратистских тенденций в республиках и регионах России, которые все чаще заявляют о возможности выхода из состава России, о своей независимости и суверенитете . Ситуация противостояния парламента правительству и Президенту разрасталась, как злокачественная опухоль, втягивая в орбиту борьбы все новые и новые силы. Положение осложнялось еще и тем, что в условиях этого противостояния многие правительственные структуры вообще прекратили нормальное функционирование. Могу судить по своему опыту. Мэру крупнейшего города России стало чрезвычайно трудно соединиться по телефону со многими из членов правительства и решить какой-либо неотложный текущий вопрос. Каждый раз на мои звонки я получал один и тот же ответ: такой-то (кто был мне нужен) находится на слушаниях в Верховном Совете или вызван по требованию комитета Верховного Совета, или участвует в совещании, проводимом Хасбулатовым, и т. д. Хасбулатов все более открыто присваивает себе функции, не свойственные спикеру парламента. Он выезжает в различные регионы России, где собирает совещания руководителей местных структур власти. На этих совещаниях даются указания, проводится инструктирование и принимаются решения по вопросам, входящим в компетенцию Президента и правительства. Все чаще и в личных разговорах, и в публичных выступлениях Хасбулатов и люди из его окружения напоминают о том, что по Конституции (ст. 16) всенародно избранный Президент является лишь высшим должностным лицом исполнительной власти, а не главой государства, что функции главы государства в России выполняет Президиум Верховного Совета и его Председатель. В Германии сотрудники аппарата федерального канцлера рассказали мне полуанекдотическую историю о том, как в период своего визита в Бонн в 1992 году Хасбулатов требовал, чтобы его принимали по протоколу как главу государства. Педантичные немцы сослались на то, что в России есть Президент и соответствующие правила (почетный караул и т. п.) применяются только в случае его визита. Хасбулатов в ответ долго объяснял своим собеседникам особенности государственного устройства России, где, в отличие от других стран, не один, а два высших должностных лица государства: Президент - глава исполнительной власти, Председатель Верховного Совета - глава законодательной власти и государства. Желаемого результата он не достиг - принимали его как спикера парламента,- но этот случай наделал немало шума, вызвав удивление и насмешки в дипломатической среде, а также нанеся немалый ущерб репутации нашей страны. Я неоднократно встречался с Хасбулатовым не только в Москве, но и в Петербурге, куда он регулярно приезжал на заседания Межпарламентской ассамблеи СНГ, председателем которой был избран. Обычно в период каждой очередной сессии Межпарламентской ассамблеи я как мэр города, в котором аккредитована Ассамблея, давал обед в честь глав парламентов стран СНГ. Меня неприятно удивили и насторожили разговоры участников этих приемов о будущем президентстве Хасбулатова. Как бы в шутку его спрашивали: когда он возьмет власть в свои твердые руки?! Хасбулатов отшучивался, но было видно, что разговоры эти доставляют ему удовольствие. Так шаг за шагом создавалась атмосфера, открыто враждебная Президенту и правительству, формировались идеология и тактика двоевластия, с мечтами об утверждении всей полноты власти Советов, а следовательно, и персональной власти Хасбулатова, пребывавшего на самой вершине советской пирамиды. Именно эта политика привела Верховный Совет и съезд к трагическому и постыдному концу, но самое главное - она довела страну до опаснейшей грани, за которой уже только гражданская война. Теперь, ретроспективно, лучше понимаешь, что это была продуманная тактика действий, направленная на то, чтобы парализовать работу исполнительной власти, сопровождаемая усиленной критикой Президента, правительства и их якобы неспособности решать возникающие проблемы. Имена Ельцина, Гайдара, Чубайса, Федорова ежедневно предавались анафеме с трибуны Верховного Совета. Если вспомнить, что к этому времени депутаты наконец добились (так давно желаемого для них) телевизионного парламентского канала, то этот поток лжи, клеветы, безосновательных обвинений и провокационных призывов ежедневно выливался на головы россиян. В сложившейся