Валентин Исаакович Рабинович
Игорь Миклашевский
Несмотря на то, что одна из самых первых Сталинских премий была выдана в 1940 году за создание радиолокатора, на вооружении советской зенитной артиллерии первыми появились не отечественные радиолокационные установки, а канадские, причем только в самом конце войны. А до того, в течение всей войны, о появлении в небе вражеских самолетов мы узнавали от вооруженных биноклями и звукоулавливателями постов ВНОС ( Воздушное Наблюдение, Оповещение, Связь), а в подавляющем большинстве случаев от собственных разведчиков, круглые сутки дежуривших на КП (Командном Пункте) батареи, оборудованном буссолью. Буссоль позволяла определить и передать на ПУАЗО (Прибор Управления Артиллерийским Зенитным Огнем ) направление на цель.
Точное же расстояние до цели определял дальномерщик-стереоскопист с помощью оптического дальномера, многократно увеличивавшего естественный стереоскопический эффект нормального человеческого зрения.. Понятно, что ночью он мог это делать только в том случае, когда самолет попадал в прожекторные лучи, а это происходило, как правило, по наводке слухачей, дежуривших на звукоулавливателях.
Такую многосложную систему определения координат воздушной цели я застал, попав в октябре 1940 года в ленинградскую зенитку. Такой она тогда была во всех армиях мира, кроме английской, первой в массовом порядке применившей в борьбе с немецкой авиацией радары.
Поскольку дальномер представляет собой комбинацию телескопа со стереоскопом - достаточно капризный аппарат, который нуждается в особо тщательном и квалифицированном уходе и налаживании, в стереоскописты определяли наиболее грамотных солдат из числа обладателей наиболее острого зрения. Вот меня и определили в стереоскописты.
Естественно, мне было любопытно поглядеть, как работают другие приборы и аппараты, с помощью которых можно поймать воздушную цель. И при первой же возможности я побежал на ближайшую к нашей позиции звукоулавливательную установку, которой командовал Игорь Миклашевский – полковая знаменитость, боксер, чемпион Ленинградского военного округа в среднем весе.
Вообще-то до войны в нашем полку были и другие хорошие спортсмены –
перворазрядники, кандидаты в мастера спорта, мастера. Но как только началась война, всех их как ветром сдуло.
Всех, кроме Игоря Миклашевского.
Уже после войны я узнал, что в самом ее начале из спортсменов-силовиков формировали специальные подразделения. Но Игоря туда не взяли. То ли очередь не дошла, то ли опасались его родства с перебежавшим к немцам артистом Блюменталь-Тамариным, то ли, наоборот, приберегали для более тонких дел.
Мою батарею часто перебрасывали с одной стационарной точки на другую, потом отправили на передовую, где звукоулавливателям было не место. И к концу первого года войны я потерял Игоря Миклашевского из вида.
А когда немцев отогнали от города, и батареи нашего полка вернулись на стационарные точки в городе и его окрестностях, его и вовсе след простыл.
Я считал, что он, как и многие другие зенитчики - не орудийщики, был заменен какой-нибудь призванной в армию ленинградкой и отправлен в пехоту.

