В рамках психологии юнгианского направления психологическая реальность описывается не только понятиями, но и образами, например, Василиска, сказочного чудовища, символизирующего сладострастие и похоть.

Слово василиск происходит от греческого - "basiliscos", которое имеет два значения - королевич и петух с золотым гребнем. Впервые он упоминается в псалме 91, стих 13, который на вульгарной латыни звучит так: "На аспида (змея - А.Г.-К.) и василиска наступишь". Василиск - весьма своеобразный, вымышленный зверь с головой петуха, туловищем жабы, хвостом змеи и короной на голове, убивавший одним взглядом. Он вылупился из яйца, в котором не было желтка. Снес это яйцо петух, а высидела жаба на навозной куче. У василиска было три хвоста, глаза его сверкали и, по некоторым сведениям, смертоносным было даже его дыхание. Приблизиться к нему можно было лишь под защитой зеркала. Единственное животное, способное противостоять василиску, - ласка, которая приближается к нему и тотчас отпрыгивает, нападает на него то с одной, то с другой стороны, используя любую возможность и рассчитывая каждое движение.

На средневековой латыни сладострастие именовалось "Luxuria" и изображалось в виде существа, сидящего верхом на дикой свинье, с венком из роз на голове и со щитом в руке, украшенным образом василиска. Но чаще всего символом сладострастия и похоти оказывался сам василиск. Он опасен, загадочен, непонятен, его нельзя отнести ни к какому известному виду животных. На мой взгляд, такое существо идеально подходит для образного изображения сексуальности.

Приведу несколько примеров деятельности этого волшебного зверя. Супружеская чета, прожившая вместе тридцать лет, - ему пятьдесят восемь, а ей пятьдесят три, - наслаждается счастливой и разнообразной сексуальной жизнью. Тридцатипятилетняя служащая крупной фирмы переживает во время средиземноморского круиза захватывающее, дионисийское, чисто сексуальное приключение с морским офицером. Таковы положительные стороны василиска. Поговорим о причиняемых им неприятностях, взяв в качестве примера случай из газетной хроники. Например, в Соединенных Штатах Америки проходили выборы нового главы Верховного суда. Полномочия главного судьи государства поистине огромны: он не только следит за соблюдением законов и правосудия, но и определяет конституционность указов президента, являясь в высочайшем смысле этого слова политической совестью Америки. Президент Буш выдвинул на этот пост кандидатуру чернокожего Кларенса Томаса; он зарекомендовал себя человеком консервативным, строптивым, поэтому у него было много противников. Поначалу ситуация складывалась для него успешно, но в последний момент откуда-то появилась тридцатичетырехлетняя чернокожая дама, профессор, сообщившая порочащую Томаса информацию. Впрочем, впоследствии она призналась, что ее вынудили сделать это сообщение, поскольку она не хотела разглашать свои тайны широкой общественности. Она рассказала, что около десяти лет назад Томас был ее начальником и донимал ее непристойностями, скабрезными шутками, сексуальными намеками, которые были ей крайне неприятны. Так, он подчеркивал величину своего полового органа, называя его "длинная кувалда", в шутку предлагал ей заняться групповым сексом или чем-нибудь другим в том же роде. Данная информация уничтожила любые шансы Томаса на победу в выборах. Хотя он и отрицал подобные действия по отношению к своей тогдашней секретарше, она стояла на своем.

История эта весьма показательна вне зависимости от того, справедливы или нет были предъявленные Томасу обвинения. Получить пост верховного судьи Соединенных Штатов непросто, поскольку претендентов на него достаточно. Это дело всей жизни, обеспечивающее авторитет и большие заработки, не говоря уже о социальном престиже. Кларенс Томас был и, надо полагать, остается честолюбивым мужчиной. Таким он был и тогда, когда произошла история с секретаршей. Все свои силы он отдавал карьере. То обстоятельство, что интеллигентный, честолюбивый мужчина подвергал риску свое будущее только для того, чтобы удовлетворить свою потребность в скабрезных шутках, кажется мне достаточно странным. Готовность властного и умного человека пойти на поводу у своих влечений, поставив на карту все, свидетельствует о необычайной привлекательности василиска.

