1907 - Из сборника "Горящий светильник"
O'Henry - William Sydney Porter
Русские соболя
Когда синие, как ночь, глаза Молли Мак-Кивер положили Малыша Брэди на обе лопатки, он вынужден был покинуть ряды банды "Дымовая труба". Такова власть нежных укоров подружки и ее упрямого пристрастия к порядочности. Если эти строки прочтет мужчина, пожелаем ему испытать на себе столь же благотворное влияние завтра, не позднее двух часов пополудни, а если они попадутся на глаза женщине, пусть ее любимый шпиц, явившись к ней с утренним приветом, даст пощупать свой холодный нос - залог собачьего здоровья и душевного равновесия хозяйки.

Банда "Дымовая труба" заимствовала свое название от небольшого квартала, который представляет собой вытянутое в длину, как труба, естественное продолжение небезызвестного городского района, именуемого Адовой кухней. Пролегая вдоль реки, параллельно Одиннадцатой и Двенадцатой авеню, Дымовая труба огибает своим  прокопченным коленом маленький, унылый, неприютный Клинтон-парк. Вспомнив, что дымовая труба - предмет, без которого не обходится ни одна кухня, мы без труда уясним себе обстановку. Мастеров заваривать кашу в Адовой кухне сыщется немало, но высоким званием шеф-повара облечены только члены банды "Дымовая труба".

Представители этого никем не утвержденного, но пользующегося широкой известностью братства, разодетые в пух и прах, цветут, словно оранжерейные цветы, на углах улиц,
посвящая, по-видимому, все свое время уходу за ногтями с помощью пилочек и перочинных ножиков. Это безобидное занятие, являясь неоспоримой гарантией их благонадежности, позволяет им также, пользуясь скромным лексиконом в две сотни слов, вести между собой непринужденную беседу, которая покажется случайному прохожему столь же незначительной и невинной, как те разговоры, какие можно услышать в любом респектабельном клубе несколькими кварталами ближе к востоку.

Однако деятели "Дымовой трубы" не просто украшают собой уличные перекрестки, предаваясь холе ногтей и культивированию небрежных поз. У них есть и другое, более
серьезное занятие - освобождать обывателей от кошельков и прочих ценностей. Достигается это, как правило, путем различных оригинальных и малоизученных приемов, без шума и кровопролития. Но в тех случаях, когда осчастливленный их вниманием обыватель не выражает готовности облегчить себе карманы, ему предоставляется возможность изливать свои жалобы в ближайшем полицейском участке или в приемном покое больницы.

Полицию банда "Дымовая труба" заставляет относиться к себе с уважением и быть всегда начеку. Подобно тому как булькающие трели соловья доносятся к нам из непроглядного мрака ветвей, так пронзительный полицейский свисток, призывающий фараонов на подмогу, прорезает глухой ночью тишину темных и узких закоулков Дымовой трубы. И люди в синих мундирах знают: если из Трубы потянуло дымком - значит, развели огонь в Адовой кухне.

Малыш Брэди обещал Молли стать паинькой. Малыш был самым сильным, самым изобретательным, самым франтоватым и самым удачливым из всех членов банды "Дымовая труба". Понятно, что ребятам жаль было его терять. Но, следя за его погружением в пучину добродетели, и они не выражали протеста. Ибо, когда парень следует советам
своей подружки, в Адовой кухне про него не скажут, что он поступает недостойно или не по-мужски. Можешь подставить ей фонарь под глазом, чтоб крепче любила, - это твое личное дело, но выполни то, о чем она просит.

- Закрой свой водоразборный кран, - сказал Малыш как-то вечером, когда Молли, заливаясь слезами, молила его покинуть стезю порока. - Я решил выйти из банды. Кроме тебя, Молли, мне ничего не нужно. Заживем с тобой тихо-скромно. Я устроюсь на работу, и через год мы с тобой поженимся. Я сделаю это для тебя. Снимем квартирку, заведем канарейку, купим швейную машинку и фикус в кадке и попробуем жить честно.