***

Сыскался «след Тарасов» через несколько лет после окончания войны.
Бывший начальник Политотдела Ленинградской армии ПВО Иосиф Геллер, выйдя в отставку и возвратившись в Москву, решил собрать всех московских ветеранов этой армии под одну крышу. В первый же раз, когда мы с ним свиделись, он показал мне список намечавшейся организации, в котором я сразу заметил фамилию Игоря.
На мой вопрос – «А куда Миклашевский подевался, когда началась блокада?», - последовал ответ: «Он сам про это расскажет на первом же нашем собрании. Приходите, не пожалеете»!
На наше ветеранское сборище Игорь явился не один, а в сопровождении
двух своих товарищей, которых я принял за незнакомых мне ветеранов, но потом не встречал ни разу. Впрочем, тогда я не придал этому обстоятельству никакого значения. Рассказ Игоря о том, что с ним происходило во время войны, так меня разволновал, что ни о чем другом я и думать не мог.
Придя домой, я первым делом записал услышанное. Но, к великому сожалению, эта запись затерялась.Поэтому сейчас мне приходится восстанавливать рассказанное Игорем исключительно по памяти.
Разумеется, я отдаю себе отчет в несовершенстве этого инструмента. Но пользоваться свидетельствами других людей для уточнения его тогдашнего рассказа я не могу, по той простой причине, что обнаружил во многих повествованиях о Миклашевском существенные разночтения с тем, что видел собственными глазами.
Например, в опубликованном в газете «Комсомольская правда» очерке писателя Георгия Свиридова под заголовким «Его готовили нокаутировать Гитлера», в целом, повидимому, объективно повествующем о подвиге Игоря, есть такие строки: « Гитлеровские войска мертвой хваткой сжали горло Ленинграда. Блокада. Голод и холод. Единственная надежда - Дорога жизни по льду замерзшей Ладоги. Зенитная батарея Миклашевского отражала яростные налеты пикирующих бомбардировщиков, и при каждом выстреле зенитки лед ходил под ногами ходуном, грозя каждую минуту проломиться...». Написано красиво. Но я же собственными глазами видел «рабочее место» сержанта Миклашевского – не «зенитную батарею», а звукоулавливатель, который, как известно, к стрельбе не приспособлен, и лед колебать не может.
Ладно, писатель – профессия творческая. И разночтение, в общем-то, не принципиальное. Но ведь и такой ответственный свидетель, как начальник 4-го управления НКВД генерал-лейтенант Павел Судоплатов, организовавший убийство Троцкого и получивший следующее сталинское поручение –организовать убийство Гитлера, умудрялся искажать факты. Вот еще несколько строк из его воспоминаний.
«... У нас существовал план убийства Гитлера, в соответствии с которым Радзивилл и Ольга Чехова должны были с помощью своих друзей среди немецкой аристократии обеспечить нашим людям доступ к Гитлеру. Группа агентов, заброшенных в Германию и находившихся в Берлине в подполье, полностью подчинялась боевику Игорю Миклашевскому, прибывшему в Германию в начале 1942 года.
Бывший чемпион по боксу Миклашевский, выступая как советский перебежчик, приобрел в Берлине немалую популярность после своего поединка с чемпионом Германии по боксу Максом Шмелингом в 1942 или 1943 году, из которого он вышел победителем. Миклашевский оставался в Берлине до 1944 года.
В 1943 году Сталин отказался от своего первоначального плана покушения на Гитлера, потому что боялся: как только Гитлер будет устранен, нацистские круги и военные попытаются заключить сепаратный мирный договор с союзниками без участия Советского Союза.
В 1947 году Миклашевский вернулся в Советский Союз, был награжден орденом Красного Знамени и возобновил свою боксерскую карьеру, которой оставался верен до выхода на пенсию»...
О том, чему сам я не был свидетелем, судить не берусь. Но что знаю, то знаю. Знаю, что своей боксерской карьеры после возвращения на родину Игорь не возобновил, не провел ни одного поединка. Его послевоенная жизнь проходила у меня на глазах. Знаю – от самого Игоря слышал,- что с Максом Шмелингом он на ринге не встречался. А если бы встретился, то победить его не имел бы ни единого шанса.

***

Лучшим боксером всех времен и народов считается афро-американец Джо Луис, который больше десяти лет почти непрерывно обладал титулом чемпиона мира в тяжелом весе. Это «почти» ему устроил как раз Макс Шмелинг.Вот как рассказывалось об этом в очерке Евгения Берковича «Парадоксы Макса Шмелинга».