ситуации стала очевидной необходимость предпринять серьезные шаги, чтобы изменить политическую обстановку в пользу продолжения реформ. В конце февраля, собравшись на очередное заседание Президентского совета, мы обсуждали извечный российский вопрос: что делать дальше? Все члены Президентского совета были крайне обеспокоены линией, проводимой руководством Верховного Совета, а также позицией вице-президента. Руцкой к этому времени полностью порвал с Президентом и правительством и принял позу обличителя членов правительства и администрации Президента в коррупции и злоупотреблениях, потрясая пресловутыми одиннадцатью чемоданами разоблачительных документов. Поэтому Президентский совет единодушно высказался за принятие срочных и серьезных шагов по оздоровлению обстановки. Необходимо было ускорить процесс разработки новой Конституции и в связи с этим провести досрочные выборы парламента, усилить позиции исполнительной власти и поддержать правительство, создав ему условия для нормальной работы. Кроме того, необходимо было внести определенные коррективы в тактику и методы проведения экономической реформы, усилив ее социальный аспект и ужесточив борьбу с преступностью и т. д. Но главное - в условиях, когда противостояние различных ветвей власти достигло крайней степени ожесточения, необходимо было обратиться к народу и провести референдум по вопросу о доверии Президенту и другим структурам власти, по вопросу о принятии новой Конституции - найти политический выход из создавшейся ситуации. К сожалению, решить этот конфликт общепринятыми в демократических государствах легитимными методами уже не представлялось возможным, так как с подачи Хасбулатова в действующую Конституцию Российской Федерации были внесены поправки, запрещающие роспуск парламента и объявляющие любые действия Президента по роспуску парламента государственным преступлением. Возник законодательный и политический тупик. Ситуация ухудшалась с каждым днем. Поэтому идея проведения общенародного референдума как прямого обращения к народу за поддержкой в решении проблем, с которыми не может справиться существующая власть, представлялась единственно возможным выходом из создавшегося положения. Многим памятно выступление Ельцина в марте 1993 года с обращением к народу и драматические события, последовавшие сразу же за этим выступлением. Понимая важность предстоящего выступления Президента, члены Президентского совета при обсуждении этого вопроса особо обращали внимание на элемент внезапности, на то, чтобы текст выступления и предлагаемые Президентом меры не ушли к оппозиции и в печать до их обнародования. Наши опасения были обоснованны: такое уже многократно случалось, когда проекты документов, еще не подписанные Президентом, становились достоянием гласности и вызывали резко негативную реакцию общественности. К сожалению, так произошло и на этот раз. Кто-то из президентского окружения передал в руки Руцкого и Хасбулатова проект указа и текст выступления Президента. Поэтому оппозиция была готова к этому выступлению и среагировала мгновенно. Спустя полчаса после выступления Президента россияне увидели на экранах телевизоров пресс-конференцию Хасбулатова, Руцкого и Воронина, к которым присоединились Председатель Конституционного суда Зорькин и Генеральный прокурор Степанков. Все они проявили трогательное единодушие в осуждении положений еще не опубликованного указа Президента и содержания его выступления. Заклеймили выступление Президента как антиконституционное, как попытку государственного переворота. Требовали призвать Президента к ответу. Это была спланированная оппозицией акция, за которой последовали выступления в средствах массовой информации и уличные выступления. Истины ради необходимо признать, что тексты указа и выступления Ельцина, к сожалению, существенно отличались от тех рекомендаций, что были сделаны на Президентском совете и с которыми Борис Николаевич согласился. Не могу сегодня назвать имена тех, кто приложил руку к этим документам в последний момент, но факт остается фактом: в них содержались опасно двусмысленные выражения типа "особый порядок управления страной". За подобной фразой не скрывалось какое-то реальное содержание, но она давала обильную пищу для домыслов и критики