| Тамара Николаевна Замятина | |
| Внешняя политика: как это делается | |
 Растущий
интерес российского общества к внешней политике нашего государства -
факт неоспоримый. Раньше, при Брежневе, мы бы и хотели, да не смели
спросить, как долго наших сыновей будут посылать в Афганистан, а тем
более воспротивиться этому.
Ныне, при
Путине, мы уже
вправе ставить властям вопросы о том же Афгане, хотя повлиять на
готовящиеся решения возможности еще не имеем. Все мы, все наше общество,
ныне оказались как бы между этими двумя понятиями - "уже" и "еще". За десять последних лет, после трех президентских избирательных кампаний, начинаем сознавать, что это именно мы, избиратели, делегируем главе страны полномочия проводить государственную политику, в том числе и внешнюю. Но после этого акта гражданского волеизъявления вопросы, поддержать ли США в антитеррористической операции и идти ли вместе с Вашингтоном против мусульманского мира, остаются лишь темой для домашних дискуссий. Хотя многие из нас, наученные горьким опытом терактов в Москве и на Северном Кавказе, понимают: далекая от нас внешняя политика может постучаться в наши двери самым зловещим образом - очередным дефолтом, повестками в военкомат или взрывами на нашей улице. 2 Конец минувшего года ознаменовался событием, по поводу которого многие публичные умники упражнялись в остроумии. Имею в виду проведенный в Кремле Гражданский форум, на который съехались пять тысяч людей со всей страны. Их в либеральной прессе называли и "ходоками", и "пчеловодами", и "филателистами". Но, проработав два дня на этом форуме, я была потрясена тем, что при нашей-то нищете огромная масса одетых не по-столичному (то есть немодно и недорого) людей из провинции - активистов-общественников - ставила перед президентом и его командой вопросы отнюдь не о хлебе насущном. Участники форума настаивали на необходимости гражданской экспертизы в сфере образования, военной реформы, пеницитарной системы. Добрались и до внешней политики. Импульс кремлевского форума подтолкнул одного из его организаторов - президента Фонда эффективной политики Глеба Павловского к проведению специального заседания клуба Гражданские дебаты, на котором обсуждалась идея создания Национального совета по внешней политике. Павловский так и заявил: "Этот раздел государственной идеологии должен быть достроен". Пока околокремлевские и независимые эксперты мозгуют над тем, как привлечь гражданское общество к формированию внешней политики России, нелишним представляется сделать короткий экскурс в наше недавнее прошлое. Внешнеполитические решения при всех советских вождях были тайной за семью печатями. Они всегда принимались без ведома общественности, хотя и с участием специалистов по международным делам. 3 Подробнее об этом мне рассказал однофамилец Леонид Замятин, личность весьма сведущая - бывший руководитель отдела внешнеполитической информации ЦК КПСС. Он и создал в свое время этот отдел, когда пришел в ЦК с поста генерального директора ТАСС. Стареющий Брежнев сказал тогда Замятину: "Не могу я читать и пережевывать все эти телеграммы из-за рубежа от МИД, КГБ, Министерства обороны, ТАСС и научных институтов. Собери отдел человек в 50-60, чтобы они все это анализировали и давали мне короткую бумагу". Ради подачи первому лицу такой вот "короткой бумаги" конкурировали, тихо ненавидя друг друга, пять перечисленных структур. О степени накала отношений между ними свидетельствует тот факт, что бывший секретарь ЦК, руководитель его международного отдела Борис Пономарев никогда не передавал свои наработки главе МИД СССР Андрею Громыко. Пономарев направлял бумаги Брежневу через главного идеолога страны Михаила Суслова или напрямую самому генсеку. По словам Замятина, Громыко и Пономарев заочно именовали друг друга не иначе как словом, которое в смягченном переводе можно обозначить словом "дерьмо". Такой был у них партийно-товарищеский этикет. От себя как "кремленолог" середины 90-х годов добавлю, что примерно такими же оставались правила внешнеполитических игр и во время президентства Бориса Ельцина. За право подать ему нужную "бумагу" вели борьбу бывший глава МИД Андрей Козырев, помощник президента по международным делам Дмитрий Рюриков, помощник по вопросам национальной безопасности Юрий Батурин, члены Президентского совета и, конечно, спецслужбы. Ельцин слушал то один центр влияния, то другой, то клялся в любви к президенту США другу Биллу, то под хохот всего мира призывал Западную Европу выйти из подчинения Вашингтону. На короткий период, когда МИД России возглавлял академик Евгений Примаков, появилась надежда, что имидж России в мире становится достойнее. При нем не так было обидно за державу. Но после петли примаковского самолета над Атлантическим океаном, когда из-за начавшейся агрессии НАТО против Югославии он уже в качестве главы правительства РФ отказался от визита в США, надежда, которая умирает последней, скончалась. Какой была внешняя политика при Ельцине - вспоминать стыдно. Поэтому продолжим наш разговор о том, какой мы хотим ее видеть в будущем с учетом прошлых ошибок, а также накопленного опыта. 