***

«...Более шестидесяти тысяч зрителей пришли в тот день посмотреть, как непобедимый Джо Луис, уже имевший к тому времени на своем счету 27 побед, одержит верх над новым противником. Шансы Шмелинга, который был на 9 лет старше Джо, оценивались крайне низко: на тотализаторе ставки принимались в соотношении 10:1 в пользу Луиса.
Матч транслировался по радио, и сказать, что с началом боя весь мир затаил дыхание, было бы не очень большим преувеличением.
Вопреки пророчествам специалистов и неожиданно для публики победил немец. Вместе со своим менеджером –- американцем Максом Якобсом –- он хорошо подготовился, тщательно изучив манеру ведения боя Луиса. «Коричневый бомбардировщик», похоже, недооценил противника, чемпиона мира 1930--1932 годов. Девяносто ударов Шмелинга правой достигли цели, девяносто первый остановил этот долгий матч: в двенадцатом раунде Луис не смог подняться с пола. Казалось, что вместе с ним в нокауте оказалась вся Америка.
Шмелинг был кумиром у своих соотечественников. Сотни тысяч любителей бокса не спали в ту июньскую ночь: они слушали радиорепортаж из Нью-Йорка. Это событие не оставило равнодушными и первых лиц Третьего рейха. По окончании поединка Геббельс записал в дневнике: «Шмелинг послал негра в нокаут и победил во имя Германии»...

***

Стал бы один из величайших боксеров за всю историю этого вида спорта, гордость немецкой нации, недавний чемпион мира-тяжеловес, выходить на поединок с боксером куда менее мощного сложения, к тому же даже не чемпионом какой-нибудь страны?!..
Но вот что о своей эпопее рассказывал сам Игорь.

