Вячеслав Евгеньевич Жвирблис. Мой близкий товарищ. Один из ведущих сотрудников журнала Химия и жизнь, в котором мы вместе проработали, а лучше сказать – прожили, три десятка лет. «Жвирблис» – по-литовски воробей, а наш Слава был самым высоким человеком в редакции, без малого два метра. Так что свою фамилию предки его получили по контрасту.

В Химию и жизнь Слава пришел лет на пять более взрослым, чем основной состав редакторов-журналистов, ему уже минуло тридцать, он успел не только окончить химфак МГУ, но и поработать там ассистентом кафедры органической химии, а затем пару лет младшим научным сотрудником в одном из лучших научно-исследовательских химических центров страны – Институте органической химии, основанным знаменитым русским ученым, изобретателем противогаза академиком Николаем Дмитриевичем Зелинским.

Трудясь в журнале, Слава никогда не переставал заниматься наукой, в том числе экспериментальной. Его научным фетишем была связь между живыми организмами и Космосом. Восприняв идеи одного из великих умов XX века Александра Чижевского, открывшего влияние космических процессов на земные события, происходящие в природе и обществе, Слава пытался обнаружить конкретные молекулярные механизмы, превращающие поступающую на Землю энергию Космоса во внутриклеточные процессы, изменяющие геномы организмов и ведущие к их биологической эволюции.

2

Если бы ему удалось найти хотя бы один такой механизм, он безусловно удостоился бы Нобелевской премии. Но и промежуточные экспериментальные результаты и теоретические выводы, сделанные им на их основании, вызывали глубокий интерес крупнейших отечественных биофизиков, таких, например, как нобелевский лауреат Франк и один из основоположников советской биофизики Блюменфельд.

Статьи Славы с изложением его экспериментов и теоретических идей публиковал самый авторитетный научный журнал Старого света Нейчур.

В нашем журнале Слава был неформальным научным лидером и организатором его противостояния официальной научной лжи и научной догматике.

Особенно остро это проявилось в разоблачении им на страницах Химии и жизни таких псевдооткрытий, распропагандированных в партийной печати, как «аномальная вода» профессора Дерягина, будто бы обладающая свойствами панацеи, и будто бы доказанная группой провинциальных лысенковцев способность пшеницы к фиксации азота.

Слава был и закоперщиком многих розыгрышей, прославивших журнал в широких научных и околонаучных кругах, – первоапрельских заметок о выведении методом генной инженерии малосольных огурчиков, о выделении из бараньих мозгов особого вещества, заставляющего этих животных останавливаться у новых ворот, и других в этом роде «великих достижений современной науки».

Особый смак подобные публикации заключали в себе по той причине, что на удочку попадались время от времени признанные научные авторитеты. Круг Славиных интересов был поистине необъятен – от шпаргалок для школьных экзаменов и до сложнейших проблем теории систем и химической термодинамики, от НЛО до «черных дыр».

Кстати, именно он взялся разоблачить так называемое Петрозаводское чудо – появление очередного корабля инопланетян, наблюдавшегося от Карелии до Скандинавии. И разоблачил.

Осенью 1997 года, когда я последний раз заглянул в родную редакцию, Слава был еще там, представляя собой некий аналог наполеоновского гренадера, пережившего Ватерлоо.

Лаборатории, в которых он проводил свои исследования, дышали на ладан. Тираж Химии и жизни упал на два порядка. Единственный сын вот уже пять лет проживал в Париже. Sic transit gloria mundi, – как говорили древние римляне, – что по-русски означает: «Так проходит слава мира». Извините за каламбур.

Источник

www.pseudology.org