4 Леонид Замятин в нашем разговоре высоко оценил профессиональные качества таких специалистов в сфере внешней политики, как помощник Брежнева Андрей Александров-Агентов, ученые Георгий Арбатов, Александр Бовин, Федор Бурлацкий, Николай Иноземцев. По словам Замятина, еще во времена Хрущева при зале заседаний ЦК КПСС на пятом этаже здания на Старой площади существовала "ореховая комната", где собиралась пресс-группа главы партии и правительства в узком составе. Эту группу так и называли - "ореховая комната". В нее входили секретарь ЦК по идеологии Леонид Ильичев, главный редактор "Известий" зять Хрущева Алексей Аджубей, главный редактор "Правды", председатель Гостелерадио, еще несколько человек, включая Леонида Замятина - тогда в качестве начальника отдела печати МИД. С ними глава государства прорабатывал решения по сложным событиям в братских странах, таким, например, как события в Венгрии в 1956 году. Спустя почти полвека легко иронизировать над внешней политикой СССР. Но согласимся, какой бы она ни была, она проводилась последовательно и позволяла Советскому Союзу быть признанной в мире сверхдержавой. Думается, твердость внешнеполитической линии обеспечивалась следующим обстоятельством. Не только малообразованный Хрущев, но и относительно грамотный Брежнев хорошо сознавали необходимость советоваться в столь тонкой материи, как международная жизнь, с экспертами, доказавшими свою профессиональную состоятельность. Правда, круг посвященных в святая святых был скорее маленьким кружком. По словам Леонида Замятина, в него входило 25-30 персон. Но за этим кружком стояли солидные группы аналитиков по конкретным проблемам. Вот, например, как проводил "мозговой штурм" генсек ЦК КПСС Юрий Андропов, на которого по натиску и профессиональной принадлежности походит Владимир Путин. Андропов, рассказывает Замятин, приглашал к себе экспертов, ставил перед ними проблему и давал возможность высказаться каждому. Потом он лично обобщал дискуссию и предлагал оформить документ. Участники обсуждения расходились по разным комнатам, отрабатывали свою узкую тему, составляли итоговую бумагу и передавали ее Андропову. "Это была нормально координируемая система", - считает Леонид Митрофанович. 5 В разное время упомянутые выше Алексей Аджубей и Андрей Александров-Агентов поведали мне поучительные детали того, как при них делалась внешняя политика. Морозным февральским вечером 1990 года, попивая чай, приготовленный дочерью Хрущева Радой Никитичной, Алексей Иванович Аджубей в своей уютной квартире окнами на памятник Юрию Долгорукову рассказывал мне, что имел возможность давать судьбоносные для СССР советы своему тестю Никите Сергеевичу. Причем дело происходило прямо в личной резиденции президента США Джона Кеннеди. Так что в политику задолго до дочери президента РФ Ельцина Татьяны Дьяченко активно вмешивались многие члены семей. Замечательно, если они, как зять Хрущева, обладали интелектуальным потенциалом. Аналогий хоть отбавляй. Но вот что удивительно. Всемогущий когда-то Алексей Аджубей чуть ли не по-детски пожаловался мне тогда, что президент СССР Михаил Горбачев не дает ему возможности после десятилетий забвенья вновь заняться политикой. А ведь Аджубей в личном послании спрашивал на то разрешения у нового генсека ЦК КПСС. Казалось, повеяло ветром свободы. Но даже в разгар перестройки личность такого масштаба, как Аджубей, не смела проявить себя без высочайшего соизволения. Вскоре он умер, и мне до сих пор кажется, что его подкосило в том числе и ощущение невостребованности. Другой мой, тоже ныне покойный собеседник, Андрей Александров-Агентов был помощником по внешней политике у пятерых советских вождей - у Хрущева, Брежнева, Черненко, Андропова и Горбачева. А дипломатическую карьеру он начал еще во времена Сталина в Стокгольме, при