в адрес Президента. Сегодня остается только гадать: по недомыслию или из провокационных соображений подобное появилось на свет? Я встретился с Ельциным на следующий день после его выступления и пресс-конференции его противников. Он был подавлен и даже, как мне показалось, растерян. Конечно же он не ожидал того, что вместе с Руцким и Хасбулатовым против него выступят также Генеральный прокурор и Председатель Конституционного суда. Однако перчатка была брошена и останавливаться было нельзя. Нужно было внести необходимые уточнения в окончательную редакцию президентского указа о проведении конституционной реформы, что и было сделано. Были также проведены встречи с депутатскими фракциями и группами депутатов, с тем чтобы обеспечить поддержку позиции Президента на очередном внеочередном Съезде народных депутатов, который Хасбулатов не замедлил созвать. Хасбулатов был уверен, что и на этот раз переиграл Ельцина, что уж на этом-то съезде после выступления Ельцина он добьется объявления ему импичмента. А Руцкой уже потирал руки в предвкушении того, что завтра он станет Президентом. Был на этом съезде критический момент голосования по вопросу об импичменте Президенту и о предании его суду за попытку государственного переворота. И был уход Ельцина со съезда после многочисленных оскорблений в его адрес, которые звучали с трибуны, и уход вслед за ним около 160 депутатов, поддержавших реформы и Президента. К сожалению, очень многие депутаты, еще вчера клявшиеся в поддержке Президента и правительства и громко именовавшие себя демократами, не только не попытались поддержать Президента в этой ситуации, но даже не набрались смелости уйти со съезда и тем самым сорвать голосование, лишив съезд необходимого кворума. В этот день десятки тысяч москвичей пришли на Васильевский спуск к стенам Кремля в ожидании итогов голосования, понимая, что речь идет о возможном реванше коммунистических и националистических сил, и стремясь оказать поддержку Президенту. К счастью, все обошлось. Совсем малого не хватило оппозиции, чтобы объявить импичмент Президенту. Для его отстранения от должности требовалось 689 голосов, было подано 617. Совсем немного не хватило оппозиции, чтобы свалить Президента, но все-таки не хватило! Более того, едва удержался в своем кресле Хасбулатов, которого непримиримая оппозиция обвинила в двойной игре, потребовав проголосовать вопрос о доверии спикеру. За включение в повестку дня съезда этого вопроса проголосовало 614 депутатов, тогда как для отрешения спикера от должности было достаточно всего 517 голосов. Но тут-то и выяснилось, что акция эта была организована подлинными распорядителями съезда, для того чтобы показать всем, и в первую очередь Хасбулатову, кто настоящий хозяин на съезде. Перед голосованием фракция коммунистов призвала своих сторонников поддержать Хасбулатова. В итоге за отзыв спикера проголосовало 339, против - 558 депутатов. Таким образом Хасбулатову было убедительно дано понять, в чьих руках съезд и чьим указаниям необходимо следовать, чтобы сохранить свое место. Можно сказать, что в этом случае коммунистами была предпринята чисто воспитательная акция. Мне не раз приходилось слышать, как представители непримиримой оппозиции открыто рассуждали о том, что Хасбулатов и его окружение были нужны им лишь для того, чтобы свалить Ельцина и удалить реформаторов от власти. Если бы это случилось, дальше они, не раздумывая, избавились бы и от самого Хасбулатова, а к власти привели своих лидеров, не скрывающих планов реставрации прежних порядков. Стремясь покончить с противостоянием и двоевластием, поставившим страну на грань катастрофы, Ельцин предложил в качестве выхода провести референдум, на который вынести два вопроса: 1) Доверяете ли вы Президенту РФ? 2) Доверяете ли вы Съезду народных депутатов РФ? В постановлении съезда о проведении референдума должно быть записано, что в случае выражения недоверия Президенту проводятся новые (досрочные) выборы Президента; в случае выражения недоверия съезду проводятся досрочные выборы народных депутатов. Если ни Президент, ни съезд не получат доверия избирателей, то проводятся общие перевыборы. Просто, ясно и справедливо. Однако депутаты боялись результатов референдума. Они хотели найти вариант: