1998. Ленинград—Санкт-Петербург—Париж Анатолий Александрович Собчак Из Ленинграда в Петербург. Путешествие во времени и пространстве Глава 5. Ленсовет-Петросовет 1990-1993: политические метаморфозы Свободная страна - это такая страна, где никто не обязан слушать то, что каждый имеет право сказать! Эдуар Эррио В марте 1990 года на выборах в городской Совет Ленинграда (Ленсовет) победу одержали представители демократических сил: Народного фронта. Демократической России, различных неформальных организаций антикоммунистического толка. Обстановка и условия, в которых той весной проходили выборы в местные органы власти и одновременно в российский парламент, существенно отличались от выборов народных депутатов СССР в 1989 году. Не было особого давления со стороны коммунистических структур, олицетворявших прежнюю власть, не было той сложной, многоступенчатой системы предварительного отбора, пройти которую независимым или оппозиционно настроенным кандидатам было необычайно трудно, но главное заключалось в принципиальном изменении настроения общества. Благодаря открытой трансляции по телевидению работы Съезда народных депутатов СССР миллионы людей, прежде безразлично или враждебно относившихся к любой политической деятельности, были вовлечены в политику и за короткий срок прошли политический ликбез. Программы телевидения о политике в этот период далеко обогнали по популярности все развлекательные передачи. В вечерние часы трансляций работы Съезда народных депутатов, а затем Верховного Совета СССР, пустели залы театров и кинотеатров. Общество жаждало перемен. На этой волне большинство неудачников первых альтернативных выборов 1989 года, приобретя определенный опыт открытой предвыборной борьбы, сумели добиться победы на республиканских и местных выборах и стали обладателями депутатского мандата. Особенностью этих выборов была также возможность одновременно баллотироваться и в российский парламент, и в городской Совет - закон этому не препятствовал. Это позволило части демократических кандидатов получить по два мандата: П.С. Филиппов, М.Е. Салье, И.М. Кучеренко, Б.А. Куркова, М.К. Толстой и ряд других депутатов Ленсовета были избраны одновременно народными депутатами России. Это обстоятельство сыграло важную роль в критические моменты деятельности Ленсовета и жизни страны. Большинство новых депутатов Ленсовета были представителями технической интеллигенции, работавшими в проектных или исследовательских институтах, а также на предприятиях. Бесспорно, Ленсовет тех лет по составу был самым демократическим (точнее - антикоммунистическим) представительным органом в стране, однако более 90 процентов его депутатов не только не имели необходимой подготовки к политической деятельности, но никогда раньше не стремились заниматься ею профессионально, т.е. не имели и соответствующего опыта. Поэтому каждый из них (отчасти под влиянием прошедшей предвыборной кампании) рассматривал свою работу в городском Совете как продолжение митинга, на котором важно во что бы то ни стало изложить до конца и отстоять свою точку зрения. Понимания того, что в представительном органе гораздо важнее уметь находить компромиссы, уметь находить то решение, которое позволяет, не отступая от своих взглядов, двигать вперед общее дело, - такого понимания у большинства из нас в то время не было. Это было очень неспокойное собрание людей, большинство из которых, впервые занявшись политической деятельностью, вели себя, как дети, только что научившиеся говорить, - их трудно было остановить. Им хотелось говорить и говорить бесконечно, из-за чего заседания проходили неспокойно, а часто даже бурно. Побуждала к этому и открытая телевизионная трансляция заседаний Ленсовета в первый период его работы. По этой причине Совет оказался малорезультативен: все время уходило на бесконечные, и по любому поводу, дискуссии. Любимой темой в Ленсовете тех дней было обсуждение процедурных вопросов. И думать не нужно, и поговорить можно. Давно замечено, что дилетантизм и посредственность многословны: говорить им хочется, а сказать нечего - обилие слов подменяет отсутствие мысли. Демократический состав Ленсовета был не в состоянии справиться с собственным демократизмом. Первая же его сессия грозила превратиться в бесконечную декларацию о пользе демократического правления, но при этом Ленсовет ни на шаг не приблизился к тому, чтобы осуществлять это правление, реализовать данные ему законом и избирателями полномочия. В городе был Совет, но не было власти. Пока депутаты спорили, текущими городскими делами фактически занимался прежний состав исполнительного комитета, сформированный коммунистическими структурами (обкомом и горкомом КПСС). Положение постоянно осложнялось еще и тем, что в рядах демократически настроенных депутатов все явственнее чувствовались “разброд и шатания”. И одна из причин этого - отсутствие лидера. Точнее, лидеры были, но их было два, и никто не хотел уступать. В Ленсовете тогда сложилась практически неразрешимая ситуация, подобно патовой в шахматах. Случилось так, что с самого начала работы нового состава Ленсовета в нем выявилось два лидера, которые имели примерно одинаковое число сторонников - достаточное для того, чтобы заблокировать любое решение противной стороны, но недостаточное для того, чтобы иметь большинство в Совете и провести собственное решение. В течение почти трех месяцев своей работы, с марта по май 1990 года, Ленсовет никак не мог выбратьсебе председателя. Каждый раз, когда шло голосование за кандидатуру председателя Совета, его лидеры - Петр Сергеевич Филиппов и Марина Евгеньевна Салье - набирали абсолютно одинаковое количество голосов “за” и “против”. И тогда, измученные взаимной борьбой и подталкиваемые сознанием того, что эта борьба парализует деятельность Ленсовета, они оба обратились ко мне с просьбой, поддержанной более чем ста депутатами, возвратиться из Москвы в Ленинград и возглавить Ленсовет. Они сослались на мою популярность в городе и на мой парламентский опыт, который позволит преодолеть трудности, возникшие в работе Ленсовета. После недолгих раздумий и колебаний я согласился и, выставив свою кандидатуру в одном из избирательных округов Выборгского района, где в мае должны были состояться дополнительные выборы, без особого труда победил 16 соперников и сразу же после утверждения Ленсоветом результатов этих выборов подавляющим большинством голосов был избран председателем Ленсовета. Против голосовали только коммунисты. Так началась моя работа во главе городской власти в Ленинграде. Председателем Ленсовета я стал в значительной мере случайно. Я не собирался принимать и не принимал участия в мартовских выборах 1990 года - ни в городской Совет, ни в российский парламент. В это время я работал в Верховном Совете СССР, был председателем подкомитета по экономическому законодательству и реформам, входил в состав многих парламентских комиссий и комитетов, был занят подготовкой новых законодательных актов и не помышлял о возвращении в Ленинград. Вместе с тем, к этому времени (особенно после того, как председателем Верховного Совета СССР был избран А.