- Ах, Малыш! - воскликнула Молли, смахивая платочком пудру с его плеча. - За эти твои слова я готова отдать весь Нью-Йорк со всем, что - в нем есть! Да много ли нам нужно,
чтобы быть счастливыми. Малыш не без грусти поглядел на свои безукоризненные манжеты и ослепительные лакированные туфли.

- Труднее всего придется по части барахла, - заявил он.
- Я ведь всегда питал слабость к хорошим вещам. Ты знаешь, Молли, как я ненавижу дешевку. Этот костюм обошелся мне в шестьдесят пять долларов. Насчет одежды я разборчив - все должно быть первого сорта, иначе это не для меня. Если я начну работать - тогда прощай маленький человечек с большими ножницами!
- Пустяки, дорогой! Ты будешь мне мил в синем свитере ничуть не меньше, чём в красном автомобиле.

На заре своей юности Малыш, пока еще не вошел в силу настолько, чтобы одолеть своего папашу, обучался паяльному делу. К этой полезной и почтенной профессии он теперь и вернулся. Но ему пришлось стать помощником хозяина мастерской, а ведь это только хозяева мастерских - отнюдь не их помощники - носят брильянты величиной с горошину и позволяют себе смотреть свысока на мраморную колоннаду, украшающую особняк сенатора Кларка.

Восемь месяцев пролетели быстро, как между двумя актами пьесы. Малыш в поте лица зарабатывал свой хлеб, не обнаруживая никаких опасных склонностей к рецидиву, а банда "Дымовая труба" по-прежнему бесчинствовала "на большой дороге", раскраивала черепа полицейским, задерживала запоздалых прохожих, изобретала новые способы мирного опустошения карманов, копировала покрой платья и тона галстуков Пятой авеню и жила по собственным законам, открыто попирая закон.
 
Но Малыш крепко держался своего слова и своей Молли, хотя блеск и сошел с его давно не полированных ногтей и он теперь минут пятнадцать простаивал перед зеркалом пытаясь повязать свой темно-красный шелковый галстук так, чтобы не видно было мест, где он протерся. Однажды вечером он явился к Молли с каким-то таинственным свертком подмышкой.

- Ну-ка, Молли, разверни! - небрежно бросил он, широким жестом протягивая ей сверток. - Это тебе.

Нетерпеливые пальчики разодрали бумажную обертку. Молли громко вскрикнула, и в комнату ворвался целый выводок маленьких Мак-Киверов, а следом за ними - и мамаша
Мак-Кивер; как истая дочь Евы, она не позволила себе ни единой лишней секунды задержаться у лоханки с грязной посудой.

Снова вскрикнула Молли, и что-то темное, длинное и волнистое мелькнуло в воздухе и обвило ее плечи, словно боа-констриктор.

- Русские соболя! - горделиво изрек Малыш, любуясь круглой девичьей щекой, прильнувшей к податливому меху. - Первосортная вещица. Впрочем, перевороши хоть всю Россию - не найдешь ничего, что было бы слишком хорошо для моей Молли.

Молли сунула руки в муфту и бросилась к зеркалу, опрокинув по дороге двух-трех сосунков из рода Мак-Киверов. Вниманию редакторов отдела рекламы! Секрет красоты (сияющие глаза, разрумянившиеся щеки, пленительная улыбка): Один Гарнитур из Русских Соболей. Обращайтесь за справками. Оставшись с Малышом наедине, Молли почувствовала, как в бурный поток ее радости проникла льдинка холодного рассудка.

- Ты настоящее золото, Малыш, - сказала она благодарно.
- Никогда в жизни я еще не носила мехов. Но ведь русские соболя, кажется, безумно дорогая штука? Помнится, мне кто-то говорил.
- А разве ты замечала, Молли, чтобы я подсовывал тебе какую-нибудь дрянь с дешевой распродажи? - спокойно и с достоинством спросил Малыш. - Может, ты видела, что я торчу у прилавков с остатками или глазею на витрины "любой предмет за десять центов"? Допусти, что это боа стоит двести пятьдесят долларов и муфта - сто семьдесят пять. Тогда ты будешь иметь некоторое представление о стоимости русских соболей. Хорошие вещи - моя слабость. Черт побери, этот мех тебе к лицу, Молли.

