[17.05.2001]
КАК И ПОЧЕМУ РАЗВАЛИЛСЯ СОВЕТСКИЙ СОЮЗ: ЧАСТЬ I

Экс-министр Вячеслав Михайлов как исторический свидетель и аналитик гибели Империи

Гражданам РФ предстоит найти подобающую форму, чтобы отметить даты, которыми ознаменовано становление России как самостоятельного государства: 12 июня исполняется 10 лет со дня избрания первого Президента России; 19 августа - десятилетие со дня обнародования членами ГКЧП своих замыслов спасения СССР силовыми методами;

08 декабря - 10 лет со дня принятия Беловежского соглашения, которое подвело черту под процессом государственного обособления бывших союзных республик в составе Союза ССР и дало старт Содружеству Независимых Государств. Те же даты являются верстовыми столбами на пути неудержимого распада Советского Союза, советской Империи. Почему это произошло? Непростой ответ на этот все еще остро актуальный вопрос обозреватель "НГ" Сергей Земляной попытался обозначить в беседе с Вячеславом Александровичем Михайловым, который несколько лет в ранге министра занимался национальными проблемами России.

Министр по делам национальности и федеративным отношениям. 58 лет. Бывший учитель истории на Львовщине, прошел почти все ступеньки советской номенклатурной лестницы -- кафедра истории КПСС Львовского университета, зав. отделом пропаганды обкома, инструктор, зав. отделом национальной политики ЦК КПСС. Сохранил пост, несмотря на провал комиссии по чеченскому урегулированию.

Беседа подготовлена специально для ГАЗЕТЫ СНГ.

- Вячеслав Александрович, объявленная тема нашей беседы звучит так: "Как и почему развалился Советский Союз?". Но прежде чем приступить к ее обсуждению, я считаю полезным ближе познакомить читателя с тобой, как провиденциальным собеседником именно на эту тему, не ограничиваясь вошедшими во все досье вехами твоей политической биографии. С тобой как активным участником политического процесса в нашей стране на протяжении 30 лет. Это даст возможность глубже понять своеобразие твоей философско-исторической позиции тому, кто даст себе труд этот вопрос поставить. Поэтому предлагаю начать разговор как бы немного сбоку и немного издалека.

- Согласен.

Посвящение в министры

- Вячеслав Александрович, по моим сведениям, ты один из долгожителей в правительстве независимой России. По сроку пребывания на должности министра ты уступаешь, по-моему, только Сергею Шойгу. То есть все 90-е годы ты находился в самой гуще государственной и политической жизни, на одном из самых горячих ее участков. Однако твоя политическая карьера началась отнюдь не с министерского поста. Поэтому, прежде чем приступать к обсуждению главной проблемы нашего разговора, я хотел бы прояснить, в качестве кого ты был свидетелем этого развала. То есть я хочу спросить тебя, что было у тебя за спиной, по большому счету, к августу-декабрю 1991 года?

- Поскольку в нашей беседе речь будет идти о национальных отношениях и о судьбе Советского Союза, я считаю целесообразным сообщить о себе следующее. В 50 лет я решил закончить все политические игры и всерьез заняться наукой. Я возглавил в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС сектор теории наций и национальных отношений. Мы, то есть Эдуард Александрович Баграмов, Михаил Иванович Куличенко и, конечно же, наш патриарх и директор Георгий Лукич Смирнов, подготовили и направили в ЦК КПСС аналитическую записку.

В ней мы проводили мысль о том, что национальные проблемы к тому времени стали одними из самых острых, но что их отслеживание и осмысление никак не структуировано и не институционализировано, что отсутствует соответствующий управляющий орган. Видимо, как рассказывал потом Смирнов, эта записка произвела большое впечатление на руководителей соответствующих подразделений ЦК КПСС.

И вскоре Политбюро рассмотрело вопрос о создании в рамках организационного отдела ЦК КПСС подотдела межнациональных отношений и приняло по нему решение.
К тому времени я проработал в ИМЛ три месяца. Меня, однако, вычислили и предложили возглавить указанный подотдел.

