Карен Хорни
Отношения полов
Базальная тревожность определенным образом влияет на отношение человека к себе и другим. Она означает эмоциональную изоляцию, тем более невыносимую, что она сочетается с чувством внутренней слабости "Я". А это означает ослабление самой основы уверенности в себе. Она несет в себе зародыш потенциального конфликта между желанием полагаться на других и невозможностью сделать это вследствие идущего из глубины недоверия и враждебного чувства к ним.
 
Она означает, что из-за внутренней слабости человек ощущает желание переложить всю ответственность на других, получить от них защиту и заботу; в то же самое время вследствие базальной враждебности он испытывает слишком глубокое недоверие, чтобы осуществить это желание. И неизбежным следствием этого является то, что ему приходится затрачивать львиную долю своей энергии на успокоение и укрепление уверенности в себе.

Чем более невыносимой является тревожность, тем более основательными должны быть меры защиты. В нашей культуре имеются четыре основных средства, которыми индивид пытается защитить себя от базальной тревожности: любовь, подчинение, власть и реакция ухода (отстранения). Первое средство: получение любви в любой форме, может служить в качестве могущественной защиты от тревожности. Формулой здесь будет: если вы меня любите, вы не причините мне зла.

Второе средство, подчинение, может быть условно разделено в соответствии с тем, относится или нет оно к определенным лицам или институтам. Например, это может быть подчинение общепринятым традиционным взглядам, религиозным ритуалам или требованиям некоторого могущественного лица. Следование этим правилам или повиновение этим требованиям будет служить определяющим мотивом для всего поведения. Такое отношение может принимать форму необходимости быть "хорошим", хотя дополнительная смысловая нагрузка понятия "хороший" видоизменяется вместе с теми требованиями или правилами, которым подчиняются.

Когда отношение подчинения не связано с каким-либо социальным институтом или лицом, оно принимает более обобщенную форму подчинения потенциальным желаниям всех людей и избегания всего, что может вызвать возмущение или обиду. В таких случаях человек вытесняет все собственные требования, критику в адрес других лиц, позволяет плохое обращение с собой и готов оказывать услуги всем. Далеко не всегда люди осознают тот факт, что в основе их действий лежит тревожность, и твердо верят, что действуют таким образом, руководствуясь идеалами бескорыстия или самопожертвования, вплоть до отказа от собственных желаний. Для обоих случаев формулой является: если я уступлю, мне не причинят зла.

Отношение подчинения может также служить цели обретения успокоения через любовь, привязанность, расположение
 
Если любовь столь важна для человека, что его чувство безопасности зависит от этого, тогда он готов заплатить за него любую цену, и в основном это означает подчинение желаниям других.

Однако часто человек неспособен верить ни в какую любовь и привязанность, и тогда его отношение подчинения направлено не на завоевание любви, а на поиски защиты. Есть люди, которые могут чувствовать свою безопасность лишь при полном повиновении У них столь велики тревожность и неверие в любовь, что полюбить и поверить в ответное чувство для них невообразимо.

Третье средство защиты от базальной тревожности связано с использованием власти - это стремление достичь безопасности путем обретения реальной власти, успеха или обладания. Формула такого способа защиты: если я обладаю властью, никто не сможет меня обидеть.

Четвертым средством защиты является уход Предыдущие группы защитных мер имели одну общую черту - желание бороться с миром, справляться с трудностями тем или иным путем. Однако защита также может быть осуществлена посредством бегства от мира Не стоит это понимать буквально как полное уединение; это означает достижение независимости от других в удовлетворении своих внешних или внутренних потребностей. Например, независимость в отношении внешних потребностей может быть достигнута через накопление собственности, что в корне отличается от накопления ради обретения власти или влияния.

Использование данной собственности также иное. Там, где собственность копится ради достижения независимости, обычно тревожность слишком велика, чтобы извлекать из собственности удовольствия. Она оберегается со скупостью, потому что единственной целью является застраховать себя от всевозможных случайностей Еще одно средство, которое служит той же самой цели стать внешне независимым от других, - ограничить свои потребности до минимума.

Независимость в удовлетворении внутренних потребностей может быть найдена, например, в попытке эмоционального обособления. Это означает подавление своих эмоциональных потребностей. Одной из форм выражения такого отстранения является уход от серьезного отношения к чему бы то ни было, включая собственное "Я". Такая установка чаще господствует в интеллектуальных кругах. Не следует путать неприятие всерьез своего "Я" с тем, что собственному "Я" не придают важного значения. В действительности эти отношения могут быть противоречащими друг другу.

Эти средства отстранения имеют сходство со способами подчинения и покорности в том, что и те и другие означают отказ от собственных желаний

Но, в то время как во второй группе такой отказ служит цели быть "хорошим" или подчиняться желаниям других ради собственной безопасности, в первой группе мысль о том, чтобы быть "хорошим", не играет абсолютно никакой роли и целью отказа является достижение независимости от других. Здесь формула такова: если я реагирую отстранением, уходом, ничто не заденет меня.

Для того чтобы оценить роль, которую играют в неврозах эти различные попытки защиты от базальной тревожности, необходимо осознать их потенциальную силу. Они вызываются не стремлением удовлетворить желание удовольствия или счастья, а потребностью в успокоении. Это не означает, однако, что они какимлибо образом являются менее властными или менее настоятельными, чем инстинктивные влечения. Например, опыт показывает, что честолюбивое стремление может быть столь же сильным, как сексуальное влечение, или даже сильнее.

Любой из этих четырех способов, при условии использования только его или преимущественно его, может быть эффективным в обретении желаемого успокоения, если жизненная ситуация позволяет следовать им без сопутствующих конфликтов - даже если такое одностороннее следование оплачивается ценой обеднения личности как целого. Например, женщина, выбравшая путь покорности, может обрести мир и, как следствие этого, значительное удовлетворение в том типе культуры, который требует от нее послушания мужу или близким, а также традиционным формам жизни. Если ненасытное стремление к власти и обладанию разовьется у монарха, результатом также может быть успокоение.
 
Однако общеизвестно, что прямое следование своей цели часто заканчивается крахом, так как предъявляемые требования столь чрезмерны или вызывают столь опрометчивые поступки, что сопряжены с конфликтами с другими людьми. Чаще успокоение от лежащей в основе сильной тревожности человек ищет не в одном, а в нескольких путях, которые, кроме того, несовместимы друг с другом. Таким образом, невротик может одновременно испытывать настоятельную потребность повелевать другими и хотеть, чтобы его любили, и в то же время стремиться к подчинению, при этом навязывая другим свою волю, а также избегать людей, не отказываясь от желания быть ими любимым. Именно такие абсолютно неразрешимые конфликты обычно являются динамическим центром неврозов.

Наиболее часто сталкиваются стремление к любви и стремление к власти

Поэтому в нижеследующих главах я буду более подробно обсуждать эти стремления. Описанная мною структура неврозов не противоречит в принципе теории Фрейда, согласно которой неврозы в своей сущности являются результатом конфликта между инстинктивными влечениями и социальными требованиями или тем, как они представлены в Сверх-Я.
 
Но хотя я согласна, что конфликт между побуждением человека и социальным давлением составляет необходимое условие для возникновения всякого невроза, я не считаю это условие достаточным. Столкновение между желаниями человека и социальными требованиями не обязательно приводит к неврозам, но может также вести к фактическим ограничениям в жизни, то есть к простому подавлению или вытеснению желаний или, в самом общем виде, к действительному страданию.

Невроз возникает лишь в том случае, если этот конфликт порождает тревожность и если попытки уменьшить тревожность приводят в свою очередь к защитным тенденциям, которые, хотя и являются в равной мере настоятельными, тем не менее несовместимы друг с другом.

Невротическая потребность в любви

Нет сомнения в том, что в нашей культуре перечисленные ранее четыре способа защиты собственного "Я" от тревожности могут играть решающую роль в жизни многих людей. Это люди, главным стремлением которых является желание любви или одобрения и которые способны идти на все ради удовлетворения этого желания; люди, чье поведение характеризуется тенденцией к подчинению, к покорности и отсутствием каких-либо попыток самоутверждения; люди, доминирующим стремлением которых является успех, власть или обладание; а также люди, склонные к уединению и независимости. Однако можно поставить вопрос, права ли я, утверждая, что эти стремления представляют собой защиту от некоторой базальной тревожности.
 
Не являются ли они выражением стремлений, лежащих в пределах нормального диапазона человеческих возможностей? Ошибочным в данной аргументации является постановка такого вопроса в альтернативной форме. В действительности обе эти точки зрения не являются ни противоречащими, ни взаимно исключающими. Желание любви, тенденция к подчинению, стремление к влиянию или успеху и стремление к уходу в различных сочетаниях имеются у всех нас, ни в малейшей мере не указывая на наличие невроза.

Кроме того, та или иная из этих тенденций может быть преобладающим отношением в определенных культурах. Этот факт опять предполагает, что они могут быть нормативными потенциальными возможностями человечества. Отношения любви, материнской заботы и подчинения желаниям других доминируют в культуре арапешей, как это было описано Маргарет Мид; стремление к престижу в довольно грубой форме является признанным образцом среди квакиутлей, как показывала Рут Бенедикт; тенденция к уходу от мира является доминантной чертой в буддийской религии.

Моя концепция заключается не в отрицании нормального характера этих стремлений, а в утверждении, что все они могут быть поставлены на службу достижения успокоения от некоторой тревожности и, кроме того, что вследствие приобретения этой защитной функции они изменяют свое качество, становясь чем-то абсолютно иным. Лучше всего я могу объяснить это отличие по аналогии.

Например, человек влезает на дерево с целью продемонстрировать свое умение с высоты обозреть окрестности или же спасаясь от дикого животного. В обоих случаях мы взбираемся на дерево, но мотивы этого разные. В первом случае мы делаем это ради удовольствия, во втором - нами движет страх, и мы вынуждены сделать это ради безопасности. В первом случае мы свободны в выборе - взбираться, или нет, во втором - мы вынуждены взбираться по необходимости. В первом случае мы можем выбирать дерево, которое наиболее подходит для нашей цели, во втором - у нас нет выбора - мы готовы взобраться на что угодно, например на флагшток или дом, лишь бы это служило цели защиты.

Различие в побудительных мотивах в результате также ведет к различию в чувстве и поведении
 
Если нами движет собственно желание удовлетворить ту или иную потребность, наше отношение будет иметь качество непосредственности и изобретательности. Однако если нами движет тревожность, наши чувства и действия будут навязчивыми и неразборчивыми. Несомненно, они являются промежуточными стадиями. В инстинктивных влечениях, подобных голоду и сексу, которые в огромной степени определяются физиологическими напряжениями, возникающими в результате лишений, физическое напряжение может достичь такой степени, что поиску удовлетворения может быть присуща некоторая степень навязчивости и неразборчивости, которые иначе характерны для влечений, определяемых тревожностью.

Более того, имеет место отличие в достигаемом удовлетворении - в общих словах, это различие между удовольствием и успокоением, обретением уверенности [19]. Данное отличие, однако, является менее резким, чем представляется на первый взгляд. Удовлетворение таких инстинктивных влечений, как голод или секс, приносит удовольствие, но если физическое напряжение ранее не находило выхода, то конечное удовлетворение очень сходно с тем, которое достигается вследствие ослабления тревожности. В обоих случаях имеет место облегчение от невыносимого напряжения. Что касается их интенсивности, то удовольствие и успокоение могут быть в равной мере сильными. Сексуальное удовлетворение, хотя оно иного рода, может быть столь же сильным, как и чувства того человека, который внезапно освободился от мучительной тревоги. Вообще говоря, стремление вновь обрести уверенность и спокойствие не только может быть таким же интенсивным, как инстинктивные влечения, но может вызвать глубокое удовлетворение.

Стремление к успокоению, как обсуждалось в предыдущей главе, содержит также и побочные источники удовлетворения. Например чувство, что тебя любят или ценят, чувство успеха или влияния способны давать самое глубокое удовлетворение и абсолютно безотносительно к цели достижения безопасности.

Кроме того, как мы вскоре увидим, различные пути вновь обрести покой и уверенность вполне дают возможность разрядить внутреннюю враждебность и таким образом способствуют разрядке напряжения иного рода.

Мы уже знаем, что тревожность может быть движущей силой, стоящей за определенными побуждениями, и рассмотрели наиболее важные стремления, порождаемые таким образом. Теперь я продолжу более детальное обсуждение тех двух видов побуждений, которые играют наибольшую роль в неврозах: жажды любви и привязанности и жажды власти и управления другими людьми. Жажда любви и привязанности встречается столь часто в неврозах и столь легко узнается опытным наблюдателем, что может рассматриваться как один из самых надежных показателей существования тревожности и ее примерной силы. Действительно, если человек чувствует, что в основе своей он беспомощен в этом угрожающем и враждебном мире, тогда поиск любви будет представляться наиболее логичным и прямым путем получения любого типа расположения, помощи или понимания.

