(лат. communis — общий, всеобщий). Среди различных общественных образований, существовавших в истории под этим именем, можно выделить два основных типа:
1. Административно-территориальные единицы, характеризующиеся той или иной формой самоуправления: а) городские коммуны — города в средневековой Западной Европе, главным образом в Италии, Франции и Фландрии, добившиеся определенной независимости от сеньоров, имевшие собственный суд, военное ополчение, финансы, право самообложения и выбиравшие из своей среды городской совет и должностных лиц; б) Парижская коммуна 1789—94 гг. — орган парижского городского самоуправления, образованный накануне взятия Бастилии и превратившийся в период якобинской диктатуры в действенный орган революционной власти; в) низовая административно-территориальная единица в ряде современных стран, возглавляется муниципальным советом, который ведает в основном вопросами коммунального хозяйства; г) административно-территориальные образования, существовавшие в ряде районов РСФСР в первые годы Советской власти (в 1918 г. была образована, например, Петроградская трудовая коммуна, построенная по территориальному признаку и входившая в состав Союза коммун Северной области (Северная коммуна), в 1919 г. они были упразднены); д) административно-территориальные образования в КНР («народные коммуны»), которые возникли в 1958 г. и на которые была возложена регламентация всей экономической, политической и общественной жизни населения, входящего в их состав.
2. Социальные общности, противостоящие частнособственническим отношениям между людьми и стремящиеся построить жизнь своих членов на основе определенным образом понимаемой коллективной собственности. Известны следующие виды таких общностей: а) религиозные коллективистские общины. Основной их целью было совместное отправление религиозного культа, а общность имущества, совместный труд и прочие элементы коллективизма рассматривались лишь как наилучшее средство для ее достижения. Тем не менее в некоторых из них отразились первые попытки трудящихся противопоставить эксплуататорскому строю общество, основанное на равенстве. Так, во время Гуситских войн в Чехии возник г. Табор (1420—34), создатели которого провозгласили принцип: «Подобно тому как в городе Таборе нет ни твоего, ни моего, а все общее, так и для всех людей все должно быть общее, и никто не может иметь собственности, а кто имеет — творит смертный грех». Спустя столетие на волне Крестьянских войн, сопровождавших Реформацию, идеи всеобщего равенства получили яркое воплощение в восстании в Мюльгаузене (1525), руководимом Мюнцером, и особенно в восстании в Мюнстере (1534), когда под руководством радикально настроенных анабаптистов были конфискованы и объявлены общественным достоянием все денежные капиталы, все предметы потребления были взяты на учет и могли расходоваться только с разрешения властей, земля была разбита на участки, работа на которых проводилась под контролем властей. Эти первые несовершенные попытки построить жизнь на началах общественной собственности были потоплены в крови. Буржуазные историки считают типичной коммуной так наз. христианскую республику, созданную для индейцев испанскими иезуитами в Парагвае (1610—1768). В действительности же в этой «республике» индейцы были заперты на особых территориях — «миссиях» (теперешние резервации), окруженных рвами и частоколами, священники жестко регламентировали всю их производственную, бытовую и духовную жизнь. По словам Лафарга, эта «христианская республика» была не коммуной, а «очень остроумной и прибыльной смесью крепостничества и рабства»; б) экспериментальные коммуны утопистов в XIX в. Организуя в порядке «социального эксперимента» коммуны, социалисты-утописты (см. Утопический социализм) полагали, что достаточно на их примере доказать возможность коммунистических отношений между людьми, чтобы принципы коммунизма восторжествовали, а коммуны возникали бы одна за другой, охватывая все страны и континенты. Руководствуясь этим, утописты предприняли целую серию попыток создания коммун главным образом в Северной Америке, где имелись наиболее подходящие условия: незанятые или дешевые земельные участки, отсутствие устоявшихся форм жизни, большое число переселенцев, склонных к нововведениям. Здесь были основаны общины Оуэна, фаланги Фурье, коммуна «Икария» Кабе. Они