Президента убрать, а самим остаться на возможно более долгий срок. Как предложил один из депутатов, нужно продлить полномочия съезда на неопределенный срок, а депутатский мандат сделать постоянным. Вроде бы абсурд, однако в атмосфере политической шизофрении, царившей на съезде, это предложение всерьез обсуждалось. Видя, что съезд не хочет идти на референдум, Президент сделал еще один компромиссный шаг: предложил в ноябре провести досрочные выборы депутатов и принять новую Конституцию. Но и на это съезд не согласился, а попытался объявить импичмент Президенту. Съезд принял ряд постановлений: о ликвидации института представителей Президента, об отмене ряда президентских указов, о передаче правительству всех управленческих органов, созданных при Президенте, и о поручении Президенту и премьеру создать коалиционное правительство. В конце концов под давлением общественного мнения съезд был вынужден согласиться на проведение референдума, но, во-первых, утвердил собственные формулировки вопросов, а во-вторых, определил, что результаты референдума будут подсчитываться не по числу принявших участие в голосовании (как это было на президентских и парламентских выборах), а по списочному составу избирателей. Вопросы, выносимые на референдум 25 апреля 1993 года, приняли такой вид: Доверяете ли вы Президенту Российской Федерации Б.Н. Ельцину? Одобряете ли вы социально-экономическую политику, осуществляемую Президентом Российской Федерации и правительством Российской Федерации с 1992 года? Считаете ли вы необходимым проведение досрочных выборов Президента Российской Федерации? Считаете ли вы необходимым проведение досрочных выборов народных депутатов Российской Федерации? Закон о референдуме Российской Федерации запрещал выносить на референдум социально-экономические вопросы, и тем не менее съезд включил такой вопрос в расчете на недовольство населения трудностями жизни. Другие формулировки тоже не отличались объективностью и ставили Президента и правительство в заведомо неравные условия. Однако для всех было ясно, о чем тут идет речь. На чьей ты стороне? На стороне Президента и политики реформ или на стороне тех, кто хочет вернуть страну к прошлому? Именно это - понимание того, что настал решающий момент, когда вся страна оказалась на распутье дорог, ведущих в прошлое или в будущее, понимание людьми исторической значимости момента - определило результаты референдума. Россияне еще раз обнаружили удивительное чутье и здравый смысл и высказались за поддержку Президента. Несмотря на все трудности, которые сопровождали реформы, они высказались за недоверие съезду и Верховному Совету. Ельцин еще раз получил мандат доверия со стороны большинства населения. Он получил также прекрасный шанс покончить с противостоянием, распустив съезд и Верховный Совет. Опираясь на этот мандат, он мог также применить и силовые меры борьбы с непримиримой оппозицией, которая открыто угрожала прибегнуть к силе для свержения правительства и Президента. Все окружение Ельцина было за применение радикальных мер в борьбе с оппозицией, за роспуск съезда. Но что-то удерживало Ельцина от этого шага. Возможно, это была интуиция и нежелание прибегать к силовым методам. Во всяком случае, каждый раз, когда заходил разговор об этом, он говорил и мне и другим членам Президентского совета, что не верит в эффективность силовых методов в решении политических проблем. Теперь, когда мы знаем, как все произошло и чем закончилось, когда позади октябрьский мятеж и принятие новой Конституции, становятся более ясными мотивы, по которым Ельцин отверг практически единодушно предлагавшееся ему решение о применении силовых мер по роспуску съезда и Верховного Совета. а также более жесткой борьбы с непримиримой оппозицией. Я думаю, он больше всего страшился обвинений в установлении диктатуры и нарушении законности, а то, что такие обвинения были бы сделаны и в стране, и за рубежом, сомнений быть не могло. Поэтому Ельцин предпочел иной путь - путь ускорения подготовки проекта новой Конституции, и для этого было найдено одно из самых удачных политических решений последних лет. Я имею в виду идею созыва Конституционного совещания с участием представителей всех социальных слоев и политических сил. Эта идея обсуждалась в