Существуют и зловещие аспекты раскрепощенной сексуальности. В Цюрихе и других крупных европейских городах остро стоит проблема лиц, не желающих пользоваться презервативами во время половых контактов с проститутками. Профессиональные проститутки не соглашаются, как правило, на это, поэтому мужчины находят наркоманок, согласных на все, лишь бы заработать деньги на очередную дозу наркотика. Не трудно представить, какому риску подвергают подобные мужчины себя, своих жен и семьи, стремясь к достижению мимолетного полового удовлетворения, ведь многие из таких девушек инфицированы вирусом СПИДа и другими венерическими заболеваниями.

Неприятие сексуальности и стремление одолеть василиска насчитывают вековую историю. Христианство положило начало травле этого зверя, по крайней мере, в пределах Европы. Борьба велась очень энергично. Одним из ее методов было включение сладострастия в число семи смертных грехов, а именно гордыня, зависть, гнев, уныние, скупость, алчность и сладострастие, похоть. Один из отцов церкви, Гуго Св. Виктор, поставил luxuria на первое место в этом списке. Если человек умрет, не исповедовавшись в семи смертных грехах, он попадет в ад. Таким образом, церковь боролась с василиском, насаждая страх, стремясь контролировать сладострастие даже в пределах законного супружества. В Средние века были официально запрещены любые половые контакты вне брака, хотя запрет вряд ли соблюдался. Но церковь не останавливалась и на этом: даже муж и жена не имели права на сексуальные отношения по воскресным дням и в период церковных праздников, то есть в течение ста шестидесяти дней в году. Не будет ошибкой предположить, что лишь святоши придерживались таких строгих правил.

Ханжество в половых вопросах и радикальную борьбу с василиском часто вменяют в вину деятелям Реформации, поскольку они не только выдвигали значительные ограничения в сексуальности, но и сами выступали в качестве образца для подражания. Это не совсем верно. Например, строгий пастырь Ульрих Цвингли из Цюриха, которого можно поставить в один ряд с такими выдающимися деятелями Реформации, как Кальвин и Лютер, вынужден был отвечать на многочисленные обвинения в распутстве, которому он был подвержен в юности, следующим образом: "Я не отрицаю, что вступил в связь с очень многими женщинами, но я никогда не покушался на честь девственницы и не осквернял ложе замужней особы". Когда же на цюрихском соборе, посвятившем Цвингли в сан священника, его попросили подтвердить или опровергнуть слухи о том, что, будучи пастором в одном из приходов, он зачал ребенка, Цвингли ответил: "Да, но она же была так прекрасна". Во времена английской королевы Виктории василиску досталось больше, чем когда бы то ни было. Однако попытка обуздать устрашающую бестию не увенчалась успехом, поскольку сексуальная жизнь викторианской Европы была беспрецедентно кипучей и деятельной; процветали бордели, порнография, были в моде внебрачные связи. Тайная жизнь бурлила за фасадом официальной пуританской морали.

Попытки обуздать василиска не прекращаются до настоящего времени. В частности, некоторые католические богословы одобряют сексуальность лишь в рамках супружеских отношений и только в том случае, когда речь идет о зачатии ребенка. Никто не отрицает связь сексуальности с размножением, однако зависимость эта невелика, и на 99% сексуальная жизнь самодостаточна. Имеются в виду не только непосредственный половой акт, но и сексуальные фантазии, сновидения и мастурбация. Проследив жизнь обычного человека от колыбели до смертного одра, можно убедиться, что большая часть его сексуальной жизни протекает в воображении, и даже собственно половая активность не направлена на зачатие. Правомерно было бы полагать, что половая сфера животных ориентирована исключительно на размножение, но и это предположение может показаться натянутым, если вспомнить о прекрасных, захватывающих и самоценных брачных ритуалах у животных, например, у павлина, которые вряд ли объясняются примитивными уловками природы.