легендарном после СССР в Швеции Александре Коллонтай. Перед смерью Андрей Александров-Агентов дал мне единственное в жизни интервью. Оно было опубликовано в начале 90-х под заголовком "Со мной советовались все генсеки, кроме Горбачева". Подразумевалось, что по этой причине Советский Союз прекратил существование. А может, это и не смешное предположение? Во всяком случае, и академик Александр Николаевич Яковлев, ближайший помощник президента Горбачева, в доверительном разговоре в своем кремлевском кабинете признавался мне, что Михаил Сергеевич абсолютно лишен способности слушать не только советников, но вообще кого бы то ни было. Эту, мягко говоря, особенность Горбачева подтвердил и мой старый приятель Константин Затулин, бывший председатель комитета по делам СНГ Госдумы РФ, а ныне директор Института стран СНГ. Во времена перестройки Затулин создал Ассоциацию молодых предпринимателей СССР. Инициаторов начинания принял генсек ЦК КПСС Михаил Горбачев, который по логике должен бы был их выслушать, помочь, поддержать. Но вместо этого Михаил Сергеевич долго выступал перед ними, поднимая самые разные темы кроме... перспектив развития предпринимательства. 6 Имя Горбачева в этом контексте - своего рода символ. Символ неспособности слушать и редчайшего дара забалтывать любую проблему. Эксперты, вознамерившиеся ныне создать Национальный совет по внешней политике, вспоминая опыт общения с Михаилом Горбачевым и Борисом Ельциным, задаются вопросом: а способен ли воспринимать инициативы нарождающегося гражданского общества президент Владимир Путин? Хочется верить, что способен, иначе игра не стоит свеч. Не знаю, как по России, а в Москве есть немало умных голов, которые в состоянии генерировать солидные внешнеполитические начинания. Тот же Затулин, будучи в пору заката СССР совсем еще молодым человеком, помощником секретаря ЦК комсомола, самостоятельно выступил одним из первых авторов международных проектов. На гребне увлечения Запада перестроечным Советским Союзом он организовал российско-американский форум "Аспенские диалоги" (по названию города Аспен в США). В начале 90-х я не раз участвовала в его заседаниях и могу засвидетельствовать, что это был весьма представительный форум. В его состав входил ряд влиятельных американских политиков. Российскую сторону представляли такие видные фигуры, как академик А.Н. Яковлев, генеральный директор ИТАР-ТАСС Виталий Игнатенко, советники президента РФ, члены правительства, бизнесмены, политологи, всех не перечислишь. "Аспенские диалоги" сыграли свою роль в удовлетворении интереса элит США и новой России друг к другу. Но вскоре мода на Москву в Вашингтоне прошла, в том числе из-за "загогулин" Бориса Ельцина. С американской стороны снизился уровень представительства на встречах, а потом и финансирование само собой иссякло. По этой причине и мне в начале 90-х не удалось зарегистрировать в Вашингтоне созданный группой единомышленников Российско-американский фонд, президентом которого мы избрали А.Н. Яковлева. Партнер по ту сторону океана профессор Калифорнийского университета господин Янов сказал тогда, что для регистрации фонда в США ему нужно три тысячи долларов. По тем временам для скромных учредителей это была сумасшедшая сумма, и идея захлебнулась. 7 Мы тогда лишь в полуха слыхали, что на Западе крупный капитал издавна финансирует неправительственные организации, ориентированные не только на внутреннюю, но и на внешнюю политику. Автомобильный концерн "Фольксваген", например, через свой фонд устраивал на рубеже 90-х годов встречи представителей Западной и Восточной Европы, где после "бархатных революций" к власти пришли новые, зачастую неискушенные в политике лидеры. На одном из таких форумов организаторы публично отрекомендовали собравшимся представителей "новой демократической России". Этот титул вызвал шок в команде президента СССР. Приближенные Горбачева ждали его прибытия на эту встречу, но еще не знали - хорошо это или плохо называться представителями "демократической России". Западники тем самым мягко прощупывали окружение Горбачева. Активную деятельность на поприще политики, в том числе внешней, проводит Фонд Бартельсмана, еще одного немецкого концерна с мировым именем. Немало российских политиков и экспертов прошли через конференции и дискуссионные клубы, регулярно проводимые этим фондом. Да и вообще количество различного рода организаций далеко не на любительском уровне, профессионально занимающихся