течение последних двух лет неоднократно либо в виде предложения созвать Учредительное собрание, либо собрать Конституционное совещание. Решение о созыве Конституционного совещания было крупным политическим шагом и реакцией на результаты апрельского референдума. И уже в конце мая Конституционное совещание начало работу. Случилось так, что я стал председателем вначале одной из секций этого совещания (секции, в которой были представлены все политические партии, профсоюзные объединения и конфессии, зарегистрированные как общероссийские организации), а затем стал сопредседателем Конституционной палаты, в которую было преобразовано Конституционное совещание в сентябре 1993 года. К началу июля текст новой Конституции был готов, и на общем собрании членов Конституционного совещания с участием Президента Ельцина, руководителей субъектов Федерации и руководителей Правительства в Кремлевском Дворце съездов состоялось его торжественное подписание. Проект был подписан почти 96 процентами членов Конституционного совещания, после чего он был направлен в областные и республиканские Советы для обсуждения и представления своих замечаний. Предполагалось, что к сентябрю все Советы должны на своих сессиях обсудить этот документ, и тогда открывалась возможность еще до конца 93-го года провести референдум и принять новую Конституцию. Руководство Верховного Совета и непримиримая оппозиция в штыки приняли этот документ и стали проводить активную подготовку к тому, чтобы сорвать завершение работы над проектом Конституции и проведение референдума. У них в памяти было еще живо поражение на апрельском референдуме, и они понимали, что за полгода мало что изменилось, а значит чем быстрее пройдет референдум по Конституции, тем больше шансов у Ельцина и реформаторов провести свой проект Конституции. Хочу напомнить, что в этом проекте не упоминался даже термин "Советы", не предусматривалось существование Съезда народных депутатов и Верховного Совета, а провозглашалась Президентская Республика. Естественно, что для Хасбулатова, Руцкого и компании принятие такой Конституции означало полный политический крах. Поэтому они с каждым днем наращивали кампанию противостояния и угроз. Все это вынудило Президента после долгих колебаний и сомнений издать указ о поэтапном проведении конституционной реформы, роспуске Съезда народных депутатов и Верховного Совета, а также назначении референдума по новой Конституции России. Я помню эти многочисленные обсуждения и встречи, на которых главным пунктом тревог и сомнений был вопрос о легитимности действий Президента и о том, как провести референдум по Конституции и выборы в новый парламент в соответствии с этой Конституцией в условиях, когда Верховный Совет и Съезд народных депутатов наотрез отказываются от каких-либо компромиссов. Напротив, они готовы были сделать все, чтобы сохранить свои кресла и сделать свой срок пребывания в депутатских креслах постоянным. Советчиков было много, и советы давались разные, но вся тяжесть ответственности за принятое решение все равно ложилась на плечи Президента. Он должен был сделать выбор: либо продолжать терпеть двоевластие и противостояние, ведущие страну к полному параличу власти, либо взять на себя ответственность и, вопреки принятым на Съезде народных депутатов решениям по изменению текста Конституции, объявить о досрочном прекращении их полномочий и назначении новых выборов. Знаю не с чужих слов, что Борис Николаевич долго колебался и поддерживал любые предложения по достижению компромисса и нахождению выхода из политического тупика без применения силы. Но в конце концов он решился, и 21 сентября был обнародован знаменитый указ № 1400 о поэтапном проведении конституционной реформы. Дальнейшие события известны. Хасбулатов немедленно собрал съезд, который в нарушение установленных Конституцией правил объявил Президента отрешенным от должности и возложил обязанности Президента на Руцкого. Даже в этот момент еще не была потеряна возможность достичь договоренности и выйти из клинча политическим путем. Ельцин пытался вести переговоры через Филатова, Черномырдина, лидеров политических партий. В конечном счете он прибег к посредничеству Патриарха Алексия II, и начались переговоры в Свято-Даниловом монастыре, которые, казалось