Молли, сияя от восторга, прижала муфту к груди. Но мало-помалу улыбка сбежала с ее лица, и она пытливым и грустным взором посмотрела Малышу в глаза. Малыш уже давно научился понимать каждый ее взгляд; он рассмеялся, и щеки его порозовели.

- Выкинь это из головы, - пробормотал он с грубоватой лаской. - Я ведь сказал тебе, что с прежним покончено. Я купил этот мех и заплатил за него из своего кармана.
- Из своего заработка, Малыш? Из семидесяти пяти долларов в месяц?
- Ну да. Я откладывал.
- Откладывал? Постой, как же это... Четыреста двадцать пять долларов за восемь месяцев...
- Ах, да перестань ты высчитывать! - с излишней горячностью воскликнул Малыш. - У меня еще оставалось кое-что, когда я пошел работать. Ты думаешь, я снова с ними
связался?! Но я же сказал тебе, что покончил с этим. Я честно купил этот мех, понятно? Надень его и пойдем прогуляемся.

Молли постаралась усыпить свои подозрения. Соболя хорошо убаюкивают. Горделиво, как королева, выступала она по улице под руку с Малышом. Здешним жителям еще никогда не доводилось видеть подлинных русских соболей. Весть о них облетела квартал, и все окна и двери мгновенно обросли гроздьями голов. Каждому любопытно было поглядеть на шикарный соболий мех, который Малыш Брэди преподнес своей милашке.
 
По улицам разносились восторженные "ахи" и "охи", и баснословная сумма,  уплаченная за соболя, передаваясь из уст в уста, неуклонно росла. Малыш с видом владетельного принца шагал по правую руку Молли. Трудовая жизнь не излечила его от пристрастия к первосортным и дорогим вещам, и он все так же любил пустить пыль в глаза.
 
На углу, предаваясь приятному безделью, торчала кучка молодых людей в безукоризненных костюмах. Члены банды "Дымовая труба" приподняли шляпы, приветствуя подружку Малыша, и возобновили свою непринужденную беседу. На некотором расстоянии от вызывавшей сенсацию парочки появился сыщик Рэнсом из Главного полицейского управления. Рэнсом считался единственным сыщиком, который мог безнаказанно прогуливаться в районе Дымовой трубы. Он был не трус, старался поступать по совести и, посещая упомянутые кварталы, исходил из предпосылки, что обитатели их такие же люди, как и все прочие. Многие относились к Рэнсому с симпатией и, случалось, подсказывали ему, куда он должен направить свои стопы.

- Что это за волнение там на углу? - спросил Рэнсом бледного юнца в красном свитере.
- Все вышли поглазеть на бизоньи шкуры, которые Малыш Брэди повесил на свою девчонку, - отвечал юнец. - Говорят, он отвалил за них девятьсот долларов. Шикарная покрышка, ничего не скажешь.
- Я слышал, что Брэди уже с год как занялся своим старым ремеслом, - сказал сыщик. - Он ведь больше не вожжается с бандой?
- Ну да, он работает, - подтвердил красный свитер. - Послушайте, приятель, а что меха - это не по вашей части? Пожалуй, таких зверей, как нацепила на себя его девчонка, не
поймаешь в паяльной мастерской.

Рэнсом нагнал прогуливающуюся парочку на пустынной улице у реки. Он тронул Малыша за локоть.

- На два слова, Брэди, - сказал он спокойно. Взгляд его скользнул по длинному пушистому боа, элегантно спадающему с левого плеча Молли. При виде сыщика лицо Малыша потемнело от застарелой ненависти к полиции. Они отошли в сторону.