И.Лукьянов) возникла и росла с каждым днем неудовлетворенность деятельностью Верховного Совета, малой результативностью его работы из-за засилья коммунистов. К тому же, стало ясно, что центр тяжести перемен и политической борьбы смещается из союзного центра в регионы, где можно было достичь конкретных осязаемых результатов по изменению условий жизни, демократизации всех ее сторон. Учитывал я и то, насколько труднее будет работать в Ленсовете, по сравнению с союзным парламентом, что придется совмещать работу в Ленсовете с работой в Верховном Совете (от этих обязанностей меня никто не освобождал). Многие из моих коллег по союзному парламенту, с которыми я говорил о предстоящем возвращении на работу в Ленинград, убеждали меня, что я совершаю ошибку, переходя с федерального уровня на региональный, что я буду полезнее в Москве. И все-таки, несмотря на серьезность всех этих доводов, я принял решение о возвращении в Ленинград: решающее значение имело то, что я всегда неуютно чувствовал себя в Москве - не хватало атмосферы Питера, в которой так легко дышится и работается. Сегодня, спустя годы, после всего, что со мной произошло, я не жалею о решении, принятом в апреле 1991 года, хотя, несомненно, с карьерной точки зрения оно было не лучшим. Годы работы (1990 - 1996) во главе великого города стали наиболее ярким и важным периодом в моей жизни. С первого же дня руководства Ленсоветом я попытался сделать его работу более результативной, перевести ее в русло деловых обсуждений насущных проблем, не зацикливаясь на политических прениях, но неожиданно натолкнулся на жесткую оппозицию со стороны группы депутатов, отличавшихся повышенной активностью и уже привыкших диктовать Совету свои правила работы. Еще вчера голосовавшие за мое избрание председателем Совета, они буквально в первый же день, когда я занял место председательствующего и стал вести заседание, устроили настоящую обструкцию, заявив более 50 протестов по порядку ведения и процедурным вопросам. К сожалению, у меня не хватило опыта и терпения, чтобы сделать этих людей своими союзниками (ведь дело-то у нас было общее!), поэтому спокойной, слаженной и результативной работы в Ленсовете, к чему я стремился, так и не получилось. И тогда, когда я был председателем Совета, и особенно потом, когда был избран мэром города, борьба против любого моего решения не утихала. Но это было лишь фоном, потому что главное, чем занимался Ленсовет в те дни, было восстановление управляемости городом, налаживание отношений с новыми районными Советами, в которых был силен дух сепаратизма и стремление обособиться от контроля со стороны городских властей. Ситуация усугублялась тем, что доставшийся нам в наследство Исполком городского Совета во главе с В.Я. Ходыревым состоял из людей, назначенных еще партийными органами и либо настороженно относящихся, либо вообще не приемлющих демократических перемен. Эти люди занимали в тот момент выжидательную позицию и создавали для нас множество дополнительных проблем. От них необходимо было избавиться, но вместе с тем нельзя было сразу обезглавить все городские структуры исполнительной власти. В связи с этим Ленсовет принял решение о том, что производить назначение председателя и новых членов Исполкома будет на конкурсной основе сам городской Совет. Тогда мы большое значение придавали альтернативности и конкурсности в формировании исполнительной власти в городе. На это была затрачена масса времени и усилий, но ожидаемого результата не дало. Характерно, что никто из назначенных Ленсоветом на ту или иную должность в результате открытого конкурса, который проводился в городе и в котором принимали участие, как правило, несколько десятков соискателей, - ни один из этих людей не выдержал испытания властью и не справился с той должностью, на которую был назначен. И это не удивительно, ведь среди соискателей должностей по конкурсу было немало "городских сумасшедших", еще больше неудачников и дилетантов с непомерными амбициями и практически отсутствовали серьезные претенденты, имеющие необходимый опыт и знания. Весьма характерной для того времени и нравов, бытовавших в Ленсовете, была история с назначением Алексея Алексеевича Большакова на пост заместителя председателя Исполкома и председателя Плановой комиссии. Он уже занимал этот пост, был опытным хозяйственником и, пожалуй, лучше, чем кто-либо в городе, знал состояние городского хозяйства и промышленности. Я поддерживал его кандидатуру и убедил нового председателя исполкома А.А. Щелканова в необходимости сохранения А.А. Болъшакова на этом посту. Но в Ленсовете против него была сильная оппозиция из радикал-демократов. После многочасовых дискуссий Ленсовет принял одно из самых своих удивительных решений: во-первых, утвердить Большакова в должности первого зампреда Исполкома; во-вторых, направить материалы на Большакова в прокуратуру. Слава Богу, вздорные обвинения были отметены, и Большаков с большой пользой для города работал на этом посту. Затем он был первым заместителем мэра, после чего ушел на работу в Правительство России - министром по делам СНГ, вице-премьером. Сама жизнь опровергла наши неоправданные надежды на открытый конкурсный отбор и заставила перейти к индивидуальному подбору кадров, из которых, в конце концов, и сложилась команда, наладившая систему управления городом и выдержавшая все трудности переходного периода. Кадровых ошибок в этот период было, к сожалению, много, а исправлять их было труднее всего. Приступая к новым обязанностям, я предполагал, что в основном буду выполнять функции спикера городского Совета, но вскоре обнаружил, что ко мне все чаще обращаются за решением различных повседневных хозяйственных и других вопросов городской жизни руководители предприятий и организаций, деятели науки, культуры, образования, здравоохранения. Я никому не отказывал и старался по каждому обращению принять конкретное решение. В результате постепенно и незаметно для меня произошло фактическое расширение круга моих обязанностей далеко за пределы функций спикера городского Совета. Произошло это само собой и в немалой степени потому, что назначенный Ленсоветом новый председатель Исполкома А. Щелканов фактически