бы, завершились успешно. Было подписано соглашение о прекращении противостояния, снятии осады Белого дома, об амнистировании всех, кто принимал участие в этих событиях, и о начале для всех противоборствующих сил открытой, легальной политической борьбы за голоса избирателей на предстоящих выборах. Это соглашение открывало путь к прекращению конфликта, но, как показали последующие события, лидеры оппозиции во главе с Руцким уже приняли решение о вооруженном захвате власти и переговоры нужны были им лишь для накопления сил, для стягивания в Москву своих сторонников и их вооружения. Поэтому, когда председатель палаты республики В.Н. Соколов 1 октября с согласованным текстом, который был предварительно обсужден и одобрен Хасбулатовым, Руцким, Ворониным и другими руководителями съезда, возвратился в Белый дом, радуясь достигнутому результату, он был встречен обвинениями в предательстве. Депутаты, засевшие в Белом доме, продолжали именовать себя съездом, уже не имея на это право, так как не было необходимого кворума. Тем не менее, подталкиваемые Хасбулатовым и Руцким, они аннулировали это соглашение, объявили, что их представители, командированные для ведения переговоров, лишаются полномочий для продолжения переговоров, и тем самым отвергли последнюю возможность мирного разрешения конфликта. А надо заметить, что в этот момент Ельцин был готов на максимальные уступки, вплоть до согласия на досрочные выборы Президента вместе с досрочными выборами парламента в декабре 1993 года и референдумом по принятию новой Конституции. Если бы лидеры оппозиции были немного дальновиднее и действовали как политики, думая о будущем, то для них принятие предложений Ельцина было бы выгодным и давало бы прекрасные позиции на будущих выборах. Более того, у них были неплохие шансы на победу, так как среди определенной части населения они несомненно стали бы героями, которые не побоялись пожертвовать собой во имя Конституции. Но все дело как раз и заключалось в том, что этим людям не нужны были ни Конституция, ни будущее России, они жаждали одного - захвата власти, и как можно быстрее. Они уже почувствовали запах власти. Они уже решили, что власть сама падает к ним в руки. Они уже поспешили объявить Ельцина политическим трупом и преступником. Истинно говорят: когда Бог хочет наказать, он лишает тебя разума! В воскресенье, 3 октября, переговоры в Свято-Даниловом монастыре еще продолжались, несмотря на отказ Съезда от достигнутых соглашений. Был прекрасный осенний день, и никто не ожидал того, что произошло во второй половине дня. Сначала появились привычные за последние две недели сообщения о митингах и манифестациях оппозиции на улицах Москвы. Но затем, неожиданно для жителей Москвы и для московских властей, эти отдельные митинги и демонстрации вдруг выросли в мощную, хорошо вооруженную колонну, которая силой прорвала кольцо оцепления вокруг Белого дома, объединилась с теми, кто был в Белом доме, взяла штурмом мэрию Москвы, а затем двинулась на "Останкино". Все это происходило на улицах как будто вымершего города, из которого исчезли милиция, внутренние войска и вообще силы порядка. В городе, в котором проходят службу и учебу сотни тысяч курсантов военных и милицейских училищ и академий, которые могли бы быть использованы для наведения порядка, никого не оказалось на месте. На несколько часов Москва фактически оказалась в руках хорошо вооруженных и озлобленных мятежников, действовавших по гитлеровским рецептам захвата власти. Почему же все это могло произойти и почему власти проявили такую беспомощность? Меня постоянно мучил этот вопрос, потому что в Петербурге в эти же часы все происходило по-другому. Я узнал о событиях в Москве только в три часа дня, когда мне позвонил Сергей Степашин (бывший руководитель Федеральной службы контрразведки), рассказал о происходящем и попросил оказать помощь Москве. После этого звонка я выехал с дачи в Петербург, и уже к пяти часам дня все службы мэрии и силы правопорядка были приведены в полную боевую готовность. Были также проведены профилактические мероприятия по отношению к членам некоторых экстремистских группировок, о которых мы знали, что они готовятся к выступлению. Мы не только сумели полностью сохранить порядок, но и