Передовые богословы не смешивают понятия сексуальности и размножения, но и они продолжают борьбу с василиском, поскольку, поощряемые психологами, утверждают, что сексуальность должна являться функциональным элементом теплых человеческих отношений, результатом взаимной симпатии между мужчиной и женщиной. В том случае, если сексуальность представляет собой зримое выражение любви, она - прекрасна и допустима с моральной точки зрения. Раскрепощенная, свободная сексуальность, иными словами, похоть, luxuria, василиск, считается удручающим, неприемлемым феноменом, типичным выражением мужской брутальности, проявлением низменности натуры. Сторонники этой точки зрения получили неожиданную поддержку со стороны феминисток, полагающих, что мужчины используют женщин в качестве сексуального объекта и прекрасно обходятся безо всяких человеческих отношений.

Однако не случается ли так, что женщины тоже рассматривают мужчин исключительно в качестве сексуального объекта, хотя бы в воображении? Сейчас очень остро стоит проблема сексуальных домогательств, наподобие тех, в которых обвиняли Кларенса Томаса. Женщины защищают свои права. Но на мой взгляд, наступление ведется в неверном направлении. Речь идет отнюдь не о том, чтобы мужчины прекратили унижать дам скабрезными высказываниями и намеками, а о смелой попытке женщин отказаться от пассивной роли, навязанной им культурой, о чем писала, в частности, известная швейцарская феминистка Ирис фон Ротен в книге "Женщины в детском манеже" тридцать лет назад. Сексуальность как функциональная часть отношений - понятие слишком узкое, тем более что фантазии такого рода не требуют от мечтателя особой активности и бывают, как правило, направлены на незнакомого партнера, реальная связь с которым вряд ли возможна. Поэтому сексуальность может и созидать, и разрушать брак.

Фрейд сделал радикальную и грандиозную попытку интеграции образа василиска, объяснив сексуальность в рамках понятия либидо, энергии, побуждающей человека на определенные действия. Все поступки, фантазии, желания, произведения индивида Фрейд трактует как результат сублимации полового влечения. Личности приходится постоянно сдерживать их натиск, но подчас эго и супер-эго бывают буквально сметены демоническими силами. Теория Фрейда объясняет, почему все попытки обуздать сексуальность терпят крах. К счастью, подобные влечения - не единственный источник психической энергии. Экстравагантная теория Фрейда несомненно интересна, но не обоснована с феноменологической точки зрения. Прибегая к старой, общеизвестной аргументации, можно, например, усомниться в том, что полотна Тициана или Пикассо есть выражение анального эротизма, сублимированного желания нанести свои экскременты на стену, а фуга Баха - следствие неутоленного полового влечения. Фрейд наивно полагал, что произведение искусства является зеркалом души художника, между тем, до сих пор неясно, что вообще такое искусство.

Юнг не разделял мнение Фрейда о доминирующей роли сексуальности, предположив, что существует универсальная психическая энергия, которая может наплавляться в различные русла, питая среди прочего и сексуальность. Таким образом, образ василиска потерял свою самодостаточность и перестал восприниматься изолированно. Согласно Юнгу, разнообразные сексуальные действия, сновидения, фантазии и т.д. представляют собой не что иное, как интенсивно переживаемые символы духовного совершенствования человечества, поиска себя и индивидуации. Важнейшей предпосылкой этого является способность к плюрализму, совмещению психологических антиподов, которое может происходить всевозможными способами, сознательно и бессознательно, через добро и зло, путем переживания женского и мужского начал. Коньюнкция, mysterium conjunctionis, как ее именовали алхимики, иными словами, таинство связи, слияния противоположностей реализуется в интенсивных сексуальных действиях, фантазиях и сновидениях, которые не обязательно связаны с теплыми, чувственными отношениями, а нередко проявляются в виде раскрепощенной сексуальности. Полные любовных излияний песнопения монахини из Тесталя, обращенные к Иисусу Христу, не следует интерпретировать как сублимированное выражение сексуальности, которая является излюбленным символом конъюнкции. Ведь даже упование на Бога нередко выражается в сексуальных образах.