Если бы состояние психики невротичного человека было таким, каким оно часто ему представляется, ему было бы нетрудно добиться любви
 
Если попытаться словами выразить то, что он часто лишь смутно ощущает, его влечения будут примерно следующими: он хочет очень немногого - добра, понимания, помощи, совета от окружающих его людей. Хочет, чтобы они знали, что он стремится доставить им радость и опасается задеть кого-либо. В его сознании присутствуют только такие мысли и чувства. Он не осознает, в сколь значительной степени его болезненная чувствительность, его скрытая враждебность, его придирчивые требования мешают его собственным отношениям.

Он также неспособен здраво судить о том, какое впечатление он производит на других или какова их реакция на него. Следовательно, он не в состоянии понять, почему его попытки установить дружеские, брачные, любовные, профессиональные отношения столь часто приносят неудовлетворенность. Он склонен заключать, что виноваты другие, что они невнимательны, вероломны, способны на оскорбление или что вследствие некой неблагоприятной причины у него отсутствует дар быть понятым людьми. Так он продолжает гнаться за призраком любви.

Если читатель вспомнит наше описание того, как тревожность возникает в результате вытеснения враждебности и как она в свою очередь опять порождает враждебность, другими словами, как неразрывно переплетены тревожность и враждебность, он сможет осознать самообман в мыслях невротика и причины его неудач. Не зная этого, невротик оказывается перед дилеммой: он не способен любить, но тем не менее ему остро необходима любовь со стороны других. Мы наталкиваемся здесь на один из тех вопросов, которые кажутся столь простыми и на которые тем не менее трудно ответить: что такое любовь или что мы подразумеваем под ней в нашей культуре?
 
Иногда можно слышать импровизированное определение любви как способности давать и получать душевную теплоту. Хотя в этом определении есть доля истины, оно носит слишком общий характер, чтобы помочь нам в прояснении тех затруднений, которые мы рассматриваем. Большинство из нас временами проявляют душевную теплоту, но это качество может сочетаться с полнейшей неспособностью к любви. Важно принять во внимание то отношение, от которого проистекает привязанность: является ли она выражением позитивного в своей основе отношения к другим или основывается, например, на страхе потерять другого или на желании подчинить другого человека своему влиянию. Другими словами, мы не можем принять в качестве критерия ни одно из внешних проявлений привязанности.

Что такое любовь - сказать очень трудно, но что не является любовью или какие элементы ей чужды - определить довольно легко
 
Можно очень глубоко любить человека и в то же время иногда на него сердиться, в чем-то ему отказывать или испытывать желание побыть одному. Но есть разница между такими, имеющими различные пределы реакциями гнева или ухода и отношением невротика, который всегда настороже против других людей, считая, что любой интерес, который они проявляют к третьим лицам, означает пренебрежение к нему Невротик интерпретирует любое требование как предательство, а любую критику - как унижение Это не любовь. Поэтому не следует думать, что любовь несовместима с деловой критикой тех или иных качеств или отношений, которая подразумевает помощь в их исправлении. Но к любви нельзя относить, как это часто делает невротик, невыносимое требование совершенства, требование, которое несет в себе враждебность: "Горе тебе, если ты не совершенен!"
 
Мы также считаем несовместимым с нашим понятием любви, когда видим использование другого человека только в качестве средства достижения некоторой цели, то есть в качестве средства удовлетворения определенных потребностей. Такая ситуация явно имеет место, когда другой человек нужен лишь для сексуального удовлетворения или для престижа в браке. Данный вопрос очень легко запутать, в особенности если затрагиваемые потребности имеют психологический характер. Человек может обманывать себя, считая, что любит кого-то, а это всего лишь благодарность за восхищение им. Тогда второй человек вполне может оказаться жертвой самообмана первого, например быть отвергнутым им, как только начнет проявлять критичность, не выполняя, таким образом, свою функцию восхищения, за которую его любили. Однако при обсуждении глубоких различий между истинной и псевдолюбовью мы должны быть внимательными, чтобы не впасть в другую крайность. Хотя любовь несовместима с использованием любимого человека для некоторого удовлетворения, это, не означает, что она должна быть целиком и полностью альтруистической и жертвенной.
 
Это также не означает, что чувство, которое не требует ничего для себя, заслуживает названия "любовь". Люди, которые высказывают подобные мысли, скорее выдают собственное нежелание проявлять любовь, нежели свое глубокое убеждение. Конечно, есть вещи, которые мы ждем от любимого человека. Например, мы хотим удовлетворения, дружелюбия, помощи; мы можем даже хотеть жертвенности, если это необходимо. И в целом возможность высказывать такие желания или даже бороться за них указывает на душевное здоровье. Различие между любовью и невротической потребностью в любви заключается в том, что главным в любви является само чувство привязанности, в то время как у невротика первичное чувство - потребность в обретении уверенности и спокойствия, а иллюзия любви - лишь вторичное. Конечно, имеются всевозможные промежуточные состояния.

Если человек нуждается в любви и привязанности другого ради избавления от тревожности, данный вопрос будет полностью затемнен в его сознании, потому что в общем он не осознает, что полон тревожности, и поэтому отчаянно стремится к любого рода привязанности в целях успокоения. Он чувствует лишь, что перед ним тот человек, который ему нравится, или которому он доверяет, или к которому испытывает слепую страсть. Но то, что представляется ему спонтанной любовью, на деле может быть не чем иным, как реакцией благодарности за некоторую проявленную по отношению к нему доброту, ответным чувством надежды или расположения, вызванным некоторым человеком или ситуацией.
 
Тот человек, который явно или подспудно возбуждает в нем ожидания такого типа, станет автоматически наделяться важным значением, и его чувство будет проявлять себя в иллюзии любви. Подобные ожидания могут возбуждаться таким простым фактом, как доброе отношение влиятельного или могущественного человека, или их может возбудить человек, который просто производит впечатление более крепко стоящего на ногах. Такие чувства могут возбуждаться эротическими или сексуальными успехами, хотя и не всегда связанными с любовью.
 
Они могут "питаться" некоторыми существующими узами, которые имплицитно содержат обещание помощи или эмоциональной поддержки: семья, друзья, врач. Часто такие отношения осуществляются под маской любви, то есть при субъективном убеждении человека в своей преданности, между тем как в действительности данная любовь является лишь цеплянием за других людей для удовлетворения своих собственных потребностей. То, что это не искреннее чувство подлинной любви, обнаруживается в готовности его резкого изменения, которое возникает, когда не оправдываются какие-то ожидания. Один из факторов, существенно важных для нашего понимания любви, - надежность и верность чувства - отсутствует в этих случаях.

Сказанное уже подразумевает последний признак неспособности любить, который я хочу подчеркнуть особо:
 
игнорирование личности другого, его особенностей, недостатков, потребностей, желаний, развития. Такое игнорирование отчасти является результатом тревожности, которая побуждает невротика цепляться за другого человека. Тонущий, пытаясь спастись, хватается за находящегося рядом, не принимая во внимание желание или способность последнего спасти его. Данное игнорирование частично является выражением его базальной враждебности к людям, наиболее частое проявление которой - презрение и зависть. Они могут прятаться за отчаянными усилиями быть внимательным или даже жертвовать собой, но обычно эти усилия не могут предотвратить возникновения некоторых необычных реакций. Например, жена может быть субъективно убеждена в своей глубокой преданности мужу и в то же время ненавидеть его за то, что он слишком занят своей работой или часто встречается с друзьями: Сверхзаботливая мать может быть убеждена в том, что делает все ради счастья своего ребенка, и в то же время полностью игнорировать потребность ребенка в самостоятельном развитии.

Невротик, средством защиты которого является стремление к любви, вряд ли когда-либо осознает свою неспособность любить. Большинство таких людей принимают свою потребность в других людях за предрасположенность к любви либо отдельных людей, либо всего человечества в целом. Имеется настоятельная причина поддерживать и защищать такую иллюзию. Отказ от нее означал бы обнаружение дилеммы, порожденной наличием чувства базальной враждебности по отношению к людям и одновременным желанием их любви. Нельзя презирать человека, не доверять ему, желать разрушить его счастье или независимость и в то же самое время жаждать его любви, помощи и поддержки. Для осуществления обеих этих, в действительности несовместимых, целей приходится держать враждебную предрасположенность, жестко вытеснение ной из сознания. Другими словами, иллюзия любви, хотя она является результатом понятного нам смешения искренней нежности и невротической потребности, выполняет вполне определенную функцию - сделать возможными поиски любви, привязанности и расположения.

Имеется еще одна основательная трудность, с которой сталкивается невротик в удовлетворении своей жажды любви. Хотя он может иметь успех, по крайней мере временный, получая любовь, к которой стремился, он не способен в действительности принять ее. Можно было бы ожидать, что он примет любую предлагаемую ему любовь с таким же горячим желанием, с каким страдающий от жажды человек припадает к воде. Это действительно имеет место, но лишь временно. Каждый врач знает благоприятное воздействие доброты и заботы. Все физические и психологические затруднения могут внезапно исчезнуть, даже если не предпринималось ничего иного, кроме тщательного стационарного обследования пациента и ухода за ним. Ситуативный невроз, даже если он имеет тяжелую форму, может полностью исчезнуть, когда человек почувствует, что его любят. Даже при неврозах характера такое внимание, будь то любовь, интерес или медицинская помощь, может быть достаточным, чтобы ослабить тревожность и вследствие этого улучшить состояние.

Любого рода привязанность или любовь может дать человеку внешнее спокойствие или даже чувство счастья, но в глубине души она либо воспринимается с недоверием, либо возбуждает подозрительность и страх. Он не верит в это чувство, потому что твердо убежден, что никто в действительности не может его любить. И это чувство, что тебя не любят, часто является сознательным убеждением, которое не может быть поколеблено никаким противоречащим ему реальным опытом. Действительно, оно может восприниматься как нечто само собой разумеющееся столь буквально, что никогда не будет беспокоить человека на сознательном уровне. Но даже когда чувство не выражено, оно является столь же непоколебимым убеждением, как если бы оно всегда было сознательным. Оно может также скрываться за маской безразличия, которая обычно диктуется гордостью, и тогда его довольно трудно обнаружить.

Убеждение в том, что тебя не любят, очень родственно неспособности к любви

В действительности оно является сознательным отражением этой неспособности. У человека, который искренне любит других, не может быть никаких сомнений в том, что другие люди могут любить его.
Если тревожность является глубинной, любая предлагаемая любовь встретит недоверие и тут же возникнет мысль, что она предлагается со скрытыми мотивами. В психоанализе, например, такие пациенты считают, что аналитик хочет помочь им лишь ради удовлетворения собственных амбиций или что он выражает свое признание или делает ободряющие замечания лишь в терапевтических целях. Одна из моих пациенток посчитала прямым оскорблением, когда я предложила ей встретиться во время уик-энда, так как в это время она была в плохом эмоциональном состоянии. Любовь, проявляемая демонстративно, легко воспринимается как насмешка. Если привлекательная девушка открыто проявляет любовь к невротику, последний может воспринимать это как насмешку или даже как умышленную провокацию, так как не верит в то, что данная девушка может действительно его любить.

Любовь, предлагаемая такому человеку, может не только встретить недоверие, но и вызвать определенную тревогу. Как если бы отдаться любви значило быть пойманным в паутину, или как если бы вера в любовь означала забыть об опасности, живя среди каннибалов. Невротичный человек может испытывать чувство ужаса, когда приближается к осознанию того, что ему предлагается подлинная любовь.

Наконец, проявление любви может вызвать страх зависимости. Эмоциональная зависимость, как мы вскоре увидим, является реальной опасностью для каждого, кто не может жить без любви других, и все, смутно ее напоминающее, может возбуждать против нее отчаянную борьбу. Такой человек должен любой ценой избегать всякой разновидности собственного позитивного эмоционального отклика, потому что такой отклик немедленно порождает опасность взаимности.

Чтобы избежать этого, он должен удерживать себя от осознания того, что другие являются добрыми или полезными, тем или иным образом ухитряться отбрасывать всякое свидетельство расположения и продолжать упорствовать в том, что другие люди недружелюбны, не интересуются им и даже злы. Ситуация, порожденная таким образом, сходна с ситуацией человека, который голодает, однако не осмеливается съесть ни кусочка из-за страха быть отравленным.

Короче говоря, для человека, снедаемого базальной тревожностью и вследствие этого в качестве средства защиты стремящегося к любви и привязанности, шансы получить эту столь страстно желаемую любовь и привязанность крайне неблагоприятны. Сама ситуация, которая порождает эту потребность, препятствует ее удовлетворению.
 
