буржуазная концепция, активно используемая для борьбы с марксистско-ленинской идеологией и для подрыва идейных основ социалистического строя, яркий образец буржуазной партийности. Ее сторонники изображают идеологию в виде ложного, искажающего действительность сознания, служащего той или иной группе лиц для достижения определенных политических целей. По словам одного из авторов этой теории — американского социолога Белла, идеология есть «превращение идей в социальные рычаги», которые приводятся в движение для того, чтобы манипулировать общественным мнением в нужном направлении, т. е. идеологии нет дела до истинности или ложности ее принципов и положений, ее цель — оправдание интересов борющихся сил. Подобные положения используются для отрицания научности идеологии коммунистической под тем предлогом, что никакой научной идеологии якобы вообще нет и быть не может. Если в социалистических странах господствует идеология марксизма, то в западных странах будто бы вообще отсутствует какая-либо господствующая идеология, а есть лишь «чистая» социальная наука (социология, политология и т. п.). Именно она, утверждают сторонники этой концепции, и соответствует эпохе научно-технического прогресса и растущей рационализации всех сторон жизни общества, не оставляющей места для какой-либо идеологии, как пережитка прошлых веков, приводящей к «концу идеологии». Однако надежды буржуазных идеологов на процесс «выветривания» коммунистических убеждений народных масс социалистических стран под воздействием научно-технического прогресса и роста их материального благосостояния, на падение авторитета марксистско-ленинской идеологии не оправдались. Поэтому многие из них вынуждены признать необоснованность своих прогнозов о неуклонно происходящем якобы процессе «деидеологизации». Антикоммунист Джилас, например, назвал «великой иллюзией» ранее выдвинутый им тезис о неизбежности исчезновения марксистско-ленинской идеологии. Ныне все более распространенным становится утверждение о необходимости перехода от «деидеологизации» к «реидеологизации» — выработке всеохватывающей идеологии, которую можно было бы противопоставить марксизму-ленинизму. По словам голландского социолога ван Геека, «теперь, когда в государстве всеобщего благосостояния начинают заявлять о себе кризисные явления, теперь, когда технократическая система показала свою неспособность одержать победу над людьми «изнутри», определенная степень вдохновения, поддержанная сильной идеологией, была бы очень полезной». Выработать идеологию, без которой невозможна успешная деятельность корпораций, призывает орган американских монополий — журнал «Форчун»: «Больше анализа, больше планирования, более широкий взгляд на вещи и лучшая идеология — вот что необходимо для успеха».
Белл вынужден признать, что положение о «конце идеологии» относилось у него не ко всякой идеологии, а только к идеологиям прошлого (к которым он по-прежнему бездоказательно относит и марксизм): «...содержание концепции «конца идеологии» отнюдь не предполагает, что все социальные конфликты завершились и что отныне интеллигенция навсегда отреклась от поисков новой идеологии». Что же понимают под «новой» идеологией наши идейные противники? Какой-либо законченной концепции на этот счет у них нет. Отрицая понимание идеологии как отражения общественного бытия с позиций интересов определенного класса, они пытаются представить «новую», «всеобъемлющую» идеологию как выражение (с помощью абстрактных понятий «свобода», «демократия» и т. п.) общечеловеческих, внеклассовых устремлений, соответствующих «нормальной человеческой природе». Но ссылка на «общечеловеческие интересы», обращение к абстрактным философским, социологическим и другим категориям не могут скрыть того факта, что буржуазия ныне не в состоянии обладать какой-то новой, динамичной, перспективной идеологией, которая могла бы соперничать с марксизмом-ленинизмом, ибо она не способна правильно решать важнейшие проблемы общественного развития, мобилизовать широкие массы на практическое осуществление прогрессивных задач, выдвинутых современной эпохой.