Любовная лирика персидского поэта Хафиза - это не симптом половой фрустрации престарелого господина, а свидетельство мистического переживания Бога, осознания его присутствия в сексуальной сфере. То же самое относится и к Песне Песней, и к романам Генри Миллера, и к популярным шлягерам, неизменно преподносящим публике одну безыскусную истину: "Я тебя люблю". В последних находят свое выражение отнюдь не биологически обусловленные половые влечения молодых людей, а их тяга к духовному совершенствованию, индивидуации и конъюнкции. Юнг подчеркивал, что путь к духовной зрелости пролегает через столкновение с тенью, деструктивным началом, внутренним убийцей и самоубийцей. В этом контексте садизм и мазохизм представляют собой медиуматическое переживание феномена тени. Мазохизм, абсолютно непродуктивное с биологической точки зрения удовольствие от причиняемых мучений, отражает приятие личностью разрушительных и неизбежных для человека страданий, наиболее яркое выражение которых - суицидные тенденции. Садизм - это реализация образа внутреннего убийцы и мучителя. Оба феномена, гораздо чаще переживаемые в воображении, чем наяву, - впечатляющие символы индивидуации. Но даже, казалось бы, исчерпывающее объяснение, которое дает феномену сексуальности, в том числе раскрепощенной, психология Юнга, интерпретируя ее как символ духовного совершенствования, оставляет открытыми многие волнующие нас вопросы. Василиск снова поднимает голову, заявляя о своей демонической самодостаточности и неуязвимости. Обсессивная монотонность большинства сексуальных фантазий и реальных переживаний не позволяет говорить только о символике индивидуации. Сексуальность бывает подчас чересчур разрушительной и бездушной.

Влияние василиска столь огромно, что даже его отсутствие настораживает. Равнодушие или слабо выраженный интерес к половой жизни интерпретируется многими современными психологами, находящимися под влиянием теории Фрейда, как результат невротического развития. Возьму на себя смелость предположить, что по крайней мере пятая часть человечества равнодушно относится к сексуальности, несмотря на то, что эти люди вступают в половые контакты и желают иметь детей. Психология часто не принимает в расчет данное обстоятельство или же отделывается ссылками на вытеснение. Но ведь существуют люди, не обладающие ни музыкальным слухом, ни вкусом. Однажды доктор Сэмюэл Джонсон сказал: "Музыка - это единственный звук, который не в силах меня взволновать". Сексуальность тоже может оказаться неспособной взволновать человека. Никому ведь не придет в голову объявлять того, кто не интересуется музыкой, невротиком, тем более что вопреки мнению некоторых музыкальных педагогов, полагающих, что людей, полностью лишенных слуха, не бывает, таковые встречаются в жизни не так уж редко, скажем, не реже, чем люди, равнодушные к сексу.

Нежелание признать естественность подобного равнодушия - свидетельство силы Василиска, который, по мнению большинства, должен присутствовать повсюду. В последнее время, к счастью, отказались от идеи перевоспитания гомосексуалистов в гетеросексуалистов, но не теряют надежды пробудить интерес к сексуальности у равнодушных к ней личностей. Если двадцатипятилетняя девушка или молодой человек не проявляют живейшего интереса к половым вопросам и не имели сексуальных контактов, то психолог начинает озадаченно потирать лоб, а психиатр подозревает серьезное психическое расстройство, функциональную травму, связанную со злой матерью, опытом инцеста и т.д. Перверсии имеют право на существование, но равнодушию к сексу в этом праве отказано. Католическая церковь проявляет большую терпимость в этом вопросе, поскольку имеет в своем арсенале образ Святого семейства и, в частности, кроткого Иосифа. Упрекнуть священников можно лишь в том, что они ошибочно полагают, будто подобное отношение к сексуальности автоматически ведет человека в лоно церкви.

После первой мировой войны появилась мода на уподобление полового влечения примитивным биологическим потребностям, наподобие голода и жажды. Однако и такой подход ничего не дает исследователю. Возникает впечатление, что ни попытка ограничить сексуальность сферой размножения и супружеских отношений, ни радикальный проект Фрейда представить данный феномен в качестве источника жизненной энергии, ни эстетская, элегантная и фундаментальная версия Юнга, согласно которой половое влечение - символ индивидуации, не дают исчерпывающий ответ на интересующий нас вопрос. Василиск неуязвим.