Характеристики невротической любви

Большинству из нас хотелось бы, чтобы нас любили. Мы с благодарностью принимаем чувство любви и испытываем огорчение, когда это не происходит. Для ребенка чувство того, что он является желанным, как мы ранее сказали, имеет жизненно важное значение для гармонического развития. Но каковы особенности такой потребности в любви, которая может считаться невротической? По моему мнению, произвольное наименование этой потребности инфантильной не только несправедливо по отношению к детям, но упускает из виду, что существенно важные факторы, составляющие невротическую потребность в любви, не имеют ничего общего с инфантилизмом. У инфантильной и невротической потребностей есть лишь один общий элемент - их беспомощность, хотя она также имеет разные основания в этих двух случаях Помимо этого, невротические потребности формируются при наличии совершенно иных предпосылок. Повторим, это тревожность, чувство, что тебя никто не любит, неспособность поверить в чьюто любовь и привязанность и враждебное отношение ко всем людям.

Первой отличительной чертой, которая поражает нас в невротической потребности в любви, является ее навязчивый характер. Всегда, когда человеком движет сильная тревожность, неизбежный результат этого - потеря непосредственности и гибкости. Проще говоря, это означает, что для невротика получение любви - не роскошь, не источник в первую очередь добавочной еилы или удовольствия, а жизненная необходимость. Здесь заключена такая же разница, как в различии между "я хочу быть любимым и наслаждаюсь любовью" и "необходимо, чтобы меня полюбили, чего бы это ни стоило". Образно говоря, различие между тем, кто имеет возможность быть разборчивым в еде и испытывает удовольствие благодаря хорошему аппетиту, и голодающим человеком, который должен без разбору принимать любую пищу, так как не имеет возможности потворствовать своим прихотям.

Такое отношение неизменно ведет к чрезмерной переоценке действительного значения того, чтобы нас любили. На самом деле не столь уж важно, чтобы все люди нас любили В действительности может быть важно, чтобы нас любили определенные лица - те, о которых мы заботимся, те, с которыми нам приходится жить и работать, или те, на кого желательно произвести хорошее впечатление. Помимо этих людей, практически не имеет значения, любят или нет нас другие [20]. Однако невротики чувствуют и ведут себя так, как если бы само их существование и безопасность зависели от любви к ним других людей.

Их желания могут распространяться на каждого без разбора, от парикмахера или незнакомого человека, которого они встречают на вечеринке, до коллег и друзей, или на всех женщин, или на всех мужчин. Так что приветствие, телефонный звонок или приглашение в зависимости от более или менее дружелюбного тона могут изменить их настроение и взгляд на жизнь. Я должна упомянуть в этой связи одну проблему: неспособность быть одному - варьирующую от легкого беспокойства и тревожности до явно выраженного ужаса одиночества.
 
Я говорю не о тех безнадежно унылых и скучных людях, которым не под силу пребывание наедине с собой, а о людях с живым умом, способных на выдумки, которые, в отличие от упомянутых выше, способны найти себе массу увлекательных занятий, будучи в одиночестве. Например, часто встречаются люди, которые могут работать лишь в присутствии других, а в одиночестве испытывают беспокойство и даже чувствуют себя несчастными и неспособными к работе. Их потребность в компании могут обусловливать и иные факторы, но общей картиной является наличие смутной тревожности, потребности в любви или, более точно, потребности в некотором человеческом контакте. Эти люди испытывают чувство покинутости, и любой человеческий контакт является для них облегчением.
 
Иногда можно наблюдать, как в одном из экспериментов, что неспособность пребывать в одиночестве идет параллельно с возрастанием тревожности Некоторые пациенты могут находиться в одиночестве до тех пор, пока чувствуют себя укрытыми за стенами защиты, которыми окружили себя. Но как только их защитные механизмы эффективно вскрываются посредством анализа и возбуждается некоторая тревожность, они внезапно обнаруживают неспособность более переносить одиночество. Это одно из временных ухудшений в состоянии пациента, которые неизбежны в ходе процесса анализа.

Невротическая потребность в любви и привязанности может быть сосредоточена на одном человеке - муже, жене, враче, друге
 
Если это имеет место, то привязанность, интерес, дружба и присутствие данного лица приобретают громадное значение. Однако важное значение данного человека имеет парадоксальный характер. С одной стороны, невротик пытается привлечь интерес такого человека, заполучить его, страшится потери его любви и чувствует себя отверженным, если его нет рядом; а с другой - он вовсе не испытывает счастья, когда находится со своим "идолом" Если он когда-либо осознает такое противоречие, то обычно испытывает недоумение. Но на основании того, что я ранее сказала, очевидно, что желание присутствия такого человека является выражением не искреннего чувства любви, нежности, а лишь потребности обрести покой и уверенность, подкрепляемой тем фактом, что данный человек рядом. (Конечно, искренняя нежность и потребность в несущей утешение любви могут сопутствовать друг другу, но они не обязательно совпадают.)
 
Сфера страстного поиска любви и привязанности может быть ограничена определенными группами людей, возможно, одной группой, с которой имеются общие интересы, например политической или религиозной группой, или она может быть ограничена одним из полов. Если потребность в обретении уверенности в себе и спокойствия ограничена противоположным полом, состояние такого человека при поверхностном рассмотрении может представляться "нормальным" и обычно будет отстаиваться таким человеком как "нормальное". Например, встречаются женщины, которые чувствуют себя несчастными и полны тревоги, если рядом с ними нет мужчины; они будут заводить любовную связь, вскоре разрывать ее, опять чувствовать себя несчастными и полными тревоги, начинать другую любовную связь, и так далее. То, что это не является подлинным стремлением к связи с мужчинами, видно по тому, что данные связи являются конфликтными и не приносят удовлетворения. Обычно эти женщины останавливаются на первом попавшемся мужчине, для них важно само его присутствие, а не любовная связь. Как правило, они даже не получают физического удовлетворения. В действительности, конечно, эта картина более сложная. Я выдвигаю здесь на первый план лишь ту роль, которую играет тревожность и потребность в любви.

Аналогичное явление свойственно и некоторым мужчинам. Они могут испытывать навязчивое желание быть любимыми всеми женщинами и будут чувствовать неловкость и беспокойство в компании мужчин. Если потребность в любви сосредоточена на представителях своего пола, она может служить одним из определяющих факторов в скрытой или явной гомосексуальности. Такая потребность в любви лиц своего яола может быть связана с тем, что путь к другому полу затруднен слишком сильной тревожностью, которая может и не проявляться явно, а прятаться за чувством отвращения или отсутствием интереса к противоположному полу.

Так как любовь другого человека - жизненно важный фактор, то отсюда следует, что невротик будет платить за нее любую цену, большей частью не осознавая этого. Наиболее частой платой за любовь является позиция покорности и эмоциональной зависимости. Покорность может выражаться в том, что невротик не будет осмеливаться высказывать несогласие со взглядами и действиями другого человека или критиковать его, демонстрируя только полнейшую преданность, восхищение и послушание. Когда люди такого типа все же позволяют себе высказать критические или пренебрежительные замечания, они ощущают тревогу, даже если их замечания безвредны. Подчинение может доходить до того, что невротик будет вытеснять не только агрессивные побуждения, но также все тенденции к самоутверждению, будет позволять издеваться над собой и приносить любую жертву, какой бы пагубной она ни была. Например, его самоотречение может проявляться в желании заболеть сахарным диабетом, потому что тот человек, чьей любви он жаждет, занят исследованиями в этой области.

Таким образом, обладая данной болезнью, он, возможно, мог бы завоевать интерес этого человека

Родственна этой позиции подчинения и неразрывно переплетена с ней та эмоциональная зависимость, которая возникает в результате невротической потребности человека уцепиться за кого-то, дающего надежду на защиту. Такая зависимость не только может причинять бесконечные страдания, но даже быть исключительно пагубной. Например, встречаются отношения, в которых человек становится беспомощно зависимым от другого, несмотря на то, что он полностью осознает, что данное отношение является несостоятельным У него такое чувство, словно весь мир разлетится на куски, если он не получит доброго слова или улыбки. Его может охватить тревога во время ожидания телефонного звонка или чувство покинутости, если человек, в котором он так нуждается, не может увидеться с ним Но он не в состоянии порвать эту зависимость.

Обычно структура эмоциональной зависимости сложнее В отношениях, в которых один человек становится зависимым от другого, обязательно присутствует сильное чувство обиды. Зависимый человек возмущается своим порабощением; он негодует по поводу того, что ему приходится подчиняться, но продолжает делать это из страха потери другого. Не зная о том, что данную ситуацию порождает его собственная тревожность, он легко приходит к выводу о том, что его подчинение было навязано ему другим человеком. Приходится вытеснять негодование, растущее на этой основе, потому что он крайне нуждается в любви другого человека, а это вытеснение в свою очередь порождает новую тревожность, с соответствующей потребностью восстановления спокойствия, и вследствие этого усиливает стремление цепляться за другого человека Таким образом, у определенных лиц, страдающих неврозом, эмоциональная зависимость вызывает вполне реальный и даже оправданный страх, что их жизнь рушится Когда страх слишком силен, они могут пытаться защитить себя от такой зависимости, не позволяя себе испытывать привязанность ни к кому.

Иногда такая позиция зависимости может претерпевать изменения у одного и того же человека. Пройдя через одно или несколько болезненных испытаний такого типа, он может отчаянно бороться против всего, что несет в себе даже отдаленное сходство с зависимостью. Например, девушка, прошедшая через несколько любовных историй, каждая из которых заканчивалась ее полнейшей зависимостью от очередного партнера, выработала независимое отношение ко всем мужчинам, стремясь лишь к удержанию своей власти над ними, не испытывая никаких чувств.

Такого рода процессы так же явно проявляются в отношении пациента в ходе анализа. В его интересах использовать аналитический сеанс для достижения понимания, но он часто игнорирует свои собственные интересы, пытаясь угодить аналитику и заинтересовать его или получить его одобрение. Несмотря на то, что могут быть веские причины, побуждающие его быстрее продвигаться в процессе анализа, - из-за того, что он страдает или идет на жертвы ради анализа, или потому, что располагает для анализа только ограниченным периодом времени, - эти обстоятельства подчас становятся совершенно несущественными. Пациент проводит часы, рассказывая длинные истории, лишь бы заслужить одобрительную реакцию аналитика, или пытается сделать каждый аналитический сеанс интересным для аналитика, развлекая его и высказывая ему свое восхищение.
 
Все это может завести пациента так далеко, что его ассоциации или даже сновидения будут определяться его желанием заинтересовать аналитика. Или он может до безумия влюбиться в аналитика, искренне веря, что его единственное желание - завоевать его любовь, и поэтому будет пытаться произвести на последнего впечатление искренностью своего чувства Здесь также со всей очевидностью проявляется фактор неразборчивости, так как любой аналитик воспринимается как образец совершенства или как полное воплощение личных ожиданий каждого отдельного пациента. Конечно, аналитик может оказаться таким человеком, которого пациент полюбил бы в любом случае, но даже это не объясняет ту степень эмоциональной значимости, которую приобретает аналитик для пациента.

Именно это явление обычно имеется в виду людьми, когда они говорят о "перенесении"
 
Однако сам этот термин не является вполне корректным, потому что перенесение должно относиться ко всей совокупности иррациональных реакций пациента по отношению к аналитику, а не только к эмоциональной зависимости. Проблема здесь не столько в том, почему такая зависимость имеет место в анализе, поскольку люди, нуждающиеся в такой защите, будут цепляться за любого врача, работника социальной сферы, приятеля, друга, члена семьи, а в том, почему она особенно сильна и почему она встречается так часто. Ответ достаточно прост: среди прочего анализ означает проработку защит, воздвигаемых от тревожности, и, таким образом, возбуждает тревожность, скрывающуюся за стенами этих защит. Именно такое возрастание тревожности заставляет пациента тем или иным образом цепко держаться за аналитика.

Здесь мы опять находим отличие от детской потребности в любви и привязанности: ребенок нуждается в большей любви или помощи, чем взрослый, потому что он более беспомощен, но это отношение не имеет характера навязчивости. Лишь тот ребенок, который уже испытывает тревогу, будет цепляться за фартук матери. Второй характерной особенностью невротической потребности в любви, также совершенно отличающейся от потребности ребенка, является ее ненасытность. Конечно, ребенок может капризничать, требовать к себе чрезмерного внимания и бесконечных доказательств любви, но в этом случае он будет невротичным ребенком. Здоровый ребенок, выросший в теплой и надежной атмосфере, чувствует уверенность в том, что является желанным, не требует постоянного доказательства этого и удовлетворен, когда получает помощь, в которой нуждается в данное время.

Невротическая ненасытность может проявляться в жадности как общей черте характера, обнаруживаясь в еде, покупках, нетерпении. Большую часть времени жадность может вытесняться, прорываясь внезапно, например когда скромный человек в состоянии тревоги покупает четыре новых пальто. В смягченной форме она может проявляться в стремлении жить за чужой счет либо в более агрессивной форме поведения человека-спрута.

