Человеку штатскому, никогда не служившему в армии, на всякий случай, прежде, чем употреблять слово «комбат», следует выяснить, представитель какого рода войск имеется в виду.

Потому что в стрелковых частях комбатами принято называть командиров батальонов, а в артиллерийских – командиров батарей. Так было не всегда.

В царской армии во избежание недоразумений – ведь командир батальона по своему служебному положению находится на ступеньку выше – командир батареи именовался не комбатом, а комбатаром.

Во Вторую Мировую войну в нашем полку еще пели сочиненную в годы Первой Мировой песню с такими словами:

А там на комбатарском пункте
отравленный хлорной волной
под разбитой треногой буссоли
умирал командир молодой

Однако в русском языке, как и во многих других, безударные слоги редуцируются, поэтому комбатар сперва превратился в комбатра, а потом – в комбата. Единственный известный мне случай, когда правила русского языка взяли вверх над армейскими порядками. Но это так, к слову.

2

Лично мне в армии на редкость повезло – всю войну я прослужил на одной и той же батарее, и комбатов у меня было всего три. Сначала щеголеватый и улыбчивый выпускник Ленинградской артиллерийской академии капитан Анатолий Лесовой, отличавшийся отменной вежливостью, которого, к моему величайшему сожалению, быстро забрали в другой дивизион начальником штаба.

Выпускника академии сменил только что выпущенный из артучилища лейтенант Иван Бовыкин, такой молоденький, что за глаза его никто иначе, как Ванюшей, не называл.

Ванюша никогда не улыбался, а самую обыкновенную команду, ну, например, «Ряды вздвой!», подавал с таким зверским выражением лица, как будто посылал нас в штыковую атаку.

Зато третьим и последним моим комбатом был человек, которого в солдатских разговорах все и всегда называли по имени-отчеству: Петр Яковлевич.

Петр Яковлевич Кочетков был одним из двух моих однополчан, еще до войны награжденных орденом. Другим орденоносцем был наш полковой командир Рожков.

В отличие от майора Рожкова, получившего Орден Красного знамени за Монголию, капитан Кочетков свою «Звездочку» получил не за участие в боевых действиях, а как стахановец.

В середине тридцатых годов в СССР началось так называемое стахановское движение.

В каждой рабочей профессии начальство выбирало какого-нибудь расторопного мужичка (или бабёнку) и делало из него (нее) своего рода чемпиона (чемпионку).

Чемпионом по сапожному делу был объявлен сапожник Сметанин, чемпионом по железнодорожным делам – паровозный машинист Бусыгин, чемпионкой по пахоте – трактористка Ангелина, чемпионками по тканью – ткачихи сестры Виноградовы. А началась вся эта показуха с шахтера Алексея Стаханова, объявленного чемпионом по добыче каменного угля.

3

Как раз в самый разгар этой кампании в Рабоче-крестьянскую Красную Армию был призван расторопный колхозный бригадир Петя Кочетков. Его тут же определили в Полковую школу, которую возглавлял смекалистый майор Зенгбуш. Однажды, наблюдая, как ловко, в считанные доли секунды красноармеец Кочетков ставит трубку, то есть устанавливает гаечным ключом заданное деление на дистанционном взрывателе зажатого между ляжками двухпудового зенитного снаряда, майор сообразил, что стахановское движение возможно и в армии.

Он подал соответствующий рапорт, высокое начальство одобрило инициативу, и через месяц Петя Кочетков, победив на соревнованиях всех конкурентов, удостоился звания «Лучший трубочный Ленинградского Особого Военного округа».

А еще через месяц сам командующий округом Маршал Советского Союза Климент Ефремович Ворошилов от имени и по поручению Верховного Совета СССР привинтил ему на гимнастерку Орден Красной Звезды. Возвращаться в родной колхоз красноармеец-орденоносец, естественно, не стал, а подал заявление о приеме в Ленинградское зенитно-артиллерийское училище.

К нам на батарею Петр Яковлевич прибыл в одну из сентябрьских ночей 1942 года. Накануне, из-за скверно выбранной позиции – на болоте, где нельзя было как следует закопаться, непрерывного минометного и артиллерийского обстрела и неоднократной бомбежки, мы потеряли нашего незадачливого комбата Ванюшу Бовыкина, обоих командиров взводов, половину орудийщиков, разведчиков и связистов. Вдобавок прямым попаданием мины у нас разворотило кухонный котел. И курева ни у кого из уцелевших батарейцев не осталось ни на одну закрутку.

Новый комбат прибыл на нашу позицию в полночь, когда остатки батареи, выбравшись из подтопленных болотной жижей котлованов и щелей, задавали храпака, пользуясь тем, что находившийся в полутора километрах от нас противник занимался тем же самым, и на всей передовой стояла прямо-таки сказочная тишина.

Я проснулся от упоительного запаха махорочного дыма и только после того, как принял от дежурного бычок и парочку раз затянулся, услышал ровное гудение тягача, на котором прибыл к нам наш спаситель.

К рассвету с помощью этого тягача батарея успела покинуть засеченную немцами старую позицию, перебраться на другую – на хорошем, сухом месте и там как следует замаскироваться. Пока нас не отвели в тыл на переформирование, мы отъедались и обкуривались, благо хозяйственный Петр Яковлевич прибыл к нам не с пустыми руками.

Сам же он, как выяснилось впоследствии, вел непрерывный огонь по самолетам противника, в результате чего к пикировщику, сбитому нами в предыдущий день, прибавились еще четыре сбитых самолета врага, которые, согласно актам, подписанным нашими фронтовыми соседями, «дымя, со значительным снижением, удалились за линию фронта и там упали».

4

За участие в боях с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм – такова была официальная формула – три человека с нашей батареи были удостоены правительственных наград.

Командир орудийного расчета Валера Лапшин, принявший на себя командование батареей после того, как бомбой разворотило командный пункт с находившимися в нем Бовыкиным и обоими командирами взводов, и сбивший прямой наводкой второй пикировавший на нас Юнкерс-87, удостоился медали «За боевые заслуги». Такой же медалью наградили и меня.

Видимо, по той причине, что в последний день нашего пребывания на передовой нас посетил Зенгбуш, ставший к тому времени нашим полковым командиром, и на него произвела впечатление моя забинтованная голова и изодранная осколками шинель. Голову мне забинтовали, потому что ее задел на излете острый осколок мины. Шинель же была продырявлена тогда, когда во время очередной стрельбы по немецким самолетам я снял ее, чтоб было сподручней управляться с дальномером, и бросил на бруствер.

Других забинтованных на батарее уже не было – всех по-настоящему раненных отправили в санбат. Третьим награжденным был Петр Яковлевич, наш новый комбат. Он получил Орден Отечественной войны первой степени. Правильно говорил великий русский полководец Александр Васильевич Суворов – воевать нужно не числом, а умением.

Оглавление

www.pseudology.org