- Ты был вчера у миссис Хезкоут на Западной Семьдесят второй? Чинил водопровод?
- Был, - сказал Малыш. - А что?
- Гарнитур из русских соболей, стоимостью в тысячу долларов, исчез оттуда одновременно с тобой. По описанию он очень похож на эти меха, которые украшают твою девушку.
- Поди ты... поди ты к черту, - запальчиво сказал Малыш.
- Ты знаешь, Рэнсом, что я покончил с этим. Я купил этот гарнитур вчера у...

Малыш внезапно умолк, не закончив фразы.

- Я знаю, ты честно работал последнее время, - сказал Рэнсом. - Я готов сделать для тебя все, что могу. Если ты действительно купил этот мех, пойдем вместе в магазин, и я
наведу справки. Твоя девушка может пойти с нами и не снимать пока что соболей. Мы сделаем все тихо, без свидетелей. Так будет правильно, Брэди.
- Пошли, - сердито сказал Малыш. Потом вдруг остановился и с какой-то странной кривой улыбкой поглядел на расстроенное, испуганное личико Молли.
- Ни к чему все это, - сказал он угрюмо. - Это старухины соболя. Тебе придется вернуть их, Молли. Но если б даже цена им была миллион долларов, все равно они недостаточно хороши для тебя. Молли с искаженным от горя лицом уцепилась за рукав Малыша.
- О Малыш, Малыш, ты разбил мое сердце! - простонала она. - Я так гордилась тобой... А теперь они упекут тебя - и конец нашему счастью!
- Ступай домой! - вне себя крикнул Малыш. - Идем, Рэнсом, забирай меха. Пошли, чего ты стоишь! Нет, постой, ей-богу, я... К черту, пусть меня лучше повесят... Беги домой, Молли. Пошли, Рэнсом.

Из-за угла дровяного склада появилась фигура полицейского Коуна, направляющегося в обход речного района. Сыщик поманил его к себе. Коун подошел, и Рэнсом объяснил ему положение вещей.

- Да, да, - сказал Коун. - Я слышал, что пропали соболя. Так ты их нашел?

Коун приподнял на ладони конец собольего боа - бывшей собственности Молли Мак- Кивер - и внимательно на него поглядел.

- Когда-то я торговал мехами на Шестой авеню, - сказал он. - Да, конечно, это соболя. С Аляски. Боа стоит двенадцать долларов, а муфта...

Бац! Малыш своей крепкой пятерней запечатал полицейскому рот. Коун покачнулся, но сохранил равновесие. Молли взвизгнула. Сыщик бросился на Малыша и с помощью Коуна надел на него наручники.

- Это боа стоит двенадцать долларов, а муфта - девять, - упорствовал полицейский. - Что вы тут толкуете про русские соболя?

Малыш опустился на груду бревен, и лицо его медленно залилось краской.

- Правильно, Всезнайка! - сказал он, с ненавистью глядя на полицейского. - Я заплатил двадцать один доллар пятьдесят центов за весь гарнитур. Я, Малыш, шикарный
парень, презирающий дешевку! Мне легче было бы отсидеть шесть месяцев в тюрьме, чем признаться в этом. Да, Молли, я просто-напросто хвастун - на мой заработок не купишь русских соболей. Молли кинулась ему на шею.

- Не нужно мне никаких денег и никаких соболей! - воскликнула она. - Ничего мне на свете не нужно, кроме моего Малыша! Ах ты, глупый, глупый, тупой, как индюк,
сумасшедший задавала!

- Сними с него наручники, - сказал Коун сыщику. - На участок уже звонили, что эта особа нашла свои соболя - они висели у нее в шкафу. Молодой человек, на этот раз я прощаю вам непочтительное обращение с моей физиономией.

Рэнсом протянул Молли ее меха. Не сводя сияющего взора с Малыша, она грациозным жестом, достойным герцогини, набросила на плечи боа, перекинув один конец за спину.

- Пара молодых идиотов, - сказал Коун сыщику. - Пойдем отсюда.
-----------
Перевод Т. Озерской

www.pseudology.org