Жадность, со всеми ее вариациями и сопряженными с ней внутренними запретами, называется "оральным" типом отношений и как таковая была подробно описана в психоаналитической литературе. Хотя все те теоретические предпосылки, которые легли в основу данной терминологии, представляли определенную ценность, так как позволяли интегрировать до этого изолированные проявления данных черт в синдромы, предположение о том, что все эти тенденции берут свое начало в оральных ощущениях и желаниях, представляется сомнительным. Оно основано на достоверном наблюдении того, что жадности часто находит свое выражение в потребности в еде и в манере еды, а также в сновидениях, которые могут обнаруживать эти же наклонности более примитивным образом, как, например, в сновидениях с мотивами каннибализма. Однако эти явления не доказывают того, что нам приходится здесь иметь дело с желаниями, по своему происхождению и по своей сути оральными. Поэтому более логично, по-видимому, предположить, что еда - как правило, всего лишь наиболее доступный способ удовлетворения чувства жадности, каким бы ни был его источник, так же как в сновидениях еда является наиболее конкретным и примитивным символом для выражения ненасытных желаний.

Предположение о том, что оральные желания или отношения являются либидинозными по своему характеру, также нуждается в подтверждении

Несомненно, что жадность может проявляться в сексуальной сфере, в действительной сексуальной ненасытности, а также в сновидениях, где половой акт отождествляется с глотанием и кусанием. Но она точно так же проявляется в накопительстве денег, приобретении одежды, в осуществлении честолюбивых или престижных целей. Все, что может быть сказано в пользу предположения о либидинозной природе жадности, - так это то, что сила и страстность, присущие жадности, придают ей сходство со страстью сексуальных влечений.

Однако если заранее не предполагать, что каждое страстное влечение является либидинозным, то все-таки необходимо доказать, что жадность как таковая является сексуальным - прегенитальным - влечением.

Проблема жадности является сложной и все еще не решенной. В качестве навязчивого побуждения она определенно вызывается тревожностью. То, что жадность обусловлена тревожностью, может быть вполне очевидно, как это часто и происходит, например, при чрезмерной мастурбации или чрезмерной еде. Связь между ними может быть также показана тем фактом, что жадность может уменьшаться или исчезнуть, как только человек находит некую уверенность и покой: почувствовав любовь к себе, завоевав успех, выполнив творческую работу. Например, чувство, что тебя любят, может внезапно ослабить силу навязчивого желания делать покупки. Девушка, которая постоянно испытывала чувство голода, полностью забыла о нем, как только начала работать дизайнером, получая огромное наслаждение от этой работы. С другой стороны, жадность может возникать или усиливаться, как только возрастает враждебность или тревожность; человек может чувствовать непреодолимую потребность делать те или иные покупки перед выступлением, в связи с которым очень волнуется, или, почувствовав себя отвергнутым, он с жадностью примется за еду.

Имеется много людей, испытывающих тревожность, у которых не развилась жадность. Данный факт указывает на дополнительное присутствие здесь некоторых особых условий. Все, что может быть сказано с достаточной степенью достоверности об этих условиях, - так это то, что жадные люди не верят в свою способность к творчеству и поэтому вынуждены полагаться на внешний мир для осуществления своих потребностей; тем не менее они считают, что никто не хочет ничего им дарить или предоставлять. Те невротики, которые ненасытны в своей потребности в любви, обычно проявляют ту же самую жадность в отношении материальных благ, когда ради них жертвуют своим временем или деньгами или когда речь идет о получении ими полезных советов в конкретных ситуациях, реальном оказании им помощи при затруднениях, получении ими подарков, информации, сексуального удовлетворения. В некоторых случаях эти желания определенно обнаруживают потребность в доказательстве любви; однако в других случаях такое объяснение неубедительно. В этих последних случаях испытываешь впечатление, что данный невротик просто хочет что-то получить - любовь или что-либо иное - и что стремление к любви, если оно вообще имеется, лишь маскирует вымогательство определенных осязаемых благ или выгод.

Эти наблюдения порождают вопрос о том, не может ли жадность к материальным вещам в целом являться базальной потребностью, а потребность в любни - лишь путем достижения этой цели. На этот вопрос нет общего ответа. Стремление к обладанию, как мы увидим позднее, является одной из фундаментальных форм защиты от тревожности. Но опыт также показывает, что в определенных случаях потребность в любви, хотя она является преобладающим способом защиты, может быть вытеснена столь глубоко, что не проявится на поверхности. Жадность в отношении материальных вещей может затем длительно или временно занимать ее место.

В связи с вопросом о роли любви и привязанности можно условно выделить три типа невротиков
 
Относительно лиц первой группы нет никакого сомнения в том, что эти люди стремятся к любви, в какой бы форме она ни проявлялась и какие бы методы ни применялись ради ее достижения. Невротики, принадлежащие ко второй группе, стремятся к любви, но, если терпят неудачу в каких-либо взаимоотношениях - а, как правило, они обречены на неудачу, - полностью отстраняются от людей и не идут на сближение с другим человеком. Вместо попыток установить привязанность к какому-либо человеку они испытывают навязчивую потребность в вещах, еде, покупках, чтении или, вообще говоря, в получении чего-либо. Такое изменение может иногда принимать гротескные формы, как у тех лиц, которые после перенесенной ими любовной неудачи начинают навязчиво поглощать пищу и прибавлять в весе. При появлении новой любовной связи они снова худеют, а очередная неудача вновь оканчивается злоупотреблением пищей. Иногда можно наблюдать аналогичное поведение у пациентов.
 
После острого разочарования в аналитике они начинают навязчиво есть и столь значительно прибавляют в весе, что их становится трудно узнать, и снова сбрасывают вес, когда их отношения с аналитиком улучшаются. Такая неумеренность в отношении пищи также может вытесняться, и тогда она проявляется в потере аппетита или функциональных желудочных расстройствах некоторого типа. В этой группе личностные отношения нарушены более глубоко, чем в первой группе. Такие лица все еще желают любви и все еще осмеливаются стремиться к ней, но любое разочарование может порвать нить, которая связывает их с другими.

Третья группа невротиков была травмирована столь сильно и в столь раннем возрасте, что их сознательное отношение стало позицией глубокого неверия в какую-либо любовь и привязанность. Их тревожность столь глубока, что они довольствуются малым - лишь бы им не причиняли какого-либо явного вреда. Они могут приобрести циничное, глумливое отношение к любви и будут предпочитать удовлетворение своих реальных потреоностеи в материальной помощи, совете, сексуальной сфере. Лишь после избавления от большей части своей тревожности они оказываются в состоянии желать любви и ценить ее.

Различные отношения, свойственные этим трем группам, могут быть суммированы следующим образом: ненасытность в любви; потребность в любви, чередующаяся с жадностью вообще; отсутствие явно выраженной потребности в любви в сочетании с общей жадностью. Каждая группа обнаруживает возрастание как тревожности, так и враждебности. Возвращаясь к главному направлению нашего обсуждения, нам следует теперь рассмотреть вопрос о тех особых формах, в которых проявляет себя ненасытность в любви. Основными формами ее выражения являются ревность и требование абсолютной, безусловной любви.

Невротическая ревность, в отличие от ревности здорового человека, которая может быть адекватной реакцией на опасность потери чьей-то любви, совершенно непропорциональна опасности Она диктуется постоянным страхом утратить обладание данным человеком или его любовь; вследствие этого любой другой интерес, который может быть у данного человека, представляет потенциальную опасность. Такой тип ревности может проявляться во всех видах человеческих отношений: со стороны родителей к своим детям, которые стремятся завести друзей или вступить в брак; со стороны детей к родителям; между супругами; в любых любовных отношениях. Отношения с аналитиком не составляют исключения.

Они проявляются в повышенной чувствительности по поводу приема аналитиком другого пациента или даже в связи с простым упоминанием о другом пациенте

Формулой здесь является: "Вы должны любить исключительно меня". Пациент может говорить: "Я знаю, что вы ко мне относитесь по-доброму, но, поскольку вы, вероятно, относитесь к другим в равной мере доброжелательно, ваша доброта ко мне не имеет никакого значения". Всякое чувство любви и расположения, которое приходится делить с другими людьми или интересами, немедленно и полностью обесценивается.

Несоразмерная поводу ревность часто рассматривается как результат детских приступов ревности, когда имело место соперничество между детьми в семье или особое расположение к одному из родителей. Соперничество детей в семье в той форме, в какой оно имеет место среди здоровых детей (например, ревность к новорожденному), исчезает, не оставляя какого-либо шрама, как только ребенок ощущает уверенность в том, что он ничего не потерял из той любви и внимания, которые имел ранее. Согласно моему опыту, чрезмерная ревность, имевшая место в детстве и впоследствии не преодоленная, обусловлена невротическими обстоятельствами жизни ребенка, сходными с описанными выше невротическими условиями жизни взрослых. У ребенка уже существовала ненасытная потребность в любви и привязанности, возникающая вследствие базальной тревожности. В психоаналитической литературе взаимоотношение между реакциями инфантильной и взрослой ревности часто определяется двусмысленно, поскольку взрослая ревность называется "повторением" инфантильной. Если данное взаимоотношение подразумевает, что взрослая женщина ревнует своего мужа, потому что ранее также испытывала ревность к своей матери, это, по-видимому, не будет логичным. Сильно выраженная ревность, которую мы находим в отношении ребенка к родителям или к своим братьям или сестрам, не является первопричиной ревности в последующей жизни, но обе они проистекают из одних и тех же источников.

Выражением ненасытной потребности в любви, возможно еще более сильным, чем ревность, является поиск абсолютной любви. Форма, в которой наиболее часто предстает данное требование в сознании, такова" "Я хочу, чтобы меня любили за то, что я есть, а не за то, что я делаю". В таком желании мы пока не можем усмотреть ничего необычного Конечно, желание, чтобы нас любили ради нас самих, не чуждо каждому из нас. Однако невротическое желание абсолютной любви является намного более требовательным, чем нормальное желание, и в своей крайней форме невозможно для осуществления. Это - требование любви, в буквальном смысле не допускающей никаких условий или оговорок.

Это требование предполагает, во-первых, желание, чтобы тебя любили, несмотря на любое самое вызывающее поведение. Данное желание необходимо в качестве меры безопасности, потому что невротик в глубине души отмечает тот факт, что он полон враждебности и чрезмерных требований, и вследствие этого испытывает понятные и соответствующие по силе опасения, что другой человек может отреагировать уходом, или гневом, или местью, если эта враждебность станет явной. Пациент такого типа будет высказывать свое мнение о том, что очень легко любить приятного, милого человека, но что любовь должна доказать свою способность выносить любое поведение того, кого любишь. Любая критика воспринимается как отказ от любви. В процессе анализа могут возникать обида и негодование при намеке на то, что пациенту, возможно, придется что-то изменить в своей личности, несмотря на то, что это является целью анализа, потому что он воспринимает любой такой намек как фрустрацию своей потребности в любви и привязанности.

Невротическое требование абсолютной любви включает в себя, во-вторых, желание быть любимым, не давая ничего взамен
 
Это желание обязательно, потому что невротик чувствует, что он неспособен испытывать какую-либо теплоту или проявлять любовь, и не желает делать этого. Его требования включают, в-третьих, желание, чтобы его любили, не получая от этого никакой выгоды. Данное желание обязательно, потому что любое преимущество или удовлетворение, получаемое в этой ситуации другим человеком, тут же возбуждает подозрение невротика в том, что другой человек любит его лишь ради получения этого преимущества или удовлетворения. В сексуальных отношениях люди такого типа будут завидовать тому удовлетворению, которое получает другое лицо от их отношений, потому что полагают, что их любят лишь вследствие получения такого удовлетворения В ходе анализа эти пациенты жалеют о том удовлетворении, которое получает аналитик, оказывая им помощь.
 
Они либо будут умалять эту помощь, либо, умом осознавая ее, будут неспособны ощущать какую-либо благодарность или припишут любое улучшение какому-то другому источнику, принимаемому лекарству или совету друга. Их будет одолевать жадность при мысли о предстоящей выплате гонорара аналитику Эмоционально они будут воспринимать оплату аналитику его трудов как доказательство того, что данный аналитик не заинтересован в них Люди такого типа имеют также обыкновение быть неловкими в преподнесении подарков, потому что подарки заставляют их сомневаться в том, что их любят.

Наконец, требование абсолютной любви включает в себя желание в качестве доказательства чьей-либо любви принимать жертвы Только в том случае, если другой человек жертвует всем ради невротика, последний может действительно быть уверенным в том, что его любят Эти жертвы могут быть связаны с деньгами или временем, но они также могут затрагивать убеждения и личную целостность.