устранился от принятия каких-либо конкретных решений и при всех обращениях к нему направлял в ту или иную депутатскую комиссию или комитет, где решение любого вопроса застревало на длительное время. В то время нередко случалось так, что в городе не оказывалось должностного лица или органа, готового и способного принять решение по тому или иному вопросу, жизненно необходимому для горожан. Вследствие чего мне все чаще и чаще приходилось брать на себя ответственность и решать подобные вопросы самому. Это касалось и снабжения города продовольствием, и вопросов городского хозяйства, транспорта, строительства и многого другого, без чего второй по величине город России не мог нормально жить. Ко мне обращались еще и потому, что знали о моем авторитете в Москве, о том, что я могу решить в столице те городские проблемы, решение которых зависело от правительства России или союзных министерств и ведомств. Приведу только некоторые примеры того, чем мне приходилось заниматься в те дни: • организовывать ликвидацию аварии на крупнейшем хлебозаводе города, которая грозила нарушить нормальное снабжение города хлебом; • договариваться с руководством военного округа и военно-морской базы об организации дополнительной выпечки хлеба для горожан на кораблях флота и в воинских частях, имеющих свои пекарни; • создавать систему распределения гуманитарной помощи среди нуждающихся; • оказывать содействие коллективам крупнейших предприятий в переходе на аренду и акционирование (именно тогда Кировский завод стал первым в Советском Союзе акционерным обществом из числа предприятий ВПК) и добиваться получения для них заказов по линии республиканских и союзных министерств; • гасить острые конфликты, возникшие в ряде театров города (Академический театр им. А.С.Пушкина, ТЮЗ и др.) между руководством и труппами; • прилагать усилия по предотвращению развала творческих союзов и оказанию помощи конкретным представителям творческой интеллигенции, которые оказались в тяжелейшем материальном положении; • рассматривать и принимать решения по бесчисленному количеству обращений конкретных граждан с их повседневными нуждами, бедами и несчастьями. Все эти и другие дела были, однако, только фоном, только дополнением к повседневным бурным дискуссиям на сессиях Ленсовета или заседаниях его Президиума, к работе с руководством районных Советов, к той политической борьбе, которая продолжалась на Съездах народных депутатов и заседаниях Верховного Совета в Москве и в которой я принимал самое активное участие. Так постепенно, шаг за шагом, часто без особого желания, мне приходилось брать на себя все большую ответственность, а круг моих обязанностей с каждым днем все расширялся. Одновременно я продолжал работать в союзном Верховном Совете и поэтому два-три раза в неделю бывал в Москве. Мне приходилось принимать участие в наиболее важных заседаниях Верховного Совета, где обсуждались самые острые проблемы страны, работать над текстом проектов законодательных актов, в перерывах между заседаниями встречаться с министрами и другими должностными лицами для решения ленинградских проблем, а по возвращении домой много времени проводить в зале заседаний Ленсовета и в своем кабинете, решая накопившиеся вопросы. В те дни приходилось работать по 14-16 часов в сутки, но это был период демократического романтизма, когда демократическое движение шло вверх, а большинство народа поддерживало нас, что давало силы работать и бороться. Вопрос о системе властных функций в городе надо было решать организационно. Когда весной 1991 года в Верховном Совете России (по примеру других республик Советского Союза) возникла идея учредить пост президента России и провести президентские выборы, я выдвинул идею провести одновременно выборы жителями города его мэра, который бы нес полную ответственность за состояние дел в городе. Подобных взглядов придерживался и Г.Х. Попов, возглавлявший тогда Московский городской Совет. Работа во главе представительного органа убедила нас, что нельзя изменить ситуацию к лучшему без новой концепции исполнительной власти: сильной и не зависимой от меняющегося настроения, капризов и фракционной борьбы депутатского корпуса. К тому же перед нами стояла задача восстановления управляемости самыми крупными городами России. Проблемы у Москвы и Ленинграда были схожие, поэтому предложенные нами рецепты их решения в принципе были одинаковы. По договоренности с Б.Н. Ельциным нам удалось провести через Верховный Совет России решение о выборах, в порядке эксперимента, населением Москвы и Ленинграда первых мэров этих городов одновременно с выборами первого президента России. В Ленсовете это решение вызвало разную реакцию. Оппозиция, состоящая из коммунистов и радикал-демократов (крайности всегда сходятся), вообще отрицательно относилась к идее выборов мэра непосредственно населением. Они настаивали, чтобы исполнительная власть целиком зависела от городского Совета, а потому, по их мнению, мэр города должен не избираться населением, а назначаться Ленсоветом. Был в их позиции и личностный момент: они понимали, что именно у меня наибольшие шансы быть избранным, и поэтому запугивали друг друга и горожан грядущей диктатурой, если Собчак будет мэром. Остроту возникшей ситуации хорошо характеризует появившееся незадолго до выборов заявление группы депутатов Ленсовета от Народного фронта. Привожу полностью текст, опубликованный в газете “Вечерний Ленинград” 10 июня 1991 года. ПРИЗЫВАЕМ ЗАДУМАТЬСЯ В редакцию газеты поступило заявление депутатской фракции Ленсовета на платформе Ленинградского народного фронта. В связи с тем, что газетная площадь ограничена, публикуем данное заявление с некоторыми сокращениями. Заявление депутатской фракции на платформе ЛНФ 12 июня 1991 года должны состояться выборы мэра города. По этому поводу совет депутатской фракции на платформе ЛНФ считает необходимым констатировать факты: 1. Положение о структуре управления города Ленинграда, утвержденное Президиумом ВС РСФСР (а точнее, Положение о структуре органов управления г. Москвы, распространенное на г. Ленинград), по целому ряду позиций принципиально отличается от Положения о статусе главы городской администрации (мэра) Ленинграда, принятого сессией Ленинградского городского Совета народных депутатов 22 мая 1991 года. 2. Изучение стенограммы заседания Президиума ВС РСФС от 20 мая 1991 года позволяет однозначно заявить, что председатель Ленсовета А.