Когда Егор Кузьмич Лигачев представлял мою кандидатуру на заседании Секретариата ЦК КПСС, он подчеркнул, что и кандидатская, и докторская диссертации, защищенные мной, были посвящены национальным отношениям, что я работал на Западной Украине, на Восточной Украине и в Казахстане. Иными словами, мое назначение на пост руководителя подотдела было по жизни не вполне случайным.

Как говорил покойный Владимир Афанасьевич Зоц, Михайлов является одним из немногих партийных руководителей такого уровня, у которого вопросы, какими он занимается по работе, непосредственно отвечают научным. Я считаю этот момент очень существенным и важным.

В этой связи я хотел бы добрым словом упомянуть своего научного руководителя, ныне уже покойного профессора Зашкильняка Афанасия Степановича, который еще в 1966 году охладил мое желание заняться модными темами, вроде левого блока, и предложил написать диссертацию о национальных отношениях на Западной Украине: "Этой темы, - сказал он, - тебе хватит на всю жизнь". И был абсолютно прав.

- Поскольку мы заговорили о поворотных пунктах твоей биографии, не могу не задать один щекотливый вопрос: каковы были обстоятельства твоего ухода из Правительства?

- Однозначно на этот вопрос ответить сложно. Я ведь принял решение баллотироваться в депутаты Государственной Думы. Кроме того, из Правительства ушел Сергей Вадимович Степашин, который пригласил меня в него во второй раз и с которым мы немало вместе пережили, в частности, в Чечне: попытки покушений и все прочее. То есть мной двигало также определенное чувство солидарности. Ушел я с формулировкой: "В связи с переходом на другую работу".

- Но ведь ты же вошел в первый состав Правительства Владимира Путина? Он сам тебе предложил остаться в Правительстве?

- Ну, с Путиным мы познакомились еще в 1991 году. Никаких формальных предложений не поступало. После дагестанских событий и командировки в тот регион мы с Путиным встречались с Президентом Ельциным. Мы сообща доложили Борису Николаевичу ситуацию. Путин тем самым как бы констатировал, что я остался в Правительстве.

- То есть никакой особой беседы между вами не было? Все разумелось как бы само собой?

- Да. Именно так все и было. Абсолютно так.

- А как был мотивирован твой уход?

- Путин сформулировал этот твой вопрос примерно следующим образом: "У меня создалось впечатление, что эта работа уже вам не интересна". Поскольку я не прошел в Госдуму, я сосредоточился на научной работе.

- А при каких обстоятельствах ты познакомился с Путиным?

- 7 сентября 1991 года начались известные события в Таджикистане, многотысячные митинги в Душанбе, которые сопровождались и актами вандализма. Мне позвонил Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе. Шеварднадзе, уйдя с поста министра иностранных дел, работал в президентской структуре у Горбачева. Шеварднадзе передал мне просьбу Горбачева, чтобы я полетел вместе с группой, которую возглавлял Анатолий Александрович Собчак и в которую входили академик Евгений Павлович Велихов, известный политолог Александр Львович Янов и другие.

- А ты в то время где-нибудь работал?

- В тот период, фактически до ноября, шла ликвидация аппарата ЦК КПСС, где я работал заведующим отделом до ельцинского указа о запрете КПСС. Об эту пору я был вольным стрелком. Шеварднадзе спросил, не согласился бы я полететь вместе с комиссией в Душанбе, и нет ли у меня каких-либо возражений на этот счет. Я поинтересовался, а как к этому отнесется Собчак. Собчак в свое время возглавлял комиссию Верховного Совета СССР по тбилисским событиям. Эта комиссия брала свидетельские показания у многих, в том числе и у меня. Правда, во время эксцессов я не был в Тбилиси: вместе с Джумбером Ильичем Патиашвили мы улетели в Сухум. Тем не менее, поскольку при даче свидетельских показаний разговор был достаточно острый, я не был уверен, что Собчак положительно отнесется к моему включению в комиссию, которая должна была вылетать в Таджикистан. Шеварднадзе, однако, передал мне, что Собчак в курсе дела и что он с удовлетворением воспримет мое согласие лететь в Таджикистан вместе с комиссией. Мы встретились в аэропорту, и там я уже познакомился с советником мэра Ленинграда Владимиром Владимировичем Путиным.

- Собчак к этому времени был уже мэром Ленинграда, но по инерции еще продолжал выполнять функции эксперта?