Быть может, еще не пришло время для понимания данного феномена? Быть может, он не будет понят и взят под контроль никогда? Если так, то к сексуальности не приложимы никакие нормы, т.к. не может быть нормальной и ненормальной сексуальности или какой-то особой половой морали. Здесь действует мораль общечеловеческая, гласящая, что человек не должен причинять вред ни себе, ни своему ближнему, что люди должны относиться друг к другу с любовью и терпимостью.

Не лучше ли терапевтам, педагогам и общественным деятелям признать факт того, что в человеческой душе кроются необъяснимые силы? За последние сто лет героическое начало человеческого эго все более искушает индивида на диктат над душой. Современная психология превращается в психологию эго, в рамках которой идет речь о сильном и слабом эго и ставится задача его укрепления. Тому, кто придерживается такого мнения, не по душе неуязвимость василиска, с успехом противостоящего всем атакам со стороны личности. Пришло время понять, что данный феномен не подлежит ни интеграции, ни толкованию, ни феноменологическому описанию. Сексуальность просто существует, бывает выражена сильнее или слабее, принимает то одну, то другую форму. Некоторые люди подвержены мощному половому влечению, другие - реализуют таким образом нежность к любимому человеку, иным - секс только мешает теплым отношениям.

Сексуальность может подстерегать нас там, где мы меньше всего ожидаем ее встретить; она способна и докучать, и радовать. Она прекрасна и ужасна, демонична и возвышенна, во всем подобна василиску. Не пришла ли пора вспомнить, что единственное существо, способное противостоять волшебному зверю, - ласка, которая действует исключительно практично, избегая прямого столкновения и отказавшись от мысли покорить василиска? Предъявлять этому мистическому животному моральные требования бессмысленно. Необходимо задать себе вопрос: какие преимущества принесет человеку прагматичный, свободный от пут морали и нравственности подход к василиску? Огромное количество душевной энергии тратится сейчас на усилия по интеграции и подавлению сексуальности, на попытки понять ее психодинамически, подогнать под существующие нормы морали и согласовать с социальными условиями.

Морализаторство, утилитарное отношение к половому влечению как к инстинкту размножения, романтические попытки интерпретировать сексуальность как функциональный элемент межличностных отношений, идеи порабощения данного начала человеческим эго или супер-эго и символическое толкование сексуальности - все это в результате приводит к самобичеванию, чувству вины и бессилия, за исключением тех нередких случаев, когда мыслитель просто развлекается отвлеченным умствованием. Рано или поздно исследователь приходит к невеселому выводу о том, что все мы далеко не ангелы, а скорее существа в моральном смысле слабовольные с выраженными невротическими чертами. Суеверное убеждение неомарксиста Герберта Маркузе в том, что люди смогут наслаждаться сексуальностью, когда сбросят оковы репрессивного общества, - "маркузианская" иллюзия и не более. Вкушать сексуальность мешает нам не капиталистическое общество, а сама раскрепощенная сексуальность, которая не считается ни с нашей, ни с чужими жизнями и мнениями. Подобное влечение может доставлять удовольствие наряду с серьезными неприятностями и несчастьями.

Выходом из сложившейся ситуации может стать только распознание самодостаточности феномена сексуальности, силы, своеобразия и слепоты василиска. Акцентуация загадочной суверенности полового влечения поможет избежать многих невротических осложнений. Возникнет возможность описывать проявления данного начала, освободившись от фанатичного стремления к пониманию и господству. Отдавая должное демонической мощи василиска, исследователи могут наблюдать за ним и в случае необходимости предлагать тот или иной способ защиты. В этом смысле за последние годы был достигнут некоторый прогресс, в частности, в отношении гомосексуалистов и лиц, подверженных мастурбации, которые уже не подвергаются тирании общественного мнения. Данные феномены - не что иное как несколько нетрадиционные манифестные проявления все того же василиска, порой навязчивые и неприятные, порой волнующие и влекущие.