А. Собчак: а) допустил прямую фальсификацию фактов, заявив: “Мы имели пять разных проектов, по которым бились еще на прошлой сессии в апреле”, - на самом деле ни одного проекта положения о мэре Ленинграда на апрельской сессии не обсуждалось, и вопрос не был даже в повестке дня сессии; б) допустил традиционную для себя бестактность, заявив: “И уверяю вас, у нас будет не меньше 20-30 кандидатов на этот пост. Так что с демократией формально здесь все будет в порядке. Другое дело, что процентов семьдесят из них будут сумасшедшие или люди, которые никакого отношения к подобного рода деятельности не имеют” (цитируется по стенограмме Президиума Верховного Совета РСФСР). 3. Следует отметить, что А.А. Собчак не случайно столь настойчиво добивался назначения выборов мэра города именно на 12 июня 1991 г. Беспрецедентно сжатые сроки избирательной кампании по выборам мэра города (менее 10 дней от момента регистрации кандидатов до дня выборов) ставят в явно неравные условия различных претендентов, не дают возможности жителям города внимательно ознакомиться с позициями кандидатов и их программами, делают данные выборы практически безальтернативными. В связи с этим депутатская фракция на платформе ЛНФ поддерживает позицию координационного Совета ЛНФ и не считает возможным выдвижение своего кандидата на пост мэра города в условиях явного пренебрежения демократическими нормами и принципами. 4. Касаясь личности основного кандидата на пост мэра города А.А. Собчака, считаем необходимым заявить: а) Работая в должности председателя Ленсовета, А.А. Собчак практически не занимался организацией работы Ленсовета, более того, многие его публичные и телевизионные выступления были фактически направлены на дискредитацию отдельных народных депутатов, чему могут быть приведены многочисленные документальные свидетельства. б) Основой для конфликта между председателем Ленсовета и значительной частью народных депутатов Ленсовета послужило как скрытое, так и явное стремление А.А. Собчака к обладанию неограниченной и неподконтрольной властью в городе. Это стремление выразилось сначала в тех пунктах проекта Положения о свободной экономической зоне, в которых говорилось о комитете по управлению зоной свободного предпринимательства. Полномочия председателя комитета были столь широки, что их можно сравнить разве что с полномочиями средневекового удельного князя. (Естественно, сессия Ленсовета отвергла подобные притязания на неограниченную власть). В дальнейшем А.А. Собчак неоднократно высказывал предложения совместить пост председателя Ленсовета и председателя исполкома, что несомненно стало бы серьезным шагом назад и способствовало бесконтрольности власти в городе. Наконец, впоследствии, уже в период подготовки Положения о статусе главы городской администрации (мэра) Ленинграда, А.А. Собчак настаивал на предоставлении мэру права, ни много, ни мало, роспуска Ленсовета и районных Советов народных депутатов. в) Конкретная деятельность А.А. Собчака, такая, как противодействие решению Ленсовета о создании независимой от Кравченко Лентелерадиокомпании, письмо к Кравченко с предложением стать акционером данной компании, постоянные действия в обход Ленсовета (как, например, в случае с Ленгосфондом), наконец, последний пример с созданием акционерного общества “Новая Голландия” на условиях, более чем невыгодных для нашего города, заставляет нас сделать вывод, что деятельность А.А. Собчака направлена отнюдь не на благо города и его жителей. Мы не можем призвать ленинградцев бойкотировать выборы 12 июня, поскольку в этот день пройдут первые в нашей стране выборы президента России, и все мы как часть движения “Демократическая Россия” надеемся на избрание в этот день президентом России Б.Н. Ельцина. Мы также не можем призвать ленинградцев не приходить 12 июня на избирательные участки, поскольку в этот день у нас есть шанс возвратить городу его славное историческое имя Санкт-Петербург. Однако все вышеперечисленные факты заставляют нас опубликовать данное заявление и призвать ленинградцев задуматься, стоит ли доверять такому человеку пост высшего должностного лица исполнительной власти города. 5. Считаем необходимым заявить также, что дело в данном случае даже не столько в личности А.А. Собчака. Дело в том, что для построения общества, основанного на Праве и Законе, необходима четкая регламентация прав и обязанностей главы исполнительной власти, необходима столь же четкая регламентация взаимодействия власти исполнительной, законодательной и судебной. Все это практически отсутствует в том Положении о структуре органов управления Москвы, распространению которого на Ленинград, превысив свои полномочия, способствовал А.А. Собчак. В данных условиях мы не считаем возможным поддержать ни одного из выдвинутых кандидатов и призываем ленинградцев в сложившейся ситуации проголосовать против всех претендентов на пост мэра Ленинграда. ОТ РЕДАКЦИИ А.А. Собчак - личность, безусловно, неординарная, и опубликованное выше заявление - тому лишнее свидетельство. К такой личности и отношение неординарное: если уж возносят - до небес, если бросают - на дно пропасти... В любом случае, выбирать мэра города нужно с открытыми глазами. Мы уверены, что ленинградцы взвесят все “плюсы” и “минусы” кандидатов и сделают свой выбор самостоятельно. Моя позиция основывалась на изучении структуры и работы муниципалитетов ряда стран (США, Франции, Финляндии, Италии и др.), что позволило предложить следующую схему управления городом: население города выбирает мэра и Городской Совет, функции которых строго разграничены и каждый несет полную ответственность за свою часть работы. Городской Совет утверждает бюджет и контролирует его исполнение, принимает городское законодательство и осуществляет повседневный контроль за деятельностью мэрии. Мэрия во главе с избираемым населением мэром города осуществляет всю оперативную работу по управлению городским хозяйством, здравоохранением, образованием и другими сферами городской жизни, а также разрабатывает и представляет на утверждение городского Совета перспективные планы развития города. Заместители мэра и руководители ряда городских структур образуют коллегиальный орган - Правительство города, которое рассматривает важнейшие вопросы городской жизни. Эти предложения вызвали резкую критику со стороны многих депутатов тогдашнего Ленсовета, которые почувствовали, что при такой жесткой и работающей системе им тоже придется заняться реальной работой, повысится их ответственность за принимаемые решения, а возможность влиять на решение конкретных оперативных вопросов жизни города существенно сократится. К тому же я настаивал на серьезном сокращении числа депутатов городского совета (в тот момент, напомню, Ленсовет состоял из 400 депутатов). О степени ожесточенности борьбы вокруг вопроса о выборах мэра города свидетельствует то, что решение об их проведении было принято Ленсоветом с перевесом лишь в два голоса, что дало потом основание моим противникам обращаться в суд (правда, безуспешно) с требованием признать это решение незаконным и недействительным. В конце концов, несмотря на всю борьбу и на все сложности должность мэра была учреждена, выборы объявлены, и я выдвинул свою кандидатуру. Главными моими соперниками на этих выборах были представители компартии: главный строитель дамбы (системы сооружений для защиты Ленинграда от наводнений), член Ленинградского обкома КПСС Ю.