- Да. Так, что впервые с Путиным мы встретились в начале сентября 1991 года при указанных обстоятельствах. Мы вылетели в Таджикистан, несколько дней были в Душанбе. Между нами, я имею в виду себя и Путина, имело место полное взаимопонимание. При моем уходе с должности министра Путин отметил в присутствии всего коллектива министерства: "Мы с Михайловым знакомы с 1991 года. И работали очень дружно". Поэтому я думаю, что он не стал бы возражать, если я подчеркну: тогда, в Таджикистане, мы потрудились очень плодотворно и результативно. Мы общались с Путиным достаточно плотно. После этого наша следующая встреча произошла в Ленинграде, когда я уже был заместителем председателя комитета по делам национальностей. В Ленинграде тогда проходило заседание совместной российско-германской комиссии по делам российских немцев. В ленинградском аэропорту мы вместе встречали Хорста Ваффеншмидта, уполномоченного по этим проблемам: я - в качестве заместителя председателя комитета, Путин - в качестве заместителя мэра Ленинграда по внешним связям. Наша встреча с Путиным была достаточно теплой. Следующий этап наших контактов связан с периодом, когда я был первым заместителем секретаря Совета Безопасности, а Путин был назначен первым заместителем главы президентской администрации. Вместе с ним мы несколько дней были в командировке на Северном Кавказе. И, естественно, наши контакты стали постоянными, когда после ухода Бордюжи секретарем Совета Безопасности стал Путин, с сохранением своего поста в ФСБ. Я продолжал работать в СБ первым заместителем под его руководством. Когда Степашин поднял вопрос о том, чтобы я вместе с ним вернулся в Правительство, у меня был довольно продолжительный разговор с Путиным по этому поводу.

- Вячеслав Александрович, когда в 1991 году ты встретился с Путиным, он ведь как политик в масштабах страны себя ничем не проявил. Существуют такие понятия, как "политическое мышление" или "государственный разум". Было ли Путину в то время присуще нечто в этом роде, что позволяло бы предположить, что он может вырасти в крупного государственного деятеля?

- Путину в то время еще не было 40 лет. Первое мое впечатление было связано с именем Путина: Владимир Владимирович.

- Конечно. Имя любимого поэта!

- Помнится, я даже сказал: "Владимиры Владимировичи плохими не бывают". Это стало предметом разного рода шуток, легких разговоров.

- По моему чисто внешнему впечатлению, Путин шутку воспринимает. И сам умеет шутить.

- Воспринимает абсолютно нормально. И возвращает. Не знаю, насколько важна такая информация, но видимо, определенное значение она имеет. Не случайно Горбачев вспомнил обо мне и предложил, чтобы я полетел вместе с комиссией Собчака, потому что в марте 1991 года на Секретариате ЦК КПСС рассматривался вопрос о ситуации Таджикистане. Этот Секретариат вел Лигачев, на нем присутствовал также Кахир Махкамов, первый секретарь ЦК КП Таджикистана. Но материалы обсуждения докладывались Горбачеву. А это уже был период, когда в отделе мы активно использовали данные социологических исследований, социологический мониторинг, оценки экспертов и т.д. И я в основном докладывал по диаграммам, где были наглядно показаны расстановка кадров, удельный вес различных политических сил, кланов и так далее. Состоялась даже определенная пикировка: Иван Кузьмич Полозков, например, спросил меня, какой массив был обследован. Я сказал, что в оценке ситуации участвовало около 30 экспертов. Тогда он подал реплику: "Это невероятно. Мы в Краснодарском крае обследовали пять-шесть тысяч человек, и то выводы были не всегда точными". На что Борис Вениаминович Гидаспов заявил: "Иван Кузьмич, система экспертного анализа гораздо точнее, чем сплошной опрос". И когда мы летели вместе с группой Собчака, я передал Владимиру Владимировичу Путину почти 100-страничную подборку материалов по Таджикистану. И при этом сказал ему: "Конечно, этот анализ проводился в марте, прошло уже пять месяцев, но расстановка сил, основные общественные движения, религиозная ситуация во многом остаются теми же, что и в марте". И вот когда мы встретились спустя почти 3 года в Ленинграде, он вспомнил об этих материалах. И сказал: "Я с большим интересом прочитал материал, который вы мне дали. Он мне понравился. Но когда я предложил его Собчаку со словами, что отдел Михайлова подготовил хороший материал, Собчак сказал мне: "Чего вы хотите от этих коммунистов! У них мышление заскорузлое. Мы сами разберемся". В Душанбе Собчак не слезал с трибуны, без конца провозглашал: "Да здравствует Горбачев!", "Да здравствует перестройка!", чуть ли не "Долой коммунистов!". Но в памяти Путина этот момент сохранился, причем он мне почти дословно передал реакцию Собчака на переданные ему аналитические материалы. Отторжение было обусловлено не столько качеством самого материала, сколько тем, что он исходил от аппарата ЦК. Путин, по-моему, даже заметил на этот счет, что нельзя так относится к наработкам, которые уже были сделаны специалистами. Можно было бы долго рассказывать об этой поездке. Интересно было бы поговорить об этом с Велиховым, с которым мы очень дружно работали.