направили в Москву в этот же вечер оперативный полк внутренних войск специального назначения численностью около тысячи человек, который уже в два часа ночи вступил в боевые действия и принял участие в освобождении от мятежников гостиницы "Мир" и мэрии Москвы. Анализ происшедшего в те дни показывает, что мятеж мог быть организован и даже иметь определенный успех только в условиях скрытого попустительства, скрытого пособничества со стороны определенных структур власти, и прежде всего правоохранительных органов. В тот трагический день, 3 октября, очень многие из тех, кто обязан был в. силу своих служебных обязанностей действовать, и действовать активно и решительно, образно выражаясь, предпочитали позицию "сидения на заборе и ожидания развязки", после которой можно было спрыгнуть по ту сторону забора, где будет победитель, и присоединиться к нему. Я не стану описывать подробности событий: как принималось решение об использовании армии, что происходило с Президентом и его окружением в эти часы, потому что все это будут сведения из вторых рук. Но могу сказать (и это мое твердое убеждение), что лишь спокойная уверенность и верность своему долгу премьер-министра Виктора Черномырдина спасли ситуацию и позволили переломить ее. Я с уважением отношусь к поступку Егора Гайдара, который обратился к москвичам с призывом выйти на улицы. Это был мужественный и очень важный в моральном отношении поступок, благодаря которому десятки тысяч москвичей еще раз вышли на улицы, чтобы поддержать Президента, правительство и реформы. В этот вечер все руководство Петербурга было на своих местах. Мы еще и еще раз проверяли обстановку в городе и принимали необходимые меры, чтобы она была полностью под контролем. И в то же время пристально наблюдали за происходящим в Москве. Из всего, что происходило и говорилось в этот вечер, мне запомнились слова прекрасной актрисы и замечательного человека Лии Ахеджаковой, которая пришла к Моссовету вместе с другими подлинными патриотами своей страны и в сердцах, со свойственными ей непосредственностью и искренностью воскликнула: "Да что же это за Конституция такая, из-за которой нас убивают?!" После подавления мятежа не начались те репрессии, которыми мятежники угрожали демократам и которых они, естественно, ожидали после провала мятежа по отношению к себе. Напротив, многие из задержанных после штурма Белого дома были отпущены и усилия властей сосредоточились не на борьбе с оппозицией, хотя момент для того, чтобы расправиться с ней, был очень удобный, а на позитивных шагах по ускорению проведения новых выборов и принятия новой Конституции. Сразу же было объявлено о дне новых выборов, созвана Конституционная палата для завершения работы над проектом Конституции. Поэтому большую часть октября я провел в Москве, председательствуя на заседаниях этой палаты и отрабатывая вместе с ее членами каждую статью, каждую поправку, каждую запятую в тексте проекта Конституции. К этому времени мы получили замечания от большинства субъектов Федерации. Кроме того, возникла необходимость уточнения и изъятия из проекта, утвержденного в июле, всех компромиссных положений, которые были навязаны Верховным Советом и оппозицией, и более четко и последовательно прописать в ней положения о Президентской Республике, федеративном устройстве государства и т. д. Впереди предстояли выборы, избирательная кампания и повседневная работа по обеспечению нормальной, спокойной жизни пяти миллионов жителей Санкт-Петербурга. Но все это уже не имеет отношения к рассказу о первом Российском парламенте, безвестно канувшем в прошлое. По иронии судьбы или мудрости провидения ни один из депутатов, главных виновников свершившихся событий, что поставили страну на грань катастрофы, на руках которых была кровь погибших в этих событиях в октябре 1993 года, - повторяю - ни один из депутатов не пострадал. Так же, как не пострадал ни один из работников аппарата Верховного Совета. Все они были благополучно отпущены по домам, а многие еще и до сих пор продолжают политическую деятельность, делая вид, что ничего не произошло и они ни за что не в ответе. Однако ответ им все же придется держать перед высшими судьями: историей, Господом Богом и будущими поколениями! Оглавление   www.pseudology.org