К. Севенард и секретарь обкома по идеологии Ю.А. Денисов. Моя избирательная кампания была проведена тогда самым нетрадиционным и неожиданным для соперников образом. Решение о выборах было принято Ленсоветом 15 мая. До 25 мая должны были быть выставлены и зарегистрированы все кандидатуры претендентов на должность мэра, а сами выборы должны были состояться 12 июня. Времени на проведение полноценной избирательной кампании практически не оставалось. К счастью, тогда ни деньги, ни так называемые избирательные технологии еще не оказывали решающего влияния на результаты выборов. Поэтому, выступив по телевидению, я объявил, что все деньги, выделенные на проведение избирательной кампании, я отдаю детским домам; никакой избирательной кампании вести не буду, потому что жители города знают мои взгляды и мою деятельность. С моей программой они могут ознакомиться по публикациям в ленинградских газетах. Если меня изберут, то я поклонюсь жителям города и скажу “спасибо”, но если они меня не изберут, я поклонюсь им дважды и скажу “большое спасибо”, потому что эта должность потребует полной отдачи сил и громадной ответственности. Одновременно я объявил, что уезжаю в южные районы России, где работал в молодости и где меня хорошо помнили, для оказания помощи Ельцину как единому кандидату от демократических сил. И я действительно уехал на 10 дней, до самых выборов, в Ставропольский и Краснодарский края, в Ростовскую область, и провел там несколько десятков митингов и встреч, агитируя за Ельцина. Результат такого ведения избирательной кампании превзошел все ожидания. За меня проголосовало 76 процентов избирателей Ленинграда, а за Ельцина в тех областях, где я проводил его предвыборную кампанию, проголосовало 60-65 процентов. В июне 1991 года нам удалось одержать победу и на президентских, и на городских выборах в Москве и Петербурге. Демократическое движение шло на подъем по всей России, а коммунисты повсюду терпели поражение. И сегодня, спустя годы, я нередко спрашиваю себя: правильно ли я поступил тогда, когда широко шагнул в трясину городской власти? Ведь многие друзья и коллеги предупреждали меня в то время, что мое решение занять должность мэра - ошибка, которая еще дорого мне обойдется. То, за что я взялся тогда, ни у кого не повернется язык назвать делом благодарным: ни в карьерном отношении, ни в плане признания со стороны горожан (как сказал поэт, “любить они умеют только мертвых”). Что ответить на это? То, о чем я пишу, происходило в период грандиозных политических перемен, но вместе с тем это было время нарастания экономического кризиса и общего ухудшения экономического положения страны в целом и жизни каждого человека в отдельности. Нам посчастливилось жить в век революционных изменений в жизни России, когда никто не имел права отсиживаться. Но когда происходят события такого масштаба, как смена политической и экономической системы, жить всегда трудно. Разрушается привычный образ жизни: человеку приходится не только отказываться от того, что казалось незыблемым, само собой разумеющимся, но зачастую, в силу необходимости, мириться с теми из многих новых жизненных примет, которые вызывают чувство протеста и отторжения. В этих условиях “хождение во власть” диктовалось не стремлением к материальным благам, привилегиям или славе, а чувством ответственности за происходящее. Ничто не обещало нам спокойной или легкой жизни. Напротив! Когда я выдвинул свою кандидатуру на пост мэра Ленинграда, я предполагал, конечно, что впереди будут трудности, что это будет очень нелегкая работа, но никто тогда не мог представить себе масштабов этих трудностей. Впрочем, никто (включая и меня самого) не мог предположить тогда, что через два месяца после выборов произойдет самоубийство прежней политической системы и распад страны. Выборы мэра прошли, но новой структуры управления городом не было даже в проекте. Пришлось на ходу создавать новую концепцию мэрии, систему новых органов управления городом: что-то ликвидировать (например, плановую комиссию), что-то реорганизовать (управления торговли, бытового обслуживания, здравоохранения и т.д.), а что-то создавать заново (различные комитеты и департаменты). Труднее всего было с кадрами - это и необходимость кого-то увольнять, и подбор новых кадров. Кадровые ошибки вообще обходятся дороже всего, и в этом мне пришлось убедиться, что называется, на собственной шкуре. Больнее всего ранит предательство. Особенно чувствительно, когда его совершают люди, пользовавшиеся твоим доверием и даже дружбой, обязанные тебе своим положением: Янаев, Лукьянов, Язов - из окружения Горбачева; Руцкой, Баранников, Хасбулатов, Коржаков - из окружения Ельцина. Перечень можно продолжить примерами и из моего собственного окружения, но нужно ли? Предательство в высших эшелонах власти в эти годы стало едва ли не нормой поведения, во всяком случае, приобрело характер массового заболевания - своеобразного политического СПИДа. Видимо, прав был лорд Честертон, когда писал: “Сегодня я назначил нового министра из шести претендентов и тем самым создал пять недовольных и одного врага!” Начиная формировать команду по управлению городом, я не мог не учитывать уроков из нашего прошлого, когда Ленин и его окружение поставили задачи слома старой государственной машины и отстранения старого чиновничества. Поэтому мы стали не уничтожать, а реконструировать существовавшие властные структуры, чтобы как можно безболезненнее осуществить переход к новой системе управления городом. Так же поступали и с кадрами: все, кто мог и хотел работать, - остались на своих местах. В тот период меня часто упрекали радикальные демократы из Ленсовета, что я привлек к работе в мэрии немало бывших партийных и советских работников из прежней номенклатуры. Ключевые позиции в новом аппарате мэрии заняли молодые талантливые люди с твердыми демократическими убеждениями (А.Б. Чубайс, А.Л. Кудрин, В.В. Путин, С.Г. Беляев, М.