Такое требование включает, например, ожидание от другого полного самоотречения. Имеются матери, которые довольно наивно считают справедливым ожидать от своих детей слепой преданности и всевозможных жертв, потому что они "родили их в муках". Другие матери вытесняют свое желание абсолютной любви, поэтому в состоянии оказывать своим детям много настоящей помощи и поддержки; но такая мать не получает никакого удовлетворения от своих взаимоотношений с детьми, потому что полагает, как в уже упомянутых примерах, что дети любят ее только потому, что так много от нее получают, и таким образом она в душе сожалеет обо всем том, что дает им. Поиск абсолютной любви, с присущим ей безжалостным и беспощадным игнорированием всех других людей, яснее, чем что-либо иное, показывает враждебность, скрывающуюся за невротическим требованием любви.

В отличие от обычного человека - вампира", который может иметь сознательное намерение максимально эксплуатировать других, невротик обычно абсолютно не осознает, насколько он требователен. Ему приходится не допускать свои требования до осознания по весьма веским тактическим причинам. По-видимому, никто не способен откровенно сказать: "Я хочу, чтобы ты жертвовал собой ради меня, не получая ничего взамен". Он вынужден искать для своих требований некие основания, оправдывающие их.
 
Например, он может притвориться больным и на этом основании требовать от всех жертв. Еще одной сильнодействующей причиной не осознавать свои требования является та, что от них трудно отказаться, когда они установлены, и осознание того, что они являются иррациональными, оказывается первым шагом к отказу от них. Они коренятся, помимо уже упомянутых основ, в глубоком убеждении невротика, что он не может прожить, используя свои возможности, что ему должно быть предоставлено все, в чем он нуждается, что вся ответственность за его жизнь лежит на других, а не на нем. Поэтому отказ от его требований абсолютной любви заранее предполагает изменение всего его отношения к жизни.

Общим для всех характеристик невротической потребности в любви является то, что собственные противоположно направленные стремления невротика преграждают ему дорогу к любви, в которой он нуждается. Каковы же тогда его реакции на частичное осуществление его требований или на их полное неприятие?

Чувствительность невротика к отвержению

Размышляя о том, как настоятельно люди, страдающие неврозом, нуждаются в любви и как трудно им принять любовь, можно предположить, что такие люди будут лучше всего себя чувствовать в умеренной эмоциональной атмосфере. Но здесь возникает дополнительная сложность: в то же самое время они болезненно чувствительны к любому отвержению или отказу, каким бы незначительным он ни был. И атмосфера сдержанности, хотя в определенном смысле она и является успокаивающей, воспринимается ими как отторжение.

Трудно описать степень их чувствительности к отвержению. Изменение времени свидания, необходимость ожидания, отсутствие немедленного отклика, несогласие с их мнением, любое невыполнение их желаний - короче говоря, любая осечка или неудача в осуществлении их требований на их условиях воспринимается как резкий отказ. А отказ не только снова отбрасывает их к присущей им базальной тревожности, но также воспринимается как унижение.

Позднее я объясню, почему они воспринимают отказ как унижение. А так как отказ действительно содержит в себе определенное унижение, он вызывает величайший гнев, который может проявиться открыто. Например, девочка в порыве гнева швырнула кошку о стену, потому что та не отвечала на ее ласку.

Если их заставлять ждать, то они интерпретируют это таким образом, будто их считают столь ничтожными, что не чувствуют необходимости быть с ними пунктуальными; а это может вызвать взрывы враждебных чувств или привести в результате к полнейшему отстранению от всех чувств, так что они становятся холодными и индифферентными, даже если несколько минут тому назад могли с нетерпением ожидать встречи.

Чаще всего связь между чувством, что получен отказ, и чувством раздражения остается бессознательной. Это происходит тем более легко, что отказ может быть столь незначительным, что ускользает от осознания. Тогда человек ощущает раздражительность, или становится язвительным или мстительным, или чувствует усталость или подавленность, или испытывает головную боль, не имея ни малейшего понятия о ее причине. Кроме того, враждебная реакция может возникать не только в ответ на отвержение или на то, что воспринимается как отвержение, но также в ответ на предчувствие отвержения. Человек может, например, сердито спросить о чем-либо, потому что внутри он уже предчувствует отказ. Он может воздерживаться от посылки цветов своей девушке, потому что считает, что она усмотрит в таком подарке скрытые мотивы. Он может по той же самой причине крайне опасаться высказывать любое доброе чувство - нежность, благодарность, признательность - и, таким образом, казаться себе и другим более холодным или более "черствым", чем он есть на самом деле. Или он может насмехаться над женщинами, мстя им таким образом за отказ, который только предчувствует.

Страх отвержения, если он сильно развит, может привести человека к тому, что он будет стремиться избегать ситуаций, в которых он может оказаться отверженным. Люди, которые страшатся любого возможного отвержения, будут воздерживаться от каких-либо знаков внимания мужчине или женщине, которые им нравятся, до тех пор пока не станут абсолютно уверены в том, что их не ждет отказ. Мужчины такого типа обычно возмущаются тем, что им приходится приглашать девушек на танец, так как они опасаются, что девушка может согласиться лишь из чувства вежливости, и считают, что в этом отношении женщины находятся в гораздо более выгодном положении, так как им не надо проявлять инициативу.

Другими словами, страх отвержения может вести к ряду строгих внутренних запретов, относящихся к категории "робости". Робость служит в качестве защиты от опасности подвергнуть себя риску отвержения. Такого рода защитой служит убеждение в том, что тебя не любят. Как если бы лица такого типа говорили себе: "Люди нисколько не любят меня, поэтому лучше уж мне стоять в сторонке и таким образом защищать себя от любого возможного отвержения".

Страх отвержения является, таким образом, огромным препятствием на пути стремления к любви, потому что мешает человеку дать почувствовать другим людям, что ему хотелось бы их внимания. Кроме того, враждебность, провоцируемая чувством отвергнутости, во многом содействует настороженно-тревожному отношению или даже усиливает чувство тревожности.

Она является важным фактором в установлении "порочного круга", которого трудно избежать

Этот порочный круг, образуемый различными внутренними компонентами невротической потребности в любви, в грубо схематической форме можно представить следующим образом: тревожность; чрезмерная потребность в любви, включая требование исключительной и безоговорочной любви; чувство отвергнутости, если это требование не выполняется; крайне враждебная реакция на отвержение; потребность вытеснить враждебность вследствие страха потери любви; напряженное состояние неясного гнева; возрастание тревожности; возрастание потребности в успокоении.

Таким образом, те самые средства, которые служат успокоению от тревожности, в свою очередь порождают новую враждебность и новую тревожность.

Образование порочного круга типично не только в том контексте, в котором оно обсуждается здесь; вообще говоря, оно является одним из наиболее важных процессов при неврозах. Любой защитный механизм в дополнение к своему свойству успокаивать, снимать тревогу может иметь и свойство порождать новую тревогу. Человек может пристраститься к выпивке, стремясь ослабить тревожность, а затем у него возникнет страх, что выпивка в свою очередь причинит ему вред. Или он может заниматься мастурбацией, чтобы ослабить свою тревожность, а затем станет бояться, что мастурбация приведет его к болезни. Или он может пройти определенный курс лечения, чтобы снять тревожность, но затем вскоре начнет испытывать страх, что лечение может ему повредить.

Образование порочных кругов является основной причиной того, почему тяжелые неврозы прогрессируют, углубляются, даже если нет каких-либо изменений внешних условий. Обнаружение порочных кругов, со всеми их внутренними звеньями, является одной из главных задач психоанализа. Сам невротик не в состоянии уловить их. Он замечает результаты их воздействия лишь тогда, когда чувствует, что попал в безвыходную ситуацию. Ощущение "западни" является его реакцией на ту запутанность, сложность его положения, которую он не в силах преодолеть. Любой путь, который представляется выходом из тупика, ввергает его в новые опасности.

Возникает вопрос об отыскании тех путей, следуя по которым невротик может получить любовь, к которой он стремится. В действительности ему надо решить две проблемы: во-первых, как получить необходимую ему любовь и, во-вторых, как обосновать для себя и для других требование такой любви. Мы можем в целом описать различные возможные способы получения любви, такие, как подкуп, взывание к жалости, призыв к справедливости и, наконец, угрозы.

Конечно, такая классификация, как и всякое подобное перечисление психологических факторов, не является строго категориальной, она лишь указывает на общие тенденции. Эти различные способы не являются взаимоисключающими. Некоторые из них могут применяться одновременно или поочередно, в зависимости от ситуации, общей структуры характера и от степени враждебности. В действительности та последовательность, в которой приведены эти четыре способа получения любви, привязанности, расположения, указывает на возрастание степени враждебности.

Когда невротик пытается получить любовь посредством подкупа, формула его поведения может быть выражена так: "Я люблю тебя больше всего на свете, поэтому ты должен отказаться от всего ради моей любви". Тот факт, что в нашей культуре такая тактика чаще используется женщинами, является результатом условий их жизни. В течение столетий любовь не только была особой сферой в жизни женщин, но являлась единственным или главным средством, с помощью которого они могли получить, что хотели. В то время как мужчины всегда руководствовались убеждением: для того чтобы получить что-то, надо достичь чего-то в жизни, - женщины осознавали, что через любовь, и только через любовь, они могли достичь счастья, безопасности и положения в обществе. Такое различное место в культуре общества оказывало серьезное влияние на психологию мужчины и женщины. Было бы несвоевременно обсуждать это влияние в данном контексте, но одним из его последствий является то, что в неврозах женщины чаще, чем мужчины, будут использовать любовь в качестве стратегии поведения.
 
И в то же самое время субъективная убежденность в своей любви служит оправданием для предъявления требований

Люди такого типа подвержены особой опасности впасть в болезненную зависимость от своих любовных взаимоотношений. Предположим, например, что женщина с невротической потребностью в любви испытывает привязанность к мужчине сходного типа, который, однако, отстраняется, как только она начинает проявлять неравнодушие к нему: женщина реагирует на такое отвержение сильной враждебностью, которую она вытесняет из страха его потерять Если она пытается отстраниться от него, он снова начинает завоевывать ее расположение Тогда она не только вытесняет свою враждебность, но тщательно скрывает ее за усилением Преданности. Она опять будет отвергнута и в конечном счете снова отреагирует возрастанием любви. Так она постепенно приобретет убеждение в том, что она находится во власти "великой страсти".

Еще одной формой подкупа является попытка завоевать любовь посредством понимания человека, помогая ему в его умственном и профессиональном росте, в решении затруднений и т.д. Данная форма используется в равной мере как мужчинами, так и женщинами. Вторым способом добиться любви является апелляция к жалости. Невротик будет выставлять свое страдание и беспомощность на обозрение других. Формулой здесь является: "Вы должны любить меня, потому что я страдаю и беспомощен". В то же самое время такое страдание служит для оправдания права выдвигать чрезмерные требования. Иногда такая мольба высказывается абсолютно открыто. Пациент указывает на то, что он является очень больным человеком и поэтому имеет наибольшее право на внимание аналитика. Он может презрительно относиться к другим пациентам, которые внешне выглядят более здоровыми, и негодовать по поводу тех людей, которые успешнее используют эту стратегию.

К стремлению вызвать жалость может примешиваться большая или меньшая доля враждебности Невротик может просто взывать к нашей благородной натуре или вымогать благорасположение радикальными средствами, например ставя себя в бедственную ситуацию, вынуждающую нас оказывать помощь. Всякие, кто сталкивался с невротиками по роду социальной или медицинской работы, знает важную роль этой стратегии. Имеется громадное различие между невротиком, говорящим правду о своих затруднениях, и невротиком, пытающимся возбудить жалость посредством драматической демонстрации своих несчастий. Эти же тенденции мы можем встречать у детей всех возрастов, с теми же самыми вариациями: ребенок может либо хотеть получить утешение в ответ на свою жалобу, либо пытаться вымогать внимание, бессознательно преувеличивая такую пугающую родителей ситуацию, как неспособность есть или мочиться.

Использование апелляции к жалости включает в себя убеждение в неспособности получить любовь и расположение любым другим путем
 
Это убеждение может рационально обосновываться отсутствием веры в любовь вообще или принимать форму веры в то, что в данной ситуации нельзя получить любовь никаким другим путем. При третьем способе получения любви - призыве к справедливости - формула поведения может быть описана как: "Вот что я сделал для вас; а что вы сделаете для меня?" В нашей культуре матери часто указывают на то, что они так много сделали для своих детей, что заслуживают неослабевающей преданности. В любовных отношениях тот факт, что человек поддается на уговоры, может быть использован как основа для выдвижения своих притязаний.