в ФРГ внешней политикой, исчисляется десятками. Сразу же после войны, в 1945 году, появилось Германское общество внешней политики - надпартийное частное некоммерческое объединение, разрабатывающее проблемы международных отношений, безопасности и экономики. Это общество издает собственный журнал "Международная политика", в том числе и в Москве, на русском языке. В российской столице представлены также фонды ведущих политических партий Германии, в том числе Конрада Аденауэра (ХДС) и Фридриха Эберта (СДПГ). Кстати, в Санкт-Петербурге на выездном заседании Бергедорфского форума осенью 1994 года состоялось, можно сказать, международное крещение Владимира Путина, тогда еще вице-мэра северной столицы. Он выступил со страстным докладом о судьбе русских в ближнем зарубежье, что вызвало двухдневную дискуссию на форуме. Так что о пользе гражданских инициатив в международной сфере Владимир Владимирович знает не понаслышке, а на личном опыте. 8 В России аналогом западных интеллектуальных фондов на сегодня является эксклюзивная в своем роде неправительственная структура - Совет по внешней и оборонной политике (СВОП). Председатель президиума СВОП, заместитель директора Института Европы РАН, доктор исторических наук Сергей Караганов не скрывает, что идею создания своего детища он скопировал с неправительственного американского Совета по внешним отношениям. Караганов давно является членом международного наблюдательного совета этой влиятельной американской организации, он участник заседаний и Белдеберского клуба, и Трехсторонней комиссии Азия-Европа-США. Сергей Караганов считает продуктивной идею создания Национального совета по внешней политике. Он не опасается конкуренции, потому что в основе замысла будущего Нацсовета лежит опора на гражданское общество, а СВОП - это достаточно закрытый клуб, который позволяет российской элите взаимодействовать, самообразовываться и выдавать интеллектуальную продукцию в виде публикуемых научных докладов. Тот факт, что СВОП достаточно успешно функционирует уже почти десять лет, Сергей Караганов объясняет непартийностью и некоммерческим характером этого клуба. И еще тем, что, по словам Сергея Александровича, это "не фюрерская организация", созданная под конкретного лидера. Будучи членом СВОПа, могу подтвердить, что демократичность Караганова отнюдь не демонстративна. Вплоть до того, что заседания клуба всякий раз ведут разные члены президиума. А еще я убеждена, что многие достаточно молодые, не побоюсь этого определения, современные мыслители, такие, как политиологи Вячеслав Никонов и Алексей Арбатов, журналисты Виталий Третьяков и Алексей Пушков стали такими, какими их ныне знает просвещенная публика, в том числе и благодаря пройденной в СВОПе школе. Караганов считает, что будущий Нацсовет сможет решать задачи, которые СВОПу оказались не по силам. Он рассказал мне, каких мытарств стоило его клубу, например, проведение десятка российско-украинских форумов в Москве и Киеве с участием высокопоставленных политиков и бизнесменов двух государств. Но вот до подобных двусторонних встреч с закавказскими республиками или с Казахстаном руки у членов элитного клуба так и не дошли. Да и вообще уместнее реализовать это актуальнейшее начинание усилиями гражданских структур, а не представителей истеблишмента. Нацсовет мог бы аккумулировать сотни гражданских инициатив на внешнем направлении и делать их достоянием и высокой политики, и общества. В Советском Союзе поддержкой "ростков народной дипломатии", так это тогда называлось, занимались квазиобщественные, созданные под зорким оком ЦК и КГБ Комитет защиты мира и Союз советских обществ дружбы с народами зарубежных стран. Ныне их правопреемником стал Российский центр научного и культурного сотрудничества во главе с Валентиной Терешковой. Но бюрократическая инерция вряд ли позволит этому органу переродиться в нечто современное и эффективное. Вообще Национальный совет по внешней политике может стать блестящим прецедентом формирования солидного общественного института снизу, а не сверху. Впрочем, как в любом деле, в этом тоже полно людей, готовых ерничать по поводу того, что в массы, мол, брошен клич дружно заняться международными проблемами и всем миром их одним махом разрешить. Конечно, никто из серьезных людей и близко не ставит подобных задач перед Нацсоветом. 