В. Маневич и др.), что позволило им впоследствии стать крупными государственными деятелями. Работая бок о бок с людьми из прежней номенклатуры, они быстро сами набирались опыта и одновременно очень хорошо влияли на своих старших коллег, привнося энергию молодости, динамику и теоретическую осмысленность в нашу общую работу. С самого начала был выработан ряд принципиальных стратегических позиций, которых мы старались придерживаться в нашей деятельности: 1) возвратить Петербургу его прежнее величие и роль в жизни страны и мира (начиная с названия города), переломить отношение к нему как городу “с областной судьбой”: Петербург просто не вправе прозябать - это один из великих городов мира со своей особой ролью в европейской цивилизации и российской культуре; 2) сделать Петербург полигоном всех демократических преобразований, прежде всего в сфере экономики и социальных отношений; 3) построить такую систему власти и управления городом, при которой никакие резкие перемены в руководстве страны не смогли бы изменить ход реформ и жизни в Петербурге, обеспечить хотя бы относительно автономное развитие города; 4) обеспечить приоритет и поддержку культуре, науке, образованию, переломить культурный застой, возникший в 1990-1991 годах; 5) начать постепенное преобразование города из центра военно-промышленного комплекса в духовный, культурный, финансовый, туристский, торговый и транспортный мегаполис, обеспечивающий европейскую составляющую российской жизни. Для реализации этих идей была выдвинута и детально проработана концепция создания в Ленинграде свободной экономической зоны. В ее разработке активное участие принимали А. Чубайс, А. Кудрин, М. Маневич, С. Васильев и большая группа молодых экономистов из созданного в то время по моей инициативе “Леонтьевского центра” (идея которого возникла после моих встреч в Ленинграде и Москве с великим экономистом XX столетия В.В. Леонтьевым, имевшим петербургские корни). Нам удалось добиться одобрения проекта Ленсоветом и принятия российским правительством специального постановления, одобряющего создание в Ленинграде свободной экономической зоны и предписывающего министерствам и ведомствам подготовить предложения по реализации этой идеи. К сожалению, на этом все и остановилось, так как последующее развитие событий (августовский путч, распад Советского Союза, "шоковая терапия" экономических реформ и т.д.) надолго сняли с повестки дня возможность реализации этого проекта. Все планы по стабилизации экономического положения в городе, решению вопросов экономического развития региона мы строили из расчета сохранения и развития уже существующих экономических связей между республиками Союза. Надеялись мы и на заключение нового союзного договора, на преобразование отношений между республиками на новой основе, но обязательно в рамках единого государства. Если бы это произошло и нам удалось бы сохранить Союз, то стало бы гораздо легче двигаться вперед, совместно решая наши экономические и политические проблемы. Но жизнь рассудила по-другому, и распад Советского Союза привел к прекращению многих экономических связей, поставив город в труднейшее положение - фактически на грань катастрофы. Как известно, Ленинград (наряду с Москвой) традиционно снабжался продовольствием за счет союзных фондов. Для тех, кто забыл или не знает, что это такое, поясню: в существовавшей тогда административно-плановой экономической системе все товары распределялись соответствующими органами государства, поэтому город или завод могли получить необходимые им товары, сырье, продукты и т.д. только в пределах выделенных им фондов или согласно разнарядке. Город получал продовольствие практически изо всех республик Союза, но основными поставщиками были Украина, республики Прибалтики и Молдавия. К концу 1991 года, несмотря на все мои усилия, включая личные обращения к руководителям республик, они практически полностью прекратили какие-либо поставки в наш город. От 30 до 40 процентов продовольствия Ленинград традиционно получал по импорту. Но нехватка валюты и распад Совета Экономической Взаимопомощи бывших социалистических стран привели к тому, что поставки по импорту также почти прекратились, и рассчитывать нужно было только на свои силы. В декабре 1991 года мы оказались перед лицом реальной угрозы полного прекращения снабжения Петербурга продуктами питания, а значит, перед угрозой голода. Для ленинградцев, перенесших в войну 900-дневную блокаду и потерявших в те годы более миллиона жителей, умерших от голода, эта ситуация была особенно болезненной. Характерная картина тех дней: ежедневно с утра изучаю сводку остатков и поступления основных видов продуктов (муки, масла, мяса, риса и круп). Совместно с руководителями Комитетов по продовольственному обеспечению города и по социальным вопросам распределяем остатки по школам, больницам, домам престарелых и т.п., а затем определяем норму выдачи по талонам (карточкам) остальному населению. Главная проблема - уложиться в объявленные для выдачи в данном месяце граммы, килограммы, литры. Спиртное тоже по талонам, но здесь проблем не возникало - эта отрасль нашей промышленности всегда работала без перебоев. Сложнее с куревом - из-за отсутствия в продаже сигарет курильщики уже несколько раз в часы пик перекрывали движение на Невском, проспекте Стачек и других местах. Чтобы не применять силовые меры, приходилось выезжать на место и с помощью депутатов Ленсовета прекращать эти инциденты. Особенно трудное положение возникло в первой декаде декабря 1991 года - в город не поступило ни одного килограмма мяса. Пришлось срочно разбронировать неприкосновенный госзапас и взять оттуда 30 млн. условных (2-х килограммовых) банок тушенки, которыми и питался город до подхода первых кораблей с импортным мясом. Этот вопрос пришлось решать непосредственно с участием Б.Н. Ельцина и Е.