Люди такого типа часто обнаруживают чрезмерную готовность помогать другим, тайно ожидая, что получат все, чего пожелают, и испытывают серьезное разочарование, если другие не обнаруживают такого же желания делать что-то для них. Я имею здесь в виду не тех людей, которые сознательно рассчитывают на это, а тех, кому полностью чуждо любое сознательное ожидание возможной награды. Их навязчивая щедрость может быть, вероятно, более точно определена как магический жест. Они делают для других то, что сами хотят получать от других. То, что на самом деле здесь действовали ожидания ответного вознаграждения, обнаруживается благодаря необыкновенно острой боли разочарования. Иногда они принимают форму некой разновидности душевной бухгалтерской книги, в которую вписываются чрезмерные суммы за такие в действительности бесполезные жертвоприношения, как, например, бессонная ночь. Эти люди принижают до минимума или вовсе игнорируют то, что делалось для них, фальсифицируя таким образом ситуацию до такой степени, что чувствуют свое право требовать особого внимания. Такое поведение ведет к эффекту бумеранга в отношении самого невротика, ибо он может начать чрезмерно опасаться брать на себя обязательства. Инстинктивно судя о других по себе, он боится, что его будут эксплуатировать, если он примет от них какие-либо услуги.

Призыв к справедливости может также выдвигаться на основе того, что сделал бы невротик для других, если бы имел такую возможность. Он будет подчеркивать, каким любящим и полным самопожертвования он был бы на месте другого, считать, что его требования оправданы тем, что он не просит от других чеголибо большего, чем отдал бы сам. В действительности психология такого оправдания является более сложной, чем это осознает он сам.

Представление, которое он имеет о своих качествах, является главным образом бессознательным приписыванием себе того поведения, которого он требует от других. Однако это не откровенный обман, ибо он действительно обладает определенной склонностью к самопожертвованию, возникающей из таких источников, как отсутствие у него самоуверенности, отождествление себя с подзаборной собакой, побуждение быть таким же терпимым и снисходительным к другим, какими бы он хотел видеть окружающих.

Враждебность, которая может присутствовать в призыве к справедливости, наиболее явно проявляется, когда требования справедливости выдвигаются на основе необходимости возмещения якобы нанесенного вреда. Формула поведения при этом такова: "Вы заставили меня страдать или причинили мне вред, и поэтому вы обязаны мне помогать, заботиться обо мне или поддерживать меня".

Эта стратегия аналогична стратегии, используемой в травматических неврозах

У меня нет личного опыта изучения травматических неврозов, но я была бы удивлена, если бы лица, приобретшие травматический невроз, не принадлежали к этой категории и не использовали травму в качестве основы для требований, которые они в любом случае были бы склонны предъявлять. Я приведу несколько примеров, которые показывают, как невротик может возбуждать чувства вины или долга с целью оправдания собственных требований. Не сумев справиться со своими чувствами, которые явились реакцией на измену мужа, женщина заболевает. Она не выражает никакого упрека, но ее болезнь - наглядное свидетельство живого упрека, призванного возбудить в муже чувство вины и таким образом заставить его уделять ей все свое внимание.

Другая женщина такого типа, с навязчивыми и истерическими симптомами, ведет себя следующим образом: время от времени она настаивает на помощи своим сестрам в работе по дому. Но после нескольких дней работы она бессознательно начинает глубоко негодовать на то, что они приняли ее помощь Ее симптомы настолько усиливаются, что она вынуждена лечь в постель, таким образом вынуждая сестер не только обходиться без ее помощи, но и брать на себя дополнительные хлопоты по уходу за ней. И опять ухудшение ее состояния выражало собой обвинение и вело к требованию возмещения ущерба за счет других Однажды, когда сестра высказала ей свое мнение по поводу ее поведения, она упала в обморок, таким образом демонстрируя свое негодование и вымогая заботливое обращение.

Одна из моих пациенток во время своего анализа стала чувствовать себя все хуже и хуже У нее возникли фантастические мысли о том, что анализ сделает ее калекой и поэтому в будущем я буду обязана принять всю заботу о ней на себя. Реакции такого типа часто встречаются в любом виде медицинского лечения и нередко сопровождаются открытыми угрозами в адрес врача В меньшей степени типичны случаи другого рода состояние пациента значительно ухудшается при смене аналитика (например, когда работавший с пациентом аналитик уезжает на отдых). Явно или неявно пациент показывает, что в его ухудшении виновен аналитик и поэтому он обладает особым правом на внимание аналитика. Этот пример легко может быть приложен к опыту повседневной жизни.

Как показывают эти примеры, невротичные люди такого типа могут стремиться расплачиваться страданием, даже сильным страданием, выражая таким образом свои обвинения и требования, хотя и не осознавая этого. И как результат - способны сохранять чувство собственной правоты.

Когда человек использует угрозы как стратегию получения любви и расположения, он может угрожать нанести вред либо себе, либо другому. Он будет угрожать неким безрассудным действием, например испортить репутацию или причинить насилие другому или себе. Угрозы самоубийства или даже попытки самоубийства являются хорошо известным примером Одна моя пациентка заполучила с помощью такой угрозы одного за другим двух мужей. Когда первый мужчина попытался уйти от нее, она в центре города бросилась в реку; когда второй мужчина намекнул, что не собирается на ней жениться, она инсценировала самоубийство, открыв газ как раз перед его приходом. Таким образом она демонстрировала свою любовь. Невротик не будет осуществлять своих угроз до тех пор, пока надеется достичь своей цели. Если он теряет такую надежду, он может осуществить их под влиянием отчаяния или мстительности. (...)

Невротическое стремление к власти, престижу и обладанию

Поиск любви и привязанности является одним из путей, часто используемых в нашей культуре для получения успокоения от тревожности. Поиск власти, престижа и обладания - другой такой путь. Нужно, вероятно, объяснить, почему я обсуждаю власть, престиж и обладание как аспекты одной проблемы. В деталях, конечно, преобладание той или иной из этих целей представляет для человека большую разницу. Какая из этих целей преобладает в невротическом стремлении к успокоению, зависит как от внешних обстоятельств, так и от различий в индивидуальных способностях и психологической структуре. Если я рассматриваю их как единое целое, так это потому, что у всех у них есть нечто общее, что отличает их от потребности в любви. Завоевать любовь и расположение - значит получить успокоение путем усиления контакта с другими, в то время как стремление к власти, престижу и обладанию означает получение успокоения через ослабление контакта с другими и через укрепление собственного положения.

Желание доминировать, завоевывать престиж, приобретать богатство и добиваться благосостояния, конечно, не является само по себе невротической наклонностью, точно так же как желание иметь любовь и привязанность само по себе не является невротическим. Для того чтобы понять характеристики невротического стремления к указанным целям, его следует сравнить с аналогичным стремлением. Например, ощущение власти может возникать у нормального человека в результате реализации его превосходящей силы, будь то физическая сила или способность, или умственные способности, или зрелость и мудрость. Его стремление к -власти может быть вызвано также некоторой особой причиной, связанной с семьей, политической или профессиональной группой, родиной или научной идеей. Однако невротическое стремление к власти рождается из тревожности, ненависти и чувства собственной неполноценности Иначе говоря, нормальное стремление к власти рождается из силы, невротическое - из слабости.

Сюда включен также культурный фактор. Власть, престиж или богатство отдельного члена общества играют роль не в каждой культуре Например, у индейцев пуэбло стремление к престижу определенно не поощряется, имеют место лишь несущественные различия в индивидуальной собственности, и вследствие этого данное стремление также является малозначащим. В этой культуре было бы бессмысленно стремиться к какой-либо форме доминирования как к средству успокоения. То, что невротики в нашей культуре выбирают этот путь, происходит потому, что в нашей социальной структуре власть, престиж и обладание могут дать чувство большей безопасности.

В поисках тех условий, которые порождают стремление к этим целям, становится очевидным, что такое стремление обычно развивается лишь тогда, когда оказывается невозможным найти средство для снятия подспудной тревожности с помощью любви и привязанности. Я приведу пример, который показывает, как может развиваться такое стремление в форме честолюбия, когда на пути потребности в любви возникает препятствие.

Девочка испытывала сильную привязанность к своему брату, который был старше ее на четыре года
 
Они предавались нежностям более или менее сексуального характера, но, когда девочке исполнилось восемь лет, брат внезапно отверг ее, ссылаясь на то, что теперь они стали слишком взрослыми для такой игры. В результате этого у девочки неожиданно развилось неистовое честолюбие в отношении учебы. Оно явно было вызвано разочарованием в любви, которое было тем более болезненным из-за немногочисленности людей, к которым она могла питать привязанность. Отец был безразличен к своим детям, а мать явно предпочитала брата. Девочка ощутила не только разочарование, но также страшный удар по своей гордости. Она не понимала, что изменение в отношении к ней брата было вызвано просто его приближающейся половой зрелостью.

Поэтому она чувствовала стыд и унижение и воспринимала все это тем более глубоко, что ее уверенность в себе покоилась на слишком ненадежной основе Во-первых, она не была желанной для матери и ощущала собственную незначительность, потому что мать, красивая женщина, была объектом всеобщего восхищения; кроме того, брат не только предпочитался матерью, но также пользовался ее доверием. Брак родителей был несчастливым, и мать обсуждала все свои трудности с братом. Так что девочка чувствовала себя совершенно никому не нужной. Она сделала еще одну попытку добиться любви, в которой нуждалась: влюбилась в мальчика, с которым познакомилась во время поездки вскоре после разрыва с братом. Она резко изменилась, повеселела и начала строить чудесные фантазии на тему своих отношений с этим мальчиком. Когда же он исчез из поля зрения, она реагировала на новое разочарование подавленностью.

Как весьма часто случается в ситуациях такого типа, родители и домашний врач приписали ее состояние перегрузке в школе. Для восстановления сил они отправили ее на летний курорт, а по возвращении перевели ее на класс ниже того, в котором она до этого училась. Именно тогда, в возрасте девяти лет, она наиболее ярко проявила свое честолюбие. Она стремилась быть первой в классе. В то же самое время ее отношения с другими девочками, которые ранее были дружественными, явно испортились.

Этот пример иллюстрирует типичные факторы, которые, сочетаясь, порождают невротическое честолюбие: с самого начала девочка чувствовала свою незащищенность, так как ощущала себя ненужной; развился значительный антагонизм, который не мог быть выражен, потому что ее мать, доминирующая фигура в семье, требовала слепого восхищения; вытесненная ненависть породила огромную тревожность; у нее никогда не было возможности повысить чувство собственного достоинства, так как в нескольких случаях она подвергалась унижению и, безусловно, чувствовала себя опозоренной из-за отношений с братом; попытки достичь любви как средства успокоения закончились неудачей.

Невротические стремления к власти, престижу и обладанию служат не только защитой от тревожности, но также и каналом, по которому может выходить вытесненная враждебность. Вначале я буду обсуждать, как каждое из этих стремлений создает особую защиту от тревожности, а затем предназначенные для выхода враждебности особые пути.

Стремление к власти служит, во-первых, защитой от беспомощности, которая, как мы видели, является одним из основных элементов тревожности. Невротик испытывает такое сильное отвращение к любому отдаленному намеку на беспомощность или на слабость в себе, что старается избегать ситуаций, которые нормальный человек считает вполне обычными, например чье-либо руководство, совет или помощь, любой вид зависимости от людей или обстоятельств, любую уступку или согласие с другими. Этот протест против беспомощности вовсе не проявляется сразу во всей своей силе, а увеличивается постепенно; чем сильнее невротик чувствует подавленность своими внутренними запретами, тем менее он способен к самоутверждению. Чем более слабым он становится, тем с большей тревожностью ему приходится избегать всего, что хоть в малейшей степени может обнаружить его слабость.

Во-вторых, невротическое стремление к власти служит защитой от опасности чувствовать себя или выглядеть ничтожным. Невротик вырабатывает жесткий и иррациональный идеал силы, который заставляет его верить, что он способен справиться с любой ситуацией, какой бы сложной она ни была, и может справиться с ней немедленно. Этот идеал приобретает связь с гордостью, и, как следствие, невротик рассматривает слабость не только как опасность, но также и как позор. Он делит людей на "сильных" и "слабых", восхищаясь первыми и презирая вторых?. Он также доходит до крайностей в том, что считает слабостью. Он испытывает большее или меньшее презрение ко всем людям, которые соглашаются с ним или уступают его желаниям, ко всем, кто имеет внутренние запреты или не контролирует свои эмоции столь тщательно, чтобы всегда иметь безмятежное лицо. Он также презирает все эти качества в себе. Он чувствует унижение, если ему приходится признавать собственную тревожность или внутренний запрет, и тогда, презирая себя за свой невроз, вынужден сохранять этот факт в тайне. Он также презирает себя за то, что не в состоянии справиться с неврозом в одиночку. Те особые формы, которые примет такое стремление к власти, зависят от того, лишения какой власти невротик более всего боится или презирает.
 