***

В начале 1942 года его вызвали в штаб Ленинградского корпуса ПВО, находившегося в Басковом переулке, в Особый отдел. Там после довольно долгой беседы, в которой, в частности, шла речь о том, что фашисты бомбят не только военные объекты, но и гражданские, сбрасывая тяжелые фугасные бомбы на жилые массивы Ленинграда и Москвы, ему сделали совершенно неожиданное предложение: взорвать немецкий завод, изготовляющий эти бомбы.
Почему для такого дела выбрали именно его, Игоря Миклашевского, ему объяснили так. Хозяином этого завода является знаменитый немецкий боксер Макс Шмелинг, который имеет обыкновение посещать практически все серьезные состязания. В Берлине на ринг выходят лучшие спортсмены из подвластных гитлеровцам стран Европы. И когда Игорь окажется на захваченной немцами территории, его безусловно заставят выходить на ринг. И не просто ради зрелища для заполняющих стадион офицеров и солдат, а чтобы продемонстрировать, какие русские слабаки. Шмелинг известен во всем западном мире своей спортивной справедливостью. И если пленнику удастся до конца боя с каким-нибудь европейским боксером продержаться на ногах в присутствии Шмелинга, тот почти наверняка станет ему покровительствовать.
Но главные трудности будут у Игоря не на ринге, а когда он перейдет границу и попадет в руки немецких контрразведчиков. Его легенду будут проверять долго и жестко, поэтому вся подготовка должна быть проведена так, чтобы комар носу не подточил.
Легенда же была предложена такая. В одну из ночей над Ленинградом, как обычно, появились немецкие бомбардировщики. Но слухачи не смогли поймать ни одного из них. На звукоулавливающую установку Игоря заявился его начальник и стал учинять ему разнос, не стесняясь в выражениях. Игорь к такому отношению не привык, и вступил в пререкания с начальством. В горячке спора обозленный офицер поднял на него руку, и Игорь импульсивно, автоматически применил один из отработанных боксерских приемов. На следующий день его арестовали.
Для того, чтобы немецкие конрразведчики, в руки которых он попадет после того, как сдастся в плен, имели возможность убедится в доброкачественности его легенды, нужно показать «арестанта» здесь как можно большему числу людей. До кого-нибудь из них немцы доберутся и получат нужные нам свидетельства.
Так и было сделано. За «сержантом, избившем офицера» прислали из Москвы самолет. В Ленинграде его заполнили под завязку. Так что несколько десятков самых разных пассажиров наблюдали Игоря, сопровождаемого двумя конвоирами. А в аэропорту уже не десятки, а сотни людей видели, как его
проводят через зал в поджидавший у выхода арестантский фургон.
В «Матросской тишине», куда он был привезен, его продержали больше месяца, переводя из одной камеры в другую, чтобы как можно больше народу могли увидеть его и услышать, за что он посажен.
Затем был трибунал, штрафная рота. Сдача в плен.
Немцы проверяли его долго и дотошно. Как и положено профессионалам, мастерам своего дела. Однако невидимый поединок с советскими мастерами выиграть не смогли .
Игорь был выпущен из узилища. Но не на все четыре стороны – ему было
предложено готовиться к поединкам.
Изголодавшемуся, измученному круглосуточными допросами «перебежчику» следовало сначала подкормиться и отоспаться. Потом начались тренировки. Примерно через год после сдачи в плен «известный русский чемпион», наконец, появился на германском ринге.
Первые несколько боев он провел ни шатко, ни валко, восстанавливая
свою прежнюю квалификацию, главное внимание уделяя тому, чтобы не получать серьезных повреждений и быть в состоянии достойно провести схватку в присутствии Шмелинга, если тот появится на стадионе.
Долгожданный момент наступил в тот день, когда Игорь сражался не с кем-нибудь, а с чемпионом Франции в среднем весе. Шел третий раунд, в котором поединщики продолжали изучать друг друга, когда Игорь сначала уловил боковым зрением, что на трибунах произошло явное оживление, а вслед за тем услышал многократно повторенное имя знаменитого немецкого боксера.
Бой был нелегким и непростым. Француз, как и следовало того ожидать,
оказался серьезным профессионалом. К тому же, у Игоря еще не успела полностью восстановиться былая хватка. И все же ему удалось не только продержаться на ногах до конца матча, но и провести несколько красивых ударов. Правда, судья все равно присудил победу по очкам французу. Но ведь не ради спортивной карьеры Игоря Миклашевского затевалась вся эта история!
А то, ради чего она затевалась, было исполнено, как по писанному.
Не успел Игорь выйти из душевой, как ему объявили, что с ним желает побеседовать «сам» Макс Шмелинг.
Беседа, начавшаяся в одной из лож стадиона, затем была продолжена в доме великого немецкого боксера, оказавшего молодому русскому коллеге самый радушный прием.
Игорь явно приглянулся своему старшему собрату. За первой встречей
последовала вторая, за второй третья. А через несколько недель Макс Шмелинг отбыл во Францию, забрав «известного русского чемпиона» с собой.
Предложение возглавить службу охраны принадлежавшего Шмелингу завода Игорь получил от него еще в Берлине. Но не стал проявлять торопливости, а попросил сначала показать ему предлагаемый объект охраны.
И только побывав на нем несколько раз, тщательно осмотрев подземелье и все подходы к нему, познакомившись с охранниками, соизволил дать свое согласие.
Все остальное было, как говорится, делом техники.
Как было договорено еще в Москве, на него вышли люди из французского Сопротивления, которыми он пополнил свою службу. Новые «охранники» пронесли на завод взрывчатку, а после взрыва помогли Игорю скрыться.

***

Слушая рассказ бывшего своего однополчанина, я , конечно, не имел никаких оснований подозревать, что он приоткрыл нам только малую и не самую главную часть порученного ему задания. Что прибывшие с ним на наше собрание «товарищи» как раз и были приставлены к нему для того, чтобы обеспечить сохранность важнейшего государственного секрета.
После своего возвращения на родину Игорь Миклашевский прожил, практически в полной безвестности, еще три десятка лет, дожив до семидесяти двух. Он умер 25 сентября 1990 года.
Макс Шмелинг, ставший после войны крупным бизнесменом, продолжал оставаться кумиром и в новой Германии. Если бы среди боксеров существовал
титул абсолютного чемпиона по долголетию, Шмелинг завоевал бы и его. Первое сообщение о том, что он, чуть-чуть не дотянув до ста лет, ушел из жизни, появилось в интернете 4-ого февраля 2005 года.
Оглавление

www.pseudology.org