Т. Гайдара. Не удивительно, что ситуация угрозы надвигающегося голода вышла на первый план и определяла нашу деятельность в этот период. Пришлось на ходу вносить изменения в планы политических и экономических преобразований в городе, потому что главными стали вопросы элементарного выживания. Именно стратегия выживания была положена в основу всей деятельности городских властей. Уже в сентябре и октябре 1991 года, когда стало понятно, что в рамках бывшего Союза помощи ждать практически неоткуда, я вынужден был по собственной инициативе обратиться к правительствам США и ведущих европейских стран с вопросом о необходимости оказания России крупномасштабной продовольственной помощи. В первую очередь мной были названы Москва, Петербург, Екатеринбург и другие крупные промышленные города России. Камнем преткновения для Запада была, конечно, не продовольственная помощь как таковая, главная проблема - с кем иметь дело. Именно поэтому мне приходилось лично вести переговоры с Президентами Д. Бушем и Ф. Миттераном, с премьер-министрами М. Тэтчер, Д. Мэйджером, федеральным канцлером Г. Колем, убеждая их пойти на оказание гуманитарной помощи продовольствием России и Санкт-Петербургу, в частности. Понадобилось много усилий для того, чтобы убедить Соединенные Штаты и Европейское Экономическое Сообщество в необходимости ускорить оказание такой помощи и начать ее осуществление не позднее января 1992 года. Сегодня, оглядываясь назад, можно с уверенностью сказать, что без крупномасштабных поставок продовольствия от Европейского Экономического Сообщества и Соединенных Штатов Америки мы не смогли бы нормально пережить трудную зиму 1991-1992 года. Уже в январе пошла массовая гуманитарная помощь, объемы которой достигли десятков, а затем и сотен тысяч тонн. Потребовалось создание специальной системы принятия и распределения гуманитарного продовольствия, направление его в первую очередь на обеспечение больниц, детских домов, школ, на распределение среди инвалидов, блокадников, пенсионеров, многодетных и других жителей города, нуждавшихся в поддержке и помощи. Нужно было обеспечить контроль за распределением гуманитарной помощи и защиту от ее разворовывания. И такая система была создана в очень короткий срок. По отзывам комиссии ЕЭС, которая в это время постоянно работала в городе, это была наиболее продуманная и эффективная система приема и распределения продовольственной помощи среди всех городов России. Такую же оценку дали и представители японского МИДа, которые, после того как сами убедились в том, что вся гуманитарная помощь доходит по назначению, резко увеличили ее поставки в Санкт-Петербург. Активное участие в этой работе принимали депутаты Ленсовета. Чтобы представить масштабы работы, приведу один пример: за период зимы и весны 1991-1992 года только из Гамбурга, нашего города-побратима, Петербург получил более 800 тысяч продовольственных посылок. Однако тяжесть ситуации состояла не только в недостатке продовольствия, но и в стремительно растущей инфляции, которая для большинства горожан (напомню, что в тот момент только инвалидов, ветеранов войны, блокадников и пенсионеров в пятимиллионном городе было около полутора миллионов) делала продукты питания недоступными по ценам. Поэтому на основные продукты питания, прежде всего на хлеб, я старался сохранить твердые цены. Это требовало очень больших бюджетных дотаций соответствующим предприятиям: хлебозаводам, молокозаводам, мелькомбинату и др. На этой почве между мэрией и Ленсоветом разгорелся один из самых больших конфликтов: большинство депутатов отстаивали принцип конкретной социальной помощи нуждающимся, а не сохранения низких государственных цен на хлеб, молоко, растительное масло и т.д. Теоретически все выглядело правильно, но на практике - при нашем бюрократизме, слабости социальных служб и отсутствии опыта социальной работы с каждым нуждающимся - это могло привести только к ухудшению положения миллионов горожан. Поэтому я избрал тактику как можно более длительного сохранения низких цен на продукты для всех, пока реально не начнется индексация доходов и не заработает принятая депутатами система адресной социальной помощи. Это позволило сохранять низкие цены на хлеб, молоко и другие основные продукты почти до марта 1992 года, когда мы сумели отказаться от карточек и перейти к свободным рыночным ценам (кроме хлеба, цены на который мы поднимали очень осторожно, и вплоть до 1994 года выплачивали дотации из городского бюджета хлебозаводам). Зимой 1991 года и весной 1992 года Петербург имел самые низкие цены на хлеб в России, в два и более раза ниже, чем в Москве. Общими усилиями тогда удалось предотвратить возможность голода в Петербурге и других крупных городах страны. К слову сказать, все утверждения об угрозе голода в России в тот период надо принимать с определенными поправками. Ситуация в конце 1991 года была, безусловно, сложнейшей, но не столько из-за того, что у нас не было элементарного куска хлеба, сколько из-за торговых барьеров, которые практически все бывшие республики Советского Союза после провозглашения своей независимости установили на вывоз продуктов. Из-за этого крупные промышленные центры страны оказались отрезанными от традиционных источников снабжения. Централизованный механизм поставок развалился, а прямых связей между отдельными городами и новыми независимыми республиками тогда просто не существовало. Мои попытки наладить их, используя личные отношения с руководителями республик, в тот момент результата не дали (лишь Белоруссия и Молдавия были исключением из общего правила и помогли тогда Петербургу). Но нет худа без добра - именно в этот период мы начали ускоренную приватизацию торговых предприятий, чтобы увеличить количество продовольствия, завозимого в город “частниками”. Тогда же я вспомнил практику военных лет, когда предприятия завозили картофель и овощи для своих работников крупными партиями, что обходилось в 2-3 раза дешевле, чем на рынке. Мы собрали руководителей крупных предприятий, выделили им, по договоренности с руководством Октябрьской железной дороги, вагоны под перевозку картофеля и тем самым обеспечили многих жителей города на всю зиму этим важным продуктом. К этому же периоду относится открытие на многих предприятиях своих хлебопекарен, магазинов, ларьков, где хлеб и другие продукты стоили значительно дешевле, чем в городских магазинах и на рынке. Трудности с продовольствием заставили и самих горожан более активно заниматься огородами и дачными участками. Значительная часть овощей и фруктов попадала на стол горожан именно оттуда - со своих участков. Рано или поздно сбои в снабжении города должны были произойти, потому что все это, - неполадки с поставками продовольствия, нерешенные проблемы жилья, городского транспорта и т.д., - было своеобразной миной, заложенной коммунистическим режимом на будущее. В последние десятилетия его существования преобладал конъюнктурный подход к решению острых вопросов, когда слишком многое делалось напоказ, для благоприятных цифр в отчетах, а радикальное решение большинства проблем оставлялось “напотом” - будущим поколениям. Это как если бы тяжело больного, которому необходима срочная хирургическая операция, лечили припарками да таблетками. Однако сложнейшая ситуация 1991-1992 годов многому нас научила, помогла новым структурам городской власти окрепнуть и проверить себя в первом настоящем деле: как на фронте еще необученные солдаты после первых же боев обретают столь нужный и необходимый опыт, так и работники новых городских структур прошли в эти годы испытание на прочность. Многие не выдержали этого испытания, и мы были вынуждены избавляться от них. Зато именно тогда сформировалась команда, которая в последующие годы дала российскому правительству несколько вице-премьеров и министров ( Г.