Я приведу лишь несколько проявлений этого стремления, которые особенно часты

Во-первых, невротик будет стремиться управлять другими, а также держать под контролем себя. Он хочет, чтобы не происходило ничего, что не одобрялось бы им или чему он не был бы инициатором. Это стремление к контролю может принимать ослабленную форму, когда человек сознательно предоставляет другим возможность иметь полную свободу, настаивая при этом на том, чтобы знать все, что другой делает, и испытывая раздражение, если что-либо остается в секрете. Тенденции все контролировать могут вытесняться до такой степени, что не только сам человек, но и окружающие его могут быть убеждены, что он необыкновенно великодушен, предоставляя свободу другому. Однако если человек столь полно вытесняет свое желание контролировать, у него всякий раз может проявиться подавленность, сильная головная боль или расстройство желудка, когда его партнер назначает встречу с другими коллегами или слишком задерживается. Не зная причину такого рода расстройств, он может приписывать их погодным условиям, неправильному питанию или сходным, но не относящимся к делу причинам. Многое из того, что выглядит любопытством, определяется его тайным желанием управлять ситуацией.

Люди этого типа также склонны быть всегда правыми и раздражаются, если им доказывают их неправоту, даже по незначительному поводу. Они должны знать обо всем лучше кого бы то ни было. Временами эта черта сильно бросается в глаза. Часто люди этого типа, столкнувшись с вопросом, на который не знают ответа, и боясь оказаться в неловком положении, делают осведомленный вид, даже если недостаточная осведомленность по данному частному вопросу не может их дискредитировать. Иногда ставится акцент на необходимости заранее знать, что произойдет, чтобы предвидеть и предсказать любую ситуацию. Такое отношение может сочетаться с отвращением ко всякой ситуации, в которой имеются неконтролируемые факторы Никакой риск не допускается. Упор на самоконтроль проявляет себя в отвращении к любой возможности дать себя увлечь каким-либо чувством. Тяготение, которое испытывает невротичная женщина к мужчине, может внезапно смениться презрением, как только он влюбится в нее Пациентам такого рода крайне трудно позволить себе сколько-нибудь длительное течение свободных ассоциаций, потому что это означало бы потерять контроль и позволить унести себя на незнакомую территорию.

Другой установкой, которая может характеризовать невротика в его стремлении к власти, является его стремление настаивать на своем. Постоянным источником острого раздражения для него может служить нежелание других делать то, чего он от них ожидает, и именно тогда, когда он этого хочет. Нетерпеливость тесно связана с этим аспектом стремления к власти. Любого рода отсрочка, любое вынужденное ожидание станет источником раздражения. Часто невротик сам не осознает существования управляющей им установки или по крайней мере силы ее действия. Конечно, в его интересах не осознавать и не изменять такое отношение, потому что оно несет важные защитные функции.

Другие также не должны его осознавать, потому что в противном случае имеется опасность потери их любви

Такое отсутствие осознания имеет важные последствия для любовных отношений. Если любовник или муж не оправдывает ожиданий невротичной женщины, если он опаздывает, не звонит, уезжает из города, она чувствует, что он не любит ее. Вместо того чтобы признать, что ее чувства - обычная реакция гнева на неподчинение ее желаниям, которые часто не высказываются вслух, она интерпретирует эту ситуацию как свидетельство своей ненужности.

Такого рода заблуждение очень часто имеет место в нашей культуре и во многом создает чувство, что тебя не любят, которое часто является решающим фактором в неврозах. Как правило, он усваивается от родителей. Деспотичная мать, чувствуя возмущение по поводу непослушания ребенка, будет думать и высказывать вслух, что ребенок ее не любит. На этой основе часто возникает странное противоречие, которое может существенно испортить любые любовные отношения. Страдающие неврозом девушки не могут любить "слабого" мужчину изза презрения к любой слабости, но они также не могут ладить с "сильным" мужчиной, потому что хотят диктовать свою волю. Следовательно, тот, кого они втайне ищут, должен быть сверхсильным героем и в то же самое время быть настолько слабым, чтобы с готовностью выполнять все их желания.

Еще одно отношение, образующее стремление к власти, - это стремление никогда не уступать, не сдаваться. Согласие с чьим-либо мнением или принятие сове а, даже если он считается правильным, воспринимается как слабость, и одна только мысль, чтобы такпоступить, вызывает сопротивление. Люди, для которых такое отношение является важным, склонны - ударяться в другую крайность и из одного только страха уступить упрямо принимают противоположную сторону. Наиболее общим проявлением такого отношения является тайное настойчивое требование невротика, чтобы мир приспосабливался к нему, вместо того чтобы самому приспосабливаться к миру. Одна из фундаментальных трудностей в психоаналитической терапии проистекает из этого источника. Основная цель анализа пациента состоит не в том, чтобы достичь глубокого проникновения внутрь, а в том, чтобы использовать это глубинное проникновение для изменения отношения человека к миру. Несмотря на осознание того, что изменение принесет ему благо, невротик такого типа питает отвращение к перспективе своего изменения, потому что оно будет подразумевать его окончательное поражение. Неспособность поступать таким образом оказывает также воздействие на его любовные взаимоотношения. Любовь, что бы она ни означала еще, всегда предполагает, что человек сдается, уступает любимому, а также собственным чувствам. Чем менее человек, будь то мужчина или женщина, способен на такую "капитуляцию", тем более неудовлетворительными будут его любовные взаимоотношения. Тот же самый фактор может также иметь отношение к фригидности, поскольку состояние оргазма заранее предполагает способность давать полную свободу своим чувствам.

То влияние, которое, как мы уже видели, стремление к власти может оказывать на любовные взаимоотношения, позволяет нам полнее понять многие внутренние особенности невротической потребности в любви. Большинство отношений, связанных со стремлением к любви, не могут быть целиком поняты без рассмотрения той роли, которую в них играет стремление к власти. Поиск власти является, как мы уже видели, защитой от беспомощности и от чувства собственной незначительности.
 
Эту последнюю функцию он разделяет с поиском престижа

У невротика, принадлежащего к этой группе, развивается ярко выраженная потребность производить впечатление на других, быть объектом восхищения и уважения. Он будет предаваться фантазиям о том, как поразит других своей красотой, или умом, или какимлибо выдающимся достижением; он будет широко и демонстративно тратить деньги; он будет пытаться щеголять своим знанием последних книг и пьес, знакомством с выдающимися людьми. Он будет не в состоянии сделать своим другом, мужем, женой, сотрудником того, кто не восхищается им. Все его самоуважение основано на том, что им восхищаются, и падает до предела, если он не встречает восхищения. Вследствие своей чрезмерной чувствительности, а также потому, что он постоянно ощущает унижение, жизнь является для него постоянным тяжким испытанием. Часто он не осознает чувство унижения, потому что это знание было бы слишком болезненным; но независимо от того, осознается оно им или нет, он реагирует на всякое такое чувство с яростью, пропорциональной испытываемой боли.

Следовательно, его отношение ведет к постоянному порождению новой враждебности и новой тревожности. В целях простого описания такого человека можно называть нарциссическим. Однако, если его рассматривать с точки зрения движущих сил, данный термин вводит в заблуждение, потому что, хотя такой человек полностью поглощен возвышением своего Эго, он делает это главным образом не ради любви к себе, а ради защиты себя от чувства собственной незначительности и унижения или, в положительном смысле, ради восстановления разрушенного самоуважения. Чем более далекими являются его отношения с другими, тем в большей степени его поиск престижа может перейти внутрь; он проявляется тогда в виде потребности быть непогрешимым и прекрасным в собственных глазах. Всякий недостаток, осознается ли он как таковой или лишь смутно ощущается, воспринимается как унижение.

Стремление к обладанию, собственности также может служить в нашей культуре защитой от беспомощности и чувства собственной незначительности или унижения, поскольку богатство дает и власть, и престиж. Иррациональное стремление стать собственником столь широко распространено в нашей культуре, что лишь посредством сравнения с другими культурами осознаешь, что такое стремление (в форме ли инстинкта приобретательства либо в форме сублимации биологических по своей природе влечений) не является общечеловеческим инстинктом. Даже в нашей культуре навязчивые собственнические стремления исчезают, как только порождающая их тревожность ослабевает или устраняется.

Особый вид страха, защитой от которого служит владение состоянием, - это страх обнищания, лишения, зависимости от других
 
Страх обнищания может стать кнутом, толкающим человека к непрерывной работе и к тому, чтобы никогда не упускать шанс заработать деньги. Защитный характер этого стремления проявляется в его неспособности использовать свои деньги ради удовольствия. Стремление к обладанию не обязательно должно быть направлено лишь на деньги или материальные ценности, но может проявляться в виде собственнического отношения к другим людям и служить в качестве защиты от потери любви.

Поскольку феномен обладания хорошо известен, в особенности по тому, как он проявляется в браках, где закон предоставляет правовую основу для такого рода претензий, и поскольку его характеристики во многом аналогичны описанным выше, я не буду приводить здесь специальных примеров. Описанные мною три вида стремлен и служат, как я уже говорила, не только успокоениюот тревожности, но также в качестве средства - ослабления враждебности. В зависимости оттого, какое ст емление является преобладающим, эта враждебность может принимать форму тенденции доминировать, тенденции унижать или тенденции ущемлять интересы других.

Доминирование, характерное для невротического стремления к власти, не обязательно открыто предстает как враждебность к другим. Оно может быть скрыто в социально значимых или дружеских формах, проявляясь, например, как склонность давать советы, стремление направлять дела других людей, в виде инициативности или лидерства. Но если за такими отношениями скрывается враждебность, другие люди - дети, супруги, подчиненные - будут ощущать ее и реагировать либо подчинением, либо сопротивлением. Сам невротик обычно не осознает привнесенной сюда враждебности. Даже если он приходит в состояние бешенства, когда дела идут не так, как он хочет, он все равно продолжает думать, что он по своей сути является нежной душой, впадающей в дурное расположение духа лишь потому, что люди ведут себя столь неблагоразумно, пытаясь противостоять ему.
 
Однако в действительности здесь происходит вот что: враждебность невротика облекается в цивилизованные формы и прорывается наружу, когда ему не удается добиться своего. Поводом для его раздражения может стать то, что другие люди не воспринимают как оппозицию простое расхождение во мнениях или невозможность последовать его совету. Однако такие пустяки могут вызывать значительный гнев. Можно рассматривать отношение доминирования в качестве предохранительного клапана, через который разряжается определенное количество враждебности неразрушительным образом Так как доминирование само по себе является ослабленным выражением враждебности, оно является средством сдерживания собственно разрушительных побуждений.

Гнев, возникающий вследствие противостояния, может быть вытеснен, и, как мы уже видели, вытесненная враждебность в результате может приводить к новой тревожности. Она может проявляться в депрессии или усталости. Так как события, вызывающие эти реакции, столь незначительны, что ускользают от внимания, и так как невротик не осознает своих собственных реакций, может казаться, что такие депрессии или состояния тревожности не связаны с какими-либо внешними воздействиями. Лишь тщательное наблюдение может постепенно открыть связь между событиями, играющими роль стимулов, и последующими реакциями.

Дополнительной особенностью, возникающей в результате навязчивого желания доминировать, является неспособность человека устанавливать равные отношения. Если он не становится лидером, то чувствует себя полностью потерянным, зависимым и беспомощным. Он настолько властен, что все, выходящее за пределы его власти, воспринимается им как собственное подчинение Вытеснение гнева может привести его к чувству подавленности, уныния и усталости. Однако то, что ощущается как беспомощность, может быть лишь попыткой обходным путем достичь доминирования или выразить враждебность из-за своей неспособности лидировать. Например, супруги решили отправиться в поездку по незнакомым местам Жена заранее изучила карту и взяла на себя лидерство. Но в пути они отклонились от заданного маршрута, свернув на дорогу, ведущую к незнакомому городу Здесь женщина почувствовала себя неуверенно и полностью уступила руководство поездкой своему мужу До этого она была веселой и активной, но внезапно почувствовала усталость и с трудом могла передвигать ноги.

Большинство из нас знает об отношениях между супругами, братьями и сестрами в семье, друзьями, в которых страдающий неврозом партнер действует как надсмотрщик над рабами, используя свою беспомощность в качестве кнута для того, чтобы принудить других выполнять его волю, чтобы требовать бесконечной помощи и внимания. Для этих ситуаций характерно, что невротик никогда не удовлетворяется затраченными ради него усилиями, а реагирует лишь все новыми и новыми жалобами и требованиями или, того хуже, обвинениями, что им пренебрегают и жестоко с ним обращаются.

То же самое поведение может наблюдаться в ходе анализа
 
Пациенты такого типа могут отчаянно молить о помощи, однако не только не последуют ни одному совету, но будут даже негодовать на то, что им не помогают. Если они действительно получают помощь, достигая понимания какой-либо своей особенности, то немедленно возвращаются к предшествующему состоянию раздражения и, как если бы ничего не было сделано, стараются стереть из памяти то глубинное понимание, которое явилось результатом тяжелой работы аналитика. Затем они умоляют аналитика предпринять новые усилия, которые опять обречены на неудачу.