9 Те, кто читал Конституцию России, знают, что внешнюю политику нашей страны формирует ее президент. Но, стремясь опереться на большинство сограждан, Владимир Путин вряд ли будет склонен пренебрегать мнениями независимых аналитиков, которые готовы предложить ему проведение всесторонней гражданской экспертизы разрабатываемой международной стратегии. Существует, конечно, опасность, что некоторые прыткие политтехнологи попытаются узурпировать право от имени гражданского общества навязывать президенту собственные представления о внешней политике. Вещать от имени общества. Но Путин не производит впечатления наивного человека и наверняка сможет, грубо говоря, отделить мух от котлет. Нацсовет, подобно карагановскому СВОПу, мог бы превратиться и в питомник для взращивания молодой интеллектуальной элиты, содействовать притоку во внешнюю политику свежих мозгов. Не секрет, что из нынешнего МИДа молодые дипломаты бегут в коммерцию или на все четыре стороны, потому что их начальники - люди, чье мышление сформировалось в 70-е годы, во времена "холодной войны". Они, возможно, хорошие исполнители, но прорывных идей от них вряд ли можно дождаться. Я, например, проработав пять последних лет в Югославии, так и не поняла, есть ли у Кремля и у МИДа хоть какая-нибудь политика в отношении Балкан. Владимир Путин прилетал в июне минувшего года в столицу СРЮ Белград, но там так никто и не понял - зачем. Настолько импровизированным был этот визит. Причина в том, что, по словам того же Сергея Караганова, нищие академические институты не в состоянии провести хоть сколь-нибудь серьезное исследование по приоритетным направлениям внешней политики страны. Нет денег на заграничные командировки, нет компьютеров, нет солидного банка данных, нет средств на проведение научных конференций с привлечением зарубежных специалистов. Потому отчасти и хромает наша внешняя политика на обе ноги, бросается из стороны в сторону: то вся страна аплодирует рассекающему просторы России северокорейскому лидеру, то кидается в объятия Запада. На выработку доктрины внешней политики будущему Нацсовету замахиваться, возможно, не следует, но если в нем соберутся умные головы и предложат почерпнутое в дискуссиях с согражданами видение положения России в мире - польза наверняка будет. Да и вообще хочется верить, что умами Россия еще не оскудела. 10 Внешняя политика России - это... Условия мира не должны затрагивать чувства национального достоинства России... Россия не намерена жертвовать своими интересами ради поддержания принципов Священного союза и считает себя совершенно свободной в выборе своих будущих друзей. Князь А.М. Горчаков, министр иностранных дел (1856-1882) Поверьте мне, бывают в жизни великого народа периоды, когда отсутствие явно выраженной ориентации в пользу государства икс или игрек есть лучшая политика. Я называю ее политикой независимости. Граф В.Н. Ламздорф, министр иностранных дел (1900-1906) Сила советской внешней политики в том, что правда нашей страны более убедительна, чем все военные базы или армейские корпуса, на которые полагаются Соединенные Штаты Америки. А.А.Громыко, министр иностранных дел СССР (1957-1985) Мы должны проводить внешнюю политику великого государства. И не только потому, что у нас есть соответствующие традиции и все еще действует сила инерции. Но и потому, что именно такая политика оптимальна для решения как тех задач, которые стоят перед Россией сегодня, так и будущих. Е.М. Примаков, министр иностранныз дел (1996-1998) Приоритетная задача внешней политики - создание вокруг России стабильной безопасной обстановки, создание условий, которые позволили бы Российской Федерации максимально сконцентрировать ее усилия и ресурсы на решение социально-экономических задач государства. В.В. Путин, президент России На протяжении большей части своей истории Россия относилась к своим западным соседям как к угрозе своей безопасности и реагировала на это неослабевающей экспансией для создания буферов, будь то военными средствами или на основе идеологической интервенции, в духе Священного союза или доктрины Брежнева. Владимир Путин по-видимому пришел к выводу, что имперские устремления принесли России больше трагедий, чем триумфов, и не по зубам современной России в ее урезанном виде, поскольку угрожают ей изоляцией. Вот почему главная движущая сила стратегии Путина - стремление к партнерству с Соединенными Штатами, что можно сформулировать как стремление Путина к достижению целей России, заручившись поддержкой американской мощи. Г. Киссинджер, государственный секретарь США (1973-1977) Источник |
|