- А Велихов-то для чего понадобился? В качестве представителя от интеллигенции или в качестве доверенного лица Горбачева?

- Должен сказать, что я не знаю причин, по каким Велихов был включен в группу. Но считаю, что это был правильный шаг, потому что, во-первых, это крупный ученый; во-вторых, это человек взвешенных взглядов и суждений. Обстановка в республике была сложной. И мы нуждались в точной информации. Тогда решалась проблема Рахмона Набиева, в президентских выборах принимал участие известный режиссер Довлат Худоназаров. Участвовал в них и известный журналист Латифи. Радиокомитет в Таджикистане возглавлял бывший инструктор отдела национальной политики ЦК КПСС.

- То есть с таджикской стороны у тебя была полная информация о происходящем в республике?

- Достаточно полная. Я думаю, что широкой информацией владел и Путин, но, честно говоря, я не знал, что он бывший работник КГБ. Однако обратило на себя внимание блестящее знание немецкого языка. Мне как-то случилось выдать шутку на немецком языке, на что он мгновенно отреагировал, разумеется, на немецком же языке. Иными словами, с таджикской стороны была поддержка. И мне кажется, Путин тогда сыграл большую роль. И вот в чем. Собчак решил ограничить всю работу группы только Душанбе, получая митинговую информацию. Тогда была создана исламская партия, с лидером которой мы встречались несколько раз. Он поддерживал Набиева. Мои личные симпатии, конечно, были тоже на стороне Набиева, хотя с Довлатом Худоназаровым у нас тоже были очень хорошие отношения. У меня тогда было немало разговоров в узком кругу, в том числе с Велиховым, где был поставлен вопрос о том, что в докладе Президенту будет дана искаженная картина происходящего в Таджикистане, если мы не побываем в Ленинабаде. Собчак очень долго не хотел соглашаться на это. Я думаю, что перелома в его настроениях добился Путин. В Ленинабад мы полетели. Вся группа. Там нас ждал, конечно, холодный душ, который пролился на головы всей группы. Огромные митинги. Женщины из толпы кричали Собчаку: "Мы не хотим, чтобы на нас снова надели паранджу!". Люди стремились втолковать нам: то, что делается в Душанбе, - это еще не весь Таджикистан. Что составлять впечатление о республике по Душанбе - значит получить совершенно искаженное представление о Таджикистане. То есть ветер дул здесь совсем в другую сторону. И концовка нашей поездки была далеко не героической. Но именно Ленинабад дал возможность сделать правильные выводы. И фактически комиссия достаточно успешно завершила свою работу. Удалось убедить Набиева, чтобы он на период проведения президентской компании оставил свой пост.

- То есть не пользовался, как принято ныне выражаться, административным ресурсом?

- Да, чтобы он не использовал свой административный ресурс. Чтобы был обеспечен максимум демократии, если употребить этот термин. Тогда Набиев победил на президентских выборах с большим отрывом. И неслучайно в своем выступлении перед работниками министерства Путин вспомнил этот эпизод и заявил, что тогда нам все-таки удалось успешно завершить свою миссию. Кстати говоря, он и до этого не раз возвращался к этой поездке в Таджикистан. Но я не хотел бы дальше углубляться в эту тему.

Оригинал документа: http://nsn.net.ru/?id=1849&ch=3&sub=1