Пациент может получить двойное удовлетворение от такой ситуации: представляя себя беспомощным, он достигает своего рода победы, будучи способен заставлять аналитика служить себе. В то же самое время эта стратегия имеет тенденцию вызывать чувство беспомощности у аналитика, и, таким образом, поскольку собственные затруднения мешают ему проявлять свою власть конструктивным образом, пациент находит возможность деструктивного доминирования. Излишне говорить, что удовлетворение, получаемое таким образом, совершенно бессознательно, как и способ получения такого удовлетворения также применяется неосознанно. Пациент осознает лишь то, что он крайне нуждается в помощи и не получает ее. Вследствие этого пациент не только ощущает полнейшую правоту своих действий, но также чувствует, что у него есть веские основания сердиться на аналитика.
 
В то же самое время он не может не сознавать, что ведет хитрую, коварную игру, и опасается разоблачения и возмездия. Поэтому в качестве защиты он ощущает необходимость усиления своей позиции и делает это, переворачивая ситуацию. Это не он тайно ведет некоторую разрушительную агрессию, но именно аналитик не уделяет ему достаточного внимания, издевается и оскорбляет его. Однако такая позиция может утверждаться и убежденяо поддерживаться, лишь если он действительно ощущает себя жертвой. В таком состоянии у человека нет ие только никакой заинтересованности понять, что с Ним вовсе не обращаются плохо, но, напротив, он крайне заинтересован в сохранении своей веры. Его настойчивость в утверждении, что он является жертвой, часто и создает впечатление, что он хочет, чтобы с ним плохо обращались. В действительности он столь же мало хочет этого, как и любой из нас, но его вера в то, что к нему плохо относятся, приобрела слишком важную функцию, чтобы легко от нее отказаться.

Во властные отношения может быть привнесено столь много враждебности, что она породит новую тревожность. В таком случае это может привести к таким внутренним запретам, как неспособность отдавать приказания, быть решительным, выражать свое мнение. Кажущаяся чрезмерная уступчивость невротика в свою очередь приводит к тому, что он принимает свои внутренние запреты за свойственную ему мягкость.

У людей, для которых стремление к престижу стоит на первом месте, враждебность обычно принимает форму желания унижать других. Это желание выходит на первый план особенно у тех людей, чувству собственного достоинства которых был нанесен унизительный удар, в результате чего они стали мстительными. Обычно в детстве они прошли через ряд связанных с унижением переживаний, которые могли иметь отношение либо к социальной ситуации, в которой они росли, например такой, как принадлежность к национальному меньшинству, бедность, или к их собственной личной ситуации, например они испытывали к себе предвзятое отношение, терпели презрительное отвержение, постоянно являлись объектом нравоучений и недовольства родителей. Часто переживания такого рода забываются из-за их болезненного характера, но они вновь возникают в сознании, если проблемы, связанные с унижением, обостряются. Однако у взрослых невротиков можно наблюдать не прямые, а лишь косвенные результаты этих детских ситуаций, результаты, которые были усилены вследствие прохождения через "порочный круг": чувство унижения; желание унижать других; усиление чувствительности к унижению из-за страха возмездия; возрастание желания унижать других.

Тенденция унижать других обычно глубоко вытесняется потому, что невротик, зная по собственной обостренной чувствительности, сколь оскорбленным и мстительным он становится, когда подвергается унижению, инстинктивно боится сходных реакций других. Тем не менее некоторые из этих тенденций могут проявляться без их осознания: в беспечном пренебрежении к другим людям, например заставляя их ждать, ненамеренно ставя других в неловкие ситуации, заставляя других ощущать свою зависимость. Даже если невротик абсолютно не осознает своего желания унижать других или того, что сделал это, его отношения с этими людьми будут пропитаны смутной тревожностью, которая обнаруживается в постоянном ожидании упрека или оскорбления в свой адрес.

Позднее я вернусь к таким переживаниям при обсуждении страха неудачи

Внутренние запреты, возникающие в результате обостренной чувствительности к унижению, часто проявляются в форме потребности избегать всего, что может казаться оскорбительным для других; так, например, невротик может быть неспособен высказаться критически, отклонить предложение, уволить сотрудника, в результате он часто выглядит в высшей степени тактичным или чрезмерно вежливым.

Наконец, тенденция к унижению других может скрываться за тенденцией к восхищению. Так как унижение и проявление восхищения диаметрально противоположны, последнее дает наилучший способ радикально искоренить или скрыть тенденцию к унижению. Именно по этой причине обе эти крайности часто встречаются у одного и того же человека. Имеются различные варианты распределения этих двух видов отношений, причем мотивы для такого распределения индивидуальны. Они могут проявляться отдельно друг от друга в различные периоды жизни, когда за периодом презрения ко всем людям следует период чрезмерных восторгов и поклонения героям и знаменитостям; может иметь место восхищение мужчинами и презрение к женщинам, и наоборот; или слепое восхищение кемто одним и такое же слепое презрение ко всем остальным людям.

Только в процессе анализа можно обнаружить, что обе эти установки тесно связаны. Пациент может одновременно слепо восхищаться аналитиком и в то же время презирать его, либо вытесняя одно из этих двух чувств, либо колеблясь между ними.

В собственнических тенденциях враждебность обычно принимает вид тенденции ущемлять интересы других людей. Желание обмануть, обворовать, эксплуатировать или расстроить дела других само по себе не является невротическим. Оно может быть принятым в определенных культурах, оправдываться данной ситуацией или считаться вопросом целесообразности.

Однако у невротичных людей эти тенденции имеют сильный эмоциональный заряд

Даже если выгода и преимущества, которые они извлекают из них, незначительны, они чувствуют себя победителями и приходят в прекрасное расположение духа, предчувствуя успех. Например, для того чтобы найти выгодную сделку, они могут затратить непропорционально много времени и энергии в сравнении с полученной выгодой. Их удовлетворение от успеха имеет два источника: сознание, что они перехитрили других, и сознание, что они нанесли другим ущерб.

Эта тенденция ущемлять других людей многообразна. Невротик будет обижаться и возмущаться на врача, если тот не лечит его даром или же лечит за меньшую сумму, чем та, которую он может платить. Он будет испытывать гнев на своих подчиненных, если они не согласятся бесплатно работать в сверхурочное время. В отношениях с друзьями и детьми тенденция к эксплуатации часто оправдывается ссылкой на то, что у них есть по отношению к нему обязанности.
 
Родители могут в действительности разрушать жизнь своих детей, требуя жертв с их стороны, и даже если эта тенденция не проявляется в таких деструктивных формах, любая мать, которая действует в соответствии с верой, что ребенок существует, чтобы приносить ей удовлетворение, склонна эмоционально эксплуатировать своего ребенка. Невротик такого типа также может стремиться удерживать чужие вещи, например тянуть с выплатой долгов, умалчивать какую-то информацию, отказывать в сексуальном удовлетворении, ожидать которого он дал повод. На наличие тенденций к лишению других чего-либо могут указывать навязчивые сновидения о воровстве или сознательные побуждения к воровству, которые с трудом сдерживаются, что ведет к клептомании.

Лица, принадлежащие к этому общему типу, часто не осознают того, что они преднамеренно ущемляют интересы людей. тревожность, связанная с их желанием поступать таким образом, может всякий раз, когда от них чего-либо ожидают, приводить к возникновению внутреннего запрета. Например, они забывают купить ожидаемый подарок ко дню рождения или теряют потенцию, если женщина согласна уступить им. Эта тревожность не всегда ведет к настоящему внутреннему запрету, однако может проявиться в тайном опасении, что они эксплуатируют или ущемляют других, что на самом деле они и делают, хотя и не признаются в этом. Иногда невротик даже может испытывать страх по поводу некоторых своих действий, в которых эти тенденции в действительности отсутствуют, в то же самое время продолжая эксплуатировать или ущемлять людей другими своими действиями.

Эти тенденции ущемлять интересы других сопровождаются в эмоциональном плане острой завистью. Большинство из нас испытывают некоторую зависть, если другие обладают теми преимуществами, которые отсутствуют у нас. Однако у нормального человека акцент падает на то, что он сам хотел бы иметь эти преимущества; невротик же делает акцент на сожалении о том, что их имеют другие, даже если они совсем ему не нужны.

Невротик будет пытаться завуалировать свою грубую зависть, выдавая ее за зависть обоснованную
 
Преимущество других, связано ли оно с куклой, девушкой, досугом или работой, кажется столь значительным и желанным, что невротик ощущает полнейшую справедливость своей зависти. Такое оправдание возможно лишь с помощью некоторой неумышленной фальсификации фактов: недооценки того, что он имеет сам, и иллюзии того, что преимущества других действительно ему крайне необходимы. Самообман может зайти столь далеко, что человек действительно начинает верить в свое жалкое положение, потому что не может получить то преимущество, в котором другой человек превосходит его, полностью забывая о том, что во всех других отношениях ему не хотелось бы с ним поменяться.
 
Ценой, которую ему приходится платить за эту фальсификацию, является его неспособность наслаждаться и ценить те возможности для достижения счастья, которые доступны. Однако эта неспособность служит ему защитой от весьма пугающей его зависти со стороны других людей. Он не просто из осторожности воздерживается от довольства тем, что имеет, подобно многим нормальным людям, у которых есть веские причины защищать себя от зависти определенных лиц и которые поэтому представляют в ложном свете свое реальное положение. Таким образом он крушит собственные планы: он хочет иметь все, но изза своих разрушительных побуждений и тревог оказывается в конечном счете ни с чем.

Очевидно, что тенденция ущемлять или эксплуатировать окружающих, подобно всем другим враждебным тенденциям, которые мы обсуждали, не только возникает вследствие нарушенных личных взаимоотношений, но и сама в результате ведет к дальнейшему их ухудшению. Особенно если эта тенденция более или менее бессознательная (как это обычно бывает), она делает человека застенчивым и даже робким в отношениях с другими людьми.
 
Он может вести и чувствовать себя свободно и естественно в отношениях с людьми, от которых он ничего не ждет, но будет испытывать смущение, как только появится какая-либо возможность получить от кого-либо любую выгоду. Такая выгода может касаться таких осязаемых вещей, как информация или рекомендация, или она может иметь отношение к намного менее осязаемым вещам, таким, как возможность получения благ в будущем. Это справедливо для любовных отношений точно так же, как и для любых других. Женщина-невротик этого типа может быть откровенной и естественной с мужчинами, которые ей безразличны, но чувствует себя смущенной и скованной по отношению к мужчине, которому хотела бы нравиться, потому что для нее достижение любви отождествляется с получением от него чего-либо.

Некоторые представители этого типа наделены способностью хорошо зарабатывать, таким образом направляя свои побуждения в выгодное русло
 
Чаще же у них развиваются внутренние запреты в отношении зарабатывания денег. Они стесняются спрашивать об оплате или выполняют слишком большой объем работы без адекватного вознаграждения, таким образом представая в своем поведении более щедрыми, чем они в действительности являются В этом смысле они склонны испытывать недовольство своим неадекватным заработком, часто не осознавая истинной причины этого недовольства. Если внутренние запреты невротика становятся столь разветвленными, что пронизывают всю его личность, тогда он начинает испытывать полную неспособность к самостоятельным действиям и вынужден искать помощи со стороны Он опускается до паразитического существования, удовлетворяя таким образом свои эксплуататорские тенденции.

Паразитическая установка такого рода не обязательно проявляется в грубой форме типа: "Мир должен обеспечить мне средства для жизни", но может принимать более утонченную форму ожидания благ от других, например проявления с их стороны инициативы, подачи идей для его работы. Короче говоря, ожидания того, чтобы другие принимали ответственность за его жизнь.

Результатом будет странное отношение к жизни в целом: отсутствие ясного представления, что это его жизнь и что она зависит только от него. Но он предпочитает роль пассивного созерцателя, целиком и полностью полагаясь на судьбу. Поскольку при таких обстоятельствах обычно происходит больше дурного, чем доброго, почти неизбежно растущее озлобление против всего мира.

Паразитическая установка может быть также обнаружена в невротической потребности в любви и привязанности,
особенно когда эта потребность принимает форму стремления к материальным благам

Другим частым результатом невротической тенденции ущемлять или эксплуатировать других является страх быть обманутым или самому превратиться в эксплуатируемого. Невротик может жить в постоянном страхе, что кто-то перехитрит его, украдет у него деньги или идеи, поэтому он будет подозревать в действиях каждого человека корыстное начало. Но когда его действительно обманывают, он реагирует вспышками гнева, явно неадекватного ситуации.

Психологическая выгода проецирования собственной тенденции ущемл ть других очевидна. Намного приятнее чувствоватьпо отношению к другим праведный гнев, нежели смотре ь в лицо собственной проблеме. Кроме того, истеричес кие личности часто используют обвинения как средство запугивания или с целью заставить другого почувствовать свою вину и таким образом поставить себя в положение обиженного.
--------------------
Хорни К. Невротическая личность нашего времени. - М. 1993. стр 76-115, 127-145, 261-277

Психология, философия

 
www.pseudology.org