Существует немало людей, убежденных в том, что сексуальность охватывает все психическое. Тем самым они путают силу сексуального тяготения с душевной склонностью. Разумеется, половая и душевная симпатия часто возникают одновременно, и это не может не радовать, но многие люди вступают в брак, принимая проявление раскрепощенной сексуальности за любовь. Тысячи супружеских уз, затянутых василиском, рвутся как только внимание автономной сексуальности ненароком перемещается с супруга на другого человека. Современному человеку вообще трудно смириться с мыслью, что в его душе свили себе гнездо совершенно независимые от него силы. Прежде говорили о демонах, бесах, одержимости дьяволом и тому подобном. Слова эти хоть и своеобразны, однако далеко не так нереалистичны, как может показаться на первый взгляд. Пришло время поговорить о второй практической выгоде, которую сулит нам капитуляция перед василиском. В рамках психологии никогда не переведутся попытки постичь те или иные психические феномены, в данном случае - сексуальность. Важно понять, что подобные попытки не могут увенчаться успехом, поскольку василиск и душа не подлежат пониманию. Как тут не вспомнить слова Сократа: "Я знаю, что ничего не знаю".

Однако было бы неверно полностью принять агностицизм и опустить руки, разуверившись в возможностях психологии. Необходимо тщательнейшим образом изучать василиска, хотя он и ускользает от внимания исследователя, подобно всей психике, и остается по прежнему загадочным и неуловимым. Нигде синтез понимания и непонимания психической деятельности не проявляется так ярко, как на примере сексуальности. Тот факт, что мы участвуем в божественной игре, правила которой нам не известны, становится очевидным, когда сталкиваешься с влекущим, зловещим и динамичным василиском. Противостоять сексуальности непросто. Кстати сказать, даже верующие люди должны возрадоваться тому, что никто не понял до сих пор природы этого волшебного зверя. Это обстоятельство указывает, в частности, на то, что современный подход к изучению человеческой души не совсем верен, и последнюю следовало бы рассматривать в иных категориях, например, веры. Осознание ограниченности своего понимания василиска поможет психологам улучшить свои профессиональные качества, поскольку по аналогии с ним, они перестанут и в других вопросах безоглядно доверять образам, сказаниям, мифологемам и т.д. Психологические теории - это не физические постулаты, а только модели, эксперименты, целью которых является постижение души, и в этом смысле исследовательский подход, кроющийся за образом василиска, намного превосходит биологическую модель сексуальности, поскольку последняя отнюдь не столь безвредна, как утверждают сторонники ее естественности. Христианские богословы, предубежденные против сексуальности, не были глупцами. Отцы церкви как психологи превосходили многих современных педагогов, стремящихся решить все подобные проблемы путем полового воспитания в школах.

Василиск неуязвим и опасен. Даже его дыхание - смертельно. Данное обстоятельство является, на мой взгляд, одной из причин того, почему все современные толки о свободном браке и естественной, раскомплексованной сексуальности весьма сомнительны. Играть с василиском допустимо, но необходимо быть всегда настороже.

В заключение я хотел бы отметить, что образ василиска можно трактовать с двух точек зрения. Во-первых, с религиозной: треххвостый василиск, увенчанный короной, с петушиным гребнем, имеющим три зубца, может интерпретироваться как символ тени Святой Троицы, Отца, Сына и Святого Духа, приобретая религиозное звучание, оправданное тем обстоятельством, что сексуальные и религиозные переживания во многом близки. Во-вторых, с позиции агностицизма: раскрепощенная сексуальность именовалась в Средневековье Luxuria, символом которой был василиск. Я предлагаю вниманию читателя чуточку, быть может, натянутый этимологический ряд: luxuria, luxus, ludo (сладострастие, тучность почвы, распутство). Проявления василиска следует воспринимать как сладострастную игру природы, позволяющую нам ощутить, выразить и попытаться постичь собственную душу, как игру, которая вместе с тем опасна и способна превратить человека в маниакальное существо. Однако, с позиции ли агностицизма или с религиозной точки зрения, василиск - неизменно влекущее, интригующее создание, подобно человеческой психологии.