С.Хижа, А.Б.Чубайс, А.А.Большаков, С.Г.Беляев, А.Л.Кудрин, В.В.Путин и др.). В эти же годы возникла идея и желание опробовать на примере нашего города модель демократического развития и реформирования России. Европейский дух города благоприятствовал этому. Собственно, исторически Петербург всегда был колыбелью реформ, проводившихся в России, начиная с петровских. Я был уверен тогда, и за прошедшие годы это убеждение только окрепло, что Петербургу суждено сыграть роль своеобразного полигона по выработке экономических, культурных и политических решений с целью их последующего распространения на остальную Россию. В этой, по сути, опытно-экспериментальной работе было много препятствий; оппозиция любым начинаниям в Ленсовете, саботаж чиновников и руководителей предприятий, застарелые российские болезни волокиты, недисциплинированности, бюрократизма и т.д. Кроме того, она шла на фоне острой политической борьбы со стороны так называемой “непримиримой” оппозиции. Эти люди, всячески мешая любым позитивным изменениям, не уставали обвинять власть во всех смертных грехах и выискивать ошибки во всем, что реально делалось. Очень удобная, но и очень быстро развращающая позиция! В этот период главным препятствием любым реформам была созданная коммунистами система советской власти. Советы, этот фиговый листок прикрытия реальной власти компартии, сразу же после крушения коммунистического режима обнаружили свою полную непригодность к реальной работе. Особенно характерно, что Советы всех уровней (последний Верховный Совет РСФСР, состоявший на 84 процента из представителей бывшей партийной и советской номенклатуры и более чем на 90 процентов из коммунистов, так же, как Ленинградский и Московский советы, большинство депутатов которых были непримиримыми антикоммунистами и радикал-демократами) -прошли в 1992-1993 годах один и тот же путь все более жесткого противостояния с исполнительной властью, все более явного стремления подчинить себе основные рычаги управления страной. Тенденция, приведшая, в конечном счете, к открытому конфликту властей в масштабе страны, к вооруженному мятежу в октябре 1993 года. Значит, дело было не столько в людях и взглядах, сколько в порочности самой системы Советов, которые, по мысли Ленина, сами законодательствуют, сами контролируют исполнение законов и сами же их осуществляют, - идея так называемого “работающего, а не болтающего парламента”. Пока шла борьба с коммунистическими структурами власти, вплоть до августа 1991 года, я чувствовал постоянную поддержку со стороны большинства депутатов Ленсовета. Разногласия начались позднее. Ленсовет во всем старался подражать Верховному Совету, благо некоторые из его депутатов были и народными депутатами России. Совет требовал, чтобы назначение всех ответственных лиц в городском правительстве происходило лишь с его согласия, поставил под свой контроль Фонд имущества и, наконец, почти на каждой сессии кто-нибудь из депутатов ставил на голосование вопрос об объявлении импичмента мэру. Но были и собственные находки, например, выплата премии тому из депутатов, кто добьется отмены какого-либо распоряжения мэра. Стоит ли удивляться, что предъявление судебных исков к мэру и мэрии стало своеобразным депутатским хобби. Однако, несмотря на все эти сложности, нам удавалось по главным вопросам жизни города находить общий язык с депутатами. Не было и той ситуации двоевластия, которая возникла с весны 1993 года в Москве. При всех конфликтах между мэрией и Ленсоветом борьба не переходила грани, ведущей к взаимному уничтожению, и принцип разделения властей все же действовал. Тем более жаль, что демократический по своему характеру депутатский корпус Петросовета в кризисные дни сентября-октября 1993 года не выдержал испытания на прочность, что и привело его в итоге к досрочному роспуску. Так называемая “поэтапная ; Конституционная реформа”, объявленная Указом Ельцина N 1400 от 21 сентября 1993 года, по существу, вела дело к ликвидации Советов как формы государственной власти, изобретенной большевиками. Руководители Советов депутатов всех уровней, начиная с Верховного Совета, это прекрасно поняли и пошли на обострение противостояния законодательной и исполнительной ветвей власти, вплоть до попытки вооруженного переворота. Сразу после Указа Президента, которым с 21 сентября “осуществление Съездом народных депутатов и Верховным Советом Российской Федерации их законодательных, распорядительных и контрольных функций” было прервано, Верховный Совет в ночь с 21 на 22 сентября принял постановление о прекращении полномочий президента Ельцина и назначении исполняющим обязанности президента А.В.Руцкого, который и принес присягу. С утра 22 сентября начала работать сессия Петросовета, на которой депутатами от Народного фронта и Региональной партии центра были предложены (поддержанные также и коммунистами) резолюции, содержание которых сводилось к тому, чтобы “считать полномочия Президента прекращенными, а его указы и распоряжения, подписанные с 21 сентября, не имеющими юридической силы и не подлежащими исполнению на территории Санкт-Петербурга”. Я внимательно следил за развитием событий на сессии Совета и, чтобы не допустить принятия подобного решения, специально выступил перед депутатами, убеждая их воздержаться от ненужных эмоций и непродуманного, безответственного решения, которое только накалит и без того угрожающую обстановку. В тот день это удалось: депутаты разошлись, так и не приняв рокового для их собственной судьбы решения. В последующие дни шли бесконечные заседания и встречи в поисках компромисса, в попытках выхода из тупика. 26 сентября новоявленный “президент” Руцкой своим указом отстраняет меня от должности и назначает на мое место такого же двурушника, как и он сам -” бывшего вице-мэра Щербакова. Я не считаю возможным даже комментировать ситуацию и продолжаю работу. В дни “советского” мятежа (3 и 4 октября) обстановка в Санкт-Петербурге была спокойной, потому что все, кто мог нарушить это спокойствие, включая депутатов, пребывали “при деле”: кто беседовал с представителями правоохранительных органов, кто был вызван на собеседование в Смольный и т.д. Ну а затем все пошло своим путем: поражение мятежа, завершение работы над проектом Конституции, а накануне референдума по Конституции и выборов нового представительного органа России, Государственной Думы, - роспуск Петросовета, так хорошо начавшего свою деятельность и так бесславно ее закончившего Оглавление   www.pseudology.org