были организованы на принципах совместного труда, общности имущества и предметов потребления, но довольно быстро распались. Историческое значение экспериментальных коммун утопистов состоит в том, что была практически продемонстрирована возможность равенства между людьми, получен первый опыт создания и руководства отношениями между людьми в трудовых коллективах коммунистического типа и, кроме того, обнаружена несостоятельность надежд на распространение нового образа жизни, демонстрируемого небольшими разрозненными группами. Это крушение утопий подчеркивало необходимость классовой борьбы за коммунизм, законы которой к середине XIX в. уже были открыты Марксом и Энгельсом. «Коммунальное движение» (организация различных коммун), охватившее недавно некоторые слои молодежи и интеллигенции на Западе, столь же утопично, как и эксперименты социалистов прошлого; в) Парижская коммуна 1871 г. — первая попытка рабочего класса установить свою диктатуру, «открытая, наконец» политическая форма, «при которой могло совершиться экономическое освобождение труда» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 17, с. 346) (см. Парижская коммуна); г) коммуны в первые годы Советской власти. Победа Октябрьской революций донесла идеи коммунизма до самых широких слоев населения. Наиболее доступной оказалась идея коммуны — как производственной, так и потребительски-бытовой: в первые годы Советской власти большинство возникавших коллективных хозяйств было по своему типу коммунами, т. е. хозяйствами с полным обобществлением средств производства и далеко идущей общностью предметов потребления. Первые коммуны появились уже в 1917 г., в 1918 г. их число достигло почти тысячи, а через год удвоилось и продолжало возрастать. Некоторые из них были очень крупными. Например, Новорепинская в Самарской губ. насчитывала 8,5 тыс. человек, имела 53 тыс. десятин земли, 3 тыс. голов скота. Но в массе это были небольшие хозяйства, 40% из них имели менее 50 десятин земли. С введением нэпа и развитием товарно-денежных отношений обнаружились низким уровень производственной базы коммун и несовершенство господствовавшего в них принципа уравнительного распределения. Значительное число их не смогло существовать в новых условиях и распалось. Обнаружилось преимущество иных форм объединения крестьян — товариществ по обработке земли (ТОЗы) и в особенности артелей. К началу 30‑х гг. производственные коммуны практически перестают существовать, повсеместно переходя на устав артели. Потребительски-бытовые коммуны в городах явились продуктом сочетания высокого идейного порыва с низкой обеспеченностью необходимыми средствами жизни части пролетарских слоев населения и студенчества. «Коммуна строит кусочек социализма в быту», — писали, например, члены Мокринской коммуны (Москва), рисуя привлекательную картину того, как их потребительская коммуна, включавшая людей различного образования, профессии и места работы, обеспечивает своих членов вне зависимости от их доли в доходной части бюджета и в то же время с учетом индивидуальных интересов и вкусов. Понятно, что с ростом благосостояния населения исчезла материальная основа такого рода коммун.
История коммун как социальных общностей обнаруживает их противоречивость: с одной стороны, они заключают в себе идею необходимости коммунистических отношений между людьми, с другой стороны, связывают осуществление этой идеи с местными и замкнутыми социальными образованиями, когда коммунистическое общество выступает как состоящее из какого-то числа однотипных «кирпичиков». Исторически это вполне оправдано. Ведь первые коммуны возникали без коренной ломки всего старого общества и вынуждены были существовать как обособленные, в социальном отношении замкнутые и изолированные от остального мира ячейки. В действительности же тенденции социально-экономического развития состоят в интенсивном размывании всяческих перегородок между различными социальными образованиями и возрастании связей между ними. Уже на нынешней стадии развития социалистическое общество образуется не из одного, а из нескольких типов «кирпичиков» (производственные, бытовые, территориальные и другие общности), число которых обнаруживает тенденцию к возрастанию. Если учесть эти и другие объективные тенденции, то о коммуне в строгом смысле слова правомерно говорить именно как о коммунистическом обществе.